Текст книги "Огни Камелота (СИ)"

Автор книги: Olivia Loredan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 69 страниц)

Когда Гвиневре наконец удалось его одеть, и они уже планировали поцеловаться, в двери робко постучался библиотекарский слуга и сказал, что господин Монмута просит королеву к себе для важного дела. Гвен чмокнула вздохнувшего мужа в щеку и упорхнула выполнять свои обязанности. А голодный король засел за бумаги в ожидании опоздавшего завтрака. Документы были из раздела возникших проблем, что, конечно, не послужило поводом для хорошего настроения.

К сожалению (или к счастью), после того, как завтрак принесли, в покои явился лохматый Мерлин с извинениями о том, что он проспал. И тут уже просто не могло не случиться того, что случилось.

– Отдай, я сказал!

– Я забочусь о вашей фигуре, сир! Что скажет Гвен, когда вы потолстеете?

– Мерлин! Это МОЙ ЗАВТРАК! Просто отдай мне его сейчас же! Ты и так опоздал настолько, что мне его принесли другие слуги! Что ты на это скажешь?

– Ах, извините. У меня предложение: давайте другие слуги за меня будут полировать и начищать ваши доспехи, а я буду успевать подать вам завтрак?

– Тогда уже ты растолстеешь.

– Я?!

Острый локоть парня ткнулся королю в живот, а руки того сомкнулись на его плече. Они уже не понимали, где чья конечность, образовав в борьбе за еду сплошной человеческий комок с торчащими со всех сторон пальцами. Оба щурились минимум на один глаз и кривились от неудобной позы, но не сдавались, пытаясь добраться друг до друга и отобрать несчастную тарелку. Двери в покои были открыты. Двое стражников стояли друг напротив друга с каменными лицами, делая вид, что их вообще тут нет.

– Вам...никогда не казалось... – пропыхтел Мерлин, чья голова каким-то образом торчала из-под колена Артура, – что с вашими манерами...что-то не так?

– И с чего это... – выдохнул Артур, в чью щеку каким-то образом упирался ботинок Мерлина, – ты...взял?

– Даже...не знаю, сир... – отпихнул от своего живота кулак слуга. – Вы вот измываетесь...над бедным слугой...чтобы сожрать пару...несчастных сосисок.

– Кто над кем... – отцепил от своего плеча длинные пальцы король, – кхэх, измывается...это еще...спо-орный вопрос.

– Бросьте...королю недостойно...драться со своим слугой...за еду...

– А достойно слуге...отбирать еду...у своего короля?

Тут они слишком запутались в собственных телах. Настолько, что рухнули на пол и кубарем выкатились через раскрытые двери в коридор. Со звоном осталась позади тарелка, зато в руках Мерлина все еще была зажата сосиска. Артур принялся его щекотать, и слуга захохотал, казалось, на весь этаж.

– Нечестно!

– Нечестно?! Я король Камелота, я приговариваю тебя, изменник, к наказанию щекоткой!

– За сосиску? Я сочувствую народу Камелота!

Тут он просто не мог больше сдерживаться и тоже рассмеялся, и их общий хохот смешался в такой же клубок, каким они были только что. Рухнув рядом на спину, Артур с улыбкой выдохнул, отдыхая от потасовки.

– Ты...худший слуга...на свете. Ты знал об этом?

Мерлин самодовольно усмехнулся, откусив добытую в страшном бою сосиску.

– Конечно... В этом моя профессия – чтобы тебе...не было скучно.

Они лежали на полу посреди пустынного в этот час коридора, разгоряченные шуточной схваткой, забывшие и о голоде, и о сне. Да и том, что они – король и слуга. Просто валялись, упираясь друг в друга плечами, часто дыша и бегая глазами по высокому, вылепленному когда-то давно на заказ потолку. Просто двое друзей. Просто двое мальчишек. Несмотря ни на что.

Мерлин устроил все это, чтобы поднять ему настроение, ведь за бумагами он его испортил нехило. Артур это знал, но не сказал вслух. Мерлин тоже. Они просто как-то понимали друг друга, на каком-то подсознательном уровне, которому не требовались слова. Чувствовали. Читали эмоции и решения по движению бровей, по складкам на лбу, по скорости жестов и манере речи. Гвиневра однажды сказала, что ей иногда кажется, что они с Мерлином умеют общаться мыслями. Артуру понравилась эта идея.

Он уже давным-давно перестал пытаться понять, как так вообще получилось, что его лучшим другом стал крестьянин. Нет, он никогда не считал их ниже своего достоинства или что-то вроде этого. Просто они были частью его жизни, но по другую сторону баррикады. Простолюдины были его подданными, его ответственностью, о чем ему твердили с детства. Он рос, привыкая к такому положению вещей, в котором он – принц, а крестьяне – люди, о которых он должен заботиться. Они просто были не по ту сторону ворот.

И вот рядом с ним это лопоухое создание, в чьем долговязом и нескладном теле невероятным образом умещается удивительная храбрость и просто неземная преданность. Он уже нередко встречал косые взгляды приезжих правителей, которые никак не могли понять, почему главному слуге королевства, чуть ли не лицу его правителя позволяется и опаздывать, и ворчать, и ругаться, и быть неуклюжим. А называть своего господина “задницей” и “ослом” было просто его привилегией, от которой придворные сходили с ума.

Артуру было давно уже все равно. Взамен всего, что делали обычные слуги, Мерлин принес в его жизнь возможность просто поваляться посреди коридора после дружеской схватки. Такого никогда не было до него. Да, у него были рыцари, с которыми можно было повеселиться на поле или на пиру, да, многие из них были ему близкими друзьями, но никто не был ближе, чем Мерлин. Никто не был больше, чем Мерлин. Никого не было так много. Страшно было признаться, но Мерлин въелся ему под кожу, так далеко, как не было позволено. Слишком далеко, чтобы это было безопасно. Сейчас лишиться Мерлина для Артура было все равно, что лишиться руки или ноги. Все равно, что лишиться Гвиневры.

Он помнил, как Мерлин рассказывал ему о своей жизни в Элдоре. О том, что у него не было друзей, и ему было одиноко. Потом появился Уилл, которого он затем оставил ради лучшей жизни. Артур надеялся, что он ее здесь нашел, и, видя улыбающийся ехидный взгляд друга, понимал, что да, Мерлин тоже доволен тем, как все случилось. И в этом понимании, что оба дали друг другу то, чего так долго не имели, они могли спокойно дурачиться, зная, что ни у одного, ни у другого никогда не было возможности просто подраться с другом за еду и поваляться вместе после этого.

Не сразу они заметили, что за ними наблюдают совсем не такие деликатные, как стражники, советники.

– Кхэм, милорды, – неловко посмеиваясь, Артур вскочил, делая вид, что только что упал из-за неуклюжести своего слуги. – Я же не опоздал на Совет? Извините, я сейчас буду, только научу своего слугу правильно подавать завтрак.

Мерлин, тоже поспешивший подняться, спрятал за спину огрызок сосиски, который еще держал в руках.

Лорды, смерив парочку в основном неодобрительными взглядами, молча откланялись и ушли в Зал Советов.

– На тебе уборка, – коротко бросил Артур, отправляясь за ними. – И обед должен быть вдвое больше!

Не оборачиваясь, чтобы услышать ответ, если таковой был, он быстро прошел по коридорам и явился в нужный зал. Советники уже ждали его.

– Ваше Величество, – обратился к нему лорд Генрих, дородный старикан больших размеров и исключительно консервативных взглядов, которого особенно ценил в свое время Утер. – Позвольте мне высказать общую точку зрения. Так больше продолжаться не может.

Он вскинул брови.

– Что именно?

– Ваш слуга, сир! – воскликнул советник, дернув плечами. – Вы слишком много ему позволяете! И в результате, он плохо на вас влияет! Я прошу прощения, я понимаю ваше отношение к сословным различиям, но вы должны уважать хотя бы этикет. Придворные будут над вами потешаться. Что будет знать народ? Король дурачится со своим слугой, катаясь по коридорам дворца! Я забочусь исключительно о вашей репутации, ибо она – благосостояние Камелота.

Артур усмехнулся, пригладив волосы и уперевшись рукой в столешницу.

– Вы правильно сказали, милорд, что мое отношение к сословной системе совершенно иное, нежели у моего отца. Как вы помните, взойдя на престол, я вовсе отменил ее. Не моя вина, что люди до сих пор придерживаются консервативных взглядов. Мой слуга и я разных сословий, но оба имеем право на отдых от рутины. Что до моей репутации, я не вижу особой связи между ней и Камелотом. Насколько я помню, о нас много судачили после моей свадьбы. И что? Мы все еще живы и даже процветаем, в отличие от многих соседей. Так что я не хочу больше ничего слышать на эту тему. Ни слова о моем слуге и моих с ним отношениях, это понятно?

Советники, эти филины в своих рясах и дорогих мантиях, переглянулись, будто придя к общему мнению, что король окончательно потерян для здравомыслящего общества. Впрочем, не все, только меньше половины из них были настолько агрессивны. Наконец они все неохотно кивнули.

– Отлично, – закончил он, садясь за стол и приглашая остальных присоединиться. – А теперь приступим к делам. Что у нас случилось за последние дни?

– В Нижнем Городе схвачена девушка, – ответил лорд Осберт. – Лет пятнадцати. По обвинению в использовании магии.

– Не волнуйся, ты ему понравишься, – заявил Годрик, когда они встретились во дворе замка. Мерлин покинул его до обеда. А что? Артур чуть ли не прямым текстом разрешил ему устраивать себе выходные самому. Конечно, это не означало, что по возвращении его не ждет гора работы в наказание, но мысль о том, что взамен друг будет долго дожидаться своего обеда, грела ему душу. К тому же, если он устанет, сможет использовать магию.

На слова рыцаря парень только кивнул. Это было не то, о чем он беспокоился. Все-таки, он пускает двух магов жить в Камелоте под боком у короля. Сердцем он хотел им верить. Но разум твердил об осторожности. “Боги, я уже начинаю думать, как Утер,” – ужаснулся Мерлин.

– Даже если он начнет строить из себя возмущенного индюка, все нормально, – продолжал Годрик, ведя его в обход замка к их дому. – Он не сможет не обрадоваться...тебе. Он уважает таких, как ты. Таких, как мы. В общем, – он состроил рожицу, перебивая сам себя. – Все будет хорошо. Уверен.

– Ты меня или себя пытаешься в этом убедить?

Рыцарь не ответил, и Мерлин хмыкнул. Правда, первого это не остановило, и он снова принялся болтать, во всех подробностях разъясняя, как устроена защита их дома: что дверь заперта заклинанием, что волшебник может отпереть ее беззвучно своей магией или специальным паролем-ключом, в то время как обычным людям придется иметь обычный ключ или тайными путями вызнать пароль. Они быстро добрались до нужного дома. Большинство окон его были закрыты ставнями, только кухня была сейчас открыта для весеннего солнца. Гриффиндор распахнул входную дверь, пропустил гостя, закрыл ее и обернулся лицом к открывшейся им комнате.

– Сэл, смотри, это Эмрис!

Непонятно, чей шок был больше: Мерлина, который чуть не задохнулся от такого простого и открытого представления после лет скрытности, или мужчины, который от испуга и неожиданности потерял контроль над танцующими в воздухе ботинками, и они мертвым грузом рухнули на пол вместе с щетками. Салазар уставился на пришедшую парочку, вовсю распахнув свои узковатые раскосые глаза. На нем была только белая рубашка и брюки, но он выглядел очень опрятно и ухоженно, в отличие от его вечно взлохмаченного друга.

– Ты...что...кто... – он не мог подобрать слов и даже адресат для них. Потом наконец остановил взгляд на своем сожителе. – Какого черта?!

Годрик радостно улыбнулся, довольный реакцией.

– Я знал, что ты обрадуешься нам!

– Что...кто... Почему ты не постучался паролем? И кто это, черт возьми? Почему он сейчас не бежит с воплями докладывать обо мне в замок?

Мерлин молча смотрел на него, его голубые глаза чуть спрятались под черной челкой. Годрик же преспокойно стал развязывать свой пояс.

– Я не постучался, потому что это было забавно. А кроме того, прятаться от него не надо. Повторяю, это Эмрис.

Он снял пояс, сложил меч на столик и потянулся, чтобы снять кольчугу. Слизерин переводил ошалелый взгляд с одного на другого, казалось, у него голова шла кругом. Наконец он посмотрел прямо на гостя.

– Кто ты?

Мерлин отмер и шагнул в глубь дома.

– Меня зовут Мерлин. Я служу в замке. Но друиды зовут меня Эмрисом.

– Он тот самый Эмрис, Сэл! Представь, какие штуки он умеет делать? – восторженно вопрошал Гриффиндор, выглядывая из-под кольчуги, немного путаясь в рукавах.

Слизерин снова обвел их взглядом, часто дыша. Потом, не сводя напряженных глаз с гостя, прошептал несколько слов. Зеленые глаза осветило золотым, и ботинки, развалившиеся по всей комнате, поднялись снова в воздух и довольно милой процессией протанцевали до полки у входа. Мерлин посторонился, чтобы пропустить их.

– Ты понимаешь, как я был прав? – продолжал Годрик, сняв кольчугу и теперь снимая стеганку. – Друиды нам уши прожужжали про короля Былого и Грядущего, и это Артур! И ему помогает великий Эмрис, все как надо, – он вдруг посмотрел на Мерлина, будто что-то вспомнил. – Ну, правда, большую часть времени он чистит конюшни и стирает носки, но...я уверен, он умеет кучу всего, о чем мы даже не мечтали. Ты понимаешь, как это здорово?

– Здорово? – наконец почти выплюнул Салазар. – Ты слышишь свой бред? Король Былого и Грядущего – Артур? Хочешь сказать, что великий и могущественный Эмрис помогает королю, который истребляет магов? Спасибо, ты меня успокоил! А я-то надеялся, что хоть эти двое принесут нашему народу мир и покой. Что ж, вы вернули меня в суровую реальность, сердечно благодарен.

Годрик состроил рожицу, доверительно глядя на Мерлина, но тот не обратил внимания. Он смотрел на спину Слизерина, потому что тот отвернулся, перебирая какое-то белье.

– Артур действительно тот, о ком говорится в пророчестве, – спокойно, но настороженно произнес он. – Да, сейчас в Камелоте еще не принята магия, но это случится.

– А, прекрасно. Эмрис еще и мечтатель, – фыркнул Салазар.

Мерлин уже встречал магов, которые не верили в Альбион. Все они не хотели верить, что их будущее за Артуром, что только он может принести мир, а не господство какого-то одного класса. Мерлин знал их чувства, знал, каким гонениям они подвергались. Он понимал их и даже не мог злиться. Сейчас он старался напомнить себе, что стоящего перед ним человека продала властям собственная мать. Но у него не получалось отделаться от неприятного ощущения. И дело было не в том, что он встретил в Салазаре понятный и знакомый цинизм. Нет, было в нем что-то такое, что резко отличало его от Годрика. Слишком резко. Настолько резко, что это переходило черту.

Мерлин мотнул головой, отгоняя мысли, которые часто бежали у него впереди происходящего, и напомнил себе, что судят за поступки, а не за подозрения.

– Мне понятен твой цинизм, – спокойно сказал он, пройдясь по комнате к стулу. Если бы ему сказали, что сейчас он жутко похож на своего друга, он бы не поверил, но это было так. – Наш вид подвергается гонениям уже больше двадцати лет. Я знал судьбы многих, кто пострадал от Пендрагонов.

– Тогда ты поймешь, почему я не верю нынешнему, – сухо сказал Слизерин. Гриффиндор уже снял стеганку и сел на свою кровать с ногами, с волнением глядя на разговаривающих.

Мерлин покачал головой. Его взгляд был спокоен и стар.

– Сколько бы ни страдали маги от людей, мы сами начали эту войну. Ведь ты знаешь, с чего началась Великая Чистка?

– Это не повод для геноцида.

– Ты прав. Но это повод для злости и страха. Магия страдала, и магия же причиняла страдания. Обе стороны натворили дел. Когда придет время...наш вид не должен встать у руля.

– И что? – жестко усмехнулся Слизерин. Несмотря на тон, он не опустился на свою кровать. Мерлин как-то понял, что это потому что при нем, при Эмрисе, он не может сидеть. Как не могут сидеть простолюдины при короле. – Позволить им нами управлять? Посадить на цепь, как великого дракона держали на цепи в застенках?

– Нет. Ни мы, ни они не будем господствовать. Нам нужен мир и только он. – До сих пор не спеша расхаживавший около стула Мерлин повернулся к оппоненту, облокотившись о спинку руками. – Ты думаешь, кто-то из других королей и королев принесет его? Многие так же ненавидят магию, как ненавидел Утер, другие боятся ее, третьи принимают, но используют против людей, которые ее не имеют. Везде царит либо один, либо другой класс.

На этот раз Салазар помедлил с ответом. Он смотрел в пол, раздумывая. Затем поднял голову, его тон изменился.

– И ты думаешь, мир возможен?

– С Артуром – возможен, – кивнул Мерлин. – Он превращает врагов Камелота в союзников уже сейчас. Еще немного, и он примет магию. И мы сможем выйти из тени.

Слизерин долго молчал. Потом усмехнулся.

– Умеешь ты сладко петь, Эмрис.

– Если ты не принимаешь эту точку зрения, тогда уходи из Камелота, – не дрогнув ни одним мускулом, ответил Мерлин. В его голосе было столько власти и силы, что он прямо почувствовал, как увеличивается в размерах. – Я не потерплю агрессивно настроенного мага под боком у короля.

Салазар устало покачал головой и поднял руки белым флагом. Посмотрел в глаза оппоненту, и Мерлин впервые за встречу увидел в них что-то искреннее. И то, что он увидел, заставило его слегка расслабиться. Там было смирение и усталость.

– Я не желаю зла Пендрагону. Не разделяю я ваши мечты...но и мешать им тоже не собираюсь. Я просто хочу жить. А мой друг хочет остаться здесь, значит остаюсь и я. – Он сглотнул, будто преодолевая себя для следующего вопроса. – Можно?

Мерлин помедлил. А потом кивнул.

– Лишь будьте осторожны. Я вряд ли смогу вам помочь, если кто-нибудь зайдет и увидит летающие ботинки.

Напрягшийся из-за возникшего раздора Годрик наконец усмехнулся на эти слова.

– Выпьешь с нами, Эмрис?

– Не сегодня, – ответил Мерлин, возвращая в голос легкость. Становясь из великого и могущественного Эмриса просто Мерлином. И, пожалуй, самим собой. – У меня есть дело.

Годрик покивал.

– Ну ты это, заходи, если что...

Мерлин бежал по лесу, разрывая майские сумерки гулким магическим криком. Птицы срывались с веток и мчались прочь, а звери прятались в своих норах, будто чувствуя, кого зовет маг. Огромная поляна, с которой виден был далекий замок и дома в его сени, уже покрывалась фиолетовыми цветами теплого вечера, а в глубокой выси загорались первые звезды. Немного погодя их закрыла знакомая до каждого очертания тень, а еще чуть позже на поляну, со свистом рассекая воздух, приземлился гигантский дракон.

Волосы Мерлина стояли дыбом от обдувшего его потока ветра, когда он отвечал на поклон зверя.

– Какая проблема тревожит тебя на сей раз, юный чародей? – с непередаваемым выражением величия и иронии спросил Килгарра.

– В город пришли двое магов, – крикнул Мерлин, задрав голову. – И я позволил им жить здесь.

– Почему?

– Почему?

– Они...кажется, я могу им доверять.

– Тогда зачем ты вызвал меня за тридевять земель? – прищурился Килгарра.

Парень опустил голову, пнув ногой кочку. Сомнения взметнулись еще больше.

– Это все мое предчувствие, – наконец попытался объяснить он. – Я не знаю, правильно ли говорит мне мое сердце, ведь...однажды я доверился Моргане, потому что она обладала магией и была хорошим человеком. Ты знаешь, что вышло. Я боюсь, что ошибся и в этот раз.

– Тогда прогони их, – миролюбиво ответил дракон.

– Я не могу, – развел руками Мерлин. – Они рассказали мне свои истории... Они просто хотят жить здесь. Один из них стал рыцарем, спас королеву.

– А второй?

Мерлин промолчал. Килгарра внимательнее посмотрел на него с высоты верхушек деревьев и тысячи лет жизни.

– Мерлин, назови мне их имена.

– Годрик Гриффиндор и Салазар Слизерин.

Дракон оторвал передние лапы от земли и со смехом, который нехило аукнулся ближайшим дубам, опустился снова.

– Не беспокойся, юный чародей. Эти двое – часть иной великой истории. Они должны были прийти в Камелот.

– В каком смысле?

– Я уже говорил тебе, что будущее тебя и Артура – Альбион, объединенный и великий. Но даже у этого Альбиона есть будущее. И Гриффиндор и Слизерин есть его будущее. Как и еще двое магов, что скоро придут вслед за ними.

Мерлин вскинул голову выше, чтобы увидеть, как мерцают драконьи глаза на фоне вечерних звезд.

– Значит ли это, что я могу им доверять?

Килгарра покачал головой.

– Нет, – беспечно ответил он. – Одному из них ты можешь доверять. Другой станет проблемой, но это будет через много-много лет.

– То есть Слизерин не угрожает Артуру?

– Нет. Они не угрожают Альбиону, который создаст Артур. Но Слизерин будет проблемой для того Альбиона, который будет после. И ты должен будешь быть рядом, чтобы сохранить его.

Мерлин опустил голову, размышляя над услышанным. Затем отступил назад.

– Спасибо, старый друг. Ты можешь лететь.

Дракон склонил гигантскую голову на прощание, а затем взметнул в небо могучие крылья и унесся куда-то, где горят звезды.

====== Глава 12. Как быть с магией? ======

Гвиневра очень любила такие утра, как сегодня. То, что она прожила почти всю свою сознательную жизнь крестьянкой, которая привыкла вставать с петухами, во многом мешало ей сейчас, в замужней жизни. Конечно, ей нравилось наблюдать за ним спящим, но валяться в кровати одной было скучно, поэтому она покидала ее, закрыв полог, тихо звала служанку, переодевалась и шла на прогулку.

Но были и те утра, когда ее тело вдруг решало выспаться, и в итоге она просыпалась в самом лучшем месте на земле – в его руках. В комнате стояла мирная тишина, до королевской спальни не долетало никаких звуков с нижних этажей, только редкое чириканье птицы под балконом. Рассеянный свет солнца заползал в каждый угол, заполнял собой каждую складку в одеяле и приятно оттенял пшеничные волосы Артура.

– Доброе утро, миледи, – очень тихо сказал он.

– Доброе утро, милорд, – прошептала в ответ Гвен, невольно прикрывая глаза и расплываясь в довольной улыбке.

Свежий, теплый поцелуй остался на ее губах, и она выпростала руку из-под одеяла, чтобы переплести с ним пальцы.

– Вот еще одна вещь, к которой я не могу привыкнуть, – прошептала она, ткнувшись лохматой макушкой в его плечо и лениво скользя взглядом по комнате. Тишина окутала их, словно вторым одеялом, и шепот в ней казался громче и чувственнее громкого голоса.

– Я тоже, – так же тихо ответил Артур, и Гвен хихикнула от его щекотного дыхания на своих волосах. – Сказали бы мне пару лет назад, что буду лежать утром в своей кровати и обнимать лучшую женщину на земле...

– Ты спросил бы, какую из них, – иронично изогнув бровь, ответила Гвиневра, играя с их переплетенными пальцами.

– Хах, да нет, из приезжих принцесс мне особо никто не нравился настолько, чтоб влюбиться.

– Серьезно? – она отвлеклась от своего занятия и подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Я видела, как ты флиртовал с ними постоянно.

– А как они потом постоянно уезжали, не видела? – насмешливо улыбнувшись, ответил Артур. – Какие-то были хорошими собеседницами, другие просто красивыми, но ни одна меня не заинтересовала, как однажды одна служанка...

– И то, только после того, как накричала на тебя, – буркнула Гвен, снова ткнувшись макушкой в его плечо, чтобы лечь на успевшую чуть освежиться подушку. Артур тихо засмеялся.

– Этим ты и отличилась от всей этой однородной массы.

– Слуги – это однородная масса?

– Пойми меня правильно, я не считаю и никогда не считал ниже своего достоинства с ними общаться. Просто не было повода. Моя жизнь проходила мимо них, да, к тому же, никто, кроме вас с Мерлином, не смел мне слова поперек сказать. Как, по-твоему, мне надо было ими интересоваться?

Гвен подумала немного и кивнула.

– Это уже что-то вроде отбора в круг твоего общения. Кто сможет на тебя наорать – тот принят.

– Это же хорошо.

– Наверное, – Гвиневра откинула голову подальше по подушке, чтобы снова увидеть лицо мужа в обрамлении утреннего света, и, протянув ладонь, коснулась его щеки. – Господи, как все изменилось... Ты представляешь, когда-то я всерьез считала тебя высокомерным, напыщенным и жестоким свиньей.

Артур прыснул. Настолько, что выпростал руку из-под одеяла и прижал кулак ко рту, чтобы отсмеяться.

– Что, правда? – в его глазах гуляли такие любимые ей лукавые смешинки. – Я что, правда, был так плох?

– У тебя успешно получалось таковым притворяться, – ответила Гвен, наблюдая за ним. – Только не знаю, зачем.

Артур пожал плечами, все еще посмеиваясь. Птица стала чирикать громче, а в спальню с окна стала почти незаметно пробираться свежесть и прохлада.

– Возможно, я немного перегнул палку... Отец всегда говорил мне, что подданные должны видеть сильного короля. Что ни в коем случае нельзя давать им понять, что ты в чем-то сомневаешься или что ты что-то делаешь неправильно. Как скачка на лошади, всадник должен быть уверен, чтобы лошадь тоже не боялась. И, видимо, это не всегда шло на пользу.

– Твой отец ошибался во многих вещах, – спокойно сказала Гвен. – Но насчет скачки на лошади... Да, это работает, это так и есть, но короли тоже люди. И народу легче, когда он это видит. Говорю, как бывшая служанка.

– А что ты мне скажешь, как королева? – улыбнувшись, тихо спросил Артур.

Гвиневра дрогнула кончиками губ, а затем притянула его к себе в поцелуе, обнимая широкие плечи, которые своим теплом закрыли ее от прохлады, уже неплохо остудившей здешний воздух и принесшей идею снова заползти под одеяло. Видимо, сегодня май решил побыть холодным. Не страшно. В такие утра ей всегда тепло.

В дверь постучали. Они оторвались друг от друга, чтобы там, за ширмой, далеко за пределами их тихого и светлого мирка, прозвучал бодрый и ехидный голос Мерлина:

– Уже утро, господа.

К сожалению, в своей спальне они оставили еще и хорошее настроение. Потому что сразу после завтрака был назначен суд.

– Что эта девушка сделала? – поинтересовался Мерлин, сервируя стол между королевской четой. Гвиневра тоже посмотрела на мужа.

– Применила магию, – мрачно ответил тот, не отрываясь от своей тарелки. Мерлин на секунду замер, а потом спросил:

– Для чего?

– Какая разница, Мерлин, – огрызнулся Артур. Гвиневра знала, что это был один из тех случаев, в которых слова ее мужа можно было не воспринимать всерьез, потому что он сам в них не верил. – Магия под запретом.

– Да, но отчаявшиеся люди часто не думают об этом, – двусмысленно возразил слуга, и король кинул на него еще более мрачный взгляд. – Зачем этой девушке понадобилась магия?

Артур раздраженно поковырял вилкой мясо на тарелке.

– Ее отец неудачно сходил на охоту. Его почти насмерть задрал медведь, – неохотно ответил он. Гвиневра, поняв все, откинулась на спинку стула. – И девчонка где-то нашла какое-то заклинание, которое его исцелило.

– Она была ведьмой? – спросил Мерлин.

– Нет, видимо, нет, обыск ничего не нашел, кроме вырванной страницы с заклинанием.

– И ты собираешься ее казнить за это по закону?

– Мерлин, занимайся своими обязанностями слуги, а?

Парень нахмурился еще больше, но промолчал и продолжил заниматься своим делом. Гвен не стала говорить что-то сейчас. Она видела, что мужу так же не нравится эта ситуация, как и ей, и Мерлину. Но все это было так сложно...

Поев, они прошли в Тронный Зал. Бледное солнце закрыли непонятные облака, обещавшие то ли дождь, то ли просто неприятную хмарь. В любом случае, зал накрыла тень, что нисколько не улучшило ничьего настроя. Королевская чета заняла свои места, Мерлин встал чуть позади, за длинными тенями тронов. Лорды-советники, придворные и рыцари уже были здесь, переговариваясь о том, что скоро случится.

Двери открылись, и стражи ввели в зал обвиняемую. Гвен заметила, как Артур втянул в себя воздух. Ей и самой было бы легче, если бы та оказалась прямой, гордой и дерзкой. Но девчонка выглядела на свои пятнадцать даже слишком: жидкая растрепанная косичка, простая одежда, худые руки и плечи, стройная, как тростинка. Симпатичное лицо с большими глазами, налитыми слезами. В темном зале почти не было видно, но Гвен все же заметила, что щеки ее были мокрыми. Девушка заламывала руки, кусая губу.

– Ты обвиняешься в использовании магии, – произнес Артур абсолютно каменным голосом, за которым не было слышно эмоций. – Ты хочешь что-то сказать суду?

Девушка открыла рот, во все глаза глядя вперед, но комок в горле явно помешал. Она опустила голову, взяла себя в руки и снова посмотрела на своих судий.

– Ваши Величества, я... Я прошу прощения за то, что сделала. Я ни в коем случае не хотела этого...

– Ты знала, что магия карается законом, – невозмутимо возразил Артур. Девушка закивала.

– Да, я знала, и я никогда в жизни не хотела нарушать закон. Но...мой отец... – она всхлипнула и прижала ко рту мокрые от слез пальчики. – Он все, что у меня есть. Моя мама умерла, когда я была маленькой. Мой брат утонул в реке десять лет назад. Я...я должна была спасти отца, я не понимала, что делаю...

– Кто дал тебе страницу с заклинанием?

– Старуха... Я не знаю, откуда она взялась. Я хотела ее потом найти и вернуть страницу...но ее и след простыл.

Король вздохнул, сжав пальцами переносицу. Гвиневра не отрывала от него взгляда, чтобы не упустить момента, если придется сказать свое слово и остановить. Ей было жутко. Жутко от того, насколько она понимала эту девушку, ведь когда-то давно она была на ее месте, только она не совершала магии, хотя и если бы ей дали шанс, наверное, поступила бы так же. Да и Артур понимал тоже, Гвен была в этом уверена, ведь он в свое время привел в замок волшебника, когда Утер был при смерти. Только вот без толку. Магия никогда не приносила ничего хорошего в их жизни. Магия отняла у обоих отцов, магия отняла у них ту, которую оба беззаветно любили – сестру и подругу, Моргану.

– Скажи мне, как тебя зовут? – наконец обратился к девушке король, и Гвен мгновенно заметила изменившийся тон. Теперь это был тон отца, обращающегося к ребенку.

Девушка утерла слезы и снова вытянулась по струнке.

– Анна, сир.

– Анна... – Артур чуть подался вперед на троне и словил взгляд обвиняемой. – Пятнадцать лет ты была законопослушной подданной Камелота. Тебя ослепила боль, я понимаю. Но так нельзя. Магия не приносит ничего хорошего, ты же понимаешь это?

Девушка не понимала. А вот Гвен – да. Еще как. Магия спасла однажды ее отца от смертельной эпидемии. И что потом? Он погиб, обвиненный в магии же, бежав от суда, потому что суд приговорил бы его к казни.

Муж будто прочитал ее мысли. Или они просто думали в одном направлении.

– Да, сейчас твой отец жив. Но что если ему было нужно умереть от лап медведя, чтобы потом не умереть более жестокой смертью?

Анна молчала, глядя в пол. В глазах ее снова появились слезы.

– А что будет с тобой? Тебя соблазнила магия своими возможностями, и скоро я получу нового врага Камелота.

Девушка испуганно подняла взгляд и замотала головой.

– Нет! Нет, что вы, сир, я ни за что... Я никогда не собиралась... Это просто мой отец...