Текст книги "Огни Камелота (СИ)"

Автор книги: Olivia Loredan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 69 страниц)

– Кажется, это мои штаны.

– Были, – нахально ухмыльнулся Гвейн. – Мои пали жертвой правого дела, я был при исполнении вашего приказа, так что...

И, присвистнув, он отправился вслед за Мерлином. Годрик молча улыбнулся и присоединился к друзьям. Артур проводил их взглядом, открывая и закрывая рот. В конце концов, он посмотрел на ребенка в своих руках.

– Моя рубашка, – понял он. – Ну Мерлин...

Что это за выходка? В коридоре осталась на попечении одного только Гаюса целая орава советников Ифтира, у которых были проблемы с юмором. Они пожелали пройтись по дворцу, отвлекшись от пира, и предполагалось, что он должен был провести их по коридорам, далеким от западного крыла, где развернулась кипучая деятельность слуг. У него совершенно нет ни времени, ни сил сейчас с ребенком на руках ждать, пока его растяпа-слуга принесет наконец еду! К тому же, что ему делать с этим ребенком? Вдруг он заплачет? Он же голодный все-таки, стараниями Мерлина, черт бы его побрал. И где они на кухне рассчитывали достать еду? Ему что здесь, часами ждать, пока они вернутся? И куда, скажите, пожалуйста, деть кучу государственных дел?

В довершение всего, он никогда не держал на руках детей, но, кажется, у мальчугана не было претензий. Он спокойно устроился у его груди и с интересом стал водить пальчиком по кольчуге. Дернув ее и услышав слабое звяканье, малыш хихикнул и поднял голову. На короля взглянули большие шоколадные глаза, и внезапно запретный образ ворвался в мысли: эти глаза были так похожи на глаза его сына! Именно такие, темные, карие глаза он представлял по дороге домой из Богорда, именно их желал увидеть этой зимой, именно о них ему каждое утро в августе рассказывала жена, именно такие глаза должны были смеяться и любить его, именно их он мечтал успокаивать и учить не плакать, именно их он хотел видеть засыпающими или горящими любопытством, именно такие глаза должны были быть у того, кто бы называл его отцом...

Артур сглотнул. Руки сами собой инстинктивно обвились вокруг маленького теплого тельца, крепко и ласково обнимая его. Малыш доверчиво прильнул к нему, теребя пальчиками ворот кольчуги. Вот так же его мог обнимать сын...

– Буль-буль, – серьезно сказал мальчик.

– Буль-буль, – кивнул король. – Полностью с тобой согласен. Абсолютный буль-буль.

– Буль-буль. Боль-буль, буль-быль, бо-бо... – самозабвенно бормотал ребенок. – Бо-бо. Бо-бо! Буль!

Артур усмехнулся, забыв обо всех вельможах, советниках, государственных делах и ифтирских гостях, и ласково потрепал мальчика по рыжеватым волосам. Тот хихикнул, потянулся и схватил огромную ладонь своей маленькой ладошкой.

– Пойдем, Бо-Бо, – решил король. – Посмотрим, где шастают твои дядюшки, и найдем тебе покушать.

– Еще раз. Вы хотите, чтобы я для вас украла еду с кухни? – Алиса обвела двоих магов взглядом, строже и властнее которого был только взгляд Кандиды Когтевран.

– Не для нас, а для ребенка, – запротестовал Годрик, но девочка махнула на него рукой.

– Ты вообще молчи, ты мне не нравишься, – рыцарь угрюмо и обиженно замолк, для виду оглянувшись на дверь подсобки, за которой на стреме стоял Гвейн. Младшая Пуффендуй обратилась к Мерлину. – Так я и поверю, что кто-то притащил младенца в королевские покои.

– Я клянусь тебе, Алиса, мы не врем, – заверил ее Эмрис.

– И где же этот ребенок?

– У Артура.

Девочка насмешливо уставилась на него, скрестив руки на груди, и Мерлин спросил у неба, как у нее получается так смотреть при их разнице в росте в пару голов. Он всплеснул руками.

– Ну, а ради чего еще могли бы я, Годрик и Гвейн прийти к тебе и просить молока и каши?

Алиса долго оценивающе смотрела на него. Потом все-таки кивнула.

– Ладно. Только я сама не смогу. Там сейчас все повара и слуги, вы должны отвлечь их немного.

– Как?

Девочка посмотрела на них, как на идиотов.

– Магией, конечно. Колдуйте!

И она с достоинством пошла к двери. Открыв ее, она осторожно осмотрела кухню и юркнула внутрь. Волшебники подошли следом и еле пристроились, чтобы не мешать друг другу. Когда Алиса добралась до длинного стола, уставленного блюдами, которые должны были отнести на пир, она дала друзьям знак. Одновременно они сверкнули глазами и зашептали магические слова. Тут же котел с бульоном, стоявший на огне, громко заворчал, и бурлящая, ароматная красная жидкость стала переливаться через край и выплескиваться на пол. В другом конце кухни вставленная в торт свечка надломилась и упала точнехонько на салфетку, заставив ее вспыхнуть. Повара и слуги ринулись в обе стороны спасать яства, а юная рыжеволосая кухарочка успела незаметно стянуть со стола графин с молоком и тарелку с кашей.

– Хэй, вы чего так долго?

Внезапно раздавшийся над чуть не прислонившимися друг к другу головами друзей голос короля напугал их до полусмерти: они же всего полминуты назад пользовались магией! Он мог их увидеть! Оба волшебника подскочили, стукнувшись друг о друга подбородком и макушкой, охваченные минутной паникой. Но их венценосный друг смотрел на них просто недоуменно и недовольно. Поэтому они выдохнули.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Мерлин.

Король нахмурился.

– Не думаю, что ты имеешь право задавать мне такие вопросы.

– Я знаю.

– И?

– Что ты тут делаешь?

Видимо, поняв, что добиться от слуги соблюдения этикета у него не получится, Артур вздохнул и махнул рукой на ребенка, доверчиво прилегшего головой на его плечо и заметно уставшего.

– Бо хотел кушать. А вас долго не было.

Мерлин вскинул бровь.

– Бо?

Друг убийственно сузил глаза.

– Да, Бо. Вы же, молодцы, не додумались дать ему имя. А мы должны его как-то называть.

Дверь открылась, и в подсобку проскользнула Алиса. Увидев короля, она быстро присела в книксене, а потом протянула Мерлину графин и тарелку. Бесстрашный упрямый взгляд ее, направленный вверх, явно сказал: “Это они меня заставили”. Артур кивнул ей, и девочка юркнула обратно на кухню.

– Возвращаемся в мои покои, – скомандовал король, и маленькая компания двинулась, прихватив по дороге Гвейна, которому два мага высказали свои упреки. Но рыцарь не мог знать об их магии, поэтому удивленно ответил: “Это же Артур. Понятное дело, я его пропустил”. Мерлин и Годрик прожевали свой мимолетный стресс молча, тренируясь убирать его с помощью “буль-буль”.

По пути к королевской спальне им много раз приходилось прятаться за угол от ифтирских рыцарей, которые, так же как и советники, решали отвлечься от пира и прогуляться по замку. Несколько раз они чуть не сталкивались лицом к лицу с вельможами. Однажды в прямом, светлом и длинном коридоре без ниш они наткнулись на придворных ифтирских дам. Буквально за секунду рыцари успели закрыть собой короля, который нес ребенка, завернувшись в мантию. Гвейн для пущей надежности состроил дамам соблазнительную физиономию, чтобы отвлечь их внимание на себя. Дамы оскорбленно фыркнули и гордо прошествовали мимо, что стало причиной недовольства короля Камелота.

– Ты совсем страх потерял, Гвейн?

– А что я? – опешил рыцарь.

– Что было сказано утром? Сдержанное и приличное поведение! Хочешь, чтобы эти дамочки пошли и рассказали своей королеве, что камелотские развратники-рыцари их домогались?

– Нет бы просто сказать “спасибо”! – возмутился Гвейн. – Потому что вряд ли без моих действий у них было бы меньше компромата на Камелот. Гляньте: король Артур куда-то тащит ребенка! Неужели нагулял?

Мерлин подумал, что Артур сейчас убьет Гвейна, но, видимо, с ним что-то хорошее делали маленькие ручки, все еще играющие с кольчугой и мантией. Поэтому король только мрачно ответил:

– Иногда я нахожу плюсы в отцовской системе набора рыцарей. Воспитание.

Гвейн, дворянин от рождения, хмыкнул. Но он уже остыл, и Мерлин видел, что друг пожалел о своих словах, потому что дальше он не зарывался и молча давал знак, если нужно было остановиться или спрятаться. Так они и добрались до покоев.

Там Артур ахнул.

– Что. Это. Такое? – вопросил он, окидывая взглядом разгром. – Мерлин!

Маг с улыбкой развел руками и в третий раз за день сказал:

– Это ребенок. Давай, надо его покормить.

Бо решительно отказался слезать с колен короля, что умилило не только его, но и слугу. Правда, Артур, конечно же, как и Гвейн, старательно строил из себя грозного воина, но Мерлин видел, как блестели его глаза и как ласково улыбались губы. Гриффиндору было поручено кормить ребенка, а Мерлин и Гвейн принялись убираться. Малыш смеялся и раскидывался едой, жевал, выплевывал, еще смеялся, размазывал рыцарю по лицу кашу, а съев одну ложку, вторую настойчиво совал в рот Годрику. Артур хохотал над этим действом, Годрик недовольно косился на него, но не выдерживал и тоже смеялся. Пару раз Бо умудрялся слезть на пол, и вот тут уже Мерлин принимался хохотать, наблюдая, как король пытается поймать ползком улепетывающего от него мальчугана. В итоге тот звал Гриффиндора, и они, разработав целую военную стратегию, ловили ребенка где-то в женской комнатке и приносили обратно.

Но когда Бо поел, началось страшное: карие глазки начали слипаться и слезиться, маленький рот кривиться – уставший ребенок жалобно захныкал.

– Что происходит? – растерянно и совершенно несчастно спросил Артур.

– Он спать хочет, наверное, – сказал Мерлин.

– Так пусть спит, – ответил Гвейн, – зачем плакать-то, если он спать хочет?

– Они сами засыпать не умеют, – пояснил Эмрис.

– И как мы должны его усыпить? – озадаченно спросил Годрик, запустив пятерню в свои волосы.

– Ну, можно рассказать сказку...

– Жил-был осел... – радостно начал Гвейн.

– Не эту! – Мерлин, а за ним и оба рыцаря присели на пол около кровати, на которой рядом с королем сидел Бо. – Или можно спеть песню.

– Не, это я только после девятой кружки, – протянул Гвейн.

– Я после пятой, – доверительно сказал Мерлин.

Артур бросил на них сердитый взгляд, пытаясь успокоить плачущего малыша.

– Может, кто-нибудь из вас на лютне играть умеет? – предложил Годрик.

И тут в покои зашла Гвиневра.

Перед ней открылось великолепное в своей милоте зрелище: четверо мужчин пытались успокоить жалобно хныкающего младенца. И все они растерянно уставились на нее.

Мерлин вздохнул и принялся объяснять.

– И почему вы мне ничего раньше не сказали? – сердито спросила Гвен у мужа.

– Гвиневра, если бы ты узнала, что нам в покои подбросили годовалого ребенка, думаешь, ты смогла бы спокойно сидеть на пиру и разбираться с гостями?

Королева поняла, что он имел ввиду. Поняла, что он прав, но все равно для виду попыхтела. Подумать только! Целый день в ее покоях живет младенец, а она ничего об этом не знает! Однако хватило одного взгляда на плачущее дитя, чтобы она все решила.

– Банкет почти окончен. Давай я уложу Бо спать, а ты иди разберись с гостями. Мне слуги доложили, что открыто почти нужное количество покоев, ифтирцев нужно продержать еще часок. Заговори с Кандидой об охоте, она, кажется, очень любит это дело.

– Нда? – удивленно поднял брови король. Гвен кивнула.

Артур провел ладонью по волосам мальчика и с сожалением поднялся с кровати. Королева с удивлением открыла эти эмоции в глазах мужа, хотя чего в этом странного? Когда король вышел из покоев, Гвен распорядилась:

– Закройте шторы и двери, приоткройте немного окно – душно.

Все трое поразили ее своей заботой: Гвейн бросился закрывать шторы и открывать окна, Годрик закрыл с трех сторон полог кровати, Мерлин с невероятной быстротой убрал бардак из молока и каши в районе стола. Все трое тихими голосами заверили ее, что будут за дверью, если что-то понадобится. Всех троих она искренне и тепло поблагодарила.

А когда они вышли, оставив ее в потемневших покоях, позволила себе обвить руками маленькое хнычущее тельце. Внутри дрогнула и болезненно-сладко заныла какая-то струна. Пустота в укромном уголке ее сердца неумолимо заполнилась обманчивой нежностью. Гвен прижала к себе мокрое личико, целуя рыжеватые волосы и нашептывая какую-то песенку, которую когда-то давно, слишком давно слышала от мамы и всю жизнь мечтала спеть своему ребенку. В тишине комнаты крошечное сердечко, бившееся прямо рядом с ее грудью, было таким громким и настоящим, что ее собственная душа, не разбираясь больше, ринулась к ребенку, стремясь обнять и почувствовать каждый его дюйм. Прижать к себе и больше не дать отнять. “Это не он, – отчаянно шептала себе Гвен, не замечая, как льются по щекам тихие слезы, – это не он. Это Бо. Это не он...”

Но материнское сердце не желает ничего знать. И вскоре она уже умело укачивала на руках малыша, как будто всегда знала, как это делается, как будто уже давно была к этому готова. Она шепотом напевала старый мотив, тая от прикосновения маленького теплого тельца, доверчиво прижавшегося к ее груди и уснувшего. Крошечный носик ткнулся в ее плечо, малыш, как котенок, свернулся под ее сердцем. Так они оба и уснули.

– перефразированное название 6-й серии 4-го сезона сериала “Удивительные странствия Геракла” – “Двое мужчин и ребенок”

====== Глава 44. Не все то лед, что холодно.* ======

Королева Ифтира и ее свита гостили в Камелоте несколько дней. Все это время Мерлин, Годрик, Гвейн, Артур и Гвен сбивались с ног, заботясь о Бо. На второй же день они подключили к этому занятию Гаюса, Элиана, Персиваля и Леона, и вся эта честная компания все равно не могла уследить за ребенком. Много раз его чуть не успевали увидеть ифтирцы, множество раз мальчик ускользал от внимания нянек и куда-то уползал. Однажды он приполз прямиком в Зал Советов. Артур стремительно седел, продолжая серьезно общаться с леди Кандидой, ее похожим на коршуна первым рыцарем – Теодором и многочисленными советниками и вельможами. Бо, невероятным образом никого не задев, прополз под столом и радостно дернул за штанину короля. Тот потребовал принести вина и позвать его слугу. Пока другие слуги разливали гостям вино, Артур, зло шипя на Мерлина, передал ему ребенка. В другой раз ифтирские гости пожелали всем составом прогуляться по дворцу, и компания посвященных рыцарей утащили Бо в Оружейную, где успели дружно поседеть, оттаскивая его от падающих мечей, арбалетов и булав. В иной день Артур утащил леди Кандиду с сэром Теодором на охоту, но в итоге Гвен пришлось отвлекать вельмож, пока Мерлин и Гаюс пытались поймать шустрого мальчугана и помыть.

Ифтирские гости не упрощали им задачу. Рыцари в синих плащах патрулировали дворец, как свой собственный, с таким видом, будто они сразятся и с тысячной армией, если понадобится защитить королеву. Они почти не улыбались, почти не смеялись, они плохо понимали юмор (или, скорее, не хотели на него реагировать) и, в целом, были похожи на рой тучек, марширующих по замку. Вельмож Мерлин объявил самыми высокомерными существами, каких он только видел. Было ли это на самом деле высокомерие? Может, и нет, но, во всяком случае, эти вельможи тоже не отличались приветливостью. Они желали говорить только на серьезные темы, сдержанно и строго реагировали на шутки и почему-то постоянно норовили завести денежную тему. Грозная же королева этого сурового народа была невозмутима и величественна. Она критиковала все, что ей предлагали: от еды до погоды за окном. Впрочем, не было ощущения, что она заносчивая, только слишком чопорная. Настолько все это действовало на нервы, что сами камелотцы во главе со своими королем и королевой подстраивались под своих гостей и общались с ними, так сказать, на их языке. Мерлину все больше и больше казалось, что что-то во всем этом не так.

Вечером последнего дня пребывания в Камелоте ифтирцев Мерлин, Годрик, Гвейн, Артур и Гвиневра были в королевских покоях, пытаясь накормить и помыть ребенка. Бо, смеясь, выворачивался и уползал, куда ему надо было: либо к Артуру, либо к Гвен, которых он, по понятной Мерлину причине, явно признал родителями.

– Бо! – сердито воскликнул маг, весь мокрый, потому что ребенок обрызгал и облил его водой из таза, в котором его собирались помыть. – А ну иди сюда!

Артур откровенно смеялся над попытками слуги выкупать мальчика.

– Мне нравится, что делает этот ребенок, – присвистнул он, улыбаясь.

– Да, а ты сам попробуй, – упрекнула его Гвиневра и, закатав роскошные дорогие рукава, подняла на руки малыша. Тот жалобно-возмущенно всхлипнул, и король состроил ему смешную рожицу, когда он выглянул из-за плеча женщины. – Ну надо же помыться, солнышко. Да, а как ты думал? Сейчас мы помоемся и ляжем спать. Все моются перед сном. И я моюсь перед сном, и Мерлин. И даже Гвейн, правда, Гвейн?

Укоряющий вопрос опустился на склоненную голову рыцаря, который пытался оттереть молочные пятна с своих сапог.

– Что? – растерянно спросил он. Поняв, смутился. – Конечно, Ваше Величество.

– Если ты моешься перед сном, то когда в последний раз ты спал? – ехидно спросил Гриффиндор, удобно устроившийся в кресле. Гвейн шутливо замахнулся на него, друг успел пригнуться, и кулак впечатался в воздух.

– Тихо! – для проформы прикрикнул на них Артур. Он расслабленно сидел на кровати, наблюдая за всей этой уютной сценой.

– Это от тебя последнее время несет, – весело пробурчал Гвейн. – Что случилось, Гриффиндор? Я думал, ты не пьешь.

– Это не я, – мрачно ответил Годрик. – Это Сэл.

– Он запил? – серьезно спросил король.

– Нет. Не совсем. Почти... – протянул рыцарь. – Уже лучше, во всяком случае. Уже почти все нормально.

– Все равно не понимаю, – тряхнул волосами Гвейн, закончив с сапогами и метко бросив грязную тряпку в горшок для мусора. – Ты пьешь с ним?

– Нет, я для этого не гожусь. Я их поднимаю.

– Их?

– Да есть у него одна подруга... Дочь трактирщика местного. Она ему помогает паршивое настроение залить. Только благодаря ей он сейчас на человека похож.

– Знаете что, – отфыркиваясь от пены, прервала их Гвен, – смените тему.

– Да, – согласно пробурчал Мерлин, вместе с ней пытаясь помыть веселившегося ребенка, который вместо того, чтобы успокаиваться ко сну, наоборот завелся так, словно вся кипучая энергия, выплеснутая им за день, вернулась обратно и била сейчас из него разом. – Ваши разговоры как-то не настраивают на бой.

– Бой с ребенком? – насмешливо переспросил Артур. – А я тебя еще пытался научить держать меч...

– Да что там твои чудовища и армии! Этот ребенок похуже их всех вместе взятых!

– Половина врагов были колдунами.

– И их тоже. Бо! Да успокойся ты, уже поздно!

Но поздно было как раз для них, потому что неугомонный мальчуган настолько развеселился, что перевернул бедный таз. Вода волной хлынула на Мерлина и Гвен, таз закрутился юлой, издавая громогласный грохот. Артур сходил в женскую комнатку и вернулся с полотенцем для жены и малыша, Гвейн подал другое Мерлину, а Годрик, поискав тряпку, кинул ее в разливавшуюся огромную лужу. Гвиневра, едва натянув на плечи полотенце, в панике окинула взглядом комнату.

– Где Бо?!

Мерлин со стоном вздохнул.

– Ну если этот паршивец опять...

И тут их всех остудил шок.

На пороге покоев стояла Кандида Когтевран с Бо на руках.

Причем увидев эту картину, Мерлин вдруг неосознанно почувствовал, что что-то встало на место. Что случилось что-то правильное.

Королева улыбалась. Ребенок лез пальчиками к ее волосам и серьгам, а женщина улыбалась. Широко и искренне, очень мило, задорно и весело. Когда она обернулась к обитателям покоев, ее взгляд был недоуменно-ехидный. Будто слетела маска, и перед ними стоял настоящий человек. Вот только это все равно было невероятно.

– Господа, я могу спросить, чей это ребенок и что он здесь делает? – спросила королева.

Вся орава молча пыталась сообразить, что делать и как понять это ее новое поведение. Первым заговорил, вздохнув, Артур.

– Миледи, я все объясню. Этот ребенок – подкидыш. Его подбросили к нам в покои...

– Сегодня? – живо спросила леди Кандида. Рыцари удивленно переглянулись.

– В день вашего прибытия, – осторожно ответил король.

Королева Ифтира недолго понимала всю ситуацию. Оглядев комнату она, казалось, поняла каждую подробность без их пояснений. Мерлин вдруг увидел в ее взгляде то, чего не видел раньше – проницательность. Леди Кандида ухмыльнулась.

– И вы боялись международной распри, скрывая от меня и моих людей младенца несколько дней? – она весело повела плечами и, чуть запрокинув голову, рассмеялась.

Смех ее был до того задорный и залихватский, четкий и раскатистый, что всем в этой комнате вдруг стало тоже смешно. Кто улыбнулся, а кто хохотнул. Лишь Гвен еще решилась возразить:

– Простите нас, Ваше Величество, но ваше поведение не могло подсказать нам, что вы сочтете эту историю за безобидную.

Иностранная королева перестала смеяться и, чуть склонив голову на бок, задумчиво посмотрела на женщину, посмевшую упрекнуть ее в неправильных манерах.

– По-вашему, мое поведение было слишком категоричным?

Стоя перед ней в мокром потемневшем платье, Гвиневра бесстрашно кивнула.

– Прошу прощения, если мы вас поняли превратно, однако вы могли заметить, что нрав вашего народа круто отличается от нашего.

– И в этом проблема, – спокойно ответила леди Кандида. – Вы приняли неулыбчивость за недружелюбие.

Мерлин мог бы добавить, что к неулыбчивости еще прилагалась грубость, но, конечно же, промолчал.

– Что-то вроде этого, – согласилась Гвен.

Королева Ифтира задумчиво помолчала. Бо самозабвенно играл с ее серьгой. Потом она кивнула.

– Пожалуй, вы правы, Ваше Величество. Я забыла, что каждый народ имеет свое самосознание. Вы напомнили мне об этом, – искренне, как показалось Мерлину, улыбнувшись королеве Камелота, леди Кандида с достоинством посмотрела в глаза присутствующим. – Я приношу вам всем свои извинения. Я и мои люди пришли к вам со своими правилами, забыв, что мы гости. Это была наша ошибка. Ну и... – она снова ехидно, по-доброму насмешливо улыбнулась, – впредь, если встретите сдержанного человека – не считайте, что он злой.

Все хихикнули.

На следующий день разрешилась и другая тайна. С утра, как раз когда вся огромная ифтирская рать собирала вещи и снаряжала коней, во дворец заявилась женщина, утверждающая, что является матерью Бо. Сие не было хорошей рекомендацией. Ни король с королевой, ни рыцари, посвященные в тайну, не составили себе хорошего впечатления о матери Бо. Ведь как можно быть хорошего мнения о женщине, оставившей своего ребенка? Мерлин же с самого начала допускал, что у этой женщины должны были быть причины для подобного поступка, хотя он все равно считал, что это не выход из ситуации. Поэтому пришедшую все встретили очень холодно, включая леди Кандиду, которая в последний раз разговаривала со своими новыми венценосными друзьями в замке.

Женщина, краснея и плача, рассказала о том, что уже пару лет живет в лесу с бандой разбойников. Влюбилась без памяти в их главаря, ушла с ними из города, а там пылкий влюбленный оказался страшным тираном и убийцей. Она родила от него сына, но все больше мечтала сбежать. Вместе сбежать бы не получилось, любовник бы ее нашел и убил и забрал бы ребенка обратно. Поэтому женщина спрятала сына в самом надежном месте – в спальне короля и королевы Камелота. Она считала, что расстается с ним навсегда, что он будет жить жизнью принца. Но судьба обернулась иначе, на банду разбойников вчера напал отряд рыцарей, почти всех, включая главаря, убили, и ей удалось наконец бежать. Здесь ее больше ничего не держит, она хочет начать жизнь с чистого листа где-нибудь далеко отсюда, поэтому пришла во дворец просить вернуть ей ребенка.

Рыцари почтительно молчали. Мерлин видел, как его друзья напряглись, понимая, что должны отдать ребенка, к которому уже успели так прикипеть. Он знал, что это для них болезненно, и видел, как нахмурилась Гвен, стараясь за сердитой маской скрыть вопящую во всю глотку тоску. Эмрис видел, как они оба тянулись к мальчику, как преображались буквально на глазах. Не растраченный родительский инстинкт теперь делал из них самых умелых и заботливых нянек. Мерлин видел во всем этом ту мечту, которая погибла вместе с сыном Пендрагонов в августе. Все это – то, как оно должно было быть. Гвен, учащая ребенка правильно сидеть за столом и не слишком безобразничать, Артур, подкидывающий его, хохочущего, к потолку и возящий на спине по комнате, рыцари, превратившиеся в орду невероятно ответственных нянек. И сам Мерлин, неизменно находящий в этом хаосе свое место – рядом с сыном Артура, рядом с ребенком второй стороны своей медали, со своим ребенком. Ведь вряд ли у него будут дети когда-нибудь. Для него было естественно быть частью этой семьи, в конце концов, другой ни у кого из них не было. Мальчишка успел стать им всем родным. Эти несколько дней они были какой-то большой сумасшедшей семьей. Ему будет не хватать этого...

– Куда ты отправишься? – наконец спросил Артур.

Женщина несмело взглянула на него.

– Еще не знаю... Далеко. Подальше отсюда. Не хочу больше видеть эти места. Мне стыдно и больно здесь жить.

– Так поехали со мной, – вдруг предложила королева Ифтира, натягивая перчатку. Женщина оторопело захлопала заплаканными ресницами.

– В-ваше Величество?..

– А что? – пожала плечами леди Кандида. – У меня много лошадей и карет. А королевство мое самое что ни на есть дальнее.

Бывшая разбойница рухнула на колени, щеки ее омочили слезы, но губы улыбались, а глаза сияли.

– Благодарю вас, миледи! Всем сердцем благодарю!

– Встань, – брезгливо поморщилась королева. – Не надо этого. Без церемоний. Пойди к моим рыцарям, скажи, что я приказала дать тебе лошадь.

– Мне же не поверят...

– Скажи им слово “вепрь”, тогда поверят.

Ошалевшая женщина кивнула, присела в испуганном реверансе и унеслась.

– Вепрь? – прищурился Артур.

– Да, – кивнула леди Кандида, натягивая вторую перчатку. – Мне один из ваших рыцарей очень удобную вещь подсказал.

– Даже не сомневался, – король скосил взгляд на своего самого болтливого рыцаря, а Годрик сделал вид, что он ни при чем и его вообще тут нет.

Когда все было готово, все вышли на площадь. На ступеньках снова выстроились рыцари, советники, придворные дамы и Гаюс. Площадь заполонили кареты, лошади и люди в синих мантиях. Леди Кандида прощалась с новыми союзниками, и настроение у них было совершенно иное, чем при первой встрече. Ифтирцев больше не воспринимали как буйных северян. Это были грозные, суровые, но надежные, как скала, люди. Может, только с проблемами с юмором, а так нормальные ребята.

– Что ж, – начала королева, прищурив стальные серые глаза и вскинув голову, – я думаю, это начало великой дружбы. За эти несколько месяцев вы воскресили, объединив, Богорд, сделав его своим союзником, и заключили мир с Мерсией. А теперь покорили своим национальным радушием Ифтир. Вижу, вы не теряете времени зря.

– Я потерял целый год, восстанавливая свое королевство от нападения высшей жрицы, – ответил ей Артур. Леди Кандида внимательно изучала его лицо.

– Если ваше правление в мирное время означает подобные великие дела...то я хочу быть вашим другом в войну и голод, – она улыбнулась. – Знаете, мне почему-то кажется, что все это не зря. Вы построите красивый мир. И я хочу в этом участвовать.

Она протянула королю ладонь, которую тот почтительно поцеловал.

– До встречи, Пендрагоны. Скоро я пришлю к вам своих послов, и мы обсудим условия мирного союза. И, пожалуйста, – уже поворачиваясь к ним спиной, королева ехидно улыбнулась из-за плеча, – постарайтесь заранее приготовить для всех покои.

И она отошла к своей карете, подав руку сэру Теодору, чтобы тот помог ей подняться внутрь, а король и королева Камелота смогли только шокированно переглянуться. Мерлину положительно нравилась эта Кандида Когтевран. Ее появление вновь напомнило ему о том, что не следует судить людей по их недостаткам и уж точно – по первому впечатлению. В конце концов, если бы он в свое время упорствовал и не понял, что за видимостью может стоять нечто большее, он бы не был здесь сейчас другом того, кого сначала посчитал беспросветным тупицей и свиньей.

Затем вышла бывшая разбойница с Бо на руках. Она смущенно остановилась, зная, что королевская чета захочет попрощаться. Но случилось несколько иначе – попрощаться с Бо захотели все.

– Будь мужчиной, – напомнил малышу Гвейн, очень стараясь не выглядеть растроганным, и легко пожал детскую ладошку. – Как я тебя учил. И береги маму. Если она есть на свете, другие женщины не шибко и нужны.

Персиваль, Леон и Элиан шутливо щелкнули мальчика по носу, пожелав расти большим и стать рыцарем.

– Возвращайся, парень, – попросил, грустно улыбаясь, Годрик. – Ты же наш. Вернешься – а мы все такие же. Не забывай нас, брат.

Мерлин подарил женщине в дорогу мешочек со сладостями, которые очень любил Бо и которые вся компания устала таскать с кухни, пока Гаюс не заявил, что ребенку столько вредно. Маг повязал малышу на память платок с гербом Камелота и, сморгнув с глаз непрошенную влагу, на миг сжал маленькую ручку. Затем – отошел в тень.

Гвен несколько секунд ничего не делала, словно сомневаясь. А потом быстро подошла, взяла ребенка на руки и сильно прижала к груди. Казалось, ее руки намертво оплели малыша, нежно прильнувшего к ней. Мерлин уже хотел, чтобы кто-нибудь что-нибудь сделал, но Гвиневра нашла в себе силы оторвать от сердца дитя. Артур лишь сдержанно провел по рыжеватым волосам ладонью, на миг позволив себе нежно их взъерошить. А потом женщина села на отведенного ей коня, а Бо растерянно глядел на них всех через плечо матери.

Затрубили отбытие, и вся конница двинулась прочь с площади. Бо до последнего выглядывал их из-за плеча женщины.

Артур сделал знак собравшимся камелотцам уходить, и все быстро разбрелись. Площадь опустела. Лишь Гвиневра продолжала стоять, прижав руки к груди и завороженно глядя в даль, которая поглотила любимого ими ребенка. Утренний сентябрь туманом разливался по каменной кладке.

Король подошел сзади к своей королеве и обвил руками ее талию. Она облокотилась спиной на его грудь.

– А я уже было подумала... – тихо выдохнула она.

– Я знаю, – так же тихо ответил он.

Они вместе вдохнули чистый, уже прохладный осенний воздух, наполняя им себя до краев. Удивительно, но вся эта история каким-то невероятным образом исцелила их. Дыра в их душах, образовавшаяся в августе, вдруг перестала быть открытой раной и решила зажить. Конечно, останется шрам, конечно, он будет болеть в непогоду, но главное – рана заживет. А значит, они смогут жить дальше.

– У нас еще будут дети, – негромко проговорил Артур на ухо жене. – И мальчики, и девочки. Мальчики вырастут настоящими воинами. Будут сильными и смелыми. Мы еще с ними не одну войну выиграем.

Гвен усмехнулась, сложив ладони на его руках и слегка покачиваясь вместе с ним.

– Боюсь, когда наши сыновья подрастут, войн уже вообще не останется благодаря их папаше, – тоже негромко ответила она. Он скорчил рожицу, хотя она и не могла ее видеть, но услышала по голосу.