Текст книги "Огни Камелота (СИ)"

Автор книги: Olivia Loredan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 69 страниц)

– Как ты спасся от Морганы? – спросил он у Мордреда наигранно участливым тоном, когда они уже ехали домой.

Рыцарь скосил на него взгляд.

– Она любит разговаривать. На свое несчастье. Я застал ее врасплох.

Мерлин промолчал в ответ. Ну да, будто бы он ему поверил.

– Артуру повезло, – сказал Мордред, пытаясь разбить неловкость тишины. – Не только из-за Гвен. У него есть ты.

Мерлин не был настроен на разговоры по душам с этим человеком, а кроме того, он не был бы Мерлином, если бы не проворчал в ответ:

– Он довольно быстро найдет себе кого-то еще для домашних дел.

– Это сложно так назвать, – качнул головой друид и взглянул в лицо спутника внимательней. – Это ведь была твоя магия? Не бойся, я не выдам твой секрет. Я восхищаюсь тобой. Это должно быть нелегко – делать так много и не получать в награду ничего.

– Я не ищу награды, – холодно и более резко, чем следовало бы, отрезал Мерлин.

– Тогда признание.

– Мои друзья в безопасности и в порядке – это все, что мне нужно.

– Вот видишь, Мерлин, у нас все-таки есть что-то общее. – Юный рыцарь улыбнулся, глядя на встающие за деревьями башни родного замка. – Будущее Камелота.

Июль с самых первых дней выдался солнечным, ярким и теплым. Как будто этого было мало, в город еще и приехала ярмарка, так что народ все чаще улыбался и радовался жизни. Слизерин тоже не преминул сходить пару раз на базар, чтобы купить кое-что для дома и для птиц, не удержаться купить новые сапоги и по старой памяти пройти мимо какого-нибудь сказочника. По дороге его успела облаять чья-то собака, а девушка, вытряхивавшая белье – случайно испачкать ему рубашку. Так что он решил, что на этом его поход в люди можно считать оконченным, и вернулся домой, чтобы поскорее переодеть рубашку и магией отстирать прежнюю.

В дом он зашел так, будто за ним кто-то следил – украдкой. Но это все равно не спасло его от неминуемого: Пенелопа, как назло именно в этот момент стоявшая у окна, заулыбалась и помахала ему рукой. Сэл только вздохнул. Ну как после этого развернуться и уйти? И он поплелся в дом друга.

Годрик, сменяя патрули, зашел ненадолго домой, так что оба супруга были дома. Пуффендуй оставила мужчин с сыновьями, а сама пошла на кухню. И Слизерин уже был готов к долгому времяпровождению, наполненному разговорами о детях...

– Ты не представляешь, как это странно, – негромко сказал Гриффиндор, завороженно глядя на своих детей и держа их крохотные пяточки в своих ладонях. – Я когда прикладывал руки к животу Пен, ребята мне в ладони толкались. Я прям чувствовал, да и видно было, живот ходуном ходил. А сейчас я могу держать эти ножки в своих руках...

– Годрик, – позвал Сэл. – Ты же знаешь, что твоим детям уже четыре месяца, да?

– В смысле?

– В смысле, что уже прошли все сроки. Все уже, восторги закончились. У тебя родились сыновья. И что? Чего ты светишься, как запасное солнце?

Годрик как-то очень глубокомысленно усмехнулся и заулыбался, рассматривая ножки сыновей в своих ладонях. Слизерину не понравилась эта усмешка на лице его вечно легкомысленного и беспечного друга.

– Ты не понимаешь.

– Да, не понимаю! Может, хватит делать вид, будто рождение детей несет хоть что-то, кроме неприятностей? Как скоро вам придется круглосуточно закрывать окна из-за детской магии? А сколько бессонных ночей провела Пенелопа, потому что мелким пришло в голову поорать? А сколько вкусной еды она не может есть только потому, что она еще не пригодна для младенцев? Я что, один вижу в детях только источник проблем? Что вы получаете взамен на все?

– Посмотри, – с не сходящей насмешливой улыбкой сказал Годрик. Салазар непонимающе нахмурился. Друг кивнул головой на детей, маг перевел взгляд: оба мальчика широко улыбались, глядя на них. Годрик мягко коснулся их носиков, и к его руке взлетели маленькие ладошки. Отец аккуратно подхватил обе, слегка потрясывая и наблюдая, как эти ладошки пытаются ухватить его за пальцы. – Вот это. Этого достаточно.

Слизерин с чувством фыркнул.

Он бы назвал это помешательством.

Ему было откровенно жаль подругу, потому что Пен выглядела, на его взгляд, гораздо хуже, чем до родов. Она была вечно лохматая, всегда по-домашнему одета и чем-то запачкана, с мешками под глазами, заспанная и жутко усталая. А еще...сначала он думал, что ему показалось, но нет: Пуффендуй немножко пополнела после рождения близнецов. Хоть она оставалась довольно аккуратной да и милой на лицо, теперь ее пухлую фигуру можно было вполне назвать слегка полненькой. Только Годрик, казалось, этого даже не заметил. Однажды Салазар попал на один их разговор. Пенелопа разглядывала себя в зеркале, и уголки ее рта расстроенно опускались.

– Я стала совсем толстой, – жалобно пробормотала она. – Гаюс говорил, что из-за родов многие женщины полнеют, но...

Проходивший мимо Годрик направлялся в хлев к бочке с водой, потому что его рубашка была только что испачкана естественной потребностью одного из сыновей. Услышав слова жены, рыцарь обернулся и весело поморщился.

– Не выдумывай! Ничего ты не пополнела, ты красавица, Пенни.

– То есть, – еще более расстроенно заявила Пенелопа, иронично вздернув брови, – ты так мало обращаешь на меня внимания, что даже не заметил, что я пополнела?

Гриффиндор завис.

– Э-э...но я же не это...я же сказал, что ты красивая.

– Но я пополнела.

– Разве?

– Вот видишь! Почему ты этого не видишь?

Годрик откровенно озадаченно окинул жену взглядом с ног до головы, взлохматив волосы.

– Смею предположить, что, может быть, потому, что люблю не внешность, а душу?..

Салазар и Пенелопа вместе прыснули.

– Давай рубаху, я постираю, – протянула руку Пуффендуй.

Нет, Сэл не был ослеплен этими восторгами. Он был рад за друзей – но счастья их не разделял. Дети приносили радость, по его мнению, только уже будучи взрослыми, когда родитель мог гордиться успехами своего ребенка и хвастаться этим перед соседями. А не тогда, когда весь пол и каждая мягкая поверхность грязные из-за них так, что присесть негде.

Домой он, таким образом, пришел позже, чем рассчитывал, и более уставшим. Он проверил перепелок, разложил по местам покупки, сел ужинать и уже потягивал из кубка вино, наблюдая за ярким летним закатом за окном, как в дверь постучали. Обычным образом. Сэл оставил кубок, пошел к двери и открыл, тут же замерев от неожиданности.

– Здравствуй, – сказала Коринн. Воспользовавшись его первым шоком, она закрыла за собой дверь и чуть опустила тряпки со свертка, который держала в руках. Под тряпками оказался ребенок. – Я знаю, что ты владеешь магией. А это твой сын, который ее унаследовал.

– название 5×09, события которой описываются в главе

====== Глава 81. Ты был львом и оленем.* ======

Коринн выглядела такой же, как полтора года назад, и все же совершенно другой.

Она заметно похудела с их последней встречи, черты лица заострились, хотя и не настолько, чтобы можно было говорить о долгом и отчаянном голоде. Скорее, она выглядела очень уставшей. Ее черные волосы, раньше лежавшие на плечах блестящей волной или собранные в какую-нибудь привлекающую интерес косичку, сейчас были скручены в лохматый пучок. Под глазами залегли тени от бессонницы, а сами глаза обрели тот взгляд, которого у них никогда не было. Он был похож на новый взгляд Пенелопы, только более ожесточенный – взгляд волчицы, и это неудивительно, ведь на руках у нее был ее ребенок. Карапуз выглядел гораздо старше Гриффиндорских детей, он спокойно и уверенно сидел у груди матери и рассматривал все вокруг.

Слизерин, чуть не задохнувшийся от сказанных ему слов, широко распахнутыми глазами таращился на обоих гостей. Он невольно отпрянул, выставляя вперед руки и сглотнул, пытаясь привести в порядок мысли и эмоции.

– Ты...ты знаешь, что я маг, – прохрипел он наконец, смотря на девушку так, словно она была до зубов вооружена и имела пару полков воинов за спиной.

Коринн сощурилась, а потом вздохнула.

– Не бойся. Я не пойду сдавать тебя во дворец.

– Чтобы сдать меня, не обязательно идти во дворец, – настороженно ответил Слизерин. Девушка как-то горько хмыкнула.

– Поверь – я знаю, – она окинула взглядом знакомый ей дом и кивнула на спальню, где была кровать. – Можно присесть?

– Нет, – тут же отрезал Салазар. Он даже шагнул в проем, чтобы закрыть дорогу. – Конечно, нельзя! К чему эта прелюдия?

– Слизерин, я не собираюсь тебя сдавать! – раздраженно воскликнула Коринн. – Я знаю, что магам нужно бояться людей, но это же я!

– Меня и более близкие люди сдавали, – огрызнулся маг. – Почему я должен верить тебе?

Они прожигали друг друга взглядами, пока девушка снова не вздохнула и не сбавила тон. Ее взгляд стал тяжелым, но спокойным.

– Слушай, – произнесла она, – я понимаю. Поверь, я очень хорошо понимаю. Магам приходится несладко и за пределами Камелота. Я думала иначе...я думала, там будет безопасней, но нет. Магию ненавидят внизу так же, как боятся ее наверху. Поэтому я и пришла к тебе. Я не сдам тебя, потому что тогда мне пришлось бы сдать и собственного сына.

– А это препятствие? – холодно поинтересовался хозяин дома. Девушка поджала губы, явно сдерживая резкий ответ.

– Для меня – да. Если бы я не хотела его защитить, я бы просто оставила его на какой-нибудь дороге. Но я здесь. И боги, Сэл, мне нужна твоя помощь.

Слизерин смотрел на нее сверху вниз с недоверием дикого животного перед человеком с оружием. Страх и все инстинкты говорили ему бежать, прямо сейчас и как можно быстрее, пока за ним не началась погоня. Никакие доводы не смогли бы убедить его в том, что женщина перед ним не желает ему зла. Но этот взгляд, так похожий на взгляд Пенелопы...заставил его хотя бы выслушать.

Он молча сделал шаг в сторону и не отрывал грозного настороженного взгляда от девушки, пока та проходила в спальню и закрывала ставни на окнах. Коринн скинула на пол видавшую виды сумку, устало опустилась на кровать и посадила рядом мальчика. Тот предпочел не уползать далеко от матери и смотрел из-под ее рук на мужчину с той же настороженностью, с которой на них смотрел хозяин дома. Салазар встал рядом с кроватью в ожидании объяснений.

– Ты сказала, это мой сын?.. – произнес он, не веря в эти слова.

Коринн кивнула, потерев лицо ладонью.

– Это причина, по которой я ушла из Камелота. Когда мы прощались, я была на третьем месяце. А в то время я спала только с тобой.

Салазар хмуро взглянул на ребенка. Он плохо разбирался в детских возрастах, но походы в гости к Гриффиндорам сделали свое дело. Этому мальчику явно было не четыре месяца, в лучшем случае – в три раза больше. У него были жидкие светлые волосы, гораздо светлее, чем пушок на макушках близнецов – те грозили стать либо рыжими, как мать, либо шатенами, как отец. А у этого ребенка, видимо, были белокурые...как у Слизерина. Поняв это, маг даже вздрогнул. Глаза мальчика сложно было разглядеть, но цвет их не был зеленым, скорее – серым. И сама форма глаз была похожа на глаза Коринн, а вот нос... Сэл всегда считал, что все дети на одно лицо, но сейчас мог бы поклясться, что у этого ребенка его нос.

– И? – сухо потребовал продолжения маг, снова поднимая глаза на девушку.

– Ну, – пожала плечами Коринн, – во-первых, я совершенно не хотела для своего ребенка той жизни, которая была у меня. А во-вторых, ты же помнишь, как мой папаша относился к идее моего замужества. Этот параноик спал и видел, как все вокруг охотятся за его вонючим трактиром. Если бы он узнал, что я нагуляла ребенка, он бы меня убил на месте... Или заставил бы убить сына, если не в утробе, то после родов. И житья бы мне не было, отец бы постарался, чтобы я больше не увидела ни одного мужчину. Я не могла остаться в городе или в деревнях под ним. В остальном была правда – я хотела найти хорошую работу в хорошем месте и жить по-другому.

– Нашла?

– Не совсем... – Коринн помолчала, отвлекшись, потому что сын вскарабкался к ней на колени. Она погладила его и сцепила руки на его спинке. – Я ушла в Карлеон, где жила одна моя знакомая. Одно время я работала на кухне в поместье у одного рыцаря. Но роды начались за месяц до положенного срока, и я не успела купить тот уголок, где хотела жить и на который копила. Пришлось жить у этой знакомой. И тут начались странности.

– Обычно они и начинаются после родов, знаешь, – иронично хмыкнул Салазар, скрестив руки на груди и опершись спиной о стену.

– А ты не говори о том, чего не знаешь, – фыркнула Коринн.

– Но ведь я мужчина, лапочка. Мне это знать не дано будет никогда.

– Значит, прояви деликатность. Надеюсь, она-то тебе доступна?

Слизерин растянул губы в фальшиво-вежливой улыбке и шутливо поклонился. Это был самый лучший способ скрывать эмоции – улыбаться. Коринн перестала сверлить его взглядом и продолжила говорить.

– Недоношенные дети почти всегда не такие, как рожденные после девяти месяцев. Повивальная бабка сказала, что мой ребенок долго не протянет, что не сможет дышать и брать молоко. Но...он смог, чего ни бабка, ни моя подруга, родившая двоих, не поняли. Я не обратила внимания, но потом...

– Потом у ребенка появился блеск в глазах, – продолжил Салазар, перечисляя то, что уже начали выделывать иногда дети Гриффиндоров, – он стал зажигать огоньки в воздухе, поднимать предметы и двигать их?

Коринн кивнула.

– Сейчас я уже могу сказать ему, что это нехорошо и он должен перестать что-то делать, но иногда магия просто...следует за его эмоциями, он не может их контролировать.

– Из-за этого ты вернулась?

– Да. Моя подруга приняла странности моего сына, пока их можно было скрывать, но потом стало сложнее, и... Она сказала, что при всем уважении не может рисковать безопасностью своей семьи и своих детей. А потом какой-то сосед увидел, как Оливер что-то сделал, кажется, он случайно прожег столб у забора... И мне пришлось бежать.

– Люди не успели ему ничего сделать?

Слизерин спросил это с первой эмоцией, которую испытал к мальчугану. Но она была не от проснувшейся любви или привязанности, или гордости, или что там еще постоянно заставляет Годрика скакать горным козлом рядом с колыбелью. Нет, просто он знал, как это, когда противные соседи видят больше, чем нужно, и в итоге против тебя ополчаются все. Что ж, ему самому хотя бы было в то время уже около двадцати четырех лет. И слава небу, у него были Гриффиндор и его мать. А что было бы с этим малышом, если бы не Коринн? Разъяренная толпа, ненавидящая магию, просто разорвала бы на кусочки невинного ребенка.

Его ребенка.

Коринн покачала головой.

– Нет, не успели. Мы сбежали. Добраться до Камелота было сложно, не представляешь, как... Когда у тебя на руках маг, не владеющий своими силами, проще быть сверкающим оленем, выскочившим в открытое поле к огромной охоте.

– И почему ты пришла именно в Камелот? Есть же другие места...

– Потому что в Карлеоне официально магия не запрещена, и все равно там ни черта не безопасней, чем в Камелоте. В других королевствах явно не лучше. А здесь...здесь у меня есть, к кому обратиться.

Они встретились взглядами. Коринн смотрела без раздражения, без возмущения, без злости, она просила о помощи. Сэл все еще не мог привыкнуть к ее новому взгляду, к новому выражению лица, к тому, как устало, но уверенно ее руки обнимали ее сына – так, как никогда не обнимали любовника.

– Ты же терпеть не могла детей, – сощурившись, спросил Салазар в наступившем молчании. – Ты же называла их выродками и зарекалась когда-нибудь беременеть?

Коринн первый раз улыбнулась. Ее сын, видимо, наконец поняв, что здесь не страшно, слез с колен матери и пополз к подушке. Бухнулся на нее головкой, улыбнулся и позвал:

– Мама...

Сэл снова вздрогнул, услышав тонкий лепет ребенка.

– Если он нагадит, ты купишь мне новую кровать за свои деньги.

– Ты же можешь все почистить магией, – насмешливо изогнула бровь Коринн.

– Могу. А вот прикасаться потом к этой кровати – больше нет.

– А ты не изменился, – снова улыбнулась девушка, взлохматив волосы сына. – Да, я терпеть не могла детей. Да и за что мне было их любить? За то, что они швырялись гнилыми овощами мне в окна или мазали мне дегтем ворота? Им-то какое дело было до того, сколько мужчин в моей постели... Я сначала в ужас пришла, когда поняла, что беременна.

– Почему ты тогда от него не избавилась? – спокойно поинтересовался Салазар. – Есть же много всяких трав, чтоб убрать беременность. Ну или уже после родов.

Коринн взглянула на него исподлобья, как на недоразвитого идиота.

– Потому что нормальные матери так не делают.

– Почему?

– Слизерин, не все женщины такие, как твоя мать, – вздохнула девушка. Мужчина сразу напрягся. – Обычно матери любят своих детей, даже если те и приносят кучу неприятностей. Признаю, с Оливером мне было очень сложно, но...это, пожалуй, того стоило.

Где-то он уже это слышал. Слизерин отлепился от стены, ушел на кухню, долил в оставленный кубок вина, и вернулся с ним в спальню. Коринн в это время взяла сына на руки, спуская его на пол.

– Давай-ка мы уйдем с постели, а? – приговаривала она, усаживая мальчика на ковре, который отличал этот дом от домов обычных горожан, потому что у хозяина были дворянские деньги. – А то папа нас наругает, если мы испачкаем ее.

Слух резануло это “папа”. Салазар скривился, отпив вина и глядя на ребенка. Он поискал в себе проблески чувств, неземной любви или хоть какого-то желания продолжать смотреть на мальчика. Но ничего не было. Абсолютно ничего. Ему было все равно, научился ли этот головастик ходить или говорить, ему было все равно, если он больше его никогда не увидит. Некстати вспомнился собственный отец и болезненно прощебетала что-то совесть. Но ведь его отец был с ним с самого рождения, верно? Может, у мужчин это так и получается? Хотя...казалось, если бы к Гриффиндору пришла сейчас одна из его бывших пассий и сказала, что однажды он промахнулся и теперь она держит на руках его ребенка – он бы и тогда влюбился в этого ребенка, зарядившись радостью, гордостью и прочими непонятными чувствами. Так что...есть ли сейчас оправдание спокойствию и безразличию в душе Салазара?

– Значит, – сказал маг, покачивая кубок в пальцах, – ты увезла от меня моего сына?

– Не делай вид, что ты зол, – состроила насмешливую рожицу Коринн, подняв голову от возни с ребенком. – Если бы я тогда тебе сказала, тебе бы не было до него дела равно, как и сейчас.

Она слишком хорошо его знала. Слизерин задумался. Как бы он отреагировал, если бы Коринн тогда, в прошлом феврале сказала ему, что ждет от него ребенка? Да скорее всего, предложил бы помочь ей найти травницу, чтобы избавиться от беременности. Ему не нужен был сын, он не хотел быть ответственным за безопасность и воспитание маленького существа. Но ведь обязан был бы. Он обязан и сейчас.

Посреди запутанных и невнятных мыслей и эмоций, эту вещь Салазар понял довольно четко. И понял благодаря памяти о своем отце, о Маркусе Слизерине – человеке чести и принципа. Как бы Сэл ни относился к своему ребенку, он обязан обеспечить тому безопасность и возможность выжить. А дальше...дальше пусть со всем разбирается мать.

– Что нужно от меня? – спросил он наконец.

– А ты готов помочь? – вопросом на вопрос ответила Коринн. Маг развел руками.

– А у меня есть выбор?

– Ну, знаешь, после твоих разглагольствований о том, почему бы не избавиться от ребенка, у меня появились сомнения.

– Но ты ведь не избавилась от него. А ему уже...сколько ему?

– Год, ровно год. И его зовут Оливер.

– Так вот, ему, то есть, Оливеру, уже год. Так что...давай, излагай, чего ты хочешь от меня.

Коринн покачала головой.

– Мне нужна безопасность. Укрытие. Что-нибудь, где бы нас не смогли достать люди с их ненавистью. Ты маг, ты же, наверное, можешь какими-нибудь заклятиями нас защитить? Я не прошу о себе, укрой Оливера. Это все, с остальным я управлюсь.

Салазар задумчиво уставился в стену. Где он мог найти безопасное место? Таких вообще сейчас не существовало, кажется, во всем Альбионе. Значит, придется создать. Точно не в столице, но и не в глухих деревнях. Коринн рвалась в большие города, следуя за своими амбициями, но сейчас она, наверняка, согласится на что угодно, чтобы сохранить сына.

– Как тебе идея отправиться в Хелву? – спросил Сэл. – Это на границе Норфолка, там почти повсюду маги, многие – беженцы из других королевств, как и ты. Там много моих друзей, они смогут тебе помочь.

– Жить среди магов? – округлила глаза Коринн. – Но разве это не опасно?

Слизерин жестко хмыкнул.

– А разве не опасно быть со мной в одной комнате?

– Ты – одно, а...

– И чем же я таким отличаюсь?

– Я знаю тебя. Не ухмыляйся, я правда тебя знаю. Мне плевать, как ты относишься к остальным, но нам ты друг. А тех магов я не знаю.

– Не бойся, – отпил вина Салазар. – Маги не тронут ребенка с магическими способностями. Кроме того, я уже сказал о своих друзьях, многие мне обязаны. Они помогут. Я найду там дом в хорошем месте и накрою его заклинаниями, сплету такую сеть, что ни один сосед – ни маг, ни человек – не сможет прорваться, пока ты не дашь разрешение.

Он приоткрыл ставню, и на него в окно внимательно взглянул поздний вечер, уже грозящий обернуться ночью. Маг вздохнул, закрыл ставни обратно и обернулся.

– Переночуете у меня, поедем завтра, рано утром. Когда встает твое сокровище?

– Часов в семь.

– Поздно. Можно мне на правах отца немного нарушить его тонкую душевную организацию и разбудить в пять?

– Можно, – почему-то улыбнулась Коринн, беря сына на руки. – Тогда я уложу его спать уже сейчас. Гораздо сложнее в пять будет разбудить тебя.

– Уж как-нибудь справлюсь, – проворчал для виду Сэл. – Есть будешь?

– Чуть позже. Сначала покормлю Оливера, и он заснет.

Коринн кинула вопросительный взгляд на бывшего любовника, шагнув к кровати. Слизерин скривился и кивнул. Девушка снова села на кровать, посадив на колени сына, скинула с плеч шаль и принялась спускать с плеч платье. Оливер прилег у груди матери, зачем-то шаря в воздухе ладошками и чуть пиная кого-то ногами. Салазар почувствовал себя третьим лишним и ушел на кухню, наскоро приготовив простой ужин для своей неожиданной гостьи. В отличие от Годрика, он не находил ничего красивого в кормлении грудью младенцев. Это было было похоже на летнюю мошкару, что впивается в кожу, заставляя чесаться.

’’Но ведь это твой сын,” – твердил внутренний голос, пока маг прятался на кухне.

“И что?” – был единственный ответ.

Через полчаса Коринн пришла к нему на кухню, как-то неуверенно поджала губы, взглянув на хозяина дома и сказала:

– Я завернула его в шерстяные тряпки, кровать не должна сильно испачкаться. Туда мох кладется, лен или опилки, или...

– Коринн, – прервал ее Салазар, подвигая к ней тарелку с ужином, – не хочу знать. Правда.

Девушка замолкла и послушно съела свой ужин. По возвращении в спальню он сказал ей ложиться на кровать. Коринн сняла одежду, оставшись в знакомой ему нижней рубашке, и легла рядом со своим сыном, звездой растянувшимся на постели. Сам Сэл обошел дом, потушив свечи, проверил перепелок, вернулся и аккуратно лег с другой стороны кровати так, что Оливер оказался между своими незадачливыми родителями. Сна еще не было, так что маг лег на бок, подперев голову рукой, и стал задумчиво рассматривать спящего мальчика. Он нашел в маленьком лице много знакомого: волосы его были точно отцовскими, а глаза были большими, как у матери. Сэл нашел и проклятый слизеринский нос – точь в точь у его бабушки. Почему-то мысль о том, что мать стала бабушкой, что ее сын-маг, которого ей не удалось убить, породил еще одного отпрыска в этом роду с магией, доставила мрачное удовольствие. Но от кого бы ни был этот чертов нос, он делал лица обоих магов рода Слизеринов красивыми. Если могли быть красивыми дети, этот мальчик был довольно недурен собой. Да и до сих пор не хныкал и не кричал.

Вскоре Сэл почувствовал прикосновение к своей руке – Коринн почти невесомо водила шершавыми пальцами по его локтю.

– Прости меня, – прошептала она в темноте, чтобы не потревожить сон Оливера. – Я все-таки должна была сказать тебе тогда.

Салазар помолчал, раздумывая.

– Да нет... – пожал он плечами наконец. – Ты права, я бы не воспылал радостными чувствами.

– Но ты бы защитил нас. И нам бы не пришлось бегать.

– Ты ведь не знала, что сын будет магом.

Коринн замолкла. Аккуратно поправила покрывало на ногах Оливера и, как бывало раньше, обняла обеими руками подушку, закрывая глаза.

Выспаться Салазару не удалось, конечно. Сначала он заснул, но посреди ночи его разбудило хныканье ребенка. Мужчина сонно заворчал, сыпля проклятиями, но потом ему пришлось смириться и просто дождаться, когда Оливер поест и заснет. Коринн пояснила, что все нормальные дети в этом возрасте просыпаются один раз за ночь (в хорошем случае), чтобы поесть, но мрачному невыспавшемуся магу было плевать на всех нормальных детей, ему было нужно, чтобы этот конкретный ребенок дал ему поспать.

Девушка, как ни в чем не бывало, заснула сразу после сына, что, видимо, было специальным умением всех матерей, а вот Сэлу его сон помахал ручкой и скрылся. Так что маг перебрался на кухню и до назначенного часа занимался тем, чем мог заниматься – растягивал вино и ел ягодный пирог, который ему всучила в последний раз Пенелопа. Любимое блюдо несколько подняло ему настроение. Затем он взял небольшой свиток, который забыл вчера выкинуть – то был заказ из дома сэра Сафира, куда он уже отослал нужное количество мяса и яиц и получил за все деньги. Магией он стер со свитка написанное и заколдовал его заклинанием, которое этой осенью придумал Годрик из чистой лени писать письма самому. Заклинание сделало свиток красным, Сэл вышел на улицу и просунул его под дверь к Гриффиндорам. Когда Пенелопа проснется, этот свиток сообщит ей, что Салазар уехал помогать очередному беженцу, а Годрик сегодня был в ночном патруле, значит вернется только часам к девяти.

Дома Слизерин сложил нужное в сумку и подошел к кровати, чтобы разбудить Коринн, но это не потребовалось. Оливер проснулся первым, открыл глаза, улыбнулся падавшему на постель солнечному свету и принялся елозить, в итоге перевернувшись головой туда, где были ноги. Он стал что-то лопотать сам себе, и Коринн глубже задышала, проснувшись. Увидев уже не спящего сына, она усмехнулась уголком губ и вовремя отклонилась, чтобы мальчик не попал в нее ногой, разгулявшись. Оливер увидел, что мать проснулась, и пополз к ней, и та обняла его, зарывшись лицом в светлые волосы. Подняв глаза от макушки сына, она увидела спокойный взгляд наблюдавшего за ними хозяина дома.

– Ты...не хочешь попробовать поиграть с ним? – предложила Коринн. Сэл мотнул головой, и у его лица закачались длинные белесые волосы, какими грозили стать волосы его сына.

– Нет. Он меня испугается, наверное.

– Нет, он тебя не боится. А если увидит еще раза два – пойдет к тебе на руки.

– Вставай, нам пора.

Коринн согласно закрыла тему, и вскоре и она, и ее сын уже были собраны. Салазар вывел их через задний ход, усадил на в тысячный раз позаимствованного коня (собственно, он уже был практически его, только содержал этого коня сосед на деньги, которые платил Сэл за аренду), и довольно быстро они покинули город.

Поездка длилась несколько дней. В ближайшей деревне Слизерин купил телегу, чтобы было удобнее ехать, а так же дал Коринн деньги, чтобы она одела сына во что-нибудь поприличнее. В Хелве Сэл почти сразу встретил знакомых – Клару с Лилой, их детьми и дедушкой, Сесилию и многих других, кого проводил через земли Камелота. Он не стал расписывать, кем ему приходятся Коринн и Оливер, просто попросил помочь им. И друзья помогли – они посоветовали домик недалеко от их собственных домов на краю городка. Этот домик продавала старуха, уже собравшаяся идти умирать к родственникам. Салазар легко купил у нее дом, добавив сверх цены немного, чтобы противная старуха не задавала вопросов, наложил на него все защитные заклятья, которые знал, магией навел внутри порядок, чтобы Коринн не пришлось это делать самой, сходил на рынок, принеся ей провизии на несколько дней. И собрался уходить.

– Почему бы тебе не остаться здесь жить? – спросила Коринн. – Здесь ведь приют для магов. Все из-за Гриффиндора?

– Уже нет, – качнул головой Сэл. – Все из-за магов. Здесь для них есть приют, а там? Они постоянно оказываются на землях Камелота, пытаясь добраться сюда. И многие не добираются. Я нужен там.

Девушка загадочно усмехнулась, глядя на него.

– Что? – поднял брови он.

– Полтора года назад, когда я уходила, ты был просто камелотским фермером, – пояснила Коринн. – Жил своими перепелками и ни о чем не хотел знать, что творится вокруг. А теперь...ты выбрал сторону в этой войне. Тебе больше не все равно.

– Да, пожалуй, – согласился маг. Пошарил руками в своей сумке и достал мешочек, в котором звякнули монеты. – Вот, это на первое время.

– Не беспокойся, я буду работать, я не стану тебя обременять...

– Это как тебе угодно, работай, если это утешит твою совесть. А я свою буду утешать этим. Я буду вам присылать, а если понадобится помощь – напишешь, хорошо?

Теплым летним вечером в дом Гриффиндоров постучался паролем и с широкой улыбкой, которая в купе с бородой делала его похожим на какого-нибудь доброго праздничного духа, зашел Теодор. Он был не в кольчуге, а в простой темно-синей рубашке с черным желетом, и единственным, что кроме могучей высокой фигуры напоминало о его рыцарском звании, был меч, на эфес которого он опирался рукой.

– Приветствую, – теплым басом поздоровался он. – Как живем?

– Теодор! – обрадованно засветилась Пенелопа, ведь рыцарь заходил к ним теперь довольно редко, и причиной тому была бурная политическая деятельность, развернувшаяся в столице, которая требовала постоянной и бдительной охраны королевской четы. – Рада тебя видеть! Заходи, садись, я сейчас...

– Пенелопа, спасибо, не нужно ничего, я только что поел.

– Так с пылу жару! Остынет и будет не такое вкусное, будешь жалеть.

– Не сегодня, дорогая, я как-нибудь в обед к вам зайду.

Пожалуй, только суровый ифтирский рыцарь мог устоять перед желанием Пуффендуй накормить каждого гостя. Волшебница поджала губы и согласно кивнула:

– Ловлю тебя на слове, имей ввиду.

– Договорились, – кивнул Теодор и сунул руку за полу жилетки. – Леди Кандида просила меня передать вам это, подарок сыновьям. Думаю, Годрик будет в восторге, а, кстати, где он сам?

Пуффендуй не успела ответить, в восхищении приняв подарок – роскошную дорогую алую ткань с эмблемой Камелота, что для пеленок было невероятно щедро. У нее в голове уже завихрилась куча идей о том, какие костюмчики можно сшить для близнецов из этой ткани, руки зачесались чертить выкройку и браться за иглу. Но пришлось пока отложить, а из-за двери в спальню тем временем раздался громкий хохот хозяина дома. Пенелопа приоткрыла дверь, и они увидели, что малыши лежат на небольшом ковре, подаренном Гвиневрой, а отец хохочет рядом.