Текст книги "Огни Камелота (СИ)"

Автор книги: Olivia Loredan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 69 страниц)

Мерлин вскинул ладонь, крепко пожимая руку старому другу.

– Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь, – сказал Гвейн. Мерлин широко улыбнулся.

Войска Камелота еще не успели достигнуть Камланна, когда Персиваль и Леон, отправлявшиеся на разведку вперед, вернулись с устрашающими новостями.

– Сир, их в пять раз больше нас, – докладывали они королю. – Они будут здесь завтра до заката. Но это не самое страшное... Они узнали о нашем плане. И они разделились на три части. Пока самый большой и главный будет сражаться с нами здесь, два других, меньше, пойдут в обход и окружат наши войска. У нас нет стольких людей, чтобы перекрыть все три дороги, две из них широки, в отличие от Камланна.

Тех, кто слышал это сообщение, накрыло мрачным осознанием – им конец. Рыцари опустили головы, Гвиневра и Кандида молча переглянулись, а Артур повернулся ко всем спиной.

Но не успел никто ничего сказать и решить, как откуда-то зазвучал рог. Ряды рыцарей засуетились, расступаясь.

И все увидели несколько процессий, чьи знамена развевались на холодном ноябрьском ветру. Знамена эти нельзя было не узнать. К главному шатру, около которого состоялось военное собрание, подъезжали делегации сразу нескольких королевств. Все с изумлением наблюдали, как они останавливаются, и только Гвен облегченно улыбалась.

– Я рад приветствовать вас здесь, – вышел вперед Артур. – Но как вы тут оказались?

– Вы только посмотрите! – фыркнула королева Аннис, сходя на землю. – Совсем недавно он нам вещал про объединение, а теперь спрашивает, что это мы тут делаем! Господа, может, нам развернуться и уехать?

Ее спутники ухмыльнулись, глядя на смутившегося короля Камелота. Тот завис.

– Но...последний официальный документ же еще не подписан? – растерянно спросил он.

– Наверное, именно поэтому здесь нет Одина с Дриантом, – оглянувшись, лениво заметил Баярд.

– Еще здесь нет Родора, – сказал Бенджамин. – Благодари Аргоса, это он уговорил своего зятя не нестись сюда галопом с едва дышащим собственным королевством.

– Я просто был рационален, – скромно возразил Аргос.

Артур переводил взгляд с одного на другого. И все, что он смог сказать, было:

– Уже зятя?

Рыцари едва успели подавить непочтительный смех. Зато Кандида и Гвиневра весело рассмеялись.

– Ее Высочество принцесса Митиан оказала мне честь принять мое предложение руки и сердца, – стремительно краснея, ответил Аргос. – А так как она наследница престола, то можешь считать, что Немет в лице моей армии тоже прибыл на битву.

– Армии..?

– Сынок, – обратился Годвин, – мы свои войска привели, они за хребтом, здесь. И мы готовы сражаться.

– Почему? Это же моя сестра, моя война.

– У кого-то короткая память, – усмехнулся Баярд. – Однажды я пообещал тебе, Пендрагон, что когда наступит судный час, я захочу сражаться на твоей стороне. А я держу свои обещания.

– Кажется, последняя официальная встреча должна была состояться после твоего дня рождения, – подал голос Олаф. – И единственный вопрос, который оставалось решить, это кто встанет во главе Альбиона. Помнится, ты оставил это на наш выбор.

– Ну, кажется, бессмысленно спорить, – улыбнулся Эревард. – Все тут за тебя, Пендрагон. Уж не знаю, что с тобой не так, но мы выбрали тебя.

Гвиневра сияющими глазами взглянула на мужа, а тот все еще стоял, как оглушенный.

– Это значит, что мы все готовы сражаться, – заключил Годвин. – Скажи только, что делать. И мы пойдем за тобой.

– Как вы успели сюда? Я же не посылал к вам гонцов...

– У тебя очень хорошая жена, Артур, – улыбнулась Аннис.

Король обернулся. Гвен улыбнулась, разведя руками.

– Я просто известила их, я не думала, что они приедут. Хотя...надеялась.

Артур сжал ее руку, и она поняла его благодарность без слов. Он обернулся к королям и королевам, окинув их сложным взглядом.

– Спасибо вам...всем. Я не представлял, что вы готовы на столькое.

Все немного помолчали. В ночи пылали факелы, потрескивая. За спинами правителей ждали тысячи воинов. Вокруг высились неприступные холодные горы.

Годвин подошел к сыну погибшего друга и положил ему руку на плечо.

– Я уже стар, сынок, – произнес он. – Но я еще помню, что такое благодарность и верность. Ты нас объединил. Разве не для этого?

– Артур Пендрагон, – произнесла Аннис таким тоном, что всем захотелось съежиться. Она подошла к королю Камелота и прищурилась. – Однажды ты убил моего мужа, – Артур опустил голову. Голос королевы был тверд. – Но сегодня я почту за честь сражаться рядом с тобой.

Она дождалась, когда он посмотрит ей в глаза и кивнет. Величественно кивнула в ответ.

– А я вообще не буду спрашивать разрешения, – развязно присвистнул Аргос. Широко улыбнулся. – Вот что хочешь делай, а от меня не отвяжешься.

Все улыбнулись. И наконец решились.

– Моргана разделила свою армию, – громко заговорил Артур. – Две части пойдут в обход, по широким дорогам. У меня нет стольких людей, чтобы перекрыть им путь. У вас они есть. У нас все получится. Мы не для того преодолели столько междоусобиц, чтобы нас завтра сразили те, кто друг в друге не видит ценности. Мы победим.

Моргана была в пещере. Она металась вокруг него, как тень, и он не мог уловить, где она. Голос ее звучал отовсюду в темноте.

– Эмрис... Сюда, Эмрис...

Мерлин с лязгом вытащил меч.

– Я знаю, что это ты, Моргана, – спокойно произнес он.

– Как хорошо ты скрывал свой секрет... Как хорошо ты защищал моего брата...

– Покажись мне, Моргана!

– Кто бы мог подумать? Бесполезный слуга оказался обладателем такой силы... Но ты не сможешь помочь своему королю сейчас... Ты не сможешь помочь даже себе.

– Тогда зачем ты прячешься? Все еще боишься меня?

– Я никого не боюсь. Особенно тебя.

Мерлин резко крутанулся на месте, разрезав мечом воздух. Моргана, стоявшая у него за спиной, вскрикнула, сжавшись от раны. И мерзко засмеялась, видя, как он тычет в нее мечом.

– Ты бросил мне вызов в последний раз, Эмрис...

Она отпрянула на пару шагов и выкрикнула в своды пещеры заклинание.

Огромные валуны сорвались с высоты.

– цитата из фильма “Король Артур” 2004 г.

====== Глава 85. Это Судная ночь, господа. ======

О воин доблестный, взойди на башню,

Взгляни на поле, расскажи о битве.

© “Орлеанская дева”, Фридрих Шиллер

На целый день Камланн стал убежищем для тысяч людей. Целый день они ходили по месту, которое грозило стать их могилой, разводили костры, точили оружие, высыпались перед боем, готовили носилки и бинты, ставили палатки, в которые их самих принесут через несколько часов ранеными. На целый день узкое горное ущелье милостиво приютило их, прикрыв скалистым хребтом от врагов.

Холодный ноябрьский ветерок гнал воинов к кострам. Разогревать на огне мясо, вынутое из седельных сумок, затачивать меч и слушать очередного старого вояку, хриплым голосом рассказывающего о великих былых битвах. Рассказы эти говорили о выживших, об их удали, об их подвигах, потому и грели и заставляли слегка уняться внутри невесомую тревогу. Эта тревога сидела где-то в животе и заставляла искать компании, улыбаться, чему-нибудь смеяться и поменьше думать о грядущем.

Теодору было только тридцать шесть, но он сошел за старика у одного костра.

– ...мы чего угодно ожидали, но не этого, – говорил он, снимая кусок мяса с вертела. – Готов прозакладывать свой меч, что к их командиру приехал советник, потому что этот тугодум просто не мог додуматься до такого сам.

– И что вы сделали? – спросил Мадор, сидевший как раз за заточкой меча.

– Я... – Теодор задумчиво прожевал мясо. Где-то на дереве крикнул ворон, и рыцарь на миг взглянул туда. Вытер тыльной стороной ладони бороду. – Я приказал отступить на четверть мили и обойти ближайшие леса. Они подумали, что мы бежим, ринулись за нами – они же о наживе явно мечтали. А мы распределились, сделали...как бы сказать, петлю, – он сделал сложный жест, показывая форму. – Округлый клин, иначе говоря. Они бежали за нами по прямой, забежали прям в эту петлю, а мы ее замкнули, окружив. – Он поднял с камня кружку с вином. – Славный был бой...

– А можно было бы стрелы с огнем им пустить, – заметил Гвейн. Он только что начистил свои сапоги и теперь сидел, наслаждаясь вином. – Слышал, так сделали при Морхильде, когда аматцев били полвека назад. Огненные стрелы вообще часто спасают положение.

– Мы использовали их, – кивнул ифтирский рыцарь, отставив кружку. – На нас Алинед однажды гавкнул. Даже жалко было, интересно, на что он рассчитывал... Мы попросту подожгли их лес, и они ушли.

– Лучше так не делать, – мотнул головой сэр Дарас. – Я вот не одобряю эти стрелы с огнем. Никогда ведь не знаешь, куда ветер подует, самому придется спасаться. Утер однажды вел битву в сухом поле, дождя тогда не было долго. И какой-то умник решил битву побыстрее кончить, так поле все запылало, мы еле ноги унесли.

– Зато при Рохгане Утер победил только благодаря стрелкам, – возразил Годрик. – У него было всего шесть десятков человек, и те погибали, пока стрелки не подпалили стрелы.

– Рохган – крепость, – заметил Теодор. – Так ведь?

– Да, – кивнул Мадор. – Ну, из битв у крепостей, наверное, Боргельфская – самая знаменитая.

– Не надо про Боргельф! – чуть не поперхнулся вином Персиваль.

– Ваш Боргельф можно было бы за пять часов взять, – хмыкнул Теодор. – Если б командование было правильное.

– Так, не надо тут мне принца Филиппа оскорблять, – усмехнулся сэр Клодрус. Ифтирец пожал плечами.

– А я и не оскорбляю. Он как раз молодец. А вот его брат...

– Давайте уже забудем про Боргельф, а? – напомнил Персиваль, грохнув пустую кружку перед Сафиром, который разливал вино. – Уже уши в трубку сворачиваются от этого названия. Дался вам этот Боргельф.

– Ну, пять часов это ты хватил, вот если бы... – начал Годрик, но его перебили.

– Нет, правда, хватит, – остановил возражения товарища Саграмур. – Теодор, что у вас еще было? О, я помню, мне дед рассказывал, у вас на турнирах лет сто назад...

– Лекарственные травы?

Сидевшие у костра вдвоем Гвен, скручивавшая бинты, и Гаюс, размешивавший лекарства в склянках, подняли головы.

– Простите, сир? – не понял лекарь.

– Как жаль, что Мерлин не смог к нам присоединиться, – пояснил Артур.

Старик неловко поежился.

Старик неловко поежился.

– Мне жаль, сир, это моя вина. Но я не могу лечить раненых без необходимых лекарств. Время неподходящее, я понимаю.

– Да, – кивнул король, поправив перчатки. – Неподходящее, ты верно сказал.

И он ушел к Аннис, Баярду, Аргосу и Кандиде, поджидавшим его для еще одного обсуждения стратегии. Гвен проводила мужа задумчивым взглядом. Она тоже ясно чувствовала ложь в голосе лекаря и знала, что именно это злит короля.

– Не думаю, что он верит тебе, Гаюс, – заметила королева. – И не думаю, что я верю.

Гаюс повернулся к ней, ожидая пояснений.

– Я знаю, как Мерлин предан Артуру. Он бы ни за что не оставил его в такое время, разве что не для более важного дела, – она склонила голову, вызывая на откровенность. – Если здесь нет чего-то еще. Того, о чем он не мог сказать.

Старик пожевал губу, вздохнул и наконец наклонился к ней, понизив голос.

– Миледи, есть кое-что еще. Нечто огромной важности. И я бы очень хотел рассказать вам об этом, но не могу. По причинам, которые касаются всех нас.

Гвен молча выслушала. Она не знала, какие великие дела могут быть у Мерлина, но...на этот раз она могла ему поверить. Мерлин ведь никогда им не врал, так ведь?

– Тогда не о чем больше говорить, – улыбнулась она, накрыв ладонью морщинистую руку лекаря. – Кроме того, что уже сказано: я желаю ему удачи.

Предательство. Их предали. Снова. И Мерлин даже знал кто.

Единственные, кто знал, куда идет Мерлин, были Гаюс и Гвейн. А у Гвейна была любовь.

Чччерт!

После обвала Мерлин очнулся в почти кромешной темноте. Он не знал, как вообще остался жив, но голова гудела, в глазах стоял туман, лицо болело, кожа на нем неприятно ощущалась, что значило, что там запеклась кровь.

Он поднялся, еле разбирая, куда идет, движимый только одной мыслью: выбраться, потому что ему нужно на Камланн, ему нужно к Артуру, ему нужна его магия!

Ноги спотыкались, ладони болели, когда он, сдирая с них кожу, пытался разобрать едва видный в полумраке завал. Камни не двигались, зато на него сыпалась пыль, грязь и мелкие острые камешки, ноги подкашивались, тело болело, голова не соображала, ему было плохо, и все на свете пошло не так, как должно было. Когда валун сорвался и повлек за собой лавину пыли, Мерлин не удержался на ногах, тяжело рухнув и больно ударившись коленями. Чертово пустое тело болело и было бессильно перед простыми камнями, которые магией можно было бы расшвырять на раз.

А где-то далеко его друг шел на смерть.

Мерлин заорал от боли, ярости и бессилия, уже бездумно вдарив ладонь в камни. Плечи затряслись, он услышал собственные рыдания, и ему было плевать на это.

Все было бессмысленно. Без магии он бесполезен, без магии он никто. Он даже из пещеры не выберется, права была Моргана. Он никому не поможет, все умрут. И он сгниет здесь, погребенный под пылью и темнотой.

Сколько он просидел, Мерлин не помнил, но потом он увидел свет. Голубой свет. И тут же рванул к нему.

Сорвался с гряды камней.

И темнота окончательно закрыла взор.

Ближе к вечеру армии разошлись по позициям. Было решено, что войска Мерсии, Гастежа, Дорсы и Нафрада пойдут на западную дорогу, Карлеон, Богорд и Асгель же – на восточную. Вместе с последним объединением поехала и Кандида.

– У каждого места битвы будет свой маг, – негромко сказала она Годрику перед отъездом. – Я буду рядом с тетушкой, Слизерин будет вместе с Баярдом и остальными, я ему уже сказала. А ты останешься на Камланне, сюда же придет Мерлин.

Гриффиндор нашел Салазара, следовавшего за армией в отряде стрелков. Он наплел им про добровольный выбор, да и это было лишним – все товарищи Годрика знали Сэла и с радостью приняли его в свои ряды, будучи наслышанными о его мастерстве с луком. Спокойно его приняли и в рядах стрелков Мерсии, уходящих на восточную дорогу. Только, конечно, они не знали, что в решающий момент Салазар воспользуется не луком, а магией.

– Не умри тут без меня, хорошо? – деланно спокойным тоном сказал Сэл.

Годрик крепко сжал его предплечье.

– Ты тоже.

Синие вершины гор уже пропадали в сером небе, когда армия Камелота подошла к самому ущелью. Годрик был среди свиты короля, первой заехавшей в Камланн.

– Вот оно, – пространно сказал Артур, ни к кому не обращаясь. – Камланн. Судьба королевства будет решена здесь...

Всех пробрал холодок.

Недавно уютное ущелье вдруг становилось зловещим. На всадников остро щерились скалы, казалось, сами горы здесь были врагами пришедшим сюда людям и таили в себе злость.

– Разбивайте лагерь. Занимайте свои позиции.

– Это смертельная ловушка, сир, – осмелился подать голос Леон.

– В этом и смысл, – ответил Артур.

– Моргана не сможет сбежать, но не сможем и мы.

– Они всегда смогут подойти с фланга. Это наш единственный шанс. – Помолчав, он чуть обернулся, чтобы увидеть тревожное выражение лица своего рыцаря. – Все кончится здесь, Леон. Будет ли это жизнь или смерть...все кончится здесь.

– Мерлин.

Это было сказано мягким, теплым шепотом, так не подходившим к грязи, пыли и острым камням, окружавшим его до падения, что темнота расступилась. Она не могла устоять перед голосом его отца.

Потому что даже за восемь лет ничто не могло изгладить этот голос из его памяти.

– Отец?..

Вокруг чистым белым светом сияли кристаллы.

Балинор тоже был белым. Но таким же, как и тогда. Взгляд цеплялся за родные черты, жадно вспоминая их. И неважно, что они тогда виделись всего пару дней, ничего не важно, ведь глаза, смотревшие на него так ласково, как больше никто не умел и не мог бы, были до дрожи знакомы. И нос, и вертикальная морщина над ним, и борода, и длинные густые волосы...

– Мой сын, – еле уловимая улыбка спряталась в бороде отца.

– Ты здесь? – выдохнул Мерлин. – Ты настоящий?

– Мертвый или живой...настоящий или воображаемый, прошлый или настоящий...эти вещи не имеют значения. Сейчас важно то, что ты нуждаешься в словах своего отца, который любит тебя. Не сдавайся, Мерлин. Не поддавайся.

Мерлин даже не сразу понял смысл слов. Он просто слушал долгожданный, такой отчаянно нужный, такой любимый, такой бесконечно далекий голос отца и позволял этому голосу греть уставшее сердце.

– У меня нет причин продолжать, – прохрипел он наконец. – Битва уже окончена. Моргана победила.

– Только если ты смиришься с поражением, – покачал головой призрачный Балинор. – Но если ты продолжишь бороться, если не оставишь надежду, Моргана не сможет победить.

– Какая может быть надежда без моей магии?

Отец задумчиво склонил голову. Потом аккуратно присел на корточки рядом. Маг увидел, как качнулись его длинные волосы.

– Мерлин... – прошептал призрак, и его шепот странно красиво зазвучал среди сияющих белым кристаллов. Мягкий, вкрадчивый шепот, каким Балинор должен был много лет назад рассказывать ему сказки на ночь. – Ты больше, чем сын своего отца. Ты сын земли, моря, неба... Магия – это творение мира. И ты – порождение этой магии. Ты – сама магия. Ты не можешь потерять то, кем являешься.

Почему-то глаза вновь омочила влага, Мерлин поморщился.

– Но как мне найти себя снова? – как-то отчаянно прошептал он.

– Просто верь, Мерлин, – ответил Балинор. – Верь в то, что твое сердце считает правдой. В то, чем ты всегда был...и всегда будешь.

– Всегда буду... – эхом отозвался Мерлин.

– А сейчас отдыхай, – прошептал отец. – Отдыхай, сын. И скоро...ты проснешься в свете.

Мерлин послушно закрыл глаза. Глупо, но он почувствовал себя мальчиком, которому отец пообещал, что когда он проснется, то найдет у постели что-то очень интересное. Чувство, о котором он мечтал с детства.

Гвен встретила последних двух нарочных вместо мужа, чтобы им не бежать до его палатки, а скорее вернуться к своей армии. Все войска расположились на своих местах, и всех накрыла ночь. В лагере зажглись огни. Костры потушили, оставив лишь факелы. Стихли громкие разговоры, словно все пытались спрятаться в этой ночи. Все это чувствовали – время приближалось. Земля, по которой они ходили, уже через пару часов будет окроплена их кровью. Тишина, дрожавшая между гор, казавшихся черными великанами, совсем скоро взорвется криками и грохотом. И у них всех тела – сейчас сытые и целые – будут гореть от боли в ранах.

Скоро.

Но и не прямо сейчас.

И это будоражило кровь.

Гвиневра проверила последние приготовления в походном лазарете и вернулась в королевскую палатку. Полог затрепетал на тихом, но холодном ночном ветерке, закрывая за ней дорогу в ночь. Артур сидел за раскладным столом, задумчиво опустив подбородок на руки. Королева в который раз увидела, как он улыбается при виде нее, и, прислонившись к подпорке, улыбнулась сама.

А потом он снова о чем-то задумался.

– Что не так? – спросила Гвен.

Король вздохнул, спрятав лицо. Потер лоб о ладонь.

– Что, если сэр Леон был прав? – спросил он, подняв голову. – Возможно, нам следовало остаться в Камелоте.

Гвиневра едва не рассмеялась, качая головой и отлипая от подпорки. Артур не менялся. И ничто не могло изменить этой его упорной неуверенности в себе. Этот человек объединил Альбион, своим примером заставив бывших непримиримых врагов вспомнить о храбрости и чести, его только что провозгласили правителем громадного союза люди старше его в разы лишь из уважения к его поступкам – но он все еще сомневался во всем, что делал.

– Твой план смел, – возразила королева, подходя к столу и опираясь о него руками. – И отважен. И это наш единственный шанс победить Моргану раз и навсегда. Да, мы могли бы удерживать цитадель, но как долго? И чего бы это стоило королевству? Я ни секунды не сомневалась в важности и мудрости этого решения.

Он смотрел на нее из-под светлой челки, пока она доказывала ему его же правоту. И наконец это сомневающееся чудо, кажется, ей поверило. Уголок рта выполз из-под переплетения пальцев и показал ей любимую родную улыбку.

Артур встал, отодвинув стул. Обошел хлипкий походный столик.

– Если ты не сомневаешься во мне, Гвиневра, то и я не сомневаюсь в себе, – сказал он, взяв ее за руки. – И это дает мне силу большую, чем любое оружие.

Они обнялись. Гвен тепло коснулась губами шеи мужа, обвивая руками широкие плечи под белой рубашкой. Большие руки крепко сжали ее стан. Он был теплый, словно вокруг не сновал ноябрь. Она прикрыла глаза, благодаря чернильное небо над палаткой за счастье обнимать его.

– Пойдем, – Гвиневра легко отстранилась и игриво улыбнулась, – мы должны отдыхать, пока можем.

Артур поднял ее на руки, она тихо посмеялась.

Они спрятались под одеяло, как котята в лукошко перед грозой. Студеный ветер трепал полог и заставлял дрожать свечки. Черная ночь обступила палатку, холод подполз к низкой походной кровати. Но под одеялом у них было тепло.

Ее платье легко снялось и упало на землю. Все равно потом оно не понадобится...

Он охнул, когда ее холодные ладони забрались под рубашку. Она что-то жарко прошептала, ткнувшись ему в шею. Легкая сорочка не грела, зато не прятала от жара его рук. Они касались друг друга мягко и нежно, словно по тайному сговору решили насладиться каждым мгновением, проведенным вместе. Она тепло целовала впадину на его плечах, оттягивая ворот рубахи, он грел дыханием ее живот, комкая сорочку.

И даже Камланн, такой злой и черный, был сейчас не страшен. Было очень тепло.

Мерлин проснулся очень спокойно, будто наконец хорошо выспался.

Вокруг было тихо и спокойно. Мирно сияли кристаллы.

Отца не было видно, но внутри было такое хорошее ощущение, словно теперь отец всегда был рядом.

Все ссадины каким-то образом зажили. Он был чист и цел. Воздух, который он вдыхал, был свежим и легким.

И в нем сама собой зародилась вера.

И в нем сама собой зародилась вера.

Мерлин сел, сложил руки так, как если бы держал что-то живое и хрупкое. Прошептал магические слова.

Волшебство приятной, всю жизнь знакомой щекоткой пробежалось по телу, словно бы и не исчезало никуда.

Он раскрыл ладони, и из них вылетела серебристо-голубая бабочка.

“Она прекрасна,” – была первая мысль. Он даже не слишком знал, к чему эта мысль относится – к бабочке или к его магии. Но если его магия могла создавать такую красоту...

Мерлин широко и счастливо заулыбался, наблюдая, как бабочка порхает среди сияющих кристаллов, и снова чувствуя себя целым и живым.

Сразу нашлись силы и тысяча и одна идея. Он вскочил, обведя взглядом кристаллы. Выбрал один и заглянул в него.

Кристалл показал ему огонь и смерти, оружие и кровь. Мерлин привык видеть страшное в этих камнях. Он дождался, когда кристалл нарисует Мордреда во главе отряда, выискивающего дорогу в горах.

– Артур, где ты?

Он направил магию на кристалл, и тот нашел, что он искал.

Король и королева спокойно спали в палатке, обнявшись.

– Артур... – начал Мерлин, зная, что магия сделает остальное за него. – Прости, что пришлось оставить тебя. Я не хотел этого. Я надеюсь, однажды, ты поймешь, почему. – Он сменил тон, заговорив убедительно. – Твой план хороший, и ты еще можешь спасти это королевство. Но ты должен быть осторожен. Фланг твоей армии очень уязвим. Есть старый путь, через горный хребет Камланна. Моргана знает о нем, она готовит тебе ловушку, Артур. Найди путь, и битва окончится раньше, чем начнется! Найди путь!

Гвиневра проснулась, потому что спала на плече Артура, а тот вдруг приподнялся. Он растерянно хмурился.

– Что случилось? – спросила королева.

– Мерлин, – неопределенно ответил король.

Гвен моргнула. Глаза слипались, словно в них насыпали соль, а голову тяжело клонило к постели желание снова заснуть. Живот почему-то болел, словно она не ела неделю. Хотелось спрятаться обратно в одеяло, в объятья, в сон, подальше от реальности...

– Это был всего лишь сон, Артур, – проговорила Гвиневра, поглаживая мужа по груди, – только сон.

– Это не казалось сном, – качнул головой все еще растерянный Артур. – Это было...вроде как...

Вдруг он рывком скинул с себя одеяло, соскочил с постели и вылетел из палатки, на ходу надевая схваченную стеганку.

– Артур! – со страхом позвала Гвен.

В постель, в их укромное гнездышко, забрался холод. За качавшимся пологом она снова увидела ночь. Услышала быстрые шаги Артура снаружи.

Она спрыгнула наземь и подошла к пологу. Холод пробрал до костей, заставив кожу под тонкой сорочкой покрыться мурашками.

– Сир! – в темноте Леона Гвен узнала лишь по голосу. – Разведчики сообщили, что армии Морганы приближаются.

– Атакуем ночью, – ответил король. – Скажи всем готовиться.

– Да, сир.

Леон поспешил к рыцарям, а Артур пошел куда-то еще.

– Персиваль! Гвейн! – крикнул он. Названные подошли к нему. – Возьмите патруль и заходите сзади. Найдите скрытые пути в горах. Она собирается обойти нас, мы должны остановить ее сейчас.

Рыцари кивнули и двинулись к лошадям. Король ушел дальше, и Гвен больше не могла его услышать или увидеть за темнотой и множеством рыцарей. Она отпустила полог и потерла ладонями лицо. Поморщилась.

Ей было так хорошо недавно, а сейчас у нее противно болел живот, ноги и руки казались деревянными, голова – тяжелой, а глаза – нашпигованными солью. Гаюс говорил, что подобное случается от нервов, что порой они играют с организмом злые шутки. Видимо, так и есть.

Королева вздохнула, подобрала брошенное платье и достала из походного сундука мужской костюм, в котором ей будет проще заниматься ранеными.

За тонкими стенками палатки звуки становились громче – рыцари спешно кончали свои дела и торопились найти свое место в отрядах. Звучали громкие приказы, быстрые шаги, лязг засовываемого в ножны оружия.

Битва уже была почти здесь.

Рыцари уже выстраивались в колонны, когда Артур вернулся в палатку, чтобы одеться. Вокруг стояла спешка и суета, но не хаос: воины готовились к битве.

Когда он откинул полог, к нему обернулась Гвиневра. Она была уже одета. Платье было забыто, сейчас на его королеве были штаны, сапоги, белая рубаха с рукавами чуть ниже локтей и коричневая кожаная туника с меховым воротником. Она была все так же прекрасна, хотя он бы предпочел видеть на ней какое-нибудь из ее старых крестьянских платьев и простую косу из длинных черных волос.

– Я помогу, – сказала Гвиневра, кладя руку на приготовленную экипировку.

Это напомнило о Мерлине. Как будто мало было ни на секунду не оставляющей тоски, которая с приближением битвы становилась только острей. Тоски и страха, что если вдруг это все, то он уйдет, так и не помирившись с другом. Не попрощавшись. Не так они должны были расстаться, не так.

Гвиневра молча завязала на нем стеганку и помогла надеть кольчугу. Ее пальцы двигались быстро и ловко, но любимые карие глаза на него не смотрели. Так она сохраняла самообладание.

А пока она затягивала на нем ремень и портупею с ножнами, он, забыв о битве, любовался ею. Ее тонким станом, ее смуглыми руками, густыми волосами, чуть нахмуренными сейчас бровями, спрятанной в меху шеей, к которой он пару часов назад припадал губами.

А когда она обошла его со спины, надевая доспехи, ему почему-то вспомнился их первый поцелуй. Это вызвало совершенно неуместную улыбку. Как давно все это было...целую жизнь назад. Между ними тогда была непреодолимая пропасть. Им казалось, они никогда не смогут быть вместе. И вот они теперь. Четыре года как муж и жена. Близкие до дрожи. Даже если их теперь должно разлучить поле боя. Под ее туникой смуглая кожа, исхоженная его прикосновениями, а под его доспехами плечи, согретые ее поцелуями.

Когда все было надето, Гвиневра замерла, сложив ладошки на его кольчуге и глядя куда-то вниз. Он обнял ее талию, и они постояли, прижавшись лбами.

Снаружи слышался четкий марш выстраивавшихся рядов воинов. Короткие приказы командиров. Армия забиралась еще глубже в ущелье, унося с собой факелы и оставляя палатки в тылу. Между этих опустевших палаток гулял только холодный ветер, а внутри них бодрствовали и в сотый раз перепроверяли бинты и лекарства взятые на подмогу Гаюсу слуги.

– Ты помнишь наш уговор? – нарушив тишину, спросил Артур. Гвиневра тихо усмехнулась.

– Да. Не повышать Мерлину жалованье.

– Это тоже, – улыбнулся он. – И?

– Ты меня любишь. Я помню, – она наконец подняла голову. В темных глазах мешались отчаянье, решимость, тоска, страх и отвага. – А ты?

Он состроил недовольную гримасу, как будто сейчас было время для смеха.

– Если я умру, ты меня убьешь.

Его королева самодовольно улыбнулась.

– Правильно, – она приподнялась на носочки, поцеловав. – И?

По его губам растеклась такая же улыбка.

– Ты любишь меня.

Он прижал ее к себе, переплетя руки на тонком стане. Двух его ладоней хватало, чтобы закрыть всю ее спину.

Черт, небо, верни меня этой женщине...

– Так странно, что через несколько дней твой день рождения, – вдруг хмыкнула Гвиневра, и они рассмеялись, отстраняясь. – Я не так планировала провести канун твоего тридцатилетия. Если я не смогу устроить пышный банкет, то не моя вина.

– Мы многое планировали не так, – ответил он, и она осеклась. – Но я ни о чем не жалею. Это была хорошая жизнь.

Гвиневра закусила губу. Она не стала возражать: “Не говори так” или “Замолчи, ты вернешься”. Она слишком хорошо знала цену последних слов. Слишком хорошо знала, как важна возможность попрощаться. Ее потом не вернуть.

Полог приподняли.

– Сир, – показался необычно мрачный Годрик. – Войска готовы.

И, кивнув Гвиневре, деликатно вышел наружу.

Артур прижался губами ко лбу своей королевы. И вышел следом, разом вдохнув студеный черный воздух.

– Ты же знаешь, что что бы ни случилось, я на твоей стороне, да? – вдруг спросил Гриффиндор, пока они шли в авангард выстроившегося войска.

– Годрик, с некоторых пор на загадочные заявления у меня аллергия, – съязвил в ответ Артур и хлопнул его по плечу. – Что ты имеешь ввиду?

– Ничего, – мотнул головой Годрик и натянуто улыбнулся. – Просто нервничаю перед битвой.

– Мы все нервничаем, – кивнул король. – Мы все хотим домой.

Они добрались до авангардных рядов. Там горели факелы. Рядом было дико пусто место Мерлина. Артур забрался на огромный валун.

И увидел перед собой тысячи верных воинов.

Тысячи преданных товарищей, часть из которых сегодня положит здесь свои жизни. Многие пары глаз, которые сейчас смотрят на него, он никогда больше не увидит. Белый пар, взлетавший от губ в стылую ночь – с некоторыми этого больше не случится. Кто-то никогда больше не увидит солнца. Не вернется доесть мясо, которое в спешке бросил обратно в сумку, не допишет письмо, которое оставил из лени, не попросит прощения, потому что решался это сделать в воскресенье, а в пятницу он умер. Не сядет у камина переделать сбрую, как хотел, не побреется, убрав почему-то оставшиеся от прошлого раза волоски, не дождется, когда заживет царапина, которую он получил, совершенно по-дурацки ударившись о дверь. Больше никогда не обнимет детей, родителей.