Текст книги "Огни Камелота (СИ)"

Автор книги: Olivia Loredan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 69 страниц)

– Здравствуй...Эмрис, – ошеломленно ответила женщина, слегка потирая второй ладонью ту, что только что коснулась магии, и в изумлении глядя на гостя. – Я никогда не встречала такой мощи. Ты и правда он... Но...как, это же невозможно...

– Почему?

– Ну ты...ты же...просто слуга, просто...

“Где-то я это уже слышал,” – мысленно усмехнулся Мерлин.

– Великое не всегда явно, – ответил он. – А кровь не обеспечивает благородство. Неужели вы считаете, что достойными бывают только дворяне, миледи?

– Нет, – мотнула головой бывшая королева. – Нет, но...все же.

– Что ж, давайте знакомиться ближе.

Кандида махнула рукой на кресло и сама села в свое. Провела ладонями по лицу и наконец пришла в себя.

– Пенелопа уже рассказала тебе все обо мне. Я хочу услышать всю историю.

Она слушала очень внимательно. Мерлин вкратце рассказал ей о том, как пришли в Камелот Гриффиндор и Слизерин, а потом – Пуффендуй, о том, как он разговаривал с Килгаррой, и о том, что дракон сказал о будущем. В конце Кандида помассировала пальцами виски и прикрыла на минуту глаза, покачав головой.

– Друиды всю жизнь мне твердили, что у меня важная судьба. Что я буду нужна королю Былого и Грядущего и великому Эмрису. Я привыкла им верить, хотя и скепсис появлялся... И...вот как все должно было случиться.

– Мне очень жаль Ифтир, – искренне произнес Мерлин. Женщина ладонью остановила его.

– Что я должна теперь делать? Я пришла в Камелот, значит час настал. Я готова делать все, что понадобится. Только скажи, что от меня требуется сейчас.

– Вы говорите так, будто я знаю, – хмыкнул маг. – Я только знаю, что вы четверо должны будете хранить Альбион, что настанет после Артура. С Пенелопой вы знакомы...

– Называй меня на “ты”, Эмрис. Так будет справедливее.

– Хорошо. С Годриком ты тоже знакома, хотя и не с его магией, но это скоро случится, – он усмехнулся, – это Годрик, он не заставит себя ждать. А со Слизерином я тебя тоже скоро познакомлю. Пока что мы живем так, как живем. Защищаем Камелот и его короля, помогаем ему создать Альбион. Сегодня ночью я собираюсь поговорить с великим драконом, возможно, он немного подробнее расскажет о том, что грядет. А возможно, и нет, просто завалит своими обычными загадками.

Когтевран серьезно кивнула.

– Хорошо. Во сколько ты собираешься идти?

Мерлин приподнял брови.

– Зачем тебе это?

– Как зачем?

– Ты не идешь со мной.

– Я должна! Это же великий дракон!

– Вот именно, это дракон, а не врач, к которому можно запросто ходить.

– Но я должна его увидеть, я должна спросить его обо всем...

Именно в этот момент раздался извечный окрик короля. Мерлин поспешно поднялся и взглядом открыл дверь.

– Тебе не нужно заклинаний? – удивленно спросила Кандида, тоже встав.

– Не всегда, – ответил маг. – Я расскажу обо всем, когда вернусь. Обещаю.

– Но...

Слуга выскочил в коридор, где как раз Гриффиндор забалтывал друга, что-то весело рассказывая про спор двух рыцарей. Тема была настолько увлекательная, что Артур вовсе забыл, зачем искал Мерлина, поэтому, завидев того в коридоре, просто знаком позвал его за собой, продолжая слушать Годрика.

Вечером в покоях придворного лекаря были Гриффиндор и Пуффендуй.

– Ты собираешься говорить с драконом? – спросил Годрик. Мерлин кивнул.

– Да. Про вас-то двоих я узнал сразу, а вот про женщин не спрашивал. Возможно, все это вообще ошибка. Скорее всего, нет, но лучше уточнить. И я хочу...чтобы ты пошла со мной, Пенелопа.

– Что?! – произнесли маги хором: Пен – глухим выдохом, Годрик – громким возгласом.

– Мерлин, – голос девушки слегка дрожал, но не от слез. На ее лице отразилось такое редкое для нее чувство – гнев. – Ты понимаешь, что говоришь?

– Пенни, – мягко произнес Эмрис, – я знаю, как для тебя это трудно. Именно поэтому я хочу, чтобы вы увиделись и поговорили. Я хочу, чтобы вы поставили в этом точку. Он не станет нападать, он не безумный зверь...

– Мерлин! – Пуффендуй решительно встала. – Я понимаю, что это древнее мудрое существо. Я принимаю его советы, я принимаю от него будущее. Я не посягаю на его вековые знания. Но я не могу и не хочу его видеть.

– Пен...

– Нет! – всегда такой тихий и мягкий голос дрожал от ярости. – Мерлин, он убил моих родителей. Я. Не хочу. Его видеть.

Она резко развернулась и отошла в другой конец комнаты. В покоях какое-то время царила тишина. Годрик задумчиво и печально смотрел в спину своей любимой. У той была необычно прямая спина. Гаюс глубокомысленно молчал у себя за столом. Мерлин бессильно сжимал и разжимал руки.

– Пен, – негромко позвал он наконец. – Нельзя жить, храня ненависть. Ты знаешь, что бывает с теми, кто так поступает. Особенно с теми, кто владеет магией.

– Я прощаю, – холодно ответила волшебница, все еще стоя спиной к ним. – Я прощаю многое. Всем. Пусть этот дракон живет себе в небесах, пусть он дает тебе свои советы, пусть диктует нам судьбу, но видеть я его не желаю.

– Если ты его увидишь, тебе станет легче.

Она обернулась.

– Почему?

– Потому что так заведено. Разве не раскаяние побеждает гнев?

– А разве он раскаивается?

– Поверь мне. Да.

Девушка наконец задумалась. Что-то пробормотала себе под нос. Мерлин с удивлением понял, что она чертыхнулась.

– Я думаю не о нем, я думаю о тебе. Эта встреча поможет тебе.

Молчание продлилось еще несколько минут. Наконец Пенелопа кивнула.

– Ладно.

Годрик подошел к ней и, обняв со спины, сказал:

– Если идет Пен, иду и я.

Мерлин обреченно посмотрел на него.

– Я ведь не смогу заставить тебя остаться?

– Не-а.

– Значит, его ты пускаешь к дракону, а меня нет? – вдруг раздался насмешливый голос. Все повернулись к дверям.

– Подслушивать нехорошо, – заметил Гриффиндор.

Кандида небрежно повела плечами.

– Я не подслушивала, я стояла в проеме, это вы меня не видели.

На ней было черное платье и темно-зеленый плащ, в котором она болезненно напомнила Мерлину Моргану. Даже волосы она уложила похоже, словно, идя на встречу с великим драконом, не собиралась выглядеть королевой.

– Ты не идешь с нами, – повторил Мерлин.

Когтевран прищурилась.

– Ты не можешь мне запретить. Я королева.

– А я повелитель драконов.

Женщина закусила губу. На лице ее проглянула искренность.

– Мерлин...пожалуйста. Я всю жизнь жила словами друидов. В моей судьбе столько вопросов. Возможно, из-за них и пал Ифтир. Я должна, я должна увидеть великого дракона.

Мерлин долго смотрел на нее, что-то обдумывая. А потом улыбнулся:

– Достаточно было слова “пожалуйста”.

Когтевран улыбнулась в ответ.

И тут Гриффиндор весело ляпнул:

– Ну, раз уж мы всей компанией, тогда я схожу за Сэлом.

– Нет! – вдруг стальным голосом воскликнул Мерлин. В его тоне был такой силы приказ, что шагнувший было к двери Годрик остановился.

– Что не так?

– Годрик, если ты позовешь Слизерина, я вас обоих заклятьем запечатаю у вас дома.

– Но почему? – нахмурился рыцарь.

– Он не должен видеться с Килгаррой.

– Мерлин, это же Сэл!

– Да, и этой встречи не произойдет. А если мы все не поторопимся, то настанет заря, и с драконом не встретится вообще никто.

Конечно же, пока они шли по лесу к той поляне, на которой Мерлин обычно разговаривал с Килгаррой, Годрик приставал к другу с расспросами. Конечно же, он хотел знать, почему Слизерину нельзя было видеться с великим драконом. И в конце концов Мерлин решил, что Годрик все равно сейчас услышит об этом от Килгарры, так что он вздохнул и произнес:

– После того дня, когда я познакомился с тобой и Салазаром, я позвал Килгарру. Тогда он мне и рассказал о существовании четырех хранителей Альбиона.

– Ты говорил, – нетерпеливо ответил Гриффиндор, время от времени поглядывая назад – женщины шли за ними и о чем-то разговаривали. – Но почему...

– Килгарра сказал мне, – продолжил Мерлин, – о вас двоих. О вашем будущем. Совсем немного, но... Он сказал, что Слизерин станет нашим врагом.

– Что?! – от изумления рыцарь даже остановился, но потом бегом нагнал друга. – В каком смысле – врагом?

– В прямом. Килгарра сказал, что Слизерин не враг Артуру, но когда будет создан Альбион...он его погубит, если только его не остановить. Он станет врагом для всей четверки. Для меня. И...для тебя.

– Что за чушь?! – сердито рыкнул Годрик. – Сэл – враг? Погубит? Да он сидит себе в своем курятнике, разводит птиц и спит с женщинами! Ему даже на Альбион плевать!

– Когда-то мне было все равно, убьют Артура или нет, – резонно ответил Мерлин и вздохнул, высмотрев впереди из-за темной чащи поляну. – Люди меняются, Годрик. Когда-то Моргана была светлым ангелом. У меня был шанс ее убить, но я предпочел верить ей.

– Но Сэл – не Моргана!

– А чем он отличается? Ты сам сказал, ему плевать на Альбион. А Моргана любила Камелот. Она любила Гвен, любила Артура, она была другом мне. Однажды она отправилась вопреки приказу Утера в Богорд, чтобы помочь мне спасти мою деревню. Если даже такие превращаются в злодеев...то у Слизерина мало шансов.

Гриффиндор расширенными глазами смотрел себе под ноги, качая головой.

– Если ты не сомневаешься в его злой судьбе, почему ты запретил ему видеться с драконом?

– Я сказал, что у него мало шансов. Я не хочу отнимать те, что у него есть. Поэтому, – Мерлин, уже выйдя на поляну, повернулся к другу, – обещай мне, что Слизерин ничего от тебя не узнает. Поклянись своим болтливым языком, что ты ничего ему не скажешь. Дай ему шанс изменить его судьбу. Может, хоть у него это получится.

– Клянусь, – выдохнул рыцарь. – Клянусь будущим Альбиона.

Мерлин кивнул. Посмотрел на женщин, шагнувших за ними на поляну – те кивнули ему в ответ. И он закричал, зовя Килгарру.

Ночь над ними вздрогнула. Ветер волнами обрушился на поляну. Деревья зашумели. Пятно вылетело из-под луны и длинной дугой направилось прямо к собравшимся волшебникам. Прошло несколько минут, прежде чем это пятно увеличилось, обросло необъятными квадратными формами и закружило вокруг, приземляясь. Дракон с удивительной грацией опустился на землю и сложил гигантские кожистые крылья.

Пенелопа невольно отступила, обхватив себя руками и глядя на существо исподлобья. Обнимавший ее за плечи Гриффиндор смотрел на дракона, открыв в изумлении рот. Кандида в восхищении и почтении наблюдала за порождением магии. Мерлин выступил вперед, и дракон склонил чудовищную голову.

– Снова здравствуй, Мерлин, – произнес утробный голос. – Из всех выходок, совершенных тобой, эта – самая безумная. Ты привел людей увидеть меня?

– Это не просто люди, – ответил Эмрис. – Они волшебники. И ты их знаешь. Но сначала ответь мне. Ты сказал, что в Камелот придут четверо людей, владеющих магией. Я хотел узнать, правильно ли я понял.

– Назови мне их, – ответил Килгарра.

– Гриффиндор и Слизерин, Когтевран и Пуффендуй.

– Все верно, юный чародей. Их имена вписаны в пророчества. Именно их я вижу сейчас перед собой?

– Да, – Мерлин чуть отступил в сторону, кинув взгляд на Пенелопу. – Килгарра, я хочу, чтобы ты поговорил с одной из них. Ее зовут Пенелопа Пуффендуй. И ты убил ее родителей.

– Когда?

– Когда я выпустил тебя из подземелья. Они были в Камелоте, который ты сжигал. Я хочу, чтобы ты извинился.

– Мерлин! – раздраженно и возмущенно прорычал дракон, приподнявшись с передних лап на минуту. Если бы его глаза могли метать молнии, люди на поляне были бы уже мертвы. – Ты хочешь, чтобы я извинился?!

– Ты всегда стыдишь меня за мои ошибки! – гневно выкрикнул Эмрис, добавляя в голос сталь. – Пора и тебе раскаяться в своих.

Килгарра злобно фырчал. Пенелопа молча смотрела на него исподлобья. Она обменялась взглядом с Мерлином, вздохнув, оставила руки любимого и вышла вперед, встав перед громадным драконом. Взгляд ее зеленых глаз был необычно жестким и холодным.

– Почему? – только и спросила она.

Дракон молчал. Разглядывал с высоты звезд хрупкую маленькую женщину, которую мог бы раздавить одной лапой. Мерлин нервно потирал ладони. Он боялся, что ошибся, что ничего не получится. С чего он вообще взял, что у дракона есть совесть?!

– Я злился, – наконец ответил Килгарра, и в его голосе зазвучала вековая печаль. – Я последний дракон. Ты знаешь, что это значит, дитя? Моя семья мертва. Вся. Мои братья, сестры, мои родители, мои дети. Все. И все это произошло в Камелоте.

– Твою семью убил Утер, – дрожащим голосом возразила Пуффендуй. – Ты мог убить его!

– Думаешь, эта крыса выползла бы в открытое поле, чтобы храбро принять смерть? Я ничего не желал так, как убить его. Я сражал Камелот, чтобы вызвать его на бой, как он сумел убить моих детей. Но в нем не было ничего святого. Этот человек посылал на бой своего сына, своих людей, свой народ – кого угодно, только не себя любимого!

Это было слишком. Воспоминания разожгли в драконе былую ненависть, Килгарра в ярости взвыл в небо. Искры огня упали на поляну. Гриффиндор шагнул к девушке, но Пен не сделала ни единого движения. Взгляд ее был так сложен, что Мерлин не мог понять, что в нем было. Ярость? Ненависть? Понимание?..

– Я не желал зла людям Камелота, – успокоившись, произнес дракон. – Но даже вы с вашими мелкими распрями никогда не думаете о средствах мести. Я... – он замолчал. Раздражение во взгляде древних глаз потухло. Злость перемешалась с гордостью. И была побеждена разумом. Великий дракон склонил голову перед волшебницей. – Прости меня. Я буду вечно твоим другом. Ты мать доброты. Ты будешь когда-нибудь ласкать своих детей. Ты будешь воспитывать чужих. Ты будешь меня понимать, даже если сейчас не понимаешь. Тебе суждено быть матерью добра и взаимопомощи. За тобой пойдут многие дети, которые вырастут в таких же великих волшебников, как и ты сама. Я вижу тебя в этом будущем. Ты сможешь меня простить, я это знаю.

Теперь Пенелопа дрожала всем телом. Она смотрела вверх в глаза дракона, и ее зеленые наконец наполнились слезами. Она всхлипнула, зажав ладонью рот. Тут же резко вытерла щеки, прижав ладони к лицу. Кивнула непонятно кому. Снова взглянула вверх.

– Я...я понимаю.

Дракон очень почтительно кивнул и снова поднял голову.

Мерлин выдохнул. С души свалился камень.

Годрик подошел наконец к своей девушке, и она приняла его объятья, спрятав голову у него на плече. Килгарра задумчиво и с улыбкой смотрел на них, и звезды отражались в его глазах.

– Годрик Гриффиндор, – произнес он. Маг взглянул на него мрачно и настороженно. – Отец храбрости. Ты поведешь в будущее великих героев. Ты воспитаешь в них доблесть, тебя будут помнить по твоей смелости, ее будут почитать, как символ.

– Что это значит? – спросил Годрик. – Почему меня? Я же не король, я только рыцарь.

– Времена королей пройдут, юный маг. Они пролетят и оставят в веках лишь память. На их исходе люди будут верить в другие вещи. Они станут еще глупее, чем сейчас, они станут трусливее и злее. Настанут даже времена, когда они будут ценить не тебя, а твоего друга...

– Сэл не станет злом! – гневно возразил Гриффиндор. – Он благороден, он добр, и он верен!

– Сейчас. Ты недооцениваешь время, рыцарь. Оно многих меняет. Ты должен послушать Мерлина, он уже проходил через это. Когда-нибудь твой друг станет твоим врагом.

– Ты ошибаешься, – просто ответил рыцарь и отвел в сторону Пенелопу.

Килгарра только вздохнул.

Кандида впервые шла не уверенно и быстро, а робко, словно спрашивая разрешения. Дело ли было в прическе или в походке, но с нее будто слетел ее возраст, она казалась очень юной. Встав перед драконом, она первым делом поклонилась.

– Кандида Когтевран, – одобрительно произнес Килгарра. – Мать разума.

– Я хотела спросить, великий дракон... – несмело начала женщина. – Друиды, что воспитали меня, говорили, что придет час, и судьба направит меня к королю Былого и Грядущего. Ты знаешь явно больше них. Скажи, неужели это значило, что Ифтир должен пасть?

– Да, волшебница, – кивнул Килгарра. – Не вини себя. Ифтир был мертвым королевством с самого рождения времен. Он стоял на пересечении судеб, он им мешал. Он должен был умереть.

– Но зачем он был создан таким? – воскликнула бывшая королева. – Зачем судьбы поставили его там, где он должен был умереть?

– Некоторые вещи происходят потому, что должны происходить. Некоторые вещи выше судьбы. Нить существования слишком тонкая вещь. Если пытаться ее распутать, она порвется.

– Что это значит?

– Ты жива, королева. И ты будешь жить. Ты мать разумных, ты сделаешь будущее возможным благодаря своему уму. Не сдавайся. Оставь былое былому. Ведь наступает Грядущее.

Кандида опустила голову. Отступила. Килгарра взглянул на Мерлина.

– Ты снова играешь с судьбами, юный чародей. Я считал, что ты учишься на своих ошибках.

– Я всего лишь не делаю того, что могу позволить себе не делать, – спокойно ответил Эмрис. – Даже ты не можешь знать каждый поворот будущего.

Дракон усмехнулся, разворачивая крылья.

Годрик возвращался домой очень медленно. Вернувшись из леса, они с Пенелопой долго разговаривали, сидя на окне в одном из пустынных коридоров. Девушку будто прорвало, она рассказывала, рассказывала и рассказывала. О своих родителях. Гриффиндор был рад, что ее отпустило. Но как только их нашла вездесущая Алиса, ворчливо заявив, что у обоих завтра работа и им нужно все-таки поспать, и потащила сестру к ним в комнату, рыцарь отправился домой, а в голову вернулись неприятные мысли. Он знал, что уже скоро заря, и ему нужно будет отправляться с патрулем на богордские границы, но он решил зайти домой, чтобы хотя бы помыться, поесть и рассказать другу о сегодняшней ночи. Обо всем, кроме...

Ну как?! Как такое может быть? Кто в здравом уме может поверить, что Сэл когда-нибудь будет врагом Альбиона? Врагом Мерлина? Врагом Годрика?

Гриффиндор шел кругами, мотал головой, пинал попадавшиеся по дороге ящики и стены, лохматил волосы и чертыхался себе под нос. Он просто не мог представить себе, чтобы его друг, его лучший друг, его брат, почти его кровная часть, стал бы его врагом. Когда-нибудь ему придется сражаться против Салазара? Когда-нибудь их дружбе придет конец? Когда-нибудь Слизерин предаст их?

Годрик всегда безмерно сочувствовал всей этой ситуации с Морганой. Артуру. Гвиневре. Мерлину. Он боялся представить, что такое предательство и как его пережить. Как такое вообще можно пережить?! И что они чувствуют, сражаясь с собственной сестрой-другом? Как предугадать? Как не дать этому случиться? Да господи, как можно не дать случиться тому, что теоретически вообще случиться не может!

Город уже просыпался, когда рыцарь наконец дошел до своего поворота. Бледный октябрьский рассвет разливался по улицам, подталкивая зевающих горожан. Лаяли собаки. Проклинали их купцы, выходя к своим лавкам. Потягивались еле выспавшиеся мужчины и женщины. А у уже ставшего родным дома Гриффиндор различил знакомую белобрысую макушку и остановился, облокотившись рукой о стену ближайшей лавки.

Салазар остановил у самой земли рухнувшую телегу, которую поставили у стены вверх торцом для ремонта. Напрягся и снова опер ее о стену. Перепуганная девочка лет семи, которую эта телега чуть не раздавила, глубоко вздохнула, в шоке смотря наверх. Слизерин помог ей встать, сам сев рядом с ней на корточки. Что-то спросил у нее. Девочка пришла в себя, горячо закивала. Маг щелкнул ее по носу и улыбнулся. Девочка пылко проговорила что-то, благодаря, и убежала. Мужчина усмехнулся, глядя ей вслед. Поднялся, отряхивая рукава.

Годрик улыбнулся, почесывая колючий подбородок.

Нет, его друг не может быть злом. И дракон, и Мерлин, и судьба, и будущее жестоко ошибаются.

====== Глава 55. О том, когда не нужно ходить в таверну. ======

– Гаюс, к ужину меня не жди.

Лекарь даже не отвлекся от своих склянок.

– Опять пойдешь спасать Артура?

– Нет, сегодня я иду спасать как раз себя.

Теперь старик поднял голову.

– От чего?

Мерлин снял куртку, осмотрел рукава своей синей рубашки и полез в сундук за другой.

– Понимаешь, Артур начал что-то подозревать.

– По поводу?

– Моих походов в “таверну”, – парень нашел, что искал, стянул с себя грязную рубашку и надел красную. – Ни разу, говорит, не видел, как я возвращаюсь в замок пьяным.

– И что ты будешь делать? – поднял бровь Гаюс.

– Как что? Пойду в таверну!

Старый лекарь чуть не поперхнулся. Маг невозмутимо скомкал синюю рубашку и кинул в открытую дверь своей каморки.

– Мерлин, – вкрадчиво начал Гаюс, – ты хорошо подумал?

– А то! – радостно ответил ученик, надевая куртку. – Я даже эксперта с собой возьму, чтобы был свидетель.

– Твой эксперт хоть в свидетели нашествия гномов запишется, если напьется. Тебя, кажется, это и спасало последние несколько лет.

– Да, но теперь нужно что-то поубедительнее, – Мерлин взял со стола мешочек с деньгами, которые выложил из грязной рубашки, и лихо направился к выходу. – Как я уже сказал, к ужину не жди!

Уже тогда Гаюс подумал, что Камелот запомнит этот день.

Нужного человека Мерлин нашел на тренировочном поле, выбивающим дух из сэра Гарета.

– Гвейн!

Друг весело обернулся, продолжая отбивать выпады юного рыцаря, почти не глядя на него.

– Тут такое дело, – начал Эмрис. – Мне в таверну надо.

Гвейн с перепугу пропустил удар и рухнул наземь. Уже отчаявшийся и злившийся юнец так обрадовался и расхрабрился, что слегка забыл о правилах и принялся нападать на лежачего. Гвейн с рыком откатился, вскочил на ноги и ударом локтя отправил наглеца на траву.

– Что, прям сейчас? – пораженно спросил он у Мерлина.

– А почему нет? – ответил тот. – Тебя когда-нибудь останавливал свет дня?

– Меня-то нет, но... – сэр Гарет обиженно поднялся на ноги и с боевым кличем напал на старшего рыцаря. Гвейн на секунду отвлекся, схватил друга за плечо и дернул в сторону. Размечтавшийся молодец пролетел со своим мечом мимо. – Ты же всегда в таверну один ходишь!

– Ну, а вот сегодня паршиво так, что хочется с кем-то поделиться.

Гвейн удивился настолько, что первым же ударом забрал у надоевшего ему рыцаря меч, отбросил со лба волосы и повернулся к Мерлину.

– Почему паршиво?

– Сэр Гвейн, черт вас подери! Объясните мне, почему это я уже полчаса пытаюсь уговорить ВАС пойти в таверну?

На опушке леса возникла фигура. На первый взгляд, ничего примечательного в этой фигуре не было: тщедушный молодой человек с острым носом, нелепым красновато-рыжим вихром надо лбом и кучей родинок, перебежавших с шеи на щеки. Одет он был тоже не впечатляюще – обычная крестьянская рубаха и куртка, полы которой трепал октябрьский ветер. Что же этот заурядный человек забыл с утра пораньше на опушке леса? И что за огонь вдруг мелькнул в его глазах?

Огонь этот там появился не просто так. Видимо, зажег его предмет, который этот человек держал в длинных ладонях. То была подвеска в виде древней руны. Неудивительно, что после этого лес задрожал.

Молодой человек, закончив что-то шептать своей подвеске, снова посмотрел на лес и как-то хищно оскалился. На его худом и остром лице этот оскал делал его похожим на сумасшедшего. Но причина, по которой он стоял на опушке леса, отнюдь, не была плодом его воспаленного сознания. О, она была вполне реальна.

Лес ответил на шепот своего гостя. Земля зашуршала, будто под ней вдруг зароились тысячи мышей. Трава прилегла, хотя ветра не было. А затем там и тут стали появляться трещины, земля обсыпалась в образующиеся ямы, а из них...

Подставляя белому свету грязные от земли кости, на поверхность выбирались десятки скелетов. Это были скелеты животных. Некоторые молодому человеку не нравились – например, белки и зайцы. Он кривился и поворачивал что-то на своей подвеске, и маленькие скелеты безвольно распадались. Зато крупные гостю нравились, и его улыбка становилась все шире, по мере того, как опушка заполнялась скелетами медведей и волков, кабанов и волов, лис и ширококрылых птиц. Можно было подумать, что человек рад этому жуткому зрелищу, как своей семье. Удовлетворенно кивнув, он снова прошептал что-то, а потом не удержался – довольно облизнул губы. И сказал неизвестно кому:

– Вот теперь я сотру Камелот с лица земли!

Артур хмуро взглянул на своего рыцаря.

– Что, все?

Леон печально кивнул.

– Все, милорд. Двенадцать человек. А тело сэра Хэмптона даже не нашли.

Король постучал пальцами по столешнице, все больше хмуря брови.

– На что Один собирается это спихнуть? Нарушили границу? Все двенадцать человек разом? Или что, его пограничному патрулю рожицы строили?

Леон не улыбнулся. Раздраженный Артур встал и отошел к окну. Они помолчали. Другие рыцари тоже хранили молчание, ожидая приказаний.

– Собери отряд, Леон, – наконец велел король. – Поедем на восточные границы, Один должен держать ответ за случившееся. Встретимся с его патрулем, вызовем посланника и все решим на месте. Выезжаем через час.

– Да, сир, – склонил голову Леон, и скомандовав остальным рыцарям, вышел из покоев.

Артур еще немного постоял, роясь в собственных мыслях, а потом собрался одеваться. Проблема была в том, что Мерлин в своем репертуаре исчез еще вчера днем. Король, конечно, покричал на удачу, но звуков бега не раздалось. Звать Джорджа не хотелось, так что он оделся сам. Медленно и не особо старательно, но оделся. И только закончив с доспехами, он услышал голоса.

Это были два голоса, звучащие то в унисон, то вразнобой. Чаще – второе. Очевидно, ни у одного из них не было слуха. “Только не это,” – с досадой и какой-то обреченностью подумал Артур, мгновенно узнав эти голоса, вышел в коридор и завернул за угол, чтобы лицезреть потрясающую картину.

– Случилось несчастье, а не пустяки! – драматичным, душераздирающим голосом выкрикивал Гвейн, выписывая пьяными ногами пируэты. – Не могут найтись у Арту-у-у-ура носки-и-и!

– И кучу других он вещей раскопал, – лихо подпевал ему Мерлин, шагая в обнимку с рыцарем. – Пока себе пару носочков искал!

– Ты чего-о-о, это из другого куплета! – упрекнул друга Гвейн, наставительно оттопырив палец от бутылки, которую держал в руке.

Оба выглядели так, будто переспали с целым сонмом девиц на сеновале, а в промежутках успели еще и поучаствовать во всех близлежащих драках. Одежда их была помятая, в волосах пряталась пара соломинок, у одного был порван рукав, у другого – штанина. Лица у обоих плыли, в глазах летали бабочки, а руки и ноги вообще жили отдельной жизнью.

– Не-е-е-в-в-важна! – передразнил друга Мерлин, усердно пытаясь разлепить глаза. – Там еще Утер был в фиолетовом пальто и х...гх...хном!

– Хном? – Гвейн на миг нахмурился, но не выдержал и снова залился своим нескончаемым смехом. Мерлина это почему-то разозлило. Он сердито оттолкнулся от спутника, не удержался на ногах и прилип к стене. Решительности его это не убавило.

– Хном! Гх...Гхном! Тьфу, черт вас дери...

– Ладно, – милостиво успокоил его Гвейн. – Не в радость ему, что сумел он найти кастрюли в количестве ста десяти-и-и! Король был готов удавиться с тоски, как вдруг на столе он увидел носки-и-и!

– Король был так рад, он плясал и смеялся, он с найденным хномом по-братски обнялся... – уже сползший на пол Мерлин кивнул чему-то и философским тоном изрек: – А знаешь что, друг мой Хвейн? А почему бы мне не завести Артуру хнома?

– Не зна-аю... – серьезно задумавшись, ответил рыцарь, а потом снова засмеялся, словно следующее предложение показалось ему невероятно смешным. – Может, потому что магия запрещена?

– А причем тут хномы? – логично спросил слуга.

– Ну, хномы, может, и не причем, а вот гномы...

– Кхэ-кхэм.

Две пьяные головушки весело повернулись к королю, взиравшему на них с конца коридора, скрестив на груди руки. Причем, ни один из этих двоих не расстроился. Наоборот, у них появился новый повод.

– Здра-асьте, – пропел тонким голосом Мерлин, а потом принялся распевать какую-то белиберду: – Здрасьте, здрасьте, прошу вас, приукрасьте мне, пожалуйста, фонта-ан...

– Не, ты неправильно поешь, друг мой Мерлин, – важно перебил его рыцарь и попытался грациозно поклониться. Завалился на стену, но удержался на ногах и даже выпрямился. – Приветствую, мои почтения...

– Что значит “неправильно пою”?! – вспетушился слуга. – Да я, чтоб ты знал...я...я на деревне лучше всех пел! Вот!

– А кто тебе это сказал?

– Мама...

– Знаешь что, мой товарищ дорогой, твоя мама – это, конечно, авторитет, безусловный, но все же есть такие вещи, как объ...абъ...ик...

– Объективность, – подсказал Артур. Гвейн щелкнул пальцами.

– Да! Она самая! Так что вот и получается, что исходя из данных выводов, анализируя приведенное выше обозначенным образом, можем сказать, что доказательство верно, что, впрочем, в доказательствах уже не нуждается, ибо это есть закон, а закон есть... – рыцарь замолк, задумчиво зачесал волосы ото лба и вынес вердикт, – еда. Хочу есть.

– Опя-я-ять?? – опешил Мерлин. – Дорогой товарищ, хочу вам со всей серьезностью доложить, что...

– Молчать оба!!!

Наконец-то в коридоре воцарилась тишина. Напуская на себя грозный вид и очень стараясь не смеяться, Артур махнул рукой в сторону ответвления коридора.

– Ваше счастье, что я спешу. Потому что, в отличие от некоторых, я работаю. Но с вами я разберусь позже, как приеду. А сейчас – марш к Гаюсу, оба! И желательно без песен.

Пьяные друзья с важными лицами переглянулись, каким-то неведомым образом помогли друг другу встать, снова обнялись и, пародируя движения вальса, удалились в указанный коридор. Спустя полминуты из его глубин донеслось: “Это зла-ая эпо-оха вели-иких людей, обогна-авших свои-и времена-а! Короля-ями от бо-ога назва-ались не те, но кому зде-есь реша-ать, как не нам!..” (1)

Уходя, Артур вздохнул. С одной стороны – раздражение, что Мерлин пошел в таверну, как всегда, в самый неподходящий момент. С другой – досада, что его самого не было на этой попойке.

– Зачем тебе сопровождать рыцарей?

– Затем, что один патруль уже погиб, просто находясь у границ.

– Да, а теперь ты дашь Одину более желанную для него мишень – себя.

– Если я поеду с ними, мы сможем узнать, что произошло, и потребовать ответа за это. Что сможет сделать патруль без меня, если предыдущий просто убили?

Гвиневра вздохнула.

– Это плохо, что я волнуюсь за тебя больше, чем за Камелот?

Король улыбнулся.

– Очень плохо. Для Камелота. Для меня – нет. Похоже, нам обоим стоит кое-чему поучиться у Кандиды.

Он поцеловал, обняв, жену напоследок и отправился вслед за Леоном и Годриком к выстроившемуся на площади небольшому отряду рыцарей. Совсем скоро все они тронулись в путь на восток.

Сначала Гвен полностью ушла в свой проект, продумывая план внедрения в крестьянские массы образования. Еще немного, и этот проект можно будет отдать Артуру. Чистая формальность, поскольку общие принципы он и так знал. Затем она познакомит с проектом членов Совета, что тоже практически формальность, потому что с лордом Вимоном она советовалась по ходу всей разработки, а прочие разделятся на две половины. Почти всех королевская чета убедит, и недовольными останутся, разве что, лорд Осберт и лорд Генрих, но они не помешают воплощению нового закона в реальность.