Текст книги "Огни Камелота (СИ)"

Автор книги: Olivia Loredan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 69 страниц)

Притормозив кобылу, Годрик подал ладонь другу, и Салазар запрыгнул на лошадь сзади него. Они двинулись к знакомым местам и добрались довольно быстро, но было еще слишком светло. Поэтому они оставили лошадь в закрытом месте и присели на землю, дожидаясь, когда спустится темнота. Время от времени Годрик вставал и принимался ходить. Изредка лесную тишину нарушали насвистывания ночных птиц.

– Что ты будешь делать, если придется сражаться с рыцарями? – негромко спросил Слизерин.

– Мне не придется, – напряженно ответил Гриффиндор. – Мы сделаем все быстро, тихо и никому не навредим.

Сэл неожиданно разозлился. Его взбесила слепота друга. Перед ним открылся весь масштаб ужасной трагедии, перед ним разверзся сам ад в своей жестокой правдивости, а он все еще продолжал закрывать на это глаза!

– Ты когда-нибудь повзрослеешь? – вдруг раздраженно зашипел Салазар. – Это не игра в прятки, Гриффиндор! Это война, разве ты не видишь?

– Да, война, которой быть не должно.

– Но она есть! Она началась, и она в разгаре.

– Что ты хочешь от меня? – повернулся к нему рыцарь. – Чтобы я потворствовал бессмысленной вражде, которая ни к чему не приведет?

– Я хочу, чтобы ты перестал видеть все в розовых тонах, – отрезал Салазар. – Пришло время выбрать сторону.

– Нет никаких сторон! – зашипел в ответ рыцарь. – Не должно быть войны между двумя классами, каждый из которых имеет право на существование. Войны не приносят ничего хорошего, не ими достигается великое.

– Да ты что? – хохотнул друг, расслабленно сложив руки на коленях. – Скажи, а твои приятели-рыцари слышали эти твои философствования? Вы же должны гордиться каждым боевым шрамом и кичиться военной славой. А ты предлагаешь прекратить все войны. Нехорошо, сэр рыцарь...

Годрик сощурился.

– Что-то я не припомню, чтобы тебя самого как-то волновало, есть в мире войны или нет.

Салазар пожал плечами, фыркнув.

– То были ваши игры. А сейчас полноценная травля ни в чем не повинных людей. Ты же слышал эту семью...

– Слышал, Сэл. Слышал. А еще я слышал множество людей, чьи жизни сломала магия.

– Гриффиндор, ты защищаешь тех, кто едва не сжег меня заживо?

– Черт возьми, я не защищаю их! Все виноваты, понимаешь? И маги – и люди!

– Чем виноваты маги? Ну да, устроили парочку разбоев в старые добрые времена. Можно подумать, в то время головорезов в лесах не существовало.

– Парочку разбоев? Да тебе в пору к Кандиде за книжками идти! Там и узнаешь, что творили маги до Великой Чистки, а люди...

– А эти тупицы так и не поняли простую истину о том, что нельзя судить по одному подонку обо всем народе?

Годрик улыбнулся. Слизерин никогда не мог понять, как у него получалось в самый накал спора шутить и сводить все на нет.

– Ах, нельзя судить по одному подонку? Может, тогда применишь эти слова к самому себе? Утер был паршивой овцой, и да, все эти люди, принявшиеся линчевать – тоже поступают неверно, но разве это означает, что все люди без магии – уроды?

Сэл уже открыл рот, чтобы ответить, но друг зашипел, оглянувшись. Вокруг стояла темнота. Пора было действовать.

Они подобрались к тем самым пещерам, вокруг которых во мраке безлунного вечера вырастали темные фигуры патрульных рыцарей. Пристроившись за кочкой, друзья пару минут оценивали положение. Потом Слизерин положил руку на плечо друга.

– Кто устроит огненное представление?

Годрик понял его. И щелкнул пальцами.

В его глазах заиграла магия. Он сложила руки лодочкой, прошептал в них древние слова, сжал пальцы, а потом принялся щелкать ими и водить в воздухе. Тут же один за другим в темноте стали загораться огоньки. Большие и маленькие, они появлялись прямо в воздухе рядом с патрульными, заставляя их шарахаться в стороны и испуганно вытаскивать мечи. Слизерин тихо фыркнул от смеха, наблюдая, как все больше огней носится вокруг рыцарей, как они неуклюже рубят мечами воздух. Так, незаметно, все патрульные с этой стороны оказались в кучке. Огни вдруг слились в единое кольцо, и оно завертелось вокруг одуревших, ничего не понимающих воинов, полностью закрывая им обзор.

Салазар рванул в пещеры. Не медля ни секунды, он ворвался в уже знакомый закуток и увидел Лилу, закинувшую себе на плечо руку старика, Клару с двумя дочерьми на руках, и Уэйна с одним мальчиком на закорках и ладошкой другого в руке.

– Готовы? – бросил на выдохе маг чисто из вежливости. Конечно, они готовы. – Вперед!

А потом началась гонка.

Как только они выбрались из пещеры и бросились в лес, Сэл приостановился на секунду, чтобы крикнуть: “Вепрь!” Затем он присоединился к семейству, бегущему изо всех сил по кочкам. Старик, конечно же, бежать не мог, поэтому в какой-то момент он стал оседать на землю, а Лила закусила губу, с абсолютно диким от напряжения и отчаяния взглядом озираясь вокруг.

– Иди! – рыкнул Слизерин, хватая старика на руки. – Я буду рядом!

Лила бросила на него секундный взгляд, подхватила у Уэйна с рук своего сына и кинулась вслед за сестрой. Салазар поспешил за ними, благо, старикан был легким, как игрушка.

Земля била по ногам, тучи цеплялись за верхушки деревьев, темнота липла к глазам, не давая нормально увидеть, куда они бегут. Дыхание рвалось, дети уставали бежать, их тащили, и они плакали, сдирая коленки и ладони. А сзади вскоре послышался грохот доспехов и команды для арбалетов.

“Хорошо стреляете, да? – со злостью подумал Слизерин, останавливаясь и оборачиваясь. – Молодцы! Давайте выйдем на новый уровень, стрелки...” Он разжал ладонь и сдул с нее комок тумана, который в несколько мгновений заполонил всю рощу, став такой плотной стеной, что, казалось, он сделан из ткани.

– Быстрее! – крикнул маг семейству.

Они бежали долго. В какой-то момент к ним присоединился Годрик и подхватил на руки второго сына Лилы, так что теперь бежали четверо взрослых, каждый со своей ношей, и Уйэн. Это была безумная гонка. Они петляли, они прятались, они выдумывали кучу трюков, которые ненадолго обманывали их преследователей, а потом снова бежали. Женщины падали и вставали, дети беззвучно плакали, поднялся и загудел ветер, страшно застонали стволы деревьев, луна словно исчезла навсегда, оставив их одних убегать от жуткого топота.

И наконец они смогли провести патруль так, чтобы тот ушел в совершенно другую сторону. Они позволили себе немного отдышаться, но больше медлить было нельзя – упущенный шанс стоил бы слишком многого.

– Здесь есть дорога, – рвано выдыхая, сказал Салазар, роясь в сумке у пояса. – Она закрыта с одной стороны лесом, а скоро там идут горы. Вас там не поймают.

Он вытащил то, что искал, – мягкий сверток с едой – и отдал Кларе.

– Мы сейчас должны пойти к патрулю, – добавил Годрик. – Мы уведем их в другую сторону, а потом затеряемся. Больше времени нет.

– Боги...спасибо вам, – то ли всхлипнула, то выдохнула Клара. – Я никогда этого не забуду. Берегите себя, ребята...

– Встретимся на костре, – более реалистично попрощалась Лила, прервав излияния сестры, и улыбнулась. Слизерин усмехнулся в ответ. – Огромное спасибо.

– Будьте осторожны, – не удержался маг.

Друзья кивнули напоследок и поспешили уйти. Последний раз оглянувшись, Салазар увидел, как Уэйн тянет мать за руку дальше, а та вместе с сестрой пристраивает на плече руку старика.

Они использовали магию, чтобы привлечь внимание патруля, и, честно говоря, развлекались, как могли, лишь следя, чтобы с голов не слетали капюшоны. Они наколдовывали туман и огни, призрачных животных, кривляющиеся деревья и кучу других трюков, пока наконец не улизнули от патруля и не призвали друидской магией кобылу.

Пенелопе даже не пришлось звать – соседки сами пришли. Посмеиваясь, заявили, что у нее очень заботливый муж, рассказали, как к ним зашел Годрик и попросил погостить у своей жены, пока он развеется на охоте. Они устроились на скамейках и стульях, некоторые захватили с собой спицы и пряжу, а для других хозяйка поставила на стол пирожки, свежий хлеб и молоко. Они болтали о рутинных делах и новостях, рассказывали о грехах своих мужей и проделках детей, давали множество советов о беременности, кормлении и воспитании и, конечно, ничего не знали о том, что в соседней комнате у нее стоит собранная сумка с необходимыми вещами и провизией на несколько дней. Они не знали, что она с трудом держала себя на сиденьи стула и попадала спицами в петли. А она улыбалась, легко шутила, морщилась и рассказывала о каких-то совсем не важных огрехах мужа, словно это не он сейчас вполне мог лежать в лесу, застреленный за помощь магам. Или его могут тащить в город, чтобы завтра предать костру. А что она будет делать? О, она ни при чем, она же сидела с подругами дома. Муж об этом позаботился, зная, что она может и не послушаться, волнуясь за него...

Ее малыш словно чувствовал ее волнение. А может, как-то знал, что его отец сейчас в ужасной опасности. В любом случае, он пинался вовсю, и Пенелопа только успевала охать и отвечать улыбкой на добродушный смех соседок. Она гладила живот и прятала за густыми волосами губы, что вновь и вновь непроизвольно шептали молитвы.

Только бы все обошлось.

Только бы они выжили, оба.

Только бы они вернулись.

Пусть все будет хорошо.

Сохрани их, небо!

Время цеплялось за каждую минуту. Порой казалось, что оно стоит на месте, а в следующее мгновение – что его слишком много утекло без каких-либо вестей.

Женщины завели разговор о ярмарке, о купцах и тканях, радуясь нынешней торговле и хорошим ценам, когда в дверь вдруг постучались. Паролем, выстукивавшим заветное слово.

Пенелопа еле удержалась, чтобы не сорваться навстречу мужу, ведь нужно было сидеть и легко улыбаться, когда все до предела натянутые нервы рвались от напряжения. Взгляд тут же впился в родное лицо, чтобы отыскать важные слова. Все вокруг словно замерло и затихло.

– Как охота, милый? – спросила Пуффендуй, а голосу не хватило, пожалуй, только нотки, чтобы сорваться в возглас.

Годрик кивнул женщинам и развел руками, изображая досадливую улыбку.

– Вепрь ушел, – сказал он, прямо смотря в глаза жены.

– Как же ты так? – спросила волшебница на выдохе. Мужчина подошел ближе, протягивая ладонь, и она взяла ее своей ладошкой, стараясь не сжать со всей силы.

– Зато даже не испачкался, – ответил Годрик. – Припозднился, прости, к Сэлу заходил.

Пенелопа на мгновение прикрыла глаза, поняв все, что было сказано этими фразами. Семья магов ушла от патруля, а рыцари не узнали Годрика и Салазара, с которым тоже все в порядке. Собранная сумка не понадобится. Все обошлось.

– Ну, мы пойдем, дорогая, уже поздно, – улыбнулись женщины, засобиравшись домой. – Доброй ночи, сэр Годрик.

– Доброй ночи, – попрощался хозяин дома.

Пенелопа проводила соседок, вручив им напоследок пирожки, а потом заперла дверь, закрыла ставни, подошла к мужу и молча крепко сжала в объятьях. И, видимо, слишком крепко, потому что он усмехнулся над ее ухом:

– Не знал, что беременные женщины такие сильные. Запомню, что тебя лучше теперь не злить.

Она не ответила, молча сжимая широкие плечи и пережидая, когда пройдет непроизвольная дрожь.

– часть детской считалки

====== Глава 73. Лебединая песня Утера Пендрагона.* ======

– Рог чего? – переспросил Годрик.

– Рог Катбадха, – терпеливо повторил Мерлин. – С его помощью можно вызвать душу умершего.

– А откуда он был у той бабки?

– Я тебе что, дракон? Понятия не имею.

– Так, давай по-порядку. Как вы вообще туда попали?

Это была неудачная охота. Хотя, для кого как, лично Мерлин был рад тому, что его постоянные чихания спасали бедных зверюшек от стрелы короля, а вот Артур под конец уже устал придумывать проклятия, которыми можно было бы проклясть простуду слуги. В общем, в какой-то момент они услышали крики и успели как раз вовремя: в деревеньке происходил самосуд. Какую-то ветхую старуху уже привязали к столбу и обложили хворостом. Пожилой, но бодрый мужчина уверенно шагал впереди вереницы крестьян с факелом в руке.

– Отпустите женщину, – велел Артур, приближаясь к сборищу. Крестьяне обернулись.

– Эта женщина была приговорена к смерти, – недружелюбно ответил мужчина с факелом. – Вас это не касается.

– Я Артур Пендрагон, король Камелота, ваша деревня находится на моих землях.

Факельщика это почему-то не заставило опустить руку. Мерлин был неприятно удивлен, когда он стал спорить.

– Ее колдовство навлекло болезни и страдания на нашу деревню.

– Состоялся ли справедливый суд?

– Ваш отец не был бы к ней милосерден.

Мерлин точно знал наперед ответ друга и мысленно вздохнул: сколько уже раз Артуру доводилось произносить эти слова?

– Я не мой отец. Теперь отвяжи ее.

Наглец лишь выше поднял факел, собираясь зажечь костер.

– Я не подвергну опасности жизни местных людей!

Лязгнул клинок, и Экскалибур лег под подбородок сумасброда.

– Я сказал – отвяжи ее. С каких это пор королю нужно повторять приказы дважды? – тон Артура был спокойным, не предвещающим ничего хорошего, и в глазах факельщика наконец исчезла самоуверенность. – В Камелоте не будет линчевания. Не смейте чинить самосуд. А если для того, чтобы умерить гордыню, вам нужны колодки, я направлю сюда пару патрулей. Я жду.

Старуху отвязали, деревенский мальчишка сбегал за лошадьми, и вскоре двое друзей устроили спасенную женщину у лесного костра. Артур собрал хворост, а Мерлин старался облегчить состояние старухи, хотя знал, что той осталось совсем уже недолго. И вот тут неизвестная решила поблагодарить своего спасителя, подарив ему очень красиво оформленный рог.

– Он прекрасен, – прокомментировал король.

– Он обладает силой...вызывать души умерших, – прохрипела старуха, и через несколько секунд ее не стало.

Друзья похоронили ее и поехали домой. Мерлин всю дорогу с интересом косился на рог, и, благо, по прибытии в замок Артур первым делом пошел к Гаюсу узнать о природе этого рога. Лекарь рассказал о том, что этот рог обладает огромным могуществом и был утерян, когда его успели вывезти из атакованного Утером Острова Блаженных. Во времена до Чистки жрицы Старой религии собирались у Великих Камней Неметона и вызывали духов предков.

Мерлин всю ночь после этого думал о роге. Что если воспользоваться им, чтобы поговорить с Балинором? Голову пьянила мысль о возможности просто взять рог, поехать, куда велено, и увидеть отца. Сказать, как сильно его любит. Сказать, как сильно он ему нужен. Как сильно ему нужен его совет сейчас. Как много у них забрали... Увидеть в ответ улыбку – теплую и, кажется, сто лет знакомую. Услышать голос, который он должен был слушать всю жизнь.

Но вот чего Мерлин точно не ожидал – это что того же захочет Артур. На пире в честь своей коронации друг был как обычно мрачен и рассеян, а потом и вовсе ушел в склеп, оставив всех веселиться без него. На следующий день он внезапно велел слуге седлать лошадей, и вскоре они уже были на месте – у Великих Камней Неметона.

Вот тут Мерлин, увидев эти гигантские глыбы, упирающиеся в серое небо, вдруг почувствовал тревогу. Вспомнил, что рог обладал могуществом, и по голосу Гаюса было понятно, что обращаться с ним следовало очень аккуратно. Он попытался остановить друга, но тот просто спросил у него:

– Если бы у тебя была та же возможность. Увидеть отца, поговорить с ним. Поступил бы ты так же?

Что мог возразить на это Мерлин, мечтавший в тот момент о том же?

Они вошли в круг камней, и Артур протрубил в рог. Через пару секунд будто серое небо стекло прямо к нему под ноги, а потом и вовсе поглотило его. Мерлин не знал, сколько времени простоял один, надеясь, что все пройдет хорошо, и рог вернет ему его друга. Чем больше шло времени, тем больше ему казалось, что это все плохая идея и она не стоила опасности. Мертвых нужно отпускать...а не рисковать собой в погоне за прошлым.

Поэтому когда Артур вернулся еще более мрачный и рассеянный, чем на пиру, и, ничего не ответив на расспросы друга, ушел к лошадям, Мерлин окончательно понял, что не собирается просить у него рог, чтобы воспользоваться им самому.

Через много долгих минут молчания маг решился снова попытаться расспросить друга.

– Кажется, мой отец не одобряет то, как я управляю его королевством, – наконец ответил Артур.

Мерлина покорежило одно слово, он даже в лице изменился.

– Ты имеешь в виду...твоим королевством?

Для друга разницы не было. Он пожал плечами.

– Он сказал о рыцарях и о моем браке с Гвиневрой... А если он прав? Что если я действительно...ослабил Камелот?

Мерлин не был удивлен, он даже усмехнулся. Конечно, старому Утеру не нравилось, что делал его сын. Он даже мог угадать, что старший Пендрагон говорил на этой потусторонней встрече. Тому совершенно точно не нравились служанка на троне, простолюдины-рыцари, отмена сословного неравенства перед судом, просвещение крестьян и огромный мир, установившийся между большинством королевств Альбиона на слишком доверительных условиях.

– Ты правда в это веришь? – хмыкнул маг. – Ты всегда поступал так, как считал правильным. Люди тебя уважают.

– Спасибо, Мерлин, – не убежденный, ответил Артур. Мерлин внимательно наблюдал за его лицом.

– Некоторые по-прежнему считают тебя глупой высокомерной задницей.

– Кто? – рассеянно спросил король, и слуга невинно пожал плечами, а потом не сдержал улыбку. – Очень смешно.

Они вернулись домой, упрятали рог в сокровищницу, и жизнь вроде бы пошла своим чередом. Вот только начали происходить странные вещи: на Персиваля напал топор, на Заседании вдруг распахнулись все двери и канделябр рухнул на Круглый Стол, а Мерлина преследовало ощущение, что за ним наблюдают. Гаюс тут же пояснил, что если оглянуться при встрече с умершим, то призрак войдет в этот мир. Артур не хотел верить, что его отец способен на такое, но когда едва не задохнулась оглушенная и запертая наедине с таинственным пожаром Гвен, королю пришлось попросить лекаря о помощи. Мерлина совершенно не удивляло происходящее, а вот Артур никак не хотел принять, что жестокость Утера настолько безгранична. И маг понимал шок друга: отец пытался убить его друзей и любимую жену, о какой вере тут может идти речь?

Гаюс принес им зелье, которое позволяло увидеть призрака, и велел Артуру трубить в рог, встретив отца, и друзья отправились бродить по замку.

– Не думал, что настанет день, когда я буду выслеживать собственного отца, – сказал Артур в одном из коридоров. – Став королем, я больше всего хотел заставить его мной гордиться...

Мерлин с улыбкой покачал головой, поражаясь тому, насколько разнилось общественное мнение о короле и то, кем он являлся. Ведь никто из его подданных не знал, что этот мальчишка все еще уверен в самом последнем оруженосце больше, чем в себе.

– Что?

– Ты всегда поступал так, как считал нужным, – твердо ответил маг, – даже зная, что твой отец этого не одобрит. Ты не видишь, как сильно от него отличаешься? При тебе Камелот стал лучше.

– Мой отец явно так не считает.

– Народ верит в тебя, Артур. Но это ничего не значит, если ты сам в себя не веришь.

Потом они услышали звуки из разных мест и разделились. Мерлин проверил кладовую, где чуть не попался взбесившимся вещам, а потом пошел проверять другие коридоры, в конце зайдя в Тронный Зал. И не зря: он попал сюда почти одновременно с Артуром, только зашел через коридорчик для слуг. На троне сидел Утер Пендрагон, такой же грозный и стальной, каким был при жизни. Потусторонний свет делал его образ жутким, а в темноте и пустоте ночного зала он был точно тенью прошлого.

– Зачем ты это делаешь? – спросил сын у отца.

– Я не для того всю жизнь строил королевство, чтобы мой собственный сын разрушил его, – ответил призрак.

“Интересно, – мысленно усмехнулся Мерлин. – А ничего, что при твоем сыне это королевство стало больше и не подверглось ни одной войне после свержения Морганы? Ничего, что из-за твоего страха Камелот был всегда окружен врагами, а доверием и дружбой твой сын сделал из них надежных союзников?” Но маг решил пока что не встревать.

– Ты пытался убить Гвиневру, – произнес Артур, и Мерлин по голосу понял, что он боится услышать ответ.

– Для твоего же блага, – не терпящим возражения тоном отмахнулся Утер, и маг едва не фыркнул. – Как служанка может знать, что значит быть королевой?

– Гвиневра мудра, сильна, и я доверяю ей больше всех.

– И в этом твоя слабость. Ты слишком доверяешь людям.

Хоть в чем-то Эмрис был с ним согласен.

– Ты и только ты должен править Камелотом, – заявил Утер.

– Я предпочел бы не править вовсе, чем править один, – возразил Артур, и друг гордо улыбнулся, радуясь все более твердым ноткам его голоса.

Старший Пендрагон подался вперед, неверяще глядя на сына.

– Всю твою жизнь я пытался подготовить тебя ко дню, когда ты станешь королем... И ты ничего не понял?

Взгляд молодого короля стал печальным.

– Я смотрел, как ты правишь. Я понял, что если ты не доверяешь никому, то проведешь всю жизнь в страхе. Твоя ненависть пришла от страха, а не от силы.

Утер даже с трона поднялся, в призрачных глазах горели возмущение и ярость.

– Как ты смеешь... – прошипел он.

– Я любил и уважал тебя, – примирительно, но твердо ответил Артур. – Но я должен править королевством по-своему. Я должен поступать так, как считаю нужным.

– Я не позволю тебе уничтожить все, что я создал! – голос призрака громыхнул под темными сводами зала.

– Тогда тебе придется убить меня, – развел руками младший Пендрагон. – Я не ты, отец. Я не могу править так, как правил ты.

Взгляд Утера стал совсем страшным, и Мерлин напрягся.

– Камелот важнее всего, – произнес мертвый король. – Даже тебя.

Только затихло эхо жестоких слов, и сорвавшийся со стены щит с гербами ударил молодого короля, заставив потерять сознание и рухнуть на пол. Эмрис и сам на несколько секунд потерялся, пораженно смотря на призрак. Пусть Утер и был тираном и убийцей, но маг искренне верил, что он любил своего сына. А теперь призрак решительно направлялся к телу единственного родного человека, и его намерения были ясны. И Мерлин вскипел. Ведь Утеру никогда не нужен был ребенок, ему нужен был наследник его трона. В стремлении сохранить этот трон он позволил сыну считать себя виновным в смерти матери. А теперь он готов был убить его, просто разочаровавшись в нем, как в короле? Убить за то, что сын не держит планку отца? Извините, подвиньтесь, такие отцами не называются!

– Отойди от него, Утер, – решительно заявил Мерлин, выступая из тени. – Ты причинил достаточно вреда. Тебе здесь не место. Ты должен вернуться в мир иной.

А Утер, оказывается, помнил его голос.

– Это мое королевство! – прорычал он, медленно оборачиваясь. – Думаешь, ты сможешь меня из него изгнать? Ты всего лишь слуга!

Мерлин уставился на него пронзительным взглядом. Вот он, человек, который сначала пугал его, как, наверное, любого мага. Вот человек, который затем так сильно его бесил своей слепотой, своей гордыней, своей жестокостью, своей лживостью, своим лицемерием и бесстыдством. Человек, которого он не раз спасал, просто потому что этого подлеца любил его друг. Человек, которого он ненамеренно убил, убедив этого самого друга во злой природе магии.

Этот человек был тенью, нависшей над судьбами их обоих. Утер был тенью, которая вбила так много неправильного в голову его сына. Той самой тенью, которая вынудила Мерлина жить во претившей ему лжи, врать любимым людям и бояться, что эти люди возненавидят его, как только эта ложь рухнет. И даже умерев, Утер так ничего и не понял?!

– Я намного больше, чем это, – процедил Эмрис.

Скамейка взлетела и рванулась в его сторону, но один взгляд, полный золота, заставил ее рухнуть на каменный пол. И стало легче. По телу разлилось такое облегчение и такое злорадство, что казалось, он не сможет удержать магию в этом теле.

Да. Наконец-то. Смотри, старый мерзавец. У тебя ничего не вышло. Вся твоя жестокость и вся тирания не смогли убить магию.

Утер обомлел, в шоке смотря на него.

– Ты владеешь магией?.. – тихо выговорил он. И это был тон все того же слепца.

– Я был рожден с ней! – гневно выкрикнул Мерлин.

– Я сделал тебя слугой Артура... – убито пробормотал призрак короля. – Ты колдун...

– Даже когда ты был королем, в самом сердце Камелота была магия, – с неимоверным удовольствием ответил маг, наслаждаясь шоком своего врага. А тот, конечно же, со своим неуемным характером уже был зол, как черт. Он даже решительно зашагал навстречу своему бывшему подданному, будто все еще мог схватить его и бросить в темницу.

– Я не позволю тебе и таким, как ты, разрушить мое королевство! – прорычал он.

Но Мерлин его больше не боялся. Губы дернула жесткая усмешка. Насколько жалок был этот ограниченный человек перед ним. Он громыхал здесь сейчас от гнева, как глупая собака лает на прохожих. Призрак прошлой тирании. Призрак былой жестокости и дикого невежества. Нет, у него больше не было здесь власти. Здесь новый Камелот, и в нем другие законы.

– Ты ошибаешься, – выдохнул маг. – О настолько многом! Ты никогда не был таким достойным королем, как Артур.

У старого Утера кончились аргументы, его лицо чудовищно исказил гнев, и заревел во всю глотку, намереваясь что-то сделать, но Мерлин вскинул руки, магией отразив удар. Только вот перестарался – призрак выкинуло за двери. Значит, его нужно было найти, чтобы, очнувшись, Артур смог отправить его обратно за завесу.

Стоило Мерлину выйти в коридор, как его пригвоздило к двери и чудом не убило на месте двумя копьями. Прямо на него широкими шагами шел старший Пендрагон, держа в руке меч, и магу что-то подсказывало, что даже призрачный меч разрубит его пополам.

– Я с огромным удовольствием убью тебя, – заявил Утер, поднимая клинок.

Мерлин с ненавистью смотрел исподлобья в лицо призраку, но тут раздался знакомый голос – в коридоре появился Артур с рогом в руке. Маг чуть не фыркнул от того, как изменился тон Утера, едва он увидел этот рог.

– Артур... Нет. Умоляю! – заговорил бывший король, очевидно, забыв, что недавно собирался убить своего сына. – Все, что я делал, я делал ради Камелота!

– Ты уже правил, – негромко отрезал Артур. – Теперь моя очередь.

Утер все же попытался в последний момент сказать сыну про магию его слуги, но затрубил рог Катбадха, и призрак отправился в мир иной, прямиком вслед за прошлым. Друзья молча посмотрели друг на друга и выдохнули.

– Вот так вот, – закончил рассказ Мерлин.

Годрик и Салазар молчали. Первый хмурился и постукивал пальцами по колену. Второй странным взглядом смотрел в стену.

– Что ж, – наконец выдохнул Гриффиндор, – все закончилось, все хорошо. Там старому дураку и место.

– Хорошо, что он не успел сказать про мою магию, – кивнул Эмрис. – А ведь попытался же...

– Это да…

– С чего бы Пендрагону убивать своего сына? – вдруг спросил Слизерин. – Я знал, что он был той еще мразью, но у них же вроде были хорошие отношения.

– Более того, Утер не раз был готов отдать за сына свою жизнь, – ответил Мерлин. – За сына, которым мог гордиться. За свою копию. Но не за того, кого презирает, и за того, кто разрушает все, что он создал. Хотя, мне кажется, Артур мне даже не поверил, что Утер собирался его убить.

Артур уже сто лет не сидел над документами так долго. И дело не в том, что они были какими-то невероятно сложными – ничего страшнее обычных проблем. Просто был момент, когда он уже хотел подписать очередной свиток с переписью провизии для рейда в Гастеж, отменить несколько смертных приговоров в судах Мелдрета, Барвелла и Гринсворда, заменив их на другие наказания, и написать распоряжение в крепость Ставелла предоставить ночлег и помощь группе измученных друидов, что появились с пустынных земель Ифтира. И в этот момент он неожиданно остановился.

Перед ним на столе лежали решения, которых никогда и ни за что не принял бы Утер. Как он там сказал, на их встрече за завесой?

“Если бы я был рядом, тебе бы не понравилось, что бы я сказал. Многие решения, которые ты принял с тех пор, как стал королем, противоречат всему, чему я тебя учил.”

Да, отец бы никогда не доверился мирному договору настолько, чтобы делить с соседним королевством урожай Камелота. Он бы никогда не отменил казнь под предлогом того, что обвиняемый – двенадцатилетняя девочка, своровавшая лекарства для больной матери. Он бы даже не узнал об этом, что уж тут. И уж точно он бы не пустил на порог друидов, даже если те голодны, истощены и просят всего лишь о крыше над головой в холодный ноябрь. Утер во всем этом увидел бы угрозу авторитету и безопасности Камелота. Артур же видел лишь...несчастных людей, которым нужна была помощь. Даже если есть риск, лучше рискнуть, чем оставить этих людей умирать. Ведь Утер именно так создавал своих врагов.

“Ты игнорировал наши традиции, наши древние законы.”

Он откинулся на спинку стула, вертя в пальцах перо и оглянувшись на кровать. Гвиневра все еще спала, хотя служанка успела ее переодеть и переплести волосы. Гаюс сказал, что она выздоровеет через пару дней, как только весь дым покинет ее легкие. Она едва не умерла там, в этом запертом и горящем чердаке. И это было сделано призрачными руками Утера.

Артур все детство и юность наблюдал, как отец отправлял на казни людей. Некоторые из них казались ему совсем не преступниками, но Утер говорил, что они маги и обманщики, что они просто хотят спасти свою шкуру, стоя на плахе, что им нельзя верить, что голова судьи должна быть холодной. Наверное...да, но...

“Это твоя обязанность – укреплять и защищать королевство. И ты провалился.”

Долгие годы он не перечил отцу. Свято верил, что все, что тот делает, хоть каким-то образом оправдано. Пытался подражать ему, ненавидя то, что из этого получалось. Но пришло время, ему на голову возложили корону, и у него появилась возможность все исправить. Возвести на трон матери служанку, ставшую великолепной королевой. Посвятить в рыцари тех, кто этого заслуживал, а не тех, кто был рожден с таким правом. Отменить это жуткое глупое правило, при котором слово простолюдина было ничем рядом со словом аристократов. Верить вместо того, чтобы бояться. Объединяться вместо того, чтобы отгораживаться. И мало-помалу Камелот становился другим. Его люди заселяли пограничные земли, не боясь, что очередная война уничтожит их поля, люди обращались за помощью и получали ее, люди выбирались из бедности благодаря умеренным налогам и удобной торговле, люди пользовались помощью лекарей в каждой захолустной деревеньке, люди не боялись голода, зная, что по договорам соседние королевства помогут им в беде, люди выращивали богатые урожаи, не страдая от набегов разбойничьих шаек, а потом приходили в столицу, чтобы с улыбкой кланяться ему при встрече. Его народ процветал. Его рыцари раз за разом доказывали свою верность, отстаивая принципы чести и благородства. Его королева мудро и дальновидно делила с ним власть.