Текст книги "Огни Камелота (СИ)"

Автор книги: Olivia Loredan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 69 страниц)

– Я... – заговорила она, хотя даже не знала, что хочет сказать, но муж поднял руку, останавливая ее.

– Я все видел, – лицо его было стянуто в каменную маску, а от голоса веяло ледяным холодом, когда он обратился к своему рыцарю: – Сэр Годрик, проводите сейчас же этого человека в темницы. Ночь в колодках в одной из нижних камер явно прочистит ему голову.

Почему-то бледный Гриффиндор, не сводивший странного взгляда со старика, немедленно кивнул.

– Да, сир.

Он подошел к криво улыбавшемуся старикану, завел ему за спину руки и, подтолкнув к двери, угрюмый, необычно мрачный, вывел его из библиотеки. Супруги молча слушали их удаляющиеся шаги. Потом Артур подошел к жене и взял ее руки в свои.

– Ты в порядке?

– Да, – немного растерянно ответила королева. Потом выдохнула и обняла напряженные плечи мужа. – Отмени наказание.

– Что? – недоуменно нахмурился король.

– Он был не в себе, – тихо пояснила Гвен. – Он просто сумасшедший старик. Его наверняка ищут волнующиеся внуки. А ночь в колодках в морозной камере он не выдержит.

– А домогаться до королевы – это он выдержал?

– Он больной. И он ничего не успел сделать, ты же видел. Он после такой ночи сляжет с лихорадкой или вообще не вылезет из колодок. Ему же лет восемьдесят, он не разогнется.

– Значит, нужно было думать, прежде чем лезть к тебе, – холодно отрезал мужчина.

– Артур, – Гвиневра коснулась ладошкой его щеки и заставила смотреть себе в глаза. – Ты собираешься ревновать к древнему старикашке с залысиной?

Король мрачно молчал. Потом вздохнул, снова став собой.

– Значит, когда я стану старикашкой, ты меня разлюбишь? – хмыкнул он, зарывшись лицом в ее волосы. – Хорошо, буду жить и ждать, когда же ты оставишь меня и влюбишься в кого-нибудь получше.

Гвиневра не смогла сдержаться и весело засмеялась, поглаживая широкие плечи и чуть ероша светлые волосы.

– Просто не понимаю, как я раньше считала тебя самоуверенным, – со смехом простонала она. – Ты же просто сплошной комок неуверенности в себе!

– Скажи это Мерлину, – вредным голосом проворчал Артур.

– Мерлин знает. Помнишь, как он привел тебя к Экскалибуру?

Стражник передал приказ об изменении наказания, и как только старик отсидел три часа в небольшой, в меру холодной камере на соломе, Годрик почти схватил его за шкирку и потащил окольными путями в темный закоулок. Там этот старик превратился в Салазара Слизерина, и друг, ни слова не говоря, потащил его к нему домой. Слизерин не сопротивлялся, и вообще на его лице было какое-то удовлетворенное выражение, дополнявшееся довольной кривой усмешкой, которое еще больше выводило рыцаря из себя. Он едва дотерпел до дома, втолкнул друга внутрь, махнул рукой, разом захлопнув ставни на окнах, заперев дверь и закрыв все звуки от улицы, и тут же налетел на хозяина дома, вдарив его спиной в стену.

– Зачем ты это сделал?! – взорвался Гриффиндор, локтем нажимая на плечи Слизерина так сильно, словно желая вдавить в эту несчастную стену. – Зачем, черт тебя дери?!

Салазар был спокоен, как удав. Он смотрел на взбешенного друга так, словно тот был смешной игрушкой. Узкие губы все еще кривила не желавшая сходить довольная улыбка.

– Просто так, – равнодушно ответил он.

– Ты же знал, что она не купится!

– Знал.

– Тогда зачем?!

– Чтобы позлить их, – улыбка Слизерина стала еще шире, словно он вкушал победу. – Позлить его.

Годрик ошарашенно отступил, опуская руки. В голове звенело от диссонанса. Перед ним был человек, использовавший магию, чтобы пробраться во дворец и домогаться до королевы на глазах короля, просто чтобы позлить их. Человек, поступивший гнусно, подло и мерзко. Но в то же время это был его лучший друг, его брат, за которого он сто раз готов был продать свою жизнь. Друг, в котором он ни секунды не сомневался до сих пор. Друг, которого считал своей частью, который был надежен, как скала, который был верен. Друг, ради которого он был готов отказаться от жизни в Камелоте, потому Салазар Слизерин был слишком важен для него. Это был тот мальчишка, дурачества с которым в лесу были для него глотком свежего воздуха между чарами отца. Человек, которого, как ему казалось, он знал лучше, чем самого себя.

Он чувствовал себя так, словно приподнял пеструю ткань со знакомого с детства забора, и вдруг обнаружил, что там было змеиное гнездо.

– Тебе это доставляет удовольствие? – в шоке спросил Годрик.

– А тебе нет? – пожал плечами Сэл. – Как люди забавно злятся? Особенно сын Утера.

Гриффиндор не сдержался и зарядил кулаком в стену рядом с ним. Слизерин равнодушно проследил за этим, не сделав ни единого движения.

– Артур! Не! Утер!!! – рявкнул рыцарь. – До тебя это до сих пор не дошло?! Я думал, ты изменил свое мнение после того, как он не казнил тебя! Когда твоя мамаша требовала, чтобы тебя сожгли.

Глаза бледного Слизерина сверкнули от злости, но Годрику сейчас было плевать, что он лезет на больную тему. Что угодно, чтобы выбить из этой ледяной скалы всю глупость и заставить вернуть ему его друга, его нормального, умного и благородного друга.

– А как же! – уже громче саркастично хохотнул Салазар. – Да, он другой, ну и что? Он не такой ненормальный, как Утер, и он не лицемер, а действительно верит, что делает что-то хорошее, но что это меняет? Скольких его папаша зарубил и выжег? Десятками, сотнями! И никакого возмездия! Ты знаешь, что у Лукана были дети и жена? И их всех убили в Великую Чистку. А они даже не все были магами! Их просто убили, потому что они были его родней, а значит, были под подозрением.

– И ты решил, что эта маленькая пакость что-то изменит?! Да наоборот, если Артур узнает, что перед ним был маг, он будет ожесточен еще больше!

– И пусть, – сплюнул Слизерин. – Он все равно ничего не сможет сделать.

Гриффиндор даже замолчал на минуту, тяжело дыша и пытаясь понять, в какой момент его друг стал считать всю эту ересь истиной. В какой момент, который он упустил, Сэл стал похож на Моргану.

– Почему ты думаешь, что он ничего не сможет сделать?

Слизерин резко хохотнул и тут же презрительно фыркнул.

– Ты серьезно? На нашей стороне магия, куда ему...

– Это ТЫ сейчас шутишь, – рыцарь пораженно покачал головой. – Ты правда не понимаешь? Ты правда думаешь, что магия – высшая сила?

– А что может быть сильней?

– Все! Ты, я, он – мы ничто поодиночке! Но вот вместе мы почему-то чего-то стоим, не странно?

– А-а, ты сейчас про силу любви и дружбы, – растянул губы в колючей от сарказма улыбке Салазар. – Ты знаешь, что я думаю по этому поводу.

– Магия может иссякнуть.

– А близкие могут предать.

В доме настала резкая тишина. Гриффиндор смотрел на своего друга и не узнавал его. У него иссякли слова. Он ничего не мог противопоставить ледяному спокойствию в зеленых глазах Слизерина, похожих на кожу ядовитой змеи. Ему стало страшно. И он был слишком зол, чтобы выносить этот надменный холодный тон еще хоть минуту.

Он развернулся, не говоря ни слова, отпер дверь и вышел из дома.

====== Глава 77. Мы выучили значение долга.* ======

Смешно! Он думает, что я – всего лишь

Его орудие, его слуга.

Ну что ж, пускай.

Но в путанице бед,

Его коварством низким пораженных,

Я проложу дорогу к высшим целям,

И кто меня осудит?

© Трагедия “Базиль”

Тренировки Мордреда проходили все лучше и лучше. Хотя Артур и отказал ему, когда тот просился в Немет вместе с выбранным отрядом, но всячески поощрял своего юного рыцаря. Среди навалившихся из-за союза с Норфолком политических дел, тренировки, на которых он мог присутствовать и сам учить Мордреда были явной отдушиной. Мерлин постоянно ждал его с уже приготовленной ванной, потому что знал, что друг ввалится в покои выдохшийся, грязный, вспотевший, но довольный, как мальчишка. При этом болтал Артур только о способном новобранце, о том, как прекрасно тот осваивает новые приемы и каким замечательным мечником станет. К концу у Мерлина уже уши сворачивались в трубочку от всех этих названий боевых позиций, но он мог только кивать и делать вид, что просто не впечатлен.

– Я не забуду, что я видел, – возражал он Гаюсу, который продолжал считать, что Мордред невинный мальчик. – Мордреду суждено принять участие в гибели Артура.

– Возможно, – невозмутимо отвечал лекарь. – А может, и нет. В будущее ведет много путей, это лишь один из них. Проявлял ли он при тебе что-либо, кроме доброты, к Артуру?

– Нет, но...

– У него было много возможностей убить Артура. Он приятный мальчик.

– Знаю. Мне он тоже нравится, но я не забуду то, что видел.

– Видеть – не значит знать. И мы должны знать, доподлинно, прежде чем действовать.

Мерлин упрямо сжимал губы и качал головой. Но, в конце концов, это все, что ему оставалось делать – наблюдать, ждать и надеяться, что в нужный момент он успеет оказаться между королем и его убийцей.

В феврале патруль напоролся на очередного колдуна у восточных границ. Колдуна звали Осгар, и схватить его не удалось. Против его сил не устоял один из рыцарей – сэр Рэнульф. И когда Леон сообщил об этом на Заседании Круглого Стола, Мерлина охватили грусть и тревога одновременно. Грусть – потому что Рэнульф был хорошим человеком, и маг уже довольно давно и неплохо его знал. А тревога – потому что этот рыцарь был еще и с детства другом Артура, значит тот наверняка захочет сделать какую-нибудь глупость. И опасения подтвердились...

– Приведите все силы в восточных территориях в повышенную боевую готовность, – объявил Артур. – Я лично возглавлю отряд, чтобы привести этого Осгара к правосудию.

Мерлин как-то даже не сомневался.

Он пошел предупредить Гвен, чтобы она попыталась отговорить своего неугомонного мужа от поездки, но кому когда это удавалось? И с этим Эмрис еще мог справиться, не впервой. Но вот что совершенно не входило в его планы – так это участие Мордреда в патруле.

– Уже? – возмущенно выдохнул он, когда оказался рядом с подругой, наблюдая за сборами рыцарей.

– А почему нет? – пожала плечами Гвен. – Он уже достаточно освоил меч, чтобы получить боевое крещение. Иначе зачем его посвящали в рыцари?

– Вот именно, зачем, – пробормотал маг.

– Ме-ерлин, – улыбнулась королева. – Если вся его вина в том, что он молод, то спешу напомнить, что нам с тобой всего лишь двадцать семь. Мы тоже не великие старцы, чтобы решать, что кто-то слишком юн. Он может обращаться с мечом, он верен... Он был так возбужден, когда Артур сказал ему, что он включен в отряд. Пообещал, что мы об этом не пожалеем.

И в этом Мерлин тоже не сомневался.

Мордред действительно был возбужден, хотя не настолько, чтобы терять самообладание. Он постоянно как-то восхищенно улыбался, прятал сверкавшие от предвкушения глаза под смешными кудрями и спешил собраться в дорогу. Он основательно подошел к сборам (в отличие от того же Гвейна, который просто бросал в седельную сумку две фляжки – с водой и вином – и был готов). Когда он наконец решил взобраться на лошадь, уже сидящие рядом в седлах старшие товарищи с добродушной усмешкой наблюдали за ним.

– Ты уверен, что ничего не забыл, Мордред? – невинно поинтересовался Гвейн.

Друид растерянно нахмурился.

– Не думаю...

– Где его кинжал? – спросил Леон. Мордред порывисто обернулся на ножны у седла, которые, конечно, не были пусты.

– Я не вижу фляжку с водой, – заметил Элиан. Юноша полез в сумку, первым делом наткнувшись на фляжку.

– Сапог, кажется, он не надел сапог, – озабоченно добавил Персиваль.

Мордред невольно взглянул на ноги. Рыцари засмеялись. Младший товарищ понял и улыбнулся. В это время из замка как раз вышел Артур и прошел к своему коню.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – спросил у него Мерлин, кивнув на взбиравшегося наконец на лошадь Мордреда.

– Он хороший боец, – ответил король. – Храбрый рыцарь.

– Он очень молод?

– Где бы были мы все, если бы кто-то однажды не дал нам шанс?

Артур забрался в седло, кивнул стоявшей на ступенях Гвиневре и выехал с площади во главе отряда.

– Мерлин? – позвала королева. Мерлин развернул на ходу своего коня. – Ты позаботишься о нем?

– Он никогда не делает это легким занятием, – хмыкнул маг.

– Я знаю, – вздохнула женщина.

По дороге рыцари развлекались вовсю. Каким-то образом они даже умудрились убедить своего юного товарища поехать задом наперед в седле.

– Это традиция, – с умным видом заявил Элиан. – Ей много лет.

– Мы все так делали на нашем первом патруле, – серьезно добавил Персиваль.

– Мордред, что, ради бога, ты делаешь? – спросил Артур, увидев, как его младший рыцарь преодолевает кочки и ямы спиной вперед.

– Сливаюсь с седлом, милорд, – ответил Мордред, изо всех сил стараясь выглядеть старше своих лет. Даже Мерлина проняло на смех.

– Это древняя традиция...сливания, – вставил Гвейн на взгляд короля.

– А, конечно, – кивнул тот. А потом невозмутимо спросил: – И штаны же у тебя наизнанку?

Мордред ошалело посмотрел на свои ноги. Сконфузился. Запутался.

– Милорд?..

Рыцари во главе с королем добродушно посмеялись.

Через время, когда они спешились, именно Мордред заметил тень, мелькнувшую в чаще. Отряд пустился в погоню и выследил Осгара сидящим на бревне и что-то перебирающим в руках. Он выглядел усталым, но каким-то смертельно серьезным и спокойным. Он не стал убегать и прятаться, не стал бороться. Он ждал их. Он заявил, что у него есть сообщение для короля, и потребовал отвести к нему. Естественно, Гвейн и Элиан, нашедшие колдуна первыми, предпочли сразиться с еретиком, каковым они его считали. Осгар защитил себя, магией швырнув их головами на стволы деревьев, но тут же скорчился, потому что Гвейн успел его ранить. Шатаясь, он пошел прямо к остальным рыцарям и упал на колени только, когда его заметил Артур.

– Сир... – выдохнул он. – Меня зовут Осгар.

– Я знаю, кто ты, – ответил король, приближаясь к нему с обнаженным мечом. С ним рядом были Мерлин и Мордред. И тут колдун заговорил странными словами.

– Священный Дизир послал меня, чтобы я передал приговор Артуру Пендрагону, королю Былого и Грядущего.

В глазах его была такая страшная и отчаянная решимость, словно эти слова были дороже его жизни. Видимо, он и правда готов был погибнуть за возможность сказать их.

– Разве вы вправе выносить приговор? – заметил Мордред.

– Дизир превыше всего, – выдохнул Осгар, – даже королей. Мой долг...передать вам его приговор, о ужасный король. Мой священный долг.

Он полез рукой под плащ, и Мордред поспешил встать ближе. Но Осгар лишь покосился на его клинок и достал из-под одежды какую-то вещь. Это была круглая пластина с вырубленными на ней древними рунами. Она зловеще сверкала под пасмурным небом, а Осгар смотрел на нее так, словно в ней была вся судьба мира. Артур взял протянутую вещь, недоуменно глядя на отчаянно-серьезное лицо врага.

– Долг исполнен, – прошептал Осгар.

– Что это значит? – спросил король.

– Это и приговор, и участь, – страшно глядя исподлобья проговорил умирающий колдун. – Ты объявил войну сторонникам Старой религии. Древние боги ответили тебе... Дизир принял решение... Круг твоей участи начинает сжиматься... Ведь хотя Камелот процветает...закладываются семена его погибели...

У Мерлина в голове запели колокола. Это была та самая фраза, которую ему сказал ватес в разгромленной деревне. Тогда умирающий провидец показал ему видение смерти Артура. Значит, этот Осгар тоже принадлежит к чему-то большому? Что все это значит?

– Что это за бред? – спросил у своих спутников не впечатленный король.

– Еще не поздно, Артур, – вдруг выдавил Осгар. – Не поздно выйти на путь истинный. Спаси себя... Другого шанса не будет...

Он скорчился и медленно осел на землю. Через пару мгновений его не стало. Но слова, сказанные им, повисли в воздухе.

Мерлин, не переставая думать обо всем произошедшем, улизнул от остальных и соорудил каменный памятник на земле, под которой погребли Осгара. Он знал, что это незаконно...но не мог допустить, чтобы здесь ходили так, будто тут не умер человек, обладавший помимо магии именем, историей и, может, даже семьей.

Треснувшая ветка выдала ему подошедшего Мордреда.

– Что скажет король? – поинтересовался друид. – Могилы колдунов не должны выделяться.

Мерлин не ответил. Юный рыцарь зашагал к нему, и Эмрис инстинктивно поднялся на ноги, поворачиваясь к нему лицом, словно прямо здесь и сейчас ожидал ножа в спину.

– Все в порядке, Мерлин, – сказал Мордред. – Я бы поступил так же. В конце концов, он был одним из нас.

Его глаза в этот момент были до того искренними и печальными, что Мерлин позволил себе на минуту забыть о своем недоверии. Он взглянул на могилу Осгара и вдруг, сам не зная зачем, тихо сказал:

– Так будет не всегда. Однажды мы будем свободными.

– Ты правда в это веришь? – так же тихо спросил Мордред.

– Да.

– А пока...мы не выделяемся, – заметил юноша после минуты молчания. – И в жизни...и в смерти.

Он усмехнулся. Печально, горьковато. Но это не заставило Мерлина проникнуться к нему любовью.

Гвейн и Элиан остались в порядке, отряд заночевал в лесу, выпив у костра за первый успешный патруль Мордреда. У Мерлина не было никакого настроения поздравлять друида с участием в операции, в которой умер человек. Даже враг. Причем враг, говоривший о предназначении, о судьбе, о смерти, о конце...а никто не придавал этому никакого значения!

– Поздравляю, – бесцветно пробормотал он в свою очередь. Артур закатил глаза.

– Если он умрет и обретет вечное блаженство, он и тогда найдет причину для расстройства. Ну же, Мерлин, мы победили.

– Осгар мог легко тебя убить, – заметил Мерлин.

– Но ведь не убил?

– Он был колдуном, ему это было бы по силам.

– Он был безумен.

– А как же рунный знак?

– Просто безделушка, – Артур беспечно бросил пластину другу. – Держи. Ювелир сделает оправу в память о нашем успехе.

Конечно, он не собирался принимать всерьез слова колдуна. Для этого у него был Мерлин. Маг всю ночь думал о видении ватеса и взгляде и тоне Осгара. С утра они вернулись домой, и Артур уже извел и себя, и друга, пытаясь дознаться, почему тот такой мрачный и не улыбается. Зато волнения Мерлина разделил Гаюс, который, изучив рунную пластину, тут же попросил, чтобы король зашел в его покои.

– В прошлом эти рунные знаки вызывали большой страх, – стал объяснять лекарь. – Такой знак давался тем, кого осуждал Дизир – высший суд Старой религии. Трех женщин выбирали при рождении и учили провидению. Они должны были толковать послания Триединой богини. Когда они выносили приговор – это было концом.

Для Мерлина этого было достаточно, чтобы запаниковать, но Артур, еле удержавшись, чтобы не прервать речь старика на середине, просто сказал:

– Это старое суеверие неуместно сейчас. Не вижу, как это может повлиять на меня или Камелот.

– Сир, – почтенно возразил Гаюс. – Дизир счел уместным передать вам эту пластину. Боги вынесли вам приговор.

– Но это же...ерунда?

– Но это же...ерунда?

– В Старой религии считалось, что рунный знак содержит не только прегрешения человека, но и уготованный ему богами путь. Поэтому это и приговор, и участь.

У Артура кончилось терпение. Он со вздохом поднялся, направляясь вон из покоев.

– Я сам выбираю путь, – ответил он.

– Так ли это? – посмел спросить Гаюс. Король обернулся. – Говорят, что лишь боги могут изменить участь человека. И только лишь в случае его раскаяния и их удовлетворения.

Артур нахмурился, видя их серьезные лица и явно не понимая их.

– Ты ведь не веришь во все это? – уточнил он. – Гаюс?

Лекарь переплел пальцы.

– Я старый человек, сир. Достаточно старый, чтобы не отметать чужие верования.

И стрела достигла цели. Разговор с Гаюсом заставил-таки Артура задуматься. Он взял рунный знак себе и теперь каждую минуту, когда не был занят делами, вертел его в руках. Мерлин заметил, как друг все больше и больше погружается в свои старые страхи и сомнения, как все больше и больше его волнуют слова Осгара. Артур стал более нервным и дерганым, он постоянно что-то лихорадочно обдумывал.

– Разве при мне порядки в Камелоте не стали справедливее? – спрашивал он у слуги, хотя звучал так, словно старался заново убедить в этом себя.

– Стали, милорд, – поддакивал Мерлин.

– Разве я не избавился от жестоких пережитков прошлого?

– Избавились.

– Я не мой отец.

– Да.

– Тогда почему меня осуждают?

Честно говоря, чувства Мерлина тоже претерпели изменения. Тревога, охватившая его, как только он узнал об опасности, не оставляла, но она была ему уже знакома, она лишь усилилась. Теперь, когда Артур задумался над словами Осгара, когда принял их всерьез и собирался решить это дело, Мерлин был удовлетворен. Но...было кое-что еще.

– Гаюс, скажи, этот Дизир...был справедлив? – спросил он у старика. Тот отвлекся от приготовления лекарств. На его морщинах сразу отразились прожитые года, и взгляд стал внимательным и вдумчивым.

– Насколько я знаю, да. Почему ты спрашиваешь?

– Просто у меня что-то...не сходится, – маг покусал губу, взлохматил волосы и все-таки сказал: – Дизир осудил Артура за притеснения магов, так? Но ведь их начал не он. Войну объявил Утер, и Великую Чистку устроил тоже Утер.

– Но Артур не принял магию, – заметил Гаюс. – Он все еще казнит людей за использование колдовства.

– Думаешь, я забыл? Конечно, магия все еще вне закона. Но Артур казнит только, если колдун сам напорется на патруль. В большинстве это маги, которые хотят воевать.

– Это оправдание в твоих глазах?

– Ни в коем случае, но факт есть факт: Артур лучше Утера, даже по отношению к магам. Почему Дизир не приговорил в свое время старшего Пендрагона?

Гаюс замолчал, оставил травы, повернулся к ученику и всем видом показал, что готов слушать. Мерлин кивнул и продолжил свою мысль.

– Идем дальше. Даже сейчас, разве мало людей, преследующих магию? Пусть начал это все дом Пендрагонов, но сейчас есть тот же Саррум. Ведь в Амате магов казнят очень жестоко и по сей день, это у нас их просто вешают. А еще есть Баярд, который магов терпеть не может, а еще был Беренгар, который их изгонял, а еще есть народ, который спокойно линчует магов в деревнях. А Аргос? А Моргана? Она что, соответствует представлениям Старой религии о добре и правильном использовании магии? А я?.. Я, Гаюс, я на стороне режима, который уничтожает магов, почему я не достоин за это смерти?

– Мерлин...

– Это сейчас не о моей самооценке, это просто факт. Скажи, во времена старой религии Дизир выносил приговоры лишь за действия против магов?

– Нет...

– Отлично, тогда почему после Чистки они не наказали Сенреда с его процветающей в королевстве работорговлей, дикими налогами и прочим? Почему они не наказали Нимуэ, когда она пыталась убить меня? Я один не вижу логики в том, что они вынесли приговор именно Артуру?

Он закончил свою речь, и в покоях настала тишина. Старик молчал, маг принялся расхаживать взад-вперед, пытаясь найти выход и понять, что происходит.

– Может, они тоже обратились в месть? – предположил Мерлин. Гаюс растерянно и задумчиво покачал головой.

– Тридцать лет назад я бы сказал, что это невозможно, ведь Дизир обучены лишь передавать решения Триединой богини. Но сейчас... Мерлин, я тоже не вижу логики во всем этом, поэтому даже не знаю... Могли ли они использовать свою репутацию для мести сейчас? Но... Ох, не знаю...

Чтобы разобраться во всем, Эмрис пошел в лес и вызвал дракона. Как будто Килгарра когда-то давал ясные ответы.

– Устами Дизира глаголет Триединая богиня, – повторил слова Гаюса дракон. – Это она определила участь Артура.

– Какова она? – спросил Мерлин.

– На рунном знаке написано, что Артур умрет.

– Когда? Когда он умрет?

– Будущее никогда не бывает ясным, Мерлин, тебе уже это должно быть известно. Путей множество. Не все ведут к развалу Камелота.

– Ведут ли они к Мордреду?

– Мальчику-друиду? Его судьба обвивает судьбу Артура, как плющ – дерево.

– Я боюсь...он опасен.

– Для твоих сомнений есть основания.

– Я могу что-нибудь сделать?

– Иногда...чтобы спасти дерево, нужно обрубить плющ. У тебя уже была возможность убить мальчика-друида. Если тебе предоставится другая...ты не должен упустить ее.

Посреди ночи в покои вломился Артур и с убийственно-серьезным видом потребовал сказать, где найти Дизир. Гаюс не считал это хорошей идеей, но все же понимали, что он всегда обо всем знает, так что пришлось сказать. Лекарь назвал рощу Бриневеда средоточием Старой религии, ведь она стояла на священном источнике Карланрига. “Вот почему маги всегда так стремились в Камелот, – понял Мерлин. – Они хотели быть ближе к источнику магии... Кристальная пещера – неуловимая и затерянная – родина магии, а роща Бриневеда – ее источник для всех, кто рискнет прийти. А Великая Чистка отрезала их от него.”

Заспанный Мерлин быстро собрал вещи, и когда через час бледная заря заглянула на площадь перед замком, она застала там короля со слугой и нескольких рыцарей, готовящихся к отъезду. А в какой-то момент к Артуру подошел Мордред, которого тот не взял в поездку. Мерлин исподлобья наблюдал, как юный рыцарь просит взять его с собой.

– Это не для новичков, Мордред, – к счастью слуги, возразил король.

– Разве я не хорошо вам служил?

– Да.

– Тогда я хочу послужить снова.

– В этот раз нас ждет не простой колдун. Задание опасно, ты не представляешь насколько.

– Тогда вам понадобятся надежные люди. Позвольте мне служить, позвольте выполнить мой долг.

И Мордреда взяли! Мерлин раздраженно подумал, что ему не хватало в этой поездке только за друидом следить, но сделать, конечно, ничего не мог. Они выехали из города и через леса направились к Белым горам. Там, в глубине одной долины они нашли круглую пещеру, поросшую сверху тисовыми деревьями. И здесь Мерлин почувствовал это – священность этого места. Ветра не было, но в легкие заплыла небывалая свежесть, звуки стали мягче и ближе, словно листья что-то шептали ему прямо на ухо, и нужно было только прислушаться, чтобы понять, о чем они говорят. Все здесь было таким, будто отсюда произошло все живое. Мерлин даже остановился на несколько мгновений, ощущая какое-то необъяснимое счастье от того, что ступил на эту землю. Роща была переполнена магией, она ею пахла, она пела ею откуда-то из своих недр. Здесь было что-то, что древнее самого драконьего рода и таких близких синих гор.

А рыцари просто прошли по чаще, будто не было ничего обычней всего этого великолепия, с которым не могли сравниться сокровища всех королевств. Только Мордред тоже остановился. Он оглянулся и встретился с взглядом Эмриса, но тот отвел глаза и тронул коня дальше.

У самой пещеры Мерлин попытался уговорить друзей оставить снаружи мечи. Если этот Дизир все же обратился в месть и использовал свою репутацию, все равно мечи не помогут, а наготове будет магия Эмриса. Но если, как сказал Килгарра, этот древний суд все же знает, что делает...лучше было его не гневить. Но, разумеется, для людей, которые даже не заметили волшебства рощи, это предложение показалось бредом, так что все вошли в пещеру с оружием на поясе. Раздвинув знаки из палочек, висевшие под потолком, они вышли в довольно большой темный зал. На возвышении там стояли три женщины в балахонах и с посохами, их лица были скрыты огромными капюшонами, и они хранили жуткое молчание, словно статуи.

– Я Артур Пендрагон. Король Камелота, – начал Артур и, вытащив, показал женщинам рунную пластину. – Я пришел узнать, что это значит.

Брошенная пластина упала к ногам Дизира. Женщины не ответили.

– Роща Бриневеда находится в королевстве Камелот, и здесь действуют его законы, – объявил король. – Любого человека, знатного или простолюдина, имеют право судить только его сограждане. Но вы – вы осудили меня в мое отсутствие. Объяснитесь.

И вдруг Дизир заговорил. Женщины перехватывали друг у друга слова, продолжая фразы. Голоса их были голосами старух, но звучали так звонко и твердо, что заставляли почувствовать, какая мощь стоит за ними.

– Мы не осуждаем.

– Мы не приговариваем.

– Мы лишь посланники той, которая управляет всем.

– Которая видит все.

– Которая знает все.

– Триединая богиня.

– А ты, Артур Пендрагон, прогневил ее.

“Им обязательно говорить в три голоса? – не к месту подумалось Мерлину. – Хм. Зато так у них нет обделенных славой. Интересно, если я прочитаю за Артура речь...”

– Как? – спокойно и терпеливо спросил друг. – Разве я не был достойным королем? Разве я не сделал порядки Камелота более справедливыми?

– Это правда, – ответила одна из старух, – но ты отвергнул Старую религию.

– Отмел эту веру.

– Преследовал ее сторонников.

– Даже убивал их.

– Как Лукана.

– Как Герберта.

– Как Элейну.

– Я борюсь с колдовством и суевериями, – возразил Артур, – и только. Все эти люди были казнены за вину. Они жаждали мести, они угрожали мне, моей семье и моему народу и были опасны.

– Ну ты же веришь почему-то, что Моргана может измениться, – древним голосом заметила главная старуха. Мерлин вздрогнул и мельком взглянул на друга. – Отчего же ты с Элейной или с Луканом не поговорил, а повесил их?

– Во что я верю – неважно, – отрезал король. – Моргана не сможет издеваться над моими людьми только потому, что она моя сестра, как бы мне ни хотелось ее вернуть.

– Прими обычаи Старой религии, Артур, – прогудела жрица Дизира.

– Или ты испытаешь на себе гнев богини.

– Уничтожение всего, что ты больше всего ценишь.

– Твоему правлению настанет конец.

– Сам Камелот падет.

– Я отказываюсь быть судимым теми, кто не знает меня, – возмутился король.

– Ты известен, Артур. О тебе всегда было известно.

Старухи помолчали, а потом их страшные голоса заполнили пещеру:

– И сейчас ты пришел сюда, в святая святых, в самое сердце Старой религии с обнаженным оружием!

– Попираешь святыни!

– Ведешь себя в святилище, как в своем королевстве – надменно.

– Чванливо.

– Нахально.

– Довольно! – вдруг вылетел вперед не выдержавший Гвейн. Он не вытаскивал меча, но смотрел вверх дерзко и гневно. – Вы говорите о короле!

В ту же секунду главная старуха подняла руку, и магия вылетела из ее огромного рукава, отшвырнув рыцаря к стене. Гвейн упал без сознания. Рыцари засуетились.

– За мной! – крикнул Артур, вытаскивая Экскалибур.

Зазвенели мечи, рыцари встали близко друг к другу, а старуха вдруг метнула взявшийся из ниоткуда клинок. Лезвие блеснуло где-то на пути прямиком к королю, но в то же мгновение, не успел Мерлин среагировать, как перед Артуром бросился Мордред, в полете поймав смертоносный клинок. Все произошло очень быстро, друид рухнул на камни, Артур позвал Мерлина и скомандовал отступление. Рыцари подхватили раненого товарища и поспешили убраться из пещеры. И они не видели, как им в спину полетело копье. Магия Мерлина отклонила его в сторону и ударила о стену, золотые глаза уставились исподлобья на суровый Дизир. Старухи снова молчали. И Мерлин поспешил наружу.