Текст книги "Огни Камелота (СИ)"

Автор книги: Olivia Loredan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 69 страниц)

– Да, конечно, – кивнула Гвиневра, закрывая книгу. – Мне как раз нужна служанка. Как тебя зовут?

– Сифа, миледи, – каким-то испуганным голосом ответила девушка. Королева внимательно посмотрела на ее лицо.

– Сифа. Здравствуй. Не бойся, я очень рада тебе. Думаю, мы поладим, – не дождавшись от служанки ответной улыбки, она сказала: – Сейчас ступай к Джорджу, он тебе определит комнату. Передохни с долгой дороги. Если будешь готова – можешь приходить к ужину, я дам тебе первые распоряжения.

Сифа кивнула, все также глядя в пол, и семенящей походкой выскользнула из библиотеки.

И тут Гвен остро почувствовала, что дороги назад нет. Рядом больше нет Пенелопы, которой она могла бы излить свою боль. Значит, от этой боли можно избавиться только одним способом. И неважно насколько это страшно, потому что настолько же и желанно.

Артур был в их покоях, на ее счастье. Солнце только собиралось клониться к закату, но они оба встали очень рано, поэтому уже заметно устали. К тому же, кому нужны объяснения? Гвен закрыла дверь на замок, что привлекло внимание мужа, который отвлекся от чтения докладов.

– Что случилось? – недоуменно спросил он.

– Я устала, – выпалила Гвиневра, обвивая его шею руками и целуя. Король растерялся, но обнял ее в ответ.

– Что, прямо сейчас? – вставил он между ее требовательными поцелуями.

– Прошел год, Артур, – громким шепотом сказала она, ловя его взгляд. Ее руки открепили оба ремня и сбросили их на пол. – Гаюс сказал, что я могу снова забеременеть.

Он пораженно смотрел на нее около минуты.

– То есть, ты...готова?

– Я хочу ребенка, – она села на край кровати, потянув его за собой. – Я хочу быть мамой. Пожалуйста, ты ведь тоже хочешь быть отцом.

Дольше упрашивать было не нужно. Все дела были напрочь забыты. В дверь однажды постучали, но услышали только приглушенный рык “Пошли прочь!” Сентябрь за окном медленно превращал день в вечер, и когда красно-оранжевые тени заката упали на развороченную постель, супруги уже дремали.

Только незадолго до ужина они услышали зов Мерлина.

– Я, конечно, мог бы войти, – с усмешкой сообщил он из-за двери, – поскольку вы забыли у меня свой ключ, сир. Однако я буду вежливым и просто скажу...может, вы уже выйдете и начнете исполнять свои обязанности? Миледи, вас давно уже ждут подрядчики и Джеффри Монмута. А тех, кто ждет вас, милорд, я даже до полуночи не перечислю. Может, мне здесь серенаду спеть, чтобы вы проснулись? Я предупреждаю, у меня крайне неприятный голос, когда я пою, что-то вроде петуха, напившегося наливки в компании Гвейна, смешанного с голосами поросят, которых решили употребить на обед, так что...

– Мерлин... – с досадой прорычал Артур, что нисколько не смотрелось угрожающе, так как он лежал, обняв Гвен и уткнувшись лицом в ее бок. Сама Гвиневра выгнулась от смеха, подняв спину от постели. Волосы ее разметались по кровати, а внутри наконец-то было спокойно.

Мерлин понял, что разбудил друзей, удовлетворился выполненной миссией и отправился заканчивать свою сегодняшнюю работу. Король с королевой принялись вставать, лениво одеваясь и то и дело прерываясь на объятья, поцелуи и шутки.

Уже одетая Гвен открыла дверь и встала у зеркала, расчесывая волосы. Артур же, подхватив документы, пошел прямо к выходу из покоев, но там столкнулся с налетевшей на него служанкой с подносом. Фрукты рассыпались по полу, кубок загрохотал в падении, а вода выплеснулась на кольчугу. Сифа, чуть не плача, бросилась извиняться, будто ожидая, что ее сейчас же прикажут казнить.

– Все в порядке, – постарался успокоить ее Артур. – Не беспокойся, это не конец света.

– Я правда не хотела, милорд, я... – лепетала девушка. Король даже улыбнулся на такую реакцию.

– Все хорошо, я сам налетел на тебя. Мне стоило оторвать глаза от бумаг.

И кинув на жену смеющийся взгляд, он ушел. Сифа в растерянности стояла, как будто ее только что миновала кара за преступленье. Гвен с усмешкой покачала головой.

– Соберешь фрукты – пожалуйста, поможешь мне расчесаться. А то мои волосы, кажется, устроили мне настоящий бунт...

Вечером в конце сентября Мерлин и Артур были в королевских покоях одни. Слуга бодро мыл полы, радуясь мысли, что сегодня закончит пораньше и сможет немного подольше поспать. На столе, за которым корпел король, высилась гора бумаг. Там были и документы о сборе налогов, и доклады пограничных патрулей, и письма из соседних королевств, и учет казны, и продовольственный учет, и перепись населения, и перепись урожая этого года, и просьбы, и записи о тяжбах, и многое другое. А еще до сих пор, спустя три недели после отъезда, так и не вернулся отряд Гвейна.

– Как я тебе иногда завидую, Мерлин, – вдруг сказал Артур. Маг даже чуть не растянулся на полу из-за поехавшей тряпки.

– Что?..

– У тебя такая простая жизнь.

Тут Мерлин резко отвернулся, делая вид, что заново мочит тряпку в ведре, а на самом деле пытаясь подавить дикий взрыв истерического хохота. Простая жизнь! У него! Ха!

– Интересно, каким местом она у меня простая, – с трудом выдавил он.

– Да всеми, – ответил друг. – Ты вот сейчас домоешь пол – и пойдешь себе спать довольный. И тебе будет совершенно все равно, что в Гринсворде в этом году собрали на пять тюков зерна меньше, чем в прошлом. И ты не будешь думать о том, что в Ботри умерло на четверо детей меньше. А еще тебе совершенно плевать, что в Чайме развилась болезнь, и нужно выделить лекарей. И откуда их послать? Рядом Брун и Барвелл, но почему в Чайме до сих пор нет своего лекаря? Возможно, стоит организовать что-то вроде школ, в каждую деревню послать по лекарю, чтобы обучить там нескольких учеников. А в Полетте слишком много таверн, и из-за пьянства – много драк, об этом даже женщины приходили жаловаться. Мне что, ввести закон, запрещающий пить? Или поставить надзор. Или ограничить поставку спиртного в тот город. А ты будешь в это время просто спать! И тебя волнует только то, чтобы я тебе вовремя выдал жалованье. И тебе все равно, откуда оно взялось и как взялось, и как это соотнести с остальными расходами. А еще в Гастеже все лето стояла засуха, урожай почти весь погиб, и Олаф просит помощи. Я теперь хочу предложить союзным королям разделить поставки, чтобы не иметь два полуодетых королевства, а лишь подрезать у всех рукава...

– Отличная идея, – искренне заметил Мерлин.

– ...А еще почему-то в Мелдрете повысилась младенческая смертность. Гаюс говорит, что это может быть из-за близости гор, слишком частого камнепада и наводнений, якобы слишком много трудностей. И что мне, реку разворачивать? Вот тебе не надо обо всем этом думать.

– Хочешь, поменяемся местами? – улыбаясь, предложил Мерлин, махнув в руке тряпкой.

Он знал, как остановить своего капризного друга. Косо посмотрев на тряпку и ведро, Артур мотнул головой и снова уставился в бумаги.

– Нет уж.

Мерлин тихо посмеялся, снова наклоняясь, чтобы провести тряпкой по полу.

Как только первый ураган радости промчался, Годрик решил четко распределить свои будни.

Он собирался отнестись к этому со всей серьезностью. Осознав, что теперь является отцом будущего ребенка, которого прямо сейчас нужно оберегать чуть ли не больше, чем когда тот родится, он принялся наблюдать за женой. Сначала та чувствовала себя вполне хорошо, и только иногда ее подташнивало. Но к концу сентября она стала уставать, часто хотеть спать, тревожиться по поводу и без, и тошнить ее стало чаще. Заметив это, Годрик договорился с Леоном, чтобы его ставили в ночные патрули, причем только по городу и в его окрестностях. Поэтому днем он обычно был рядом, помогая везде, где только видел, что нужно помочь. Иногда он перебарщивал, и Пенелопа, как всегда мягко, ему об этом сообщала.

Каждый день он ходил в гости к Слизерину, потому что, во-первых, как истинный искатель приключений порой уставал от всей этой атмосферы ожидания ребенка, во-вторых, скучал по другу, а в-третьих, знал, как отчаянно тоскует по нему сам друг. Поэтому он решительно вознамерился не оставлять того одного.

Правда, иногда Слизерин тоже вознамеривался побыть ответственным и заботливым и, когда Годрик заявлялся к нему на порог, выпихивал его вон со словами: “У тебя беременная жена, требующая внимания! Вот иди и дари его!” Но в большинстве случаев, Салазар был рад его видеть, и они проводили время как в старые времена.

Еще Годрик написал матери о беременности Пенелопы, и та примчалась в гости. Заявившись в их дом, как хозяйка, тут же снабдила свою невестку всеми знаниями о материнстве и воспитании детей, которыми только могла, рассказала о том, что где у них должно стоять, еще раз раскритиковала сына за то, что он не купец, и посоветовала Пенелопе почаще обращаться к ней за помощью. Годрик сгорал от смущения, но Пен, если и была возмущена поведением свекрови, то виду не подала.

– Прости, – краснея и лохматя волосы, сказал он, когда мать ушла. – Ты не злишься?

– Я слишком рада, чтобы злиться, – задумчиво ответила Пуффендуй. – Я просто рада, что у нашего малыша будет хоть одна бабушка.

Он понял, что она имела ввиду, и поцеловал ее лохматую макушку.

В октябре отряд Гвейна так и не вернулся. Артур послал за ними поисковый отряд во главе с Элианом. Они обошли северную пустошь и вернулись, не найдя никаких следов. На третьей неделе был созван Круглый стол.

– Мы знаем, что Гвейн и его люди прошли перевал в Исулфоре, – сказал Элиан, когда они вновь склонились над картой, – но потом они пропали. След оборвался.

– Говорят ли что-то про то, что крепость Ишмира снова кто-то занял? – спросил Артур.

– Я слышал множество слухов, сир. Во всех упоминается одно имя, – ответил рыцарь. – Моргана.

Молчание накрыло комнату.

После столького времени, пока Камелот и Альбион спокойно процветали, над ними вновь прозвучало угрозой это имя.

– Тогда нельзя терять ни секунды, – сказал король.

– А если слухи правдивы, сир? – обеспокоенно заметил Гаюс. – Вы можете попасть в ловушку.

– Рыцари Камелота не бросают своих.

– Моргана это знает. Она будет вас ждать.

– Эти люди сражались и проливали свою кровь за меня.

– Могу я внести предложение? – вклинилась Гвиневра. – Нельзя ли избрать другой путь? Подойдите к Ишмиру с запада.

– Через земли Аннис?

Несмотря на то, что в последнем месяце у королевы Аннис возникли какие-то трудности, о природе которых она не распространялась, план показался всем разумным.

– Так вы точно застанете Моргану врасплох, – одобрительно произнес Гаюс.

– Аннис позволит пройти стольким вооруженным людям? – спросил Артур у Леона, который совсем недавно принимал патрули с границ с Карлеоном.

– Полагаю, что да, сир, – задумчиво кивнул рыцарь.

– Немедленно отправьте посланника, – велел король. – Мы отправимся на рассвете. Помните, чтобы преуспеть, мы не должны раскрывать наши замыслы.

Очень скоро они уже были в пути.

Мерлин и так был взволнован слухом о том, что Моргана, скорее всего, вырвалась на свободу. Еще пару месяцев назад до них дошел другой слух – о том, что эти два года Моргану держал в плену король Саррум. Правдив был этот слух или нет, но Артур тут же начал вести с ним переговоры, надеясь на личную встречу. Кроме того, Амат был единственным королевством Альбиона, кроме Норфолка, который еще не был союзником Камелота, а значит препятствовал созданию объединенного государства. Переговоры велись уже полтора месяца, но Саррум все отказывал.

Мерлин и думать не хотел о том, насколько злая Моргана теперь, после того, что с ней могли сделать, судя по характеру этого Саррума, о котором ходили легенды. Вдобавок, он опасался того, что она могла придумать. Что ей могло понадобиться в Ишмире?

А потом, по дороге в столицу Карлеона, они наткнулись на павшую разгромленную деревню. Отряд разошелся искать выживших. Проходя мимо трупов и обломков сараев, Мерлин вдруг услышал голос, зовущий его мысли.

Эмрис...

Тут же насторожившись, маг стал искать источник голоса. Им оказался развороченный каменный дом, больше похожий на пещеру. Поломанные вещи и обрывки тряпок, оставленная и уже воняющая еда внутри наводили тоску и подавленность. В этом мраке Мерлин и нашел сморщенного старика, почти бездыханно лежащего у маленького искусственного пруда. Приблизившись, маг разглядел закрытые глаза и странный знак на запястье.

Внезапно похожий на мертвого старик схватил его за руку. Рыбьего цвета глаза уставились на него так, будто тысячу лет ждали именно его.

– Что с вами случилось? – спросил Мерлин. – Кто так поступил с вашей деревней?

– Важно то, что это вообще случилось, – прохрипел незнакомец. Голос его звучал так, будто он говорил из-под толщи воды. – Видения этого момента много лет преследовали меня...задолго до того, как ты ступил на землю, Эмрис. Я ждал его наступления с печалью на душе.

Сколько еще людей ему скажут, что ждали его? Сколько еще людей скажут, что трагедии должны случаться? Сколько еще смертей будут названы необходимыми? Сколько жизней успеет забрать зло, прежде чем добро сможет ответить?

Старик смог приподняться, чтобы еще пронзительнее взглянуть на своего гостя.

– Ведь хотя Камелот процветает...закладываются семена его погибели. Пророки гласили о погибели Артура. – Его голос упал до шепота, когда дыхания не хватило. – Тебе стоит ее опасаться...ведь она преследует его, подобно призраку в ночи.

Мерлину показалось, что темные своды этой недопещеры сужаются и давят на него со всех сторон. Вода в маленьком пруду жутковато переливалась, отвлекая взгляд. Хрип старика отдавался эхом от каждого камня.

– Эмрис, ты должен действовать быстро, или даже ты не сможешь изменить...бесконечный цикл...его...судьбы...

Слова забрали у старика жизнь. Он лег обратно, рука со странным символом спустилась к воде, всколыхнув пальцами ее поверхность.

Отчего-то эта вода приковала к себе взгляд Мерлина. Она переливалась лунным отсветом, хотя никакой луны здесь и в помине не было. Отсветы играли на мелкой ряби до тех пор, пока в несуществующей глубине вод вдруг не возникли картины. Будто кто-то капнул с кисти краски, и те разбежались по волнам, самостоятельно собирая изображения.

И эти изображения были ужасны.

Вместо волн в воде закачались багровые облака. Кровавой густой пеленой они застилали что-то непременно важное. Вдруг их лизнул вспыхнувший огонь и принялся кусать, прогоняя с картины. Дикое пламя расчистило водное полотно, алый туман расползся, позволяя увидеть поле страшной битвы. Зрелище ни одной войны не было так ужасно, как эта картина. Мерлин видел павших рыцарей, их храбро-красные мантии прятали от огня раненые тела. Он увидел много знакомых лиц, искаженных безнадежной борьбой, он не знал, что не так, но казалось, что эта битва – конец. Самый настоящий, тот, после которого больше ничего нет и не может быть. Сердце колотилось от страха, словно вот-вот он потеряет все без остатка. Он метался на этом поле боя, ища сам не помня что. Он видел свое отчаяние, он видел свою боль, и она была бездонной. Догадка прошила душу ледяным криком – он понял, кого искал среди битвы, ведь такая боль в его глазах могла быть только, если он потеряет...

Черноволосый молодой человек в блестящих доспехах заслонил картину. Он шел, переступая трупы, его взор горел ненавистью и безумным гневом.

Навстречу ему поднялся Артур, и Мерлин почувствовал, как сердце колотится уже в самом горле. Хотелось закричать во всю глотку, броситься прямо туда, оттолкнуть, потому что сейчас должно было произойти что-то... Точно что-то должно произойти! Паника заставила трястись, горло пересохло, а на фоне кроваво-рыжей дымной пелены, которую закат окрасил в яркие цвета, его король, в крови и грязи, изумленно смотрел на приближающегося к нему рыцаря.

Еще чуть-чуть, вот-вот...

Мерлин видел, что Артур не верил в удар. Он ждал, всем своим видом спрашивая незнакомца о его совести и памяти.

Но кто бы ни был этот страшный человек, он не помнил о совести и о том, что у них было в общем прошлом.

Он вытащил меч.

Мерлин беззвучно заорал, увидев, как этот меч пронзил Артура.

Он видел, как его король упал на колени, а убийца смотрел на него сверху-вниз, испепеляя своей ненавистью.

Это было концом. В этом огне, в этой кровавой пелене должен сгинуть Камелот вместе со своим королем. В этом ужасе померкнут все жизни, которые только были в этой истории. Этот ужас был концом, потому что после смерти Артура ничего больше не может быть. Вообще.

– Он жив?

Мерлин чуть не подскочил, услышав обычный, здоровый, уверенный и спокойный голос друга.

Он проморгался, в голове затихал грохот и медленно уползал рыжевато-красный туман. Руки дрожали, сжимая ладони старика. Вода невинно журчала в каменном мешке.

Маг ничего не мог сказать и просто таращился во все глаза на своего короля. Тот стоял перед ним, живой и настоящий. Он дышал, не истекал кровью, не умирал. И это создавало такой диссонанс с картиной в воде, что у Мерлина загудела голова.

– Что такое?

’’Как я тебе объясню, – рвались в голове мысли. – Как я тебе объясню, что ты должен жить? Как я тебе объясню, что мне только что сказали, что ты умрешь?”

Мерлин молчал, жадно выхватывая из полумрака образ друга.

– Брось, Мерлин, будто ты покойников не видел, – хмыкнул Артур, разворачиваясь, чтобы уйти. – Как только мы их похороним, сразу выезжаем.

====== Глава 68. Старые знакомые и новые предатели. ======

– Расскажи мне о символе друидов. Черная спираль под тонким желтым витком.

Вокруг стояла тишина лесной ночи. Даже храп рыцарей из лагеря не долетал сюда. Мерлин выбрал это место, чтобы поговорить с драконом.

Голова Килгарры терялась в высоте безлунной ночи, и только глаза выделялись, как две звезды.

– Это знак ватеса. Провидца-друида. Где ты его встретил?

– На пути сюда. Он предупредил меня о погибели Артура.

– Погибели? – искренне заинтересовался дракон, и Мерлин понадеялся, что раз тот не знает об этом, значит все это было злой шуткой, не имеющей никакого отношения к пророчествам. Но картины в воде были столь реальными...

– А затем он показал мне битву. Ужасную битву. Артур боролся за свою жизнь. Я видел его раненым. Я видел, как он упал.

– Никто не видит будущее так, как ватес. Даже высшая жрица.

Мерлин прямо ощутил, как тучи с неба перебираются к нему внутрь. Картины битвы и умирающего друга, казалось, навсегда впечатались в память. Чувство приближающегося конца нависло над ним, как затмение.

– Значит, эта битва неминуема?

– Не знаю, юный чародей, – ответил дракон, – но одно известно наверняка – это была не случайная встреча.

– Мне стоит внять его предупреждению?

– В былые времена слова ватеса считались даром.

– Так почему мне они кажутся обузой?

В древних глазах Килгарры появилось то, что, казалось, там и не существовало – снисходительное сочувствие.

– Мудрый человек не боится знаний, Мерлин, – произнес он. – Они его направляют.

– Как?

– Это только тебе решать. Но помни – ватес выбрал тебя не просто так. Сейчас, как никогда, ты и только ты можешь сохранить Артура.

– Будто когда-либо было иначе, – хмыкнул Мерлин, хотя и понимал, что сравнивать тогда и сейчас не имеет смысла. Нельзя сравнивать былое, в котором были войны и подвиги, и грядущее, в котором только неминуемый страшный конец. Ничего уже не будет так, как раньше.

– Сейчас другое время, Мерлин, – произнес Килгарра и с какой-то многовековой задумчивостью посмотрел на верхушки деревьев, за которыми тенями стояли далекие горы. – Мир меняется. И магия меняется вместе с ним. Я чувствую это. Мы все это чувствуем. Старые законы теряют силу и медленно уходят во тьму.

– Что это значит?

– Я знаю только, что грядет что-то, что изменит Альбион. Навсегда.

Когда Сифа поставила перед ней тарелку с вкусным блюдом, Гвен поняла, что у нее совсем нет аппетита.

– Прости, я не могу это есть, – извинилась она. Но служанка ее не поняла.

– Я принесу что-нибудь другое, миледи, – засуетилась она.

– Нет. Просто посиди со мной.

Девушка неловко присела на край стула.

– А ты голодна? – Гвен переставила ей свою тарелку. – Ешь, пожалуйста.

Служанка едва оправилась от шока и несмело взяла маленький овощ с тарелки. Королева с жалостью подумала, что, наверное, у девочки была нелегкая жизнь, если она так пугается доброты со стороны дворян.

– Кажется, я бы уже должна привыкнуть, – вздохнула она. – Не знать, вернется ли он.

– Вы любите его, – отозвалась Сифа. – Я понимаю.

– А у тебя есть кто-то, о ком ты волнуешься? – с улыбкой спросила Гвен. Служанка застенчиво кивнула. – Но не тот, о котором ты можешь говорить.

– Да, миледи, – смущенно улыбнулась Сифа. А потом осмелилась посмотреть госпоже в глаза. – Нет воина более великого, чем король. Он обязательно вернется.

– Я знаю. Ты права, – Гвиневра накрыла своей ладонью ладошку девушки. – Спасибо.

Служанка молча улыбнулась. А Гвен снова заскучала по Пенелопе. За полтора месяца она так и не смогла завести дружбу с новой служанкой. Сифа закрывалась от нее. Не то, чтобы у нее не было на это права. Просто королеве не хватало подруги. Пуффендуй, как они и условились, изредка заходила в библиотеку, и они подолгу разговаривали обо всем, что накопилось. Гвиневра жаловалась подруге на несносный характер мужа, а Пен делилась радостями и трудностями беременности. Но они уже не могли быть вместе каждый день с подъема до сна, и Гвен очень по этому скучала.

– Ваш аргумент не аргументный, – проворчал Годрик, поднимая воротник стеганки из-под кольчуги. Ветерок этой ночью дул холодный. Видимо, эта зима будет суровее прошлой. – Сразу видно, что вам не приходилось иметь дело с детьми.

Кандида тихо посмеялась. Ей холодно не было – она даже не запахивалась в свою синию мантию. Очевидно, скоро она, как и год назад, начнет жаловаться на малое количество снега.

– Мне приходилось иметь дело с детьми явно больше, чем тебе, – ответила она. – Да и это необязательно. У меня при дворе был картограф, который знал каждый дюйм наших гор, хотя никогда там не бывал.

– Дети – это не горы, – буркнул Гриффиндор. – И не карты. И даже не книги. Они живые существа. Нельзя научиться с ними обращаться, просто прочитав инструкцию.

– Эти “инструкции’’, – передразнила его королева, – были написаны такими же людьми, как и мы. Почему тогда они воспринимаются как неживые? Книги были написаны чувствующими людьми.

– Давным-давно. Да и это то же самое, что послушать чьи-то советы. Этот кто-то может быть не прав.

– Если бы этот кто-то был не прав, его книги бы не хранились так долго в библиотеках, их бы просто сожгли.

– Их бы сожгли, если бы цитадель Ифтира когда-нибудь кто-нибудь брал до вашего рождения. И вы бы их не прочли. И, может, тогда бы вы не были такой занудой.

– Это мечты. Если бы Утер не воспитал себе такого сына, ты не стал бы рыцарем и, возможно, не был бы таким болваном.

Они обменялись вредными улыбками, словно брат и сестра, достающие друг друга.

Гриффиндор отвлекся, поменяв местами молодых рыцарей на постах, чтобы те больше думали о своей работе, чем о болтовне друг с другом. Конечно, это дорога из южных ворот, здесь ничего не случается, но только в таких местах и приходится учить новичков дисциплине – ставить их в более опасные места просто рискованно. Хотя Годрик все еще не понимал, почему следить за зелеными юнцами Леон поставил именно его. Разве нет более терпеливых рыцарей? Он, конечно, собирался стать отцом, но это не значит, что навыки воспитания нужно начинать приобретать с молодых рыцарей, у которых ветер в голове гуляет.

– Нет, я не понимаю, – продолжил маг. – У вас действительно так детей воспитывали?

– Конечно, – кивнула Когтевран. – И я этому рада. Северный ветер создал воителей, которым не было равных.

– Чушь, – фыркнул рыцарь. – Завоевания Ифтира ерунда по сравнению с завоеваниями Камелота. Да вспомните того же короля Эреварда. Камелот такой большой именно благодаря ему.

– Вот что происходит, когда мало читаешь книг. Ифтир потерял много земель из-за моего отца, который любил больше воевать, чем завоевывать. Но до него наша территория была побольше, чем Камелот.

– Не-ве-рю.

– Так сходи в библиотеку. Или нет, тебя нельзя пускать в эту обитель, я сама пришлю тебе книги.

– В таком случае, я поменяю адрес.

– И как ты с таким характером собираешься детей растить? Вот скажи мне, что ты будешь делать, если твой сын вырастет в безответственного слабохарактерного дебошира? Не задумаешься, случайно, что это от недостатка дисциплины?

– Не надо оскорблять моего сына, он еще даже не родился. И вообще, может, это дочь.

– Лучше сын.

– А я хочу дочку. И нет, мой ребенок не станет безответственным дебоширом. Но для правильного воспитания не обязательно его растить, как в казарме.

– Что в этом плохого? Дети вырастут спокойными и собранными, будут уметь справляться с поставленными перед ними задачами и претерпевать трудности.

– У детей должно быть детство. Каждый ребенок имеет право на немного беспечности. Детей нельзя будить посреди ночи, чтобы заставить работать без продыху просто затем, чтобы закалить их характер.

– Но я не это имела ввиду, – королева удивленно посмотрела на него. Рыцарь мрачно поднял воротник еще выше.

– Я к примеру. К тому, что нельзя засовывать детей в солдатские рамки. Дети имеют право немного побыть детьми.

– Кто же запретит им быть детьми? Просто в строго отведенное время...

Гриффиндор расхохотался.

– Вы и для слез им отведете четко определенное время? И для капризов?

– От слез вообще лучше отучать, – невозмутимо возразила Кандида. – Они ничего хорошего не дают, только расслабляют. А что касается капризов...

Тут она замолчала. Из ворот вышла фигура, закутанная в плащ. Боязливо оглядываясь на город, она прошла по дороге к лесу. Рыцарь и королева внимательно пронаблюдали за ней. Годрик знаком подозвал к себе одного из своих подопечных.

– Иди проследи за ней.

– Я? – изумился юнец. – Но как же мой пост? Это же правило. Нельзя покидать пост во время дозора...

– Можно, если тебе разрешил твой командир, – раздраженно оборвал его маг. – Давай, быстрее, а то она в темноте скроется. Потом доложишь, что увидел.

Двое спорщиков продолжили обсуждать воспитание детей, но юный рыцарь вернулся достаточно скоро.

– Это была служанка королевы, – доложил он.

– И?

Юнец удивился.

– Что “и”? Мне что, за ней нужно было следить? Она же не враг.

– Она кралась в лес, идиот. Да дело даже не в этом. Я приказал тебе за ней следить – и ты должен был сделать именно это, а не сам додумывать, что тебе нравится.

– Видите, сэр рыцарь, что происходит, когда нет должной дисциплины, – самодовольно улыбнулась Когтевран.

– Не дисциплины, а опыта, – возразил в ответ Годрик и снова вернул свое внимание к подопечному. – Что ты еще видел?

– Эта служанка встретила какого-то мужчину, и они стали разговаривать. Я ушел. Мне что, за их любовью надо было следить?

Кандида захихикала. Гриффиндор со вздохом сжал переносицу.

– Иди отсюда. И если из-за этой девчонки что-то случится, я заставлю тебя носиться по полю в полном обмундировании три ночи подряд. А лучше вообще поговорю о твоем изгнании из ордена.

На следующий же день они добрались до столицы Карлеона. Аннис приняла своего союзника очень радушно, и вскоре они уже все сидели за столом в Пиршественном Зале. Разнося еду вместе со здешними слугами, Мерлин прислушивался к разговору Артура и Аннис и услышал, как королева рассказала о трудностях, которые донимали ее королевство в последнее время.

– Меня не удивляет случившееся в Асгорате, – сказала она, услышав про разоренную деревню. – Саксы начали совершать набеги на наши деревни несколько месяцев назад. Они собирают всех мужчин и забирают с собой в Ишмир.

– Чтобы собрать армию? – предположил Артур.

– Говорят, Моргана разбирает крепость.

– Зачем?

– Наверное, что-то ищет. Даже гадать не смею, что именно.

– Значит, мои люди могут быть все еще живы?

– Да. Они живы наверняка.

Услышав это, Мерлин понял две вещи: Артур ни за что не откажется от пути в Ишмир, а еще то, что там его, возможно, убьют. Да, конечно, в том видении не было снега, но... Эмрис не мог отделаться от плохих мыслей и предчувствий. У него никак не получалось улыбаться, и он едва ли выглядел веселым, когда Аннис попросила его показать шутовское представление, а Артур шутки ради его не отмазал. В любой другой день Мерлину доставило бы удовольствие шокированное лицо друга, когда он принялся с помощью магии жонглировать как заправский циркач. Но сейчас внутри него стояла тягучая темнота и никак не желала уходить.

Конечно, Артур это заметил и вечером, когда они остались одни в отведенных покоях, спросил о его плохом настроении. Мерлин предпринял слабую попытку отговорить его от дороги в Ишмир, прекрасно понимая, что она обречена на провал. А еще он понимал, как это подло – отказаться спасти друзей, которые живы в страшном плену. Но он ничего не мог поделать со все нарастающим страхом. В Ишмире их ждала Моргана и ее люди, среди которых мог быть тот самый рыцарь из видения. В Ишмире могло исполниться пророчество ватеса. Артур мог идти прямо к своей смерти. А Мерлину оставалось только минуту за минутой позволять ему это.

С другой стороны – не будь Артур именно таким, разве пошел бы за ним Мерлин девять лет назад? Нет. Он поверил в короля, который бы заботился о своих друзьях и подданных. И теперь встречался с обратной стороной этой судьбы – такие короли не прячутся от смерти.

Когда, покинув цитадель Карлеона и проведя день в пути, камелотский отряд разбил лагерь на опушке леса, Мерлин не стал садиться вместе с друзьями, как делал обычно.

Сейчас ничего не могло быть, как обычно. Обычно он верил в возможность спасения. Обычно он придумывал планы. Обычно он знал, что есть шанс.

А теперь впереди ждал лишь конец. Безвозвратный, неминуемый, беспрекословный. Конец всему.

Этот конец нависал над мыслями, повергая их во тьму. От смеха за спиной тошнило, шутки воинов наводили смертельную тоску.

– Мерлин.

Так мягко голос Артура звучал редко. По крайней мере, по отношению к нему.

Мерлину не нужно было оборачиваться, чтобы узнать шаги, еще до того, как друг позвал его.

Он помолчал, раздумывая, как рассказать ему свою тоску, не выдавая ничего. В итоге просто сказал то, что чувствовал. Не важно ведь, из-за чего.

– Как они могут смеяться и шутить? Разве они не знают, что нам предстоит в Ишмире?

Король присел на корточки рядом. Маг думал, что тот сейчас станет шутить над его мягкотелостью, но, видимо, он недооценил то, каким подавленным выглядел.

– Конечно, знают, – кивнул друг. – Но воин учится наслаждаться каждым днем.

– Потому что знает, что каждый из них может стать его последним, – закончил Мерлин давно знакомую и горькую истину.

Подумав, Артур устроился на земле рядом, словно они были просто двумя мальчишками.