Текст книги "Строители"
Автор книги: Лев Лондон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 54 страниц)
«У меня и заместительницы нет, geehrter Карл Альбертович. Но вот две знакомые: это Вика, это Мария. Решите сами, кому преподнести эту чудесную салфетку» (так он сказал – «чудесную», Марта). Чтобы разобраться без ошибки, мы выпили еще по рюмочке. Та, что с большими черными глазами, показалась мне весьма хорошей. Я показал на нее. Gen. Виктор вдруг перестал смеяться.
«Ее нет в Москве, Карл Альбертович, я спрячу салфетку и, если она приедет когда-нибудь, отдам».
Я весьма приятно провел вечер, хотя Gen. Виктор, как посмотрел на фото, стал немного печальным. При прощании он взял с серванта маленький самоварчик и сказал, что это на память тебе, Марта.
Когда мы вышли на площадку, снова открылась дверь соседей, но никто не вышел. Gen. Виктор проводил меня к машине.
Вот и все, моя любимая Марта.
Целую,
твой Карл.
Глава десятая
Совещание
По утрам стало неуютно: холодно, неба в привычном понятии нет. Оно не имеет цвета, облаков, а над тобой, рядом, кругом – белесый воздух. Солнца тоже нет.
Такое впечатление, будто природа немного просыпает, запаздывает. Но часам к девяти высоко-высоко открывается милая голубизна неба, сейчас уже слабая и потому немного печальная; лучи солнца мягко касаются лица, словно извиняясь за опоздание, тоже вызывая печальное чувство прошедшего, несбывшегося… Все меняется. Только постоянно одно – движение, одинаковое и летом, и осенью, и зимой.
Я люблю тебя, город, за это мудрое вечное движение во всем – в работе, в жизни…
Ко мне зашел Вяткин.
– Чем обязан вызову столь высокого начальства?
Я встал.
– Не вызову, Гелий Семенович, а приглашению. Хотел с вами посоветоваться.
– Со мной?! – Вяткин насмешливо хохотнул. – Это со мной, маленьким начальничком отделочного СУ?! Ну, что нужно? Говорите! Наверное, уже хотите оштукатурить подвал… Конечно, как же, этот подвал нужен будет через два года, а Вяткин запаздывает со штукатуркой. Посоветоваться?! Молодой вы, да, видно, из ранних.
У него под глазами мешки, много седины в волосах, но небольшие глаза насмешливо искрятся. И в этой насмешке он видит свою силу. Он, Вяткин, уже пожилой человек, до сих пор еще на маленькой должности (ну, не на маленькой, на средней) начальника отделочного СУ, а молодые люди без опыта и навыков шагают через две ступеньки, обгоняя его. И потом еще куражатся: «Хочу посоветоваться!» Да, куражатся! Сказал бы просто: «Ты, Гелий Семенович, мой субподрядчик и давай принимайся за штукатурку, а не то, дорогой, позвоню начальнику главка – шею тебе намылит»… Это правильный разговор – на равных. Он, Вяткин, тогда бы парировал: «А ты стены сдал под штукатурку?! Ах нет, так помалкивай. А то сам обращусь к начальнику главка (он хоть с меня две шкуры снимает, а прислушивается), пожалуюсь, что до сих пор не могу приступить к работе… Это разговор правильный, а то задается – «посоветуемся».
– Ну так о чем вы желаете со мной «посоветоваться»?
Я тоже улыбаюсь. Это злит Вяткина. Его насмешка, выходит, мало действует. И еще, видно, злит Вяткина, что я выхожу из-за стола и сажусь рядом с ним.
– У нас тут спор на стройке возник…
В глазах Вяткина блеснула искорка. («Ах, спор! Ясны теперь эти подходцы – хочешь перетянуть меня на свою сторону».) Вяткин свободнее садится в кресло, закуривает.
– Есть такое предложение: организовать поток по вертикали, – продолжаю я, – работы всех специальностей ведутся в одном ритме…
– «Ритме»? Модное словечко!
– Кроме того, второе предложение: организовать бригады по методу «поточного подряда». Это значит, коротко говоря, что все бригады принимают задание на подряд, зарплату получают раздельно, но премия начисляется и распределяется как одной большой бригаде…
– Интересно. Чьи предложения?
– Первое – Кима, второе – бригадира Роликова.
– В чем же дело?
– Они отказались от своих предложений.
Вяткин несколько минут с наслаждением смеется. Ему правится такая ситуация.
– Что же вы хотите, Нефедов, от меня? – Он вынимает платок и подчеркнуто вытирает слезы, якобы выступившие от смеха. – В чем мой совет?
– Я хочу, чтобы вы поддержали эти предложения.
– Уточняю, Нефедов. – Вяткин встает, выбрасывает окурок через окно. – Вы хотите, чтобы я поддержал несуществующие предложения, пошел против всех, в том числе против Быкова, который позже будет принимать мои работы и подписывать процентовки?
– Да. И, кроме того, третье предложение: расширить участие фирм…
Вяткин с интересом смотрит на меня, снова садится в кресло.
– Вы это серьезно? А для чего это мне? Что оно мне даст?.. Что это мне даст?
– Вам ничего, стройке много.
– Так сказать, «государственные интересы»?
– В определенной мере – да.
Вяткин снова встает.
– Хотите, я вам вот что скажу… Все эти разговоры о «государственных интересах» на нашем уровне яйца выеденного не стоят. Их придумали лодыри. Свое дело, на которое их посадили, они загубили и, чтобы оправдать себя, треплют о государственных интересах. А государственный интерес и заключается в том, чтобы каждый хорошо вел свое дело… Я пойду.
Я провожаю его до ворот стройки.
– Почтение мне оказываете?! – насмешливо говорит он, протягивая руку. И все же я вижу, что ему приятно. – А почему вы выбрали меня? «Главную язву», как меня прозвали.
– Если откровенно, то мне почему-то казалось, если вас попросить, вы поможете. А ваша поддержка на предстоящем совещании – это много.
Какая-то тень проходит по его лицу.
– Про тебя, Нефедов, многое говорят: плохое, хорошее… Тоже, откровенно говоря, ты мне нравишься… Но на мою поддержку не рассчитывай, ни к чему мне это. – Его лицо снова принимает обычное насмешливое выражение. – Стар я для таких дел. Понимаешь, Нефедов, стар.
Я не сдавался, сделал еще одну попытку.
Как тогда, в первый раз, в вестибюле СЭВ меня встретил сотрудник в черном костюме – старомодном, как я его оценил, но вполне вероятно, что я ошибался – костюм был сшит именно по последней моде.
– У нас обычно созваниваются… но не трудитесь, я сейчас спрошу по внутреннему телефону. – Он набрал номер и что-то тихо спросил. – Пожалуйста, Владимир Александрович, Кареев вас ждет. Вы помните, как пройти? – Он улыбнулся.
Кареев внимательно выслушал меня. Как все тут отличалось от привычных разговоров. Ни одного упрека типа: «Где же вы были раньше?» или «Ну вот, проспали!»
– Мне уже звонил ваш начальник главка, – тихо сказал Кареев. – Секретариат не возражает против расширения участия фирм в строительстве. Но так как с ними договаривались лишь на поставки и шефмонтаж, то этот вопрос могут решить только сами фирмы. Ведь вы знаете, что каждая страна – член СЭВ работает по плану.
Он не сказал ничего, что часто говорят в таких случаях на стройке, подчеркивая отказ и тем самым конец разговора, «Так что уж извините, но…» или «Рад бы помочь, но…». В этих выражениях мне всегда почему-то слышится совсем другое: не «извините», не «рад», а «проваливай скорее отсюда».
– Посидите еще немного, – сказал Кареев.
Принесли кофе. Мы минут двадцать поговорили о стройке, и я ушел.
«Теперь все, успокоился?» – иронически спросил я сам себя, когда вышел на улицу. «Теперь все», – серьезно ответил я. «Или, может быть, еще куда-нибудь побежишь? Может быть, в институт, к бородачу побежишь, уговаривать, чтобы он, бородач, на совещании выступил за тебя и против себя? А?» – «Ладно, хватит иронизировать. Сказал – все».
В этот момент я отчетливо и с достаточной долей горечи впервые подумал, что совещание может не принять мои предложения. Что тогда?
Так я шел всю дорогу, «мирно» беседуя сам с собой. Поднялся по Столешникову переулку, где народ валил так густо, словно шла демонстрация, вышел на Советскую площадь. Тут все сидел на коне князь Долгорукий, и хотя со времени нашей последней встречи строители закончили не один десяток зданий, Долгорукий так же показывал рукой: «Тут строить!»
«Ну хорошо, – мысленно возразил я, – а там, за Москвой, ведь тоже нужны стройки?»
«Тут строить», – требовал Долгорукий.
Я шел по знакомым улицам, здесь все напоминало мне о Вике. На этой старенькой скамейке мы сидели («Хорошо тут, Витя, мы будем ее помнить. Правда?»); тут во время ливня, когда поток мчался по мостовой, я перенес ее через улицу («О, Витя, как жалко, что ливни бывают так редко»); за этим окном была моя комната. Сюда Вика приходила часто… Эта проклятая мужская память! Как отчетливо-безжалостно она все зафиксировала…
Воспоминания причиняли мне нестерпимую боль. «Ладно, чего мучиться», – говорил я себе. И утешался: «Все забудется. Надо держаться!»
На стройке ко мне сразу зашел коренастый улыбающийся человек.
– Dobry den! – приветствовал он меня.
Я встал.
– Здравствуйте!
– Zastupce firmy «Vytah».
Я беспомощно улыбнулся.
– Nem tudom, – почему-то по-венгерски ответил я единственной фразой, которую успел выучить: – Не понимаю.
– Vytah, – сказал он и, двигая рукой вверх, произнес: – Чик-чик-чик!
Что бы это могло значить? А, понятно!
– Очень приятно, товарищ Вытяг, – сказал я, – а моя фамилия Нефедов.
Посетитель смеялся долго и основательно.
– Cecetka, – сказал он.
Я снова не понял: при чем тут «чечетка»?
Прибежавшая на мой звонок Елена Ивановна жарко зашептала мне на ухо, что товарищ – иностранец.
– Звоните в СЭВ, Елена Ивановна! Узнайте, кто это? Пусть пришлют нам переводчика, – отчаянно просил я. – Готовьте встречу… Ах, черт побери, как это мы пропустили. Очень приятно, товарищ Вытяг.
Посетитель снова засмеялся.
– Кофе, коньяк? – шептала Елена Ивановна.
– Да-да, конечно! И нарзан…
– Э… э… – огорченно протянула Елена Ивановна. – Нарзан кончился. Я уже думала, что бутылки будут у нас до конца строительства, а венгры…
– А, да-да! Пошлите срочно за нарзаном.
Выручил нас вездесущий Карл Альбертович. После нескольких проб на разных языках он радостно закричал, что товарищ прибыл из Чехословакии, что смеется он потому, что Vytah совсем не его фамилия, а по-чешски означает «лифт».
– Ведь он вам, geehrter Genosse Виктор, показывал рукой вверх: «чик-чик-чик»? Показывал? Это, Genosse Виктор, так движется лифт. A Cecetka – как раз его фамилия, Феликс Чечетка.
Елена Ивановна уже устанавливала на столе гостевой сервиз, но все наши традиции полетели вверх тормашками. Феликс Чечетка повел нас в комнату, в которой он расположился. Тут уже был Быков в своем международном зеленом пиджаке, лучезарно улыбался Ким, ведя оживленную беседу на пальцах с незнакомым молодым человеком. «Чик-чик-чик», – то и дело говорили они.
В комнате была подключена электрокофеварка, стоял густой запах кофе. Феликс Чечетка познакомил меня со своим помощником и начал разливать кофе…
В эти дни, оставшиеся до совещания, я напряженно работал. Снова встретился с представителями всех фирм. Определил объем работы каждой из них на тот случай, если фирмы примут непосредственное участие в строительстве. И хотя представители фирм осторожничали – такое решение могли принять только их правительства, – они с интересом работали со мной.
За два дня до совещания приехал Георгиев – директор объединения в Софии. Он сидел у меня в кабинете, толстый и доброжелательный.
– У вас не так жарко, – говорил он, рассматривая меня небольшими проницательными глазами. – Вот вы какой? Моя Цола описывала вас загадочным, а вы простой… Слушайте, – вдруг не совсем последовательно сказал он. – Отпустите, как это говорится, наши души на покаяние. А?.. По секрету скажу вам, Цола кого хочешь обкрутит. Ну зачем вам этот ее метод подъема этажей? Опыта пока мало…
– Николай Михайлович, это чудесное предложение.
– Отпустите, все равно ничего не выйдет!
– Николай Михайлович, у нас с этой стройкой так много неясностей, неприятностей… Вы хоть помогите. Потом, престиж фирмы…
Он вздохнул, поднялся:
– Вы такая же штучка, как и моя Цола. Только ничего у вас и у нее не выйдет.
Дома у меня висела странная, звенящая тишина. Где-то, словно на другой планете, куда добраться невозможно, жила Вика. Мария не звонила. Несколько раз я пробовал набирать номер ее телефона, но тут же опускал трубку – что я мог ей сказать? Что я мог сказать Анатолию? Соседка Жанна тоже не появлялась…
…Этот день пришел. Наш зал на стройке был набит до отказа.
Начальник главка встал, и сразу шум стих. Здесь были начальники или главные инженеры строительных организаций, проектировщики, работники института.
Вот листает бумаги директор института Рыбаков… Рядом – тот бородатый инженер, который запроектировал технологию… Они сейчас дадут мне бой… А Сарапин? Где он?.. А, вон, что-то шепчет Быкову… Разве они еще не сговорились?.. Быков в своем парадном пиджачке… Рядом Морев…
– Сегодня наше совещание созвано, – начал начальник главка, – чтобы прийти к согласованному решению по трем основным вопросам стройки: технологии, организации труда и степени участия иностранных фирм… Сейчас десять часов. После нашего совещания в одиннадцать тридцать состоится встреча с представителями иностранных фирм.
Дверь открылась, и в комнате появился… Роликов. Он огляделся и направился к свободному стулу.
«Значит, Роликов выздоровел… Этого я не знал… С чем он пришел на собрание?..» Роликов уселся, положив на колени какую-то папку.
Думая о Роликове, я проморгал начало совещания. Поднялся директор института Рыбаков. Он оказался ловок, директор Рыбаков, много раз бывал на разных собраниях и знал, как себя вести. Начал с комплиментов:
– Институту очень приятно выступать с докладом на таком авторитетном совещании…
Рыбаков вышел из-за стола. Остановился посреди комнаты, крупный, очень уверенный в себе и, по всему, знающий человек. С этого момента он сам повел собрание.
Сначала инженер института с бородкой пространно доложил проект технологии. Рыбаков стоял рядом с ним и, иногда останавливая его мягким движением руки, комментировал проект. Один раз он сказал, что проект уже рассматривался на стройке.
– Я не помню, Виктор Константинович, – с добродушной уверенной улыбкой спросил он, – кажется, тогда совещание вели вы?
– Какое это имеет значение, – резко возразил я. – Проект института неудовлетворительный.
Рыбаков с той же улыбкой спросил:
– И кажется, именно тогда проект был принят?
– Нет, проект не был принят.
– Вот тут Быков подтверждает, что проект был принят, он по проекту уже работает. – Сарапин приподнялся и снова сел.
– Да, но… – начал я.
– Понимаю, Виктор Константинович, – Рыбаков улыбнулся, – это «но», очевидно, относится к новым предложениям. – Рыбаков повернулся к начальнику главка. – Если позволите, Сергей Платонович, мы эти предложения заодно и доложим.
– Нет! – Я встал. – Эти предложения доложу я.
Рыбаков снисходительно улыбнулся.
– Пожалуйста.
Сейчас мне предстояло прежде всего заинтересовать этих людей, скептически настроенных ко всем новым предложениям. Нет, они не были ретроградами, просто у нас много еще вносится предложений, недостаточно обоснованных. Тут сидели люди дела. Заинтересовать их я мог только выгодой и реальностью новых предложений. Начал я несколько необычно.
– Я начну не с технологии, не с организации бригад. Это все прикладное. Начну с участия в строительстве иностранных фирм… Василий Петрович, вы могли бы смонтировать алюминиевые панели, которые поставят поляки?
Начальник монтажного управления удивленно посмотрел на меня:
– Да, конечно.
– У вас есть приспособления для монтажа?
– Пока нет… Если нам выделят средства – примерно сто тысяч, сделаем их за пол года. Не пойму, для чего это вам?
– Сейчас объясню, Василий Петрович. Только еще один вопрос. Есть ли у вас мастика для изоляции панелей?
– Нет, это очень дефицитная штука.
– Значит, у вас приспособлений нет, – медленно сказал я, – их нужно изготовлять, и мастики нет, ее нужно доставать… А у польской фирмы все есть, она специально работает по монтажу панелей. Так не лучше ли вам монтировать основной каркас, а панели пусть соберут поляки? При этом мы сэкономим сто тысяч.
Он не ответил. Но я и не ждал ответа.
– Так во всем, товарищи. Если поставки производят другие страны, то лучше, дешевле и быстрее пустят в дело свои материалы фирмы этих стран. Фирма ГДР «Gummi» уже несколько десятков лет изготовляет покрытие для полов и клей. Кто скорее и лучше сделает полы, сама фирма или наши отделочники, которые с этим клеем никогда не работали?.. Такое же положение с венгерскими фирмами… У болгар имеется интереснейшая установка для изготовления на стройке целых перекрытий и подъема их на этажи. Этот метод сэкономит время и средства, необходимые для изготовления форм на заводах.
Я поднял вверх большую таблицу, наклеенную на картон.
– Вот посмотрите… Тут все подсчитано. А внизу итог. Если в большей степени привлечь фирмы, мы сэкономим почти полмиллиона рублей. И год, целый год! Так как, товарищи?
В зале было очень тихо.
– Это еще не все. Какими рублями оценить приобретенный опыт от совместной работы?
– Минуту, – прервал меня директор института. – У вас есть уже договоренность с фирмами?
– Нет… Они сегодня дадут ответ.
Рыбаков усмехнулся:
– Так, может быть, рановато об этом говорить? Тем более… Об этом совещание должно знать, что именно вы отказались от участия фирм. Так?
– Да, я отказался.
– У меня нет больше вопросов, – сказал Рыбаков тоном прокурора на судебном процессе.
Он ловко сбил меня, директор Рыбаков, и пока я собирался с мыслями, он обратился к начальнику главка:
– Сергей Платонович, теперь о технологии и организации бригад. Тут молодежь немного увлеклась. Честно говоря, такая увлеченность мне даже нравится. Но на этой важной и ответственной стройке… Да, кажется, и сами авторы отказались от своих предложений. Так, Григорий Владимирович?
«Ловко он передал слово Сарапину!.. Трудно с ними состязаться…»
Сарапин встал. Мудрый старый Сарапин! Он сгорбился, оперся на палку (откуда она у него взялась?), только большой нос по-прежнему молодцевато и упрямо торчал вперед.
– Во мне борются два чувства, – Сарапин вздохнул. – Восхищение и удивление, скорее, даже негодование. По-моему, ни один инженер в нашем главке не сделал за последние годы столько, сколько сделал в своем бывшем тресте Виктор Константинович. Все об этом знают, об этом много писали… Но я старый человек, уже давно пора на отдых, могу поэтому сказать прямо: то, что делается тут, на стройке, вызывает возмущение. Вот, – Сарапин взял палку и приподнял ее вверх. – Вот проект… технология строительства. Быков начал работать, потом начались различные прожекты. Я говорил с Нефедовым, Быков говорил с ним. Так, Быков?.. Быков!
Быков смотрел в сторону.
– Да.
– Знаете, что Быкову сказал Виктор Константинович? Он сослался на Горького: мол, производство это искусство. А раз искусство, то меняй без конца, как в театре.
Большинство из присутствующих заулыбались. Я посмотрел на Быкова, он все глядел в сторону.
– Короче, сами авторы: старший прораб Ким и бригада Роликова, отказались от своих предложений. Так, Ким? – резко спросил Сарапин.
Ким встал, стройный, в элегантной курточке, дружелюбно улыбнулся:
– Да, отказался. Я уже говорил: мое предложение нереально. Так себе – игра ума, фантазия.
– У меня все. – Сарапин снова взял палку. – Да может и Роликов сказать… Скажи, Роликов!
Роликов стоял несколько секунд молча, в руках у него была папка. В тот момент меня почему-то занимала мысль не о том, что он скажет, а что в папке. Роликов очень похудел, выходной черный костюм висел на нем. И еще одна мысль возникла и не давала мне покоя – я виновен в его болезни, своими ироническими замечаниями я заставил его тяжело трудиться…
Глядя на папку, он сказал:
– Наша бригада предложила взять дом на подряд. Большая это выгода – подряд, для стройки и людей. Но они, – Роликов показал на бородатого инженера, – подсчитали: для строительства нужно триста человек. У нас только шестьдесят… Тогда пришли мы к мысли взять дом на поточный подряд. Это чтобы все бригады объединились… – Роликов остановился, виновато объяснил: – Только встал после болезни, извините… А товарищ Ким предложил технологию сделать потоком, чтобы бригады разных специальностей в одном ритме работали. Его мысль подкрепила подряд… Но вот получилось: товарищ Ким отказался. Верно тут товарищ Сарапин сказал: наша бригада тоже отказалась.
Роликов почему-то еще стоял. Именно в этот момент я подумал, что предложения скорее всего не будут приняты.
– Так что, Сергей Платонович, с первым вопросом можно кончать? – проговорил Рыбаков. – Вроде все ясно. Нужно подтвердить проект института.
– Почему бригада отказалась? – вдруг спросил у Роликова начальник главка.
– Обидели ее, несерьезно отнеслись к предложению.
– Кто несерьезно отнесся?
Роликов нерешительно посмотрел на меня. Если он сейчас скажет, что я, – значит, все.
– Не важно.
– Нет, важно! – строго сказал начальник главка.
Роликов помедлил и тихо ответил:
– Виктор Константинович.
Зал вздохнул. Я почувствовал, как рвутся мои последние связи с людьми, сидящими тут.
– Так? – начальник главка посмотрел на меня.
«Я могу выскользнуть… Знаю, как можно ответить в таких положениях… Полуправда!.. Полуправда!.. Мол, не смеялся же я над предложением, конечно, не смеялся… Необычное оно, предложение, понимаете, новое… Полуправда!»
– Предложение было очень необычное…
– Отвечайте прямо: правду сказал Роликов?
На ответ у меня секунда, ну, может быть, несколько секунд… «Нет, конечно… Я должен ответить: нет…» Зал ждал… За столом сидели немногие, места оставили иностранцам, да если б и не оставили, все равно не любят начальники СУ садиться близко к начальству. Только Вяткин расположился прямо напротив начальника главка и привычно усмехался. Эта ситуация ему, видно, доставляла удовольствие: «Ну-с, миленький, каков ты?» – говорила его усмешка… Смотрит Быков… Надо отвечать – «нет», конечно…
– Да, – вдруг неожиданно для себя сказал я. Ясно помню, что в этот момент я трезво оценил, чего мне будет стоить этот ответ. Но я не мог иначе. Я мог соврать начальнику главка, Рыбакову, Сарапину, даже Роликову я мог бы соврать, но Быкову… Только сейчас я понял, что с самого начала между нами велось какое-то скрытое, может быть, подсознательное, соревнование. И если я хочу победить, я должен говорить правду… Зачем она тебе, эта победа? Пиррова победа!..
– Значит, вы сначала отклонили предложение бригады, потом мило признали свою ошибку и отстаиваете это предложение. (Как холодно и жестко бросает эти слова начальник главка!)
– Да, – уже без колебания отвечаю я. Быков отворачивается.
Странно. Именно в эти минуты мне вдруг показалось, что порванные нити понимания снова натягиваются между мной и присутствующими.
На этот раз Рыбаков обратился к начальнику главка требовательно:
– Сейчас уже все прояснилось. Надо кончать.
– Безусловно! – Сарапин приподнимает палку.
Несколько секунд в зале висит многозначительная пауза.
– Можно мне, товарищ Рыбаков? – Вяткин по-ученически поднял руку.
Рыбаков пожал плечами:
– А почему вы у меня спрашиваете?
– Как же, как же!.. Я думал, что вы председатель. А наш уважаемый Григорий Владимирович Сарапин – так сказать, товарищ председателя. – Вяткин встал. – Если помните, в старое время был товарищ министра… Так вы, значит, не председатель?
– Председатель совещания Сергей Платонович, – холодно ответил Рыбаков.
– А я думал… Понимаете, хочу про Нефедова еще одну нехорошую вещь рассказать. Понимаете, сей молодой человек пригласил меня к себе и в порядке подготовки совещания агитировал, чтобы я выступил за новые предложения… Так, Нефедов?.. Ах, как нехорошо, всем подтверждаешь, а мне не хочешь.
«И этот тоже!.. Что мне ответить?.. А, сейчас уже все равно»…
– Да.
– Ну вот видите, подтвердил. – Вяткин сел, но вдруг резко спросил начальника главка: – Зачем вы нас собрали сюда, Сергей Платонович? Вон сколько людей! Чтобы осудить Нефедова за неправильные его действия? У нас на это нет времени. Если подсчитать, за нами тысяч двадцать народа. Вкатите ему выговор, понизьте в должности – и конец делу. Разойдемся… Я понимаю, что собрали нас обсудить технологию. Так?.. Так давайте ее обсуждать, ее – технологию.
– Правильно! – подтвердил кто-то из задних рядов.
– Надоело, Рыбаков, слушать, как вы ловчите. Проект-то ваш, скажем деликатно, – посредственный. Вы это сами понимаете. Так нет, чтобы мундирчик защитить – вот уже час упражняетесь…
– Я бы вас просил… – внушительно начал Рыбаков.
– Что вы меня просите, Рыбаков? Ну что? Я вот не хотел выступать, но, глядя на вас и Сарапина, не выдержал… Я предлагаю, Сергей Платонович, принять предложения и о поточном подряде и о новой технологии. Эту стройку нужно вести так, чтобы пример был, люди поучиться могли… А Нефедову всыпьте как следует… Да не забудьте, пожалуйста, и этого парня. – Вяткин показывает на Кима. – Пусть народ не сбивает.
Начальник главка пристально посмотрел на Вяткина. Трудно понять, как он отнесся к его выступлению.
– Что-то не помню, когда это вы, Вяткин, ратовали за новую технологию?
– Перевоспитали вы меня, Сергей Платонович.
– Сомневаюсь что-то… Ну, кто еще хочет выступить? Рыбаков, вы можете садиться, устали все время стоять.
И тут я не мог понять, иронизирует ли начальник главка. Во всяком случае, сейчас он взял совещание в свои руки.
– Быков! – вдруг громко сказал Сарапин. – Я думаю, что в первую очередь… технологию должен решать генподрядчик… Чего вы молчите, Быков?!
– Ну что ж, Быков, действительно вас пора послушать. Давно пора.
Быков долго молчал.
– Сейчас я не могу еще сказать, – начал он.
– Что не могу? Что не могу? – закричал Сарапин.
– Мне нужно подумать, – ответил Быков.
Это слово «подумать» я впервые за все время услышал от него.
За новые предложения высказались несколько человек.
Встал Рыбаков.
– Ну хорошо, – примирительно сказал он. – Предположим, некоторые за новые предложения. Но мы ведь все равно не можем тут ничего решить. Ведь, насколько я понимаю, на подряд дом берут не начальники СУ, а бригады, бригадиры – их тут нет… Мнение их мы не знаем.
– Мне можно? – спросил Роликов.
– Да, конечно, говорите. – Я впервые вмешался в ход совещания, уже зная, что сейчас Роликов поможет. Обязательно поможет.
– В этой папке заявление бригад с просьбой включить их в поточный подряд. – Роликов положил папку перед Рыбаковым.
– Тут и заявления бригад иностранных фирм? – насмешливо спросил Рыбаков.
– Н-нет, я их не видел.
– Ах, не видели!.. Понятно. – Рыбаков отодвинул от себя папку.
…За столом заняли места инженеры фирм. Я знакомлю с ними совещание:
– Представитель польской фирмы «Сталь» товарищ Владислав Любавски (позже Кареев, улыбаясь, долго будет меня пилить – оказывается, принято представлять страны по алфавиту).
Пан Любавски встает и чуть наклоняет голову.
– Директор и инженер болгарской фирмы «Экспортстрой» товарищи Николай Георгиев и Цола Милова.
Милова и ее директор поднялись и поздоровались.
Потом я представляю венгерских товарищей, Чечетку из Чехословакии и, наконец, Карла Альбертовича.
Карл Альбертович улыбается и, прижимая руку к сердцу, говорит:
– Geehrter Genosse Виктор, я испытываю весьма глубокую радость.
Сейчас должен решиться главный вопрос: согласны ли фирмы принять непосредственное участие в строительстве, согласны ли их бригады участвовать в поточном подряде? Начальник главка задает этот вопрос.
В зале становится тихо, все понимают, что их ответ все решит.
Отвечает директор болгарской фирмы:
– Мне поручено от имени представителей всех фирм, присутствующих тут, заявить: мы согласны выполнить просьбу начальника строительства Виктора Константиновича – расширить свое участие в строительстве. Нам интересно поработать на стройке, где, наверное, строители каждой страны покажут лучшее, что они имеют и что они могут. Опыт этой стройки будет перенесен во все фирмы, во все страны СЭВ… Мне поручено еще передать, что наши бригады с охотой примут участие в поточном подряде. – Директор фирмы обращается к начальнику главка: – И еще – нам очень приятно будет работать с советскими строителями.
– У вас нет замечаний? – сухо спрашивает начальник главка Рыбакова.
– Нет.
– А у вас? – начальник главка смотрит на Сарапина.
– Нет, Сергей Платонович.
Тогда начальник главка поднимается:
– От имени главка я хочу поздравить наших гостей – представителей фирм и советских строителей с принятым решением, с коллективной работой.
