Текст книги "Строители"
Автор книги: Лев Лондон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 54 страниц)
– А он как?
– Я с ним еще не говорил.
– Так что же ты у меня спрашиваешь? – удивился Моргунов. – Ты у него спроси.
– Я сначала хотел узнать ваше мнение.
Моргунов пристально посмотрел на меня.
– Это с твоей стороны красиво, парень. Я не возражаю. – Он протянул мне руку: – Ну, бувай!
– До свидания.
Моргунов тяжело пошел к двери.
…Я поехал на стройки. Теперь я уж твердо знал: сегодня мой день, выбирал самые трудные стройки – и все у меня получалось.
Тогда я решил побывать у Анатолия.
– Здравствуйте, Анатолий Александрович, – бодро прокричал я в трубку. – Вы еще долго будете у себя?
– Здравствуйте, – настороженно ответил он, – с час еще.
– Я к вам выезжаю.
Было около восьми часов вечера. Схлынула сутолока дневной смены. Уже, наверное, надели домашние пижамы труженики города – административные инспектора, оберегающие удобство и покой жителей новых районов Москвы, но числящиеся врагами номер один у бесшабашной прорабской вольницы; вечером на стройку не приедет высокое начальство, разве только по злому умыслу, чтобы на оперативке сказать: «Был я у вас на объектах вчера вечером, – многозначительная пауза, – конечно, не застал там ни главного инженера треста, ни СУ, куда там, отдыхают! Даже прораба не застал, какой-то мастер бегает по этажам. Никого… никого!»
Анатолий встретил меня у ворот.
– Вообще приличное начальство предупреждает о своем приезде хотя бы часа за два, – проворчал он вместо приветствия.
– А почему за два часа?
– Чтобы убрать немного на стройке. Ведь начальство, кроме уборки, больше ни о чем не хочет разговаривать.
– Очень хочет… Только не знает, с чего начать.
Анатолий взглянул на меня:
– Ладно. И так все ясно.
У прорабской стоял стол странной конструкции: два кругляка, закопанные в землю, к ним прибита широкая доска. Когда мы сели на табуретки, стол оказался вровень с нашими коленями.
Я вопросительно посмотрел на Анатолия.
– Вечно вас интересуют мелочи, – поморщился он. – Сам не знаю, почему стол такой низкий. Ребята в обеденный перерыв играют здесь в домино. Черт его знает, лупят они сильно, – может, и загнали стол в землю…
– Вот что, Анатолий Александрович, я хочу предложить вам организовать Управление обеспечения…
– Что, что? – Анатолий вскочил. – Снабженцем стать? – На его болезненном лице появились красные пятна. – Почему это из меня дурачка все делают? Разве я ни на что толковое не гожусь? Эх! – Он махнул рукой и быстро пошел к корпусу.
Я понимал его обиду: по настоянию Моргунова главным инженером СУ был назначен Морозов, хотя он был намного слабее Анатолия.
Потом я вспомнил, что сегодня мой день. И остался сидеть.
Минут через пять на рекогносцировку пришел мой старый знакомый бригадир Сергей Корольков.
– Виктор Константинович! – деланно удивился он. – Что это вы тут у нас на скамеечке прохлаждаетесь?
Я поздоровался с ним и, кивнув в сторону корпуса, спросил:
– Серчает?
– Ух, как серчает! Бегает по перекрытию.
– Сергей Алексеевич, тащите его сюда.
– Не пойдет, – покачал головой Корольков.
Я посидел еще пять минут. Наконец появился Анатолий, прошел в свою конторку и резко захлопнул дверь.
Через минуту он высунул голову из окна:
– Выжимаете?
– Выжимаю, – согласился я.
– Ничего не выйдет! – Он захлопнул створки окна.
– Зря вы, Анатолий, так себя ведете, – сказал я в сторону полуоткрытой двери. – Я приехал сюда с вашего согласия, а вы стучите дверьми, окнами, шипите на меня…
Он молчал.
– Ну, выходите, попрощаемся, я поеду.
– Заходите сюда.
Я зашел в прорабскую.
– Что это привез мне какой-то институт? Газировка, что ли? – уже миролюбиво спросил Анатолий, показывая на серый цилиндр.
Я знал теперь, как себя с ним вести.
– До свидания. Черт с вами – работайте всю жизнь прорабом.
– Обиделись?
– Конечно. Когда вы мне позвонили с предложением автоматизировать диспетчерскую?
– Вчера вечером, а что?
– А то, что эта «газировка», как вы изволили мило пошутить, – автомат для регистрации прибывающих машин. То есть менее чем за сутки ваше предложение было реализовано… До свидания, извините, мне тоже ехать надо.
Он придвинул мне стул:
– Ладно, рассказывайте про ваше управление, как его, снабжения.
Я сел. Сухо и официально сказал:
– Управление обеспечения, а не снабжения, представляет собой организацию, которая занимается всеми вопросами обеспечения строительства, но по-новому, на основе инженерного подхода… С чего начинается стройка? – резко спросил я.
– С проекта! – с вызовом ответил Анатолий.
– Да, с проекта… Так вот, первая задача – обеспечить такие проекты, которые потребуют минимум затрат труда… Дальше что?
– Фундаменты, «нулевые циклы».
– Правильно. Управление готовит и сдает строительные площадки для устройства «нулевых циклов»… Дальше? – нетерпеливо спросил я.
– Обеспечение…
– Вот только третья задача – материальное обеспечение: грамотная, толковая заявка, инженерная заявка и графики поступления… Так скажите, почему во главе такого управления не должен быть настоящий, толковый инженер?
Он молчал.
– Ах, вы молчите? – Я по-настоящему разозлился. – Молчите?! Ну и сидите здесь. Конечно, тут интереснее, можно всех и вся критиковать!
– Чего вы так расшумелись? – миролюбиво сказал Анатолий. – Совсем вам не идет злиться. Уж лучше кишки выматывайте, только ласково, как это вы всегда делаете… Я подумаю.
– Ну, пошли, – я взял его за руку. – Пошли.
Стемнело. На корпусе, башенном кране, на световых мачтах зажглись прожекторы… Они залили ярким белым светом всю площадку. В воздухе на невидимом крюке висела панель. Вот она опустилась на свое место. За ней пошла вверх другая панель – шел монтаж. Невольно мы залюбовались, – ладно работала бригада Королькова.
– Никаких «подумаю», – сказал я. – Решайте сейчас. Но перед тем, как вы примете окончательное решение, я хочу вам сказать: такого управления пока нет, нет и штатов. Многие против него, будет очень трудно… Но это, как я думаю, начало длинного пути, того самого, на который вы меня, черт вас дери, толкнули… Или я один должен отдуваться? А вы подбросили идею и в сторону?.. Серьезно, Анатолий, кого, кроме вас, можно поставить на такое дело? Подумайте: проектирование, большая организационная работа по подготовке площадок и снабжение – все по-новому.
– Хорошо. Я согласен.
– Спасибо.
В метро я вдруг неожиданно решил поехать в больницу к Лидии Владимировне.
У стола дежурного врача сидел молодой человек в туго накрахмаленном белом халате. Он отложил журнал и вежливо спросил, что я ищу в «обители боли, скуки и температуры», и очень оживился, когда я попросил вызвать Лидию Владимировну.
– А, вам нужна врач Северская? Понятно. А по какому вопросу?
И так как я сразу не ответил, он добавил:
– Что, дело секретное?
Я начал бестолковое объяснение, но дежурный перебил меня:
– Все понятно. – Он положил руку на телефонную трубку. – Как доложить?
– Меня зовут Виктор Константинович.
Он набрал номер.
– Попросите врача Северскую… – Пока ходили за Лидией Владимировной, он с интересом рассматривал меня. – Да-да, вас настойчиво просит о встрече Виктор Константинович… Не знаю… Понятно. – Он положил трубку и сочувственно сказал: – Она не ждала вашего прихода и очень удивилась. Сейчас придет.
Лидия Владимировна пришла быстро. Пока она спускалась по лестнице, у нее было встревоженное лицо, но в вестибюле, увидев меня, разочарованно произнесла:
– Ах, это вы? Чему обязана?
Она очень похудела, осунулась, черные глаза ее блестели.
– Я хотел извиниться, я не смог приехать тогда вовремя. На стройке была авария.
– А-ва-ри-я! – по слогам повторила она, как бы слушая, как звучит это слово. – Ну, предположим, авария, а дальше что?
Мы стояли около столика дежурного, что я ей мог сказать?
– Я получил письмо от Николая Николаевича, – начал было я, но она перебила:
– Я тоже получила. Что еще?
– Все, Лидия Владимировна, не смею больше отнимать у вас время, прощайте… До свидания, – сказал я дежурному.
– Всего хорошего, – не поднимая головы, ответил он.
Я направился к двери. Это был длинный мучительный путь, две пары глаз пристально, как мне тогда казалось – осуждающе, смотрели мне в спину.
– Подождите, – вдруг сказала Лидия Владимировна, – я вас провожу.
…В саду мы сели на скамейку. В небе тихонько, чтобы никому не мешать, висела круглая, благодушная, луна.
– Как ваши дела? – уже мягче спросила Лидия Владимировна. – Зачем вы пришли, Виктор Константинович?
– Мне просто очень захотелось вас увидеть.
Она опустила глаза.
– И кроме того, – попробовал я пошутить, – мне выделен один хороший день в году. Как раз сегодня.
– Один день в году – это не много… Вы извините, я была резка, но как-то все странно с вами получается. Записка, которую вы прислали в Крым, потом…
– Мне очень обидны были слова Сперанского, – перебил я ее.
– Я выхожу за него замуж, Виктор.
Она еще что-то говорила, спрашивала, но я молчал.
– Вы слышите?.. Мне на дежурство… Что с вами? Я, право, не думала…
Она ушла.
Все так же висела над садом луна, гладкая и довольная.
В некоторых книгах описываются люди, у которых что-то не ладится или горе случилось, а они как ни в чем не бывало с энтузиазмом трудятся. Чепуха это, нет таких людей! И нет черты, которая делит жизнь человека на служебную и личную…
Так я рассуждал в восемь часов утра следующего дня. Эту ночь я не спал. Что я должен был сделать вчера? Что я должен сделать сегодня?..
Мои мысли прервал телефонный звонок.
Говорил Девятаев. От имени бригады он просил срочно приехать к ним на стройку.
– Что-нибудь случилось? – встревожился я.
– Да, но не волнуйтесь, ничего плохого.
– Хорошо, сейчас буду.
Прораб Шуров встретил меня у ворот, он вежливо и, как всегда, иронически поздоровался, что-то хотел сказать, но, посмотрев на меня, осекся.
– Вам нездоровится, Виктор Константинович? – спросил он.
Ответить я не успел, подошел Девятаев.
Мы поднялись на шестой этаж, где велся монтаж.
– Ну, что у вас, случилось? Давайте скорее!
– Идите сюда, Виктор Константинович! – позвал меня Девятаев, указывая на подкосы.
Я подошел.
– Откуда вы взяли алюминиевую оснастку?
– Сами сделали.
– Почему петли в панелях сбоку и так низко? – озадаченно спросил я.
Девятаев многозначительно молчал.
Я всматриваюсь и начинаю понимать: петли специально сделаны на такой высоте, чтобы удобнее было снимать подкосы.
– Но ведь…
– Мы просили конструктора, потом вместе с ним были на заводе, – спокойно сказал Девятаев. – Посмотрите дальше… сюда к перегородкам… Что нужно сделать для того, чтобы отцепить траверсу?
– Вы обходитесь без лестницы! – догадался я. – Как?
Они снимали траверсу без лестницы: нужно только потянуть специальный тросик. Для поперечных панелей применили новые связи, где-то на заводе достали кантователь для плит перекрытия.
Трудная жизнь строителя! Разве не лучше работать в белом халате, проектировать мосты? Или в научно-исследовательском институте создавать новые конструкции? Но вот стоит передо мной полпред бригады Девятаев, спокойно и, как всегда, обстоятельно говорит:
– Вы просили бригаду дать предложения по экономии труда, помните, на техсовете треста? Прораб подсчитал – эти приспособления дают двадцать процентов экономии на монтаже, – он замолкает и смотрит на Косова.
– Тут не так много сделано, – тихо сказал Косов, – но мы слышали, что такие предложения поступят к вам и от других бригад. Это наш подарок вам, Виктор Константинович. – Косов неловко улыбнулся. – Не хочется, чтобы в тресте опять было все по-старому.
Я молчал, и казалось мне сейчас, что лучше работы строителя нет.
– Виктор Константинович, чего вы молчите, надо же сказать прочувствованную речь, – все же не удержался Шуров.
– Спасибо, Косов. Я этого не забуду, – это все, что я сумел сказать.
На площадку на полном ходу ворвалась машина с раствором. Из кабины, чертыхаясь, выскочил шофер и бросился к прорабской.
– Чего он так? – удивился я.
Косов и Шуров рассмеялись, Девятаев спокойно разъяснил:
– Это ваш «информатор» действует. Если водитель вовремя не отметит прибытие, ему не засчитывается рейс. Раствор приходит минута в минуту, так же привозят панели…
– Сегодня утром, – сказал Косов, – остановился башенный кран, поломка какая-то. Начали звонить во все стороны, не успели дозвониться, а на площадку уже въехала аварийка, – о поломке крана ваша автоматика дала сразу сигнал в трест.
Когда я в конце дня вошел к управляющему, он о чем-то оживленно беседовал с Костроминым. На этот раз он не сказал: «А, Виктор Константинович, проходите, садитесь», – как это делал всегда, а вопросительно посмотрел на меня. Я был взволнован тем, что увидел в бригаде Косова, хотелось поделиться радостью.
– Сейчас на стройке мне продемонстрировали работу автоматизационной системы…
– Я знаю, – небрежно бросил управляющий. – Тут только что ваш Владик долго все это рассказывал. Увлекаетесь вы, молодые люди! Что еще?
– Я хотел перед тем, как идти в главк, – меня вызывает Левшин, – согласовать с вами меры по снижению затрат труда и обеспечению непрерывной работы.
– Это уже не имеет значения, – лениво сказал управляющий, взяв со стола журнал.
Костромин тихо и приятно рассмеялся.
– Вы только что приехали в трест, Виктор Константинович? – ласково спросил он. – Не читали многотиражку?
– Нет, не читал.
Костромин протянул мне газету:
– Пожалуйста, на второй странице.
Я машинально взял ее. На второй странице целый подвал занимала статья с броским заголовком: «Прожекты главного инженера». Я быстро пробежал статью. В ней высмеивались увлечения автоматизацией, особенно диспетчерская. В статье говорилось, что, забавляясь электронно-вычислительной машиной, я забываю остальное.
– Но ведь все это не соответствует действительности, Леонид Леонидович, – возмутился я.
Он отложил журнал, пододвинул к себе кучку писем и начал их просматривать.
– Так, – сказал он, переворачивая левой рукой бумаги. – Так. (Может быть, и не соответствует.)
– Ведь вы сами говорили, что автоматизированная диспетчерская себя оправдала, а тут написано, что это фантазия.
Он что-то записал на бумаге и отложил в сторону.
– Так-так. (Вполне возможно, что и говорил.)
– Я только что еду с площадки Шурова. Бригада Косова предложила новую оснастку, которая экономит рабочее время на двадцать процентов. Как же можно утверждать, что на монтаже уже ничего нельзя сделать?.. А с проектными делами, вы ведь одобрили деятельность Топоркова, который в самой начальной стадии…
– Так-так. (Может быть, может быть, но статья есть статья… пресса!) Так-так. (Я же тебе говорил, предупреждал, теперь ты получил сполна. А у меня руки развязаны.)
Костромин вытащил свою красивенькую расческу. Это был прежний барственно-снисходительный Костромин. Но он тоже молчал.
Так я стоял перед ними, ждал ответа. Я видел себя со стороны – худого, сгорбившегося: сначала ушла любимая женщина, а теперь любимая работа; беспомощного, смешного своим наивным желанием убедить их.
Ответа не было. Я понял, что статья и все их поведение – это звенья хитро задуманного плана. Чего я тут стою? Разве не ясно, что говорить с ними бесцельно? И тогда вдруг прошла скованность, я выпрямился.
– Я очень благодарен вам, Леонид Леонидович, за урок. Стоило ли отнимать у вас время своими предложениями? Мне с самого начала следовало понять, что вы против перестройки треста и готовы пойти на все, чтобы любыми путями ее сорвать. У вас есть ко мне претензии по текущей работе?
– Нет… по текущей работе претензий нет. Если хотите, я до сих пор не могу понять, как вы смогли в такой короткий срок закончить гостиницу.
– Это хорошо… хорошо, – я провел рукой по лицу, – так вот, вы и дальше будете иметь дисциплинированного помощника по текущей работе. Но это не главное. Главное – твердо проводить инженерную перестройку. Теперь я не буду вас спрашивать. В пределах своей компетенции я сам буду принимать решения.
– Значит, война, – любезно улыбаясь, сказал он.
– Я не отступлюсь, Леонид Леонидович… А вы, Костромич! Как же вы могли написать заведомо ложную статью? Как вы могли написать, что автоматизированная диспетчерская – это ненужная игрушка? – Я подошел к телефонному столику и включил микрофон диспетчерской.
– Оператор Волкова слушает.
– Назовите какой-нибудь объект, – приказал я Костромичу.
Он в ответ только пожал плечами.
– Назовите объект!
Они с удивлением посмотрели на меня.
– Если не назову, вы что, драться будете? – неловко спросил Костромин. – Ну, стройка прораба Смирнова.
– Здравствуйте, Лена, дайте устную справку о работе стройки Смирнова за первую смену, – попросил я.
– Мы с вами уже сегодня здоровались… Справку? Минутку… Смонтировано сорок деталей, по графику – сорок. С завода номер три задержался рейс сто двадцать семь из-за поломки машины в пути.
– Меры?
– Связалась с заводом… ага, вот сигнал – на стройке уже машина-заместитель… Поступил сигнал о поломке крана в десять сорок пять, в одиннадцать на стройке была аварийка… в одиннадцать пятнадцать кран начал работать…
– Как ночью поступал раствор?
– Нормально, по графику, через два часа по ноль и две десятых куба…
– Вы слышите, Владислав Ипполитович? Вы помните, как совсем недавно в шесть часов вечера завозили целую машину раствора и пользовались им двенадцать часов, при сроке годности раствора два часа… А простои? Неужели вы забыли? Я не буду напоминать, что вот сейчас электронно-вычислительная машина дала нам характеристику работы треста за сутки и прогноз работы. Когда это у строителей было? Как же вы могли?
Костромин молчал. Управляющий встал, подошел ко мне.
– Будете на меня жаловаться? – спросил он усмехаясь.
– Нет.
– Почему?
– Мне стыдно.
– Стыдно? За кого? – удивился управляющий.
– За вас.
– Молодец, Виктор! – радостно закричал Ивлев, когда я вошел к нему в кабинет. Он вышел из-за стола и схватил мою руку. – Вот за это я люблю нашу молодежь, не отступает перед трудностями! Молодец. – Он выглянул в окно: – Утро-то какое, Виктор! А всё мы, строители! – удовлетворенно воскликнул он, как будто мягкую прохладу раннего утра и синеву неба создали строители, а вернее – трест подземных работ, которым руководит Владимир Васильевич Ивлев.
– Мы где собираемся? – спросил я.
– Молодец, Виктор! – он хлопнул меня по плечу. – Никаких сантиментов… только дело! Молодец! Где собираемся? Тут, конечно, у меня. А где же еще?.. Садись, Виктор, сейчас вызову Самородка.
Он неторопливо подошел к телефону.
– Александр Семенович, здрав… Да подожди, ей-богу! Ну хорошо, хорошо, задержи приказ… Тут вот Виктор Константинович пришел, зайди ко мне, пожалуйста.
С лица Ивлева уходила радость.
– Ну хорошо, хорошо, – жалобно сказал он. – Мы сейчас будем у тебя, раз все собрались.
Ивлев медленно положил трубку. Но вот морщины на его низком лбу начали разглаживаться.
– Черт с ним, с этим Самородком, – заговорщицки сказал он. – Пойдем к нему. Только ты ему сейчас не уступай, слышишь? Я тебя поддержу.
В кабинете главного инженера сидели начальники и главные инженеры монтажных управлений. Самородок, не обратив на нас никакого внимания, кого-то отчитывал.
Ивлев сначала важно стоял посредине комнаты, но Самородок вдруг закричал. Ивлев съежился и тихонько сел на стул. Я тоже сел.
– Ты же чурбан! – визжал Самородок, обращаясь к Воронину, главному инженеру управления. – Почему вчера не закончил монтаж?
– Но, Александр Семенович, – растерянно оправдывался Воронин, – ведь вы не дали кран, как обещали.
– Кран я ему не дал, понимаете! Кран я ему не дал! А без крана, бездельник ты этакий… – лицо Самородка перекосилось.
– Может быть, начнем совещание, Александр Семенович? – прервал я Самородка.
Он посмотрел на меня:
– Начнем… конечно, начнем, уважаемый Виктор Константинович. А ты, Воронин, у меня…
– Мы договорились, что сегодня я подъеду к вам обсудить предложения по упорядочению устройства «нулевых циклов».
– Ага… Да, да, именно по упорядочению, – насмешливо сказал Самородок. Он расстегнул свою спортивную куртку, выпятил крепенький животик. – Ты, Воронин, у меня наплачешься! Кран ему давай, у, тип…
– Предложения я передал вам. Вы читали их? – снова прервал я Самородка.
– Я читал… и Владимир Васильевич читал. Правда?
– Да, читал, – боязливо ответил Ивлев.
– Ну, и какое твое мнение? – Самородок приподнял и снова опустил телефонную трубку.
– Мне кажется, – неуверенно сказал Ивлев, – что предложения приемлемы. Я говорил с начальниками управлений, они тоже согласны.
– А статью, статью в многотиражке ты читал? – завизжал Самородок. – «Прожекты главного инженера». Его прожекты! – Самородок указал на меня карандашом.
– Статью читал, – тихо и покорно ответил Ивлев.
– Тогда молчи! А я ему (Самородок снова показал на меня) отвечу от нашего треста. Предложения хорошие, Виктор. Но скажи: ты действительно тогда на техсовете думал, что победил меня, Костромина и кое-кого повыше у вас в тресте? Победил, да?.. Я вижу по твоему лицу, Виктор, что тебе не нравится, как я беседую с Ворониным. Ты у нас в главке слывешь интеллигентом, поэтому буду с тобой вежлив. Итак, многоуважаемый Виктор Константинович, – Самородок откинулся в кресле и еще больше выпятил животик, – после критики вашей работы в прессе трест подземных работ прекращает всякие обсуждения.
– Это ответ треста? – спросил я Ивлева.
– Да, – закричал Самородок. – Да!
Я поднялся.
– Подожди, Виктор Константинович, – вдруг сказал Ивлев.
Я остановился.
– Ему нечего тут ждать. – Самородок поднялся. – Он получил ответ, и другого не будет… Мы ведь уже два раза праздновали твой уход на заслуженный отдых, Владимир Васильевич!
Ивлев молчал.
– Вы довольны, Виктор Константинович? – Самородок подошел ко мне и хотел положить руку мне на плечо.
Я отстранился, и его рука повисла в воздухе.
– Я доволен, Александр Семенович. Вы ведь признали: предложения хорошие… А вы, товарищи, как считаете?
– Я считаю, – тихо сказал Воронин, – что нужно немедленно предложения проводить в жизнь.
– Спасибо, Воронин] Но если вы уже нашли в себе мужество так ответить, то я вам дам один совет. Запомните: начальство хамит только до тех пор, пока подчиненный ему позволяет. Это закон, Воронин. Вы меня поняли?
Самородок побелел от бешенства.
– Иду, иду, дорогой Александр Семенович, – приветливо сказал я ему. – Вы сейчас сможете продолжить милую беседу с Ворониным… если, конечно, он вам позволит.
Итак, строительство подвалов зданий и устройства подземных коммуникаций, то есть этот самый знаменитый «нулевой цикл», будет по-старому возводиться с нарушением всех сроков.
…Главный инженер мастерской великой державы, именуемой «Моспроект», Александр Александрович Пучков встретил меня любезной улыбкой, во всеоружии многочисленных инструкций.
– Да-да, Виктор Константинович, конечно, вы правы. Это просто замечательно, чтобы строители с самого начала участвовали в проектировании!
Он посмотрел на меня сквозь очки лукавыми черными глазами, приветливо положил руку мне на локоть.
– Я тут советовался, признаться, многим ваши предложения нравятся, но объясните, что это за статья? – он придвинул ко мне многотиражку.
Статья… Вот уже Морозов, принявший временно от Моргунова дела стройуправления, на мой вызов нагловато заявил диспетчеру, что у него нет времени приехать. Беленький, предлагавший «кровный союз» против управляющего, перестал совсем ко мне обращаться, а его секретарь подозрительно часто отвечает, что начальства нет; вот уже Мякишев держит желтый карандаш у беззубого рта вертикально, а Ирочка Обедина (совсем, бедная, уморилась!) бегает по комнатам и в каждой устраивает коллективную читку статьи.
Как это говорится в таких случаях: «стиснуть зубы»? Но стиснуть зубы нельзя: нужно отвечать начальству, как дела на «сдаточных» объектах; нужно самому спрашивать с начальников и главных инженеров СУ, начальников служб; нужно, наконец, вести бесконечные телефонные разговоры, потому что у главного инженера треста, кроме телефона, ничего нет: ни базы механизации, ни гаража, ни одного подсобного предприятия, – все специализировано по разным трестам. Ни на минуту нельзя стиснуть зубы.
Я вижу разные взгляды: насмешливые, жалостливые, откровенно злорадствующие, сочувствующие. Одно в них общее – любопытство. Как ты себя сейчас поведешь?
Я думал. Можно принять позу обиженного человека, всем и каждому рассказывать, как неправильно с тобой поступили, искать сочувствия. Ну хорошо, несколько дней посочувствуют, а что дальше?
Можно пойти жаловаться на управляющего, на Костромина. А на что, собственно говоря, жаловаться? Костромин высказал в статье свои взгляды, ее напечатали, управляющий со статьей согласен. Конечно, я мог бы пойти в горком, – наверное, меня поддержали бы, – но как я могу обращаться туда за помощью? Ведь сделано так мало… Как же все-таки поступить?
Я шел после работы пешком и не переставал думать об этом.
Вдали показались серо-черные дома у кинотеатра «Ударник». Я люблю их. Вот, кажется, те же коробки, которые сейчас так принято ругать, а какое интересное сочетание объемов! Мне почему-то всегда кажется, что на этих зданиях шпили и башни и вытянуты они вверх. Дальше – сад с большими деревьями, низкие скамейки. Дети, старики с газетами и парочки…
«Знаешь что? – вдруг говорю я себе. – Давай примем такую форму: раз в статье критикуют «прожекты», нужно энергичнее проводить эти прожекты в жизнь… Не хмуриться, не злиться, не отчаиваться, даже улыбаться».
«Хорошо, – отвечаю я себе, – принято… А сейчас, миленький, кончай прогулочку, – пора домой».
Мне не раз пришлось напоминать себе об этом решении. На вопрос Владика, может ли он в связи со статьей присвоить себе почетное звание «Единственный безработный Советского Союза», я спокойно ответил:
– Владик, действительно пора снять табличку «Диспетчерская». К вам переводятся еще три инженера, которые сейчас работают над графиками строительства. Отныне вы будете называться «Отдел автоматизированного учета и управления строительства». Я говорил с вашим другом Опришко, он обещал считать графики на вычислительной машине. Вы довольны?
– А… статья? – впервые я увидел Владика озадаченным.
– Именно статья, именно, Владик! Сейчас нам нужно все ускорить.
Я встречался со многими людьми, каждая встреча начиналась или заканчивалась напоминанием о статье.
Вечером меня вызвал управляющий.
– Я поручал вам написать проект письма о потребностях треста на второе полугодие, – строго сказал он. – Где письмо?
Мне уже была известна его повадка – перед серьезным разговором упрекнуть за невыполнение какого-нибудь, даже пустякового поручения, я приготовился:
– Оно уже два дня у вас.
– Не может быть! Где?
– Лежит в красной папке. – Я мило улыбнулся.
Он порылся в папке;
– Да, действительно… А претензии к нашим субподрядчикам? Меня ведь вызывают на совещание.
– У вас.
– Где? Не вижу.
– В другой – черной папке. – На этот раз моя улыбка выражала высшую степень доброжелательности.
– Так… Вы провели сегодня комиссию на корпусе «А»?
– Провел, Леонид Леонидович.
Несколько минут он озадаченно смотрел на меня, потом улыбнулся:
– Вы приготовились к нашей встрече?
– Да.
– Ну, тогда будем считать, что предисловие закопчено. Перейдем к делу?
– Пожалуйста.
– Вы ведете себя так, – строго сказал управляющий, – будто не было статьи в газете. Заставляете Костромина заниматься… как это было сказано в статье? Прожектами. Превратили диспетчерскую в отдел. В чем дело?
– В статье, Леонид Леонидович.
Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:
– В партбюро, что ли, обратиться? Нет, пожалуй, сделаю другое: загружу его так, чтоб он дышать не мог, а не то что заниматься прожектами… Не думал в самое трудное время – летом – идти в отпуск, но сейчас пойду. Обязательно!.. Вот когда свалится на вас вся работа треста – посмотрю, что останется от ваших планов перестройки… Ах, извините, Виктор Константинович, задумался и выболтал свои мысли. – Он рассмеялся.
Странное дело, теперь, когда я уже точно знал, что он строит мне разные пакости, что его смешки и приветливость не что иное, как психологические трюки, я должен был бы его ненавидеть, – но я ничего с собой не мог поделать: в такие минуты он был мне симпатичен. Я тоже в ответ улыбнулся:
– Выдержу, Леонид Леонидович!
В воскресенье, как обычно, я работал. В открытое окно виден пляж, тысячи отдыхающих. Ладно, придет время…
Было около одиннадцати часов, дверь открылась, и в комнату вошли Костромин и управляющий.
– Вы не видели тут шофера Леонида Леонидовича? – спросил Костромин. – Вот черт, собрались на прогулку, а он куда-то запропастился!
– Нет, не видел.
Управляющий пристально посмотрел на меня, подошел к окну и выглянул на улицу.
– Что вы тут делаете, Виктор Константинович? – спросил он, не поворачиваясь.
– В четверг вы дали мне задание обследовать новые площадки…
– Ну и что?
– Вот я их и обследовал, а сейчас готовлю справку.
– Почему в выходной?
– Виктор Константинович всегда работает в выходные дни, – иронически разъяснил Костромин. – И вечерами работает очень поздно. – Он рассмеялся. – Слишком много времени отбирают у него идеи.
– Идеи? – Управляющий обернулся. – А у вас, Костромин, какие идеи? – тихо спросил он.
– Не стоит, Леонид Леонидович, в выходной день говорить о работе.
– А он почему работает? – У управляющего потемнело лицо.
– Он не справляется с работой. Молодой человек, вот и работает… Пришла машина, Леонид Леонидович.
Управляющий собрал листки бумаги, которые лежали передо мной.
– Ну вот что, молодой человек, сейчас вы сядете в машину и поедете домой. Будете отдыхать понедельник и вторник – на вас лица нет.
Я поднялся:
– Это не нужно, Леонид Леонидович, я уже привык, и потом…
– Ничего не будет «петом», объявляется перемирие ровно на три дня. Хорошо? – Он улыбнулся и повторил: – Три дня. А в среду заходите, узнаете кое-что интересное.
Я кивнул.
