Текст книги "Строители"

Автор книги: Лев Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 54 страниц)

Глава одиннадцатая
Гадкий утенок – Управление обеспечения

Вошла Нина. Сейчас она одевалась подчеркнуто скромно – преобладали серые и черные тона. Мне кажется, что на конкурсе монашеских одежд она безусловно могла бы занять призовое место.

– Виктор Константинович, – она опустила глаза, – вас просят Леонид Леонидович.

У управляющего, мрачный и надутый, сидел Костромин. Последние дни он со мной почти не разговаривал.

– Ну-с, многоуважаемый Виктор Константинович, что будем делать дальше? – любезно улыбаясь, спросил управляющий. – Садитесь, пожалуйста, садитесь!

– Не знаю, – чистосердечно ответил я.

Управляющий негромко рассмеялся.

– Как это не знаете?..

В кабинет быстро вошел Владик. Он положил на стол управляющему две сколотых бумажки, сделал два шага назад и застыл в позе «готовность номер один».

– Что еще такое? – спросил управляющий. – Ведь вы меня уже сегодня терзали.

– Уточненная сводка на ЭВМ, Леонид Леонидович, – вежливо ответил Владик. Он наклонился вперед и снова выпрямился.

– Э-ВЭ-ЭМ… Послушайте, Владислав Ипполитович, а может, эта самая прелестная электронно-вычислительная машина сядет на месяц сюда в кресло? А?

Костромин кашлянул.

– Ах, простите, выдаю секреты. – Управляющий, лениво взял первый листок и пробежал его глазами. – Так, что же я должен делать, мой юный мучитель? – спросил он Владика.

– Это написано на втором листке.

– На втором?.. Так-так! – управляющий побарабанил пальцами по столу. – Так-так! – повторил он.

«Так-так!» Когда я слышал от него эти короткие многозначительные слова? Ах, да! Мне припомнилось, как после технического совета я просил у управляющего помощи в организации диспетчерской. Тогда эти слова означали резкий и насмешливый отказ… Да, но сейчас все по-другому. Почему же они снова вызывают во мне тревогу?

Управляющий, усмехаясь, поднял бумажку:

– Вы ошиблись, мой милый Владик, ошиблись впервые за все время. И знаете, я почти счастлив, что вы со своей подружкой ЭВМ ошиблись. Выходит, некоторое время управляющие еще будут существовать. Тут, Владик, перепутаны все исполнители.

Владик стоял молча, все в той же позе готовности.

– Понимаю, Владик, вы требуете разъяснений, доказательств… Ну что ж, пожалуйста. С сегодняшнего дня на целый месяц я уезжаю в отпуск. Тут уж будут другие исполнители.

Управляющий подошел к Владику:

– Ясно? Ну, а теперь идите. У нас тут предстоит разговор, может быть даже трудный. Пожалуйста, скажите Васильеву, что я просил его зайти.

Вскоре вошел и Васильев, поздоровался, сел на стул у окна.

– Ну вот, – улыбаясь начал Леонид Леонидович, – сейчас все правильно: отъезжающий управляющий, действующий главный инженер, наше всевидящее партийное око в лице секретаря и Костромин… Ну, Костромину мы дадим роль попозже. Хорошо, Виктор Константинович? Нужно послушать ваши планы, они всё и решат. – Он прошелся по кабинету, ровно посередине дорожки. – Так вот, слушаем вас.

Я молчал.

– Да, я совсем забыл: нужно, наверное, прежде всего спросить: не возражаете ли вы против моей столь продолжительной отлучки?

– Нет, не возражаю. Я уже об этом говорил.

Управляющий остановился, быстро повернулся ко мне:

– Где? Кому?

– В главке, Левшину.

– Ах, вот как! – протянул он. – А я-то думал, удивлю вас.

– Вы меня все же удивили, Леонид Леонидович.

– Чем?

– Об этом, если позволите, после.

– Хорошо. – Управляющий снова начал ходить, аккуратно ставя ноги, обутые в маленькие блестящие туфли, на середину дорожки. – Так вот: каковы ваши планы? Двигаться понемногу в перестройке работы треста, – кажется, в инженерной перестройке, так вы ее называли? Или взяться за всё сразу?.. В последнем случае, – управляющий остановился и усмехнулся, – я рискую после приезда застать трест стоящим вверх ногами.

– Как? – спросил Васильев.

– Вверх ногами, многоуважаемый Валентин Михайлович… Вверх ногами.

Я молчал. В открытое окно мне было видно, как на набережную выскочил Владик. К нему подошла девушка. Они поздоровались и пошли вдоль набережной. Что-то очень знакомое и тревожное было в ее осанке, в походке.

– Наверное, все-таки вверх ногами, – вдруг с мрачным удовольствием сказал Костромин.

Управляющий подошел к своему столу, сел в кресло. Взял ручку, повертел ее.

– Так!

– Не знаю, Леонид Леонидович, – медленно начал я. – Я все еще не решил, не готов ответить.

– И все же нужно.

– Он не скажет, – хрипло произнес Костромин. – Хотя все уже решил. Зачем ему говорить? Но не успеет еще скрыться из виду ваш поезд, как все тут будет стоять вверх ногами.

– Вполне возможно, что перестройку будем продолжать по всем линиям, – сдерживая себя, сказал я.

– Так… Понятно, понятно, – задумчиво произнес управляющий. – Ну тогда придется пустить в ход этот приказ.

Он взял со стола листок бумаги и хотел было прочитать.

– Не нужно, Леонид Леонидович, – остановил я его. – Я знаю, что Владислав Ипполитович назначается управляющим на время вашего отпуска. И так как вы наверняка спросите, не возражаю ли я, то я отвечу, как уже говорил Левшину: не возражаю.

Управляющий помолчал, потом медленно произнес:

– Но этот приказ мог и не быть. Я мог бы сейчас оставить своим заместителем вас.

– И это я понимаю. Но слова вам дать не могу… просто не знаю.

– Ну как хотите. – Он подписал приказ. – Пожалуйста, Владислав Ипполитович.

Костромин взял листок:

– С завтрашнего дня прошу все ваши действия согласовывать со мной.

– Хорошо, Владислав Ипполитович. Мне будет очень приятно снова работать под вашим руководством, – любезно ответил я.

Васильев не выдержал и рассмеялся. Глядя на него, рассмеялся и я.

– Хорошо смеется тот, кто смеется последним, – многозначительно и веско сказал Костромин.

– Вечно вы впутываете меня в глупые истории! – кричал прораб Анатолий. «Прораб» я пишу по старой привычке, а сейчас – уже начальник Управления обеспечения.

Мы сидели у него в сногсшибательном кабинете: стены в высоту на метр восемьдесят сантиметров отделаны деревом, дубовые встроенные шкафы, потолок с пластмассовой сеткой словно плывет в воздухе. Этот «метр восемьдесят» был предметом особого восхищения Беленького, который, приехав сюда для «обмена опытом», долго цокал языком.

Я понимал Анатолия, все другие помещения Управления обеспечения, тоже отделанные деревом, были пусты. Лишь в приемной сидела вконец перепуганная этой роскошью молоденькая секретарша. От ветра хлопали двери.

– Я этого вашего Владика изничтожу, – запальчиво говорил Анатолий. – Представляете, даже в бухгалтерии сделал деревянные панели!

– Нехорошо – в бухгалтерии панели, – соглашался я.

– Ну черт с ними, с панелями, сдеру их! А скажите, что это я буду сидеть тут один и наслаждаться видом этих дубовых листьев? – Он показал на угол.

– В самом деле, откуда эти листья? Владик как будто такого задания не получал.

На щеках Анатолия разгорались красные пятна. Но в это время дверь широко открылась, появился сияющий Владик, он втащил в комнату дубовый столик с резными украшениями. За ним четверо рабочих с трудом внесли зеленый металлический ящик. Увидев меня, Владик принял озабоченный вид:

– Пожалуйста, Анатолий Александрович, протяните правую руку, будет ли вам удобно?.. Ну, протяните, пожалуйста!

Анатолий дернулся, как ужаленный, стукнул рукой по столу, вскочил:

– Я ухожу, Виктор Константинович, хватит с меня издевательств! Смеетесь вы надо мной, что ли?

Он выскочил из комнаты, сильно хлопнув дверью, но тут же снова зашел:

– Смеетесь?

– Скажите, Владик, – как можно строже спросил я, – что это за дубовые панели, особенно в бухгалтерии? И дубовые листья… Что это за стол с инкрустацией?

Анатолий сел, забарабанил пальцами по столу.

– Сию минуту, Виктор Константинович!.. Анатолий Александрович, сядьте, пожалуйста, в кресло и протяните правую руку. Удобно вам?

– Идите… знаете куда? – глухо проговорил Анатолий. – Что касается руки, я б ее протянул, да…

– Спасибо, товарищи, – вежливо сказал Владик рабочим, – вы можете ехать.

Это были парни из бригады Королькова. Они хорошо знали всех присутствующих и вышли, пряча улыбки.

Владик сам сел в кресло, протянул руку, но не достал до ручки коммутатора.

– У Анатолия Александровича рука, кажется, длиннее, – озабоченно сказал он. – Ах, да, извините, Виктор Константинович! Вы спрашивали о дубовых панелях. Насколько мне помнится, вы сказали так… – Владик порылся в кармане. – Забыл блокнот, но я на память… Вы сказали: «Владик, сейчас организуется новое управление. Выделено помещение, вам поручается привести его в порядок». Насколько мне помнится, я сразу хотел идти, так как привык исполнять ваши указания немедленно… – Владик еще раз протянул руку к коммутатору, покачал головой. – Вы тогда задержали меня и сказали… слова, они мне понравились: «Только не крохоборничать, Владик. Конторские помещения на заводах делаются добротно и культурно, а у строителей всегда наспех». – Владик посмотрел на меня.

– Но дубовые панели…

– Дубовые листья! – закричал Анатолий.

– Ах, вот о чем вы? – Владик сел за длинный стол, напротив Анатолия. – Это вам подарок от вашей бывшей бригады.

– Что-что?

– Помните, Анатолий Александрович, на вашем участке разбирали особняк, там были старые панели? Ну, я посоветовался с Корольковым. Бригада в неурочное время привела их в порядок и доставила сюда.

– Дубовые листья? – Анатолий уже сдавался.

– Это, должно быть, очень приятно – любовь коллектива. – Владик доброжелательно посмотрел на Анатолия. – А дубовые листья и этот столик – все там было, правда поломанное. Корольков восстановил.

– Он всегда прав, – проворчал Анатолий. – Помните, когда он еще не был великим главным диспетчером, а практикантом, что сказал о нем стройконтролер?..

Но Владик хотел полной победы.

– Так что, в бухгалтерии панели снять? Куда их, на свалку?

– Ну а как все-таки с людьми? – Гнев Анатолия уже совсем утих.

– Нам не дали дополнительных штатов, Анатолий Александрович, все, как говорится, за счет внутренних ресурсов.

Анатолий снова взялся за меня:

– Когда же они будут, эти «внутренние»?..

– К десяти ноль-ноль. Через десять минут приедут начальники отделов треста и начальники СУ. Будем выколачивать, договариваться.

Владик принялся соединять проводки в коммутаторе, напевая какой-то лихой мотивчик.

– Тра-та-та… тра-та-та, – повторял он. «Все хорошо, вот установлю тут аппарат. И хочешь не хочешь, Анатолий, ты как миленький будешь исполнять его приказы. Потому что, конечно, живого Владика можно послать подальше – и Владик уйдет…» – Тра-та-та. – «А вот от этого ящика не избавишься, он будет тут. И как бы ты ни шумел, ящик будет звонить, мигать красными лампочками, терзать тебя до тех пор, пока ты не подчинишься…» – Тра-та-та!

Красные пятна сошли с лица Анатолия, я видел, что гнев его утих. «Черт бы меня побрал, – наверное, пилил он себя, – дал согласие быть начальником этого мифического Управления обеспечения, которое ничего не имеет: ни штатов, ни структуры, ни даже паршивенького приказа о его организации. Но сейчас уже отказываться нельзя… Почему нельзя? Почему? Ведь я втравил совсем еще недавно этого Виктора в работу главным инженером треста. Он, наверное, был бы даже доволен, если б я отказался, ходил бы тогда гоголем: вот видите, он один!.. Да, конечно, он один несет все бремя, создает «невидимых рабочих». Анатолий бросил на меня сердитый взгляд.

Я, изобразив на лице покорность, которая именно и злила Анатолия, вспомнил, как часто, еще будучи студентом и читая критические статьи в газетах, удивлялся: «Ну что стоит директору завода или начальнику цеха пустить в работу новую технологическую линию? А они цепляются за старое. Ведь вот автор статьи точно подсчитал, что новая линия даст увеличение производительности труда на двенадцать процентов…»

– Даст, даст! – повторил я вслух.

Анатолий строго посмотрел на меня, а Владик прервал на миг свои «тра-та-та».

«Даст» – это будущее время глагола «дает», а в этом-то и все дело. План же надо выполнять сейчас, и заботы сегодняшние никто не снимает. Я думал: как было бы хорошо, если бы был создан настоящий механизм внедрения нового, при котором внедрять его было бы приятно и почетно. И чтобы отчитаться этим самым новым можно было не через год-два, а сейчас, так же как отчитываешься закопченными делами.

– Тра-та-та, – снова запел Владик, выпрямился, стукнул рукой по коммутатору и весело сказал: – Сейчас все в порядке, Анатолий Александрович, вы связаны со всем миром, включая заводы… А для вас у меня есть сюрприз, Виктор Константинович.

У Владика всегда были для меня сюрпризы. Признаться, я их немного побаивался и настороженно посмотрел на него. Но в это время старинные часы, стоящие в углу, громко ударили (Анатолий вздрогнул и передернул плечами), дверь открылась, в комнату начали входить участники совещания.

Первым вошел Морозов, в связи с болезнью Моргунова исполнявший обязанности начальника СУ. Он небрежно кивнул, бросил на стол кожаную папку и, глядя на Анатолия, спросил:

– Долго? Я спешу.

Анатолий пожал плечами. Я промолчал.

Начальник технического отдела треста Топорков вошел, когда часы пробили десятый раз. Он остановился посредине комнаты, но эффект был разрушен кукушкой, только, что выскочившей из маленьких дверец.

Она не смогла прокуковать, лишь что-то хрипела, но все равно внимание было отвлечено.

Мне показалось, что Топорков расстроился, и я приветливо предложил ему сесть.

– Слушаюсь, – вытянулся он.

Вошли Мякишев и начальник конторы снабжения Зюзин, появился Ротонов.

Когда я уже хотел начать совещание, дверь открылась и показался Беленький. Он не спеша оглядел комнату:

– Хорошо… Смотри-ка, Анатолий! Никогда и не думал, что он такой кабинетик оторвет.

– Садитесь, Беленький, садитесь. Вы опаздываете.

– Я?.. Знаешь, Виктор, меня в райком вызывали, я не пошел. Вот явился сюда, а ты: опаздываешь! – Он многозначительно улыбнулся ему одному присущей улыбкой, которая в данном случае означала, что, во-первых, он, Беленький, начальник лучшего СУ в тресте, не так уж очень и подчинен главному инженеру и главный должен это чувствовать; во-вторых, ему кое-что известно (Беленькому всегда было что-то известно), и, в-третьих, неспроста его вызвали на это совещание, будут, конечно, о чем-то просить. А раз ты, друг миленький, собираешься просить, то проси, а не делай замечаний.

Я понял его и улыбнулся. Он важно и снисходительно усмехнулся в ответ и уселся возле меня.

Я встал.

– Сегодня мы должны обсудить организацию Управления обеспечения. Кое-что у нас по экономии труда уже сделано, вам известно: организована автоматическая система управления строительством, внедрены, или, вернее, внедряются, предложения бригад и прорабов. Но в этой работе важнейшее место занимает подготовка производства… Я дам сейчас слово начальнику нового управления Анатолию Александровичу, он доложит, как мыслится работа этого управления.

– Нечего мне говорить, – раздраженно сказал Анатолий. – Они уже все знают. Пусть дают людей для Управления… обеспечения, – черт его знает, название какое-то чудное, все забываю. Пусть дают людей и выкатываются отсюда.

Все заулыбались.

– Конечно, знаем, – сказал Беленький. – А для тех, кто еще не знает, могу рассказать. – Беленький встал, оглядел собравшихся, снисходительно улыбнулся: – Управление состоит из четырех участков. Так? – обратился Беленький к Анатолию.

Анатолий не ответил. Но Беленькому обязательно нужно было подтверждение. Поэтому с тем же вопросом он обратился ко мне.

– Да, из четырех, – ответил я.

– Вроде память мне еще не изменяет, – Беленький широко улыбнулся, показывая частокол стальных зубов.

– Дмитрий Федорович, не тяните резину, взялись объяснять – говорите поскорее, – сказал я.

– Я могу и не говорить, – обиженно отпарировал Беленький и сел. Но тут же снова встал: – Первый – участок технической документации. Так?

Мне снова пришлось подтвердить:

– Так.

– Кажется, помню… Этот участок должен сидеть верхом на проектировщиках и выколачивать из них такие чертежи, чтобы жизнь наша стала приятной и радостной… Все детали стандартные, никаких фокусов в плане здания – прямоугольник, и все, чтобы коммуникации наружные были, конечно, короткие… Как, товарищи: почетная задачка?

– Очень, – ответил Визер, разглядывая Беленького выпуклыми добрыми глазами мопса.

– Начальник этого участка… – Беленький, как опытный оратор, сделал паузу, – должен быть помесью соловья и волкодава… Спросите: почему? Отвечу: он должен петь проектировщикам дифирамбы, чтобы они растаяли, а когда они заслушаются – схватить их за горло… – Беленький поднял руку и продемонстрировал как. – Если хорошенько давить, то на этом можно сэкономить труд наших рабочих. Так, Виктор?

– Уж очень свирепые у вас выражения, – улыбаясь, ответил я. – Но смысл таков.

– Ерунда все это, сущая ерунда! – вдруг досадливо сказал Анатолий. – «Давить, давить!» Выслушают вначале, народ они вежливый, а потом просто выгонят из проектной организации. Выгонят! Да к тому же уже давили, – не обращая внимания на реплики, продолжал Анатолий. – И выдавили прихожие, в которых нельзя повернуться, и совмещенные санузлы, черт бы их побрал. Дали мне такую квартиру.

Анатолий замолчал, перевернул чистый лист бумаги, который лежал перед ним.

– Нет, Анатолий, надо давить, – убежденно сказал Беленький.

Анатолий снова перевернул лист.

– Я считаю, проектировщиков нужно заинтересовать, чтобы они проектировали конструкции нетрудоемкие в строительстве. Только дифирамбы или давление – это все чепуха. Нужна система, объективные показатели, которые подчиняли бы работу проектировщиков этой задаче.

– Поясни, пожалуйста, – попросил Визер.

– Поясню, – вежливо ответил Анатолий. – Сейчас узаконен и действует ряд показателей, характеризующих проект: стоимость, использование объема. А скажите, отчитываются ли проектировщики, – я говорю об официальном отчете, – за технологичность проекта, то есть за удобство возведения его? Есть такие показатели?

– Нет, таких показателей нет, – задумчиво сказал Визер.

– Итак, в проектной конторе подсчитали, что монолитная балка у торца здания, на высоте двадцатого этажа, стоит всего шестьдесят рублей, а подумали ли там, во что обойдутся приспособления, чтобы ее забетонировать?.. Я прикинул – двести рублей, в три раза больше сметной стоимости. Эти расходы совершенно не учитываются.

– Что ты предлагаешь?

– Разве не ясно? – начал закипать Анатолий.

– Анатолий Александрович! – остановил я его.

– Ну что «Анатолий Александрович, Анатолий Александрович»? Предлагаю разработать и применить такие показатели: «коэффициент сборности», «коэффициент тяжести»… Вот смотрите! – Анатолий резко открыл дверцу шкафа и вынул большой белый картон. – Вот смотрите, какие могут быть показатели…

– Понятно, понятно, – сказал Визер, разглядывая таблицу. – Но это общая оценка проекта. А, как я понимаю, ты хочешь в процессе проектирования оценивать отдельные конструкции. Как с ними быть?

– Действительная стоимость – вот критерий. Эта самая балка на двадцатом этаже должна быть расценена по фактической стоимости… Тогда она вскочит в такую копеечку, что проектировщики от нее откажутся.

– Это все очень сложно! – закричал Беленький. – Надо давить на проектировщиков – и все. Ведь ты, Виктор Константинович, согласился со мной. Так?

Я молчал. Да, только что я согласился с ним. Я не подготовился к этому совещанию, думал свести его только к комплектованию нового управления, но вот во что оно вылилось! А Анатолий подготовился, он, а не я поступил как инженер, продумал все, разработал показатели. Сейчас все ждали от меня ответа… Э, нет, вилять я не буду.

– Мне кажется, Беленький, – сказал я, – что мы с вами не продумали этот вопрос. Я считаю, что Анатолий Александрович полностью прав. Именно так и следует поступить…

– Ну хорошо, а кто пойдет к проектировщикам? – спросил Визер.

– Анатолий Александрович как автор? – предложил я.

– Нет, я не пробью.

– Ну, тогда Топорков?

– Не могу, Виктор Константинович, трудно, – Топорков встал.

Я оглядел всех.

– Хорошо, этот вопрос я возьму на себя.

– Мы, может быть, кончим теоретические исследования? – вдруг насмешливо спросил Морозов. – Вроде, кроме этих вопросов, еще кое-чем нужно заниматься. Ерунда там, мелочи – сдача домов в эксплуатацию…

Он не смотрел на меня. Морозов почему-то всегда дулся на меня, избегал встреч. На совещаниях изредка я ловил его тяжелый испытующий взгляд, словно он что-то во мне проверял. Это было неприятно.

– Сейчас с этим вопросом заканчиваем, – как можно спокойнее ответил я.

Но Морозов не принял мира.

– Давно пора! – с вызовом сказал он.

Мне потребовалось время, чтобы пересилить себя.

– Так вот, первым участком в новом управлении будет участок проектирования. Задачи его ясны. Он же будет получать и передавать СУ документацию… Игорь Николаевич, у вас в отделе сколько работников?

– Шесть, – Топорков снова встал.

– С завтрашнего дня четырех переведите к Анатолию Александровичу.

– Временно?

– Нет, постоянно.

– Слушаюсь!

– Теперь стройуправления…

– Я с самого начала заявляю, – перебил меня Морозов, – что ни одного человека не дам.

Ну что с ним делать? Можно было не замечать вызывающих реплик, отшутиться или спокойно разъяснить неправоту. Единственно, чего нельзя было делать, – это сорваться, начать кричать. Я решил не замечать вызывающего поведения Морозова.

– Сейчас придется договариваться с СУ о людях, – повторил я. – Какой второй участок в новом управлении, Анатолий Александрович?

Анатолий промолчал, продолжил Беленький:

– Второй участок – заявки и их реализация. Начальник этого участка должен быть на пятьдесят процентов бюрократом, на пятьдесят процентов прорицателем, так как трудно, дорогие товарищи, угадать, когда точно потребуются детали, и на пятьдесят процентов…

– Позвольте, Беленький, но ведь уже получается сто пятьдесят процентов, то есть человек с половинкой, – сказал, улыбаясь, Визер.

Беленький поднял палец:

– Так точно, именно, Визер, человек с половинкой… Итак, на пятьдесят процентов он должен быть и психологом: знать, с кем из директоров заводов говорить о футболе, с кем – о рыбной ловле и ругать футбол, а с кем о книгах, намекая, что спорт – это для грубых людей…

Анатолий прервал Беленького:

– Не надо мне соловьев, волкодавов, психологов, и… чего там еще наговорил Беленький? Давайте самых обыкновенных людей. Для начала с каждого СУ по два ИТР и по бригаде рабочих.

– Не дам я ни одного человека, – снова повторил Морозов.

– Почему? – спросил я.

– Потому что из всего этого ничего не выйдет. Людей дадим, а шиш получим.

Все рассмеялись.

Да, ничего не поделаешь, очень не хочется, но нужно было принимать бой.

– Вы ошибаетесь, – сказал я, – конечно, не сразу, но передача людей возместится подготовкой производства, которое будет вести новое управление.

– Нет, это все без толку, – возразил Морозов, впервые посмотрев прямо на меня. В его прищуренных черных главах я прочел твердое намерение идти даже на ссору.

– Ну что ж… Если бы вы сказали, что у вас в управлении трудно с людьми, можно было бы еще подумать, что делать, но если вы вообще сомневаетесь в пользе нового управления, тогда, собственно говоря, разговор закончен. Вы свободны, Морозов.

Морозов продолжал грузно сидеть, положив руки на стол.

– Я сказал, вы свободны, – холодно повторил я.

Он неловко усмехнулся:

– Еще немного посижу… посмотрю, что дальше будет интересного.

– Насколько я помню, вы в начале совещания говорили, что спешите. Так не следует вам тут терять время.

– А вдруг Анатолию потребуется какая-нибудь сводка от меня? Ведь без бумаг тут не обойдется, а я не буду знать, что тогда? – иронизировал Морозов.

– Сводок и бумаг не потребуется. Вас Управление обеспечения не станет обслуживать, делайте всё сами. Думаю, это будет по справедливости.

Но Морозову не хотелось уходить. Он посмотрел на меня, и мне показалось, если б я уступил, может быть, и од передумал бы. Но я промолчал.

Морозов медленно поднялся и, грузно ступая, вышел.

Дальше пошло все гладко. Мы разодрали производственный отдел на две неравные части и большую из них отдали Анатолию. Начальник отдела Мякишев при этой операции только пучил страшные рачьи глаза, держа желтый карандаш перед беззубым ртом под углом в сорок пять градусов, что, как известно, означало не очень большое уважение к присутствующим. Контору снабжения проглотили полностью – всех двенадцать человек. Правда, потом ее начальника Зюзина, который от испуга тяжело дышал и заикался, оставили в тресте. От управлений Беленького и Визера «отрезали» по одной комплексной бригаде и по одному прорабу.

Беленький для фасона немного поломался, требуя, чтобы с него сняли пять процентов плана, но потом, хлопнув Анатолия по плечу, снисходительно сказал:

– Ладно, Анатолий, но смотри: подготовка площадок для нулевых циклов за тобой. Так?

Анатолий кивнул.

– Ругаться с заказчиками будешь сейчас ты и уговаривать бабушек, которые ни в какую не хотят переезжать из старых развалюшек в новые квартиры, будешь тоже ты?

– Буду, – сказал Анатолий.

– А собаки? – захлебываясь смехом, продолжал Беленький. – Эти самые злые дворняги, которых втихую натравляют бабушки… ты теперь от них будешь отбиваться?

– Я.

– Хорошо! А скажи, административные инспектора тоже за тобой?

– За мной.

– Ну тогда, Анатолий, бери бригаду, бери прораба и еще даю сверх разнарядки электромонтера. О нем вы с Виктором забыли… Забыли? – требовал подтверждения Беленький. – То-то же! Ты извини, Виктор, что перебиваю тебя.

– Уже третий раз.

– Третий? Смотри, а я и не заметил. Забыл самое главное – Анатолия спросить: этому проклятому Самородку ты площадки сдаешь?

– Я.

Беленький встал, торжественно подошел к телефону, набрал номер.

– Кадровичку! – повелительно приказал он. – Это вы? Завтра к девяти ноль-ноль… К девяти, Анатолий?

– Да.

– Завтра к девяти ноль-ноль переведете сюда… Ну куда «сюда»! Конечно, к Анатолию… Да что ты, не знаешь Анатолия?.. Ну конечно. Переведешь бригаду Коротаева с прорабом Волковым и электромонтера. Выберешь какого похуже, это сверх нормы.

Беленький положил трубку и остался стоять, наслаждаясь эффектом.

Я знал, что стану его смертельным врагом, если сейчас не скажу чего-нибудь одобрительного.

– Вы очень оперативны, Дмитрий Федорович! – сказал я.

– Ну что ж, если нужно.

Совещание уже закончилось, когда в комнату влетел небольшого роста кругленький человечек, Том Семенович Янин, главный инженер СУ-134, недавно переданного нам в трест.

– Ты что же, друг, опаздываешь? – упрекнул его Беленький. – У нас это не принято, а еще имя себе выбрал английское. Англичане, знаешь, народ точный!

– Что опаздываешь, как опаздываешь? – засуетился Янин. – Вызывали на два – сейчас ровно два. Вот у меня телефонограмма.

Том Семенович принялся вытаскивать из карманов разные бумажки: квитанции, рецепты, письма.

– В два… два… конечно, в два! – быстро повторял он. – Ну где она, эта телефонограмма?

– А может быть, в папке? – подсказал Беленький.

– В папке?.. Конечно, в папке!.. Как это я сразу не сообразил? – радостно восклицал Янин. – А где папка?.. Где папка?.. Подождите с папкой, может быть, телефонограмма тут. – Янин вытащил из внутреннего кармана пиджака две сберегательные книжки.

– Ого! А ну покажи! – Беленький взял из его рук книжки. – А ну-ка посмотрим… Ты что же это? – вдруг удивился Беленький. – На одной книжке рубль, а на другой семь пятьдесят… Зачем тебе две книжки?

– Две книжки… две книжки! – все исследовал свои карманы Янин.

– Хорошо, Том Семенович, чего уж вам так волноваться? Будем считать, что вы действительно получили приглашение на два часа, – сказал я. – Сядьте, пожалуйста, и успокойтесь.

Он сел и, наклонив голову, стал внимательно слушать мои объяснения об организации нового управления.

– Так-так! – восклицал он. – Ага-ага! Значит, все в предполье, в предполье!

– Какое предполье? – недоумеваю я.

– Какое предполье? Какое предполье?.. Разве непонятно? Это по-военному. Противника… А у строителей кто противник, Виктор Константинович? Неприятности, – он начал загибать палец, – неорганизованность, нежелание вовремя подсчитать… Противника нужно встречать не на линии фронта – стройке, а в предполье – в этом Управлении обеспечения. Да-да, это хорошо! Заставлять противника раскрыться, показать свои боевые порядки… Это хорошо. Это хорошо!

Том Семенович вскочил и тут же предложил перевести из своего СУ не одну бригаду, а сразу две, три, четыре. Мне пришлось даже его уговаривать сократить число.

– Ты смотри, какой шустрый! – удивился Беленький. – Всех сюда переведешь, а кто план выполнять будет?

– Что план?.. Что план? – восклицал Том Семенович. – Тут он, план, если все сделаешь, как задумано.

Потом он вдруг успокоился и, наклонив голову, этак хитренько спросил:

– Четыре участка тут будет?

– Да.

– Нет, пять… нет, пять!

– Не понимаю – я никак не мог привыкнуть к быстрым скачкам мыслей Янина.

– «Не понимаю»… «не понимаю»! А диспетчерскую забыли!

– Диспетчерскую?

– Ну да, ну да!

– В самом деле, – сказал я. – Как это мы с вами, Анатолий Александрович?

– Черт его знает, разве все предусмотришь, – с досадой Сказал Анатолий. Видно, воробьиная внешность и зигзаги мыслей Тома Семеновича действовали ему на нервы.

– Владик! – грозно воскликнул я.

– Я не забыл, Виктор Константинович, ведь с самого начала предупредил, что приготовил вам подарок. Вот Том Семенович закончит…

Том Семенович покинул комнату, но еще несколько раз вбегал к нам то за папкой, то за бумажкой, которая выпала из папки.

Владик набрал номер телефона.

– Пусть зайдет, – сказал он в трубку.

Дверь открылась, в комнату вошла… Вика.

– Пожалуйста, – Владик улыбнулся, – знакомьтесь: Виктория Черных, будущий диспетчер Управления обеспечения.

Вика протянула мне направление. Все так же, как год назад, смотрели по-родному глубокие черные глаза, будто ничего не случилось. И вот уже появилась нерешительная, знакомая улыбка.

– Нет, – резко сказал я.

– Вы не имеете права мне отказывать, – быстро заговорила она. – Я закончила институт, вот получила к вам направление.

– Нет!

– Почему? – Владик поднялся. – Виктория Александровна хочет у нас работать. Я с ней беседовал, ей нравится работа в АСУ.

– Я сказал: нет…

– Но почему… почему? – растерянно повторяла Вика, глядя по очереди то на Владика, то на Анатолия, как бы приглашая их помочь ей.

– Закончим этот разговор.

Она стояла, нерешительно теребя сумочку, что-то хотела еще добавить, но опустила голову и медленно пошла к двери. Вот сейчас она откроет дверь и уйдет.

– Одну минуту, Виктория Александровна, – вдруг тихо сказал Анатолий. – Не уходите… Виктор Константинович, вы, кажется, говорили, что это мое управление – полностью хозрасчетная, самостоятельная организация?