Текст книги "История всемирной литературы Т.8"

Автор книги: Георгий Бердников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 101 страниц)

Первый рассказ Кнута Гамсуна (1859—1952) «Загадка» (1877), написанный под влиянием Б. Бьёрнсона, как и первый сборник стихов, отмеченный воздействием Ибсена и вышедший годом позже, успеха не имел. В 1882—1888 гг. с небольшими перерывами Гамсун жил в Америке, зарабатывая на жизнь трудом сельскохозяйственного рабочего, кондуктора конки и др. Впечатления тех лет вошли в его книгу очерков «Духовная жизнь Америки» (1889). Формирование Гамсуна как личности и как писателя шло на протяжении 80-х годов, переломных для Норвегии как в политическом, так и в эстетическом отношении.

Кнут Гамсун

Фотография 1891 г.

Переходность своего времени Гамсун ощущал особенно остро. Этим определяются двойственность мировоззрения и резкие противоречия его творчества. На протяжении всей жизни Гамсун не принимал буржуазных форм существования и вместе с тем почти не верил в действенность социальных преобразований. Он обращал свой вздор к человеку земли – в раннем творчестве это деклассированный интеллигент, порвавший с городом и поселившийся в лесу, позднее – крестьянин или беглец из города, занимающийся сельским трудом.

Идеализируемое Гамсуном докапиталистическое прошлое рождало в его произведениях типичную «консервативную утопию». Отрицая любые формы общественной борьбы, Гамсун был резок и в своих нападках на утвердившиеся нормы морали, на христианство, ибо все это казалось ему враждебным природе. Самый гуманизм Гамсуна весьма специфичен и двойствен. Противопоставление героя-индивидуалиста толпе отнюдь не было только отзвуком идей Ницше. Гамсун верил в безграничные духовные возможности униженного и обезличенного буржуазной цивилизацией индивидуума. Вместе с этим образ толпы у него воплощает духовное рабство, порожденное капиталистическими отношениями.

Отрицая бытующие представления о нравственности и человечности, Гамсун игнорировал опасности исповедуемой им доктрины сильной и независимой личности. Возвеличиваемое писателем «естественное» начало в человеке подавляло его гуманную сущность, оборачивалось жестокостью индивидуализма. Впоследствии это привело Гамсуна к тяжким заблуждениям, выразившимся в признании фашизма движением антибуржуазным и антимещанским, в апологии прогитлеровского коллаборационизма.

Гамсун испытал многие философские влияния, образовавшие сложный сплав: его увлекали эстетические идеи А. Стриндберга, философские – Э. Сведенборга, а также Э. Хартмана, А. Шопенгауэра и С. Киркегора. Все это ощутимо сказалось на характере художественных исканий норвежского писателя, предложившего новаторский для своего времени тип изображения человеческой личности.

В 1888 г. Гамсун писал: «Я кровью чувствую, что связан со всем сущим, со всем элементарным. Возможно, однажды... люди перестанут быть людьми и станут существами... которым не нужно любить другое существо, которые должны любить что угодно – воду, огонь, воздух». Этот своеобразный пантеизм оказался фундаментом эстетики Гамсуна.

Персонаж Гамсуна изолирован от системы социальных отношений и существует в единстве с природой. Его душевная жизнь в сложнейших своих проявлениях непознаваема, хотя именно эти проявления с их неизбежной таинственностью становились предметом самого пристального внимания художника. Гамсун в своей ориентированной на сугубый субъективизм эстетической системы утверждал глубинный психологизм, противостоящий рассудочности и обобщенности, присущей социальной типизации реализма. В его творчестве сложно переплетались черты натуралистической, импрессионистской и символистской поэтики. Гамсуна интересует самоценная личность, неповторимая индивидуальность, персонаж, лишенный черт, роднящих его с себе подобными, и художник, который предельно своеобразно воспринимает мир. Такая эстетическая установка выразилась во многих произведениях Гамсуна, предопределив особый тип героев-протагонистов – лейтенанта Глана, монаха Венда. Их антагонистом оказывается человек толпы, «каторжник богатства», который создан в соответствии с законами реалистической типизации, поскольку естественное начало в таких персонажах либо отсутствует, либо искажено.

Первым романом, принесшим автору успех, был «Голод» (1890). Здесь отсутствует сюжет – перед нами лишь запись состояний, переживаемых повествователем. Книга привлекла точностью рассказа о бедствиях молодого писателя, затерянного во враждебном ему городе. С поражающей откровенностью рассказывал герой о своих физических страданиях от голода и холода и духовных – от человеческого презрения, не всегда расчленяя их, переходя от реальности к фантазиям. Герой и в унижении остается личностью: он зависит от богатых, но всегда противостоит им.

Нагель в «Мистериях» (1892) близок герою «Голода» по типу мировосприятия, но его голод – духовный и душевный. В соответствии с принципами Гамсуна перед нами странная личность, человек, вызывающий недоумение у враждебного ему мира. Поток сознания главного героя передает скачки его мысли, разрозненные воспоминания, обрывки споров. Повествование от третьего лица создает большую объективность, в роман вводится ряд постоянных, имеющих самостоятельное значение героев, чего не было в «Голоде». Вместе с тем это опять зарисовка определенного психического состояния, полная внутреннего драматизма для героя; нет ни связей с прошлым, ни пути в будущее.

Повесть «Пан» (1894) переносит действие на лоно природы. Лейтенант Глан – самая характерная фигура раннего Гамсуна, это «естественный человек», протестующий интеллигент, свойства которого в той или иной степени останутся присущи гамсуновским персонажам на всех этапах творческого развития писателя. «Звериное» начало делает его как бы частью природы. Он родствен более природе, чем людям, главное содержание его жизни – бродяжничество. Господствующий в обществе меркантилизм совершенно чужд Глану, от полного разрыва с людьми удерживает его лишь любовь. Но и в любви ярко проступает природное начало героя; либо она совершенно не затрагивает его души, если женщина духовно неразвита (отношения с Евой), либо, если женщина принадлежит к его кругу, доходит до жестокости, до ненависти, превращается в стремление причинять боль (отношения с Эдвардой). В этом герои Гамсуна близки стриндберговским, утверждавшим извечный антагонизм полов. Правда, норвежский писатель наделяет этим качеством лишь тех, кто испытал на себя развращающее влияние цивилизации.

В «Виктории» (1898) Гамсун более традиционен: он изображает поэтически одаренного юношу из народа, который так и не смог освоиться в современном мире. В романах «Редактор Люнге» (1893) и «Новые веяния» (1893) предметом изображения становится капиталистический город. В первом романе автор сатирически описывает современную продажную прессу. Редактор Люнге – человек, который даже спит со сжатыми кулаками, и вместе с тем он «грациозно пляшет на цыпочках среди затруднений и проделывает самые замысловатые фокусы с каждым вопросом». Люнге – это прообраз последующих «каторжников богатства» у Гамсуна. Бездарный и бесчестный поэт Иргенс («Новые веяния») – фигура, типичная для мира искусства, где царствует та же продажность.

Не считая себя драматургом, Гамсун, однако, создал ряд талантливых драматических произведений, насыщенных характерными для писателя этическими мотивами. Трилогия «У врат царства» (1895), «Игра жизни» (1896), «Вечерняя заря» (1897) рассказывает об истории горожанина Карено, наделенного настроениями, свойственными гамсуновским антагонистам. Прослеживая путь героя на протяжении ряда лет, трилогия вскрывает зависимость характера от социальной действительности.

Философ Карено, стремящийся создать свою систему, фальсифицирует действительность; не случайно ему не дается глава о справедливости. Это новый вариант редактора Люнге – мещанин-приспособленец, в молодости возомнивший себя бунтарем, но затем примирившийся с официальной идеологией. Будучи далек от природного начала, Карено осознает свою душевную пустоту, становясь комической фигурой. Перед нами типичный гамсуновский «каторжник богатства».

Философская драматическая поэма «Монах Венд» (1902) в восьми частях, как и трилогия, дает развернутый во времени образ главного героя, на этот раз протагониста автора. «Естественный» человек монах Венд, ощущающий в себе «волчью кровь», перемещен в XVIII в. – период неразвитых капиталистических отношений. Однако и в этих условиях оказывается невозможным существование человека по законам природы. Погружению в мир природы и любви сопутствует у героя наслаждение своими страданиями и сатанинская гордость гонимого обществом. Любая собственность для него – кража, вся нравственность общества собственников – обман слабых во имя защиты сильных и богатых. Он отстаивает естественное право, однако позиция героя крайне противоречива, и, не находя для себя места в мире, он погибает. В поэме особенно ярко обнаруживает себя специфичность гуманизма и этики Гамсуна. Авторская ирония постоянно сопутствует мятущемуся и заблуждающемуся герою, которого вместе с тем Гамсун возносит над всеми остальными персонажами.

В начале XX в. Гамсун, как и вся норвежская литература, больше внимания уделяет реальным общественным отношениям. Об этом свидетельствуют его романы «Бенони» и «Роза» (оба – 1908), представляющие собой дилогию о конкуренции мелких собственников и путях обогащения выходцев из крестьян. Эти два романа еще более, чем предыдущие произведения всех жанров, заставляют говорить о стремлении писателя создать особый художественный аналог действительности: герои, переходящие из одного произведения в другое, – предприниматель Макк, его дочь Эдварда, журналист Бондесен, поэт Иргенс, Дагни Кьелланд, лейтенант Глан, Бенони, Роза и др. – воссоздают облик современного общества. В повестях, написанных от первого лица («Под осенней звездой», 1906; «Странник играет под сурдинку», 1909), звучит давняя гамсуновская тема скитальчества и поиска путей к единению с природой. Но странник состарился, он уже не надеется даже на недолгое счастье.

В 1917 г. Гамсун публикует роман «Соки земли», за который он был удостоен Нобелевской премии. Роман рассказывает о приобщении человека к жизни природы, которое происходит в процессе тяжелого и по-своему прекрасного труда земледельца. Кровное родство с природой и землей – вот единственное, что способно защитить личность перед лицом ужасов современного капиталистического мира. Такой выход из социальных противоречий находит автор во время величайших потрясений в Европе.

Самой крупной после Гамсуна фигурой в литературном движении коуца века был Х. Кинк (1865—1926), стремившийся фиксировать едва заметные перемены в душевном состоянии человека. Неприятие современной буржуазной цивилизации выражается у него в апелляции к народной жизни, в интересе к народным песням и сагам. Кинк видел в национальном начале первоисточник всех истинных ценностей. Наиболее известны новеллы Х. Кинка, где изображены простые люди, самобытность которых столь же органична, как таинственная красота родного края.

В лучшем сборнике рассказов Х. Кинка «Крылья летучей мыши» (1895) содержатся лирические зарисовки западной Норвегии. Жизнь человека всегда соотнесена с природой, чувства личности носят отпечаток спонтанности и иррациональности. Сборник «От моря к горной пустоши» (1897) ближе к реальности, в нем порой соединяются трагические и комические мотивы. Сборник «Весенние ночи» (1901) изображает жизнь города.

Поворот к реализму намечается в романе «Эмигранты» (1904), где Кинк анализирует социальные причины эмиграции из Норвегии, и в драме «В усадьбе Экреров» (1913), изображающей классовую борьбу. Внимание к народному искусству, жизни простого народа породило интерес Кинка к истории Норвегии и Европы.

В 1916—1918 гг. появляются его статьи о сагах, о норвежском средневековье. Придавая огромное значение фольклору, писатель с демократических позиций рассматривает историю родины. Он не считает христианство нравственной и культурной опорой норвежского средневековья, доказывая, что в язычестве наиболее полно воплотился национальный дух норвежцев.

Показательна для данного периода творческая эволюция А. Гарборга (1851—1924), начавшего писать еще в 70-е годы (его наиболее значительный реалистический роман «Крестьяне-студенты» вышел в 1883). Знаток современного общества, Гарборг пишет драму «Непримиримые» (1888), где с присущим ему мастерством полемиста вводит зрителей в самый центр политической борьбы, вскрывая беспринципность как консерваторов, так и «непримиримых» радикалов. По актуальности проблематики это произведение Гарборга может быть соотнесено только с «Врагом народа» Ибсена, но отличается от него еще большей политической остротой. Роман «У мамы» (1890) рассказывает о тяжкой судьбе девушки из бедной семьи, стремящейся получить образование; не в состоянии выносить лишения и голод, героиня сдается, выходит замуж по расчету.

Усиливающийся социальный пессимизм Гарборга чувствуется в романе «Усталые люди» (1891), герои которого не могут обрести смысла жизни. Обилие бытовых подробностей, неразрешимость показываемых противоречий заставляют говорить об этом романе как о натуралистическом. Не веря в социальный прогресс, перейдя к анализу разорванного сознания, Гарборг надеется достичь гармонии с помощью христианства. Он интересуется Толстым, особенно внимательно читая «Исповедь» и «Так что же нам делать?». Вслед за русским писателем Гарборг отвергает частную собственность, утверждая, что каждый имеет право владеть только тем количеством земли, которое может сам обработать, и видит в труде средство нравственного возрождения личности.

Эти идеи положены в основу драмы «Учитель» (1896): главный герой, отказываясь от имущества, призывает отказаться и от догматов официальной церкви, жить по идеально понятым законам нравственности. Протагонист Гарборга сталкивается с непониманием и негодованием, его обвиняют в безнравственности. Завязывается конфликт, типичный для драм Ибсена, однако, в отличие от Ибсена, Гарборг не оставляет надежды ни героям, ни зрителям.

«Учитель» Гарборга появился в тот год, когда Толстой работал над пьесой «И свет во тьме светит»; главные герои обоих писателей во многом сходны. Пьесы Гарборга – образцы драмы идей. Гарборгу всегда было присуще нравственное беспокойство, желание найти антитезу общественным порокам в народной жизни. Подобными настроениями отмечена драматическая поэма «Тролль» (1895), занимающая особое место как в творчестве Гарборга, так и в норвежской литературе. Автор изображает прошлое страны как животворный источник для настоящего. Народнопоэтическая стилистика поэмы органична для ее нравственной проблематики, раскрывающейся через систему образов-символов; особенно важен образ тролля, воплощающий антигуманное начало, и образ Малютки, реальной женщины, которая одновременно является символом высокой морали и духовности, живущих в народе.

Не менее показательна творческая эволюция драматурга Г. Хейберга (1857—1929). Начав в 80-е годы как реалист, последователь Ибсена и Бьёрнсона, выступив в «Тете Ульрикке» (1884) против продажности правительственных чиновников, а в «Короле Мидасе» (1890) против нравственной тупости ослепленных своим величием борцов за «абсолютную правду», в начале 90-х годов Хейберг переходит к символистско-неоромантической поэтике, воплотившейся наиболее полно в «Ночных сценах» (1890), где стержнем действия оказывается вечная изменчивость чувства любви и движение жизни по кругу – постоянная повторяемость ситуаций и эмоций. В драматургии Хейберга чувствуется общность с исканиями М. Метерлинка и Г. фон Гофмансталя, декадансные мотивы сочетаются у него с темой сильной личности и нравственного просвещения народа. В «Большом выигрыше» (1895) предметом анализа Хейберга становится классовая борьба и нравственные позиции буржуазных деятелей.

Тупики декаданса Хейберг преодолевает, обратившись к реальной социальной действительности. Декадансу в области морали и эмоциональной жизни человека он противопоставляет в «Трагедии любви» (1904) высокий нравственный идеал деятельности на благо общества. Окончательное освобождение от декадентских влияний совершается в драме-дискуссии «Я хочу защищать мою страну» (1912) – значительнейшем произведении Хейберга-реалиста, коснувшегося здесь важнейших вопросов внутренней политики и нравственной жизни общества. Активный демократизм авторской позиции дает возможность увидеть уже здесь того Хейберга, который в 1919 г. выступил за солидарность с молодой Советской республикой.

Реализм в последнее десятилетие XIX в. не сдает своих позиций. В нем намечаются изменения, которые связаны с появлением и закреплением новой тематики, внесенной в литературу усилившейся классовой борьбой. Это тема народа, его протеста и связанная с ними тема героической личности.

На реалистических позициях в течение всего периода остается Б. Бьёрнсон. В 1895 г. он создает вторую часть драмы «Свыше сил», где в острейшем конфликте сталкиваются рабочие и работодатели. Бьёрнсон приходит к выводу о том, что не может быть терпимо существующее положение трудящихся, обреченных фактически на голодную смерть во имя прибылей власть имущих. Бьёрнсон вскрывает непримиримый классовый антагонизм, его произведение по своей революционизирующей силе может быть сопоставлено с «Ткачами» Гауптмана и «Зорями» Верхарна. Героическая личность борца за народное освобождение у Бьёрнсона содержит в себе черты экспрессионистской экстатичности. Подвиг героев не может всерьез изменить положение вещей.

В 90-е годы Бьёрнсон пишет «Рабочий марш» и, начиная борьбу за мир во всем мире, создает ораторию «Мир». Декаданс с его культом мистики и сильной личности, стоящей вне норм морали, вызывал сильнейшее негодование писателя, которое нашло отражение в драмах «Будем работать» (1900) и «В Стурхувэ» (1902). Загадачность «сильной личности» здесь несколько прямолинейно, полемически заостренно сведена к моральной нечистоплотности, к жажде физических наслаждений и богатства, пусть даже ценой преступления. К радости жизни и полноте мироощущения зовет Бьёрнсон в комедии «Когда цветет молодое вино» (1909).

Значительным явлением реалистической литературы было творчество П. Сивле (1857—1904). Его роман «Стачка» (1891) с демократических позиций рисует борьбу рабочих за свои права. Социальная поэзия Сивле 90-х годов обращена к широким народным массам.

Реалистические традиции живут в 90-е годы в так называемой областнической литературе, изображающей жизнь простого народа с его заботами и борьбой. Ей присущ этнографический оттенок, что приближает ее к натурализму. «Областнический» отпечаток лежит на творчестве П. Сивле, а также Й. Бойера (1872—1959), которому принадлежит самый значительный политический роман этого периода «Народное шествие» (1896), в котором критически и одновременно психологически достоверно воспроизводятся события общественной жизни Норвегии конца века.

Реализм в XX в. развивается в сложных взаимоотношениях с символизмом, импрессионизмом, экспрессионизмом и натурализмом. В норвежском литературоведении для обозначения реализма начала века существует термин «неореализм». Сам факт появления этого термина свидетельствует о модификациях, претерпеваемых реалистической литературой в начале XX в. Постепенно преодолевая нереалистические влияния, а отчасти и критически осваивая их, к изображению действительности с ее социальными столкновениями в XX в. приходят В. Краг, Х. Кинк, Г. Хейберг, К. Гамсун и ряд других писателей.

Активизация общественной жизни перед отменой унии в 1905 г., столетняя годовщина Эйдсвольской конституции 1814 г. порождают интерес писателей к истории. Обращение к истории преследует цель глубже познать современность. Роман становится многоплановым, «густо населенным» персонажами, часто – многотомным У. Дуун (1876—1939) в шеститомной эпопее «Люди из Ювика» (1918—1923) прослеживал путь норвежского крестьянина на протяжении столетия; его произведения окрашены народным юмором, характеры героев выписаны с большим знанием местного колорита.

К. Уппдаль (1878—1961), сын крестьянина, входит в литературу как поэт, первые его стихи идилличны, но уже в сборнике «Дикие птицы» (1909) появляется активный герой, введенный им в литературу: поденщик, сезонный рабочий. Именно он станет главным персонажем в десятитомной эпопее «Танец среди теней» (1911—1924), где показана история рабочего класса Норвегии. Ю. Фалькбергет (1879—1967), выходец из рабочей среды, в романе «Жертвы огня» (1917) изображал страдания трудовой семьи, переселившейся в столицу и не выдержавшей эксплуатации. В дальнейшем и Фалькбергет обращается в своем творчестве к историческому жанру.

Подлинных высот исторический роман достигает в послевоенное время в творчестве С. Унсет (1882—1949), начиная с книги «Кристин, дочь Лавранса» (т. 1 – 1920—1922). Право женщины следовать собственному призванию, о чем постоянно говорится в исторических произведениях Унсет, стало темой уже ее ранних романов о современности («Фру Марта Улие», 1907; «Енни», 1911; и др.). Стремление разрешить сложнейшие противоречия настоящего заставляет писательницу обратиться к истории, искать гармонии в христианстве.

Среди поэтов начала века особенно значительны Х. Вильденвей, У. Бюлль и А. Эверланн. Х. Вильденвей (1886—1959) – сын крестьянина, близкий к родной природе с раннего детства, развивался под непосредственным влиянием К. Гамсуна и У. Уитмена. Его первый сборник стихов «Костры» (1907) передает поэзию будней, из каждодневности черпает поэт свои образы и метафоры. Длинная строка Вильденвея, сохраняя ритмическую организацию, мелодику и рифму, приближается к прозаической речи. Вся его поэзия пронизана солнцем, свет у него торжествует над мраком. Наивысшего взлета его талант достигает в сборнике «Ласка» (1916), где он пишет о природе и о любви; здесь заметное место занимают и философские стихи, порой религиозно окрашенные. С идеей Бога у Вильденвея ассоциируется идея вечности, на фоне которой течет ограниченное временем бытие человека.

Стихи У. Бюлля (1883—1933) навеяны жизнью Осло, сыном которого он был. Его первый сборник, вышедший в 1909 г., полон юмора, радостного весеннего мироощущения. Но уже и в нем – характерное для всего творчества Бюлля философское противопоставление жизни и смерти. От сборника к сборнику («Новые стихи», 1913; «Стихи и новеллы», 1916) усиливается философичность лирики Бюлля, глубже становится психологизм, свободнее – фантазия. На мировоззрение поэта оказал влияние Бергсон.

Сборники стихов А. Эверланна (1887—1968) «Пустынный праздник» (1911) и «Сотые скрипки» (1917) резко выделяются среди всего написанного тогда в Норвегии своей строгой формой, отсутствием сентиментальности. В его стихах ясно ощутима полемическая направленность, порой они горят пламенной ненавистью к насилию и страстной надеждой на объединение всех людей. Поэт очень сдержан в выражении своих чувств. А. Эверланн стоял у истоков социальной и политической лирики Норвегии XX в.

Норвежская литература, пройдя в конце XIX – начале XX в. сложный путь развития, совпадающий в основных чертах с общеевропейским, испытывая воздействие европейских литератур, сохраняла самобытность и к началу XX в. возвратилась в реалистическое русло. Торжество реализма было обусловлено подъемом общественного самосознания, возродившимся интересом к социальным проблемам, обращением к национальным народным источникам. Однако наиболее значительные ее художники, оказавшие воздействие на мировой литературный процесс, на этом этапе, в отличие от предыдущего, были связаны с нереалистическими течениями – это К. Гамсун и поздний Г. Ибсен.

* Глава шестнадцатая*

ФИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Если конец XIX в. в истории Финляндии был еще временем относительного затишья и неясных ожиданий, то в начале нового столетия общественное развитие убыстрилось. Финский поэт Э. Лейно, отмечая эту тенденцию, писал в 1909 г. о «темпе фортиссимо», ставшем характерным и для тогдашней общественно-политической, и для литературной жизни. В восприятии современников это был новый, резко переломный период, таким он остался в литературе.

Продолжая входить на правах автономии в состав России, Финляндия испытывала одновременно и гнет царизма, и мощное влияние общерусской освободительной борьбы. Еще в самом конце XIX в. ужесточившиеся попытки царизма ликвидировать автономию Финляндии вызвали в ней движение протеста, поддержанное международной общественностью. В России в защиту прав финского народа выступили В. И. Ленин, из писателей – Л. Толстой, М. Горький. В свою очередь, в Финляндии укрепилась солидарность с борющейся Россией, многие финны были тогда готовы помогать делу русской революции, понимая, что от ее судеб зависит и судьба их родины.

Вместе с тем в финском обществе происходили глубокие социально-классовые сдвиги. Началось политическое пробуждение угнетенных масс города и деревни, нарастала их борьба против сословных привилегий имущих классов, возникало организованное рабочее движение, распространялись социалистические идеи. Некогда «спящая Финляндия», как ее назвал в свое время, в 80-е годы, поэт Каарло Крамсу, теперь была вовлечена в поток событий, кульминацией которых стали сначала революционные выступления трудящихся в 1905—1907 гг., затем рабочая революция 1918 г., подавленная в ходе гражданской войны и кровавого белогвардейского террора.

Общекультурная ситуация в стране была неоднозначной: наряду с атмосферой общественного подъема на литературу влияло позднебуржуазное «кризисное сознание» с симптомами углублявшегося индивидуализма и пессимизма.

К данному периоду относятся некоторые вершинные явления финской культуры: музыка Яна Сибелиуса, живопись Акселя Галлена-Каллела, зодчество Элиела Сааринена, лирика Эйно Лейно. После «Калевалы» Э. Лённрота упомянутые явления более всего способствовали выходу финской художественной культуры за узконациональные рамки. Причем эстетически эти явления родственны, все они связаны с неоромантическим направлением в финской литературе и искусстве.

В финской литературе рубежа веков неоромантизм был одним из основных направлений наряду с реализмом и зарождавшимся направлением пролетарской литературы. В эпоху интенсивного общественного развития литературные направления быстро эволюционировали. Как явление переходного характера неоромантизм возник в середине 90-х годов, и определенным «верхним» его рубежом стали события 1905—1907 гг.

Кроме Эйно Лейно (1878—1926) к неоромантикам относились поэты Л. Онерва (1882—1972), Ларин-Кюести (1873—1943), прозаики Йоханнес Линнанкоски (1869—1913), Волтер Килпи (1874—1939). В русле неоромантической эстетики начинали Илмари Киантс (1874—1970), Йоэль Лехтонен (1881—1934), Майю Лассила (1848—1918), творчество которых в дальнейшем развивалось в реалистическом направлении.

Первоначально неоромантизм был ориентирован на преодоление ограниченности предшествовавшего финского реализма, особенно натуралистических тенденций в нем. Стремясь предугадать дальнейший ход исторических событий, неоромантики призывали к искусству больших обобщений, к целостному восприятию бытия, к философскому пониманию человека и его окружения. Дробному натуралистическому «анализу» противопоставлялся романтический «синтез», превозносились художнический темперамент, творческая фантазия, субъективно-чувственное начало в искусстве – в противовес рассудочности, плоскому позитивистскому эмпиризму, объективистско-безличному характеру натурализма. Односторонний акцент на интуитивном познании и на самоценности личностного мира нередко приводил неоромантиков к антирационализму (под влиянием ницшеанского иррационализма был в особенности ранний В. Килпи).

Для творчества неоромантиков характерно преобладание лирики над эпическими жанрами, поворот от внешнего к внутреннему, от повседневного к исключительному, с тяготением к монументальности образов и обращением к фольклорно-мифологическим мотивам и символам. Неоромантики возродили обостренный интерес к «Калевале», началось всеобщее увлечение так называемым карелианизмом, выражавшимся в паломничествах в Карелию, край древних рун и остатков архаического быта. Карельские темы стали характерной чертой художественных выставок, проникли в музыку, в прикладное искусство; архитекторы романтического направления (финский вариант югендстиля) интересовались карельским народным зодчеством. Э. Лейно попытался создать в 1912 г. особый народный театр с репертуаром из пьес на темы «Калевалы».

Общественно-историческая и культурно-эстетическая основа неоромантического «карелианизма» была достаточно сложной. Для многих финских писателей и художников Карелия с ее древностями стала в период обострения кризиса буржуазной цивилизации примерно тем же, чем был о. Таити для Поля Гогена, – общим было стремление вырваться из плена губительных для искусства буржуазных вкусов и представлений. Гоген говорил о желании смыть с себя «наслоения социальной грязи», накипь буржуазного сознания; Галлен-Каллела подчеркивал, что «Калевала» пробудила в нем «стремление найти в природе и в народной среде такие формы прекрасного, которые бы сохраняли изначальную здоровую самобытность и силу». Художники и поэты выражали свой восторг перед величием и цельностью образов народной фантазии. Был также национально-идеологический момент: вдохновители шовинистической политики царизма в Финляндии отрицали самобытность финской культуры, и важно было доказать древность ее истоков. Разумеется, «карелианизм» включал элементы идеализации прошлого, иллюзию, что в опоэтизированном виде это прошлое может послужить неким уроком для настоящего, указать выход из современных противоречий. Чем дальше углублялись общественные антагонизмы, тем неубедительнее звучали апелляции к идеализированной архаике, со временем ставшие предметом иронии со стороны самих неоромантиков.

Крупным достижением неоромантиков явилось обновление финской лирики, в том числе и метрическое. И опирались они на народную поэзию, на национально-фольклорную просодию. В предшествующей финской литературной поэзии утвердилась (в частности, стараниями Августа Алквиста-Оксанена, поэта и лингвиста) заимствованная от шведов и немцев силлабо-тоническая метрическая система в «германизированном» ее варианте. Эта заимствованная система стала нормой, хотя от нее были и отступления. Принципиально важным отступлением в XIX в. была лирика Алексиса Киви, ритмически раскованная и самобытная, не тогда должным образом не оцененная. Между тем признано, что строгая силлабо-тоническая система не слишком подходит для финского языка, в котором долгота и краткость слогов играют