Текст книги "Истребитель гулей. Роман о Готреке Гурниссоне (ЛП)"

Автор книги: Дариус Хинкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 61 страниц)

Ведь шляпы умнее меня не найти,

Что вы там ни говорите.

Шапки, цилиндры и котелки

Красивей меня, спору нет.

Но будь они умнее меня,

Я бы съела себя на обед.

Все помыслы ваши я вижу насквозь,

Не скрыть от меня ничего.

Наденьте меня, и я вам сообщу,

С кем учиться вам суждено.

Быть может, вас ждет Гриффиндор,

Славный тем, что учатся там храбрецы.

Сердца их отваги и силы полны,

К тому ж благородны они.

А может быть, Пуффендуй ваша судьба,

Та, где никто не боится труда,

Где преданны все и верны,

И терпенья с упорством полны.

А если с мозгами в порядке у вас,

Вас к знаниям тянет давно,

Есть юмор и силы гранит грызть наук,

То путь ваш – за стол Когтевран.

Быть может, что в Слизерине вам суждено

Найти своих лучших друзей.

Там хитрецы к своей цели идут,

Никаких не стесняясь путей.

Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем сделает это другой.

В надежные руки попали вы,

Пусть и безрука я, увы,

Но горжусь я собой».

Когда шляпа закончила петь, то профессор Дамблдор, развернув пергамент, сказал: – Кого я назову, пусть выходит вперед и садится на табурет. Как только ученик примерит волшебную шляпу, то она определит его в тот или иной факультет. Итак… Эйвери, Элла.

Высокая синеглазая девочка, расправив плечи, вальяжно проплыла через зал, шурша шелковой мантией, и уселась на стул. Профессор Дамблдор надел ей на голову ветхую шляпу, она задумалась секунд на тридцать, а потом громогласно провозгласила:

– Слизерин!

– Блэк, Сигнус! – услышав свое имя, мальчик встал и, гордо вздернув подбородок, проследовал к стулу. В этот раз шляпа не стала думать ни секунды и сразу выдала вердикт.

– Слизерин!

Затем подошла очередь Амоса Диггори, который почти сразу был отправлен в Пуффендуй, и направился к желтому столу.

– Долгопупс, Николас! – проговорил профессор Дамблдор имя очередного ученика. Полноватый и слегка неуклюжий мальчик отпустил своего серого кота и неуверенно прошел к табурету.

– Гриффиндор! – твердо сказала шляпа.

– Клэйдон, Эрик!

– Пуффендуй! – быстро определилась судьба очередного ученика.

Сосед Тома по поезду, Родольфус Лестрейндж, попал в Слизерин, чем он был очень доволен, но не удивлен. Еще в поезде Лестрейндж говорил, что вся его семья училась именно на этом факультете.

– Малфой, Абраксас! – Хорошо сложенный блондин с длинными волосами оказался на стуле.

– Слизерин!

Наконец, брат и сестра Джон и Ханна Патил почти сразу попали в Когтевран.

– Поттер, Генри! – в очередной раз послышался голос профессора Дамблдора.

– Гриффиндор! – практически сразу прокричала шляпа, и мальчик с темными, чуть взлохмаченными вихрами отправился за стол, накрытый красной скатертью.

Чем ближе становилась очередь Тома, тем все более сильное волнение охватывало его.

Услышав свое имя, мальчик поспешно пересек зал и надел на голову шляпу. Прошло уже больше времени, чем этому головному убору требовалось раньше для того, чтобы найти наиболее подходящий для каждого ученика факультет. Том, в конце концов, не выдержал и тихо, так чтобы слышала только эта странная собеседница, зашептал:

– Ну сколько можно! Неужели неясно, что у меня только одна дорога?

Это прозвучало не очень вежливо, и шляпа слегка обиделась.

– Попрошу мне не указывать, юноша! Я свое дело, смею заметить, знаю неплохо. Не вы первый, не вы последний, кого я распределяю на подходящий факультет. Ваше желание учиться в Слизерине я, конечно, учту, но выбор будет очень нелегким. У вас имеются качества, необходимые для учебы практически на любом факультете. Есть и острый ум, достойный Когтеврана, и трудолюбие с упорством – неизменные спутники пуффендуйцев, и разумеется, слизеринское тщеславие. Гриффиндор подходит тебе меньше всего. Нет, отвага, конечно, тут налицо, но она не имеет ничего общего с благородством. Напротив, ты можешь решиться на такой поступок, который у других людей вызывает отвращение и страх. А так, любой из трех других факультетов ты можешь прекрасно закончить, если захочешь, и станешь успешным волшебником.

– Ну, что вы! – съехидничал Том. – Мне нужен факультет, который поможет мне стать великим волшебником, о котором узнает не только волшебный мир, но и магловский! Понимаете?

– Мерлин, какие амбиции! – не то притворно, не то по-настоящему восхитилась шляпа. – Ну, тогда без всяких сомнений…

– Слизерин! – прокричала она на весь зал. Том заулыбался, но не красивой, а хищной улыбкой, которая, правда, тут же сошла с его губ, а лицо приняло бесстрастное выражение. Том уселся рядом с Родольфусом за столом с изумрудно-зеленой скатертью. Мальчишка с неприязнью смотрел на изрядно потрепанную шляпу, и в очередной раз пообещал себе, что эта старая тряпка заплатит за то, что посмела говорить с ним в таком тоне, да еще столько времени томила при определении своего факультета. В эту самую минуту к слизеринцам присоединилась миловидная девочка Друэлла Розье. И, наконец, последний ученик в списке, Билл Уизли, отправился, как и хотел, в Гриффиндор.

Том тем временем смотрел на отдельный стол, за которым сидели преподаватели, в том числе и профессора Альбус Дамблдор и Галатея Вилкост. Со своего кресла поднялся директор Армандо Диппет, полноватый пожилой волшебник с редкими светлыми волосами. Воцарилась тишина, и в ней зазвучали слова приветственной речи по случаю начала учебного года.

– Дорогие студенты Хогвартса! Рад снова видеть вас, вернувшихся в родную школу после летних каникул. Также приветствую и тех, кто в этом году впервые сядет за парту. Хочу искренне пожелать вам успехов в обучении и освоении волшебных наук. Наши преподаватели будут рады помочь раскрыться бутонам ваших талантов и превратить их в прекрасные цветы. Пусть каждый из вас обретет здесь настоящих и верных друзей, ведь дружба – это бесценное сокровище, которым нужно дорожить с самых юных лет. А сейчас, да начнется пир!

При этих словах на пустых факультетских столах появились всевозможные и, как убедился Том, очень вкусные, кушанья, большую часть которых ему никогда не доводилось пробовать. Да и вообще подобное изобилие за трапезой было для него делом небывалым: ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, жареная картошка, бекон и стейки… Когда все наелись досыта, тарелки опустели, стали идеально чистыми, а на них появилось сладкое: мороженое всех мыслимых видов, фруктовые торты, шоколадные эклеры…

Том, поначалу набросившийся на еду, уже через несколько минут счел за благо обуздывать свой аппетит, видя, как неторопливо, а порой даже лениво, ковыряют свои порции на тарелках его теперешние однокурсники. Мальчик сразу понял, что для большинства из них все эти кушанья совсем не в диковинку. Мальчики и девочки вели между собой неспешные беседы о своих семьях, и многие дети были уже знакомы между собой.

– Да, конечно, – задумчиво и чуть растягивая слова, говорил Абраксас Малфой. – Как и следовало ожидать, почти все чистокровные попали в Слизерин.

– Ты ошибаешься, дорогой Абраксас! – с усмешкой фыркнул Сигнус Блэк. – Сейчас все не так, как в былые времена, хотя бы тогда, когда директором был мой дед. Теперь же представителям чистокровных родов приходится учиться бок о бок со всяким отребьем. Ну, ладно, в Пуффендуе их полным-полно, но чтобы в самом Слизерине! – тут Сигнус презрительно посмотрел на Тома. Реддл в ответ бросил на Блэка неприязненный взгляд.

– Мой отец был волшебником! – чуть повысив голос, но стараясь сохранять достоинство и держать себя в руках, отвечал Том.

– Да? – продолжал усмехаться Сигнус. – И как его звали?

– Том Реддл.

– Ненормальный! Такой фамилии ни один порядочный волшебник не носил. Да ты из никчемных маглов!

– Перестаньте! – вмешался в разговор Родольфус, заметив, что некоторые преподаватели уже смотрят на них из-за своего стола. – Сигнус, маглокровки никогда не учились в Слизерине. Наш благородный основатель перевернулся бы в гробу, если бы кого-то из них распределили на его факультет. Скорее всего, Том полукровка, которых на Слизерине немало.

– Да не все ли равно! Полукровка или грязнокровка, собака или свинья!

Реддла охватила ярость, которая, однако бушевала только внутри него. Голос же Тома прозвучал на удивление спокойно, а сам мальчик, гордо выпрямившись, быстро извлек волшебную палочку

– Силенцио! – четко выговорил он, и Сигнус умолк на полуслове, продолжая при этом беззвучно шевелить губами.

Тем временем за спинами учеников, неожиданно возник профессор Дамблдор – декан Гриффиндора и заместитель директора.

– Какой позор, мистер Блэк! – строго заговорил он. – Представитель одной из самых благородных семей, а ведет себя как неотесанный, невоспитанный грубиян! Такого хамства, я уверен, не позволит себе ни один уважающий себя волшебник. Разве вас не учили соблюдать приличия, мистер Блэк, особенно на людях? Я снимаю со Слизерина двадцать пять очков, и факультет начнет год с отрицательным счетом. Но столь мягкое наказание назначается вам только на первый раз. В дальнейшем за подобные выходки можно вообще перестать быть студентом Хогвартса.

После этой маленькой речи профессор вернулся за преподавательский стол.

Реддл же ничуть не радовался тому, что сначала Родолфус вмешался в их с Сигнусом разговор, а теперь вот и Дамблдор вступился за него. Гораздо больше грело душу то, что он сумел самолично заставить обидчика в буквальном смысле заткнуться с помощью одного из заклинаний, взятого вовсе не из учебников. Кроме того, мальчик чувствовал на себе внимательный взгляд преподавателя, который, наказав Сигнуса, все же оставил без внимания его собственную выходку. Том также заметил, что большинство слизеринцев, сидящих за столом, вполне оценили если не факт отпора знатному заносчивому мальчишке, то, по крайней мере, заклинание, сделанное первокурсником, еще даже не севшим за парту. Еще и староста факультета, Грегори Нотт, недовольно посмотрел на Сигнуса, и Том был уверен, что Блэку непременно будет сделан выговор.

Когда пир по случаю начала учебного года подошел к концу, Нотт строго сказал:

– Первокурсники, следуйте за мной! – и повел ребят по длинному коридору к лестнице, которая вела не вверх, а вниз в подземелья, спускаясь все глубже под школу. В коридорах было очень прохладно и сумрачно, но Том все равно старался запоминать расположение подземных лабиринтов. Наконец они оказались около каменной стены в потеках влаги.

– Чистая кровь! – уверенно сказал Грегори. – Первокурсники, запомните этот пароль для входа в нашу гостиную.

Гостиная оказалась длинным низким подземельем со стенами из дикого камня. С потолка на цепях свисали зеленоватые лампы, а в камине, украшенном искусной резьбой, потрескивал огонь.

– Здесь вы будете проводить время, свободное от уроков или, если хотите, делать домашние задания.

Том заметил, что не только у противоположной от камина стены, через которую они вошли, но и у двух боковых есть двери.

– Спальни девочек направо! – пояснил староста, указывая рукой на дверь. – Помещения для мальчиков слева, – Грегори приглашающим жестом повел ребят за собой. В узком коридорчике было сразу несколько дверей. – В том конце свободные комнаты для первокурсников. Блэк! – строго обратился он к Сигнусу. – Будешь ночевать с Томом в разных комнатах. Не хватало мне еще ваших скандалов. А ты, Том, можешь идти вместе с Родольфусом, – обращаясь к Реддлу, староста окинул его заинтересованным взглядом, а тон при этом был вполне благосклонный.

Том, Родольфус и еще три мальчика зашли в комнату. Горел камин, и потому воздух здесь, как и в гостиной, был сухим и теплым, а кроме того, достаточно свежим. Видимо, система воздуховодов была сделана на славу. Прекрасные мягкие постели с изумрудными балдахинами и теплыми одеялами так и манили уставших детей, а Реддла особенно, ведь в приюте у него никогда такой не было. Неудивительно, что как только он переоделся в приготовленную пижаму, то сразу же уснул.

========== Глава 14. Первые триумфы ==========

Утром Том проснулся, как всегда, рано, солнце только недавно взошло. Тишина в комнате нарушалась только дыханием соседей по спальне. Около каждой кровати на маленьких столиках лежало по небольшому свитку пергамента. Взяв свой, мальчик увидел, что это расписание уроков, которое ночью кто-то доставил ученикам. Реддл внимательно изучил его и, облачившись в мантию, вышел в пустой коридор. Он прочитал всю «Историю Хогвартса» и знал, что порой замок ведет себя как живое существо. Лестницы вдруг ни с того ни с сего могли поменять направление и увести студента совсем не туда, куда он собирался пойти. Волшебный же зачарованный потолок в Большом зале хоть и произвел на Реддла сильное впечатление, однако не был для него чем-то неизвестным. Том видел его на одной из движущихся картинок в «Истории Хогвартса». Реддл заранее разузнал, где находятся классы, в которых по расписанию на сегодня назначены уроки, и только после этого отправился в Большой зал аккурат к завтраку, состоящему из нескольких блюд на выбор: яичницы с беконом, сладкого пудинга, йогурта со свежими ягодами, горячих ароматных блинчиков… В общем, в приюте о таком и мечтать не приходилось.

Первым уроком у слизеринцев были заклинания, и занятия проходили со студентами из Пуффендуя. Преподаватель, профессор Стрикт, была маленькой худенькой женщиной с темно-рыжими волосами, одетой в фиолетовую мантию. Однако по ее горделивой осанке и строгому до суровости лицу Том сразу понял, что с такой не забалуешь, и лентяям, а также нарушителям школьных правил придется несладко. В самом деле, эта крошка очень быстро устанавливала в любом классе железную дисциплину, а тишина на ее уроках была такая, что слышно было, как муха пролетит. В первую очередь она обратила взор своих строгих глаз на двух запыхавшихся раскрасневшихся пуффендуйцев, которые не успели зайти в класс вместе со всеми студентами.

– Так, господа! – не терпящим каких-либо пререканий тоном звонко проговорила она. – Может, соблаговолите объяснить, почему вы не явились на урок вовремя, а теперь отнимаете драгоценное время у преподавателя и других студентов?

– Профессор! – виновато глядя на волшебницу, неуверенно заговорил Эрик Клэйдон. – Мы немного заблудились, потому что волшебная лестница внезапно переместилась, и мы долго не могли попасть в нужное крыло.

– Ну, конечно, проще всего переложить свою вину на кого-то другого или вообще на неживую лестницу, – назидательно сказала мисс Стрикт. – Только почему-то остальные студенты явились вовремя. Я снимаю десять очков с Пуффендуя.

– Но, профессор… – продолжал было оправдываться Диггори.

– А за попытку спорить вместо того, чтобы извиняться, с вашего факультета будет снято еще десять очков. Быстро займите ваши места за партой. Для всех теперь говорю и повторно предупреждать не стану. Тот, кто ко мне на занятия будет являться не вовремя, может вообще не затруднять себя его посещением. Вопросы есть?

В классе воцарилась тишина, свидетельствующая о том, что таковых не имеется.

– Тогда приступим! – чуть смягчившись, проговорила профессор Стрикт. – Сегодня мы с вами начнем изучать одно из простейших заклинаний, позволяющее перемещать предметы – Вингардиум Левиоса. Но вместе с этим первокурсникам поначалу необходимо разработать кисть и пальцы. Без этого будет трудно совершать необходимые правильные движения волшебной палочкой.

Первую половину урока студенты делали разминающие упражнения для кисти руки и пальцев: энергично крутили по и против часовой стрелки, пытались прижать большой палец к руке и вертели в пальцах волшебные палочки. Многие студенты при этом испытывали дискомфорт, а у некоторых к концу этой разминки руки по-настоящему заболели. Том же с удовлетворением заметил, что ему-то как раз несложно все это выполнять, и даже подумал, что руки его словно созданы для этого.

Наконец профессор Стрикт решила, что для первого раза достаточно.

– Итак, теперь попробуем сотворить заклинание левитации. Вингардиум Левиоса! – с расстановкой произнесла волшебница, сопровождая свои слова четким и элегантным движением волшебной палочки. И сразу же птичье перо, которое лежало на ее столе, взмыло вверх и поплыло по воздуху.

Все ученики стали пытаться выполнять задание, но для большинства на деле все оказалось куда сложнее, чем наблюдать со стороны. Реддл же, скрывая самодовольную улыбку, легким небрежным движением тисовой палочки поднял на воздух свое перо и, кроме того, заставил его выделывать всевозможные пируэты в воздухе. Том недоумевал, почему большинству не удается сразу сделать то же самое, ведь это же элементарно! А еще Том видел, что именно другие ученики делают не так: одни совершали не совсем правильные движения палочкой, другие неправильно ставили ударение, произнося заклинание. Успех же Тома был сразу отмечен и классом, и учителем.

– Взгляните! – удовлетворенно кивнув, сказала профессор Стрикт. – Мистер Реддл уже блестяще справился с заданием. Пятнадцать очков Слизерину. Остальные продолжаем тренироваться. Том видел, как несколько слизеринцев, а особенно Сигнус Блэк, с нескрываемой завистью смотрят на него. Кто-то остался равнодушен, и только взгляд Родольфуса выражал восхищение.

Сигнус Блэк и Эрик Клэйдон тоже сумели поднять перья вверх, однако они метались по классу неуправляемые, точно без тормозов и рулей.

– Неплохо, мистер Блэк и мистер Клэйдон! По пять очков Слизерину и Пуффендую.

Кое-кому просто удалось немного сдвинуть свои перья с места, и этим ученикам строгая, но справедливая преподавательница присудила по одному-два очка. Вообще профессор Стрикт, Том понял это, при всей своей кажущейся строгости и жесткости, на самом деле любила учеников и потому, желая им блага, не считала нужным излишне щадить детей и потакать им. Она искренне полагала, что слабый во всех смыслах педагог только навредит студентам. И рано или поздно, особенно когда дело доходило до экзаменов с участием специалистов из Министерства магии, то почти все ученики по достоинству оценивали ее муштру, не просто получая высокие оценки, но делая это легко и непринужденно. Тут Реддл обратил внимание на колдующего за соседней партой Родольфуса. Его перо взлетало вслед за палочкой, но тут же падало.

– Ты неправильно произносишь, – проговорил, чуть поколебавшись, Том. – Надо “Вингардиум Левиоса”, а не “Левиоса”.

Родольфус послушался совета, и его перо тоже стало парить в воздухе, поднятое волшебной палочкой.

– Очень хорошо, мистер Лестрейндж. Еще десять очков Слизерину. А вы, мистер Реддл, чтобы не сидеть просто так, попробуйте починить это.

Тут профессор Стрикт сбросила со стола небольшую вазу с цветами, которая, стукнувшись о пол, разбилась на кусочки. Том направил тисовую палочку на черепки, и после заклятия Reparo эти осколки снова срослись.

– Агуаменти! – произнес заклинание Реддл, и в вазе сразу появилась чистая вода. Том так же, не прикасаясь руками ни к вазе, ни к цветам, с помощью волшебной палочки собрал их, и уже меньше чем через минуту ваза снова была на учительском столе, как будто и не падала с него.

– Замечательно, мистер Реддл! Еще пятнадцать очков вы приносите своему факультету. Скажите, вы ведь заранее прочитали учебник и практиковались сами?

– Да, профессор!

– Что же, похвально. Вообще замечательно, когда талант и прилежание сходятся в союз. А вы далеко пойдете, мистер Реддл. Я не удивлюсь, если однажды весь волшебный мир о вас узнает.

После первого урока заклинаний толпа слизеринцев-первокурсников, направлявшихся на занятие по трансфигурации в башню факультета Гриффиндор, напоминала жужжащий улей пчел. Все разговоры в голос и тихие перешептывания вертелись вокруг одной темы – небывалого успеха Реддла. Молчал и при этом зеленел от злости, пожалуй, только Сигнус Блэк. Тут к Тому подошли Друэлла Розье и ее подруга Элла Эйвери.

– Том, благодаря тебе у Слизерина теперь больше всего очков! – приветливо сказала Элла, глядя на четверо песочных часов. Вот только был в них не песок, а драгоценные камни: сапфиры – у Когтеврана, рубины – у Гриффиндора. Их лежало ровно столько, сколько баллов заработал каждый факультет. Внушительная кучка изумрудов, заполнявших часы Слизерина, была заметно больше всех других.

– Да, – вторила Элле Друэлла, улыбаясь Тому. – Держу пари, так мы и соревнования между факультетами в этом году выиграем!

Здесь уже Блэк не утерпел. Дело в том, что они были с детства просватаны друг за друга родителями обоих учеников. Девочка с самого начала нравилась Сигнусу, но сама она никак не выделяла его среди знакомых ей мальчиков, хотя и была весьма вежливой, как велело ей воспитание.

– Что это ты, Друэлла, опускаешься до общения с простецом без роду без племени, другой день как прибывшим к нам с магловской помойки?

– Тебе-то что за дело, а, Сигнус?

– Не только мне, но и нашим семьям это важно!

– Ой, Сигнус! – вмешался в разговор Родольфус. – Избавь нас от выражения своей зависти!

В груди у Тома горели гнев и жажда мести, однако Реддл чувствовал, что идти сейчас на поводу у эмоций значило бы унизить себя недостойным поведением в присутствии этих чванливых чистокровок. Он лишь только сказал, при этом недобро усмехаясь:

– Ну что ты, Дольф! Вряд ли Блэк унизится до зависти полукровке. А вот всерьез опасаться нахлобучки от миссис Блэк и трусить перед мамочкой он обязательно будет. Ведь ему далеко до положения первого ученика факультета.

При этих словах Друэлла и Элла усмехнулись, Родольфус заливисто, но, впрочем, без злорадства, засмеялся, а кое-кто захохотал во весь голос.

– Маменькин сынок, кто бы мог подумать!

Разговаривая обо всем этом, слизеринцы пришли к классу трансфигурации. Это был внушительных размеров кабинет с большим расстоянием между партами. По стенам висели схемы различных превращений, изображения на которых двигались. Вести урок должен был профессор Дамблдор, но он пока не появился. Том мысленно повторял про себя, как превратить спичку в иголку, а пуговицу – в жука. Ему хотелось повторить свой успех, чтобы не ударить в грязь лицом перед профессором Дамблдором. Все смотрели на открытую дверь, ожидая его появления, но волшебник неожиданно возник прямо из воздуха рядом с учительским столом. Гриффиндорцы, с которыми сейчас должен был проходить урок, приветственно загалдели, а слизеринцы молча ждали.

– Спокойной ночи! – вдруг выпалил профессор, а глаза его при этом смотрели очень доброжелательно. От небрежного взмаха его волшебной палочки гриффиндорцы вмиг замолчали, глаза их закрылись, головы склонились у одних на руку, у других прямо на парты. Было очевидно, что они спят. Но не прошло и нескольких секунд, как они снова проснулись, но уже не шумели.

– Что ж, приветствую вас, гриффиндорцы и слизеринцы, на нашем с вами первом занятии. Как вы сами только что убедились, трансфигурация способна даже из самых больших непосед сделать заядлых сонь. Ее возможности и в самом деле весьма широки, но использовать их в полной мере может лишь тот, кто будет серьезно заниматься этой наукой.

Теперь уже все студенты притихли, поглядывая на спички и с нетерпением ожидая, когда профессор объяснит им и даст задание превратить их, например, в иголки. Но снова обманулись в своих ожиданиях.

– Ах, ну что за интерес превращать спички в иголки? Куда приятнее проделать то же самое с сушеными лягушачьими лапками, превратив их в настоящих шоколадных лягушек, не правда ли?

При этих словах у каждого на столе появилось по нескольку лягушачьих лапок.

– Представьте себе то, что вы хотите получить в результате превращения в общем и в деталях. Чем четче будет картинка, тем лучше. Затем направьте палочку на лапку и произнесите заклинание трансфигурации.

Студенты переглянулись и принялись за дело. По столу Тома уже прыгала шоколадная лягушка, норовя соскочить со стола и улизнуть от вознамерившегося съесть ее мальчишки.

– Стоять! Остолбеней! – повысив голос, сказал Том, и коричневая попрыгунья замерла на месте, а Реддл преспокойно взял ее в руку и отправил в рот.

– Замечательно, Том! – похвалил ученика профессор Дамблдор, глядя на него внимательным долгим взглядом. – Десять очков Слизерину за прекрасно исполненное превращение. А откуда вы, мистер Реддл, узнали об обездвиживающем заклятии?

– Я кое-что купил во «Флориш и Блоттс» для дополнительного чтения и полагал, что сейчас самое время попробовать это заклинание, сэр, – подбирая каждое слово, дабы выдать лишь необходимый минимум информации, отвечал Том.

– Ваша жажда знаний весьма похвальна, – все еще не сводя заинтересованного взгляда с Реддла, заговорил профессор. – Я присуждаю еще десять очков Слизерину. Однако, Том, при вашем таланте и уме вы должны догадаться, что далеко не каждым заклинанием, которое вы захотите выучить самостоятельно, можно разбрасываться направо и налево, применяя его к людям. Хотя обездвиживающее заклинание, конечно, безвредное. Напомню также, что творить волшебство вне школы, а тем более в присутствии маглов, строго запрещено, – твердым голосом сказал Дамблдор.

– Но если чародею понадобится защитить от этих самых маглов, например, свою жизнь, здоровье и честь, то в этом случае магия вполне допустима. Рассматривая подобные дела несовершеннолетних магов, Визенгамот обычно учитывал эти обстоятельства.

– О, я вижу, вы уже успели познакомиться с законами волшебного мира, – улыбнулся профессор.

– Вы сами сказали, сэр, что, вступая в мир магов, нужно соблюдать волшебные законы, – невозмутимо отозвался Реддл.

– Разумеется, Том, однако нарушать Международный статут о секретности вряд ли будет допустимо в простых детских спорах.

Реддл лишь промолчал в ответ, не желая выдавать своих мыслей на сей счет, которые никак не совпадали со сказанными профессором Дамблдором словами. Занятие тем временем продолжалось, и ученики с энтузиазмом пытались превратить сушеные лягушачьи лапки в шоколадных лягушек. У кого-то из студентов получилось сделать шоколадными только лапки, а гриффиндорец Генри Поттер превратил лапку в целую лягушку, но она не прыгала. У Сигнуса и Рудольфуса лягушки были шоколадными и притом живыми, но хромали на все четыре лапки. Профессор Дамблдор тем не менее удовлетворенно кивал всякий раз, когда видел хоть чей-то малейший успех и не скупился на баллы и похвалы, при этом неустанно объясняя материал и помогая подсказками.

– Сосредоточьтесь на конечной цели. Как можно лучше нарисуйте в мыслях образ той шоколадной конфеты, которую вам так хочется съесть.

К концу урока у половины учеников наметились сдвиги, и усилия увенчались первыми результатами, поэтому почти все студенты, не только гриффиндорцы, но и слизеринцы, и даже Том Реддл, не без оснований опасавшийся именно этого педагога, сошлись во мнении, что профессор Дамблдор умеет доходчиво и при том нескучно подать материал. В конце занятия ученики получили задание к следующему уроку самостоятельно отработать превращение спичек в иголки.

– Непременно вспомните то состояние концентрации, когда вам уже удавалось совершить превращение. Запомните его, тогда и другие метаморфозы непременно будут вам по плечу.

Среди предметов, изучаемых в волшебной школе, была история магии. Ее преподавал профессор Бинс – привидение, а не живой человек. Казалось, что было невозможно отыскать более скучного монотонного голоса, которым этот учитель читал свои лекции. Неудивительно, что половина класса просто засыпала под этот голос и скрип перьев другой половины, которая, неприкрыто зевая и изо всех сил борясь со сном, пыталась что-то записывать и конспектировать. Том Реддл же был одним из немногих студентов, которым этот предмет все же нравился. Во всяком случае, когда многие студенты с трудом выполняли задание написать эссе о том или ином историческом событии, исписав при этом не меньше метра пергамента, Реддл, словно играючи, выдавал полутора-двухметровое сочинение.

Преподаватель травологии и декан Пуффендуя, профессор Смит – неприметный и скромный волшебник невысокого роста, чья серая мантия частенько была испачкана землей, тоже был вполне доволен Реддлом и неизменно награждал положенными баллами за обстоятельные и точные ответы на вопросы о волшебных растениях и их свойствах. Уроки эти проходили в волшебных теплицах, где студенты сажали, пересаживали, поливали и ухаживали за цветами, травами и кореньями. Волшебные палочки тут требовались нечасто, но здесь Том вовсе не выглядел безруким неумехой по той простой причине, что волшебники, особенно чистокровные, не могли работать руками так умело и ловко, как это удавалось маглам.

И уж тем более у преподавателя зельеварения и декана родного Слизерина, профессора Слизнорта, к Тому не было никаких претензий. Напротив, чародей понял, что видит перед собой лучшего ученика факультета, а может, и всей школы.

Одним словом, на каждом занятии Том все больше и больше убеждался, что попал в свой мир, а Хогвартс становился ему с течением дней все роднее и ближе.

========== Глава 15. Квиддич – это не мое ==========

В один день, войдя в гостиную, Реддл сразу же отметил среди первокурсников какое-то необычное оживление. Они явно что-то с увлечением обсуждали, а голоса Родольфуса и Сигнуса раздавались громче остальных.

– Завтра начинаются уроки полетов! – восторженно кричал Дольф и даже подпрыгивал от радости. – Наконец-то!

– Вдвойне приятно, что преподавать будет… Угадай, кто? – голос Сигнуса Блэка был спокойнее и тише, но скрыть свое довольство от предвкушения занятий он не мог.

– Не знаю! – отвечал Лестрейндж.

– Ну, подумай! – тон Блэка впервые стал теплее.

– Ну, не знаю, ну, кто? – нетерпеливо допытывался Родольфус.

– Мисс Флай! – громогласно и самодовольно выпалил Сигнус, позабыв про всякую сдержанность.

– Что? Не может быть! Сама мисс Флай?! – не мог поверить Руди.

– Вот именно!

– Но как так? Ведь она же капитан наших непобедимых «Пушек Педдл».

– Ты хоть бы иногда «Ежедневный пророк» читал! В этом году она уходит из профессионального квиддича, завоевав все звания и кубки, которые только можно. Однако ей уже становится тяжело соперничать с более молодыми игроками, ведь ей уже за пятьдесят! И она не хочет, чтобы ее звезда медленно гасла на предстоящих турнирах, вот и уходит на пике славы.

– Но она могла бы стать председателем Национального клуба по квиддичу и тренировать сборную страны.

– Безусловно, ей предлагали этот пост, но она отказалась, заявив, что ей интереснее искать юные таланты как драгоценные камни, чем огранять уже имеющиеся.

– Вот и здорово! Ах, как бы хотелось обратить на себя ее внимание и попасть на следующий год в команду факультета.

– А почему нет? Мы ведь неплохо летаем! Вот только не помешало бы заменить наши «Чистометы-3» на «Чистометы-4»!