Текст книги "Истребитель гулей. Роман о Готреке Гурниссоне (ЛП)"

Автор книги: Дариус Хинкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 61 страниц)

– Атриум Министерства до сих пор не украшен скульптурами вместо тех, что были разрушены во время последней битвы. С завтрашнего дня этот символ волшебной силы будет водружен на пустующем месте!

– Да будет так, повелитель!

– Так и будет! А теперь идем, Белла!

И взяв колдунью за руку, Волдеморт повел ее в замок.

========== Глава 121. Уроки благоразумия от полоумной Лавгуд ==========

В мрачном подвальном помещении Малфой-мэннора, освещенном лишь через небольшое окошко на тяжелой двери, было тихо. И холодно. На дворе уже стояла зима, приближалось Рождество. Два пленника – человек и гоблин – сидели на каменном полу, погруженные каждый в свои мысли. Наконец, голос гоблина нарушил ватную тишину.

– Неужели нет никакого средства сбежать отсюда, мистер Оливандер?

– Крюкохват, я здесь уже довольно давно и чего только не перепробовал. Все без толку! – отвечал старый мастер.

– Трудно поверить, что мы останемся здесь до самой смерти!

– В самом деле? Вы еще не потеряли надежду, а у меня, напротив, мечты о свободе начинают развеиваться. Когда Сами-знаете-кто пытал меня Круцитусом, то мне вообще больше всего на свете хотелось только одного – умереть, чтобы только прекратилась эта мука.

– Но вы же все-таки волшебник. Придумайте что-нибудь!

– Без волшебной палочки это, знаете ли, весьма затруднительно.

Тут старый мастер насторожился, весь обернувшись в слух.

– Я слышу шаги: кто-то идет сюда. Хватит разговаривать!

Гоблин послушно замолчал, а шаги раздавались все громче. Послышались два грубых мужских голоса.

– Вот удача, Трэверс, что мы так хорошо и быстро выполнили задание Темного Лорда!

– Да, слава Мерлину, никаких неожиданностей не произошло. Чистая работа, Селвин. Повелитель будет нами доволен. Но следи за девчонкой, а то еще надумает удрать!

– Куда же она денется? Ну, ладно-ладно, смотрю я за ней. Вперед, вперед! Пошла! – скомандовал голос.

Дверь отворилась, и в темницу втолкнули нового пленника, вернее пленницу, юную девушку с волнистыми длинными светло-русыми волосами.

Мистер Оливандер поприветствовал ее.

– Здравствуйте, мисс Лавгуд.

– Мистер Оливандер?! – изумилась она. – И вы тут! Здравствуйте, рада вас видеть!

– Хоть бы спасибо сказал, мастер! – усмехнулся Трэверс. – Видишь, как мы о тебе позаботились. Барышню в компанию пригласили, чтобы ты тут совсем от скуки не захирел!

Пленники не обратили внимания на эту издевку.

– Но почему вы здесь, мисс? – удивился Оливандер. – Разве вы не должны быть в Хогвартсе? Или школа – уже недостаточная защита для учеников?

– Меня сняли прямо с поезда, когда я возвращалась домой на Рождественские каникулы, – спокойно отвечала Полумна.

– Ужасно! Однако, в чем вы провинились перед Тем-кого-нельзя-называть? – И тут же сам ответил на свой вопрос. – А, догадываюсь. Причина в вашем отце!

– Именно так, мистер Оливандер! Отец печатал в своем журнале «Придира» статьи в поддержку Гарри Поттера, а Сами-знаете-кому это не понравилось, и вот он принял меры.

– О, – протянул Трэверс. – Вам тут есть о чем потолковать. – Ладно, пойдем, Селвин, к Темному Лорду, доложим ему, что девчонка уже доставлена, – обратился он к напарнику.

Двое Пожирателей закрыли дверь и тщательно наложили на нее запирающие чары. Поднявшись на второй этаж и оказавшись на пороге покоев Темного Лорда, Трэверс тихо постучал. Селвин переминался с ноги на ногу. Оба услышали высокий холодный голос, говорящий:

– Проходи, Трэверс, и ты, Селвин.

Мужчины покорно переступили порог просторной комнаты, служащей Волдеморту и гостиной, и кабинетом. На зеленом атласном диване они увидели гордо восседающую Беллатрису, которая лишь едва заметно кивнула им в знак приветствия.

– Повелитель …– начал Трэверс.

– Вижу, вы успешно справились с полученным заданием, – проговорил Темный Лорд, – доставили в поместье девчонку. Можно было и не являться сюда.

Селвин и Трэверс испуганно взглянули на Темного Лорда, но его последующие слова успокоили их.

– Впрочем, сегодня вы заслужили награду. – Волдеморт призвал два небольших мешочка и вручил их слугам. – Забирайте, и это ничто в сравнении с тем, что вы получите, если с помощью Ксенофилиуса Лавгуда мы поймаем Поттера. Ты, Трэверс, займешь должность начальника Отдела магического правопорядка, о которой так грезишь. Тебе же, Селвин, достанется золото, назначенное за голову мальчишки. А теперь ступайте, и пусть мисс Лавгуд приведут сюда. Я хотел бы говорить с ней без свидетелей. Посмотрю, что это за птица.

– Разумеется, милорд! – и оба мага вышли вон.

Беллатриса, которая молчала и только внимательно слушала весь этот разговор, решилась заговорить.

– Повелитель, вы хотите ее убить? – спросила ведьма спокойным голосом, как будто речь шла об обеде, а не об убийстве.

– Зачем же сразу убивать? – усмехнулся Волдеморт.

– Ну, нет, не сразу! – заулыбалась Белла, но улыбка эта была совсем недоброй, а какой-то хищной. Темный Лорд это заметил, и оба засмеялись, будто такие слова казались им удачной веселой шуткой.

– Ах да, конечно! Все время забываю о твоих повадках, моя кошечка, – сказал он, легонько потрепав колдунью по щеке. – Положительно, змей я понимаю лучше, чем кисок. – Поймав разочарованный взгляд ведьмы, добавил: – Не расстраивайся, моя бесподобная хищница, втяни на время коготки. Даю слово, у тебя еще будет много возможностей поиграть с мышами.

Тут в дверь снова постучали: Трэверс и Селвин привели Полумну.

– Выйди, Белла! – приказал Волдеморт, и чародейка подчинилась, как, впрочем, и всегда. Минуту или две Темный Лорд молча сверлил девушку пристальным взглядом своих красных глаз. Потом он встал и обошел вокруг пленницы, внимательно разглядывая ее странную, с золотистыми звездами мантию, серьги в виде редисок. Наконец, приподняв подбородок, маг заглянул в голубые глаза.

– Странная девочка! – изрек он наконец. – Ни капли, ни одного флюида страха, которые я так привык чувствовать от людей, если им случалось остаться со мной наедине. Мало кто из мужчин не бледнеет при одном звуке моего имени, а уж для юной барышни этого более чем достаточно, чтобы упасть в обморок. Однако, в твоих глазах нет и ненависти ко мне, которую открыто выказывают те, у кого хватает смелости не трепетать в моем присутствии. Вот почему я и назвал тебя странной, хотя, может, ты больна, не в себе? Выходит, не без оснований тебя называют полоумной, не от мира сего.

– Я не боюсь, потому как вы, Темный Лорд, хоть и чудовище, но все же не безнадежны.

Изумлению Волдеморта при этих словах не было границ. Оно на время вытеснило в нем все остальные чувства так, что даже злобной ярости – неизменной спутнице черного мага в случае чьего-либо малейшего неповиновения – не нашлось на этот раз места. Он лишь холодно заметил:

– Не помню случая, чтобы я позволил кому-либо говорить с собой так и остаться в живых!

– Вы не станете меня убивать! – твердо отвечала Полумна. Взгляд ее голубых глаз был какой-то отрешенный и устремлен вовсе не на собеседника, а на ничем не примечательную стену, словно на ней было изображено нечто, достойное внимания.

– Ваше змеиное лицо ведь превращалось в человеческое, разве нет? – добродушно спросила она. – Оно же лучше, чем такое!

Волдеморт смутился, хотя никак не показал этого. «Что за странная девица? Может, провидица? Они действительно зачастую ведут себя странно». Применив к Полумне легилименцию, чародей понял, что девушка хоть и довольно умна, как все студенты Когтеврана, но отнюдь не прорицательница. Да и предсказания чаще всего произносятся потусторонним голосом, не имеющим ничего общего с голосом предсказателя. Тут что-то другое.

А мисс Лавгуд тем временем снова шокировала колдуна своим непонятным поведением и весьма странной манерой вести разговор.

– Зачем же вы розы в черный цвет окрасили, лорд Волдеморт? Алые они были бы куда прелестнее! – с сожалением сказала она. – И зачем убегать от того, что вас уже давно настигло? Не лучше ли принять это и тогда узнать счастье? Тогда и вам, и всем стало бы лучше! Ведь может случиться так, что будет поздно!

От всех этих слов у Темного Лорда невольно отвисла челюсть. Неужели девчонке известно о них с Беллой? Но как? Снова проникнув в ее сознание, маг и в самом деле увидел картину: Беллатриса держит подаренный им свадебный букет из черных роз. Но как такое возможно?! Волдеморт немедленно стер все это из девичьей памяти, а потом махнул на пленницу рукой.

«Чудная, полоумная! Вот и несет всякую чушь. Что с нее взять?! Может быть поздно… Что-то настигло, а я не знаю… Так было бы лучше… А девчонка и в самом деле желала мне блага, и если бы не это, то давно бы уже получила Аваду за свою дерзость!»

Но вместо того, чтобы пустить в девушку смертельное проклятье, чародей вызвал Трэверса и Селвина.

– Отведите ее в подвал! – приказал Темный Лорд.

Пожиратели грубо подхватили Полумну под локти.

– Полегче! – прошипел Волдеморт. – Пока я не поговорю с ее папашей, чтобы ни один волос с головы не упал, а не то следом полетят уже ваши головы!

– Как прикажете, милорд! – отвечали Пожиратели. – Будьте уверены, что вам не придется за оплошность снимать нам головы, выражаясь фигурально.

– Нет, – усмехнулся Темный Лорд. – Буквально! Вы заклятие колдовского меча не пробовали?

Трэверс и Селвин только замотали головами, не в силах произнести от страха даже слово.

– Не советую нарываться. А сейчас уходите!

Слуги поспешно вышли, ведя за руки пленницу.

В тот же вечер к одинокому вдовцу, к тому же доведенному до отчаяния внезапным исчезновением дочери, наведался Тот-кого-нельзя-называть собственной персоной. Ксенофилиусу Лавгуду, редактору оппозиционного журнала «Придира», Волдеморт поставил жесткий ультиматум: дочь вернется к нему живой только в случае выполнения двух условий. Первое – отсутствие в журнале новых статей в поддержку Гарри Поттера. И второе – мистер Лавгуд должен был немедленно уведомить служителей Темного Лорда, если вдруг мальчишка наведается в его дом. Когда же бедный отец спросил, что станется с его дочерью, если условия не будут выполнены, то получил циничный ответ: вариантов много. Например, подвергнуть Круциатусу, поставить какой-нибудь темно-магический эксперимент, испытывая на девушке действие заклинания. Можно применить банальное смертельное проклятье или обойтись вообще без магии, попросту отдав на потеху любому похотливому пожирателю, а потом скормить Нагайне. После таких слов загнанный в угол бедняга заверил, что готов на все, лишь бы ему вернули дочь целой и невредимой.

========== Глава 122. Беспокойное Рождество ==========

Вечеринка, устроенная Люциусом и Нарциссой по случаю Рождества, плавно подходила к своему завершению. Это был довольно скромный и малолюдный прием по сравнению с теми грандиозными балами, которые обычно давала эта знатная и богатая чета. Таков был приказ Темного Лорда: отмечать праздник в этот раз узким кругом. Приглашен был даже не весь Ближний круг, но кое-кто из почетных гостей были с супругами, и среди них, естественно, Лестейнджи. Кроме того, Беллатриса помогала сестре исполнять обязанности хозяйки. Пользуясь случаем, Белла надела атласное платье с глубоким декольте насыщенного темно-зеленого цвета и изумрудно-бриллиантовый гарнитур, сделанный самим Волдемортом. Она была весьма довольна тем, что повелитель позволил ей это. Темный Лорд же с удовольствием провел бы этот день лишь со своей ведьмой и дочерью. Однако, Беллатриса не могла отказать сестре и не явиться на праздник, так как это выглядело бы странным.

Оставаться одному в Слизерин-кэстле Волдемоту не хотелось, вот он, хоть и без особой охоты, но все же решил удостоить Малфоев чести посетить их праздник, но при этом приказал устроить скромную вечеринку, а Белле велел одеться для него. Колдун усадил чародейку на почетном месте слева от себя, а потом протанцевал с ней несколько вальсов, отчего ведьма почувствовала себя счастливой. И хотя Темный Лорд, все еще желая сохранить их тайну, обставил свои поступки как дань этикету и желание вознаградить ведьму за верную службу, но все же она была уверена, что волшебник просто хочет побыть с ней рядом. И не ошиблась. На этот раз черный маг не мог не признать, как же ему хорошо рядом с колдуньей. Он с удовольствием отметил про себя, что магия волшебного зеркальца, подаренного на свадьбу, весьма благотворно действует на Беллу. Даже Нарцисса неоднократно пыталась узнать, в чем тут секрет, и почему старшая сестра в последнее время значительно помолодела и похорошела. И если два года назад после побега из Азкабана на таком же празднике волшебница производила впечатление замученного, заморенного создания, то теперь это была настоящая королева бала. Волдеморт не сомневался, что явись сюда весь цвет волшебной Британии, Белла все равно затмила бы всех, в его глазах уж точно. Чародей любовался ее величавой осанкой и как всегда горделиво-надменным выражением лица. «Какая же ты все-таки прелестная, настоящая амазонка! Красивее всех этих женщин, ну, как драгоценный яхонт в куче жалких стекляшек!» Невероятно, но Волдеморт даже позволил себе на несколько мгновений погрузиться в сладкую грезу, будто они с Беллой не в Малфой-мэнноре, а в Слизерин-кэстле, а этот прием – час их триумфа и победы. Вот бы Поттер и в самом деле попался в одну из ловушек, и тогда мечта тут же станет реальностью!

В этот миг Темный Лорд действительно ощутил что-то странное. Он словно услышал в голове знакомое змеиное шипение, голос его питомицы. Змея, оставленная в доме Батильды Бэкшот, явно хотела сообщить что-то важное, и колдун весь обратился в слух. Нагайна докладывала, что тот, кого ей было велено караулить, наконец-то, попался в уготованную ему ловушку. Волдеморта охватила эйфория: все случится так, как он давно хотел. И произойдет это скоро, через считанные минуты. Маг быстро встал со своего кресла и стремительно направился к выходу из зала, а Беллатриса в недоумении последовала за ним.

– Отправляйся в Слизерин-Кэстл! – коротко приказал он властным голосом, не допуская никаких возражений или вопросов, и ведьма лишь покорно кивнула.

– Взять его! – мысленно велел он Нагайне, и сразу услышал ответ, что верная питомица держит врага и будет держать. На лицо была явная неразрывная связь Темного Лорда и его змеи-крестража. Колдун немедленно трансгрессировал в Годриковую лощину прямо к воротам дома Батильды Бэкшот, из которого до его слуха донеслись звуки борьбы.

Маг стремительно взлетел по лестнице на второй этаж. Он чуял след, оставленный змеей, и потому сразу нашел нужную комнату, ворвался в нее в предвкушении долгожданного триумфа… В помещении царил полный хаос: разбитая посуда, опрокинутая мебель и столбы поднятой пыли, скопившейся за несколько месяцев. Все это вкупе на какие-то секунды задержало чародея, мешая подойти к окну, в котором мелькнули два силуэта – мужской и женский. Это, без сомнения, был Поттер, хоть и принявший оборотное зелье. Однако своего заклятого врага колдун буквально чуял всем своим существом и без труда узнал бы в любом обличии. Мальчишка едва стоял на ногах и непременно упал бы, если бы его не поддерживала девка. Вернее всего, грязнокровная подружка и помогла ему вырваться из крепких объятий Нагайны. Забери инферналы этого Поттера! Всегда его кто-то спасает: мать, Дамблдор, подруга… В следующий миг оба выпали в окно, и Волдеморту оставалось только смотреть в бессильном гневе, как парень и девка бесследно исчезли, трансгрессировав Мерлин знает куда. Теперь в комнате остались только он и змея.

Неописуемое разочарование и безудержный гнев охватили чародея, который кидал непростительные заклятья куда ни попадя. Темный Лорд уже пережил нечто подобное, тогда шестнадцать лет назад, тоже в Годриковой лощине в соседнем доме. На Волдеморта нахлынули воспоминания. Он, сильный, практически непобедимый и бессмертный летел в дом Поттеров на крыльях триумфа и в предвкушении победы, которую уже считал своей. В окне дома колдун увидел Джеймса и Лили, которые спокойно беседовали в гостиной и готовились ужинать. Похоже, они совсем не ожидали вторжения, доверившись Питеру Педдигрю, которого считали своим другом. Добрые, глупенькие, наивные Поттеры! Разве можно доверять друзьям?! Лично он все для себя решил, еще живя в приюте в тот день, когда не стало Мэри Лайт. Небрежный взмах волшебной палочки – и он уже в доме.

– Лили, беги! Бери Гарри и беги, я задержу его!

«Глупец! Даже палочку волшебную не держит всегда при себе! Разве можно хотя бы на секунду выпускать оружие из рук?» – усмехался Волдеморт. Дуэль с Джеймсом даже поединком назвать было нельзя, хватило всего двух страшно привычных слов, составлявших смертельное проклятье. Сверху доносились звуки передвигаемой в спешке и панике мебели. «Понятно, она в ловушке. Но если будет вести себя как надо, то бояться ей нечего. Неужели и у нее нет под рукой волшебной палочки?!» – недоумевал чародей. Тяжелая дверь и подпирающая ее изнутри мебель отлетели в сторону от его заклинания как легкая бумага под дуновением ветра, и только одна преграда отделяла его от детской кроватки: Лили стояла и закрывала сына своим телом как живым щитом.

– Не надо, пожалуйста, только не Гарри! Убейте лучше меня!

«Вот глупая грязнокровка, но я обещал Снеггу награду, поэтому, так и быть, оставлю ей жизнь!» – думал черный маг.

– Прочь, девчонка! Отойди в сторону!

– Пожалуйста, только не Гарри!

– Отойди в сторону! – повторил он холодным высоким голосом.

– Нет, только не Гарри!

– Последний раз предупреждаю!

Но к неудовольствию Волдеморта грязнокровка решила стоять до конца, и в глазах ее Темный Лорд не видел страха перед лицом неминуемой смерти. Такое обстоятельство порядком разозлило колдуна, ведь это как раз то самое немногое, что было ему неподвластно, не по силам, ни когда-то давно в приюте, ни сейчас после создания даже пяти крестражей!

«Только беспросветная глупость заставляет эту грязнокровку так себя вести! Ну, Северус, не обессудь! Я свое слово сдержал!»

– Авада Кедавра! – выкрикнул чародей, и уже никто и ничто не защищало от него годовалого ребенка. Волдеморт мог просто оттолкнуть, оглушить, временно парализовать Лили, но решил не церемониться с этой идиоткой, которой трижды предлагали жизнь, но она сама выбрала смерть.

Мальчик встал в своей кроватке и, поняв, что человек рядом с ней – вовсе не мать и не отец, заплакал. Волдеморта всегда раздражали звуки плача и вид слез, и он намеревался теперь не только устранить угрозу для себя, но и желал также, чтобы это противное нытье прекратилось как можно скорее. С мрачным торжеством и все нарастающей злобой он направил волшебную палочку на лоб ребенка и, смеясь, произнес смертельное проклятье. И в этот момент Темный Лорд даже представить не мог, что его, ослепленного злодеяниями, тут же настигнет расплата за все. Смертоносный зеленый луч против всякого ожидания не поразил мгновенно мальчика, как должен был, но вместо этого отскочил от ребенка, как горох от стены. Волдеморт резко отпрянул, но увернуться от своего же проклятья или же отразить его не успел. Так неожиданно для высокомерного гордеца все это произошло! Адская боль охватила все тело, которое заживо словно одновременно сжигали огнем, рвали во все стороны клещами, пилили ножами… Казалось, что кожа горит, а все нутро плавится. «Если я бессмертен, то почему же так больно?!» – подумалось колдуну. Но через какое-то время боль стала стихать, улетучиваться все больше и больше до тех пор, пока совсем не исчезла. Тогда чародей хотел было восторжествовать, что остался жив, и даже смертельное проклятье ему нипочем, но в тот же миг понял, что радоваться рано. Волдеморт, как ему казалось, вздохнул, но не почувствовал, как воздух наполняет легкие, хотя вроде бы усиленно напрягал грудную клетку. Вздумал протянуть руку, но не ощутил ее и даже разглядел с величайшим трудом – такой прозрачной она стала, куда более прозрачной, чем у любого привидения, которое встречал. Теперь маг также легко, как и призраки, проходил через стены, но не мог прикоснуться ни к одному предмету, а самое ужасное, невозможно было взять с пола оброненную волшебную палочку, а значит, и колдовать было нельзя. С другой стороны, он все видел, все понимал и осознавал в этом мире, присутствовал в нем, и в тоже время ощущал, что не принадлежит ему в полной мере, вещественно не принадлежит. Он был здесь и не здесь, не зная даже кем стал теперь, кем-то меньшим, чем дух, чем самое захудалое привидение, но все же живым! В таком положении первой мыслью было спрятаться где-нибудь далеко-далеко. А уж после того, как Беллатрису, единственного человека, который мог бы возродить его, отправили в Азкабан, чародею оставалось только удалиться в глухие леса Албании!

Так Волдеморт, стоя у окна, заново переживал свое поражение и свою самую большую потерю. Наконец, перестав предаваться тяжелым воспоминаниям и мрачным мыслям, колдун огляделся кругом и, посмотрев на пол, вскрикнул от неожиданности. Взгляд его упал на фотографию, по-видимому, оброненную Поттером во время поспешного бегства.

– Это он! – воскликнул чародей. – Воришка, умыкнувший у Грегоровича Бузинную палочку!

Под улыбающимся изображением белокурого юноши красовалась надпись «Геллерт Гриндевальд».

========== Глава 123. Утешение ==========

С чувством огромного разочарования в темном сердце Волдеморт вернулся в Слизерин-кэстл. Зол колдун был выше всякой меры, он рвал и метал, готов был крушить все на своем пути, хотя вообще-то всегда стремился к холодной сдержанности. Темный Лорд бесцельно метался из зала в зал, пока ноги сами не принесли его в комнаты Беллы. Ведьма ждала, как он и приказывал ей. Увидев своего милорда, она встала и молча почтительно поклонилась ему. Уже не зная, на ком или на чем сорвать свой гнев, Волдеморт раздраженно прошипел сквозь зубы.

– Эти покои слишком малы для тебя!

– Повелитель, – отозвалась Беллатриса. – Это вы сделали меня слишком большой для этих просторных покоев. – Колдунья с благоговением взяла ладонь Волдеморта и прижалась к ней щекой.

Эти простые слова, сказанные так искренно и по сердечному влечению, а также сопровождающий их жест, произвели эффект, намного превосходящий силу самых мощных заклинаний. Темный Лорд поднял Беллатрису с колен, порывисто обнял и стал целовать волосы, щеки и губы, как пловец, уже было совсем утонувший в бурном море и вдруг выброшенный на спасительный берег, целует землю. Белла гладила его спину, и Волдеморт чувствовал, как горечь разочарования и бессильная злоба, перед этим охватившие все его существо, сами собой куда-то улетучились, уступая место спокойствию и умиротворению. Маг осознавал: что бы с ним не произошло, а эта женщина всегда будет рядом. Эта мысль была как целебный бальзам для больного самолюбия и уязвленной гордости, а Беллатриса, эта жестокая, кровожадная ведьма, убийца, сама того не ведая, стала единственной и последней искрой света в темной раздробленной душе Волдеморта. И Темный Лорд точно знал: другой такой Беллы у него никогда не будет. В который уже раз он не находил названия тому, что такое порой творилось с ним в присутствии этой женщины, но теперь ясно понимал: только рядом с ней, только в объятиях единственного в мире человека, который бесконечно уважает и до умопомрачения любит его, и можно обрести покой и какое-то эгоистичное утешение.

«Да, Белла и в самом деле любит меня! – неожиданно для себя подумал Волдеморт, и на сей раз это обстоятельство уже не вызывало у него злобы, раздражения и страха. – Что же, так тому и быть, пусть любит, если хочет! За самоотверженную преданность можно позволить ей этот каприз! – решил он, в тоже время покрывая поцелуями точеные плечи и упругую грудь Беллы, нетерпеливо освобождая ведьму от одежды. – А уж я, лорд Волдеморт, сумею оградить ее от губительных последствий этой блажи. Вот только ответить ей я никогда не смогу. Но можно воздать по-другому: Белла будет мне ближе всех, как и Дельфини, наша плоть и кровь. У них будет власть, положение, почет…»

Лежа рядом с тихо посапывающей во сне Беллатрисой, Темный Лорд уже очень спокойно размышлял о том, что произошло в заброшенном доме Батильды Бэкшот. Маг снова внимательно рассматривал унесенную из него фотографию. «Значит, Гриндевальд владел Бузинной палочкой после Грегоровича. Во многом благодаря ей он и достиг в свое время небывалого могущества. Но когда и при каких обстоятельствах он ее лишился? Произошло ли это до памятного поединка с Дамблдором? Иначе почему же Гриндевальд потерпел поражение в этой дуэли, если хозяин Бузинной палочки, согласно легенде, всегда побеждает? – спрашивал он себя. – Кто стал следующим владельцем? Или, может, гадкий маглолюб оказался настолько силен, что сумел все же победить и забрать Жезл смерти себе?» – продолжал рассуждать Волдеморт и не находил сейчас ответа ни на один из этих вопросов, но он прекрасно знал где и у кого их искать. Тогда он решил наведаться в Нурменгард и лично расспросить обо всем Гриндевальда. Нужно было только придумать, как проникнуть в крепость – вопрос нескольких дней, от силы недель.

*

После Рождества время потекло довольно быстро, а в Слизерин-кэстле и в поместье Малфоев ненадолго воцарился покой. Зима закончилась, на пороге уже была весна. Со дня на день единственной дочери Волдеморта и Беллы должен был исполниться год. Как раз в феврале Дельфи сделала свои первые шаги и сказала «мама». И как только девочка пошла, то сразу выяснилось, что это очень непоседливый ребенок, за которым нужен глаз да глаз. Стоило порой матери или няньке на секунду отвлечься, как малышка норовила куда-нибудь залезть или убежать. Один раз, когда Юфимия на несколько секунд задержалась в детской, чтобы взять с собой на прогулку любимую игрушку своей подопечной – серо-зеленую змейку, – девочка уже убежала по коридору так далеко, что оказалась прямо у высокой лестницы. Нянька со всех ног бросилась за ней, но все равно не успевала. Волдеморт и Беллатриса в это время как раз стояли у подножия лестницы на первом этаже. Увидев Дельфини, ведьма испуганно вскрикнула и потянулась за палочкой, чтобы левитировать дочь, пока она не скатилась кубарем вниз, пересчитав все ступеньки. Волдеморт вскинул руку с тем же намерением. Но тут случилось неожиданное. Оказавшись на самой верхней ступеньке, малышка вдруг высоко подпрыгнула и полетела по воздуху, плавно приземлившись рядом с матерью. Потом она запустила в Юфимию стоящим на полу чучелом, не прикасаясь к нему руками. Когда Темный Лорд увидел все это, то его красные глаза загорелись, но не гневом, а огромной гордостью. Кровь в венах забурлила от восторга, и маг, позабыв про все на свете, подхватил дочь на руки. После этого он каждый день находил хотя бы несколько минут, чтобы поиграть с Дельфини, левитируя ей мяч, не используя при этом волшебную палочку. И было совершенно очевидно, что ребенок его совсем не боится.

В свой первый день рождения, на котором присутствовали лишь чета Малфоев да Юфимия, девочка спокойно сидела у отца на коленях. Как раз в это время в комнату вползла Нагайна. Сначала она блаженно грелась у камина, а потом пожелала забраться к хозяину на плечи. Дельфини, увидев громадное подобие своей любимой игрушки, с интересом ощупывала тело змеи, но когда захотела потеребить ее морду, то страшная тварь недовольно и сердито зашипела. Волдеморт немедленно шикнул на нее, приказывая вести себя смирно. Змеюке это пришлось совсем не по душе, но, тем не менее, она подчинилась и терпеливо сносила, пока маленькие ручки исследовали ее сомкнутые челюсти. И тут девочка прошипела на парселтанге: «Нагайна!» Это вызвало у Волдеморта приступ настоящего восторга. Он безмерно гордился дочерью, ее живостью и энергией, а главное, неподражаемой волшебной силой, магическими способностями, проявившимися так рано и в такой сильной степени. С этого дня любое желание, любой каприз Дельфини стал с подачи Темного Лорда законом для всех обитателей Слизерин-кэстла и Малфой-мэннора. Видя таким образом в дочери себя самого, слыша внутренний голос крови, отец был только рад во всем потакать ребенку. И не только он. Страшная змея, к которой никто кроме хозяина не смел и близко подойти, после того как Дельфи заговорила с ней на парселтанге, прониклась к девочке особой симпатией и преданностью. Малышка оказалась змееусткой, и этим все было сказано! Нагайна, как и все ее теперешние сородичи, подчинялась людям, владеющим змеиным языком, а кроме того, видела, как ребенку благоволит ее хозяин. Но Волдеморт, занятый делами, не так уж часто удостаивал вниманием свою питомицу и разговаривал с ней, а больше никто из его слуг парселтангом не владел. Зато Дельфини всегда была не прочь пошипеть с ней и поиграть. Поначалу эти самые игры повергали в ужас не только Юфимию, но даже и Беллу. Змея делала вид, что сердится и хочет броситься на маленькую девочку, которую могла бы враз проглотить или убить на месте одним ударом страшного хвоста. А ребенок, смеясь, убегал от нее, прыгал сзади и седлал толстое туловище. Нагайна шипела, разевала пасть в нескольких сантиметрах от маленькой ручки или ножки, но ее острые зубы и ядовитое жало всегда лязгали только в воздухе. Более того, жуткая тварь внимательно смотрела за своей маленькой повелительницей, заботливо следя, чтобы та куда-нибудь не свалилась, не залезла в опасное для нее место и не брала в рот какую-нибудь гадость. В общем, нянька, да и охрана из нее вышла что надо. После рождественских событий змея обитала в поместье Малфоев или в Слизерин-кэстле, повелитель ее никуда не отправлял, а потому, выспавшись всласть, она охотно проводила время с Дельфи. И лишь когда малышку укладывали спать, Нагайна отправлялась промышлять себе перекус в окрестностях Малфой-мэннора, каких-нибудь ночных зверьков, в ожидании, пока хозяин не соизволит угостить ее чем-нибудь повкуснее.

========== Глава 124. В Нурменгарде ==========

Маленькая темная комнатка, из обстановки – только убогая кровать, хромоногий стол и стул. Мрачное помещение со стенами из серого камня закрывалось тяжелой дверью, которую запирали самыми мощными заклинаниями. В ней имелась задвижка, скрывающая небольшое отверстие, размеров которого хватало только для того, чтобы протянуть руку и передать еду с водой. В противоположной от двери стене было маленькое окошко, и через него виднелся крохотный кусочек неба. Комната могла сойти за жилище какого-нибудь отшельника, но решетка на оконце во внешний мир говорила о другом предназначении этого помещения. Впрочем, даже если бы на окошке и не было решетки, и его само сделали бы несколько больше, то узнику, обитавшему здесь, от этого бы легче не стало. Сбежать все равно не представлялось никакой возможности. Одиночная камера находилась на вершине самой большой башни в тюрьме Нурменгард. По иронии судьбы, а вернее, по закону возмездия, заточен в ней был не кто иной как сам Геллерт Гриндевальд, самый сильный темный маг первой половины столетия, чуть было не покоривший тогда всю волшебную Европу и основавший эту самую крепость-тюрьму для своих врагов. Вот почему в отношении этого заключенного, даже уже пятьдесят с лишним лет не державшего в руках волшебную палочку, до сих пор неизменно применялись столь строгие меры предосторожности. Маги, обладающие подобной силой, зачастую могли демонстрировать отменное колдовство при помощи беспалочковой магии. Желающих навестить заключенного не было, но даже если бы они и отыскались, вряд ли бы их допустили в камеру из соображений безопасности. Настолько строгим был тюремный режим.