Текст книги "Истребитель гулей. Роман о Готреке Гурниссоне (ЛП)"

Автор книги: Дариус Хинкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 61 страниц)

И вот эта самая Юфимия Роули, наблюдавшая беременную Беллу, теперь и принимала у нее роды. Задача целительнице предстояла весьма непростая. Уже при первом осмотре колдоакушерка была потрясена тем, что уже немолодая, да еще после всех мытарств в Азкабане и той истории с неродившимся ребенком, Беллатриса каким-то неведомым чудом все же была в положении. Впрочем, прямолинейная Юфимия без обиняков заявила, что не меньшим чудом будут и благополучные, как для матери, так и для ребенка роды. Сейчас волшебница прилагала максимум усилий, пуская в ход все свое искусство, однако никогда еще ее мастерство не подвергалось такой проверке. От напряжения у целительницы даже выступили вены на висках. Но даже самые действенные заклинания, самые проверенные зелья почти не давали никакого эффекта. К концу вторых суток Белла лишилась практически всех сил. Поначалу она старалась держаться и не издавала ни звука во время очередной схватки, потом все же начала истошно вскрикивать, а теперь просто глухо стонала от раздирающей изнутри боли, вот уже двое суток терзавшей ее тело.

И хотя Юфимия старалась изо всех сил помочь Беллатрисе, двигала ею отнюдь не жалость. Чародейка тряслась как осиновый лист от животного страха. Несколько часов назад она буквально на минуту вышла из спальни роженицы в ее гостиную, чтобы просто перевести дух и собраться с мыслями. Но тут ее взгляд упал на неподвижно сидящего Темного Лорда, и волшебница просто опешила от изумления. «Да он ли это?» – мелькнула в голове мысль. Голова чародея, всегда горделиво поднятая, теперь упала на грудь, глаза не полыхали багрецом, а скорее напоминали черные потухшие угли, взгляд их был какой-то отсутствующий, плечи поникли, спина ссутулилась. Одним словом, в эту самую минуту он меньше всего походил на кровожадное чудовище, каким его знал весь волшебный мир. Напротив, сейчас Волдеморт производил впечатление безмерно уставшего, потрепанного невзгодами человека, согбенного под непомерным грузом грехов и несчастий. Первые несколько секунд он даже не заметил Юфимию, настолько глубоко был погружен в свои мысли. Ему казалось странным и непостижимым, почему это каждый стон Беллы отзывался и в нем самом острой болью. Что же она должна была испытывать, если не могла сдержать криков, тогда как его Круциатус выдерживала весьма стойко. Правда, это было давно, еще до Азкабана. А после побега ведьмы из тюрьмы, Темный Лорд каким-то непостижимым чудом вообще ни разу не применил к ней не только пыточного, но и вообще никакого другого проклятья. Перед глазами с необычайной ясностью стояла непрошенная картина из воспоминаний миссис Коул. Это была сцена смерти матери через час после его рождения. «Неужели сегодня все повторится? Нет, нет, нет! – повторяя эти слова в голове как мантру, пытался убедить он себя. – Все должно обойтись. Должна же эта алчная идиотка оправдать свои таланты!»

Тут Волдеморт, наконец, заметил Юфимию, и в его глазах загорелся злобный огонь.

– Ты! – грубо зашипел он, доставая волшебную палочку, поднимая на воздух и левитируя целительницу в угол, больно приложив ее спиной о стену. – Сколько еще это все будет продолжаться, белобрысая мымра? Она третий день родить не может! Толку от тебя как от сквиба магии.

Чародейка, не привыкшая к таким словам и обращению, попробовала было пролепетать, что, дескать, случай с Беллатрисой весьма тяжелый, но она, как заслуженная колдоакушерка волшебной Британии, делает все возможное. А то, что роженица кричит, – так это не страшно, а напротив, вполне естественно. Однако Волдеморт и ухом не повел, оборвав на полуслове тираду ведьмы.

– Естественно, говоришь? – спросил он, повышая голос и растягивая слова. – Смотри, как бы самой не пришлось естественно визжать от боли! – многозначительно добавил колдун. – И мне все равно, что ты там заслужила. Если не сделаешь все в лучшем виде ты, то даже не знаю, что с тобой сделаю я, но живой из этой комнаты тебе не выйти. Пыли от тебя не оставлю, поняла? – пригрозил напоследок Темный Лорд.

Это он мог. Это он еще как мог, ведь Нагайна никогда не жаловалась на скудость угощения. Говорил змееуст довольно тихо, однако Юфимия сразу осознала, что эти слова – не просто угроза для красного словца, дабы немного припугнуть. Темный Лорд действительно так поступит, если с Беллатрисой или с младенцем случится хоть малейшая неприятность.

Волдеморт, наконец, отпустил целительницу, сняв заклинание, и та рухнула на пол. Надо сказать, ей еще очень повезло, что избежала Круциатуса. Примени его колдун в течение хотя бы нескольких секунд, и волшебница не встала бы с полу как минимум несколько часов, какое уж тут акушерство. Понукаемая таким образом, Юфимия вернулась в спальню Беллатрисы и с удвоенной энергией принялась за дело, со всей ясностью осознав, что на кону не только жизни роженицы и младенца, но и ее собственная.

И все-таки усилия колдомедички не пропали даром. Через несколько часов после этого короткого разговора с хозяином, ее подопечная все же благополучно произвела на свет вполне здорового младенца. Но Юфимия все равно не могла успокоиться: новорожденный ребенок оказался девочкой. Целительница же была уверена, что такой мужчина как лорд Волдеморт, гордый, своенравный, беспощадный и властолюбивый, уж точно ждал сына. Бедная чародейка понятия не имела, как объявит ему, что Белла родила дочь. Круциатуса за такую новость ей точно не миновать, и это в лучшем случае. А то, как бы вообще не пришлось совсем распрощаться с жизнью. Вот бы мать сама объяснилась с Темным Лордом, но, учитывая ее состояние, вряд ли это сейчас представлялось возможным. Юфимия быстро и умело проделала все привычные процедуры с новорожденной и поручила ее заботам двух опытных эльфиек, всегда помогавшим ей принимать роды. Сама же снова занялась Беллатрисой, напоив ее не только укрепляющим и восстанавливающим, но для профилактики и кровоостанавливающим зельями.

Наконец, новоиспеченная мать уснула, а целительница, убедившись, что ее жизни ничего не угрожает, все же медлила выйти в соседнюю комнату, чтобы предстать перед Волдемортом и сообщить о рождении дочери. Однако Темный Лорд сам неожиданно возник перед ней прямо из воздуха. Будь это кто другой, Юфимия бы немедленно, не стесняясь в выражениях, выставила бы за дверь обнаглевшего папашу, посмевшего заявиться без ее разрешения и вздумавшего тревожить покой подопечной, за чье здоровье она отвечала. Но перед грозой волшебного мира она лишь почтительно склонилась, поспешив заверить, что с роженицей и ребенком все в порядке. Змееуст лишь коротко кивнул, взмахнул рукой, приказывая удалиться, и целительница не посмела перечить.

Едва колдомедичка скрылась за дверью, Волдеморт сел у изголовья спящей Беллы и стал пристально ее разглядывать: бледное изможденное лицо; под глазами – лиловые круги от трех суток, проведенных без сна; искусанные в кровь губы – все говорило о недавно пережитой боли и страданиях. Маг тихо провел рукой по влажным от пота волосам, прошелся по плечам и коснулся длинными пальцами тонкой женской кисти. Кожа казалась полупрозрачной, и под ней были отчетливо видны синие вены, по которым текла кровь, благородная голубая кровь. Никогда и ни перед кем эта женщина еще не представала такой: обессиленной, беззащитной, измученной долгими и трудными родами, чуть было не стоившими ей жизни. А между тем, вся магическая Британия знала другую Беллатрису – фанатично-жестокую, беспощадную и горделиво-надменную ведьму. Сейчас же она чуть заметно дышала во сне, и вместе с ее вдохами до слуха Волдеморта донеслось едва слышное мерное посапывание, свидетельствующее о том, что в комнате кроме него и Беллы есть и еще одна живая душа. Роскошная колыбель стояла по другую сторону от кровати Беллатрисы. Шелковый полог насыщенного изумрудного цвета, затканный золотыми цветами, был немного отдернут, и волшебник тихо заглянул за него. Темный Лорд и сам, наверное, не смог бы объяснить, что конкретно он испытывал, глядя на маленький, туго спеленатый живой сверток. Почему-то ни с того, ни с сего на него волной нахлынули воспоминания из собственного детства. С необычайной четкостью предстала перед ним его бедная приютская каморка с убогой железной кроватью и старым рассохшимся платяным шкафом. Невзрачная серая форма, затем – поношенные мантии до самого четвертого курса, когда он досрочно сдал СОВ и обзавелся собственным хранилищем в Гринготтсе. Вспомнилась ему и платформа 9 ¾ на вокзале Кингс-Кросс, когда он, придя к отбытию поезда раньше всех остальных, старался побыстрее прошмыгнуть в какое-нибудь купе и не видеть других детей, провожаемых родителями, а по прибытии на станцию до последнего сидел в вагоне. И только сейчас маг со всей ясностью осознал, на какую вершину ему удалось подняться благодаря своим талантам, волшебной силе, необыкновенно острому уму, недюжинному упорству и огромному честолюбию. Тот факт, что ступенями к этой самой вершине были чьи-то головы и трупы, сам путь был обильно полит чужими слезами и кровью, а главным средством служила черная магия, Волдеморта ничуть не волновал. Напротив, он торжествовал и чувствовал себя правым. А те, кто отказался от такого мощного ресурса, как темные искусства, или просто не смог совладать с этой силой, были в его глазах глупцами и трусами. Колдун был вполне доволен и ни о чем не собирался жалеть. Действительно, какое тут могло быть сожаление, когда вся чистокровная знать склоняет перед ним головы, сам он бессмертен, в его постели благородная аристократка, прелестная и сильная ведьма, а их дочь – с рождения госпожа. Но сколь высока была вершина, столь же глубока была и пропасть, в которую Волдеморта ввергли его непомерная гордыня, неодолимое желание мести и одержимость темными искусствами.

Некоторое время Темный Лорд просто стоял, молча созерцая спящую дочь, ее маленькое невинное личико, лобик, наполовину скрытый оборкой красивого чепчика, маленькие, как бантик, губки, длинные ресницы и полукружья век, за которыми скрывались пока еще неведомые глаза. Все его существо, каждая клетка, чувствовали нечто такое, чего он доселе не знал. То был самый настоящий голос крови, который маг с необычайной силой слышал в себе сейчас. Чародей, естественно, уже знал, что у него родилась дочь, а страхи Юфимии только насмешили его. Для самого же волшебника эта девчушка стоила десяти сыновей, так же, как и Беллатриса была ему дороже и ценнее, чем все члены Ближнего круга вместе взятые. Ведь последователи-мужчины когда-то отреклись от него, тогда как единственная женщина осталась верна до самого конца. Волдеморт нагнулся было к младенцу, но тут же резко отпрянул, словно его током ударило. Что еще за сентиментальность? Это же удел грязнокровок! Но тут же в комнате послышались тихие, чтобы не разбудить, шипящие звуки и слова, произносимые на парселтанге.

– Ну, здравствуй, маленькая повелительница, наследница самого Салазара Слизерина, величайшего из Основателей Хогвартса. Ты получишь все, что тебе положено по праву рождения: силу, власть, положение. Очень, очень высокое положение по правую руку от лорда Волдеморта вместе со своей матерью. И представители самых благородных чистокровных семей будут склонять перед тобой головы и называть своей госпожой. Тебе не придется отвоевывать, забирать силой все то, что уже принадлежит по праву. Ты будешь верна и преданна мне, не так ли? Конечно, ведь я лично займусь твоим воспитанием и образованием. Ты с колыбели повелительница. Твой отец – сам лорд Волдеморт, а не какой-то грязный магл!

Малышка вдруг проснулась, открыла свои серо-голубые глазки и посмотрела на чародея так, что взгляд показался магу очень даже осмысленным. Тогда, напрочь позабыв о своих принципах и сдержанности, пользуясь тем, что его никто не видит, чародей взял девочку на руки, аккуратно придерживая головку и стараясь держаться за ткань, чтобы не коснуться ее своей холодной кожей, ведь, помнится, Юфимия говорила, будто младенцы любят тепло. Девочка тоже зашипела, издавая пока еще бессмысленные, но все же звуки парселтанга. Волдеморт с удовлетворением и затаенной гордостью отметил, что дочь тоже будет змееусткой и, кроме того, весьма сильной колдуньей.

– Поспите еще, маленькая повелительница, потерпите, пока ваша мать немного отдохнет. Когда она проснется, то покормит вас.

Малышка покорно закрыла глаза и снова уснула, кажется, поняв или же верно почувствовав все, что ей сказали. Ни плача, ни писка, ни визга – ничего, что всегда так раздражало черного мага.

– Кровиночка моя! – едва слышно прошептал он, тихо положил малышку в колыбель и беззвучно растворился в воздухе.

Этим же вечером Юфимия Роули неожиданно обнаружила у себя в комнате, которую чародей выделил для нее в Слизерин-кэстле, роскошный букет своих любимых лилий. В цветах оказалась карточка, где четким каллиграфическим почерком было написано: «За верную службу и мастерски выполненную работу!» Кроме того, волшебница с восторгом изъяла из букета маленькую плоскую коробочку, в которой оказался великолепный гарнитур – пара серег и кулон гоблинской работы с сапфирами, столь же синими, как и глаза ведьмы. «А все-таки Темный Лорд большой оригинал!» – подумала чародейка.

========== Глава 103. Дары Смерти ==========

Через несколько дней после рождения дочери Беллатриса внимательно рассматривала подарки, которые ей и ребенку прислала Нарцисса. Среди всевозможных детских кофточек, ползунков, платьиц, в общем, приданного, а также игрушек, была одна книга. Это оказался прекрасный экземпляр «Сказок Барда Бидля» с золотым обрезом и тиснеными, тоже золотыми, рунами на обложке. Почти на каждой атласной странице красовались яркие картинки. Белла вспомнила, как Друэлла читала им эти сказки в детстве, а теперь настал и ее черед. Рассматривая книгу, волшебница не заметила Волдеморта, который тихо появился у нее за спиной.

– Милорд, – улыбнулась чародейка. – Нарцисса прислала подарки племяннице и с радостью поздравила нас.

– Очень мило с ее стороны! Вот только зачем нужно было дарить эту книжечку с детскими сказками? – многозначительно спросил Волдеморт, беря в руки прелестный томик. – Сказки не имеют ничего общего с реальной жизнью, а следовательно, и пользы от них никакой. Сомневаюсь, что нашей дочери стоит тратить свое драгоценное время на подобное чтиво, ведь к ее услугам будет вся старинная библиотека в Слизерин-кэстле, а также многочисленные издания по темным искусствам, которые есть в моих магазинах «Горбин и Бэркс».

– Повелитель, вы правы, однако, среди этих сказок имеется одна, содержащая в себе долю правды. Это сказка о трех братьях, которые посчитали, что перехитрили саму Смерть, получив от нее за это дары. Коварные дары, милорд! – отвечала колдунья.

– В самом деле? – усмехнулся Волдеморт, не желая показывать, что слова Беллатрисы заинтересовали его. – Я обрел бессмертие уже в шестнадцать лет, Белла, и потому мне известен куда более действенный и проверенный способ одолеть смерть, чем может быть изложен в книге для детей. Кроме того, путешествуя по волшебному миру, я потом узнал о других возможностях стать неуязвимым. Например, о философском камне. Или Долохов как-то поведал мне о каком-то чародее, который с помощью чар смерть свою запер на конце иглы, а саму иглу спрятал. Но это в итоге его не спасло. Как только недруг отыскал иглу и сломал у нее конец, волшебник тотчас же скончался. И неудивительно: весьма неразумно в таком важном деле, как бессмертие, делать ставку только на один артефакт! – чуть повышая голос, рассуждал Темный Лорд, и поэтому можно было предположить, что маг взволнован. – Впрочем, – вдруг неожиданно снисходительным голосом обратился он к Белле, – почему бы тебе не прочесть эту сказку?

– Как пожелаете, повелитель! – слегка удивилась Беллатриса столь странному желанию и, устроившись поудобнее на постели, начала читать.

«Жили-были три брата волшебника, и вот как-то отправились они путешествовать. Шли в сумерках темной дорогой и вдруг видят: перед ними река, вброд ее не перейти, вплавь не перебраться. Но братья были сведущи в магических искусствах. Взмахнули они волшебными палочками, и вырос через реку мост. Когда братья были уже на середине моста, то увидели, что стоит перед ними кто-то, закутанный в плащ. Это оказалась Смерть, и была она рассержена, очень рассержена от того, что три жертвы ускользнули от нее. Но Смерть была хитра, и потому она притворилась, что восхищена искусством братьев и предложила каждому из них выбрать себе подарок за то, что они ее перехитрили.

И вот старший брат, человек воинственный, попросил себе волшебную палочку, самую могущественную на свете, чтобы хозяин ее всегда побеждал в поединке. И Смерть сделала такую палочку из ветки бузины, что росла неподалеку. Средний брат был гордец и хотел унизить Смерть еще больше. Он потребовал себе вещь, с помощью которой можно было бы возвращать умерших. Подняла Смерть с земли маленький темный камушек и дала его среднему брату. «В нем сила возвращать умерших!» – сказала Смерть. Наконец, спросила она и младшего брата, что он желает. Младший брат был самым мудрым из всех троих и не доверял он Смерти, и потому попросил себе такую вещь, чтобы с ней он мог бы уйти отсюда, и Смерть не нашла бы его. Недовольна была Смерть, но пришлось ей отдать младшему брату свою мантию-невидимку.

Старший брат отправился в далекое селение и с Бузинной палочкой убил в поединке волшебника, с которым был когда-то в ссоре. Опьяненный своей победой он пошел в кабак и давай там хвастать своей непобедимостью. Но в ту же ночь другой волшебник тайно пробрался к старшему брату, пока тот спал, и забрал Бузинную палочку, а заодно перерезал ее бывшему хозяину горло. Так Смерть забрала старшего брата.

Средний брат вернулся домой, повертел в руках три раза камушек, что дала ему Смерть. И, о чудо! Стоит перед ним девушка, на которой он мечтал жениться, вот только умерла она ранней смертью и хоть и вернулась в подлунный мир, но не было ей здесь места и тяжко страдала она. От всего этого средний брат сошел с ума и убил себя, чтобы только быть вместе с любимой. Так Смерть забрала второго брата.

Младшего брата искала Смерть много лет, но так и не нашла его, скрытого мантией-невидимкой. А когда пришло время, и младший брат состарился, то сам снял мантию и передал ее своему сыну. Встретил он Смерть как старого друга и своей охотой с ней пошел, и как равные ушли они из этого мира».

Волдеморт внимательно слушал колдунью, пока она читала, и на лице мага все яснее проступали насмешка и сомнение.

– Не думал, что ты веришь в подобные выдумки! – снисходительно изрек он. – Впрочем, это вполне объяснимо: ты же недавно родила.

– Повелитель, Дары Смерти существуют на самом деле! – осмелилась возразить ведьма. – По крайней мере о Бузинной, самой могущественной палочке, есть много исторических свидетельств и достоверных источников, которые ее подробно описывают, так, что человек знающий непременно определит ее, если увидит… – в голосе волшебницы была непоколебимая уверенность.

– Существование Бузинной палочки я и не думаю отрицать, но следы ее потерялись. А вот воскрешающий камень и мантия-невидимка… Их существование сомнительно. Впрочем, в смысле победы над смертью меня бы заинтересовала только палочка. Зачем мне воскрешающий камень, ведь никого из убитых мною врагов я бы не стал возвращать с того света, а те, кого захотел бы сюда призвать, сами бы не пошли: им и там хорошо! А мантия-невидимка мне и подавно ни к чему! И без нее могу накладывать самые мощные дезилюминационные чары.

– Дело в том, милорд, что, еще будучи ученицей седьмого курса, я писала обширную предэкзаменационную работу по истории магии и пыталась доказать существование и двух других даров, кроме палочки.

– Не ожидал от тебя подобного безрассудства! – иронизировал Темный Лорд. – Впрочем, для семнадцатилетней барышни это вполне допустимо.

При этих словах щеки Беллатрисы залились румянцем, и она продолжила.

– Когда Дамблдор узнал об этом, то, как ни странно, отнесся с пониманием, поддержал меня в этом и порекомендовал отправиться в Годриковую лощину, посетить местное кладбище.

При упоминании названия поселения голос Беллы дрогнул, а Волдеморт почувствовал тревогу, хотя никак не показал этого. Но колдун решил пересилить себя, думая: а вдруг это не случайное совпадение, и он найдет ответ на вопрос, как ему одолеть Гарри Поттера.

– И что же ты обнаружила на том кладбище?

– Смотрите сами, милорд! – волшебница сама заглянула в красные глаза.

Темный Лорд воспользовался легилименцией, и его глазам предстала картина: старая запущенная могила, а на надгробном камне при свете волшебной палочки с трудом можно было прочесть надпись «Игнотус Певерелл», а рядом с ней было странное изображение – в треугольнике круг, а внутри него вертикальная черточка.

– Смотрите, повелитель, на могиле тот же знак, что и в книге, а значит, три брата действительно существовали. Более того, их фамилия Певерелл, а могила принадлежит младшему из них, умершему своей смертью. Старшего и среднего братьев звали Антиох и Кадмус.

Лицо Волдеморта при этих словах оставалось непроницаемым, хотя все увиденное и услышанное стало для него небывалым откровением, ключем к еще неразгаданной тайне. Много лет назад колдун перебрал почти все книги в библиотеке Хогвартса и рукописи, имевшиеся в книжном хранилище Слизерин-кэстла, но, к своему удивлению, ровным счетом ничего не обнаружил. Зато теперь узнал, кто же такие Певереллы. Колдун и предположить не мог, что ответ кроется в детской книжке. Сейчас, пусть и поздно, ему стало известно, кем был его другой предок. Догадаться нетрудно! Ведь на темном камне, вставленном в кольцо деда Марволо, тоже был этот знак. Это, разумеется, воскрешающий камень, который волшебник, сам того не ведая, превратил в один из своих крестражей. Впрочем, чудесное свойство камня было ему безразлично. Важнее было другое. Даже без кольца было понятно, от которого из трех братьев происходил род его матери. Кадмус Певерелл тоже был гордым, как и сам Волдеморт. И разве не стремился он точно также унизить, низвергнуть смерть?! Да, потомок среднего брата в полной мере унаследовал его желания, мечты и устремления. И тем не менее предок убил себя. Как глупо и нелепо! Подумать только, один из могущественных чародеев своего времени, сумевший обмануть даже смерть, а погиб из-за несчастной любви! Воистину, эта зараза никого не щадит, что и требовалось доказать! И его мать эта мерзость тоже свела раньше времени в могилу. «Ну и наследство! – усмехнулся чародей. – Такой судьбы мне точно не надо, и какое благо, что необычное свойство амортенции, которой поили моего папашу-магла, надежно защищает меня от этой чумы! Да и магия крестражей, дробящая душу на части, не способствует всей этой сентиментальной гадости!» Маг всерьез думал, что участь матери и Кадмуса Певерелла его не постигнет, ведь примененный им способ обрести бессмертие – самый действенный и надежный из всех существующих. К тому же, та, на которой колдун хотел жениться, вовсе не умирала, сидит здесь, рядом с ним, живая и невредимая! «Нет, положительно, лорд Волдеморт все же умнее и могущественнее своего предка! – не без довольства подумал маг. – А ведь узнать о своих корнях можно было и раньше. Надевал же я кольцо Мраксов Беллатрисе на палец, когда делал ей предложение еще до того, как оно стало крестражем. Просто в ту ночь Белле было явно не до того! И в комнате было темно, чтобы разглядеть на черном камне знак Даров Смерти. А потом Белла вернула мне все, и тогда уж точно не смотрела ни на что!»

С этими мыслями Волдеморт взял волшебницу за руку, притянул к себе и крепко сжал в объятиях, целуя роскошные кудри, щеки, губы, и от этого на короткий миг чуть светлее, спокойнее и тише стало в раздробленной, покалеченной и темной душе.

========== Глава 104. Поверженный враг. Часть 1. ==========

Прошло около трех месяцев, царил солнечный июнь, а затворничество Беллатрисы после рождения дочери так и не закончилось. Дело в том, что ведьма очень туго шла на поправку, несмотря на все старания Юфимии, которая продолжала состоять при матери и ребенке. Первые две недели Белла вообще не вставала с постели, и даже теперь у нее все еще болела поясница, стоило ей только резко нагнуться или сделать какое-нибудь сильное неловкое движение. Когда акушерка сказала ведьме и самому Темному Лорду, что нужно найти младенцу кормилицу, то мать не терпящим возражений тоном заявила: дочь она будет кормить сама. Волдеморт, усмехнувшись, согласился. И теперь Беллатриса при всем желании не могла бы надолго отлучиться от девочки, которая днем и ночью требовала грудь.

Темный Лорд теперь все реже стал появляться в Слизерин-кэстле, и Белла догадывалась, что повелитель что-то задумал. Поэтому она с дочерью и Юфимией тоже перебралась в имение сестры, чтобы быть ближе к Волдеморту. А первые несколько недель после родов колдун часто и подолгу бывал в покоях ведьмы. Когда на другой день после разрешения от бремени чародейка проснулась, то увидела Темного Лорда, сидящего на ее постели. Волшебница виновато улыбнулась и стала извиняться, что родила не сына, а дочь, но маг не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем. Потом ведьма спросила, какое имя повелитель желает дать их ребенку, на что получила неожиданный ответ, дескать, она в мучениях рожала, потому и называть их дочь надлежит ей. Беллатриса немного подумала и решила соблюсти традицию своей семьи нарекать детей именем какой-нибудь звезды или созвездия и выбрала имя «Дельфини» в честь созвездия Дельф.

Когда Белла и Дельфини устроились в отведенных им комнатах, то к ним неожиданно зашла Нарцисса, которая и поведала сестре о планах Волдеморта. Маг решил, наконец, разделаться с ненавистным директором Хогвартса, чтобы иметь возможность добраться до Гарри Поттера. Предыдущая попытка сделать это с помощью проклятого ожерелья тоже провалилась, как и затея с ядом. Тогда маг задумал прибегнуть к более надежному, оправдавшему себя способу – темным заклинаниям и Непростительным проклятиям. Колдун вознамерился тайно провести в школу своих Пожирателей Смерти через волшебный исчезательный шкаф, который с давних времен имелся в Хогвартсе. Если такой же шкаф был и в каком-то ином месте, то их использовали для перемещения, зайдя в один, а выйдя уже из другого. Достаточно было просто раскрыть двери в пункте назначения, что и должен был сделать Драко. Нарцисса очень волновалась за сына. Когда Беллатриса узнала о том, что в Хогвартсе будет если не сражение, то стычка с членами Ордена Феникса как минимум, то стала умолять Волдеморта отправить ее туда, горя желанием убрать с дороги любого, кто осмелился встать на пути у ее повелителя, и мечтая исправить все свои ошибки в Министерстве.

– Милорд, прошу вас, позвольте мне участвовать в столь важном деле. Мое присутствие там было бы очень полезным, учитывая, что большая часть ваших самых верных и сильных слуг находится в Азкабане… – пуская в ход все свое красноречие, убеждала ведьма.

– Конечно, после позорного провала в Министерстве десяток моих пожирателей совершенно заслуженно угодили в Азкабан, но это не имеет значения, Белла. В Хогвартсе остались Снегг и младший Малфой, а на помощь к ним я отправлю Амикуса Кэрроу и его сестру Алекто.

– Но повелитель, вы даровали им метки совсем недавно, а до этого считали их недостаточно искусными в боевой магии. Я всерьез опасаюсь, что им будет весьма непросто выполнить столь ответственную миссию, а тучная Алекто с ее комплекцией вряд ли сможет сражаться на дуэли с каким-нибудь натасканным в ЗОТИ орденцем… – рассуждала колдунья.

– Они оба чистокровные маги, которые ненавидят маглов и почитают меня. А главное, боятся. Так что страх вполне способен открыть им второе дыхание, заставив показать все свои способности и таланты, включая даже те, о которых они и сами не подозревают.

– Позвольте и мне, милорд!

– Нет! – резко и категорично отвечал Волдеморт, глядя на колдунью пристальным долгим взглядом. – Не одобряю!

Чародейка стала нервно метаться из угла в угол, лихорадочно соображая, какие еще привести аргументы. Тут в комнату зашла Юфимия и, взглянув на Беллатрису, уверенно заговорила, бросив в то же время просительный взгляд на Темного Лорда.

– Мадам, если вы будете так волноваться, то у вас пропадет молоко, а выздоровление непременно затянется.

– Слышала? – многозначительно спросил Волдеморт, глядя на ведьму своими красными глазами. – Я хочу, чтобы ты соблюдала все рекомендации своего врача! – повелительно добавил он, пресекая все дальнейшие просьбы. – Впрочем, – чуть смягчился маг, – у меня все же будет к тебе поручение, причем поважнее, чем у всех, кто отправится в Хогвартс. Ты тоже почувствуешь свою причастность к столь ответственному делу.

***

Никогда еще время для Темного Лорда не тянулось так долго, как этот вечер, когда чародей с нетерпением ожидал возвращения пожирателей, отправленных в Хогвартс. Он не спускал глаз с ограды поместья, сидя у большого окна на третьем этаже особняка, откуда сад и газон были видны до самых ворот с антитрансгрессионным барьером. Стоило только на траве появиться фигурам волшебников, то Волдеморт не стал дожидаться, когда они дойдут до особняка и явятся к нему с докладом. От нетерпения, от желания все поскорее узнать, сердце колдуна билось вдвое быстрее обычного, а в голове стучала неприятная мысль, которую маг старался гнать от себя.

«Неужели и сегодня меня постигнет неудача, а этот мерзкий старик останется жив? Нет, пожиратели должны все исполнить для своего же блага, а в случае провала они сильно пожалеют!» Темный Лорд вылетел прямо в окно и спустя несколько секунд уже стоял перед слугами, которые почтительно склонили головы.

– Ну что? – сразу в нетерпении спросил маг, обращаясь к Снеггу.

– Милорд, все исполнено согласно вашему приказу! – спокойно отвечал зельевар, как всегда хладнокровный и бесстрастный.

– Он мертв, Северус? – еще не веря в такую удачу, воскликнул Волдеморт.

– Именно так, повелитель! – констатировал Снегг. – Я убил его!

Злорадная улыбка зазмеилась на тонких губах, а в глазах вспыхнули красные огни.

– Мертв! – повторил маг, словно смакуя это слово. – И ты об этом так спокойно говоришь, Северус? Словно о готовом обеде? О гибели таких людей, как Альбус Дамблдор, нужно кричать, мой дорогой зельевар! Мертв! Альбус Дамблдор мертв! – крикнул Волдеморт. – Как все произошло, Северус? – голос чародея звучал резко и повелительно, а Снегг уже открыл было рот, чтобы рассказать подробности, но Темный лорд прервал его.