Текст книги "Истребитель гулей. Роман о Готреке Гурниссоне (ЛП)"

Автор книги: Дариус Хинкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 61 страниц)

Когда Белла увидела красный, а не зеленый цвет вспышки, какой был присущ убивающему заклятью, то чуть не подпрыгнула от радости, поняв, что повелитель пощадил ее бывшего мужа. Темный Лорд же обратился к Рабастану.

– Вижу, мой верный слуга немного перебрал от радости за своего повелителя! – на губах колдуна показалась злорадная усмешка, а красные глаза победно сверкнули. – Самого дорогого для меня не пожалел! – прибавил он с подначкой. Потом, наклонившись к младшему Лестрейнджу так, чтобы слышал только собеседник, тихо проговорил.

– Следи за братом как следует, или, клянусь Мерлином, если он с собой что-нибудь сделает, то следом за ним на тот свет отправишься ты!

Рабастан занялся Родольфусом, а Волдеморт, как ни в чем не бывало, снова протянул руку Белле, которая теперь улыбалась от облегчения.

– Идем! – велел он.

Взяв ладонь ведьмы в свою, чародей вышел с ней из зала и трансгрессировал в Слизерин-кэстл.

Волдеморт вел Беллатрису вверх по лестнице столь стремительно, что колдунья едва поспевала за ним. Было темно, но ни замок, так замечательно чувствующий своего хозяина, не зажег огней, ни сами волшебники не засветили волшебные палочки потому как в этом совсем не было необходимости: венец на голове ведьмы освещал им путь ярче факела. Наконец, Волдеморт втолкнул волшебницу в свою спальню и закрыл дверь заклинанием. На змееподобном лице была написана такая ярость, что ведьма обомлела от страха, а Темному Лорду, казалось, это и нужно было. Он снова взмахнул волшебной палочкой, и тут же Белла почувствовала удар хлыста, разорвавшего ее платье и стащившего его с плеч. На нежной коже колдуньи осталась красная полоса.

– Как ты могла?! – злобно шипел он так, что с трудом можно было разобрать слова. – Посмей теперь только хоть взглянуть на кого-то! Уничтожу и его, и тебя вместе с ним! А в твоих мыслях должен быть только я один, понятно?

– Милорд, вы же сами так хотели!

– Хотел? Теперь не хочу!

Колдун стремительно подошел к ней и грубо толкнул на широкое ложе.

– Снова любви захотела, да? – ярость в его глухом голосе бурлила через край. – Ты, кажется, забыла преподанный тебе урок? – с наигранной заботой спросил он, и губы его изогнулись в страшной усмешке. – Ничего, я могу напомнить. Мне известно средство, как излечить тебя от этой чумы. Круцио! – вскрикнул он.

Гримаса боли исказила лицо Беллатрисы, все тело изгибалось от муки, причиняемой ведьме ее же любимым заклятьем, изо рта вырывались сдерживаемые хрипы и стоны. Волдеморт с наслаждением смотрел на это зрелище, получая удовольствие уже не столько от чужой боли, сколько от лицезрения извивающейся как змея Беллатрисы. Чародейке все происходящее казалось нереальным ночным кошмаром, будто страшное чудовище похитило ее, унесло в свое логово, а теперь вот с упоением мучает, полностью держа в своей власти. Но ведь все так и обстояло на самом деле, все эти годы, что ведьма была рядом с Волдемортом. С того самого дня их первой встречи, когда черный маг расстроил ее брак с Креббом, тем самым полностью завладев девушкой, он непрерывно причинял ей боль, хотя и применял сейчас к ней Круциатус лишь второй раз в жизни. Наконец, Темный Лорд прекратил действие проклятья и, нависнув над полубесчувственной ведьмой, зашептал.

– Этого тебе не хватает? – колдун приник губами к шее. – Или, быть может, этого? – рот Волдеморта прошелся по плечам и груди. – Маг грубо целовал ее в тех местах, где недавно Беллатрисы касались губы Родольфуса, словно колдун желал стереть с кожи волшебницы эти чужие следы, оставляя при этом красноватые отметины от своих губ и местами от зубов. Между поцелуями из его рта вылетали грязные оскорбления, которые вряд ли доводилось слышать и распоследней девке из дешевого борделя.

– Ненавижу, гиппогриф тебя раздери! – выкрикнул он, наконец, таким тоном, каким часто произносят самое страстное и искреннее признание в любви.

– За что? – пролепетала обезумевшая от ужаса Белла. С одной стороны, ей казалось, что еще секунда, и повелитель применит смертельное проклятье, но в то же время какой-то внутренний голос говорил при этом, что она находится в полной безопасности.

– А за то, моя дорогая хищная дрянь, – шипел Темный Лорд, – что забыть тебя не в силах!

Казалось, маг произносил эти слова против своей воли, как будто их вытягивали из него клещами или сывороткой правды.

– Ты мой кошмар и наваждение. Самое чудесное наваждение!

Сердце Беллатрисы забилось от радости и одновременно от смятения, которое вызвали у нее слова Волдеморта, потому что и она сама испытывала к нему то же самое. И тут волшебница осмелела, в венах забурлила кровь и непонятно откуда взявшаяся злость, желание отомстить за то, что колдун только что с ней сотворил. Ведьма начала яростно вырываться, правда, безуспешно, при этом кусаясь и царапаясь как дикая кошка, и заметила на змееподобном лице своего повелителя выражение крайнего довольства. Длинные тонкие пальцы схватили ведьму за кудри, запрокинув ей голову, чуть не вырывая целые пряди. Однако вскоре хватка их ослабела, и Темный Лорд вытянулся рядом с Беллой, тесно прижавшись к ней, словно опасаясь, что она куда-то исчезнет.

– Теперь ты уже никуда от меня не денешься! – повелительно сказал маг, крепко обхватив ее за плечи. – И делить тебя я больше ни с кем не собираюсь.

Тело Беллатрисы ныло от боли, а голова разрывалась от противоречивых мыслей, которые метались в ее мозгу как взбесившиеся дикие скакуны. Темный Лорд не может ее забыть… Друг для друга они – непреодолимое наваждение… Они одержимы друг другом… Что же это, если не любовь? Но тут же запретила себе даже в мыслях произносить это слово, чтобы не ослушаться Волдеморта. Наконец, физическая и эмоциональная усталость, которую принес ей этот насыщенный столькими событиями день, взяла свое, сознание ведьмы затуманилось, и она провалилась в глубокий сон.

*

«Какой невероятный кошмар!» – подумала Беллатриса, едва только проснулась. – «Какой прекрасный кошмар!» – улыбнулась она. Однако, оглядев спальню, ведьма поняла, что находится вовсе не в комнате Родольфуса и даже не в поместье Малфоев, а в Слизерин-кэстле. На полу рядом с кроватью в большой хрустальной вазе стоял букет черных роз, источавших дурманящий горько-сладкий запах. Крупные перламутровые черные жемчужины, висевшие на цветах, отражали свет от висевших на потолке заколдованных золотых шаров и казались каплями слез. На прикроватном столике лежал небрежно брошенный золотой венец, излучающий свет. Кроме того, красные и синие отметины на теле вполне ясно свидетельствовали о том, что события вчерашнего вечера и последующей за ним ночи Беллатрисе не приснились. Место на широкой постели рядом с чародейкой не было пустым. Волдеморт еще спал, хотя солнце уже стояло высоко. Видимо, то, что произошло накануне с этими двоими, утомило не одну только ведьму. Но стоило ей только пошевелиться, как Темный Лорд тут же проснулся. Глаза его были черными и только слегка отдавали багрецом. Маг медленно провел длинным белым пальцем по губам и подбородку колдуньи.

– С добрым утром! – тихо прошелестел его голос. И, не дожидаясь, пока Белла, с недоумением воспринимающая эту ласку, скажет что-то в ответ, добавил. – У меня кое-что есть для тебя в качестве свадебного дара!

Говоря это, Волдеморт надел ведьме на голову венец, который уже был на ней во время церемонии в поместье Малфоев. Потом колдун взмахнул волшебной палочкой, и в руки к нему влетело средних размеров зеркальце, которое он и протянул Белле. С виду оно было простым, не инкрустировано ни одним драгоценным камнем, хотя ручка и круглая рама были сделаны из чистейшего хрусталя и украшены рельефными узорами.

– За эту невзрачную безделушку, я уверен, большинство дам на свете заложили бы душу, если бы только они узнали о магических свойствах зеркальца. Глядясь в него, женщина не старится, а красота ее прибавляется. – Волшебник погладил чародейку по щеке. – Неувядающая молодость и нетленная красота – младшие сестры вечности и бессмертия. – тихо добавил он. – О венце и зеркале мне в свое время поведал Долохов. Это два дара из трех, которые в волшебной России иногда называют дарами любви. Мне удалось выкупить их.

Беллатриса недоумевала, почему повелитель вдруг заговорил о любви, которую так презирает? Или просто решил рассказать об этих чудесных артефактах?

– Разве дары любви можно выкупить? – изумилась ведьма.

– Как видишь! – усмехнулся Темный Лорд. – Правда, по этой причине находятся немало волшебников, которые считают их ненастоящими, ложными дарами. Они, дескать, нужны лишь тем, кто не знает подлинной любви. Эти вещи один весьма состоятельный купец подарил двум своим дочерям, старшей и средней, которые хотели оставаться молодыми и красивыми, чтобы найти себе женихов.

– А что же было третьим даром?

– Это подарок для младшей дочери, алый цветок, краше которого, как утверждают, нет на всем белом свете. Его отец долго не мог найти, а когда нашел, то получил в подарок, а не за свою золотую казну. Получил от страшного чудовища, которое по легенде оказалось прекрасным принцем. Он и стал суженым для младшей дочери. Кое-кто считает этот цветок даром истинной любви.

– А его вы нашли, милорд? – ведьма была явно заинтригована, а Темный Лорд нахмурился.

– Я и не искал. К чему? Не думаю, что этот цветок чем-то лучше венца или зеркала! – надменно отвечал Волдеморт.

Беллатриса тем временем смотрелась в зеркальце, заметив, что мелкие морщинки стали исчезать.

– Вы правы, повелитель! – ведьма восхищенно взглянула на страшное змееподобное лицо и в красные свирепые глаза так, слово перед ней был писаный красавец. – Только вы умеете так угодить даме, милорд! – и поцеловала его в плоский уродливый нос.

– Естественно! – самодовольно изрек Темный Лорд.

Действительно, людей к себе Волдеморт прекрасно умел располагать, когда хотел этого, и женщины не были исключением. Елена Когтевран и Хэпсиба Смит – наглядные тому примеры.

Беллатриса же тихо вздохнула.

– Вы считаете, что Азкабан сильно испортил меня, и потому подарили эти вещи? – грустно спросила она.

Конечно, со времени побега колдуньи из Азкабана прошло уже полтора года, и ей удалось в значительной степени сгладить следы многолетнего пребывания в этом страшном замке. Чистый свежий воздух загородного поместья, хорошая пища, одним словом, свобода, делали свое дело. Ушла болезненная худоба, цвет лица улучшился. Здесь свою лепту внесли косметические заклинания, всевозможные редкие зелья и омолаживающие волшебные мази, порой довольно дорогие, но вполне доступные чистокровным состоятельным аристократкам.

– Ты ничуть не утратила свой прежний лоск и привлекательность. – серьезно сказал Волдеморт, неотрывно глядя на ведьму. – Но я желал бы, чтобы Темная Леди была ослепительна в глазах всего волшебного мира.

– Повелитель, – поколебавшись, спросила Белла. – А что за магия была на этом чудовище?

– Ты задаешь слишком много вопросов! – холодно ответил он, и ведьма замолчала. Волдеморт же чуть смягчился.

– Мне нужно отлучиться, Белла. Но я скоро вернусь. – Темный Лорд поцеловал чародейку на прощание и вышел из спальни.

========== Глава 116. Воздаяния ==========

Просторная комната, залитая потоками света от многочисленных золотых шаров на потолке. Удобный письменный стол с ящиками для бумаг, а рядом другой – длинный и широкий, рассчитанный на десять или больше человек. Вдоль стен стояло несколько шкафов с прозрачными стеклянными дверками, за которыми виднелись полки с бумагами.

Одетый в темно-синюю, идеально выглаженную мантию человек с русыми волосами, прямым греческим носом и волевым гордо вздернутым подбородком внимательно и по-хозяйски рассматривал помещение строгим взглядом серых глаз. Это был начальник отдела магического правопорядка, а теперь уже Министр магии Пиус Толстоватый. Однако, несмотря на фамилию, толстым этого человека назвать было нельзя, просто широкоплечим и в хорошей физической форме. Он, похоже, не без оснований полагал, что телесная крепость и ловкость – неплохие дополнения к магическому мастерству, если регулярно приходится сталкиваться с темными волшебниками всех мастей, и никогда не знаешь, что от них можно ожидать. Чиновник возглавлял отдел мракоборцев уже не один год с тех пор, как его предшественник Аластор Грюм ушел в отставку. При Толстоватом сменилось два Министра: сперва Фадж, затем Скримджер. Каждый раз Пиус надеялся получить этот пост, и по мнению надменного, с явно завышенной самооценкой человека, его достоинства несправедливо игнорировались. Толстоватый до недавнего времени питал стойкую неприязнь к черным магам, а к Пожирателям смерти, служителям Темного Лорда, – особенно. А тут вдруг в один день все его убеждения на их счет резко переменились. Просто к нему на прием записался Корбан Яксли, который, как выяснилось, был одним из членов Ближнего круга лорда Волдеморта и носил черную метку. Глава мракоборцев и сам удивился, как этот человек так легко и быстро, в пять минут, не более, убедил его в ошибочности суждений относительно грязнокровок и их места в волшебном мире, в том, что все дела Темного Лорда и его последователей – правые, а мир станет лучше, если все будет, как они хотят. Ну, а за верную службу, по словам Яксли, лорд Волдеморт обязательно наградит и непременно воздаст по заслугам, не в пример его нынешнему начальству. Чиновнику даже в голову не приходило, что все это результат наложенного на него заклятия Империус. Толстоватый завербовал для своего нового повелителя людей из руководимого им отдела, а также из некоторых других подразделений, оказав тем самым существенную пользу Волдеморту. Награда не заставила себя ждать, и вот теперь новоиспеченный Министр внимательно осматривал свои новые владения и устраивался в них поудобнее.

Как раз в это время в кабинете стал клубиться темный дым, и из него появился Волдеморт. Толстоватый немедленно бросился на колени, беря в руки и целуя мантию Темного Лорда. Потом он заговорил подобострастным тоном человека, готового хоть сейчас исполнить любой приказ.

– Приветствую вас, повелитель, в моей скромной обители. Чем обязан высокой чести видеть вас у себя?

– У меня к тебе важное дело, мой дорогой Пиус! – холодно, без всяких предисловий начал Темный Лорд.

– Милорд, я само внимание! Что вам будет угодно поручить своему слуге?

– Мне нужен перечень имущества, которым владели Лестрейнджи до того, как были заключены в Азкабан.

– Повелитель, – отвечал после короткой паузы Толстоватый, – я непременно предоставлю его вам, но мне для этого потребуется некоторое время. Видите ли, что-то из собственности семьи Лестрейндж было пожаловано Министерством другим его работникам в качестве награды за особые заслуги.

– Грязнокровкам, не так ли? – в голосе Темного Лорда звучали злоба и презрение.

– И им в том числе, милорд.

– Неплохо же эти выродки и голодранцы поживились за счет представителей опальных старинных чистокровных родов, пока я был в изгнании!

– Увы, это так, мой лорд!

– А что с их хранилищем в Гринготтсе? – как бы между прочим поинтересовался Волдеморт, но в холодном сердце мелькнула тревога.

– Ну, до него, к счастью, у Министерства руки не дотянулись! Ведь волшебники гоблинам не указ.

– Так вот, Толстоватый, я настаиваю на том, чтобы сегодня или в крайнем случае завтра утром, все имущество было возвращено его законным владельцам. Все до последнего кната! Имение, фамильный особняк, магазины… Грязнокровок, которые посмели прикоснуться к какой-либо собственности Лестрейнджей, арестовать и подвергнуть Круциатусу или Аваде Кедавре, если вздумают в чем-то оказывать сопротивление. Лестрейнджи были верны как никто в трудные для меня времена. Каждый, кто служил мне, кроме интересов чистой крови преследовал и личные. Я намерен вознаградить тех пожирателей, которые оказались достойны этого. Слуг, я убедился в этом, надо на привязи держать, иначе разбегутся. А цепи могут быть самые разные: страх, золото, власть в виде заветной должности… – Волдеморт многозначительно кивнул. – Не все ли равно, правда? – Волшебнику вообще-то не было никакой нужды тратить время на объяснения, ведь околдованный Империусом маг выполнит все приказания без лишних слов. Но Темный Лорд скорее рассуждал сам с собой, чем обращался к собеседнику.

– А тем, кто не просто служил мне, но много лет терпел ради меня лишения, сначала надлежит вернуть долг!

– Справедливо, повелитель! – выпалил Пиус с восторженной глуповатой улыбкой. – Но ведь мадам Лестрейндж теперь уже ваша супруга… – Тут в глазах Толстоватого на мгновение мелькнул испуг, однако он быстро взял себя в руки, натянув на лицо соответствующую случаю улыбку. – Прошу прощения, милорд, что сразу не поздравил вас! Примите мои искренние пожелания счастья и всего самого наилучшего, а также передайте миледи мое почтение.

Волдеморт кивнул.

– После развода миледи также имеет право на половину…

– Миледи удовольствуется моим состоянием! – раздраженно перебил темный маг, и его собеседник прикусил язык.

Темный Лорд тем временем вспоминал свадебный букет из черных роз, точь-в-точь такой, какой он много лет назад видел в магическом шаре. Снова в его ушах звучал голос преподавателя прорицаний и провидицы Кассандры Трелони, говорившей, что он принесет гибель человеку, который отдаст ему свое сердце. И маг уже пожалел о своем вчерашнем поступке. Нет, он, конечно, был доволен, что Белла наконец-то полностью принадлежит ему, и даже не думал теперь от нее отказываться, но в грудь к нему снова заполз удушающий страх за ведьму, хоть и Министерство уже находилось в его руках, и повода даже для малейших опасений не было никакого. Однако, чародей все же решил перестраховаться – на какое-то время до гибели Поттера сохранить в тайне свой брак с Беллатрисой. Любому другому чародею это могло бы показаться невыполнимой задачей. Действительно, как утаить то, что лицезрел не один десяток свидетелей? Но Волдеморт решил воспользоваться своими навыками работы с чужой памятью, а также заклинаниями из своего богатого арсенала. Многие волшебники, обладающие достаточной волшебной силой и талантами, хотя бы раз в жизни пытались придумать какое-нибудь свое заклинание, иногда очень даже успешно. Разумеется, и тщеславный Волдеморт регулярно занимался волшебными экспериментами. Результатом одного из них стала вариация заклинания «Обливиэйт», и маг, если хотел, мог накладывать его не на одного, а на нескольких чародеев одновременно. Кроме того, при желании колдуна заклинание могло работать строго заданный период времени или прекращаться в случае, если произойдет какое-то определенное событие. В этот же день Волдеморт устроил очередное собрание, после которого волшебники благополучно забыли, что присутствовали на бракосочетании своего лорда и леди Лестрейндж… Забыли и должны были пребывать в этой колдовской амнезии до тех пор, пока Гарри Поттер не испустит дух.

*

После короткой встречи с Толстоватым Волдеморт трансгрессировал в Малфой-мэннор и сразу же велел Родольфусу явиться к нему в кабинет. Внимательно разглядывая пожирателя, Темный Лорд понял, как же сильно отразилось на слуге падение во время той злополучной ловли. Родольфус хоть и остался после этого в живых, но до конца от ранений так и не оправился. Он теперь сильно прихрамывал, один глаз косил, во рту не хватало нескольких зубов, а сломанный нос, который Снегг собирал из мелких осколков костей, был смещен на одну сторону, делая лицо кривым. А самое главное, глаза Родольфуса теперь были тусклыми, полными тоски. «А ведь Беллатриса, кажется, совсем не замечала этого уродства! – подумал темный маг. – Как, впрочем, и моего! Или у нее вкус такой своеобразный?»

Волдеморт указал Родольфусу на диван, и тот сел.

– Укатали Сивку крутые горки, да? – серьезно и без гнева спросил Темный Лорд.

– Именно так, милорд! – обреченно вздохнул Руди.

– Что же, тогда тебя можно освободить от службы и должным образом наградить за верность и преданность. Эти качества – большая редкость, и лорд Волдеморт умеет ценить их. Вот, возьми! – Чародей взял со своего стола свиток пергамента и протянул его Родольфусу.

– Что это? – спросил Лестрейндж.

– Это приказ Министра магии о возвращении Лестрейнджам их конфискованного имущества. Тебе ведь было не совсем по душе жить у родственников супруги?

Руди вспомнил, как спустя короткое время после первого побега из Азкабана говорил мимоходом Беллатрисе, что ни один Лестрейндж еще не жил у кого-то из милости, на что ведьма сказала ему потерпеть, пока повелитель что-нибудь придумает, раз уж сумел вернуть им свободу.

– Теперь ты можешь жить хоть в загородном имении для поправки здоровья, хоть в фамильном особняке Лестрейнджей в Лондоне. Я бы настоятельно советовал отправиться именно в столицу.

– Милорд, – тихо ответил Родольфус. – Благодарю!

– Подожди, я ведь просто вернул тебе долг, но еще не отдал награды, особенно за последнюю услугу, когда ты закрыл собой от заклятья Беллатрису! – гордо вскинув голову, говорил Волдеморт. – Он протянул другой свиток, поменьше первого. – Ты теперь возглавишь Национальный клуб квиддича!

Родольфус на мгновение оживился, но при воспоминании о Белле снова сник.

– Мне уже больше не играть в квиддич! – обреченно ответил он, низко склонив голову. – После моей последней службы. Хотя я бы это сделал и без вашего приказания, милорд!

– Знаю! – коротко бросил Волдеморт. – Потому я и поручил это дело именно тебе, а не кому-то другому. Но Беллатриса всегда была моей, и тебе это известно. Брось ты эту бессмысленную печаль, Дольф! Ведь с первого курса школы ты спал и видел, как бы связать свою жизнь с квиддичем, в то время как отец прочил тебе карьеру в Министерстве. А в зеркале Еиналеж ты видел себя председателем этого клуба!

– Да, мне хотелось летать, Том! – вдруг сказал Руди. Волдеморт вздрогнул, услышав свое старое имя, однако вспыхнувший было гнев в ту же секунду улетучился. – Но с тех пор прошло много времени, и, может статься, изображение в зеркале Еиналеж тоже изменилось.

– Сейчас только тебе известно, как меня раньше звали. Перестань ныть, Дольф! Ты же знаешь, что я терпеть не могу слез. Даже если ты не будешь играть в квиддич и не восстановишься настолько, чтобы сесть на метлу, ты все равно сможешь стать наставником для молодых игроков, и их победы будут и твоими победами тоже!

– Ты всегда умел расположить к себе людей и найти подходящие слова, Том! Что же, милорд, завтра я немедленно отправляюсь в Лондон!

С этими словами Родольфус слегка поклонился и вышел. Волдеморт смотрел ему вслед долгим внимательным взглядом, при этом внутренне торжествуя. Так он убил сразу двух зайцев, не просто вознаградив верного пожирателя, но и спровадив куда подальше соперника.

*

Когда Родольфус вернулся в Малфой-мэннор и зашел в комнату, которую ему отвели в этом доме, то увидел в ней Беллатрису. Ведьма бросилась к нему и, заключив его лицо в свои ладони, с тревогой спросила.

– Руди, как ты?

Он не ответил, только мягко отстранил ее руки и низко склонил голову.

– Я уезжаю! – чуть помолчав, сообщил он.

– Куда? – невольно вырвалось у ведьмы. А потом она сказала слова, которые от нее доводилось слышать разве что Темному Лорду, да и то лишь в исключительных случаях, после какого-нибудь крупного прокола при выполнении задания.

– Прости меня, Руди, если сможешь! – слеза скатилась по щеке чародейки. – Я сломала тебе жизнь! Мне не следовало тогда принимать твое предложение руки и сердца, чтобы сбежать из родительского дома. Но что сейчас говорить!

– Ты ни в чем не виновата, Белла! – грустно отвечал бывший муж. – Я сам хотел быть с тобой, хотя все знал с самого начала: и причину, по которой ты согласилась выйти за меня, и то, что милорд уже забрал твою душу и сердце, а мне достается лишь прелестная оболочка, и то ненадолго. Но в своей жизни я никогда не был так счастлив, как в те короткие месяцы, что ты была мне настоящей женой! А эти последние недели… О, то был для меня просто рай на земле, потому что, оказывается, в твоей душе и в твоем жестоком сердце нашелся уголок и для меня. Я прекрасно осознавал, что так не будет продолжаться вечно. К тому же, я слишком хорошо знал милорда и понимал, что он этого не позволит. Белла, ты ведь знаешь, какая обо мне шла слава до того, как мы встретились. Я просто прожигал жизнь в свободное от дел в Министерстве время, которого было даже слишком много. Все мои заботы сводились к тому, как бы повеселей провести время и с кем напиться, за какой девицей приволокнуться на очередном балу и в каком злачном месте поразвлечься. Но когда увидел тебя, то во мне что-то изменилось. Меня перестала привлекать такая жизнь, которую я вел. Все в ней потеряло смысл и цену. Белла, я ни в чем тебя не виню, напротив, благодарен, что ты была в моей жизни. Милорд вернул мне родовое гнездо и все, что принадлежало Лестрейнджам, а кроме того, назначил главой Национального клуба квиддича.

При этих словах волшебница улыбнулась.

– Ты всегда этого хотел! Мечтал связать свою жизнь с квиддичем!

– Да, и потому я уезжаю в Лондон. А еще мне было бы просто невыносимо оставаться здесь теперь, когда ты стала супругой повелителя. Ведь раньше, когда тебя звали мадам Лестрейндж, я мог хотя бы на людях, во время наших приемов вдоволь смотреть на тебя, прикрываясь толпой как щитом. И даже милорд мне ничего на это не говорил. Надо мной порой даже посмеивались, когда видели, что спустя годы брака я все еще восхищенно смотрю на тебя словно жених или новобрачный. Как будто, по их мнению, мне не хватало того времени, что супруги могут провести наедине. Но они же не знали нашей тайны. А теперь мне даже не будет позволено поднять на тебя глаза, свободно говорить с тобой, пусть и в толпе. И как я буду обращаться к тебе «миледи», когда жгут язык и готовы слететь с губ слова любви, о которых мне даже помыслить нельзя? Нет, Белла! Уехать и не видеть тебя мне очень тяжело, но еще труднее будет, если я останусь. Просто не в моих силах!

Беллатриса молча слушала Родольфуса, не решаясь перебить или остановить. Но чем больше говорил бывший муж, тем тяжелее становилось у ведьмы на сердце. Далеко не каждой женщине доводилось слышать такие искренние и горячие слова любви, но колдунье было бы намного легче получить от этого человека обвинения и ругательства, чем такое. Она чувствовала, что недостойна этих признаний. Кроме того, чародейка знала, что ничего подобного ей услышать больше не доведется. Тот, кто остался с ней, никогда не скажет ей таких слов, не подарит этого счастья. И прошлой ночью, как и много лет назад, он дал ей это понять.

– Удачи тебе, Руди! – голос ведьмы дрожал от сдерживаемых слез. Напоследок она тихо обняла Родольфуса, уже и не зная, кем он был для нее: другом ли, братом ли или же немного возлюбленным.

– Будь счастлива, Белла, об одном тебя прошу! Прощай!

– Прощай, Руди!

Родольфус стремительно вышел из комнаты, а чемодан с его вещами поплыл за ним. Больше им и в самом деле свидеться не довелось. На другой день на собрании Ближнего круга все те пожиратели, которые присутствовали при разводе Лестрейнджей и бракосочетании Темного Лорда с Беллатрисой, благополучно до времени забыли о столь важном событии, будучи подвергнуты заклятью. Отъезд же Родольфуса и тот факт, что мадам Лестрейндж осталась в поместье сестры одна, никого не смутили и не удивили. Все знали о тяжелом ранении Руди, которое каким-то чудом хоть и не свело его в могилу, но служить Темному Лорду дальше, выполняя его порой весьма непростые поручения, уж точно не позволяло. Именно поэтому все однозначно считали: Волдеморт отпустил слугу на покой, предварительно вернув утраченное состояние и наградив за службу возможностью заниматься любимым делом. Кроме того, все помнили, что в столице находится больница святого Мунго, куда в случае чего Лестрейндж всегда мог обратиться для поправки своего пошатнувшегося здоровья. Ну, а мадам Лестрейндж осталась на службе, что всем казалось логичным и предсказуемым.

========== Глава 117. Большие перемены ==========

После того, как Министерство магии пало к ногам Волдеморта, все кардинально изменилось как для самого колдуна, так и для его последователей. Теперь уже Пожирателям Смерти вовсе не нужно было чего-то опасаться или от кого-то прятаться, выполняя поручения своего повелителя, а те из них, кто носил Черную метку, уже не скрывали татуировку, напротив, с гордостью выставляли на всеобщее обозрение. Что до самого Темного Лорда, он получил то, к чему много лет стремился. Министерство, эта машина власти, наконец-то была в его руках, и рулил ею человек, полностью подконтрольный его воле, будучи под непрерывным действием заклятия Империус. Потому все колесики и винтики этого сложного механизма уже не мешали, а напротив, работали на него. Темному Лорду теперь не требовалось самолично продумывать и организовывать акции против маглокровок и маглов, раздавая поручения своим Пожирателям, достаточно было просто отдать приказ марионеточному Министру – и все шло само собой как по маслу. Волдеморт же, будучи натурой энергичной и деятельной, вникал в суть работы тех или иных подразделений, регулярно выслушивал отчеты Пия Толстоватого или руководителей отделов и департаментов. Как прирожденный лидер, какие-то наиболее важные для себя вопросы он держал на личном контроле, а другие предпочитал делегировать. Однако, даже будучи в курсе основных дел и держа руку на пульсе событий, Темный Лорд, к своему удивлению, заметил, что теперь у него появилось намного больше времени. У него уже не было острой необходимости так часто как раньше проводить большие собрания своих последователей, достаточно было вызвать к себе того или иного волшебника и решить с ним все, что нужно. Особенно появилось много свободных вечеров и ночей, раньше используемых для жестоких расправ. Теперь же от маглокровок можно было избавляться силами Министерства на вполне законных основания и, конечно же, при свете дня, причем не всегда грубо и кроваво как раньше, а очень даже изящно: бросать в тюрьму или просто лишать волшебной палочки.

Единственным камнем преткновения оставался Гарри Поттер, ударившийся в бега. Но и здесь все было предусмотрено, все мыслимые и немыслимые ловушки расставлены. Имя Того-кого-нельзя-называть было заколдовано, и стоило только мальчишке его произнести, что он так любил делать, как тут же о его местонахождении станет известно. Для всего Министерства щенок – нежелательное лицо номер один, и оно теперь красовалось во всех многолюдных местах, там, где раньше висели вывески с изображениями разыскиваемых опасных преступников, которыми еще совсем недавно слыли его Пожиратели Смерти. В Годриковой лощине, куда мальчишка рано или поздно все равно наведается, его караулила верная Нагайна. У дома на площади Гриммо, доставшегося Поттеру по завещанию Сириуса Блэка, тоже засада. Это была настоящая ирония судьбы, что фамильный особняк Блэков сначала стал штаб-квартирой всякого грязнокровного отребья и его покровителей из предателей чистой крови, а теперь перешел в собственность лютого врага. Этот факт также злил Беллатрису, и Волдеморт поэтому частенько напоминал о нем своей ведьме, когда хотел полюбоваться на нее в гневе. В общем, оставалось только набраться терпения и ждать, когда враг рано или поздно попадется в одну из ловушек… Но Волдеморт не мог просто сидеть сложа руки, он предпочитал подготовиться к этой судьбоносной встрече и обеспечить себе все гарантии, которые бы сделали победу над врагом неизбежной. Для этого чародей решил раздобыть себе самое сильное оружие, которое только можно представить – Бузинную палочку, чей хозяин всегда побеждает в поединке. Для этой цели Волдеморт отправился на континент, решив, что настало самое время нанести визит мастеру волшебных палочек Грегоровичу.