Текст книги "Истребитель гулей. Роман о Готреке Гурниссоне (ЛП)"

Автор книги: Дариус Хинкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 61 страниц)

И не спрашивая согласия, даже не дожидаясь какого-нибудь ответа, взял под руку нетвердо стоящего на ногах Яксли, попутно бросил на стол несколько монет, вывел опьяневшего приятеля из бара и трансгрессировал с ним.

Вот так судили-рядили, думали-передумывали сторонники Темного Лорда.

========== Глава 110. Лжепоттеры ==========

День, когда согласно полученной от Северуса Снегга информации, Гарри Поттер должен был переправиться в новое убежище, стремительно приближался. Беллатриса не могла скрыть своего волнения, ведь для ведьмы это была первая крупная операция после памятной битвы в Министерстве магии, а кроме того, она не только стремилась угодить Волдеморту, но и сгорая от лютой ненависти к Люпину и его молодой жене, своей несостоявшейся племяннице, желала страшно отомстить: только вид их страданий и крови удовлетворили бы эту фурию.

Сумерки еще только начали сгущаться, но все, кому надлежало участвовать в ловле, уже были в Малфой-мэнноре. Два десятка Пожирателей Смерти, облачившись в одинаковые черные балахоны с капюшонами, казались безликими темными существами, но не узнать среди них Беллатрису было невозможно: темно-карие глаза чародейки горели фанатичным блеском в прорезях маски. Когда на улице воцарилась темнота, все тронулись в путь, оседлав метлы. Совсем рядом с Беллатрисой летел Родольфус, и колдунья не могла понять, зачем милорд велел ее мужу участвовать в этом деле. Волдеморт возглавлял всю вереницу, летя без метлы или фестрала, как дым по ветру.

На место прибыли очень быстро и еще быстрее по команде Темного Лорда его служители образовали плотное кольцо как раз над домом магловских родственников Поттера. Под ногами у них простиралось целое скопище крыш невысоких в пригороде Лондона домов, светились, подобно гирляндам, цепочки огоньков от зажженных фонарей. Ждать пришлось недолго. Сперва в кругу показался быстро взлетающий мотоцикл, в котором сидел почти сразу узнанный большинством Пожирателей великан Хагрид, а потом появилась целая компания волшебников и чародеек, летящих попарно кто на метлах, кто на фестралах. И тут Беллатриса от изумления чуть было не свалилась с метлы, поначалу подумав, что у нее в глазах двоится или троится: на каждой метле, в каждой коляске, запряженной фестралом, сидел всем известный мальчик в круглых очках в сопровождении кого-то из товарищей.

– Оборотное зелье! – воскликнул Родольфус, летящий бок о бок с Беллатрисой.

Лжепоттеры, среди которых был только один настоящий, стали разлетаться в разные стороны, норовя вырваться из окружения. Волдеморт быстро раздал указания своим холодным голосом, кому кого следует преследовать. Беллатриса же и без приказа устремилась за Нимфадорой Тонкс, а Родольфус последовал за ней, не отставая ни на метр. Сам же Темный Лорд бросился в погоню за Аластором Грюмом, самым сильным из присутствующих мракоборцев, который, по его мнению, сопровождал мальчишку.

Разноцветные вспышки от заклятий, летящие во все стороны искры на фоне черного неба, громкие хлопки и треск… Единичные случайные прохожие принимали все это за фейерверк, который вздумалось устроить кому-то из состоятельных местных жителей по случаю семейного торжества. Никому и в голову не приходило: то, что они принимают за праздничный салют – на самом деле кровопролитное побоище, развернувшееся в сорока метрах над ними.

Беллатриса преследовала Тонкс и сидящего за ее спиной то ли Поттера, то ли не Поттера. К жгучей ненависти примешивался такой уже знакомый и давно неиспытанный боевой азарт. В отличие от своих противников, сидящих на метле вдвоем, ведьма была единственным седоком на своем транспортном средстве, и поэтому довольно быстро села к Нимфадоре и ее спутнику на хвост. Она метала заклятья, и в нее летели заклятья. Лучи, вылетающие из волшебных палочек, перекрещивались, как длинные цветные шпаги. В какой-то момент колдунья увидела красную вспышку в метре от своей груди и поняла, что отразить заклинание или увернуться от него уже не успеет. Как истинная чародейка, Белла неплохо летала на метле, но тем не менее предпочитала другие, более комфортные способы перемещения: трансгрессию, портал или сеть летучего пороха. К квиддичу она тоже не питала особой страсти и поэтому все эффектные пируэты, которые обычно демонстрировали в воздухе игроки, волшебница делать не умела и вертеться вокруг метлы как вокруг оси на триста шестьдесят градусов не могла. Но тут между ней и заклятьем неожиданно возникла человеческая фигура. Это был Родольфус, о присутствии которого Беллатриса напрочь позабыла. Муж резко дернул свою метлу вверх, загнав ее в штопор так, что она приняла вертикальное положение, и оказался между ведьмой и летящим в нее оглушающим заклятьем. Лишенный возможности пошевелить хотя бы пальцем, Родольфус выпустил из рук метлу, а ведьма не успела даже дотронуться до мужа, как тот с ужасающей быстротой полетел вниз. Страшный, больше животный, чем человеческий, визг разнесся по воздуху во все стороны. Для ведьмы, казалось, весь окружающий мир перестал существовать. Даже крик кого-то из Пожирателей: «Вот он, настоящий!» не произвел на нее никакого впечатления. Время и пространство вдруг сжались в одну точку, была только эта темная бездна под ногами и исчезающий в ней Родольфус. Беллатриса резко рванулась вниз, сразу перестав преследовать Тонкс, по пути задела концом метлы провода и, порвав их, обесточила улицу. Едва почувствовав под ногами землю, колдунья стала кричать низким зычным голосом.

– Руди! – позвала она. Мертвая тишина была ей ответом. Колдунья зажгла максимальный свет на кончике волшебной палочки и принялась обшаривать небольшой сквер, между деревьями которого, как она заметила, исчез Родольфус. Ведьма чувствовала, как в груди у нее с огромной скоростью растет клубок ледяного ужаса, который заставляет сотрясаться все тело. По спине у чародейки побежали мурашки, руки и ноги дрожали, с трудом слушаясь свою хозяйку. Во рту мгновенно пересохло, и поэтому голос Беллатрисы хрипел, когда она снова и снова безуспешно звала Родольфуса. Всего через несколько минут, которые, однако, показались колдунье часами, она увидела на земле нечто, похожее на человека. Голова была проломлена, волосы окровавлены, все лицо – сплошь в ссадинах и синяках. Из одной руки торчала сломанная кость, а все тело было изогнуто неестественной дугой, говорящей о множественных внутренних переломах. Подбежав на ватных ногах к мужу, Беллатриса упала рядом с ним на колени. Не в состоянии нащупать дрожащими руками пульс, ведьма жадно приникла ухом к груди неподвижно лежащего Руди. Когда же она услышала слабый стук, то ее собственное сердце от радости подпрыгнуло так, что Белла удивилась, как оно вообще не выскочило. Но тут же снова ушло в пятки от страха, что свет жизни, каким-то невероятным образом еще теплившийся в этом теле, в любую секунду угаснет. Понимая, что трансгрессировать с мужем – это все равно, что собственноручно добить его, чародейка стянула с ноги туфлю и, направив на нее волшебную палочку, произнесла.

– Портус!

Туфля засветилась голубоватым светом, а когда он погас, Белла, крепко обняв Родольфуса, активировала портал и спустя несколько мгновений оказалась в поместье Малфоев.

Волдеморт тем временем преследовал летающий мотоцикл, которым управлял Хагрид, а в коляске этого заколдованного магловского транспорта сидел Поттер, уже, без сомнения, настоящий. Однако, удача снова, по-видимому, была на стороне мальчишки. Два пущенных подряд смертельных проклятья хоть и всколыхнули черные волосы на его голове, но не попали в цель. Темный Лорд видел, как Гарри зажмурился, как он готов уже встретить неминуемую смерть, на что сам темный маг был неспособен. И тут произошло нечто такое, о чем и Гарри, и Волдеморт еще долго с недоумением вспоминали как о событии необъяснимом, из ряда вон выходящем и не вписывающимся ни в какие рамки. Палочка юноши, сделанная мастером Оливандером из остролиста, с сердцевиной из пера феникса вдруг самостоятельно поднялась в держащей ее руке, и самопроизвольно выстрелила, а заклятье, вылетевшее из нее, разбило в щепки одолженный у Люциуса волшебный инструмент. Из груди Волдеморта вырвался крик ярости, изумления и разочарования, в то время как его глаза с ненавистью смотрели на исчезающий вдали мотоцикл.

Спустившись на землю, Волдеморт увидел безжизненное тело Аластора Грюма. Его темный чародей убил еще раньше, до того, как погнался за настоящим Гарри. Вообще-то, Авада, которая убила матерого мракоборца, предназначалась вовсе не ему. Рядом с ним сидел якобы Поттер, который, увидев Того-Кого-Нельзя-Называть, в страхе возьми, да и трансгрессируй. И тогда Темный Лорд понял, что обманулся, погнавшись вовсе не за тем мальчишкой. Настоящий Поттер не сбежал бы. Вернее, сбежать он мог, но бросить товарищей, позволив погибать за себя – ни за что! Однако, в этот момент до слуха Волдеморта донесся знакомый голос, выкрикивающий заклинание: «Экспеллиармус!» Тогда холодное сердце колдуна подпрыгнуло от злобной радости: это он! Действительно, глупый сердобольный мальчишка не только убить своих преследователей не решался, но даже оглушать их на такой высоте не хотел, ведь это было равносильно смертельному проклятью. Предпочел просто обезоружить, как и тогда на кладбище… Но и тут смог улизнуть! Волдеморт снова посмотрел на поверженного Грюма и почувствовал, как в груди опять закипает холодными парами такое знакомое злорадное торжество, ставшее уже словно наркотиком. Оно отчасти компенсировало чувство очередного разочарования. Да, Поттера поймать снова не получилось, но хоть с этим врагом, когда-то державшим в своей власти Беллатрису, удалось разделаться! Взгляд его упал на волшебный глаз аврора, который ему вставили взамен настоящего, потерянного в какой-то схватке с черными магами. Зная о свойствах этого магического артефакта видеть все скрытое, Волдеморт призвал его длинным белым пальцем, и глаз прыгнул в его костлявую ладонь. Передвигать и призывать предметы даже без палочки маг мог еще в приюте, и своей детской привычке брать трофей у побежденного врага Темный Лорд сейчас не думал изменять. В холодном гневе у него мелькнула было мысль забрать тело или по крайней мере пустить в него пару Круциатусов, но маг передумал: так он поступит с трупом Поттера.

Поднявшись вверх, колдун увидел летящего на метле Снегга, который в молчаливом почтении склонил голову, не имея возможности поклониться. Волдеморт лишь прошипел ему: «Уходим!» Понятливый Северус кивнул и отправился передавать остальным Пожирателям приказ повелителя.

========== Глава 111. Возвращения ==========

Дом семейства Уизли.

– Никто из членов Ордена не сказал бы Волдеморту, что мы переезжаем этой ночью, – сказал Гарри Люпину. – Он нагнал меня лишь под самый конец пути, поначалу не знал, который из Поттеров – я. Если бы его посвятили в план, он с самого начала знал бы, что я лечу с Хагридом.

– Волдеморт нагнал тебя? – резко переспросил Люпин. – И что произошло? Как ты уцелел?

Гарри коротко рассказал, как гнавшиеся за ним Пожиратели смерти, по-видимому, опознали в нем настоящего Поттера и призвали Волдеморта.

– Опознали? Но как? Чем ты себя выдал?

– Я увидел Стэна Шанпайка… Помните, он был кондуктором в «Ночном рыцаре»? И попытался разоружить его вместо… Ну, он же не понимал, что делает, верно? Его наверняка сковали Империусом.

Люпин пришел в ужас.

– Гарри, время разоружать их прошло! Эти твари пытаются схватить и убить тебя! Если ты не готов убивать их, так оглушай, по крайней мере!

– От нас до земли было ярдов пятьдесят! Стэн действовал не по собственной воле, а оглуши я его, он бы упал и разбился, и это было бы все равно, что применить Аваду Кедавру! Экспеллиармус два года назад спас меня от Волдеморта.

– Конечно, Гарри, – с трудом удерживаясь от вспышки гнева, сказал Люпин, – и множество Пожирателей Смерти видело, что происходит. Извини, но в тот раз, под угрозой неминуемой смерти, твой ход был действительно весьма оригинальным. Повторять же его сегодня, на глазах у Пожирателей Смерти, которые либо присутствовали при первом случае, либо слышали о нем, это было почти самоубийством.

– Я не стану убивать людей только за то, что им случилось преградить мне путь, – заявил Гарри. – Этим пусть занимается Волдеморт.

С этими словами Гарри вышел из дома к Хагриду и не услышал ответ Люпина, с которым Римус обращался уже больше к себе, чем к собеседнику.

– Молодо – зелено! – проворчал он себе под нос. – Когда-то я тоже думал примерно так же.

Гарри тем временем заглянул в окно.

– С Джорджем все обойдется?

При этом вопросе недовольство Люпина поступком Гарри словно испарилось.

– Думаю, да, хотя ухо, оторванное заклятьем, восстановить невозможно…

В этот момент они заметили метлу, которая неслась прямо к земле. Тонкс приземлилась так лихо, что метлу занесло, и от нее во все стороны полетели камушки и земля.

– Римус! – закричала она, бросаясь в объятия Люпина. Лицо у него было застывшее, белое, казалось, он разучился говорить. Рон, покачиваясь, побежал к Гермионе и Гарри.

– Ты цела, – пробормотал он еще до того, как его обвили руки Гермионы.

– Я думала… думала…

– Я в порядке, – произнес Рон, гладя ее по спине. – Все хорошо.

– Рон великолепен, – горячо сообщила Тонкс, отрываясь от Люпина. – Просто молодец. Оглушил одного из Пожирателей, прямо в башку попал, а когда целишься с летящей метлы в движущуюся мишень…

– Ну что, все вернулись? – спросил Рон.

– Нет, – ответила Джинни, – мы все еще ждем Билла, Флер, Грозного Глаза и Наземникуса.

– Почему вы так задержались? Что случилось? – почти сердито спросил Люпин у Тонкс.

– Беллатриса, – ответила Тонкс. – Оказывается, я нужна ей не меньше, чем Гарри. Она очень старалась меня убить, Римус. Жаль, что я ее не достала. Я перед ней в долгу. А вот Родольфуса мы поувечили точно…

«Ну, слава Мерлину! – подумал Люпин. – Хоть у Нимфадоры достаточно решимости, и излишней сердобольностью она не страдает…»

Всем, кто вместе с Гарри вернулся, уже было известно о ране Джорджа Уизли, и ее следы он будет носить до самой смерти… Но им еще только предстояло узнать, что Грозного Глаза Грюма они уже никогда не увидят.

***

Поместье Малфоев.

Портал перенес Беллатрису и Родольфуса прямо в огромный холл особняка Малфоев, и на истошные крики ведьмы тотчас прибежали Люциус и Нарцисса. Сестра попыталась было поднять Беллатрису с колен, но та не желала ничего ни видеть, ни слышать, вцепившись в безвольно лежащую руку мужа мертвой хваткой. Было совершенно ясно, что кроме него чародейка никого не замечает, даже самого Темного Лорда, внезапно появившегося в доме вместе с Северусом Снеггом. Остальным Пожирателям, возвратившимся после неудачной ловли, было приказано отправляться восвояси по домам.

Глаза ведьме застилала пелена напрасно сдерживаемых изо всех сил слез, а перед ее внутренним взором одна за другой, как в калейдоскопе, сменялись разные картины, правда, сходные в одном: везде в них был Родольфус. Вот ее будущий муж беседует с тестем и одной лишь фразой пресекает все попытки Сигнуса говорить о дочери как о живом товаре. Вот уже после свадьбы он терпеливо пытается расположить к себе юную супругу, великодушно дожидаясь, когда же она соблаговолит дать то, что вообще-то уже принадлежит ему по закону. Вот оба они стоят в саду Лестрейндж-мэннора рядом с вновь ожившим кустом темно-бордовых роз, и Белла впервые после расставания с Волдемортом начинает радоваться весне… Потом Руди отпускает ее к другому, но при этом продолжает заботиться о ее безопасности. Вот перед ней камера временного заключения при Министерстве Магии, и муж пытается втолковать обезумевшей от горя и отчаяния колдунье, как отныне следует себя вести, чтобы выжить и дождаться своего часа. И, наконец, последнее… во время ловли. По мере того, как память Беллатрисы воскрешала все эти сцены, из глаз ведьмы все сильнее и сильнее, как два соленых ручья, текли жгучие слезы. Она и подумать не могла, насколько, оказывается, Родольфус ей дорог, особенно теперь, когда в любую секунду он мог уйти навсегда. Руди столько сделал для нее и ничего не попросил при этом взамен. Тут ведьма сжалась в комок, обхватив голову и колени руками, словно желая спрятаться от неумолимой, утопленной в невинно пролитой крови и, казалось бы, давно уже погребенной под спудом грехов, а теперь вот так некстати проснувшейся совести.

Наконец, колдунья заметила прямо рядом с собой полы черной мантии Волдеморта. Не помня себя, она бросилась к чародею, обхватив руками его колени, голося при этом.

– Повелитель! Прошу вас… Я никогда не просила и больше не попрошу, но сейчас умоляю: сделайте же что-нибудь! Вы сильный волшебник и многое можете… Умоляю вас!

Волдеморт не шевелился и молчал, при этом внимательно и неотрывно разглядывая ведьму своими красными глазами, а Белла вся сотрясалась от рыданий. Рядом с Темным Лордом молча стоял Северус Снегг, с виду, как всегда холодный, бесстрастный и ко всему равнодушный. Будь на его месте кто-то другой из Пожирателей смерти – он непременно счел бы, что стал свидетелем весьма интересной, прямо-таки интригующей сцены, о которой так и тянет поведать любому встречному. Гордая аристократка, надменная мадам Лестрейндж, строптивая Беллатриса и пожирательница мужских сердец, которая даже с чистокровными благородными магами порой лишь два слова скажет, и вдруг валяется в ногах у Темного Лорда, умоляя того спасти жизнь ее мужу. Однако, зельевар лишь коротко сказал своему повелителю.

– Похоже, у мадам Лестрейндж сильная истерика, милорд! Правда, на то у нее есть причина.

– И что ты стоишь? – злобно прошипел Волдеморт. – Кто из нас зельевар?

Снегг бросился в свою лабораторию и быстро вернулся, держа в руке заполненную до краев пробирку с плотно притертой пробкой. Полутемный холл осветила красная вспышка, вырвавшаяся из палочки Темного Лорда. Беллатриса мгновенно остолбенела, в то время как зельевар быстро подошел к колдунье, сноровисто запрокинул ей голову и влил в рот все содержимое хрустального сосуда – концентрированное успокоительное и снотворное зелье. При этом Снегг пристально посмотрел на волшебницу.

– Выпей, и станет легче!

В его голосе на этот раз ведьма не услышала привычной злой иронии и едкого сарказма, а черные глаза были вовсе не колючими, напротив, они смотрели на волшебницу с пониманием и даже сочувствием. А потом перед глазами Беллы все поплыло, тело окончательно обмякло. Волдеморт левитировал колдунью на диван и снова отдал приказ слуге.

– А теперь займись, наконец, ее мужем. Твори заклятья, вари какие угодно редкие зелья, хоть галеоны расплавленные в рот заливай, но вырви его из когтей смерти!

– Сделаю все, что в моих силах, милорд, но…

– Никаких «но»! – тихо и угрожающе проговорил Темный Лорд. – Иначе… – Он не закончил фразы, но яростный взгляд горящих, как угли глаз, красноречивее любых слов говорили, что если его приказ не будет исполнен, то зельевару, мягко говоря, сильно не поздоровится.

Снегг послушно кивнул, достал палочку, и неподвижно лежащий Родольфус медленно поплыл в комнату на втором этаже.

Волдеморт, оставшись один рядом с крепко спящей Беллатрисой, молча сидел на диване, а на его челе лежала печать тяжелого раздумья. Повеление, отданное Снеггу, чтобы тот из кожи вон вылез, но вылечил дышащего на ладан слугу, было обусловлено совсем не порывом милосердия или сострадания. Подобные чувства давно уже были неведомы этому темному чародею. Просто реакция Беллы на произошедшее с Родольфусом многое показала ему. Дольф был одним из первых и самых преданных сторонников Волдеморта и при этом человеком, к которому колдун испытывал едва ли не столь же сильную ненависть как к Гарри Поттеру или Альбусу Дамблдору, и чародей до сих пор не убил его только потому, что еще не до конца использовал в своих целях. Сперва Руди был ему необходим, чтобы завербовать сторонников, а потом должен был хранить тайну его отношений с Беллой, чем и занимался по сей день, давно уже став ее фиктивным мужем. Но ни Темный Лорд, ни сама Беллатриса не могли предполагать, насколько сильно ведьма привяжется к Родольфусу. Волдеморт всегда привык брать то, что принадлежало ему или на что положил глаз, при этом не считаясь с кем бы то ни было. Соперников он не терпел нигде и ни в чем, незамедлительно и без колебаний расправляясь с любым, кто имел несчастье оказаться у него на пути. И Родольфуса он бы сейчас с удовольствием убил, не задумываясь, за то, что посмел когда-то, хоть и совсем недолго, обладать Беллатрисой, а теперь вот (неслыханная наглость!) посягнул не только на ее тело, но и на мысли, на место в ее сердце и душе! А ими-то Волдеморт желал владеть безраздельно. И сейчас, как никогда, Родольфус был ему в этом соперником. И очень серьезным на самом деле соперником. Но вот беда: расправиться с ним привычным образом, метнув смертельное проклятье, было невозможно. От этого Беллатриса не перестанет думать о нем, напротив, всю оставшуюся жизнь считала бы себя виновной в гибели мужа, которым все же дорожила. Мертвый Родольфус в данном случае был бы хуже живого. Какое досадное недоразумение, что мертвая тень встанет между ним и Беллой, никогда не позволив полностью обладать этой сумасшедшей ведьмой. А вот если бы Лестрейндж выжил и поправился… Тогда все проще, и эта совершенно неуместная сентиментальность колдуньи угаснет сама собой. Парадокс, но в сложившихся обстоятельствах единственным способом избавиться от соперника и заполучить в качестве победного трофея всю Беллу целиком стало сохранение жизни Родольфусу. Это обстоятельство порядком злило его, не меньше, чем очередная неудачная поимка Поттера. Сейчас, оставшись один, Волдеморт даже не пытался сдерживать свой гнев и стал метаться по комнате, как беспокойный зверь. Временами ни с того, ни с сего падали вещи вокруг него: ваза со стола, картина со стены, обитатель которой невольно вскрикнул. Оконное стекло покрылось, словно паутиной, сетью мелких трещин и с трудом держалось в раме. Стихийный всплеск магии был довольно силен и заметен невооруженным глазом. Темному Лорду срочно был нужен объект, на котором он бы мог сорвать свою злость. И такой человек отыскался мгновенно: с этим магом у Волдеморта все равно намечался очень важный разговор. Так почему не сейчас? Колдун обернулся темным дымом, потому как идти пешком у него уже не было терпения, и ринулся в подземелье, где все также томился плененный мистер Оливандер.

– Ты разочаровал меня, мастер! – холодным голосом изрек Темный Лорд, неожиданно появляясь в камере, и узник в страхе попятился. – Ты утверждал, что проблему родства наших с Поттером палочек, из-за которого не был возможен полноценный поединок, будет решена, если я возьму другую палочку.

– Так и должно было случиться! – убеждал Оливандер.

– Однако, не случилось! Палочка Поттера уничтожила ту, что я взял у Малфоя. Почему? Говори! – шипел от злости Темный Лорд.

– Я не знаю!

– Неправильный ответ! Круцио!

Старый мастер распростерся на полу, весь изгибался и дрожал, борясь с невыносимой болью, которая чуть ли не расплавляла кости.

– Я не знаю! Не знаю! – снова закричал мастер истошным голосом.

– Посмотрим! – вкрадчиво отвечал Волдеморт. – Легилеменс!

Просмотрев воспоминания узника, колдун убедился, что несчастный мастер не лжет. Он мог бы сразу воспользоваться легилименцией, но после неудач одновременно на двух фронтах – в поимке Поттера и в борьбе за безраздельное обладание Беллатрисой, точно своей собственностью – он желал выплеснуть свою злость и разочарование. И мистер Оливандер сейчас прекрасно подошел для этой цели. Волдеморт снял, наконец, пыточное проклятие, но не из жалости, а потому, что старик начал уже терять сознание от боли, но его при этом нужно было расспросить еще кое о чем. Мастер с облегчением выдохнул, продолжая лежать совершенно разбитым.

– Что тебе известно о Бузинной палочке? – спросил Волдеморт.

– Это один из трех даров Смерти, которым владел Антиох Певерелл…

– Можешь не пересказывать мне Сказку о трех братьях. Кроме того, историю магии я, смею заметить, знаю неплохо. Бузинная палочка действительно существует, хотя временами ее кровавый след теряется, а потом появляется вновь. И каждый раз ее появление сопровождается убийством предыдущего владельца. Но тебе, мастеру волшебных палочек, наверняка известно куда больше, чем всем остальным. Кто владел ею последний раз?

– Я не знаю!

– Ложь! Слушай, Оливандер, я все равно вытяну из тебя правду. Мне ничего не стоит, как ты убедился, исследовать твою память. Но тогда я жестоко накажу тебя. Круциатус, который ты сейчас испытал покажется цветочками. А есть масса других заклятий, после которых ты уже не встанешь… Говори, или я буду пытать тебя! В нашу первую встречу ты, помнится, прочитал мне целую лекцию о волшебных палочках, помнишь каждое свое изделие и его покупателя. Ты просто не можешь не знать о судьбе самой могущественной палочки в мире. В благодарность за сделанную для меня тисовую палочку, верой и правдой служившую мне на протяжении десятилетий, я проявлю к тебе милость и дам возможность рассказать мне все добровольно.

Мистер Оливандер ничего не ответил.

– Молчишь? – прошипел Волдеморт со все возрастающей злобой. – Ты не оставляешь мне выбора, мастер! Кру…

– Нет-нет! – быстро со страхом залепетал старик. – Я все скажу! Все, что знаю! Последним владельцем Бузинной палочки или Жезла Смерти был Грегорович.

– Производитель волшебных палочек из Болгарии?

– Именно так! Говоря об обладании сильнейшей в мире палочкой, Грегорович рекламировал свой магазин. Он утверждал, что занимается исследованием Бузинной палочки и стремится повторить ее свойства в тех, которые изготавливал сам.

– Ему это удалось?

– Нет, и уже не удастся. Несколько лет назад Грегорович ушел на покой.

– Хорошо, мастер. Скажи мне только адрес его последней квартиры, и я оставлю тебя в покое.

Когда Волдеморт, узнав все, что хотел, вышел из темницы, настроение его заметно улучшилось, а на губах зазмеилась усмешка. Это было удачей… получить сведения о Бузинной палочке. И эта удача в некоторой степени компенсировала сегодняшний провал. Правда, сейчас Волдеморт пока решил отложить свое турне на континент и сконцентрироваться на другой ключевой цели – захвате Министерства магии.

========== Глава 112. Родольфус ==========

Северус Снегг старательно исполнял повеление Волдеморта, прилагая все усилия, чтобы спасти жизнь Родольфусу. Каждое утро он приходил в комнату раненого, тщательно осматривал его, варил лекарственные зелья и смазывал целебными мазями раны на теле. Однако, находиться при больном неотлучно и быть при этом еще правой рукой Темного Лорда зельевар просто не имел физической возможности. Зато Беллатриса дневала и ночевала в комнате мужа, старательно меняла повязки и аккуратно поила лекарствами, соблюдая все указания и рекомендации Снегга, не споря и ни разу не выказав ему даже тени малейшего неудовольствия, за что волшебник в душе был ей даже благодарен. Но ни прекрасно сваренные зелья, ни заботливый уход, казалось, не давали результатов. Прошло две недели, а состояние Родольфуса не менялось: он все так же неподвижно лежал на кровати, не приходя в себя, бледный и холодный, словно мертвый. Снегг вообще считал все усилия тщетными и только удивлялся, что Лестрейндж еще каким-то чудом дышит, однако помалкивал. Но вскоре и Беллатриса почуяла неладное, когда увидела, как изменилось лицо ее мужа: глаза запали, кожа стала желтовато-восковой, а нос заострился. Родольфус таял на глазах, сгорал, как свеча, и с этим ничего нельзя было поделать. Тогда Снегг решил прибегнуть к последнему средству – заклинанию, которым в исключительных случаях пользовались целители в больнице святого Мунго и которому учили некоторых родных умирающего. Называлось оно «Сальвариус», и зельевар рассказал о нем Беллатрисе.

– Это очень сильное заклинание! – поведал он. – Зачастую оно действительно способно спасти, даже когда ничто другое уже не помогает, потому что волшебник, творящий его, делится своей жизненной силой с тем, кому желает помочь. При этом появляется очень красивое голубое свечение с золотистыми мерцающими блесками. И чем сильнее волшебник, чем лучше он исполняет заклинание, тем этот свет ярче, тем больше целебный эффект. Смотри!

Снег взмахнул палочкой, и в воздухе показалась небесного цвета полоска с перламутром похожая на ленту. Она обвилась вокруг Родольфуса и словно растворилась в нем. – Но чтобы заклинание получилось, – пояснял Снегг, – нужно действительно хотеть, чтобы оно исполнилось. Нужно действительно хотеть помочь!

Беллатриса невольно изумилась словам чародея.

– Что? Как с непростительными? – повысила голос ведьма.

– Да, – усмехнулся Снегг. – Вот только эмоции совсем другие. Не знаю, как ты, обожающая Круциатус, способна их испытывать, как сможешь по-настоящему захотеть спасти, – скептично хмыкнул он.

– А ты полагаешь, – вскрикнула в ответ Беллатриса, – что не захочу?

– Посмотрим! Попробуй же! – ирония в голосе зельевара только возросла.

Ведьма взмахнула палочкой и четко произнесла своим низковатым голосом: «Сальварио!» Из палочки вырвалась тонкая голубая ниточка, но тут же оборвалась. «Сальварио!» – снова прочеканила она. То же самое.

Снегг резко вскочил со стула, схватил колдунью за плечи и встряхнул.

– Ты! – ледяным голосом, однако, с воодушевлением заговорил он. – Мерзкая, никчемная злодейка! Умеешь только мучить людей, а больше ни на что не способна! Давай же, вспомни о том, что он для тебя сделал! Неужели и после этого ты не почувствуешь ни капли жалости или благодарности?

– А тебе-то какой интерес во что бы то ни стало спасти моего мужа? – съязвила ведьма.

– Мне пока что еще дорога моя жизнь! – в тон ей ответил Снегг. – Повелитель ясно дал понять, что если я не выполню его приказ, то смертельное проклятье мне гарантировано.

Снегг замолчал, испытующе глядя на колдунью. Та словно замерла под пристальным взглядом его темных глаз. Снова перед внутренним взором ведьмы промелькнули картины, связанные с Родольфусом, опять из глаз одна за другой потекли слезы. Да, она и в самом деле хочет, чтобы Руди жил, даже если для этого самой придется терпеть его боль. Чародейка снова подняла палочку и с трепетом прошептала: «Сальварио!» Она почувствовала, как жизненная сила и сила волшебная слились воедино, сконцентрировались в кистях рук и потекли в волшебную палочку, из которой вырвался ярко-голубой блестящий поток. Он окутал Родольфуса целиком, проникая в его тело через нос, рот, уши, кожу. Прошла минута или две, и свечение пропало, а на ведьму накатила слабость, и она опустилась на диван, не в силах держаться на ногах.