Текст книги "Замогильные записки Пикквикского клуба"

Автор книги: Чарльз Диккенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 66 страниц)

М-ръ Уэллеръ старшій не произнесъ ни одного звука въ продолженіе всѣхъ этихъ приготовленій; но какъ только м-ръ Стиджинсъ усѣлся въ креслахъ, онъ вдругъ низринулся на него стрѣлою, вырвалъ стаканъ y него изъ руки, выплеснулъ остатокъ пунша на его лицо и разбилъ стаканъ о его лобъ. Затѣмъ, схвативъ достопочтеннаго джентльмена за шиворотъ, онъ повалилъ его могучею рукой, далъ ему пинка и, произнося энергическія проклятія, потащилъ его къ дверямъ.

– Самми, – сказалъ м-ръ Уэллеръ, – надѣнь на меня шляпу. Живѣй!

И лишь только Самуэль нахлобучилъ своего родителя, старый джентльменъ вытащилъ Стиджинса изъ дверей въ коридоръ, изъ коридора на крыльцо, съ крыльца на дворъ, со двора на улицу, продолжая все это время давать ему пинки, одинъ другого сильнѣе и безпощаднѣй.

Уморительно и вмѣстѣ отрадно было видѣть, какъ красноносый джентльменъ кувыркался, метался, барахтался и хрипѣлъ въ могучихъ объятіяхъ раздраженнаго старца, который, наконецъ, въ довершеніе потѣхи, погрузилъ его голову въ корыто, наполненное водою для утоленія жажды лошадей.

– Вотъ тебѣ, пастырь, вотъ тебѣ! – сказалъ м-ръ Уэллеръ, поддавая окончательнаго туза въ спину м-ра Стиджинса. – Скажи всѣмъ этимъ своимъ негоднымъ товарищамъ, лицемѣрамъ, тунеядцамъ и ханжамъ, что я боюсь, при случаѣ, перетопить всѣхъ до одного, если не въ корытѣ, такъ въ помойной ямѣ.

– Пойдемъ домой, Самми. Налей мнѣ стаканъ водки. Совсѣмъ измучился съ этимъ негодяемъ.

Глава LII. Дѣловое утро адвоката на Грэйскомъ скверѣ и окончательное выступленіе на сцену господъ Джингля и Іова Троттера

Когда, послѣ приличныхъ приготовленій, м-ръ Пикквикъ извѣстилъ Арабеллу о неудовлетворительныхъ послѣдствіяхъ своей поѣздки въ Бирмингэмъ и началъ увѣрять ее, что нѣтъ покамѣстъ ни малѣйшаго повода къ огорченію или печали, молодая леди залилась горькими слезами и выразила въ трогательныхъ терминахъ свою жалобу, что она, по непростительной вѣтренности, сдѣлалась несчастной причиной охлажденія и, быть можетъ, вѣчнаго разрыва между сыномъ и отцомъ.

– Вы совсѣмъ не виноваты, дитя мое, – сказалъ м-ръ Пикквикъ съ трогательно. ю нѣжностью. – Заранѣе никакъ нельзя было предвидѣть, что старый джентльменъ будетъ питать такое неожиданное предубѣжденіе противъ женитьбы своего сына. Я увѣренъ, – прибавилъ м-ръ Пикквикъ, взглянувъ на ея хорошенькое личико, – онъ и понятія не имѣетъ объ удовольствіи, отъ котораго отказывается теперь съ такимъ безразсудствомъ.

– Ахъ, добрый м-ръ Пикквикъ! – сказала Арабелла. – Что намъ дѣлать, если онъ не перестанетъ сердиться на насъ?

– Авось все это перемелется, мой другъ, и выйдетъ мука, – сказалъ м-ръ Пикквикъ добродушнымъ тономъ; – посидимъ покамѣстъ y моря и подождемъ погоды.

– Но вѣдь вы разсудите сами, м-ръ Пикквикъ: что будетъ съ Натаніэлемъ, если отецъ откажется помогать ему?

– Въ такомъ случаѣ, мой ангелъ, я могу предсказать, что, вѣроятно, найдется y него какой-нибудь другъ, который готовъ будетъ оказать ему всякое содѣйствіе и помощь.

Арабелла быстро поняла и сообразила настоящій смыслъ и значеніе его отвѣта. Поэтому она бросилась въ объятія м-ра Пикквика, поцѣловала его очень нѣжно и зарыдала очень громко.

– Ну, полно, полно! – сказалъ м-ръ Пикквикъ, пожимая ея маленькую ручку. – Мы вотъ подождемъ здѣсь нѣсколько дней и посмотримъ, что вздумаетъ онъ написать вашему мужу. Если, сверхъ чаянія, онъ не перемѣнитъ своихъ мыслей, въ головѣ y меня вертится, по крайней мѣрѣ, полдюжины плановъ, изъ которыхъ тотъ или другой составитъ ваше счастье – успокойтесь, мой ангелъ.

Затѣмъ м-ръ Пикквикъ порекомендовалъ ей осушить свои глазки и не огорчать прежде времени своего супруга. Прелестная Арабелла, кроткая и послушная, какъ благовоспитанное дитя, уложила свой платочекъ въ ридикюль и, къ возвращенію мужа, вызвала на свое личико цѣлый рядъ лучезарныхъ улыбокъ, которыя оказывали столь могущественное вліяніе на его чувствительное сердце.

– Признаться, я не вижу впереди никакого добра для этихъ молодыхъ людей, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, одѣваясь поутру на другой день. – Пойду къ Перкеру и посовѣтуюсь съ нимъ.

Планъ идти къ Перкеру и посовѣтоваться съ нимъ насчетъ финансовыхъ обстоятельствъ возникъ въ головѣ м-ра Пикквика еще прежде. Теперь онъ позавтракалъ на свою руку и отправился на Грэйскій скверъ съ великою поспѣшностью.

Еще не было десяти часовъ, когда онъ взошелъ на лѣстницу по направленію къ аппартаментамъ, занимаемымъ канцеляріею адвоката. Писаря еще не явились. М-ръ Пикквикъ, для препровожденія времени, принялся смотрѣть изъ окна галлереи.

Живительный свѣтъ прекраснаго октябрьскаго утра весело отражался даже на грязныхъ домахъ этого околодка. Конторщики и писаря длинной вереницей выступали по скверу, ускоряя или замедляя свои шаги, при взглядѣ на башенные часы. И лишь только пробило десять, каждый изъ нихъ, съ необыкновенною торопливостью, поспѣшилъ къ мѣсту своей ежедневной службы. Разнообразные голоса раздались со всѣхъ сторонъ, замки защелкали, двери застучали, головы повыставились изъ каждаго окна, привратники одинъ за другимъ стали на своихъ постахъ, почтальонъ суетливо началъ перебѣгать изъ дома въ домъ, и дѣятельность закипѣла своимъ обычнымъ чередомъ во всѣхъ этихъ юридическихъ палатахъ.

– Раненько пожаловали вы, м-ръ Пикквикъ, – сказалъ чей-то голосъ позади этого джентльмена.

– А! м-ръ Лоутонъ, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, оглядываясь назадъ. – Какъ ваше здоровье, сэръ?

– Такъ себѣ, покорно васъ благодарю, отвѣчалъ Лоутонъ, вытирая потъ со своего лица. – Бѣжалъ чуть не со всѣхъ ногъ. Думалъ, что опоздаю. Усталъ какъ собака. Хорошо, по крайней мѣрѣ, что пришелъ раньше его.

Утѣшивъ себя этимъ размышленіемъ, м-ръ Лоутонъ вынулъ изъ кармана ключъ, отперъ дверь, взялъ письма, опущенныя почтальономъ въ ящикъ, и ввелъ м-ра Пикквика въ контору. Здѣсь, въ одно мгновеніе ока, онъ скинулъ свой фракъ, надѣлъ поношенный сюртукъ, повѣсилъ шляпу, взялъ пачку бумагъ, воткнулъ перо за ухо и потеръ руки съ величайшимъ наслажденіемъ.

– Вотъ я готовъ, какъ видите, – сказалъ м-ръ Лоутонъ. – Канцелярское платье y меня всегда тутъ остается, въ конторѣ. Нѣтъ-ли y васъ табачку, м-ръ Пикквикъ?

– Нѣтъ, я не нюхаю табаку.

– Жаль, очень жаль. Ну, да такъ и быть, я пошлю за бутылкой содовой воды, будетъ все равно. Какъ вы думаете, въ глазахъ моихъ нѣтъ ничего страннаго, м-ръ Пикквикъ?

М-ръ Пикквикъ отступилъ на нѣсколько шаговъ, обозрѣлъ внимательно всѣ черты вопрошающаго джентльмена и объявилъ утвердительно, что никакой особенности онъ не замѣчаетъ въ его глазахъ.

– Радъ слышать это, – сказалъ Лоутонъ.– A мы, знаете, вчера вечеромъ немножко покутили въ заведеніи «Сороки», и голова y меня покамѣстъ все еще не на мѣстѣ. Авось пройдетъ. – А, кстати, Перкеръ ужъ началъ заниматься вашимъ дѣломъ.

– Какимъ? Издержками вдовы Бардль?

– Нѣтъ, покамѣстъ еще не этимъ. Я разумѣю вотъ этого голубчика, за котораго мы, по вашему желанію, заплатили десять шиллинговъ на фунтъ, чтобы выручить его изъ тюрьмы. Теперь вѣдь, знаете, идетъ рѣчь объ отправленіи его въ Демерару.

– Ахъ, да, вы говорите о м-рѣ Джинглѣ,– сказалъ м-ръ Пикквикъ скороговоркой. – Ну, такъ что же?

– Ничего, все идетъ, какъ слѣдуетъ, – сказалъ Лоутонъ, починяя перо. – Мы ужъ обдѣлали эту статью. Ливерпульскій агентъ сказалъ, что изъ благодарности къ вамъ онъ очень радъ посадить его на свой корабль по вашей рекомендаціи. Вѣдь вы ему, говоритъ онъ, оказали какія-то благодѣянія, когда сами состояли на дѣйствительной службѣ?

– Бездѣлица, любезнѣйшій, бездѣлица. Такъ онъ согласенъ взять Джингля?

– Согласенъ.

– Это очень хорошо, – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Мнѣ пріятно это слышать.

– A этотъ другой парень, должно быть, удивительный прощалыга! – замѣтилъ Лоутонъ, продолжая чинить перо.

– Какой парень?

– Ну, да, какъ его, слуга, что ли, другъ, однокашникъ или собутыльникъ этого Джингля?

– Вы говорите о Троттерѣ?

– Да. Вообразите, м-ръ Пикквикъ, вѣдь и онъ тоже просится въ Демерару!

– Неужели!

– Именно такъ. Онъ отказался наотрѣзъ отъ выгодныхъ предложеній, которыя Перкеръ сдѣлалъ ему отъ вашего имени.

– Какъ? Отказался отъ восемнадцати шиллинговъ въ недѣлю?

– Въ томъ-то вотъ и штука. Не нужно, говоритъ, мнѣ никакого мѣста, если разлучатъ меня съ моимъ другомъ. Нечего было дѣлать: мы принуждены были вести, по его милости, новую переписку, и онъ согласенъ ѣхать на правахъ конвикта въ Новый Южный Валлисъ.

– Глупый парень! – сказалъ м-ръ Пикквикъ съ радостной улыбкой. – Глупый парень!

– A подите вотъ толкуйте съ нимъ! – замѣтилъ Лоутонъ, обрѣзывая кончикъ пера съ презрительною миной. – Наладилъ одно и то же. Одинъ, дескать, другъ и есть y него въ этомъ мірѣ, и ужъ онъ не разстанется съ нимъ до гробовой доски. Дружба хорошая вещь, нечего сказать, да только благоразумный человѣкъ долженъ во всемъ наблюдать мѣру. Вотъ, напримѣръ, мы всѣ друзья и пріятели за общимъ столомъ «Сороки», гдѣ каждый платитъ изъ собственнаго кармана за свой пуншъ; но осудить себя на добровольную ссылку съ кѣмъ-нибудь изъ этихъ пріятелей – нѣтъ, наше почтеніе, чортъ бы ихъ побралъ! У всякаго человѣка, сэръ, только двѣ искреннія привязанности: первая къ самому себѣ, вторая – къ хорошенькимъ леди. Это ужъ по нашей части. Ха, ха!

Въ эту минуту послышались на лѣстницѣ шаги м-ра Перкера. Лоутонъ замолчалъ, схватилъ бумагу и принялся писать съ замѣчательною скоростью.

Привѣтствіе между м-ромъ Пикквикомъ и его адвокатомъ имѣло самый искренній и дружелюбный характеръ. Но лишь только Перкеръ усадилъ своего кліента, въ дверяхъ послышался стукъ, и чей-то голосъ спрашивалъ: здѣсь-ли господинъ адвокатъ?

– Чу! – сказалъ Перкеръ. – Это, должно быть, одинъ изъ вашихъ праздношатающихся пріятелей, м-ръ Джингль, если не ошибаюсь. Хотите его видѣть, почтеннѣйшій?

– Вы какъ объ этомъ думаете? – спросилъ м-ръ Пикквикъ.

– Мнѣ кажется, вамъ не мѣшаетъ взглянуть на него. Эй, сэръ, какъ бишь васъ? Можете войти.

Повинуясь этому безцеремонному приглашенію, Джингль и Троттеръ вошли въ комнату и, увидѣвъ м-ра Пикквика, остановились съ нѣкоторымъ смущеніемъ y порога.

– Чу? – сказалъ Перкеръ. – Знаете-ли вы этого джентльмена?

– О, вѣчно не забыть! – отвѣчалъ Джингль, выступая впередъ. – М-ръ Пикквикъ… безцѣнный благодѣтель… спаситель жизни… сдѣлалъ изъ меня человѣка… не раскаетесь въ этомъ, сэръ.

– Очень радъ слышать это, – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Вы, кажется, поправились въ своемъ здоровьѣ, м-ръ Джингль?

– Всѣмъ вамъ обязанъ, сэръ… великая перемѣна… въ тюрьмѣ было душно… воздухъ нездоровый… очень, – сказалъ Джингль, качая головой.

Онъ былъ одѣтъ прилично и опрятно, такъ же какъ неразлучный его пріятель, Іовъ Троттеръ, который стоялъ позади, вытянувшись въ струнку и устремивъ оловянные глаза на м-ра Пикквика.

– Когда-жъ они ѣдутъ въ Ливерпуль? – спросилъ м-ръ Пикквикъ, обращаясь къ адвокату.

– Сегодня вечеромъ, сэръ, въ семь часовь, – сказалъ Іовъ, дѣлая шагъ впередъ. – Мы отправляемся изъ Сити, сэръ, въ дилижансѣ.

– Билеты на мѣста взяты?

– Да, сэръ.

– Вы твердо рѣшились ѣхать?

– Да, сэръ, – отвѣчалъ Іовъ

– Что касается до экипировки, необходимой для Джингля, – сказалъ Перкеръ, громко, обращаясь къ м-ру Пикквику:– я уже принялъ на себя устроить это дѣло. Мы выдали ему впередъ третное жалованье изъ той ежегодной суммы, которую онъ будетъ получать въ Демерарѣ. Этого достанетъ на всѣ его издержки, и я рѣшительно не одобряю всякой дальнѣйшей помощи съ вашей стороны, какъ скоро она не будетъ основываться на собственныхъ его трудахъ и хорошемъ поведеніи, сэръ.

– Безъ сомнѣнія, – подхватилъ Джингль съ великою твердостью. – Свѣтлая голова… человѣкъ дѣловой… справедливо, сэръ… да.

– Вы удовлетворили его кредитора, выкупили его платье y ростовщика, освободили его изъ тюрьмы, заплатили за него на кораблѣ,– продолжалъ Перкеръ, не обращая никакого вниманія на замѣчаніе Джингля: – все это стоило вамъ около пятидесяти фунтовъ, сэръ и потеря этой суммы – вещь немаловажная.

– Потери не будетъ, – сказалъ Джингль скороговоркой. – Все заплачу… займусь дѣлами… накоплю… возвращу все до фарсинга. Желтая горячка развѣ… нечего дѣлать… не то…

Здѣсь м-ръ Джингль остановился, ударилъ тулью своей шляпы, провелъ рукою по глазамъ и сѣлъ.

– Онъ хочетъ сказать, – замѣтилъ Іовъ, выступивъ впередъ, – что онъ заплатитъ всѣ эти деньги, если не сдѣлается жертвой желтой горячки. И я увѣренъ, что онъ сдержитъ это слово, м-ръ Пикквикъ, вотъ увидите. Если угодно, я готовъ подтвердить это подъ клятвой, – заключилъ Іовъ съ великой энергіей.

– Хорошо, хорошо, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, – не станемъ распространяться объ этомъ. Совѣтую вамъ, м-ръ Джингль, не заводить знакомства съ такими господами, какъ сэръ Томасъ Блазо, съ которымъ вы играли въ криккетъ. Иначе легко станется, что вы опять разстроите свое здоровье.

Джингль улыбнулся при этой выходкѣ, но тѣмъ не менѣе, на лицѣ его отразилась высшая степень разстройства. М-ръ Пикквикъ поспѣшилъ перемѣнить разговоръ.

– A не знаете-ли вы, что случилось съ тѣмъ вашимъ пріятелемъ, съ которымъ вы познакомили меня въ Рочестерѣ?

– Съ горемычнымъ Яшей?

– Да.

Джингль покачалъ головой.

– Мошенникъ первой степени… геній плутовства… Іову родной братъ.

– Братъ Іова! – воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. – Да, да, сходство между ними дѣйствительно есть.

– Да, сэръ, насъ всегда считали похожими другъ на друга, – сказалъ Іовъ, бросая вокругъ себя косвенные взгляды: – только характеръ y меня всегда былъ серьезный, a его считали весельчакомъ. Онъ переселился въ Америку, сэръ, вслѣдствіе крайней запутанности своихъ дѣлишекъ на здѣшней почвѣ. Съ той поры мы ничего не слыхали о немъ.

– А! Такъ вотъ почему я не получилъ отъ него "страницы изъ романа дѣйствительной жизни", которую онъ обѣщалъ мнѣ въ ту пору на другой день поутру, когда, повидимому, мелькала y него мысль броситься въ рѣку съ Рочестерскаго моста! – сказалъ м-ръ Пикквикъ, улыбаясь. – Не знаю только, притворялся-ли онъ, или нѣтъ.

– Разумѣется притворялся, – подхватилъ Іовъ. – Онъ мастеръ на всѣ руки. Это еще слава Богу, что вы отдѣлались отъ него такъ дешево. При другихъ обстоятельствахъ, онъ могъ быть для васъ опаснѣе, чѣмъ, – Іовъ взглянулъ на Джингля, засѣменилъ ногами, и окончательно прибавилъ: – чѣмъ… чѣмъ даже я самъ.

– Благодатная семейка! – сказалъ Перкеръ, запечатывая письмо, которое онъ только что окончилъ.

– Да, сэръ, отвѣчалъ Іовъ, – мы таки можемъ похвастаться своей породой.

– Это и видно, – сказалъ адвокатъ, улыбаясь. – Передайте это письмо нашему агенту въ Ливерпулѣ, и совѣтую вамъ остепениться, господа, какъ скоро вы будете въ Вестъ-Индіи. Подумайте объ этомъ серьезнѣе теперь, когда время не ушло: иначе васъ повѣсятъ на первой висѣлицѣ, какъ, впрочемъ, я нисколько не сомнѣваюсь въ этомъ. Можете теперь идти, если хотите: мы должны потолковать съ м-ромъ Пикквикомъ о многихъ другихъ дѣлахъ, и время для насъ драгоцѣнно. Ступайте.

Сказавъ это, Перкеръ указалъ на дверь, въ изъявленіе того, что визитъ этихъ господъ долженъ быть приведенъ къ концу. Джингль еще колебался нѣсколько минутъ; но Іовъ Троттеръ взялъ его за руку и пошелъ съ нимъ изъ дверей.

– Достойная чета! – сказалъ Перкеръ, когда дверь за ними затворилась.

– Какъ вы думаете, Перкеръ, – спросилъ м-ръ Пикквикъ, – можно-ли надѣяться на ихъ исправленіе?

Перкеръ сомнительно пожалъ плечами; но, замѣтивъ безпокойство м-ра Пикквика, сказалъ:

– Надѣяться можно, въ этомъ спору нѣтъ, почтеннѣйшій. Оба они въ настоящую минуту весьма искренно раскаиваются въ своихъ поступкахъ: но здѣсь надобно взять въ разсчетъ, что на нихъ еще сильно дѣйствуетъ воспоминаніе о невыгодахъ тюремной жизни. Придетъ пора, когда это воспоминаніе исчезнетъ мало-по-малу, и что именно тогда выйдетъ изъ нихъ – этого ни я, ни вы, почтеннѣйшій, сказать не въ состояніи. Но, какъ бы то ни было, почтеннѣйшій, – прибавилъ Перкеръ, положивъ руку на плечо м-ра Пикквика, – благодѣяніе ваше заслуживаетъ всякаго уваженія, какими бы послѣдствіями оно ни сопровождалось. Не берусь рѣшить, лучше или хуже поступаютъ тѣ господа, которые, изъ опасенія быть обманутыми, никогда, или почти никогда не протягиваютъ руки страждущему ближнему; но если бы эти два человѣка отличились какимъ-нибудь мошенничествомъ сегодня или завтра – и тогда я ни на волосъ не измѣнилъ бы своего мнѣнія о вашемъ великодушномъ поступкѣ.

Окончивъ эти замѣчанія, Перкеръ придвинулъ свой стулъ къ письменному столу и выслушалъ съ напряженнымъ вниманіемъ разсказъ м-ра Пикквика объ упрямствѣ старика Винкеля въ Бирмингэмѣ.

– Дайте ему одуматься недѣльку, – сказалъ Перкеръ, многозначительно кивая головой.

– И вы думаете, что онъ дѣйствительно одумается? – спросилъ м-ръ Пикквикъ.

– Я надѣюсь. A если нѣтъ, мы должны будемъ употребить личное ходатайство самой молодой леди. Съ этого, собственно говоря, всякій бы и началъ на вашемъ мѣстѣ. Поѣздка ваша въ Бирмингэмъ вовсе не оправдывалась здравымъ смысломъ, почтеннѣйшій.

Въ эту минуту кто-то постучался въ дверь.

– Войдите! – сказалъ Перкеръ.

Вошелъ м-ръ Лоутонъ съ таинственнымъ и озабоченнымъ видомъ.

– Что такое? – спросилъ Перкеръ.

– Васъ спрашиваютъ, сэръ.

– Кто?

Лоутонь взглянулъ на м-ра Пикквика и кашлянулъ.

– Кто меня спрашиваетъ? Отчего вы не говорите, м-ръ Лоутонъ?

– Вотъ, видите ли, сэръ, – сказалъ Лоутонъ, – пришелъ къ вамъ… м-ръ Додсонъ и съ нимъ… м-ръ Фоггъ.

– Ахъ, Боже мой, – сказалъ адвокатъ, – я и забылъ, что назначилъ имъ быть здѣсь въ половинѣ одиннадцатаго, чтобы покончить эти разсчеты по дѣлу г. Пикквика! Надо взять y нихъ квитанцію. Какъ это вышло некстати! Что вы станете дѣлать, м-ръ Пикквикъ? Не хотите-ли покамѣстъ выйти въ другую комнату?

Но въ этой другой комнатѣ уже стояли господа Додсонъ и Фоггъ. М-ръ Пикквикъ объявилъ, что намѣренъ остаться на своемъ мѣстѣ, тѣмъ болѣе, что не онъ, a господа Додсонъ и Фоггъ должны горѣть со стыда при этой внезапной встрѣчѣ. Это послѣднее обстоятельство онъ особенно рекомендовалъ вниманію м-ра Перкера, при чемъ благородное лицо его выражало всѣ признаки самаго жгучаго негодованія.

– Очень хорошо, почтеннѣйшій, очень хорошо, – отвѣчалъ Перкеръ. – Я могу только сказать, что если Додсонъ или Фогтъ обнаружатъ какіе-нибудь признаки замѣшательства или стыда при взглядѣ на ваше лицо, то вы будете однимъ изъ самыхъ кровожадныхъ джентльменовъ, какихъ только я видѣлъ. Зовите ихъ, м-ръ Лоутонъ.

Лоутонъ исчезъ, и черезъ минуту воротился въ сопровожденіи господъ Додсона и Фогга.

– Вы, я полагаю, видѣли м-ра Пикквика? – сказалъ Перкеръ Додсону, указывая пальцемъ по тому направленію, гдѣ сидѣлъ этотъ джентльменъ.

– А! Здравствуйте, м-ръ Пикквикъ! – сказалъ Додсонъ громкимъ голосомъ.

– Ахъ, Боже мой! Васъ-ли я вижу, м-ръ Пикквикъ? – подхватилъ Фоггъ. – Надѣюсь, вы совершенно здоровы, сэръ. Лицо ваше, кажется, немножко измѣнилось; но я все-таки угадалъ васъ съ перваго взгляда, сказалъ Фоггъ, придвигая стулъ и озираясь вокругъ себя съ пріятной улыбкой.

Въ отвѣтъ на эти привѣтствія, м-ръ Пикквикъ слегка наклонилъ голову и, замѣтивъ, что Фоггъ вытащилъ изъ своего кармана пачку бумагъ, всталъ и подошелъ къ окну.

– М-ру Пикквику, кажется, незачѣмъ безпокоиться, м-ръ Перкерь, – сказалъ Фоггъ, развязывая и продолжая улыбаться пріятнѣйшимъ образомъ: – м-ръ Пикквикъ хорошо знакомъ съ этими дѣлами; между нами, я полагаю, нѣтъ секретовъ. Ха! ха! ха!

– Какіе секреты! – подхватилъ Додсонъ. – Мы вѣдь стоимъ съ нимъ на дружеской ногѣ. Ха, ха, ха!

И затѣмъ еще разъ оба засмѣялись, какъ самые веселые джентльмены, привыкшіе часто получать деньги.

– Вотъ, стало быть, мы и разсчитываемся, – сказалъ Фоггъ. – Вся сумма издержекъ, м-ръ Перкеръ, сто тридцать три фунта, шесть шиллинговъ и четыре пенса.

Фоггъ и Перкеръ принялись сравнивать, сличать и подводить окончательные итоги. Въ продолженіе этого занятія Додсонъ, обратившись къ м-ру Пикквику, сказалъ ласковымъ тономъ:

– Вы, кажется, немножко похудѣли, м-ръ Пикквикъ, съ той поры, какъ я имѣлъ удовольствіе видѣть васъ въ послѣдній разъ.

– Очень можетъ быть, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ, уже давно сверкавшій негодующими взорами, такъ однакожъ, что это, повидимому, ни на кого не производило никакого впечатлѣнія. – Очень можетъ быть, сэръ. Въ послѣднее время я много терпѣлъ отъ наглости и преслѣдованія нѣкоторыхъ мошенниковъ, сэръ.

Перкеръ кашлянулъ очень сильно и спросилъ м-ра Пикквика, не угодно-ли заглянуть ему въ утреннюю газету, на что послѣдовалъ однакожъ отрицательный отвѣтъ, выраженный энергическимъ тономъ.

– Мудренаго нѣтъ, – сказалъ Додсонъ:– въ тюрьмѣ, конечно, вы должны были перенести много разнообразныхъ огорченій. Народъ тамъ очень странный. A въ которой части были тамъ ваши аппартаменты, м-ръ Пикквикъ?

– У меня всего была одна комната въ томъ этажѣ, гдѣ помѣщается буфетъ.

– Знаю, знаю. Это, если не ошибаюсь, лучшая часть во всемъ заведеніи.

– Не ошибаетесь, – подтвердилъ м-ръ Пикквикъ отрывисто и сухо.

Была во всемъ этомъ весьма странная холодность, необыкновенная въ джентльменѣ съ горячей натурой, М-ръ Пикквикъ употреблялъ гигантскія усилія, чтобы обуздать порывы неукротимой ярости. Но когда Перкеръ написалъ вексель на всю сумму, a Фоггъ, съ торжествующей улыбкой, положилъ его въ карманъ, и когда эта улыбка отразилась равномѣрно на суровомъ лицѣ Додсона, м-ръ Пикквикъ почувствовалъ, что кровь заклокотала въ его жилахъ и пламень негодованія насильственно исторгался наружу.

– Ну-съ, м-ръ Додсонь, – сказалъ Фоггъ, укладывая въ карманъ бумажникъ и надѣвая перчатки, – я къ вашимъ услугамъ, сэръ.

– Очень хорошо, – сказалъ Додсонъ, вставая съ мѣста, – я совсѣмъ готовъ.

– Очень радъ, что имѣлъ удовольствіе возобновить пріятное знакомство съ м-ромъ Пикквикомъ, – сказалъ разнѣженный Фоггъ съ вкрадчивою любезностью. – Надѣюсь, м-ръ Пикквикъ, вы перемѣнили свои мысли и не думаете о насъ дурно, какъ прежде.

– Это ужъ само собою разумѣется, – сказалъ Додсонъ величественнымъ тономъ оскорбленной добродѣтели. – М-ръ Пикквикъ знаетъ насъ лучше, я надѣюсь. Впрочемъ, какое бы мнѣніе, сэръ, вы ни составили о джентльменахъ нашей профессіи, могу васъ увѣрить, что я не питаю къ вамъ никакого личнаго недоброжелательства по поводу легкомысленныхъ и рѣзкихъ выраженій, которыя вы позволили себѣ произнести на нашъ счетъ въ нашей конторѣ въ ту пору, какъ мы имѣли удовольствіе видѣть васъ первый разъ.

– Примите, сэръ, такое же увѣреніе и съ моей стороны, – сказалъ Фоггъ тономъ великодушнаго прощенія.

– Наше поведеніе, сэръ, – продолжалъ Додсонъ, – говоритъ само за себя, и оправдывается естественнымъ образомъ при каждомъ данномъ случаѣ. Мы уже нѣсколько лѣтъ, м-ръ Пикквикъ, занимаемся этими дѣлами, и въ числѣ нашихъ кліентовъ были многія весьма почтенныя особы. Желаю вамъ добраго утра, сэръ.

– Добраго утра, м-ръ Пикквикъ, – повторилъ Фоггъ.

Сказавъ это, онъ взялъ подъ мышку зонтикъ, скинулъ перчатку и протянулъ, въ знакъ примиренія, правую руку этому негодующему джентльмену, который между тѣмъ держалъ обѣ руки за фалдами фрака и смотрѣлъ на юриста съ выраженіемъ самаго презрительнаго изумленія.

– Лоутонъ! – сказалъ Перкеръ въ эту минуту. – Отворите дверь.

– Постойте! – вскричалъ м-ръ Пикквикъ. – Перкеръ, я намѣренъ говорить.

– Не напрасно ли, почтеннѣшій? – сказалъ адвокатъ, сидѣвшій какъ на иголкахъ въ продолженіе всѣхъ этихъ переговоровъ. – Оставьте дѣло, какъ оно есть: я прошу васъ объ этомъ, м-ръ Пикквикъ.

– О, нѣтъ, я не хочу оставаться въ дуракахъ! – возразилъ м-ръ Пикквикъ торопливымъ тономъ. – М-ръ Додсонь, вы обращались ко мнѣ съ нѣкоторыми замѣчаніями, сэръ.

Додсонъ повернулся, сдѣлалъ легкій поклонъ и улыбнулся.

– Съ нѣкоторыми замѣчаніями, сэръ, – повторилъ м-ръ Пикквикъ, задыхаясь отъ внутренняго волненія, – и товарищъ вашъ осмѣлился даже, съ покровительственнымъ видомъ, протянуть мнѣ свою руку. Мало этого. Вы оба приняли, въ отношеніи ко мнѣ, тонъ гордаго великодушія и оскорбленной невинности, и этимъ самымъ, милостивые государи, вы обнаружили такую степень безстыдства, котораго я вовсе не ожидалъ даже отъ васъ.

– Что? – воскликнулъ Додсонъ.

– Что-о-о! – повторилъ Фоггъ.

– Извѣстно-ли вамъ, что я былъ жертвою вашихъ гнусныхъ заговоровъ и сплетней? – продолжалъ м-ръ Пикквикъ. – Извѣстно-ли вамъ, что я тотъ самый человѣкъ, котораго вы ограбили и заточили въ тюрьму? Извѣстно-ли вамъ, однимъ словомъ, что вы были адвокатомъ въ процессѣ вдовы Бардль противъ Пикквика!

– Да, сэръ, мы знаемъ это, – отвѣчалъ Додсонъ.

– Конечно, мы знаемъ это, сэръ, – подтвердилъ Фоггъ, ударивъ, вѣроятно случайно, по своему карману.

– Вы, я вижу, вспоминаете объ этомъ съ удовольствіемъ, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, стараясь вызвать, быть можетъ, первый разъ въ жизни, на свое лицо насильственную улыбку. – Уже давно я собирался высказать вамъ, отчетливо и ясно, какое мнѣніе я составилъ о васъ, милостивые государи, но изъ уваженія къ другу моему Перкеру я, по всей вѣроятности, не воспользовался бы даже и настоящимъ случаемъ, если бы вы не приняли со мной покровительственнаго тона и этой безстыдной фамильярности… я говорю, безстыдной фамильярности, сэръ, – повторилъ Пикквикъ, обращаясь къ Фоггу съ такимъ стремительнымъ и порывистымъ жестомъ, что этотъ джентльменъ счелъ за нужное попятиться къ дверямъ.

– Берегитесь, сэръ! – сказалъ поблѣднѣвшій Додсонъ, заранѣе поспѣшившій укрыться за спиною Фогга, хотя и былъ выше его ростомъ. – Пусть онъ оскорбить васъ, м-ръ Фоггъ: не отвѣчайте ему тѣмъ же, въ мою голову.

– Нѣтъ, нѣтъ, я не стану отвѣчать, – сказалъ Фоггъ, – можете на меня положиться.

– Такъ вотъ что я хотѣлъ сказать вамъ, господа, – продолжалъ м-ръ Пикквикъ: – оба вы – низкіе крючки, ябедники, мошенники, разбойники!

– Ну, вотъ и все, почтеннѣйшій, – перебилъ Перкеръ. – Теперь можете замолчать.

– Нѣтъ, не замолчу: они низкіе крючки, ябедники, мошенники, разбойники.

– Ступайте, господа, прошу васъ; вы видите, что онъ все сказалъ, – продолжалъ Перкеръ примирительнымъ тономъ. – Лоутонъ, отворена-ли дверь?

М-ръ Лоутонъ, улыбаясь, произнесъ утвердительный отвѣтъ.

– Ну, такъ прощайте же, господа… ступайте съ Богомъ… прощайте… Лоутонъ, дверь! – кричалъ адвокатъ, выталкивая насильно господъ Додсона и Фогга. – Сюда, сюда… пожалуйте… вотъ такъ… Лоутонъ, дверь! Пожалуйте скорѣе, господа!

– Если только есть законъ y насъ въ Англіи, сэръ, – сказалъ Додсонъ Пикквику, надѣвая шляпу, – вы пострадаете за это.

– Крючки! Разбойники!

– О, вы дорого поплатитесь за это, сэръ! – сказалъ Фоггъ, махая сжатымъ кулакомъ.

– Ябедники! Мошенники! – кричалъ м-ръ Пикквикъ, не обращая ни малѣйшаго вниманія на эти угрозы.

– Разбойники! – завопилъ м-ръ Пикквикъ въ коридорѣ, когда юристы начали уже спускаться съ лѣстницы.

– Разбойники! – закричалъ еще разъ м-ръ Пикквикъ, вырываясь изъ рукъ Лоутона и Перкера и выставляя свою голову изъ окна коридора.

Но когда м-ръ Пикквикъ отступилъ отъ окна, физіономія его приняла очень кроткій и торжественно улыбающійся видъ. Тихими и спокойными шагами онъ пошелъ въ контору и объявилъ, что огромная тяжесть свалилась съ его плечъ. Было очевидно, что онъ чувствовалъ себя совершенно счастливымъ.

Перкеръ не сказалъ ничего до тѣхъ поръ, пока не опорожнилъ всей своей табакерки и не послалъ Лоутона наполнить ее свѣжимъ табакомъ. Тогда съ нимъ вдругъ сдѣлался необыкновенный припадокъ смѣха, продолжавшійся около пяти минутъ, и по истеченіи этого_: времени онъ сказалъ, что, по всей вѣроятности, онъ долго будетъ сердиться на м-ра Пикквика, если вникнетъ хорошенько въ сущность этой бѣды.

– Ну, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, – не мѣшаетъ теперь и намъ покончить счеты.

– Какіе?

– Финансовые, любезный другъ, финансовые, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ, вынимая изъ кармана бумажникъ и пожимая руку своего адвоката. – Вы ужъ столько для меня сдѣлали, что я едва-ли когда расквитаюсь съ вами, Перкеръ.

Послѣ этой маленькой прелюдіи друзья серьезно занялись разсмотрѣніемъ многосложныхъ счетовъ и росписокъ, по которымъ м-ръ Пикквикъ съ великимъ удовольствіемъ заплатилъ своему адвокату значительную сумму денегъ въ вознагражденіе за его хлопоты и безкорыстные труды.

И лишь только они кончили этотъ счетъ, какъ за дверью раздался поразительно сильный стукъ, не умолкавшій ни на одно мгновеніе, какъ будто кто-то рѣшился раздробить и молотокъ, и дверную скобку.

– Что это такое? – воскликнулъ Перкеръ, быстро приподнимаясь съ мѣста.

– Стучатся въ дверь, я полагаю, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, какъ будто еще могло быть какое-нибудь сомнѣніе въ дѣйствительности этого стука.

Неугомонный стукъ возрасталъ съ изумительною силой.

– Ахъ, Боже мой! – сказалъ Перкеръ, позвонивъ въ колокольчикъ: – это въ состояніи встревожить весь домъ, – Лоутонъ, развѣ вы не слышите?

– Сейчасъ выйду, – отвѣчалъ письмоводитель.

Стукъ между тѣмъ превратился въ оглушительный бой, отъ котораго наконецъ дверь зашаталась и задребезжали стекла.

– Это ужасно! – сказалъ м-ръ Пикквикъ, затыкая уши.

– Торопитесь, Лоутонъ, Бога ради! – закричалъ Перкерь.

М-ръ Лоутонъ, умывавшій этимъ временемъ свои руки за темной перегородкой, бросился къ дверямъ, отворилъ ихъ и сдѣлался очевидцемъ явленія, которое нужно будетъ описать въ слѣдующей главѣ.