Текст книги "Замогильные записки Пикквикского клуба"

Автор книги: Чарльз Диккенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 66 страниц)

– Думать надобно, милордъ, что это мой родитель.

– Видите-ли вы его теперь?

– Нѣтъ, милордъ, не вижу, – отвѣчалъ Самуэль, пристально устремивъ свои глаза на потолочное окно судебной залы.

– Если бъ вы могли указать, я бы приказалъ посадить его подъ арестъ, – замѣтилъ вице-президентъ.

Самуэль поклонился въ знакъ благодарности за снисхожденіе къ его отцу и весело подмигнулъ на сержанта Бузфуца.

– Ну, м-ръ Уэллеръ, – сказалъ сержантъ Бузфуцъ.

– Ну, сэръ, – отвѣчалъ Самуэль.

– Вы, если не ошибаюсь, состоите на службѣ y м-ра Пикквика, – отвѣтчика по этому дѣлу. Говорите, м-ръ Уэллеръ, говорите.

– И буду говорить, сколько вамъ угодно, сэръ, – сказалъ Самуэль, – я подлинно состою на службѣ y этого джентльмена, и могу увѣрить, что это – отличная служба.

– Дѣла мало, денегъ пропасть, не такъ ли, м-ръ Уэллеръ? – сказалъ сержантъ Бузфуцъ веселымъ тономъ.

– Да таки нешто, сэръ, есть и деньжонки, какъ говаривалъ одинъ прохвостъ послѣ того, какъ ему влѣпили въ спину триста пятьдесятъ палокъ.

– Намъ нѣтъ надобности до прохвостовъ или до кого бы то ни было, съ кѣмъ вы знакомы, – перебилъ вице-президентъ Стерлейхъ, – это не относится къ дѣлу.

– Очень хорошо, милордъ, очень хорошо, отвѣчалъ Самуэль.

– Не помните-ли вы какихъ-нибудь особенныхъ происшествій, случившихся въ то самое утро, когда вы только что поступили въ услуженіе къ этому джентльмену? – спросилъ сержантъ Бузфуцъ.

– Какъ не помнить, сэръ! Очень помню, – отвѣчалъ Самуэль.

– Потрудитесь разсказать о нихъ господамъ присяжнымъ.

– Извольте прислушать, господа присяжные, – сказалъ Самуэль. – Въ тотъ самый день, какъ я поступилъ въ услуженіе къ м-ру Пикквику, для меня былъ купленъ новый фракъ со свѣтлыми пуговицами и чудесная пуховая шляпа, которую, впрочемъ, я уже износилъ; и если вы, господа присяжные, возьмете въ разсчеть, что до той поры фрачишка былъ y меня старенькій, шляпенка ледащая, дырявая, какъ вентиляторъ, то можете представить, какъ я былъ тогда благодаренъ м-ру Пикквику. Это было самое важное и необыкновенное происшествіе, случившееся въ тотъ день.

Всѣ захохотали. Вице-президентъ Стерлейхъ нахмурилъ брови и сказалъ сердитымъ тономъ:

– Совѣтую вамъ быть осторожнѣе, сэръ.

– Вотъ это же самое говорилъ мнѣ и м-ръ Пикквикъ, когда снабдилъ меня новымъ платьемъ. "Будьте, говоритъ, осторожнѣе, Самуэль, не то платье скоро износится". И я, дѣйствительно, былъ остороженъ, милордъ, потому что родитель пріучиль меня съ издѣтства слушаться благихъ совѣтовъ.

Вице-президентъ пристально и сурово посмотрѣлъ минуты двѣ на Самуэля: но черты его лица были такъ спокойны, ясны, и обличали такую младенческую кротость, что м-ръ Стерлейхъ не сказалъ ничего и только махнулъ рукою въ знакъ того, что допросъ можетъ быть возобновленъ.

– Хотите-ли вы сказать, м-ръ Уэллеръ, – началъ сержантъ Бузфуцъ, сложивъ руки на груди и бросивъ многозначительный взглядъ на присяжныхъ, – хотите-ли вы сказать, что вы не замѣтили никакихъ особенныхъ обстоятельствъ, сопровождавшихъ обморокъ м-съ Бардль въ ту пору, какъ она лежала на рукахъ вашего господина?

– Ничего не замѣтилъ, сэръ, да и не могъ замѣтить. Я стоялъ въ коридорѣ до тѣхъ поръ, пока не потребовали меня въ комнату, и когда я вошелъ, старухи уже не было тамъ.

– Послушайте, сэръ Уэллеръ, – сказалъ сержантъ Бузфуцъ, обмакивая перо въ чернильницу съ тѣмъ, чтобы запугать Самуэля, который долженъ былъ увидѣть, что отвѣты его будутъ записаны слово въ слово, – вы были въ коридорѣ, и, однакожъ, говорите, что не видѣли ничего, что было впереди. Сколько y васъ глазъ, м-ръ Уэллеръ?

– Два только, сэръ, два человѣческихъ глаза. Если бы это были микроскопы, увеличивающіе предметы во сто милліоновъ разъ, тогда, быть можетъ, я увидѣлъ бы что-нибудь черезъ доски, кирпичъ и штукатурку; но при двухъ обыкновенныхъ глазахъ, сэръ, зрѣніе мое ограничено, сэръ.

Зрители захохотали, вице-президентъ улыбнулся, сержантъ Бузфуцъ сдѣлалъ преглупѣйшую мину, Самуэль Уэллеръ продолжалъ стоять спокойно, бросая на всѣхъ самые свѣтлые взгляды. Послѣдовала кратковременная консультація съ господами Додсономъ и Фоггомъ, и потомъ сержантъ Бузфуцъ, подойдя къ свидѣтельской ложѣ, сказалъ:

– Ну, м-ръ Уэллеръ, я намѣренъ теперь, съ вашего позволенія, предложить вамъ вопросъ относительно другого пункта.

– Позволяю, сэръ, позволяю! Можете спрашивать, сколько угодно, – отвѣчалъ Самуэль веселымъ и добродушнымъ тономъ.

– Помните-ли вы, м-ръ Уэллеръ, какъ вы приходили въ домъ м-съ Бардль вечеромъ въ концѣ прошлаго ноября?

– Помню, сэръ, очень хорошо.

– А! Такъ вы помните это, м-ръ Уэллеръ, даже очень хорошо, – сказалъ сержантъ Бузфуцъ, начиная, повидимому, выходить изъ своего затруднительнаго положенія. – Теперь, авось, мы добьемся отъ васъ чего-нибудь.

– Какъ не добиться, сэръ. Добьетесь всего, что вамъ угодно.

Присяжные переглянулись: зрители захохотали.

– Вы приходили, конечно, потолковать съ м-съ Бардль насчетъ этого процесса: не такъ ли, м-ръ Уэллеръ, а? – сказалъ сержантъ Бузфуцъ, озираясь на присяжныхъ.

– Я приходилъ собственно за тѣмъ, чтобы внести квартирныя деньги; но вы угадали, сэръ, что мы таки, нешто, потолковали малую толику насчетъ этого дѣльца.

– А! такъ вы потолковали? – сказалъ сержантъ Сноббинъ съ просіявшимъ лицомъ, обнаруживая очевидную надежду дойти до важнѣйшихъ открытій. – Какъ же вы потолковали? Не угодно-ли вамъ объяснить это господамъ присяжнымъ?

– Отъ всего моего сердца и отъ всей души, сэръ, – отвѣчалъ Самуэль. – Прежде всего надобно вамъ доложить, господа присяжные, что м-съ Бардль – старуха разухабистая…

– Что вы подъ этимъ разумѣете, сэръ?

– Что она – дама почтенная во всѣхъ отношеніяхъ и гостепріимная до такой степени, что на ту пору собственными руками поднесла мнѣ рюмку настойки. У ней были тогда въ гостяхъ вотъ эти двѣ почтенныя женщины, что говорили недавно здѣсь, какъ свидѣтельницы въ этомъ дѣлѣ. М-съ Бардль сказала, какія хитрыя вещи готовились устроить на четырнадцатое февраля господа Додсонъ и Фоггь, и всѣ онѣ чрезвычайно удивлялись необыкновенному благоразумію вотъ этихъ двухъ джентльменовъ, которые сидятъ здѣсь на этой скамейкѣ, недалеко отъ васъ, господа присяжные.

Взоры всей публики обратились на господъ Додсона и Фогга.

– Итакъ, всѣ эти дамы, какъ вы говорите, удивлялись необыкновенной честности господъ Додсона и Фогга, – сказалъ м-ръ Бузфуцъ. – Продолжайте, сэръ.

– Онѣ восхищались также необыкновеннымъ великодушіемъ господъ Додсона и Фогга, потому что эти господа не потребовали никакого предварительнаго вознагражденія за свои хлопоты, разсчитывая, что м-съ Бардль отблагодаритъ ихъ съ лихвой, когда они вытянутъ денежки изъ кармана м-ра Пикквика.

При этомъ неожиданномъ отвѣтѣ зрители снова засмѣялись. Додсонъ и Фогтъ торопливо подошли къ сержанту Бузфуцу и шепнули ему что-то на ухо.

– Ваша правда, господа, ваша правда, – громко сказалъ сержантъ Бузфуцъ, стараясь принять спокойный видъ. – Милордъ, непроницаемая глупость этого свидѣтеля отнимаетъ всякую надежду уяснить черезъ него сущность нашего дѣла. Я не стану больше безпокоить господъ присяжныхъ предложеніемъ ему безполезныхъ вопросовъ. – Сэръ, можете удалиться на свое мѣсто.

– Господа, не угодно-ли кому-нибудь изъ васъ допросить меня вторично? – спросилъ Самуэль, приподнимая свою шляпу.

– Нѣтъ, м-ръ Уэллеръ, покорно васъ благодарю, – сказалъ сержантъ Сноббинъ, улыбаясь.

– Сойдите съ этого мѣста, – сказалъ сержантъ Бузфуцъ, нетерпѣливо махнувъ рукою.

Самуэль ушелъ, радуясь душевно, что онъ успѣлъ п_о_д_д_ѣ_д_ю_л_и_т_ь господъ Додсона и Фогга, сколько это возможно было при его положеніи и средствахъ. Не сказать ничего о м-рѣ Пикквикѣ и повредить разухабистой старухѣ – вотъ все, что имѣлъ онъ въ виду, приготовляясь быть свидѣтелемъ въ этомъ дѣлѣ.

– Милордъ, – сказалъ сержантъ Сноббинъ, – я не имѣю никакихъ возраженій противъ того, что кліентъ мой, м-ръ Пикквикъ, владѣетъ независимымъ состояніемъ и не состоитъ на дѣйствительной службѣ.

– Очень хорошо, – сказалъ сержантъ Бузфуцъ, – мы внесемъ это въ протоколъ.

Затѣмъ сержантъ Сноббинъ, обращаясь къ присяжнымъ, началъ свою великолѣпную рѣчь въ защиту отвѣтчика. Долго и краснорѣчиво говорилъ онъ, изображая самыми яркими красками добродѣтели великаго человѣка и заслуги его въ ученомъ мірѣ; но мы не считаемъ нужнымъ приводить здѣсь буквально эту рѣчь, такъ какъ читатели наши уже имѣютъ, конечно, самое высокое понятіе о нравственныхъ и умственныхъ достоинствахъ президента Пикквикскаго клуба. Ораторъ изъяснилъ съ удовлетворительной отчетливостью, что записки м-ра Пикквика къ вдовѣ Бардль, не заключая никакого аллегорическаго смысла, имѣли только непосредственное отношеніе къ его обѣдамъ и хозяйственнымъ распоряженіямъ въ его спальнѣ. Словомъ, м-ръ сержантъ Сноббинъ сдѣлалъ все, что могъ, въ пользу великаго человѣка.

Наконецъ, вице-президентъ Стерлейхъ произнесъ, въ назиданіе присяжныхъ, краткую, но сильную и выразительную рѣчь, увѣщевая ихъ дѣйствовать въ настоящемъ случаѣ по долгу совѣсти и чести. Вотъ сущность этой рѣчи:

"Милостивые государи, если вдова Бардль не виновата, то не подлежитъ никакому сомнѣнію, что виноватъ старикъ Пикквикъ, и если, напротивъ, Пикквикъ не виноватъ, то вся вина должна падать на вдову Бардль. Вы слышали показанія, отобранныя отъ Елизаветы Клоппинсъ: можете имъ вѣрить, если они удовлетворительны, и можете не вѣрить, какъ скоро находите ихъ неудовлетворительными. Если обѣщаніе вступить въ законный бракъ дѣйствительно было нарушено, то вы можете, милостивые государи, подвергнуть нарушителя взысканію законныхъ проторей и неустойки; если же, напротивъ, окажется, что отвѣтчикъ не давалъ такого обѣщанія, вы можете, по благоусмотрѣнію, освободить его отъ всякихъ проторей и отъ всякой неустойки. Во всякомъ случаѣ, я убѣжденъ, милостивые государи, что, произнося свой приговоръ, вы будете дѣйствовать по долгу совѣсти и чести."

Затѣмъ, какъ и слѣдуетъ, присяжныхъ заперли въ ихъ особенной комнатѣ, гдѣ они должны были, послѣ предварительныхъ обсужденій, рѣшить дѣло единодушно и единогласно. Вице-президентъ, между тѣмъ, удалился въ свою особенную комнату, чтобъ освѣжить себя на досугѣ бараньими котлетами и стаканомъ остъ-индской мадеры.

Минутъ черезъ двадцать мучительнаго ожиданія присяжные снова воротились въ залу и вслѣдъ за ними вошелъ господинъ вице-президентъ Стерлейхъ. М-ръ Пикквикъ надѣлъ очки и устремилъ тревожный взглядъ на старшину.

– Господа, – сказалъ вице-президентъ, – всѣ-ли вы поступали единодушно при составленіи окончательнаго приговора?

– Всѣ,– отвѣчалъ старшина.

– Кого же вы обвинили, господа: просительницу или отвѣтчика?

– Отвѣтчика.

– Сколько долженъ онъ внести Бардль?

– Семьсотъ пятьдесятъ фунтовъ.

М-ръ Пикквикъ неистово сдернулъ очки со своего носа, вытеръ стекла и положилъ ихъ въ карманъ. Затѣмъ, надѣвая довольно медленно свои лайковыя перчатки, онъ машинально послѣдовалъ за Перкеромъ изъ судебной палаты.

На минуту они остановились въ боковой комнатѣ, гдѣ Перкеръ долженъ былъ расплатиться за судебныя издержки. Здѣсь м-ръ Пикквикъ соединился со своими друзьями, и здѣсь также глаза его наткнулись на господъ Додсона и Фогга, потиравшихъ свои руки отъ душевнаго восторга.

– Ну, господа, – сказалъ м-ръ Пикквикъ.

– Ну, сэръ, – отозвался Додсонъ за себя и своего товарища.

– Вы, конечно, увѣрены, господа, что я заплачу эти деньги:– такъ ли? – сказалъ м-ръ Пикквикъ.

Фоггъ отвѣчалъ, что это очень вѣроятно; Додсонъ улыбнулся и прибавилъ, что они могутъ ихъ вытребовать черезъ судъ.

– Вы можете судить меня тысячу лѣтъ сряду, господа Додсонъ и Фоггъ, – сказалъ м-ръ Пикквикъ съ необыкновенною запальчивостью, – но вамъ не вытащить изъ моего кармана ни одного фартинга, хотя бы мнѣ пришлось цѣлую жизнь просидѣть въ тюрьмѣ.

– Ха, ха, ха! – закатился Додсонъ. – Это мы увидимъ, сэръ, увидимъ!

– Хи, хи, хи! – залился м-ръ Фоггь. – Нельзя-ли вамъ, м-ръ Пикквикъ, немножко поубавить своей храбрости?

Остолбенѣлый и безмолвный отъ сильнѣйшаго негодованія, Пикквикъ позволилъ себя, безъ малѣйшаго сопротивленія, увести къ воротамъ, гдѣ дожидался его Самуэль Уэллеръ y наемной кареты.

Лишь только м-ръ Уэллеръ откинулъ подножки и приготовился самъ вспрыгнуть на козлы, какъ чья-то рука слегка ударила его по плечу: онъ оглянулся и увидѣлъ передъ собой своего почтеннаго родителя, который только-что вышелъ изъ суда. Старецъ былъ пасмуренъ, угрюмъ, и на лицѣ его выразилась глубокая, душевная скорбь, когда онъ проговорилъ густымъ басомъ:

– Я заранѣе зналъ и чувствовалъ, какую механику собирались подсмолить эти сутяги. Эхъ, Самми, Самми, почему бы тебѣ не навести на разумъ своего добраго старшину! Въ одномъ только alibi было его спасенье!

Глава XXXV. Мистеръ Пикквикъ, по зрѣломъ размышленіи, предпринимаетъ путешествіе въ Батъ

На другой день послѣ окончательнаго приговора, произнесеннаго судомъ присяжныхъ, въ лондонскую квартиру президента Пикквикскаго клуба вошелъ его маленькій адвокатъ, м-ръ Перкеръ, и, послѣ обычныхъ привѣтствій, бесѣда между ними началась слѣдующимъ образомъ:

– Что вы думаете, почтеннѣйшій? – спросилъ м-ръ Перкеръ.

– Ничего особеннаго; вамъ извѣстенъ мой образъ мыслей, – отвѣчаль м-ръ Пикквикъ.

– И вы точно думаете, – положительно и серьезно, не платить имъ за эти протори и убытки?

– Ни одного пенни, ни полпенни, – сказалъ м-ръ Пикквикъ твердымъ и рѣшительнымъ голосомъ, – да, ни полпенни!

– Вотъ это, судари мои, значитъ дѣйствовать по принятому правилу, или по принципу, какъ говаривалъ одинъ заимодавецъ, когда, бывало, просили его возобновить отсрочку платежа, – замѣтилъ м-ръ Уэллеръ, убиравшій послѣ завтрака посуду со стола.

– Самуэль, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, – вы хорошо сдѣлаете, если уйдете внизъ.

– Слушаю, сэръ, – отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ.

И, повинуясь полученному приказанію, онъ исчезъ.

– Нѣтъ, Перкеръ, нѣтъ, – сказалъ м-ръ Пикквикъ съ разстановкой и дѣлая удареніе на каждомъ словѣ,– друзья мои старались отвратить меня отъ этого намѣренія, но безъ всякаго успѣха: моя воля неизмѣнна. Я стану заниматься своими обычными дѣлами до тѣхъ поръ, пока юридическіе враги мои не возобновятъ законнымъ образомъ этого процесса, и, если y нихъ достанетъ безсовѣстности воспользоваться своими правами, я пойду въ тюрьму безъ сопротивленія и съ веселымъ духомъ. Когда они могутъ сдѣлать это?

– Они могутъ подать на васъ просьбу о законномъ взысканіи всѣхъ этихъ проторей и убытковъ въ слѣдующее юридическое засѣданіе, почтеннѣйшій, – отвѣчалъ м-ръ Перкеръ. – Это будетъ ровно черезъ два мѣсяца, почтеннѣйшій.

– Очень хорошо, – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Такъ до того времени, Перкеръ, прошу васъ больше не упоминать мнѣ объ этомъ дѣлѣ. Мои ученыя наблюденія могутъ продолжаться безостановочно, и теперь – вотъ въ чемъ вопросъ, – продолжалъ великій человѣкъ, бросая на своихъ друзей добродушный взглядъ, при чемъ глаза его заискрились такимъ блескомъ, котораго не могли даже затемнить или прикрыть его очки, – куда мы поѣдемъ, господа?

М-ръ Топманъ и м-ръ Снодграсъ, пораженные необыкновеннымъ мужествомъ своего президента, не произнесли никакого отвѣта и стояли безмолвно среди комнаты съ понурыми головами. М-ръ Винкель еще не успѣлъ собраться съ духомъ послѣ достопамятныхъ происшествій вчерашняго дня и былъ неспособенъ подать голосъ въ ученомъ дѣлѣ. М-ръ Пикквикъ напрасно ждалъ отвѣта.

– Выходитъ, стало быть, – сказалъ онъ послѣ продолжительной паузы, – что я самъ долженъ назначить мѣсто для будущихъ нашихъ наблюденій.

– Ѣдемъ въ Батъ, господа. Кажется, еще никто изъ насъ не былъ въ Батѣ.

Не былъ никто, и это предложеніе, встрѣтившее сильнаго ходатая въ м-рѣ Перкерѣ, было принято единодушно. Перкеръ основательно разсчитывалъ, что м-ръ Пикквикъ, развлеченный перемѣнами и веселой жизнью, будетъ, вѣроятно, разсудительнѣе смотрѣть на послѣдствія своего упорства и утратитъ желаніе сидѣть въ тюрьмѣ. Самуэль былъ немедленно отправленъ въ погребъ "Бѣлой лошади" съ порученіемъ взять пять мѣстъ на слѣдующій день въ дилижансѣ, который долженъ отправиться утромъ въ половинѣ восьмого.

Было только два мѣста внутри кареты и три на имперіалѣ дилижанса. М-ръ Уэллеръ подписался на всѣ эти мѣста и, размѣнявшись нѣсколькими остроумными комплиментами съ конторщикомъ по поводу оловянной полкроны, полученной отъ него въ сдачу, ушелъ обратно въ гостиницу Коршуна и Джорджа, гдѣ ожидали его весьма серьезныя занятія, въ которыя онъ и былъ углубленъ весь остатокъ этого дня. Онъ укладывалъ фраки, бѣлье, сюртуки, стараясь по возможности сообщить имъ наименьшій объемъ и придумывая разные, болѣе или менѣе замысловатые, способы для укрѣпленія верхней крышки сундука, y котораго не было ни петли, ни замка.

Утро на другой день было мокрое, туманное, сырое и, слѣдовательно, весьма неблагопріятное для путешествія. Лошади почтовыхъ экипажей, тянувшихся по городу, дымились такимъ образомъ, что пассажировъ на имперіалѣ совсѣмъ не было видно. Продавцы и разносчики газетъ промокли до костей и, повидимому, заплѣсневѣли со своимъ товаромъ; капли дождя струились съ клеенчатыхъ шляпъ апельсинщиковъ и яблочниковъ, когда они просовывали свои головы въ окна экипажей; евреи съ отчаяніемъ ходили взадъ и впередъ, складывая перочинные ножички, которыхъ никто не покупалъ; мальчики съ карманными книгами спѣшили упрятать ихъ въ свои карманы; грецкія губки и коробки съ карандашами превратились въ москательный товаръ, неудобный для продажи.

Оставивъ Самуэля высвобождать свой багажъ изъ рукъ семи или восьми носильщиковъ, бросившихся на него съ жадностью въ ту минуту, когда кабріолетъ остановился y воротъ конторы дилижансовъ, м-ръ Пикквикъ и его друзья, пріѣхавшіе двадцатью минутами ранѣе назначеннаго срока, отправились въ общую залу; гдѣ, какъ извѣстно, путешественники проводятъ самыя пріятныя минуты передъ своимъ отъѣздомъ.

Общая зала при погребѣ "Бѣлой лошади" не представляетъ, однакожъ, тѣхъ удобствъ, на которыя въ правѣ разсчитывать всякій джентльменъ, собравшійся въ дорогу. Это довольно большая и совершенно невзрачная комната, съ большою кухонною печью вмѣсто камина, подлѣ которой во всякое время стоятъ кочерга, лопата и огромныя щипцы. Комната раздѣлена на отдѣльныя каморки въ угоду путешественникамъ, любящимъ уединеніе, и снабжена стѣнными часами, зеркаломъ и живымъ слугою, скрытымъ въ небольшой конурѣ, опредѣленной для мытья посуды.

Въ одной изъ этихъ каморокъ находился теперь суровый и усатый мужчина лѣтъ сорока пяти, съ плѣшивымъ и свѣтлымъ лбомъ и съ достаточнымъ количествомъ черныхъ волосъ на затылкѣ и по обѣимъ сторонамъ головы. Онъ быль въ сѣромъ фракѣ, застегнутомъ на всѣ пуговицы, и въ широкой тюленьей фуражкѣ. При входѣ нашихъ путешественниковъ онъ оторвалъ глаза отъ завтрака и съ большимъ достоинствомъ посмотрѣлъ на м-ра Пикквика и его друзей. Кончивъ этотъ обзоръ, онъ затянулъ какую-то мелодію, и его физіономія выразила совершеннѣйшее довольство самимъ собою, какъ будто онъ убѣдился окончательно, что никто здѣсь не можетъ сравниться съ его особой.

– Эй, малый! – сказалъ усатый джентльменъ.

– Чего прикажете? – откликнулся грязнолицый малый, вынырнувшій изъ вышеупомянутой конуры, съ полотенцемъ въ рукахъ.

– Подать бѣлаго хлѣба.

– Слушаю, сэръ.

– Съ ветчиной и масломъ.

– Сію минуту.

Усатый джентльменъ затянулъ опять какую-то мелодію и, подойдя къ камину въ ожиданіи бутерброда, подобралъ фалды фрака и устремилъ пристальный взоръ на оконечности своихъ сапоговъ.

– Интересно знать, около какого пункта въ Батѣ останавливается этотъ дилижансъ, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, ласково обращаясь къ м-ру Винкелю.

– Гмъ… ге… это что значитъ? – сказалъ незнакомецъ.

– Я сдѣлалъ замѣчаніе своему другу, сэръ, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ, изъявляя готовность вступить въ разговоръ. – Мнѣ хотѣлось знать, въ какомъ домѣ Бата помѣщается контора здѣшнихъ дилижансовъ. Можетъ быть, вы это знаете, сэръ?

– Развѣ вы ѣдете въ Батъ? – спросилъ незнакомецъ.

– Да, сэръ, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.

– A эти джентльмены?

– И эти джентльмены.

– Не внутри кареты, надѣюсь… будь я проклятъ, если всѣ вы заберетесь въ карету, – сказалъ незнакомецъ.

– Нѣтъ, сэръ, не всѣ,– отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ успокоительнымъ тономъ.

– Разумѣется, не всѣ,– возразилъ энергически усатый джентльменъ. – Я взялъ два мѣста. Если имъ вздумается втиснуть шесть человѣкъ въ этотъ демонскій ящикъ, гдѣ съ трудомъ могутъ помѣститься только четверо, я сейчасъ беру постшезъ и подаю на нихъ жалобу. Я заплатилъ за свои билеты. Они не посмѣютъ этого сдѣлать. За ними, я знаю, водились эти вещи. Я знаю, что они дѣлаютъ это каждый день; но теперь этого не будетъ. Не позволю. Не потерплю. Кто знаетъ меня лучше, тотъ понимаетъ, какъ вести со мной дѣла. Я ихъ проучу.

Запальчивый джентльменъ дернулъ изо всей силы сонетку и, когда явился слуга, сказалъ, чтобъ бутербродъ былъ поданъ черезъ нѣсколько секундъ или онъ проучитъ ихъ всѣхъ.

– Позвольте вамъ замѣтить, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, – что вы безпокоитесь совершенно напрасно… то-есть безъ достаточнаго повода, сэръ, и безъ основательной причины, сэръ. Я взялъ только два мѣста въ каретѣ, для двухъ персонъ.

– Очень радъ это слышать, – сказалъ запальчивый джентльменъ. – Беру назадъ свои выраженія. Хорошо, что вы объяснились. Вотъ моя карточка. Позвольте познакомиться съ вами.

– Съ большимъ удовольствіемъ, сэръ, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ. – Мы путешествуемъ вмѣстѣ и, я надѣюсь, не станемъ скучать обществомъ другъ друга.

– Я тоже надѣюсь, – сказалъ запальчивый джентльменъ, – я увѣренъ въ этомъ. Ваши физіономіи мнѣ нравятся. Ваши руки, господа. Познакомьтесь со мной.

Размѣнъ дружескихъ привѣтствій, какъ водится, послѣдовалъ за этой граціозной рѣчью, и запальчивый джентльменъ, продолжая выстрѣливать своими лаконическими сентенціями, извѣстилъ нашихъ путешественниковъ, что фамилія его – Даулеръ и что онъ ѣдетъ въ Батъ для собственнаго удовольствія. Былъ прежде въ военной службѣ. Теперь въ отставкѣ. Живетъ истиннымъ джентльменомъ на собственномъ иждивеніи. Знаменитая особа, для которой взято второе мѣсто въ каретѣ, есть м-съ Даулеръ, его благородная супруга.

– Прекрасная женщина, – сказалъ м-ръ Даулеръ. – Я горжусь ею. На это есть особая причина.

– Я буду, конечно, имѣть удовольствіе судить о достоинствахъ м-съ Даулеръ, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, улыбаясь.

– Будете, – отвѣчалъ Даулеръ. – Она познакомится съ вами, станетъ уважать васъ. Волочился за ней подъ вліяніемъ необыкновенныхъ обстоятельствъ. Приступомъ взялъ. Вотъ какъ. Увидѣлъ ее – полюбилъ… предложилъ – отказала. – "Вы любите другого?" – Избавьте меня отъ объясненій. – "Я знаю его?" – Знаете. – "Очень хорошо: если онъ останется здѣсь, я сдеру съ него кожу."

– Ахъ, Боже мой! – невольно воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.

– И вы дѣйствительно содрали кожу? – спросилъ м-ръ Винкель, поблѣднѣвшій отъ страха.

– Я написалъ ему записку. Сказалъ, что обстоятельства критическія. Шутить нечего. И точно, здѣсь было не до шутки.

– Конечно, – подтвердилъ м-ръ Винкель.

– Я сказалъ, что далъ себѣ честное слово ободрать его. Дѣло шло о моей чести. Отступать было поздно. Какъ честный человѣкъ, я былъ обязанъ сдержать слово. Жалѣлъ о необходимости, но иначе поступать было невозможно. Онъ убѣдился и понялъ, что правила службы неизмѣнны. Онъ убѣжалъ. Я женился. Вотъ и дилижансъ. Вонъ ея голова.

Говоря это, м-ръ Даулеръ указалъ на подъѣзжавшій экипажъ, откуда изъ открытаго окна выглядывала хорошенькая головка въ голубой шляпкѣ, отыскивая, вѣроятно, самого запальчиваго джентльмена. М-ръ Даулеръ расплатился съ буфетчикомъ и выбѣжалъ въ своей тюленьей фуражкѣ, съ сюртукомъ и шинелью подъ мышкой. М-ръ Пикквикъ и его друзья поспѣшили занять свои мѣста.

М-ръ Топманъ и м-ръ Снодграсъ помѣстились на задней сторонѣ имперіала; м-ръ Винкель сѣлъ въ каретѣ, и, когда м-ръ Пикквикъ хотѣлъ послѣдовать за нимъ, Самуэль Уэллеръ, испуганный и встревоженный, подбѣжалъ къ своему господину съ видомъ глубочайшей тайны и шепнулъ ему что-то на ухо.

– Что съ вами, Самуэль? – сказалъ м-ръ Пикквикъ.

– Престранный вояжъ, сэръ, они устроили для васъ, – отвѣчалъ Самуэль.

– Что? – съ безпокойствомъ спросилъ м-ръ Пикквикъ.

– A вотъ, взгляните-ка сюда, сэръ, – отвѣчалъ Самуэль. – Содержатель этого дилижанса вздумалъ сыграть съ вами пребезстыдную шутку.

– Что вы хотите этимъ сказать? Развѣ наши имена не записаны въ дорожной картѣ?

– Не только въ дорожной картѣ, сэръ, – отвѣчалъ Самуэль, – но одно изъ этихъ именъ имъ вздумалось нарисовать на дверцахъ дилижанса.

Говоря это, Самуэль указалъ на ту часть экипажа, гдѣ обыкновенно означается фамилія его владѣльца, и ученый мужъ, къ великому изумленію, увидѣлъ свое собственное имя, нарисованное огромными золотыми буквами.

– Боже мой! – воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, пораженный этой случайностью, – какое необыкновенное столкновеніе обстоятельствъ!

– Погодите, сэръ, это еще не все, – сказалъ Самуэль, обращая опять вниманіе своего господина на дверь дилижанса, – мало того, что они угораздились нарисовать «Пикквикъ», но еще вздумали передъ этой джентльменской фамиліей поставить жидовское имя – "Моисей Пикквикъ!" Вѣдь это значитъ прибавлять къ насмѣшкѣ злѣйшую обиду, какъ говаривалъ одинъ попугай, когда его не только безъ жалости лишили родимаго гнѣзда, но еще заставили, вдобавокъ, болтать на англійскомъ языкѣ. Прескверный анекдотъ!

– Да, это очень странно, Самуэль, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, – однакожъ, разговаривая здѣсь, мы легко можемъ потерять свои мѣста.

– Какъ! Неужто вы хотите оставить безъ вниманія это дѣло? – вскричалъ Самуэль, озадаченный удивительнымъ хладнокровіемъ, съ какимъ его господинъ собирался сѣсть въ карету.

– Разумѣется, – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Тутъ ничего не сдѣлаешь, мой милый.

– Какъ ничего? A развѣ, съ вашего позволенія, нельзя задать таску за эту дерзость? – вскричалъ м-ръ Уэллеръ, питавшій до сихъ поръ несомнѣнную увѣренность, что ему поручено будетъ вызвать на кулачное единоборство кучера и кондуктора.

– Нини! ни подъ какимъ видомъ! – съ нетерпѣніемъ возразилъ м-ръ Пикквикъ. – Прыгайте на свое мѣсто, Самуэль.

– Ну, это не передъ добромъ, – бормоталъ Самуэль, отходя отъ своего господина, – старшина, должно быть, повихнулся порядкомъ, иначе онъ никогда бы не пропустилъ мимо ушей этого казуснаго дѣла. Эта тяжба съ замысловатой бабой, чортъ бы ее побралъ, чуть-ли не испортила въ конецъ его умную главизну.

М-ръ Уэллеръ съ важностью покачалъ головой и, взобравшись на свое мѣсто, не проговорилъ ни одного слова до тѣхъ поръ, пока дилижансъ не подъѣхалъ, наконецъ, къ шоссейной заставѣ около Кенсингтона. Это служитъ доказательствомъ, что вѣрный слуга принялъ слишкомъ къ сердцу необыкновенное состояніе духа, которое онъ замѣтилъ въ своемъ добромъ господинѣ.

Впродолженіе самаго путешествія не случилось достопримѣчательныхъ событій. М-ръ Даулеръ разсказывалъ разнообразные, болѣе или менѣе интересные, анекдоты, которые всѣ, безъ исключенія, служили доказательствомъ его личнаго мужества и храбрости, и м-съ Даулеръ неизмѣнно подтверждала и усиливала показанія своего супруга. Случалось, въ разсказѣ, съ намѣреніемъ или безъ намѣренія, были опускаемы многія весьма характеристическія подробности, и м-съ Даулеръ, помогая памяти своего мужа, воспроизводила ихъ съ такою точностью, изъ которой оказывалось совершенно очевиднымъ, что м-ръ Даулеръ – джентльменъ удивительный, рѣдкій и заслуживающій уваженія всѣхъ честныхъ людей. М-ръ Пикквикъ и м-ръ Винкель слушали съ напряженнымъ вниманіемъ всѣ эти разсказы и въ промежуткахъ вели одушевленный разговоръ съ м-съ Даулеръ, которая, съ своей стороны, была весьма пріятная и даже очаровательная особа. Въ этой интересной бесѣдѣ незамѣтно пролетѣло время для всѣхъ пассажировъ внутри экипажа, и они были какъ нельзя больше довольны обществомъ другъ друга.

Наружные пассажиры теперь, какъ и всегда, вели себя чинно и спокойно. Они были очень веселы и разговорчивы при началѣ каждой станціи, задумчивы и сонливы среди дороги и потомъ опять дѣятельны и шумны, когда экипажъ подъѣзжалъ къ станціонному дому. Одинъ юноша въ резинковомъ пальто курилъ сигару цѣлый день; другой юноша въ длиннополомъ сюртукѣ, выкурившій около десяти сигаръ почувствовалъ дурноту въ головѣ и совсѣмъ пересталъ курить, выбросивъ на дорогу зажигательныя спички. Былъ еще молодой человѣкъ, обнаружившій рѣдкія свѣдѣнія въ лошадиныхъ породахъ, и былъ еще старичокъ, оказавшійся знатокомъ сельскаго хозяйства. Дилижансъ катился безъ всякихъ приключеній по гладкому шоссе, останавливаясь на нѣсколько минутъ въ гостиницахъ, гдѣ пассажиры могли имѣть очень вкусный обѣдъ за полкроны.

Путешествіе окончилось въ тотъ же день къ семи часамъ вечера. М-ръ Пикквикъ и его друзья, м-ръ Даулеръ со своей супругой удалились въ свои нумера, нанятые въ гостиницѣ "Бѣлаго оленя", что въ Батѣ, насупротивъ заведенія минеральныхъ водъ, гдѣ служители своимъ костюмомъ напоминаютъ мальчишекъ уэстліинстерской школы.

Поутру на другой день, лишь только друзья наши окончили свой завтракъ, трактирный слуга принесъ имъ карточку отъ м-ра Даулера, просившаго позволенія отрекомендовать имъ одного изъ своихъ друзей. Вслѣдъ за карточкой вошелъ самъ м-ръ Даулеръ и съ нимъ – его другъ.

Это былъ очаровательный молодой человѣкъ лѣтъ пятидесяти, никакъ не больше, въ свѣтло-синемъ фракѣ съ блестящими пуговицами, въ черныхъ панталонахъ изъ тончайшаго сукна и свѣтлѣйшихъ сапогахъ изъ тончайшей кожи. Золотой лорнетъ на широкой черной лентѣ служилъ изящнымъ украшеніемъ его юношеской груди; золотая табакерка порхала чуднымъ образомъ въ его лѣвой рукѣ; безчисленныя золотыя кольца сверкали искрометнымъ блескомъ на всѣхъ пальцахъ, и огромная брильянтовая булавка сіяла великолѣпно на его батистовой рубашкѣ. Кашмировый жилетъ его украшался золотыми часами и длинной золотою цѣпью съ огромными золотыми печатями; въ правой рукѣ его была гибкая трость съ огромнымъ золотымъ набалдашникомъ. Бѣлье на немъ было бѣлѣе снѣга; парикъ чернѣе сажи, и локоны мягче пуха. Его табакъ благоухалъ амброй, и самъ онъ съ ногъ до головы былъ вспрыснутъ благородной эссенціей изъ bouquet du roi. Черты его лица были стянуты въ безпрестанную улыбку, и зубы его были расположены въ такомъ симметрическомъ порядкѣ, что даже въ близкомъ разстояніи никакъ нельзя было отличить фальшивые отъ настоящихъ.

– М-ръ Пикквикъ, – сказалъ Даулеръ, – мой другъ, Анджело Киръ Бентамъ, эсквайръ, церемоніймейстеръ; Бентамъ, м-ръ Пикквикъ. Познакомьтесь.

– Пожаловали къ намъ въ Ба-атъ, сэръ… Лестное прі-обрѣ-теніе для здѣшняго общества. Всѣ будутъ вамъ рады въ Ба-атѣ, сэръ. Давненько, сэръ, очень давно, м-ръ Пикквикъ, вы не изволили y насъ быть на водахъ. Цѣлый вѣкъ, м-ръ Пикквикъ. Замѣчательно!