Текст книги "Замогильные записки Пикквикского клуба"

Автор книги: Чарльз Диккенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 66 страниц)

Глава XLVII. Юридическая профессія господъ Перкера и Лоутона, Додсона и Фогга. – Мистеръ Винкель выступаетъ на сцену подъ вліяніемъ необыкновенныхъ обстоятельствъ, побѣждающихъ, наконецъ, закоренѣлое упорство великаго человѣка

Нетерпѣливый и бурный въ своихъ движеніяхъ, Іовъ Троттеръ бросился по направленію къ Гольборну и бѣжалъ посреди дороги, то по мостовой, то по канавѣ, смотря по тому, какъ видоизмѣнялся его путь встрѣчными толпами женщинъ, мужчинъ, дѣтей, извозчиковъ и кучеровъ. Онъ остановился перевести духъ только на Грэинскомъ скверѣ, передъ воротами судебной палаты, гдѣ можно было навести справку о настоящемъ мѣстопребываніи м-ра Перкера. Но несмотря на величайшую поспѣшность, употребленную м-ромъ Троттеромъ, дѣло повернулось вовсе не такъ скоро, какъ можно было ожидать. Прошло добрыхъ полчаса, какъ ворота Грэина были уже заперты, когда онъ подошелъ къ нимъ. Іовъ отправился къ прачкѣ м-ра Перкера, жившей гдѣ-то въ Грэинскомъ переулкѣ y своей замужней дочери; н когда онъ отыскалъ эту особу, прошло слишкомъ четверть часа послѣ того, какъ обыкновенно запирались тюремныя ворота. Прачка сообщила адресъ м-ра Лоутона, котораго надлежало въ ту пору отыскивать въ общей залѣ трактира «Сорока», и когда, наконецъ, м-ръ Троттеръ выполнилъ порученіе Самуэля, на часахъ ближайшей башни прогудѣло десять.

– Вы ужъ черезчуръ опоздали, любезный, – сказалъ м-ръ Лоутонъ, – сегодня не попадете назадъ въ тюрьму. Гдѣ вы будете ночевать?

– Обо мнѣ тужить нечего, – отвѣчалъ Іовъ, – засну гдѣ-нибудь подъ мостомъ и дѣло съ концомъ. Но нельзя-ли отыскать теперь м-ра Перкера и объяснить ему все дѣло, такъ, чтобы завтра поутру онъ отправился туда какъ можно раньше?

– Мудреная задача, – отвѣчалъ Лоутонъ, послѣ минутнаго размышленія. – Перкеръ не любитъ, когда отрываютъ его отъ домашнихъ занятій; но такъ какъ здѣсь рѣчь идетъ о м-рѣ Пикквикѣ, то, пожалуй, попытаться не мѣшаетъ. Надобно нанять кабріолетъ на счетъ конторы.

Остановившись на этомъ, м-ръ Лоутонъ взялъ шляпу, извинился передъ товарищами, пировавшими за общимъ столомъ, отправился на ближайшую биржу и, взявъ извозчика, приказалъ ему ѣхать на Россель-Скверъ, въ квартиру м-ра Перкера.

Въ тотъ день y м-ра Перкера былъ большой парадный обѣдъ, какъ объ этомъ тотчасъ-же можно было догадаться по великолѣпному освѣщенію гостиной, откуда неслись торжественные звуки фортепьяно. Запахъ лакомыхъ блюдъ, распространившійся отъ кухни до крыльца, окончательно убѣждалъ въ этой догадкѣ. Въ числѣ гостей м-ра Перкера были: м-ръ Сникксъ, секретарь компаніи страхованія жизни, м-ръ Прози, знаменитый стряпчій, три адвоката, одинъ комиссіонеръ банкротскаго суда, директоръ изъ Темпля и ученикъ его, одноглазый молодой джентльменъ, подававшій блистательныя надежды и выступившій на юридическое поприще ученымъ трактатомъ о хлѣбныхъ законахъ. Были еще и другія, болѣе или менѣе знаменитыя особы. Когда доложили о внезапномъ прибытіи письмоводителя изъ конторы, м-ръ Перкеръ, оставивъ гостей, пошелъ въ столовую, гдѣ, при слабомъ свѣтѣ кухонной свѣчи, дожидались его м-ръ Лоутонъ и м-ръ Іовъ Троттеръ.

– Здравствуйте, Лоутонъ, – сказалъ м-ръ Перкеръ, затворяя дверь. – Что новаго? Не полученъ-ли какой-нибудь пакетъ съ послѣдней почтой?

– Нѣтъ, сэръ, – отвѣчалъ Лоутонъ, – вотъ этотъ человѣкъ присланъ къ вамъ отъ м-ра Пикквика, сэръ.

– Отъ Пикквика? – сказалъ адвокатъ, быстро поворачиваясь къ Іову. – Ну, въ чемъ-же дѣло?

– Додсонъ и Фогтъ арестовали м-съ Бардль за неустойку ея по судебнымъ издержкамъ, – отвѣчалъ Троттеръ. – Теперь она въ тюрьмѣ, сэръ.

– Право? – воскликнулъ м-ръ Перкеръ, опуская руки въ карманы и облокачиваясь на буфетъ.

– Точно такъ, сэръ, – подтвердилъ Іовъ. – Передъ начатіемъ этого процесса, Додсонъ и Фогтъ взяли съ нея собственноручную росписку, по которой она обязалась имъ выплатить за всѣ издержки немедленно послѣ приговора, произнесеннаго судомъ присяжныхъ. По этой роспискѣ она и сидитъ теперь въ тюрьмѣ.

– Вотъ какъ! Ну, признаюсь, – сказалъ Перкеръ, вынимая обѣ руки изъ кармановъ и энергически ударяя щиколками правой руки ладонь лѣвой, – съ такими умнѣйшими канальями мнѣ еще не приходилось имѣть дѣла.

– О, да, сэръ, это самые удивительные практиканты, какихъ только я зналъ! – замѣтилъ Лоутонъ.

– Удивительные! – подтвердилъ Перкеръ. – Передъ ними исчезаетъ всякая юридическая опытность и самое тонкое знаніе законовъ.

– Справедливо, сэръ, справедливо, – отвѣчалъ Лоутонъ.

Принципалъ и его подчиненный разсуждали еще нѣсколько минутъ о необыкновенной проницательности господъ Додсона и Фогга, при чемъ лица и глаза ихъ просіяли удивительнымъ блескомъ, какъ будто имъ удалось сдѣлать одно изъ самыхъ геніальныхъ открытій человѣческаго ума. Когда, наконецъ, мало-по-малу они оправились отъ своего изумленія, Іовъ Троттеръ сообщилъ остальныя подробности порученія, возложеннаго на него Самуэлемъ. Перкеръ задумчиво опустилъ голову и вынулъ изъ кармана часы.

– Завтра, ровно въ десять, я буду имѣть честь увидѣть м-ра Пикквика, – сказалъ адвокатъ. – Самуэль разсуждаетъ очень умно. Скажите ему это. – Не хотите-ли рюмку вина, Лоутонъ?

– Нѣтъ, сэръ, – покорно благодарю.

– То есть да, хотите вы сказать, – отвѣчалъ адвокатъ, поворачиваясь къ буфету за рюмками и графиномъ.

Лоутонъ не сдѣлалъ никакихъ возраженій, потому что въ отрицаніи его дѣйствительно подразумѣвался утвердительный отвѣтъ. Онъ только обратился къ м-ру Іову и спросилъ его довольно громкимъ шопотомъ: какъ онъ думаетъ: портретъ, висѣвшій надъ каминомъ, не представляетъ-ли удивительнаго сходства съ особой м-ра Перкера? На что Іовъ, какъ и слѣдуетъ, отвѣчалъ, что дѣйствительно представляетъ. Когда вино было налито, Лоутонъ выпилъ за здоровье м-съ Перкеръ и ея дѣтокъ; м-ръ Іовъ за здоровье Перкера. Затѣмъ они раскланялись и ушли, каждый въ свою сторону. Перкеръ воротился къ гостямъ, письмоводитель въ трактиръ «Сорока», Іовъ – на Ковентъ-Гарденской рынокъ провести ночь, гдѣ Богъ пошлетъ.

На другой день, въ десять часовъ утра, минута въ минуту, аккуратный адвокатъ постучался y дверей м-ра Пикквика, которыя и были, съ великою поспѣшностью, отворены Самуэлемъ.

– М-ръ Перкеръ, сэръ, – сказалъ Самуэль, докладывая о прибытіи гостя своему господину, который сидѣлъ y окна въ задумчивой позѣ. – Очень радъ, сэръ, что вы теперь случайно пожаловали къ намъ. Старшина желаетъ, кажется, переговорить съ вами, сэръ.

Перкеръ бросилъ на Самуэля многознаменательный взглядъ, давая знать, что онъ понимаетъ, какъ должно вести себя при настоящихъ обстоятельствахъ. Пикквикъ, разумѣется, не долженъ знать, что за нимъ, Перкеромъ, посылали. Затѣмъ м-ръ Перкеръ прошепталъ что-то на ухо Самуэлю.

– Неужели! Вы не шутите, сэръ? – сказалъ Самуэль, отступая назадъ въ припадкѣ величайшаго изумленія.

Перкеръ кивнулъ и улыбнулся.

М-ръ Самуэль Уэллеръ взглянулъ на адвоката, потомъ на м-ра Пикквика, потомъ на потолокъ, потомъ опять на Перкера; оскалилъ зубы, засмѣялся, захохоталъ и, наконецъ, схвативъ шляпу, опрометью бросился изъ комнаты безъ малѣйшихъ объясненій.

– Что это значитъ? – спросилъ м-ръ Пикквикъ, бросая на Перкера изумленный взглядъ. – Что привело моего слугу въ такое загадочное состояніе?

– О, ничего, ничего, – отвѣчалъ Перкеръ. – Потрудитесь-ка пересѣсть сюда, сэръ, поближе къ столу. Мнѣ надобно переговорить съ вами о многомъ.

– Какія это y васъ бумаги? – спросилъ м-ръ Пикквикъ, когда адвокатъ положилъ на столъ пачку документовъ, перевязанныхъ краснымъ снуркомъ.

– Бумаги по дѣлу вдовы Бардль и Пикквика, почтеннѣйшій, – отвѣчалъ м-ръ Перкеръ, развязывая узелъ зубами.

М-ръ Пикквикъ пододвинулъ стулъ, усѣлся и бросилъ весьма суровый взглядъ на своего юридическаго патрона.

– A вамъ не нравится это дѣло? – сказалъ адвокатъ, продолжая развязывать узелъ.

– Вы должны знать это, сэръ, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.

– Очень жаль, – отвѣчалъ Перкеръ, – потому что о немъ-то собственно мы и должны разсуждать съ вами сегодня.

– Кажется, я просилъ васъ, Перкеръ, чтобы вы никогда не заводили со мной рѣчи объ этомъ процессѣ, перебилъ скороговоркой м-ръ Пикквикъ.

– Полноте, почтеннѣйшій, полноте, – отвѣчалъ адвокатъ, посматривая искоса на своего сердитаго кліента. – Рѣчь пойдетъ y насъ своимъ чередомъ: я затѣмъ и пришелъ къ вамъ. Угодно-ли вамъ выслушать, почтеннѣйшій, что я намѣренъ сказать? Если покамѣстъ не угодно, я могу подождать. Торопиться не къ чему. На всякій случай, я принесъ съ собой газету. Ваше время будетъ и моимъ. Располагайте мною.

Съ этими словами адвокатъ перебросилъ ногу на ногу, развернулъ газетный листокъ и сдѣлалъ видъ, будто углубился въ чтеніе какой-то статьи.

– Ну, ужъ такъ и быть, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, вздохнувъ изъ глубины души, – говорите, что y васъ на умѣ. Я готовъ слушать. Старая исторія, я полагаю?

– Не совсѣмъ, почтеннѣйшій, не совсѣмъ, – отвѣчалъ Перкеръ, свернувъ газету и укладывая ее въ свой карманъ. – Вдова Бардль, просительница, находится теперь въ этихъ самыхъ стѣнахъ, извѣстно-ли вамъ это, сэръ?

– Извѣстно.

– Очень хорошо. A знаете-ли вы, сэръ, по какому поводу и на какомъ законномъ основаніи заключили сюда вдову Бардль?

– Знаю. По крайней мѣрѣ, я слышалъ объ этомъ отъ Самуэля, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, съ притворной безпечностью.

– И Самуэль, смѣю сказать, представилъ вамъ вѣрнѣйшій отчетъ объ арестованіи вдовы. Теперь, почтеннѣйшій, позвольте предложить вамъ первый вопросъ: должна-ли эта женщина остаться здѣсь?

– Остаться здѣсь!

– Да, почтеннѣйшій, должна-ли она остаться здѣсь? – повторилъ Перкеръ, облокотившись на спинку стула и устремивъ пристальный взглядъ на своего кліента.

– Какъ вы можете объ этомъ меня спрашивать? – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Это зависитъ отъ Додсона и Фогга: вы знаете это очень хорошо.

– Я ничего не знаю, почтеннѣйшій, – возразилъ Перкеръ съ твердостью. – Только позвольте вамъ замѣтить, что это не зависитъ отъ Додсона и Фогга. Вы знаете людей, почтеннѣйшій, такъ же, какъ я ихъ знаю. Это зависитъ единственно, исключительно и рѣшительно отъ васъ, почтеннѣйшій.

– Отъ меня! – вскричалъ м-ръ Пикквикъ, дѣлая судорожное движеніе на своемъ стулѣ.

Адвокатъ произвелъ двойной стукъ по крышкѣ своей табакерки, открылъ ее, зацѣпилъ большую щепоть и, закрывая табакерку, опять энергически повторилъ:

– Отъ васъ, почтеннѣйшій.

М-ръ Пикквикъ остолбенѣлъ.

– Да, почтеннѣйшій, – продолжалъ Перкеръ, разнюхивая табакъ, – я говорю, что немедленное освобожденіе вдовы Бардль или постоянное ея заключеніе въ этой тюрьмѣ зависитъ отъ васъ, и только отъ васъ однихъ. Выслушайте меня внимательно, терпѣливо, безъ всякаго огорченія и досады, иначе вы только вспотѣете и надсадите свою грудь, нисколько не уяснивъ сущности этого дѣла. Итакъ, почтеннѣйшій, я говорю и утверждаю, что никто, кромѣ васъ, не можетъ освободить вдову Бардль изъ этого логовища нравственнаго уничиженія и нищеты, и вы только въ состояніи положить разумный конецъ этому процессу, вручивъ господамъ Додсону и Фоггу всѣ судебныя издержки какъ за себя самого, такъ и за вдову. Не горячитесь, почтеннѣйшій, прошу васъ объ этомъ всепокорнѣйше.

Въ продолженіе этой рѣчи м-ръ Пикквикъ и краснѣлъ, и блѣднѣлъ, и негодованіе его едва не обнаружилось въ самыхъ сильныхъ порывахъ; однакожъ онъ удержалъ себя и угомонился. Перкеръ, между тѣмъ, зацѣпилъ еще щепоть табаку и продолжалъ съ новымъ одушевленіемъ:

– Я видѣлъ эту женщину сегодня поутру. Уплативъ судебныя издержки, вы освобождаетесь отъ неустойки и благополучно выходите изъ тюрьмы вмѣстѣ съ нею. Это первый пунктъ. Второй, главнѣйшій и существенный пунктъ состоитъ собственно въ томъ, что вдова Бардль даетъ добровольное собственноручное показаніе, въ формѣ письма ко мнѣ, что все это дѣло, отъ начала до конца, было ведено по наущенію этихъ безсовѣстныхъ людей, Додсона и Фогга; что она, вдова Бардль, приноситъ искреннее сожалѣніе и раскаяніе въ томъ безпокойствѣ, которое она, по своему неблагоразумію, причинила вамъ, почтеннѣйшій, и на этомъ основаніи, она проситъ меня употребить свое ходатайство передъ вами, испрашивая вашего великодушнаго прощенія.

– Вслѣдствіе, то есть, этихъ издержекъ, которыя я заплачу за нее! – перебилъ м-ръ Пикквикъ съ величайшимъ негодованіемъ.

– О, нѣтъ, почтеннѣйшій, вслѣдствіе письма, о которомъ я сейчасъ упомянулъ, – сказалъ Перкеръ торжествующимъ тономъ. – Это письмо было другою женщиною принесено въ мою контору сегодня ровно въ девять часовъ, прежде, чѣмъ нога моя переступила за порогъ этого зданія, и прежде, чѣмъ я увидѣлся съ вдовою Бардль. Клянусь вамъ въ этомъ своею юридическою честью.

И, вынувъ это письмо изъ пачки другихъ бумагъ, адвокатъ положилъ его подлѣ м-ра Пикквика и потомъ принялся разнюхивать огромную щепоть табаку.

– Все-ли вы сказали? – спросилъ м-ръ Пикквикъ кроткимъ тономъ.

– Не совсѣмъ, – отвѣчалъ Перкеръ. – Не могу ручаться, что слова и выраженія росписки, представленной теперь въ судъ адвокатами вдовы, могутъ послужить для насъ достаточнымъ доказательствомъ, что противъ васъ, почтеннѣйшій, составленъ былъ заговоръ этими людьми. Уличить ихъ трудно. Додсонъ и Фоггъ слишкомъ умны для того, чтобъ разставить себѣ ловушку въ этомъ родѣ. Но то не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію, что всѣ факты, взятые и сведенные вмѣстѣ, могутъ окончательно оправдать васъ въ глазахъ всѣхъ разсудительныхъ людей. Благоволите теперь сами, почтеннѣйшій, обратить вниманіе на сущность всего дѣла. Сумма въ какихъ-нибудь полтораста фунтовъ съ небольшимъ, или около того, для васъ ровно ничего не значитъ. Присяжные рѣшили тяжбу не въ вашу пользу. Приговоръ ихъ несправедливъ, конечно, но все же они судили по крайнему своему разумѣнію, по долгу совѣсти и чести. И вотъ теперь представляется вамъ чрезвычайно легкій и удобный случай поставить себя въ самомъ выгодномъ положеніи, какого, разумѣется, вы никогда бы не достигли, оставаясь въ этомъ мѣстѣ. И повѣрьте мнѣ, почтеннѣйшій, пребываніе ваше въ тюрьмѣ всѣ и каждый могутъ приписать только самому упорному, закоснѣлому и совершенно неразсудительному упрямству, которое, разумѣется, не дѣлаетъ особенной чести ни вашему уму, ни сердцу. Станете-ли вы еще колебаться, какъ скоро, по одному движенію благой воли, вы можете возвратиться къ своимъ друзьямъ, къ своимъ прежнимъ занятіямъ и удовольствіямъ, освобождая въ то же время своего вѣрнаго и преданнаго слугу, который, въ противномъ случаѣ, былъ бы принужденъ обречь себя на вѣчное затворничество изъ-за вашего непростительнаго каприза. Примите въ соображеніе и то обстоятельство, что вы можете великодушно отмстить за себя, удовлетворяя благороднѣйшему побужденію своего сердца: вы освободите несчастную женщину изъ логовища нищеты и разврата, гдѣ слишкомъ тяжело прозябать даже мужчинѣ съ твердымъ характеромъ и основательнымъ разсудкомъ. Теперь спрашиваю васъ, почтеннѣйшій, какъ адвокатъ вашъ и вмѣстѣ искренній другъ: неужели вы откажетесь отъ благопріятнаго случая привести въ исполненіе всѣ эти великодушныя цѣли по одному тому, что было бы вамъ жаль разстаться съ нѣсколькими фунтами, которые попадутъ въ карманъ двухъ ловкихъ негодяевъ, ненасытимыхъ въ своемъ жадномъ стремленіи къ пріобрѣтенію богатства? Не вамъ и не мнѣ исправить ихъ, сэръ: люди этого сорта не различаютъ никакихъ средствъ, какъ скоро идетъ дѣло объ ихъ прибыткѣ. По моему, чѣмъ скорѣе развязаться съ ними, тѣмъ лучше. Всѣ эти соображенія, почтеннѣйшій, я представилъ на ваше благоусмотрѣніе весьма слабо и въ самомъ несовершенномъ видѣ; но я прошу самихъ васъ, усиліями собственнаго размышленія, пролить на нихъ надлежащій свѣтъ. Думайте и гадайте, сколько вамъ угодно: я стану терпѣливо дожидаться вашего отвѣта.

Прежде, чѣмъ м-ръ Пикквикъ успѣлъ собраться съ духомъ для произнесенія приличныхъ возраженій на эти хитросплетенные софизмы, и прежде, чѣмъ Перкеръ успѣлъ засунуть въ носъ двадцатую частицу новой щепоти табаку, снаружи послышался смутный говоръ голосовъ и затѣмъ кто-то постучался въ дверь.

– Ахъ, что это за неугомонная дверь! – воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, задержанный весьма некстати на самомъ интересномъ пунктѣ своихъ глубокомысленныхъ соображеній. – Кто тамъ?

– Я, сэръ, – отвѣчалъ Самуэль, просовывая свою голову.

– Теперь я не могу говорить съ вами, Самуэль. Я занятъ въ эту минуту.

– Прошу извинить, сэръ, но тутъ васъ спрашиваетъ леди и говоритъ, что ей непремѣнно нужно видѣться съ вами.

– Я не могу видѣть теперь никакой леди, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ, живо вообразивъ передъ собою ненавистную фигуру м-съ Бардль.

– Нѣтъ, сэръ, прошу извинить, вы бы не сказали этого, если бы знали, какая тутъ особа напрашивается на свиданье съ вами.

– Кто же она?

– A вотъ увидите. Прикажете впустить?

– Какъ вы думаете, Перкеръ? – сказалъ м-ръ Пикквикъ, посмотрѣвъ на своего адвоката.

– Я думаю, вамъ нельзя отказать, почтеннѣйшій.

– Браво! – закричалъ Самуэль. – Рога трубятъ, барабаны бьютъ, и на сценѣ – двѣ неожиданныя особы.

Говоря это, Самуэль Уэллеръ отворилъ дверь, и въ комнату вошелъ м-ръ Натаніель Винкель, ведя за руку ту самую молодую леди, которая нѣкогда, на хуторѣ Дингли-Деллѣ, щеголяла въ мѣховыхъ полусапожкахъ. На ней была теперь щегольская шляпка, прикрытая богатымъ кружевнымъ вуалемъ, и въ этомъ нарядѣ молодая особа, робкая и застѣнчивая въ своей поступи, казалась еще прелестнѣе, чѣмъ прежде.

– Миссъ Арабелла Алленъ! – воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, вставая со стула.

– Нѣтъ, почтенный другъ мой, прошу извинить, – отвѣчалъ м-ръ Винкель, становясь на колѣни, – вы видите передъ собою мою жену, м-съ Винкель.

М-ръ Пикквикъ едва могъ вѣрить своимъ глазамъ, да и не повѣрилъ бы, если бы въ дѣйствительности этого случая не убѣждали его могущественнымъ образомъ улыбающаяся физіономія м-ра Перкера; съ другой – присутствіе на заднемъ планѣ Самуэля и хорошенькой горничной, которые, повидимому, наблюдали съ живѣйшимъ наслажденіемъ за всѣми подробностями этой сцены.

– Ахъ, м-ръ Пикквикъ, – сказала Арабелла тихимъ голосомъ, какъ будто встревоженная молчаніемъ дѣйствующихъ лицъ, – простите-ли вы мнѣ этотъ неблагоразумный поступокъ?

Не послѣдовало словеснаго отвѣта на этотъ вопросъ; но ученый мужъ съ великою поспѣшностью снялъ очки съ своего носа и, схвативъ обѣ руки молодой леди, принялся цѣловать ее, какъ отецъ, и даже, можетъ быть, нѣсколько нѣжнѣе, чѣмъ отецъ. Затѣмъ, все еще продолжая держать руку молодой леди, м-ръ Пикквикъ назвалъ м-ра Винкеля молодымъ отъявленнымъ плутомъ и приказалъ ему встать, что тотъ и выполнилъ съ большой охотой, не прежде, однакожъ, какъ разгладивъ свой носъ полями шляпы въ изъявленіе искренняго сознанія въ винѣ. Вслѣдствіе чего м-ръ Пикквикъ ударилъ его по спинѣ нѣсколько разъ и потомъ радушно пожалъ руку м-ру Перкеру, который, въ свою очередь, привѣтствуя новобрачныхъ отъ искренняго сердца, зацѣпилъ изъ своей табакерки огромную щепоть табаку, достаточную для удовлетворенія, по крайней мѣрѣ, полдюжины носовъ съ правильной организаціей и устройствомъ.

– Ну, дитя мое, какъ же все это случилось? – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Садитесь и разскажите мнѣ обо всемъ. Какъ она мила, Перкеръ, не правда ли? – прибавилъ м-ръ Пикквикъ, всматриваясь въ лицо Арабеллы съ такою гордостью и восторгомъ, какъ будто она въ самомъ дѣлѣ была его собственная дочь.

– Красавица, почтеннѣйшій, красавица, – отвѣчалъ адвокатъ. – Не будь я самъ женатый и семейный человѣкъ, я позавидовалъ бы вамъ отъ всей души, любезный другъ.

Выразившись такимъ образомъ, Перкеръ задалъ тумака въ грудь любезнаго друга, и тотъ поспѣшилъ возвратить комплиментъ съ одинаковою ловкостью и любезностью. Послѣ чего они оба засмѣялись очень громко; но все же не такъ, какъ м-ръ Самуэль Уэллеръ, который только что успѣлъ влѣпить нѣсколько поцѣлуевъ хорошенькой горничной подъ прикрытіемъ буфетной двери.

– Я очень, очень благодарна вамъ любезный Самуэль, – сказала Арабелла съ граціозной улыбкой. – Никогда я не забуду, что вы сдѣлали для меня въ клифтонскомъ саду.

– О, это намъ было ни почемъ, сударыня, – отвѣчалъ Самуэль. – Я только помогалъ природѣ, сударыня, какъ выразился однажды докторъ передъ матерью мальчика, котораго онъ уморилъ, выпустивъ изъ него кровь.

– Что вы стоите, Мери? Садитесь, душенька, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, прерывая эти комплименты. – Ну, начнемъ теперь съ начала. Какъ давно вы обвѣнчались?

Арабелла бросила робкій взглядъ на своего счастливаго властелина, и тотъ отвѣчалъ:

– Третьяго дня только.

– Только третьяго дня! – повторилъ м-pъПикквикъ. – Что-жъ вы дѣлали всѣ эти три мѣсяца?

– Вотъ именно такъ: отдайте намъ отчетъ во всемъ, что вы дѣлали, – перебилъ Перкеръ. – Пикквику, видите ли, нужно знать, на какіе пустяки вы потратили это драгоцѣнное время.

– Исторія очень проста, – отвѣчалъ м-ръ Винкель, взглянувъ на свою застѣнчивую подругу, – прежде всего я не вдругъ уговорилъ Арабеллу бѣжать со мною, и когда, наконецъ, она согласилась, мы долго не могли найти удобнаго случая привести въ исполненіе свой планъ. Мери также должна была выждать срокъ {Въ Англіи слуги и служанки, перемѣняя свои мѣста, обязаны извѣщать объ этомъ своихъ господъ по крайней мѣрѣ за одинъ мѣсяцъ впередъ. Господа, въ свою очередь, отсылая слугъ, предупреждаютъ ихъ объ этомъ мѣсяцемъ раньше. Прим. перев.}, прежде, чѣмъ могла она оставить свое мѣсто; a безъ ея содѣйствія мы ничего бы и не сдѣлали.

– Выходитъ, стало быть, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, успѣвшій этимъ временемъ надѣть свои очки и еще разъ полюбоваться на юную чету, – выходитъ, стало быть, что вы дѣйствовали систематически и методически. Очень хорошо. A знаетъ-ли вашъ братъ обо всѣхъ этихъ вещахъ?

– О, нѣтъ, нѣтъ! – воскликнула поблѣднѣвшая Арабелла. – Добрый м-ръ Пикквикъ, онъ долженъ узнать объ этомъ отъ васъ, только отъ однихъ васъ. Братъ мой слишкомъ вспыльчивъ, необузданъ въ своихъ дѣйствіяхъ, и притомъ онъ такъ заинтересованъ въ пользу этого друга своего, м-ра Сойера, что, право, мы можемъ опасаться отъ него ужасныхъ послѣдствій, если онъ не услышитъ объ этой исторіи изъ собственныхъ вашихъ устъ, добрый м-ръ Пикквикъ.

– Конечно, конечно, – сказалъ Перкеръ съ важностью. – Вы должны принять это дѣло на себя, почтеннѣйшій. Эти молодые люди будутъ, натурально имѣть уваженіе къ вашимъ лѣтамъ, и вы можете привести ихъ въ предѣлы приличнаго благоразумія. Вамъ надобно предупредить зло въ самомъ началѣ и вы одни только въ состояніи охолодить горячую кровь.

Адвокатъ понюхалъ табаку и сомнительно покачалъ головою.

– Вы забываете, мой ангелъ, – сказалъ м-ръ Пикквикъ кроткимъ и нѣжнымъ тономъ, – вы забываете, что я арестантъ въ долговой тюрьмѣ и, слѣдовательно, не могу распоряжаться своими дѣйствіями.

– О, нѣтъ, добрый м-ръ Пикквикъ, я никогда не забывала этого, – отвѣчала Арабелла. – никогда я не переставала думать, какъ вы должны были страдать и мучиться въ этомъ страшномъ мѣстѣ; но я надѣялась и была увѣрена, что, принимая участіе въ нашей судьбѣ, вы откажетесь отъ жестокихъ плановъ относительно своей собственной жизни. Вы только одни можете помирить меня съ братомъ. Онъ единственный мой родственникъ, м-ръ Пикквикъ, и безъ вашего великодушнаго ходатайства я подвергаюсь опасности потерять его навсегда. Что дѣлать? Я поступила неосторожно, слишкомъ неосторожно, и чувствую, что виновата передъ нимъ кругомъ.

Съ этими словами бѣдняжка Арабелла закрыла свое личико платкомъ и заплакала горько.

Эти слезы произвели, казалось, могущественное впечатлѣніе на воспріимчивую душу великаго человѣка; но когда м-съ Винкель, осушивъ заплаканные глазки, принялась ласкать его и упрашивать самыми нѣжными и мелодическими звуками, какіе когда-либо вырывались изъ женской груди, м-ръ Пикквикъ почувствовалъ внезапно какую-то странную неловкость и, не зная, повидимому, что ему дѣлать, началъ энергически потирать свои очки, носъ, подтяжки, затылокъ и штиблеты.

Замѣтивъ эти несомнѣнные признаки нерѣшимости и душевнаго колебанія, м-ръ Перкеръ, извѣщенный, повидимому, заблаговременно обо всѣхъ подробностяхъ, относившихся къ настоящему положенію молодой четы, привелъ въ юридическую ясность и то не менѣе важное обстоятельство, что м-ръ Винкель старшій до сихъ поръ еще не зналъ ничего о роковой перемѣнѣ въ судьбѣ своего сына, который, по естественному ходу вещей, основываетъ всѣ свои будущія надежды на любви и неизмѣнной привязанности отца. Очень и очень вѣроятно, что отецъ перестанетъ однажды навсегда питать родительскую любовь къ сыну, какъ скоро этотъ сынъ будетъ хранить въ тайнѣ великое событіе своей жизни. На этомъ основаніи м-ръ Пикквикъ, дѣйствуя по долгу совѣсти и чести, долженъ сперва поѣхать въ Бристоль къ м-ру Аллену и потомъ немедленно отправиться въ Бирмингемъ для свиданія съ м-ромъ Винкелемъ старшимъ. Не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію, что м-ръ Винкель старшій имѣетъ основательное и законное право считать м-ра Пикквика, въ нѣкоторой степени, опекуномъ, совѣтникомъ и наставникомъ своего сына и, слѣдовательно, м-ръ Пикквикъ, какъ честный и благородный человѣкъ, обязанъ лично сообщить старику изустно обо всѣхъ подробностяхъ этого дѣла и равномѣрно показать степень участія, которое онъ самъ непосредственно принималъ и принимаетъ въ судьбѣ молодой четы.

Къ этому времени весьма кстати подоспѣли м-ръ Топманъ и м-ръ Снодграсъ, которые, съ своей стороны, каждый по своему, подтвердили и укрѣпили всѣ доказательства краснорѣчиваго адвоката. Наконецъ, м-ръ Пикквикъ, совершенно запутанный и сбитый съ толку, заключилъ Арабеллу въ свои объятія и объявилъ положительно, что она можетъ дѣлать съ нимъ все, что ей угодно.

Лишь только это слово сорвалось съ языка почтеннаго старца, Самуэль Уэллеръ бросился со всѣхъ ногъ въ галлерею и отправилъ Іова Троттера къ знаменитому м-ру Пеллю съ порученіемъ, чтобы этотъ ученый джентльменъ вручилъ подателю формальную бумагу, по которой онъ, Самуэль, имѣетъ право выйти изъ тюрьмы вслѣдствіе удовлетворенія своего кредитора. Нѣтъ надобности говорить, что эта бумага, на всякій случай, изготовлена была заблаговременно въ тотъ же самый день, когда совершился достопамятный арестъ. Устроивъ это дѣло, Самуэль поспѣшилъ употребить весь свой запасъ наличныхъ денегъ на покупку двадцати пяти галлоновъ пива, предложенныхъ на угощеніе всѣмъ обитателямъ Флита, безъ различія возраста и пола. Затѣмъ м-ръ Уэллеръ прокричалъ «ура» и, удовлетворивъ такимъ образомъ первымъ порывамъ восторженнаго чувства, погрузился мало-по-малу въ свое обычное созерцательное состояніе духа.

Въ три часа пополудни м-ръ Пикквикъ бросилъ прощальный взглядъ на свою маленькую комнату и отправился въ тюремную контору, сопровождаемый на дорогѣ многочисленной толпою арестантовъ, изъ которыхъ каждый усердно добивался чести пожать ему руку на прощаньи. Великій человѣкъ раскланивался со всѣми, и взоръ его, казалось, повсюду распространялъ утѣшеніе и отраду.

– Перкеръ, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, подзывая къ себѣ изъ арестантовъ одного молодого человѣка, – вотъ это м-ръ Джингль, о которомъ я говорилъ вамъ.

– Очень хорошо, почтеннѣйшій, – отвѣчалъ Перкеръ, вглядываясь пристально въ физіономію Джингля. – Завтра поутру я увижусь съ вами, молодой человѣкъ. Надѣюсь, это свиданіе никогда не исчезнетъ изъ вашей памяти, сэръ.

Джингль почтительно поклонился и, прикоснувшись дрожащею рукой къ протянутой рукѣ м-ра Пикквика, удалился молча.

– Іова, кажется, вы уже знаете? – сказалъ м-ръ Пикквикъ, представляя этого джентльмена.

– Этого плута? Очень знаю, – отвѣчалъ Перкеръ добродушнымъ тономъ. – Ухаживайте за своимъ пріятелемъ и ожидайте меня завтра къ первому часу, слышите?

– Слушаю, сэръ, – отвѣчалъ Іовъ.

– Ну, нѣтъ-ли еще чего, почтеннѣйшій? – спросилъ адвокатъ.

– Ничего, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ. – Самуэль, передали вы отъ моего имени маленькій пакетъ своему тюремному хозяину?

– Какъ же, сэръ, передалъ.

– Что-жъ онъ?

– Расплакался пуще всякаго ребенка и сказалъ, что въ жизнь никого не видывалъ и не знавалъ великодушнѣе васъ. Онъ только проситъ, не можете-ли вы привить къ нему сильную чахотку, для того, видите-ли чтобы ему поскорѣе можно было соединиться со своимъ старымъ другомъ, который недавно умеръ въ этихъ стѣнахъ. Другого пріятеля онъ уже не надѣется отыскать въ здѣшнемъ мѣстѣ.

– Бѣдняга! – воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. – Ну, прощайте, друзья мои. Благослови васъ Богъ!

Съ этимъ прощальнымъ словомъ м-ръ Пикквикъ, сопровождаемый громогласными напутствіями многочисленной толпы, взялъ своего адвоката за руки и вышелъ изъ тюрьмы, проникнутый болѣе грустными и печальными ощущеніями, чѣмъ какія наполняли его сердце при первоначальномъ вступленіи въ этотъ замокъ. Увы, сколько несчастныхъ и погибшихъ существъ оставлялъ онъ за собою!..

Послѣ веселаго вечера, проведеннаго въ гостиницѣ "Коршуна и Джорджа", м-ръ Пикквикъ и Самуэль Уэллеръ, поутру на другой день, катились по большой дорогѣ въ наемной каретѣ. Самуэль сидѣлъ сзади въ особо устроенной сидѣйкѣ.

– Сэръ! – сказалъ м-ръ Уэллеръ своему господину.

– Что скажете? – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ, выставляя свою голову изъ окна экипажа.

– Не худо бы этимъ лошадкамъ поваляться мѣсяца три въ долговой тюрьмѣ.

– Зачѣмъ это?

– A вотъ мы посмотрѣли бы тогда, какъ бы онѣ поскакали! – воскликнулъ м-ръ Уэллеръ, потирая руки.