Текст книги "Замогильные записки Пикквикского клуба"

Автор книги: Чарльз Диккенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 66 страниц)

– Самуэль! Самуэль!

Не получивъ ожидаемаго отвѣта, онъ сѣлъ въ своей телѣжкѣ и устремилъ остолбенѣлый взоръ на сотни окружавшихъ его лицъ.

Общій гвалтъ служилъ сигналомъ его пробужденія и, когда м-ръ Пикквикъ невольно спросилъ: "Что тутъ такое?" – толпа заревѣла громче и дружнѣе.

– Потѣха, ребята! – закричали сотни голосовъ.

– Гдѣ я? – воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.

– На скотномъ дворѣ,– отвѣчала толпа.

– Когда я сюда попалъ? Что я дѣлалъ? Откуда меня привезли?

– Больдвигь – кептенъ Больдвигъ, – былъ единственный отвѣтъ.

– Дайте мнѣ выйти, – кричалъ м-ръ Пикквикъ. – Пустите меня. Гдѣ мой слуга? Куда дѣвались мои товарищи?

– Ура! Ура!

И съ этимъ залпомъ восклицаній на несчастную голову м-ра Пикквика посыпались куски рѣпы, моркови, картофеля, яицъ и многіе другіе веселые подарки.

Какъ долго могла бы продолжаться эта сцена и какія терзанія претерпѣлъ бы м-ръ Пикквикь, – никто сказать не въ состояніи; но, къ великому его благополучію, среди улицы вдругъ остановилась джентльменская коляска, обратившая на себя вниманіе толпы. Изъ коляски мигомъ выскочили старикъ Уардль и м-ръ Самуэль Уэллеръ. Первый, съ быстротою мысли, подскочилъ къ президенту Пикквикскаго клуба и втащилъ его въ коляску, между тѣмъ какъ Самуэль Уэллеръ совершилъ побѣдоносную борьбу съ коренастымъ сторожемъ.

– Судью зовите! – кричали двѣнадцать голосовъ.

– Да, зовите его, чортъ васъ побери! – сказалъ Самуэль Уэллеръ, занимая свое мѣсто на козлахъ. – Скажите ему поклонъ отъ м-ра Уэллера и объявите, что я приколотилъ сторожа! Прибавьте, что завтра я возвращусь и задамъ ему новую потасовку, если онъ этой не удовольствуется. Ну, пріятель, поворачивайся! – сказалъ онъ кучеру.

– Надобно сдѣлать распоряженія для начатія процесса съ этимъ кептеномъ Больдвигомъ, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, когда коляска выѣхала изъ деревни. – Въ первый же день по пріѣздѣ въ Лондонъ подамъ на него жалобу.

– Но вѣдь мы охотились на чужой землѣ,– замѣтилъ м-ръ Уардль.

– Какая мнѣ нужда!.. a я все-таки подамъ просьбу.

– Нельзя.

– Отчего же? Непремѣнно подамъ, и лишь толь…

Но, взглянувъ на веселую физіономію Уардля, м-ръ Пикквикъ пріостановился и потомъ прибавилъ: – почему не подать?

– Потому, любезный другъ, что мы слишкомъ много выпили холоднаго пунша на чужой землѣ,– проговорилъ старикъ Уардль, заливаясь громкимъ смѣхомъ.

– Будь, что будетъ, – м-ръ Пикквикъ улыбнулся, улыбка превратилась въ смѣхъ, за смѣхомъ послѣдовалъ хохотъ, – и вдругъ вся компанія захохотала во все горло. Для возстановленія общаго веселья путешественники завернули по дорогѣ въ деревенскій трактиръ и заказали дюжину стакановъ пунша съ аракомъ и лимономъ, въ ознаменованіе блистательной побѣды м-ра Уэллера.

Глава XX Объясняющая знаменитую личность господъ Додсона и Фогга и веселыя забавы ихъ конторщиковъ, съ подробнымъ описаніемъ трогательнаго свиданія между мистеромъ Уэллеромъ и почтеннымъ его родителемъ, о которомъ уже давно не было ни слуха, ни духа

Въ одно прекрасное утро, на одномъ изъ отдаленныхъ концовъ Корнгилля, въ нижнемъ этажѣ грязнаго и закоптѣлаго зданія, засѣдали четыре клерка господъ Додсона и Фогга, знаменитыхъ стряпчихъ въ судѣ королевской скамьи и въ высшемъ судѣ. Небесный свѣтъ и яркое сіяніе солнца были столько же доступны для этихъ господъ, сколько для человѣка, посаженнаго среди бѣлаго дня на дно глубокаго колодца, откуда, однакожъ, онъ мотъ на досугѣ считать звѣзды и производить астрономическія. наблюденія, чего никакимъ способомъ не могли дѣлать конторщики господъ Додсона и Фоіта.

Конторой была грязная, темная, сырая и затхлая комната съ высокой деревянной перегородкой, скрывавшей клерковъ отъ наблюденія любопытныхъ взоровъ. Между множествомъ другихъ интересныхъ предметовъ постороннему зрителю бросались въ глаза два оборванныя кресла, гремучіе стѣнные часы, адресъ-календарь, вѣшалка для шинелей, гвозди для шляпъ и съ полдюжины полокъ, на которыхъ красовались огромныя связки пыльной бумаги, и нѣсколько разнокалиберныхъ бутылокъ съ чернилами. Сюда-то, по волѣ неумолимой судьбы, явились, наконецъ, м-ръ Пикквикъ и вѣрный его слуга. Это было въ пятницу поутру, на другой день послѣ событій, описанныхъ нами въ послѣдней главѣ.

М-ръ Пикквикъ и Самуэль Уэллеръ постучались въ стеклянную дверь.

– Кто тамъ? Войдите! – закричалъ голосъ изнутри.

М-ръ Пикквикъ и Самуэль Уэллеръ вошли.

– Дома ли, сэръ, господа Додсонъ и Фоггъ? спросилъ м-ръ Пикквикъ ласковымъ голосомъ, подвигаясь, со шляпою въ рукахъ, къ деревянной перегородкѣ.

– М-ра Додсона нѣтъ дома, a м-ръ Фогтъ занятъ своими дѣлами, – отвѣчалъ голосъ за перегородкой.

И въ то же время голова, которой принадлежалъ голосъ, украшенная перомъ за лѣвымъ ухомъ, взглянула черезъ перегородку на м-ра Пикквика.

Это была шершавая, ярко лоснящаяся, напомаженная голова съ волосами песочнаго цвѣта, раздѣленными на два неправильные полукруга. Лицо ея украшалось парой крошечныхъ глазъ и грязными воротниками туго-накрахмаленной рубашки.

– М-ра Додсона нѣтъ дома, a м-ръ Фогтъ занятъ своими дѣлами, – повторилъ человѣкъ, которому принадлежала напомаженная голова.

– Когда воротится м-ръ Додсонъ? – спросилъ м-ръ Пикквикъ.

– Не могу сказать.

– Скоро ли м-ръ Фоггъ покончитъ занятіе своими дѣлами?

– Не могу знать.

Затѣмъ напомаженный человѣкъ принялся съ великимъ глубокомысліемъ чинить свое перо, тогда какъ другой конторщикъ, продолжая готовить для себя въ двухъ стаканахъ содовую воду, бросалъ на него одобрительную улыбку.

– Я подожду, – сказалъ м-ръ Пикквикъ.

На это не послѣдовало никакого отвѣта. М-ръ Пикквикъ сѣлъ безъ приглашенія и началъ отъ бездѣлья прислушиваться къ бою стѣнныхъ часовъ и шумному разговору клерковъ.

– Весело было? – спросилъ одинъ изъ этихъ джентльменовъ въ сѣромъ фракѣ съ мѣдными пуговицами и широкихъ штанахъ чернильнаго цвѣта. Вопросъ былъ, очевидно, вызванъ продолжавшимся повѣствованіемъ о приключеніяхъ прошлой ночи.

– Демонски весело, – отвѣчалъ другой джентльменъ, разводившій соду. – Кутили напропалую.

– Томъ Кумминсъ былъ президентомъ, – сказалъ джентльменъ въ сѣромъ фракѣ. – Нализались всѣ. Я воротился домой въ половинѣ пятаго и былъ такъ пьянъ, что никакъ не могъ доискаться ключа въ своемъ карманѣ. Спасибо ужъ кухарка вышла навстрѣчу и отперла мою комнату, не то пришлось бы растянуться y порога. Желалъ бы я знать, что сказалъ бы на это старикъ Фоггъ? Вѣдь пришлось бы, я думаю, отваливать на попятный дворъ, еслибъ онъ пронюхалъ эту продѣлку.

Дружный хохотъ служилъ отвѣтомъ на это замѣчаніе юмористическаго свойства.

– У Фогга сегодня поутру была потѣха своего рода, когда Джакъ сортировалъ наверху бумаги, a вы уходили со двора, – сказалъ сѣрофрачный человѣкъ. – Фоггь, изволите видѣть, перечитывалъ здѣсь письма, полученныя съ послѣдней почтой, и вотъ вдругъ вламывается въ дверь этотъ голоштанникъ… какъ бишь его?… ну, тотъ, противъ котораго мы настрочили бумагу въ Кемберуэлль?

– Рамси, – сказалъ клеркъ, говорившій съ м-ръ Пикквикомъ.

– Ну, да, Рамси, вѣдь онъ обилъ y насъ пороги. – "Что скажете, сэръ?" – говоритъ Фоггъ, взглянувъ на него исподлобья, – вѣдь знаете, какъ онъ смотритъ. – "Деньги, что ли?" – Да, говоритъ Рамси, – принесъ деньги вамъ, сэръ, всѣ сполна. Долгъ мой: два фунта десять шиллинговъ, да протори, по вашимъ словамъ, стоятъ три фунта пять шиллинговъ: вотъ вамъ вся сумма, – продолжалъ онъ вынимая съ глубокимъ вздохомъ денежный свертокъ изъ своего кармана. Старикъ Фоггъ взглянулъ сперва на деньги, потомъ на Рамси, и потомъ кашлянулъ три раза: – вы знаете, какъ онъ кашляетъ. Ну, думаю себѣ,– быть тутъ чуду. – "Вы, полагаю, не знаете", – сказалъ онъ, – "что ужъ вѣдь подано ко взысканію противъ васъ, и это, естественнымъ образомъ, должно увеличить издержки". – Какъ это можно! – сказалъ Рамси, отскакивая назадъ, – срокъ только-что кончился вчера вечеромъ. – «Знаю», – сказалъ Фоггъ, – "бумагу мы отправили сегодня поутру. Джаксонъ вѣдь отнесъ ее въ судъ, м-ръ Виксъ?" – Разумѣется, я сказалъ, что отнесъ. – Старикъ Фоггъ кашлянулъ опять и взглянулъ на Рамси. – Боже мой, – сказалъ Рамси, – сколько трудовъ мнѣ стоило скопить эти деньги – и вотъ опять не впрокъ! – этакъ можно съ ума сойти. – ,Не сойдете", – сказалъ Фогтъ холоднымъ тономъ; – ступайте-ка лучше домой и зацѣпите еще малую толику". – Да гдѣ же бы я взялъ? Нѣтъ y меня ни пенни въ цѣломъ домѣ! – вскричалъ Рамси, ударивъ кулакомъ по столу. – "Послушайте, сэръ, вы пришли сюда, конечно, не затѣмъ, чтобъ дѣлать грубости y меня въ канцеляріи! "– сказалъ Фогтъ притворно сердитымъ тономъ. – Я вамъ не дѣлаю никакихъ грубостей, – сказалъ Рамси. – "Вы грубіянъ, сэръ", – сказалъ Фоітъ, – "извольте убираться вонъ и приходите въ канцелярію, когда научитесь вести себя какъ прилично порядочному джентльмену". Рамси пытался было еще что-то сказать, но Фоггъ не хотѣлъ больше слушать. Бѣдняга взялъ свои деньги и вышелъ изъ канцеляріи. Лишь только затворилась дверь, старикъ Фоггъ повернулся ко мнѣ съ веселой улыбкой и вынулъ бумагу изъ кармана. – "Вотъ вамъ, говоритъ, – наймите, извозчика и скачите въ палату, какъ можно скорѣе. Протори мы выручимъ сполна со включеніемъ законныхъ процентовъ: онъ человѣкъ степенный, съ огромной семьей, и зарабатываетъ около двадцати пяти шиллинговъ въ недѣлю. Мы повыжмемъ изъ него все, что можно, м-ръ Виксъ. Это будетъ истинно доброе, христіанское дѣло. Онъ человѣкъ бѣдный и сидитъ иной разъ безъ куска хлѣба со своей голодной семьей. Пусть для него этотъ случай послужитъ урокомъ – не входить опрометчиво иной разъ въ долги, когда трудно заплатить. Не такъ ли, м-ръ Виксъ?" И, уходя изъ комнаты, Фоггъ улыбался съ такимъ добродушнымъ видомъ, что весело было смотрѣть на него. Человѣкъ дѣловой, господа, – сказалъ Виксъ тономъ величайшаго удивленія, – заноза, провалъ его возьми!

Всѣ писаря единодушно согласились съ этимъ мнѣніемъ и нашли, что м-ръ Фоггъ – образцовый стряпчій.

– Здѣсь тонкій народъ, сэръ! – шепнулъ м-ръ Уэллеръ своему господину. – Сумѣютъ и продать, и выкупить!

М-ръ Пикквикъ утвердительно кивнулъ головой и откашлянулся довольно громко, чтобъ привлечь вниманіе молодыхъ джентльменовъ за перегородкой. Облегчивъ свою душу разными замѣчаніями и остроумными шуточками насчетъ одураченнаго Рамси, писаря дѣйствительно припомнили на этотъ разъ, что въ ихъ конторѣ сидитъ незнакомый джентльменъ.

– Фоггъ не свободенъ ли теперь? – сказалъ Джаксонъ.

– A вотъ я справлюсь, – сказалъ Виксъ, лѣниво вставая со своего мѣста. – Какъ о васъ сказать м-ру Фоггу?

– Мое имя – Пикквикъ, – отвѣчалъ достославный герой нашихъ записокъ.

Джаксонъ побѣжалъ наверхъ и, немедленно воротившись, объявилъ, что м-ръ Фоггъ просить м-ра Пикквика подождать минутъ пять. Передавъ это порученіе, м-ръ Джаксонъ опять усѣлся за столъ.

– Какъ зовутъ этого джентльмена? – спросилъ Виксъ.

– Пикквикъ, – отвѣчалъ Джаксонъ, – это отвѣтчикъ по дѣлу вдовы Бардль.

Тихій шорохъ и напряженныя усилія задушить припадокъ смѣха, послышались изъ-за перегородки.

– Они, сэръ, подскрыливаютъ надъ вами, – шепнулъ м-ръ Уэллеръ.

– Подскрыливаютъ надо мной! – воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. – Что это значитъ, Самъ?

Вмѣсто отвѣта, м-ръ Уэллеръ указалъ большимъ пальцемъ черезъ свое плечо, и м-ръ Пикквикъ, обративъ въ эту сторону свои глаза, съ изумленіемъ увидѣлъ, что всѣ четыре клерка, дѣлая самыя уморительныя гримасы, обозрѣвали черезъ ширмы до мельчайшихъ подробностей фигуру и осанку мнимаго возмутителя спокойствія женскихъ сердецъ и безсовѣстнаго нарушителя нѣжныхъ клятвъ. Пораженные, однакожъ, его гнѣвнымъ взглядомъ, они бросились къ своимъ мѣстамъ, и неистовый скрипъ перьевъ возвѣстилъ начало ихъ усердной работы.

Внезапный звонъ колокольчика заставилъ м-ра Джаксона вновь отправиться въ комнату Фогга. Воротившись черезъ минуту, онъ объявилъ, что м-ръ Фогтъ можетъ теперь принять м-ра Пикквика, если угодно ему пожаловать наверхъ.

Наверхъ пошелъ одинъ м-ръ Пикквикъ, a вѣрный слуга его остался внизу. На одной изъ комнатныхъ дверей второго этажа была изображена аршинными буквами золотая надпись: "М-ръ Фоггъ". Послѣ предварительнаго доклада, м-ръ Пикквикъ вошелъ, наконецъ, въ эту завѣтную дверь.

– Додсонъ дома? – спросилъ м-ръ Фоггъ.

– Дома, – отвѣчалъ Джаксонъ.

– Попросите его сюда.

– Слушаю.

Джаксонъ ушелъ.

– Не угодно ли вамъ присѣсть, – сказалъ Фоггъ. – Вотъ вамъ, покамѣстъ, газета: мой товарищъ сейчасъ придетъ, и мы потолкуемъ вмѣстѣ о вашемъ дѣлѣ.

М-ръ Пикквикъ присѣлъ и взялъ газетный листокъ; но вмѣсто того, чтобъ читать, принялся осматривать дѣлового человѣка. Это былъ высокій, худощавый, морщинистый джентльменъ въ черномъ фракѣ, пестрыхъ панталонахъ и черныхъ штиблетахъ. Казалось, что м-ръ Фоггъ всю свою жизнь питался одними овощами.

Минутъ черезъ пять вошелъ м-ръ Додсонъ, полный, статный и весьма суровый джентльменъ съ грозною походкой и громкимъ голосомъ. Разговоръ начался.

– Это м-ръ Пикквикъ, – сказалъ Фоггь.

– А! Вы отвѣтчикъ по дѣлу м-съ Бардль?

– Да, сэръ, – проговорилъ м-ръ Пикквикъ.

– Очень хорошо, – сказалъ Додсонъ, – Что-жъ вы предлагаете?

– Ну? – сказалъ Фоггъ, запуская руки въ глубокіе карманы своихъ панталонъ и забрасывая голову на спинку креселъ. – Что вы предлагаете, м-ръ Пикквикъ?

– Постойте, Фоггъ, – сказалъ Додсонъ, – пусть онъ сперва отвѣтитъ на мой вопросъ.

– Я пришелъ, господа, – началъ м-ръ Пикквикъ, бросая кроткій взглядъ на обоихъ дѣльцовъ, – я пришелъ, господа, выразить свое изумленіе по поводу вашего письма и спросить, на какихъ основаніяхъ вы намѣрены дѣйствовать противъ меня.

– Основанія… – началъ Фоггъ, тотчасъ, однакожъ, остановленный своимъ товарищемъ.

– М-ръ Фоггъ, – сказалъ Додсонъ, – я намѣренъ говорить.

– Прошу извинить, м-ръ Додсонъ, – сказалъ Фоггъ.

– Что касается до этихъ основаній, сэръ, – продолжалъ Додсонъ, придавая нравственную энергію своему голосу, – вы должны прежде всего обратиться къ вашей собственной совѣсти и къ вашимъ собственнымъ чувствамъ. Мы, сэръ, мы обязаны въ этомъ дѣлѣ руководствоваться единственно показаніемъ нашей кліентки. Это показаніе, сэръ, главнѣйшимъ образомъ можетъ и должно быть разсматриваемо съ двухъ противоположныхъ сторонъ. Оно можетъ быть истиннымъ, можетъ быть и ложнымъ; можетъ быть вѣроятнымъ или можетъ быть невѣроятнымъ; но если оно дѣйствительно содержитъ въ себѣ признаки истины и вѣроятности, я безъ обиняковъ скажу вамъ, сэръ, что основанія наши сильны, положительны, непоколебимы. Быть можетъ, сэръ, вы злоумышленникъ или можетъ быть и то, что вы просто человѣкъ несчастный; но еслибъ, сэръ, понадобилось мнѣ, по долгу совѣсти и чести, выразить откровенно свое мнѣніе насчетъ вашего поведенія, – я не колеблясь сказалъ бы, что мнѣ можно въ этомъ случаѣ имѣть одно только мнѣніе.

Здѣсь м-ръ Додсонъ выпрямился съ видомъ оскорбленной добродѣтели и взглянулъ на Фогга, который заложилъ руки въ карманы и бросалъ на своего товарища одобрительный кивокъ.

– Безъ наималѣйшаго сомнѣнія, – подтвердилъ м-ръ Фоггъ.

– Позвольте, сэръ, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, побѣждая болѣзненное чувство, возбужденное въ немъ этой сценой, – позвольте увѣрить васъ, что въ настоящемъ случаѣ, когда рѣчь идетъ объ этомъ дѣлѣ, я самый несчастный человѣкъ въ мірѣ.

– Очень можетъ быть, сэръ, я даже надѣюсь, – отвѣчалъ Додсонъ. – Если вы дѣйствительно невинны въ обвиненіи, которому подвергаетесь на законномъ основаніи, то несчастіе ваше превосходитъ всякое вѣроятіе, и я рѣшительно сомнѣваюсь, съ своей стороны, чтобы честный человѣкъ, кто бы и какъ бы онъ ни былъ, могъ сдѣлаться въ такой степени несчастнымъ. Что вы скажете на это, м-ръ Фоггъ?

– Мое мнѣніе во всѣхъ пунктахъ совершенно согласно съ вашимъ, – отвѣчалъ Фоггъ съ улыбкой недовѣрчивости.

– Дѣло, сэръ, начато по законной формѣ, и мы уже составили протоколъ, – продолжалъ Додсонъ. – М-ръ Фоггь, гдѣ исходящая книга?

– Вотъ она, – сказалъ Фоггь, подавая большую квадратную книгу въ сафьянномъ переплетѣ.

– Извольте взглянуть, – продолжалъ Додсонь, – "Миддльсексъ, августа двадцать восьмого, тысяча восемьсотъ двадцать восьмого года. Ж_а_л_о_б_а в_д_о_в_ы М_а_р_т_ы Б_а_р_д_л_ь н_а С_а_м_у_э_л_я П_и_к_к_в_и_к_а. Искъ въ тысячу пятьсотъ фунтовъ. Адвокаты: Додсонъ и Фоггъ". Все на законномъ основаніи, сэръ.

Додсонъ кашлянулъ и взглянулъ на Фогга. Тотъ немедленно повторилъ:

– Все на законномъ основаніи, сэръ.

И потомъ оба они взглянули на м-ра Пикквика.

– Стало быть, господа, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, – я долженъ придти къ заключенію, что вы серьезно хотите пускать въ ходъ это дѣло!

– И пустили! – отвѣчалъ Додсонъ съ выраженіемъ, близкимъ къ улыбкѣ. – Можете быть спокойны на этотъ счетъ: мы знаемъ свое дѣло.

– И м-съ Бардль дѣйствительно требуетъ за какую-то неустойку полторы тысячи фунтовъ? – сказалъ м-ръ Пикквикъ.

– Ни больше, ни меньше, и то потому, что мы уговорили ее снизойти до этой суммы. Требованіе могло быть увеличено, по крайней мѣрѣ, въ три раза, – отвѣчалъ Додсонъ.

– Впрочемъ, м-съ Бардль, если не ошибаюсь, объявила рѣшительно и твердо, – замѣтилъ Фоггъ, взглянувъ на своего товарища, – что она не намѣрена спустить ни одного фарсинга.

– Въ этомъ не можетъ быть никакого сомнѣнія, – отвѣчалъ Додсонъ. – Не угодно ли, сэръ, мы прикажемъ изготовить для васъ копію съ этого дѣла?

– Очень хорошо, господа, очень хорошо, – сказалъ, м-ръ Пикквикъ, поднимаясь съ мѣста и пылая благороднымъ гнѣвомъ, – я пришлю къ вамъ своего адвоката.

– Этимъ вы доставите намъ величайшее удовольствіе, – сказалъ Фоггъ, потирая руки.

– Намъ будетъ очень пріятно, – сказалъ Додсонъ, отворяя дверь.

– Но прежде, чѣмъ я уйду, господа, – сказалъ раздраженный м-ръ Пикквикъ, – позвольте мнѣ замѣтить, что такого гнуснаго и подлаго дѣла…

– Обождите, сэръ, сдѣлайте одолженіе, – перебилъ Додсонъ съ величайшею учтивостью. – М-ръ Джаксонъ! М-ръ Виксъ!

– Мы здѣсь.

– Прошу послушать, что говоритъ этотъ джентльменъ. – Теперь, сэръ, не угодно ли продолжать? Сдѣлайте милость, безъ церемоніи. Вы, кажется, изволили говорить о какомъ-то гнусномъ и подломъ дѣлѣ.

– Говорилъ и повторяю еще, что такого гнуснаго и подлаго дѣла не могло быть во всей исторіи англійскихъ законовъ! – сказалъ м-ръ Пикквикъ энергическимъ тономъ. – Довольно вамъ этого?

– Слышали вы, м-ръ Виксъ? – сказалъ Додсонъ.

– Вы не забудете этихъ выраженій, м-ръ Джаксонъ? – спросилъ Фоггъ.

– Слышали и не забудемъ, – отвѣчали клерки.

– Быть можетъ, сэръ, вамъ угодно назвать насъ ябедниками? – сказалъ Додсонъ. – Назовите, если вамъ угодно, сдѣлайте милость.

– Да, вы ябедники! – сказалъ м-ръ Пикквикъ.

– Прекрасно. Слышали вы это, м-ръ Виксъ? – спросилъ Додсонъ.

– Да, сэръ, – отвѣчалъ Виксъ.

– Не угодно ли вамъ, сэръ, подняться еще ступенью повыше? – прибавилъ м-ръ Фоггь.

– Продолжайте, сэръ, продолжайте, – говорилъ Додсонъ. Не хотѣли ли вы назвать насъ ворами, мошенниками?

– Хотѣлъ, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ. – Вы мошенники, воры!

– Или, можетъ быть, вы намѣрены нанести мнѣ личное оскорбленіе, задѣть мою амбицію, сэръ? – сказалъ Фоггъ. – Сдѣлайте милость, не церемоньтесь: вы не встрѣтите ни малѣйшаго сопротивленія. Пожалуйста, я прошу васъ объ этомъ.

И такъ какь м-ръ Фоггъ, говоря это, подошелъ на весьма соблазнительное разстояніе къ сжатому кулаку ученаго мужа, то, по всей вѣроятности, м-ръ Пикквикъ не преминулъ бы удовлетворить этой покорнѣйшей просьбѣ, если бы м-ръ Самуэль Уэллеръ, услышавъ изъ конторы эту суматоху, не бросился наверхъ и не удержалъ руки своего господина въ самую роковую минуту.

– Постойте, – сказалъ м-ръ Уэллеръ, – воланъ, – очень хорошая игра, но вы промахнетесь, навѣрное промахнетесь, и васъ забузуютъ эти законники. Пойдемте домой, сэръ. Если ужъ вамъ непремѣнно хочется заушить кого-нибудь, заушите лучше меня, когда мы выйдемъ на свѣжій воздухъ. Амбиція тутъ дорого стоитъ.

И безъ дальнѣйшихъ околичностей м-ръ Уэллеръ потащилъ своего господина внизъ, откуда благополучно они выбрались на широкую улицу Корнгилля.

М-ръ Пикквикъ шелъ съ разсѣяннымъ видомъ, самъ не зная куда и зачѣмъ. Черезъ нѣсколько минутъ онъ повернулъ за уголъ, тамъ опять за уголъ, и очутился въ Чипсайдѣ. Самуэль Уэллеръ недоумѣвалъ, зачѣмъ забрались они въ эту глухую часть англійской столицы. Вдругъ м-ръ Пикквикъ повернулся, и сказалъ:

– Самъ, мнѣ надобно сейчасъ идти къ м-ру Перкеру.

– Вамъ еще вчера, сэръ, слѣдовало пойти къ нему. Съ этого нужно было начать.

– Правда, правда!

– Конечно, правда.

– Хорошо, Самъ, мы пойдемъ вмѣстѣ, только не мѣшало бы напередъ выпить стаканчикъ пунша: я слишкомъ разгорячился, Самуэль. Нѣтъ ли здѣсь по близости какого-нибудь трактира?

М-ръ Уэллеръ уже нѣсколько лѣтъ сряду занимался спеціальнымъ изученіемъ Лондона. Онъ зналъ все и потому отвѣчалъ безъ малѣйшей остановки:

– Какъ не быть. Второй домъ на правой рукѣ, входъ со двора по черной лѣстницѣ, налѣво въ третьемъ этажѣ; передъ дверью большой ларь съ битой птицей. Отворите и ступайте прямо до третьей комнаты: тамъ еще стоитъ большой круглый столъ съ переломленной ногой.

Черезъ нѣсколько минутъ м-ръ Пикквикъ и Самуэль Уэллеръ вошли въ трактиръ, носившій скромное названіе таверны. Они оба усѣлись за одинъ столъ. М-ръ Пикквикъ приказалъ подать для себя полбутылки рома и горячей воды; Самуэлю подали кружку портера.

Комната, гдѣ они расположились, довольно темная и грязная, состояла, повидимому, подъ особымъ покровительствомъ людей, посвятившихъ свои способности кучерскому искусству, потому что за разными столами сидѣли пьянствующіе и курящіе джентльмены, очевидно, принадлежащіе къ ученому сословію кучеровъ. Между ними особенно обратилъ на себя вниманіе м-ра Пикквика пожилой краснолицый толстякъ, сидѣвшій одиноко за противоположнымъ столомъ. Онъ курилъ и затягивался съ величайшимъ аппетитомъ, и передъ глазами его постоянно носилось облако дыма; но, когда мало-по-малу дымъ расходился, краснолицый толстякъ искоса посматривалъ, то на м-ра Уэллера, то на самого м-ра Пикквика. Его лицо довольно часто опускалось въ кружку портера; но послѣ каждаго глотка, онъ опять смотрѣлъ съ какимъ-то острымъ любопытствомъ на незнакомыхъ джентльменовъ. Положивъ, наконецъ, свои ноги на стулъ и прислонившись спиною къ стѣнѣ, онъ вдругъ началъ затягиваться съ рѣшительнымъ остервенѣніемъ, и глаза его впились въ фигуру Самуэля.

Сначала м-ръ Самуэль Уэллеръ не обращалъ никакого вниманія на эволюціи забавнаго толстяка; но замѣтивъ, что м-ръ Пикквикъ довольно часто наблюдаетъ одинъ и тотъ же предметъ, онъ самъ обратился въ ту же сторону и полузаслонилъ рукою свои глаза, какъ будто желалъ въ точности разсмотрѣть черты интереснаго предмета и увѣриться въ его тождествѣ съ другимъ лицомъ. Скоро, однакожъ, сомнѣнія его совсѣмъ исчезли: прогнавъ дуновеніемъ устъ своихъ густое облако дыма, краснолицый толстякъ пробасилъ охриплымъ, но довольно звучнымъ голосомъ, который, казалось, самъ собою, независимо отъ его воли, вытрубилъ изъ его груди, закрытой огромной шалью:

– Самми!

– Что это за человѣкъ? – спросилъ м-ръ Пикквикъ.

– Вотъ ужъ, сэръ, чего совсѣмъ не ожидалъ! – воскликнулъ м-ръ Уэллеръ. – Вѣдь это старикъ.

– Старикъ! – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Какой старикъ?

– Мой родитель, сэръ, – отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ. – Здравствуй, старина!

И съ этимъ изліяніемъ сыновней нѣжности м-ръ Уэллеръ спѣшилъ очистить подлѣ себя мѣсто для краснолицаго толстяка, который, съ трубкой во рту и пивною кружкою въ рукѣ, привѣтствовалъ своего возлюбленнаго сына.

– Давненько мы не видались, Самми… слишкомъ два года. Гдѣ ты пропадалъ.

– Тамъ же, гдѣ и ты, старый хрычъ. – Ну, здорова ли мачеха?

– Жирѣетъ со дня на день, провалъ ее возьми! – отвѣчалъ м-ръ Уэллерь старшій, принимая торжественную позу. – Послушай, Самми, другъ ты мой любезный, когда я зналъ ее вдовой, это, что называется, была чудо въ свѣтѣ, a не баба: смирна, какъ овца, ласкова какъ голубь; a теперь ужъ не то, Самми!.. совсѣмъ не то! Она ведетъ себя, не какъ жена.

– Право? – спросилъ м-ръ Уэллеръ младшій.

Старшій м-ръ Уэллеръ покачалъ головой, затянулся, вздохнулъ и отвѣчалъ такимъ образомъ:

– Лукавый попуталъ меня, Самми, окаянный смутилъ мою душу. Бери, другъ мой, примѣръ со своего отца и не зарься на вдовицъ во всю свою жизнь, особенно, если онѣ занимались какимъ-нибудь ремесломъ.

Передавъ этотъ родительскій совѣтъ, м-ръ Уэллеръ старшій снова набилъ свою трубку табакомъ изъ жестяной коробочки, бывшей въ его карманѣ, и принялся затягиваться съ превеликимъ паѳосомъ.

– Прошу извинить, сэръ, – сказалъ онъ, обращаясь, послѣ продолжительной паузы, къ м-ру Пикквику, – личности, я полагаю, здѣсь не имѣется. Вы не женаты на вдовѣ?

– Нѣтъ, – отвѣчалъ улыбаясь м-ръ Пикквикъ.

И покамѣстъ м-ръ Пикквикъ улыбался, Самуэль Уэллеръ шепнулъ на ухо своему отцу, въ какихъ отношеніяхъ былъ онъ поставленъ къ этому джентльмену.

– Прошу извинить, сэръ, – сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій, – надѣюсь, что вы не нашли никакихъ художествъ за моимъ сынишкой?

– Я совершенно доволенъ вашимъ сыномъ, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.

– Очень радъ, сэръ, очень радъ, – сказалъ старикъ. – Я такъ и думалъ, сэръ. Воспитаніе его стоило мнѣ большихъ хлопотъ. Уже пятилѣтнимъ мальчишкой онъ бѣгалъ y меня, гдѣ хотѣлъ, и промышлялъ свой хлѣбъ, какъ умѣлъ. Иначе, сэръ, и не должно воспитывать дѣтей, если хотятъ изъ нихъ сдѣлать порядочныхъ людей, съ умѣньемъ обращаться въ свѣтѣ.

– Опасная метода воспитанія – замѣтилъ м-ръ Пикквикъ.

– И не совсѣмъ удачная, – прибавилъ м-ръ Самуэль Уэллеръ. – Вотъ еще недавно я сыгралъ изъ себя порядочнаго дурака,

– Кто это? – спросилъ отецъ.

Сынъ разсказалъ въ короткихъ словахъ, какъ поймалъ его на удочку какой-то забулдыга, по имени Іовъ Троттеръ.

М-ръ Уэллеръ старшій выслушалъ разсказъ съ величайшимъ вниманіемъ, и затѣмъ, подумавъ съ минуту, спросилъ:

– Этотъ Джингль, сказалъ ты, парень высокій, тонконогій, длинноволосый, ворчитъ скороговоркой?

– Да, да, – перебилъ м-ръ Пикквикъ, не дожидаясь окончанія фразы.

– A y этого Троттера – огромная шершавая башка съ черными волосами?

– Да, да, – подхватили въ одинъ голосъ м-ръ Пикквикъ и его слуга.

– Ну, такъ и есть, я знаю этихъ сорванцовъ, – сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій. – Я даже знаю, гдѣ теперь они живутъ.

– Гдѣ? – съ живостью спросилъ м-ръ Пикквикъ.

– Въ Ипсвичѣ. Я вамъ разскажу, какъ это я знаю. Мнѣ часто приходится съ однимъ джентльменомъ ѣздить въ Бери, и въ тотъ самый день, какъ мы схватили ревматизмъ, я подрядился везти оттуда обоихъ этихъ мошенниковъ въ Ипсвичъ. Дорогой сказалъ мнѣ этотъ пучеглазый болванъ въ кофейной ливреѣ, что они надолго останутся въ Ипсвичѣ.

– Очень хорошо, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, – я готовъ преслѣдовать его въ Ипсвичѣ или во всякомъ другомъ мѣстѣ.

– Точно ли ты увѣренъ, дѣдушка, что это они? – спросилъ м-ръ Уэллеръ младшій.

– Совершенно увѣренъ, Самми. Наружность ихъ, съ перваго взгляда, показалась мнѣ довольно подозрительною, и къ тому же удивило меня то, что слуга за панибрата обращался со своимъ господиномъ. Они все смѣялись и говорили, какъ славно удалось имъ поддедюлить стараго воробья.

– Кого? – сказалъ м-ръ Пикквикъ.

– Стараго воробья, сэръ, должно быть, васъ они и разумѣли.

Нельзя положительно утверждать, что титулъ стараго воробья могъ быть слишкомъ обиденъ для кого бы ни было; но все же, при настоящихъ обстоятельствахъ, это былъ совсѣмъ не почетный титулъ. Принимая въ соображеніе всѣ оскорбленія и обиды этого негодяя, м-ръ Пикквикъ энергически ударилъ кулакомъ по столу и закричалъ громовымъ голосомъ:

– Я буду его преслѣдовать!

– Мнѣ приходится, сэръ, ѣхать въ Ипсвичъ послѣ завтра, – сказалъ старикъ Уэллеръ. – Дилижансъ мой отправляется изъ гостиницы "Пестраго быка", что въ Уайтчаплѣ. Если вы ужъ непремѣнно рѣшились быть тамъ, вамъ, я полагаю, всего лучше отправиться со мною.

– Очень хорошо; мы такъ и сдѣлаемъ, – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Я напишу въ Бери къ своимъ друзьямъ, чтобъ они искали меня въ Ипсвичѣ. – Кудажъ вы торопитесь, м-ръ Уэллеръ? Не хотите ли чего-нибудь?

– Вы очень добры, сэръ… Развѣ выпить водки за ваше здоровье и за успѣхъ моего Самми? Такъ, что ли, сынъ мой любезный?

– Извольте, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ. – Подайте намъ бутылку джина.

Джинъ принесли. Поклонившись м-ру Пикквику и бросивъ одобрительный кивокъ на Самми, старикъ Уэллеръ залпомъ выпилъ огромную рюмку.

– Молодецъ ты, старичина, сказалъ младшій Уэллеръ, – только не мѣшало бы тебѣ быть немножко осторожнѣе. У тебя, вѣдь, подагра, старый хрычъ?

– Я нашелъ, другъ мой, чародѣйственное лѣкарство отъ подагры, – отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ старшій, опрокидывая вверхъ дномъ пустой стаканъ.

– Лѣкарство отъ подагры! – воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, поспѣшно вынимая изъ кармана записную книгу. – Какое лѣкарство?

– Да вотъ, видите ли, въ чемъ штука! – отвѣчалъ старикъ Уэллеръ. – Подагрой вообще называется такая болѣзнь, которая, говорятъ, происходитъ отъ слишкомъ большого спокойствія души и комфорта въ домашнемъ быту. Поэтому, сэръ, если вамъ случится страдать подагрой, то женитесь какъ можно скорѣе на вдовѣ съ громкимъ голосомъ и широкимъ ртомъ, и y васъ мигомъ пройдетъ эта болѣзнь. Это, сэръ, превосходный и вѣрнѣйшій рецептъ противъ всѣхъ болѣзней, которыя происходятъ отъ веселой жизни. Я употребляю его чуть не каждый день, когда возвращаюсь изъ трактира.

Сообщивъ этотъ драгоцѣнный секретъ, м-ръ Уэллеръ старшій осушилъ еще стаканъ джина, поклонился, испустилъ глубокій вздохъ и удалился медленными шагами.

– Ну, Самуэль, что вы скажете о своемъ отцѣ? – спросилъ, улыбаясь, м-ръ Пикквикъ.

– Ничего особеннаго, сэръ, – отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ, – старичина коренастый.

– Что вы думаете насчетъ его образа мыслей?

– Я полагаю, сэръ, что онъ гибнетъ несчастной жертвой супружеской жизни, какъ говорилъ одинъ судья, подписывая смертный приговоръ двоеженцу.

Такое энергическое заключеніе не требовало ни возраженій, ни объясненій. М-ръ Пикквикъ заплатилъ деньги и направилъ шаги въ гостиницу «Лебсдя», гдѣ жилъ м-ръ Перкеръ. Было уже восемь часовъ, когда путешествіе его приближалось къ концу. Типы джентльменовъ въ грязныхъ ботфортахъ и бѣлыхъ запачканныхъ шляпахъ гуляли съ большимъ комфортомъ на бульварѣ, и это могло служить несомнѣннымъ признакомъ, что канцеляріи дѣловыхъ людей уже совершили полный кругъ дневныхъ занятій.

М-ръ Пикквикъ боялся опоздать своимъ визитомъ къ дѣловому человѣку, и опасенія его совершенно оправдались, когда онъ поднялся по крутой лѣстницѣ во второй этажъ. Наружная дверь м-ра Перкера была заперта, и глубокое молчаніе, послѣдовавшее за громкимъ стукомъ Самуэля, свидѣтельствовало, что клерки разошлись изъ его конторы.

– Что намъ дѣлать, Самуэль? – сказалъ м-ръ Пикквикъ, – надобно, во что бы то ни стало, сыскать адвоката: я не сомкну глазъ во всю ночь, если не буду заранѣе увѣренъ, что кляузное дѣло поручено опытному человѣку.