Текст книги "Замогильные записки Пикквикского клуба"

Автор книги: Чарльз Диккенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 66 страниц)

– Чувствительность этого рода дѣлаетъ вамъ честь, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ тономъ искренняго участія, – тѣмъ не менѣе, однакожъ, вы должны исполнить свою обязанность.

– О-о-охъ! Всѣ мы подъ Богомъ ходимъ! – всхлипывалъ Іовъ Троттеръ. – Знаю, сэръ, я, какъ честный человѣкъ долженъ исполнять свой долгъ; но вы поставьте себя на мое мѣсто: я ношу платье своего господина, и онъ же даетъ мнѣ насущный хлѣбъ; онъ мой благодѣтель, въ нѣкоторомъ смыслѣ, хотя я знаю, что онъ плутъ.

– Благородная душа! – воскликнулъ растроганный м-ръ Пикквикъ. – Честная натура!

– О-о-охъ!

– Послушайте, любезный, – перебилъ Самуэль, смотрѣвшій съ нѣкоторымъ нетерпѣніемъ на эту слезливую церемонію, – водовозныя телѣжки хороши въ свое время, но подчасъ, какъ, напримѣръ, теперь, онѣ ни къ чорту не годятся.

– Самуэль, – сказалъ м-ръ Пикквикъ строгимъ тономъ, – мнѣ очень непріятно видѣть въ васъ неуваженіе къ благороднымъ чувствамъ этого молодого человѣка.

– Такъ-то оно такъ, сэръ, – возразилъ Самуэль, – чувства благородныя, нечего сказать, да только я присовѣтывалъ бы ему припрятать ихъ подальше въ своей груди, a не растрачивать по пустякамъ въ тепленькой водицѣ, до которой намъ съ вами нѣтъ ни малѣйшей нужды. Слезы вѣдь не то, что стѣнные часы или паровой котелъ, что кипитъ напропалую, когда кочегаръ подкладываетъ подъ иего горячихъ углей. Вотъ какъ покончите это дѣло, любезный другъ, ступайте въ кофейную, закурите трубку и плачьте, сколько вашей душенькѣ угодно; a теперь для васъ всего лучше припрятать въ карманъ этотъ красненькій платочекъ.

– Слуга мой говоритъ правду, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, – хотя, быть можетъ, его образъ выраженія слишкомъ грубъ и необтесанъ.

– Ужъ я это и самъ вижу, – сказалъ м-ръ Троттеръ, – что дѣлать, сэръ? Не выдержалъ! Постараюсь укрѣпиться.

– Очень хорошо, любезный, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ, – теперь скажите намъ: гдѣ этотъ пансіонъ?

– За городомъ, сэръ, недалеко отъ заставы: большой каменный домъ.

– Когда-жъ назначено привести въ исполненіе этотъ ужасный планъ? – спросилъ м-ръ Пикквикъ. – Когда онъ увезетъ ее?

– Ночью, сэръ, – отвѣчалъ Іовъ.

– Ночью! – воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.

– Сегодня ночью, сэръ, лишь только солнце отвратитъ свои лучи отъ нечестиваго дѣла. Я просто готовъ съ ума сойти отъ тоски.

– Нужно принять немедленныя мѣры, – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Сейчасъ отправлюсь къ содержательницѣ пансіона.

– Прошу извинить, сэръ, – сказалъ Іовъ, – но я думаю, что эта мѣра не годится.

– Отчего?

– Мой господинъ, надобно вамъ доложить, человѣкъ очень хитрый.

– Знаю.

– Онъ вкрался въ довѣріе всѣхъ этихъ леди, и содержательница пансіона безъ ума отъ него. Вы можете ползать передъ нею на колѣняхъ и божиться, сколько вамъ угодно: она не повѣритъ ни одному слову, особенно, если не будетъ y васъ другихъ доказательствъ, кромѣ донесенія слуги. Разумѣется, мой господинъ скажетъ, что я негодяй, котораго онъ собирался прогнать за какую-нибудь вину, – и этого будетъ довольно. Тогда я пропалъ, и вы нисколько не успѣете въ своемъ намѣреніи.

– Что-жъ мнѣ дѣлать? – сказалъ м-ръ Пикквикъ.

– Всего лучше поймать его на мѣстѣ преступленія: другихъ средствъ я не вижу никакихъ. Старая леди повѣритъ только своимъ собственнымъ глазамъ.

– Какъ же поймать его на мѣстѣ преступленія? – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Вѣдь это, я полагаю, очень трудно. Едва ли мнѣ удастся.

– Не знаю, какъ это объяснить вамъ, сэръ, – сказалъ м-ръ Іовъ Троттеръ послѣ минутнаго размышленія, – но съ этимъ, пожалуй, было бы легко сладить, еслибъ вы послушались моего совѣта.

– Говорите.

– Дѣло, видите ли, получаетъ такой оборотъ: мы подкупили двухъ служанокъ, и онѣ устроили такъ, что сегодня ночью, съ десяти часовъ, м-ръ Фицъ-Маршалъ и я будемъ скрываться въ кухнѣ. Какъ скоро всѣ эти женщины разбредутся по своимъ постелямъ, мы немедленно должны выйти изъ кухни, и молодая дѣвушка выбѣжитъ къ намъ изъ своей спальни. Почтовый экипажъ будетъ стоять y воротъ, и тогда – поминай какъ звали.

– Ну?

– Такъ вотъ я и думалъ, сэръ: еслибъ, примѣромъ сказать, вы одни подкараулили насъ въ саду.

– Одинъ! – воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. – Зачѣмъ же одинъ?

– Я полагаю, сэръ, что этого требуетъ съ вашей стороны деликатность къ дамамъ. Содержательницѣ пансіона было бы, конечно, очень непріятно, еслибъ нашлось много свидѣтелей этой исторіи. Я полагаю, надобно имѣть нѣкоторую снисходительность къ чувствамъ молодой дѣвушки.

– Правда ваша, любезный, правда, – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Снисходительность къ молодымъ людямъ – первое условіе для всякаго честнаго намѣренія. Продолжайте.

– Такъ вотъ я и разсчитываю: еслибъ вамъ запрятаться въ садъ и ровно въ половинѣ двѣнадцатаго пробраться черезъ галлерею до кухни; я бы отворилъ вамъ дверь, и вы бы какъ разъ въ самую пору нахлынули на этого безсовѣстнаго человѣка, который, такъ сказать, заманилъ меня въ свою западню.

Здѣсь м-ръ Троттеръ испустилъ глубокій вздохъ.

– Не печальтесь, любезный, – сказалъ м-ръ Пикквикъ утѣшительнымъ тономъ, – добрыя дѣла не остаются безъ возмездія ни въ этой, ни въ будущей жизни.

Слезы умиленія опять навернулись на глазахъ добродѣтельнаго лакея. Было ясно, что ему, несмотря на совѣтъ Самуэля, слишкомъ трудно преодолѣвать болѣзненныя ощущенія своего сердца.

– Тьфу ты пропасть! – сказалъ Самуэль. – Сроду не видалъ такихъ плаксъ. Послушайте, любезный, не водянка ли y васъ въ головѣ?

– Самуэль, – сказалъ м-ръ Пикквикъ строгимъ тономъ, – прикусите свой языкъ.

– Слушаю, сэръ.

– Признаюсь, этотъ планъ мнѣ слишкомъ не нравится, – сказалъ м-ръ Пикквикъ послѣ глубокаго размышленія. – Почему бы мнѣ прямо не снестись съ родственниками молодой дѣвушки?

– Да потому, сэръ, что они живутъ за сотню миль отъ этого города, – отвѣчалъ м-ръ Іовъ Троттеръ.

– Хитрая закорючка! – промолвилъ про себя м-ръ Уэллеръ.

– И какъ мнѣ пробраться въ этотъ садъ? – продолжалъ м-ръ Пикквикъ.

– Это не мудрено, сэръ: стѣна низенькая, и вашъ слуга можетъ придержать васъ за ногу.

– Придержать за ногу! – машинально повторилъ м-ръ Пикквикъ. – И вы навѣрное будете подлѣ той самой двери, о которой говорите?

– Непремѣнно. Ошибки здѣсь не можетъ быть, одна только эта дверь и выходитъ въ садъ. Постучитесь, когда забьютъ часы, и я отворю вамъ въ ту же минуту.

– Вообще этотъ планъ мнѣ не по сердцу, – замѣтилъ м-ръ Пикквикъ, – но ужъ такъ и быть: дѣло идетъ о счастьи молодой дѣвушки и я готовъ на все рѣшиться. Хорошо, я буду въ саду.

Такимъ образомъ, увлеченный врожденною добротою сердца, м-ръ Пикквикъ отважился на предпріятіе, имѣвшее романическій характеръ, столь чуждый его спокойной натурѣ.

– Какъ называется этотъ домъ? – спросилъ м-ръ Пикквикъ.

– Вестгетъ. Лишь только выйдете за городъ, своротите вправо: онъ стоить особнякомъ недалеко отъ большой дороги. На воротахъ мѣдная доска съ надписью.

– Знаю, – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Я замѣтилъ его прежде, когда проѣзжалъ черезъ этотъ городъ. Хорошо, любезный, вы можете на меня положиться.

М-ръ Троттеръ отвѣсилъ низкій поклонъ и повернулъ къ дверямъ; м-ръ Пикквикъ поспѣшилъ всунуть гинею въ его руку.

– Это, любезный, за вашу добродѣтель, – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Будьте всегда честнымъ человѣкомъ. Нечего благодарить. Не забудьте – въ половинѣ двѣнадцатаго.

– Не забуду, сэръ, будьте спокойны, – отвѣчалъ м-ръ Іовъ Троттеръ.

Съ этими словами онъ вышелъ изъ комнаты въ сопровожденіи Самуэля.

– Ну, да; на такихъ условіяхъ я бы готовъ расплакаться и самъ, – замѣтилъ м-ръ Уэллеръ, – только я не понимаю, чортъ побери, откуда y васъ льются эти слезы?

– Изъ сердца, м-ръ Уокеръ, – отвѣчалъ м-ръ Іовъ Троттеръ торжественнымъ тономъ. – Прощайте.

– Ты, однакожъ, полезный плакса: мы изъ тебя повыжали все, что намъ нужно, – думалъ м-ръ Уэллерь, когда сердобольный Іовъ скрылся съ его глазъ.

Но мы не можемъ опредѣлить съ такою же точностью теченіе мыслей въ душѣ м-ра Троттера, потому что намъ вовсе неизвѣстно, что онъ думалъ.

День прошелъ съ замѣчательною быстротой, наступилъ вожделѣнный вечеръ, и, немного спустя послѣ захожденія солнца, Самуэль Уэллеръ доложилъ своему господину, что м-ръ Джингль и его слуга готовы отправиться въ дорогу. Багажъ ихъ укладывается, и почтовая карета стоитъ передъ подъѣздомъ. Ясно, что нечестивый планъ, какъ предсказалъ м-ръ Троттеръ, приводится въ исполненіе.

Пробило одиннадцать часовъ, и м-ръ Пикквикъ понялъ, что ему нельзя больше медлить ни минуты. Самуэль предложилъ, на всякій случай, своему господину теплое пальто; но м-ръ Пикквикъ отказался, чтобы не имѣть лишней тяжести на своихъ плечахъ.

Ярко сіяла луна на небесахъ, но густыя облака скрывали ее отъ земной юдоли. Была прекрасная сухая ночь, но непроницаемая тьма господствовала повсюду, такъ что можно было выколоть глаза, нечаянно наткнувшись на какой-нибудь предметъ. Дорожки, поля, огороды, дома и деревья исчезли въ глубокой тѣни. Было душно и жарко. Въ цѣломъ городѣ ни одного звука; изрѣдка только слышался отдаленный лай какой-нибудь собаки.

М-ръ Пикквикъ и его слуга подошли къ стѣнамъ Вестгета и, обогнувъ фасадъ, остановились передъ заборомъ сада.

– Вы воротитесь въ гостиницу, Самъ, послѣ того какъ пособите мнѣ перебраться черезъ стѣну, – сказалъ м-ръ Пикквикъ.

– Слушаю, сэръ.

– Вы будете сидѣть въ моей комнатѣ и ждать моего возвращенія.

– Непремѣнно.

– Возьмите же теперь мою ногу и, когда я скажу – «ну», приподнимите меня тихонько.

– Слушаю.

Сдѣлавъ эти предварительныя распоряженія, м-ръ Пикквикъ ухватился за край стѣны и передалъ условный пароль послушному слугѣ; но было ли его тѣло въ нѣкоторой степени способно къ такой же эластичности, какъ его душа, или м-ръ Уэллеръ сообщилъ грубѣйшій смыслъ повелѣнію относительно приподнятія ноги своего господина, только м-ръ Пикквикъ весьма неосторожно перекувыркнулся черезъ заборъ, повалился кубаремъ на крыжовничій кустарникъ и наткнулся носомъ на розовое деревцо.

– Надѣюсь вы не ушиблись, сэръ? – проговорилъ Самуэль громкимъ шопотомъ, постепенно оправляясь отъ изумленія, естественно послѣдовавшаго за внезапнымъ исчезновеніемъ его господина.

– Конечно, я не ушибъ себя, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ по другую сторону стѣны, – но думать надобно, что вы ушибли меня, Самуэль.

– Авось Богъ милостивъ, сэръ.

– Ничего, однакожъ, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, высвобождаясь изъ кустарника, – небольшая царапина на лицѣ, кости цѣлы. Ступайте домой.

– Прощайте, сэръ.

– Прощайте.

Медленнымъ и осторожнымъ шагомъ Самуэль Уэллеръ отошелъ отъ стѣны. М-ръ Пикквикъ остался одинъ въ саду.

Огонекъ мелькалъ по временамъ въ различныхъ окнахъ и появлялся на лѣстничныхъ ступеняхъ; м-ръ Пикквикъ понялъ, что въ домѣ ложились спать. Забившись въ уголъ стѣны, онъ рѣшился терпѣливо ждать урочной минуты. Многіе на его мѣстѣ, нѣтъ сомнѣнія, должны бы были почувствовать тоскливость въ своей душѣ и нѣкоторую робость; но м-ръ Пикквикъ былъ бодръ и крѣпокъ духомъ. Онъ сознавалъ вполнѣ безукоризненную честность своихъ цѣлей и былъ увѣренъ въ благородствѣ сердобольнаго лакея. Тишина въ природѣ и безмолвіе ночное могли навести скуку на обыкновенныхъ людей; но всеобъемлющій духъ великаго человѣка не знаетъ скуки. М-ръ Пикквикъ погрузился въ размышленіе относительно непостоянства человѣческой судьбы, какъ вдругъ его вниманіе обратилось на бой часового колокола въ сосѣдней церкви. Двѣ четверти двѣнадцатаго!

– Пора! – подумалъ м-ръ Пикквикъ, переступая осторожно на своихъ ногахъ.

Онъ взглянулъ на домъ: огни постепенно загасли, ставни затворились. Легли спать. М-ръ Пикквикъ на цыпочкахъ подошелъ къ дверямъ и тихонько постучался. Прошло двѣ или три минуты безъ отвѣта: м-ръ Пикквикъ постучался въ другой и третій разъ.

Наконецъ, послышался на лѣстницѣ шумъ шаговъ, и огонекъ проскользнулъ черезъ замочную скважину двери. Задвижка отскочила, замокъ щелкнулъ, и дверь медленно начала отворяться.

И по мѣрѣ того, какъ отворилась дверь шире и шире, м-ръ Пикквикъ отступалъ назадъ дальше и дальше. Легко вообразить себѣ его изумленіе, когда, вмѣсто сердобольнаго Іова, онъ увидѣлъ въ дверяхъ служанку со свѣчою въ рукѣ. М-рь Пикквикъ журавлинымъ шажкомъ отодвинулся назадъ вдоль галлерейной стѣны.

– Это, должно быть, кошка, Сара, – сказала дѣвушка, обращаясь, вѣроятно, къ своей подругѣ. – Кисъ, кисъ, кисъ.

Но такъ какъ ни одно животное не отвѣчало на эту ласку, дѣвушка тихонько притворила дверь и заперла. М-ръ Пикквикъ опять остался одинъ, погруженный въ ночную темноту.

– Это, однакожъ, очень странно, – подумалъ м-ръ Пикквикъ. – Вѣроятно, они засидѣлись сверхъ урочнаго часа. Жаль, что имъ вздумалось выбрать эту ночь для своихъ плановъ, очень жаль.

И съ этими мыслями м-ръ Пикквикъ поспѣшилъ опять забраться въ уголокъ стѣны, гдѣ стоялъ онъ прежде. Надлежало подождать еще до вторичнаго возобновленія условнаго сигнала.

Едва прошло минутъ пять, какъ молнія прорѣзала окружающій мракъ, сверкнула яркой полосой, и громъ съ ужаснымъ трескомъ раздался въ отдаленномъ пространствѣ. Затѣмъ опять сверкнула яркая полоса, грянулъ громъ съ оглушительнымъ ревомъ, и тучи разразились проливнымъ дождемъ.

М-ръ Пикквикъ зналъ весьма хорошо, что деревья – опасные сосѣди въ продолженіе грозы. Дерево было y него по правую руку, дерево по лѣвую, дерево спереди и дерево сзади. Оставаться неподвижнымъ на одномъ и томъ же мѣстѣ значило сдѣлаться вѣроятной жертвой громового удара, забѣжать на середину сада оказывалось неудобнымъ вслѣдствіе полицейскаго дозора. Разъ или два м-ръ Пикквикъ пытался перелѣзть черезъ стѣну; но такъ какъ теперь не было y него другихъ ногъ, кромѣ данныхъ ему природой, то несчастная попытка имѣла только слѣдствіемъ весьма непріятныя царапины на колѣняхъ и крупныя капли пота на благородномъ челѣ.

– Ужасно, ужасно! – воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, задыхаясь отъ внутренняго волненія послѣ безуспѣшной экзерциціи.

Онъ взглянулъ на домъ, мрачный и спокойный. Отсутствіе всякаго движенія служило несомнѣннымъ признакомъ, что всѣ улеглись спать. Не время ли опять возобновить сигналъ?

М-ръ Пикквикъ прокрался на цыпочкахъ по мокрому щебню и, взойдя на галлерею, тихонько постучался въ дверь. Онъ притаилъ дыханіе, насторожилъ чуткій слухъ и приставилъ правый глазъ къ замочной щели. Никакого отвѣта: очень странно. Онъ стукнулъ еще немного посильнѣе и приставилъ лѣвый глазъ къ той же щели. Послышался легкій шопотъ и затѣмъ робкій окликъ:

– Кто тамъ?

– Опять не Іовъ! – подумалъ м-ръ Пикквикъ, торопливо отпрядывая вдоль стѣны. – Это женскій голосъ.

Едва успѣлъ онъ дойти до этого заключенія, какъ вдругъ отворилось наверху окно и четыре женскихъ голоса закричали разомъ:

– Кто тамъ?

М-ръ Пикквикъ не смѣлъ пошевелить ни рукой, ни ногой. Очевидно, что весь домъ пробудился отъ сна. Онъ рѣшился стоять неподвижно на своемъ мѣстѣ, пока затихнетъ эта страшная тревога, и потомъ, употребивъ отчаянное усиліе, перескочить черезъ стѣну или погибнуть y забора.

Лучше, разумѣется, ничего не могъ придумать первый мудрецъ въ свѣтѣ; но, къ несчастью, разсчетъ м-ра Пикквика основывался на предположеніи, что робкія женщины не посмѣютъ отворить двери въ другой разъ. Представьте же себѣ его изумленіе и ужасъ, когда онъ услышалъ звукъ желѣзнаго болта, звонъ защелки, и потомъ увидѣлъ обоими глазами, что дверь отворяется постепенно шире и шире! Онъ забился въ уголокъ, отступая шагъ за шагомъ. Дверь отворялась ширь; и шире.

– Кто тамъ? – взвизгнулъ многочисленный хоръ тоненькихъ голосковъ, принадлежавшихъ дѣвствуюшей леди, основательницѣ заведенія, тремъ гувернанткамъ, пяти служанкамъ и тремъ дюжинамъ молоденькихъ дѣвушекъ, пансіонерокъ, высыпавшихъ на лѣстницу въ папильоткахъ и бѣлыхъ простыняхъ.

Скажите по совѣсти, могъ ли м-ръ Пикквикъ откровенно отвѣчать на этотъ эксцентрическій вопросъ? Нѣтъ, разумѣется. Онъ стоялъ молча и едва дышалъ.

И среди ночного безмолвія хоръ дѣвицъ завопилъ дискантомъ: – Боже мой! Какъ мнѣ страшно!

– Кухарка, – сказала дѣвствующая начальница Вестгета, принявшая предосторожность стать на верхней лѣстничной ступени, позади пансіонерокъ и служанокъ, – кухарка, перешагните черезъ порогъ и посмотрите, что тамъ въ саду.

– Нѣтъ, сударыня, покорно васъ благодарю, – отвѣчала кухарка, – у меня не двѣ головы на плечахъ.

– Боже мой, какъ она глупа! – воскликнули три дюжины дѣвицъ.

– Кухарка! – повторила дѣвствующая леди съ великимъ достоинствомъ, – укоротите свой дерзкій языкъ. Я приказываю вамъ немедленно перешагнуть черезъ порогъ.

Здѣсь кухарка принялась плакать, и судомойка, вступясь за нее, сказала: – "какъ не стыдно вамъ, сударыня!" За что, какъ и слѣдуетъ, обѣщались судомойку прогнать со двора.

– Слышите вы, кухарка? – сказала дѣвственная лэди, сердито топая ногой.

– Какъ вы смѣете ослушаться начальницы? – вскричали три гувернантки.

– Какая она безстыдница, эта безсовѣстная кухарка! – заголосили тридцать шесть пансіонерокъ.

Подстрекаемая такими энергическими побужденіями, кухарка, вооруженная свѣчою, сдѣлала два шага впередъ и немедленно объявила, что въ саду нѣтъ никого и что шумъ, вѣроятно, произошелъ отъ вѣтра. Мало-по-малу дверь снова начала затворяться, какъ вдругъ одна изъ воспитанницъ, случайно бросившая взглядъ черезъ дверныя петли, испустила пронзительный визгъ и снова переполошила весь домъ.

– Что это сдѣлалось съ миссъ Смитерсъ? – сказала содержательница пансіона, когда упомянутая миссъ Смитерсъ продолжала корчиться въ истерическихъ припадкахъ.

– Боже мой, что съ вами, миссъ Смитерсъ? – заголосили тридцать пять молодыхъ дѣвицъ.

– Охъ!.. мужчина… мужчина тамъ… за дверью! – визжала миссъ Смитерсъ.

Услышавъ эту поразительную вѣсть, содержательница пансіона въ ту же минуту удалилась въ свою спальню, заперлась двойнымъ ключомъ и съ превеликимъ комфортомъ упала въ обморокъ на своей постели. Пансіонерки, гувернантки и служанки попадали на лѣстничныхъ ступеняхъ другъ на друга, и никогда свѣтъ не производилъ такого обилія визговъ, криковъ, обмороковъ, возни и толкотни.

Забывая собственную опасность, м-ръ Пикквикъ храбро выступилъ изъ своей засады и, остановившись въ дверяхъ, произнесъ громогласно:

– Милостивыя государыни!.. Милыя мои!

– Ахъ! ахъ! Онъ называетъ насъ милыми! – вскрикнула старшая гувернантка, знаменитая своимъ необыкновеннымъ безобразіемъ. – Ахъ, злодѣй!

– Милостивыя государыни, – проревѣлъ еще разъ м-ръ Пиквикъ, доведенный до отчаянія опасностью своего положенія. – Выслушайте меня. Я не воръ. Я пришелъ собственно къ вашей начальницѣ.

– Ахъ, злодѣй, злодѣй! – закричала другая гувернантка. – Онъ пришелъ къ миссъ Томкинсъ!

Послѣдовалъ общій визгъ, оглушительный и страшный для непривычнаго уха.

– Бейте тревогу, звоните въ колоколъ! – возопили двѣнадцать голосовъ.

– Погодите, умоляю васъ, – говорилъ несчастный м-ръ Пикквикъ. – Милостивыя государыни, посмотрите на меня, вглядитесь пристально въ мое лицо. Похожъ ли я на вора? Милостивыя государыни, вы можете меня связать, если угодно, скрутить руки и ноги и запереть меня въ темный чуланъ. Только напередъ, умоляю, выслушайте меня.

– Какъ вы попали въ нашъ садъ? – пролепетала горничная, начинавшая приходить въ себя.

– Позовите начальницу этого заведенія, и я объясню ей все, клянусь честью, все объясню, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, надрывая свою грудь до послѣдней степени силы. – Но успокойтесь напередъ, позовите свою начальницу, и вы услышите все… все!

Была ли причиною кроткая наружность м-ра Пикквика, его нѣжное и ласковое обращеніе, или вмѣшалось сюда непреодолимое, врожденное женскимъ душамъ любопытство услышать какую-нибудь тайну, только нашлись въ этомъ обществѣ четыре разсудительныя особы, устоявшія противъ истерическихъ припадковъ. Желая вполнѣ удостовѣриться въ искренности смиреннаго джентльмена, онѣ предложили ему родъ домашняго ареста, и м-ръ Пикквикъ согласился по доброй волѣ отправиться въ темный чуланъ, гдѣ хранились дѣтскія шляпки и сумки съ сухарями. Рѣшено, что изъ этого убѣжища будутъ производиться переговоры запертаго мужчины съ начальницею пансіона. Это успокоило всѣхъ другихъ дѣвицъ и даже самую миссъ Томкинсъ, которая, наконецъ, успѣла очнуться отъ обморока въ своей спальнѣ. Когда миссъ Томкинсъ сошла внизъ, конференція открылась такимъ образомъ:

– Что вы дѣлали въ моемъ саду, дерзкій мужчина? – спросила миссъ Томкинсъ слабымъ голосомъ.

– Я пришелъ предупредить васъ, милостивая государыня, – отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ изъ чулана, – что одна изъ вашихъ молодыхъ пансіонерокъ собиралась бѣжать въ эту ночь.

– Бѣжать! – воскликнули въ одинъ голосъ миссъ Томкинсъ, три гувернантки, тридцать шесть пансіонерокъ и пять служанокъ. – Кто? Съ кѣмъ?

– Съ вашимъ другомъ, м-ромъ Фицъ-Маршаломъ.

– M_о_и_м_ъ другомъ! Я не знаю никакого Фицъ-Маршала.

– Ну, такъ, стало быть, онъ извѣстенъ вамъ подъ собственнымъ именемъ Джингля.

– Я не знаю никакого Джингля.

– Въ такомъ случаѣ, меня обманули нагло и безстыдно, – сказалъ м-ръ Пикквикъ. – Я сдѣлался жертвою глупаго и гнуснаго заговора. Пошлите, милостивая государыня, въ гостиницу "Вѣстникъ", если вы не вѣрите моимъ словамъ. Умоляю васъ, сударыня, благоволите послать въ гостиницу за слугой м-ра Пикквика, президента Пикквикскаго клуба.

– Долженъ быть почтенный джентльменъ, – сказала миссъ Томкипсъ гувернанткѣ, занимавшейся въ ея пансіонѣ преподаваніемъ ариѳметики и каллиграфіи. – Онъ держитъ слугу.

– Гораздо вѣроятнѣе, миссъ Томкинсъ, что слуга держитъ его въ своихъ рукахъ, – отвѣчала ариѳметическая гувернантка. – Онъ сумасшедшій, миссъ Томкинсъ, это ясно.

– Ваша правда, миссъ Гуиннъ, – отвѣчала миссъ Томкинсъ, – онъ сумасшедшій. Пусть двѣ служанки отправятся въ гостиницу "Вѣстникъ", a другія останутся съ нами. Надобно принять мѣры на случай, если вздумается ему разбивать дверь.

Такимъ образомъ, двѣ служанки побѣжали въ гостиницу за м-ромъ Самуэлемъ; три другія окружили миссъ Томкиисъ, приготовившись на всякій случай къ мужественной защитѣ. М-ръ Пикквикъ съ философскимъ равнодушіемъ сѣлъ на сундукъ и погрузился мыслью въ суету мірскую.

Черезъ полтора часа служанки воротились. Радостно забилось сердце м-ра Пикквика, когда онъ услышалъ голосъ своего вѣрнаго слуги; но вмѣстѣ съ нимъ пришли еще какіе-то другіе джентльмены, кто именно – м-ръ Пикквикъ не могъ сообразить, хотя голосъ ихъ казался ему знакомымъ.

Послѣдовало краткое совѣщаніе съ содержательницею пансіона, и вслѣдъ затѣмъ отворили дверь. М-ръ Пикквикъ вышелъ изъ чулана и, окруженный всѣми обитательницами Вестгета, увидѣлъ передъ своими глазами м-ра Уэллера, старика Уардля и нареченнаго зятя его, м-ра Трунделя.

– Любезный другъ, – вскричалъ м-ръ Пикквикъ, бросаясь въ объятія старика Уардля, – любезный другъ, объясните, ради Бога, этой дамѣ несчастное положеніе, въ которое меня поставилъ злонамѣренный мошенникъ. Вѣроятно, вы слышали всю исторію отъ моего слуги; объясните имъ, по крайней мѣрѣ, что я не воръ и не сумасшедшій.

– Я уже объяснилъ имъ, любезный другъ, все объяснилъ, – отвѣчалъ м-ръ Уардль, пожимая руку своего друга. М-ръ Трундель между тѣмъ энергически пожималъ лѣвую руку ученаго мужа.

– И кто говоритъ, что господинъ мой, джентльменъ изъ столицы, – перебилъ м-ръ Уэллеръ, – есть воръ, дуракъ или сумасшедшій человѣкъ, тотъ утверждаетъ гиль, околесную несетъ, городитъ вздоръ! И если въ домѣ, здѣсь или въ саду найдутся такіе олухи или болваны, что взводятъ небылицы на ученѣйшаго джентльмена, – будь они семи пядей во лбу, я готовъ расправиться съ ними по-свойски, въ этой самой комнатѣ, на этомъ самомъ мѣстѣ, если только вы, прекрасныя сударыни, потрудитесь убраться подобру поздорову въ свои спальни.

Закончивъ эту импровизованную рѣчь, м-ръ Уэллеръ хлопнулъ сжатымъ кулакомъ по своей ладони и бросилъ дружескій взглядъ на миссъ Томкинсъ, пораженную неописаннымъ ужасомъ при одномъ предположеніи дерзкаго слуги, что въ ея "вестгетскомь заведеніи для благородныхъ дѣвицъ" могутъ быть посторонніе мужчины, къ тому же олухи или болваны, какъ энергически выразился м-ръ Уэллеръ.

Такъ какъ въ особенныхъ объясненіяхъ со стороны м-ра Пикквика не оказалось ни малѣйшей надобности, то скоро ночная конференція въ "пансіонѣ благородныхъ дѣвицъ" была приведена къ вожделѣнному концу. Друзья отправились домой. М-ръ Пикквикъ хранилъ глубокое молчаніе во всю дорогу и даже не сообщилъ никакого остроумнаго замѣчанія въ гостиницѣ "Вѣстникъ", когда сидѣлъ онъ въ своемъ нумерѣ передъ пылающимъ каминомъ съ чашкой горячаго чаю. Ученый мужъ былъ, повидимому, отуманенъ и погруженъ въ глубокое раздумье. Разъ только, обративъ пытливый взоръ на м-ра Уардля, онъ проговорилъ:

– Вы какъ попали сюда?

– Очень просто. Мы, то есть Трундель и я, вздумали поохотиться на здѣшнихъ поляхъ, – отвѣчалъ м-ръ Уардль. – Мы пріѣхали въ эту гостиницу сегодня вечеромъ и съ изумленіемъ услышали отъ здѣшнихъ слугъ, что и вы тоже здѣсь. Чудесная встрѣча, Пикквикъ, право! – продолжалъ веселый старикъ, хлопнувъ по плечу своего любезнаго друга. – Я радъ, что вы здѣсь. Мы устроимъ общими силами забавную потѣху, и авось м-ръ Винкель еще разъ покажетъ намъ свою удаль… помните?

М-ръ Пикквикъ ничего не отвѣчалъ. Онъ даже не освѣдомился о здоровьи своихъ друзей на дачѣ Дингли-Делль. Допивъ на скорую руку другую чашку чаю, разбавленную ромомъ, онъ отправился въ свою спальню, приказавъ Самуэлю явиться къ нему со свѣчою, какъ скоро онъ позвонитъ.

Звонокъ раздался черезъ нѣсколько минутъ. М-ръ Самуэль Уэллеръ явился въ спальню своего господина.

– Самуэль, – сказалъ м-ръ Пикквикъ, бросая безпокойный взглядъ изъ-подъ бѣлой простыни.

– Что прикажете? – сказалъ м-ръ Уэллеръ.

М-ръ Пикквикъ повернулся на другой бокъ и не сказалъ ничего. М-ръ Уэллеръ снялъ со свѣчи.

– Самуэль, – проговорилъ опять м-ръ Пркквикъ, дѣлая, повидимому, величайшее усиліе.

– Что прикажете? – отвѣчалъ еще разъ м-ръ Узллеръ.

– Гдѣ этотъ Троттеръ?

– Іовъ, сэръ?

– Да.

– Уѣхалъ, сэръ.

– Со своимъ господиномъ, я полагаю?

– Съ господиномъ или другомъ, чортъ его знаетъ, только вы угадали, сэръ: онъ отправился вмѣстѣ съ нимъ. Мошенники, сэръ.

– Джингль, я полагаю, нарочно подослалъ этого сорванца, чтобъ провести насъ?

– Именно такъ.

– Всю эту сказку насчетъ похищенія дѣвицы онъ выдумалъ?

– Непремѣнно. Ловкіе мошенники, сэръ, пройдохи первой руки.

– Въ другой разъ, я полагаю, этотъ Джингль не такъ легко ускользнетъ изъ моихъ рукъ.

– Разумѣется, – отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ.

– И гдѣ бы я ни встрѣтилъ этого мошенника, – продолжалъ м-ръ Пикквикъ, приподнимаясь съ постели и ударивъ со всего размаха пуховую подушку, – гдѣ бы я ни встрѣтилъ этого проклятаго Джингля, я сотру его съ лица земли или мое имя – не Пикквикъ.

– A вотъ, сэръ, только бы заграбастать мнѣ въ свои лапы этого каналью съ восковой рожей, я повыжму настоящую водицу изъ его оловянныхъ буркулъ или мое имя – не Уэллеръ. Спокойной вамъ ночи, сэръ.