Текст книги "Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11"

Автор книги: Аркадий Вайнер

Соавторы: Аркадий Адамов,Василий Веденеев,Глеб Голубев,Анатолий Степанов,Иван Жагель,Людмила Васильева,Олег Игнатьев,Леонид Залата
сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 231 страниц)

Глава 3. Появляется какой-то Гарик

Да, это была необычайная удача. Надо было немедленно отменить поиск по автосервисам. Валерка нашёлся, сам, можно сказать, пришёл в руки! Теперь уже дело техники выйти на его сообщника, уличить их обоих, доказать вину, а главное, узнать причину убийства. Ну да долго они тут запираться не будут. Одно дело – простые исполнители, другое – инициаторы, организаторы убийства. Это они, надо думать, сообразят. А нет, то и растолковать им это будет нетрудно. Дело легко теперь пойдёт на раскрытие. Во всяком случае, первая половина дела – убийство, поправил сам себя Лосев, вспомнив слова Цветкова. Однако это нисколько не убавило его радости. Сейчас только надо все делать быстро, оперативно, не теряя ни минуты.

Все эти мысли лихорадочно проносились в мозгу у Виталия, пока он мчался в машине к себе на Петровку. Задержанных должны были доставить чуть позже, и у Виталия оставалось время на неотложные дела, но прежде всего надо прекратить теперь уже ненужный поиск.

Как и следовало ожидать, в отделе никого из сотрудников не оказалось, кроме Вали Денисова, оставленного для связи. Ему-то Виталий и сообщил о своей удаче и отдал приказ прекратить поиск, доложить обо всём Цветкову, а также найти Откаленко. И добавил:

– Потом заходи, послушай этого стервеца.

Тем временем задержанных доставили в МУР, и Лосев нетерпеливо, никому не передоверяя – в данном случае он имел на это право, – начал допрос Валерки, пока тот не остыл, хотя хмель, надо думать, уже весь выветрился у него из головы.

– Ну, Валера, давай знакомиться, – миролюбиво сказал Лосев, оглядывая помятого, обозленного, но и в самом деле, видимо, протрезвевшего парня, когда того ввели к нему в комнату. – Фамилия твоя как?

– Помазнев, – хмуро ответил Валерка, неловко усаживаясь на стул.

– Говорить будешь, Помазнев?

– А ты чего хватаешь? – враждебно спросил Валерка, сверкнув угольными глазами из-под своей чёлки, и попытался подвигать плечом, но тут же, болезненно вскрикнув, пробормотал: – Хватает, зараза. Чуть руку не сломал.

– Так ты же на людей с ножом кинулся, соображаешь? – И уже другим тоном Лосев добавил: – Ладно. У нас с тобой, Валера, повестка дня длинная, так что будем считать, что первый вопрос решили. Второй будет поважнее. Этого человека ты знаешь?

Лосев достал из стола фотографию. Валерка небрежно взглянул на неё и пожал одним плечом.

– Откуда мне его знать?

– Ну, верно. Я так и ждал, – ответил Виталий, про себя, однако, слегка раздосадованный: выдержка у парня была незаурядная.

– А чего тогда суёшь? – грубо, но без всякого беспокойства спросил Валерка и добавил повелительно. – Закурить помоги, раз руки ломаешь. Тут лежат, – он повернулся боком к Виталию и указал на карман куртки.

Лосев ещё раз недовольно подивился его выдержке. Ишь ты, бровью, сукин сын, не повёл.

В это время в комнату зашёл Валя Денисов и скромно уселся в стороне, возле пустого стола Откаленко. Виталий невозмутимо продолжал допрос.

– С этим человеком, – он указал на фотографию, лежавшую на столе, – ты в прошлый понедельник поздно вечером на вокзале в буфете пиво пил.

– Чего-о? – удивлённо и враждебно спросил Валерка. – Ты что, того?

– Видели тебя там, Валера. Видели. Так что отрицать глупо.

– Кто видел? Давай его сюда!

– У тебя такая курточка зелёная, фирменная, с карманами, есть?

– Ну.

– Вот в этой курточке тебя и видели.

– Да кто, кто?! – Валерка начинал терять терпение. – Эта толстая гусыня из буфета, что ли? Так я ей…

– Сейчас не это важно, Валера, – жестко перебил его Лосев. – Сейчас важно, чтобы ты сам всё выложил. Сам. И хватит темнить. Всё же известно. – Видно, было в тоне Виталия что-то такое, отчего Помазнев вдруг насторожился, пристально посмотрел на Лосева совсем уже трезвыми глазами и зло спросил:

– Ты чего это мне шьёшь, зараза? Чего доказать хочешь?

– Знаешь, чего. Сам знаешь. И упираться не надо, Валера. Повторяю, тебя в тот вечер видели с ним… – И Виталий медленно, со значением добавил: – И с живым… и с мёртвым.

– Чего-о?.. Ты… Ты мне мокруху шьёшь, гад? – казалось, опешил Помазнев, тут же глаза его злобно сверкнули и он заорал: – На, выкуси! Будет тебе признанка, держи карман, мать твою!..

– Да, Валера, непросто такое признать, я понимаю, – вздохнул Виталий. – Не пойму я только, за что вы его. Или велел кто? Тебе-то ведь это не надо было.

– Да не трогал я его! – снова заорал Помазнев и даже подскочил на стуле. – Не трогал! Понял?!

– Ладно, – согласился Виталий. – Давай тогда с другой стороны зайдём. Вот скажи, ты Марину знаешь?

– Ну…

– Ты с ней в буфет на вокзале заходил дней десять назад?

– А чего такого? Ну заходил.

«В самом деле, что тут такого? – сам внутренне остывая, подумал Виталий. – Спокойнее давай».

– Верно, ничего такого нет, – кивнул он. – А зачем зашли?

– Перехватить чегой-то. Голодные были. Нельзя, что ли?

– А откуда ехали?

– Она с дачи ехала. А я за кавалера, – усмехнулся Помазнев. – Девка – ягодка.

– Да не твоя, кажется?

– А тебе-то что?

– Ладно. К этому при случае вернёмся, – спокойно сказал Виталий. – А вот сегодня вы зачем в буфет зашли?

– Да тоже…

– Тоже, да не тоже. Почему буфетчице грозили: «Завалим тебя»? – И, в свою очередь наливаясь злостью, Виталий добавил: – Что, и на неё мёртвую посмотреть захотел? Ты что же это делаешь, Валерка? И чужую, и свою жизнь загубить решил, так, что ли?

– Да это мы так… по пьянке… – неуверенно забормотал Помазнев, опустив голову и что-то словно разглядывая на полу. – Чтобы не трепала, значит…

– Про что не трепала?

– А я знаю? Не трепала, и всё.

– Значит, Марина тебя попросила?

– Ты что? Девка-то тут при чём?

– Тогда кто же? Этот её дружок, что ли?

– Гарик? Ха! – Валерка как-то не очень уверенно ухмыльнулся. – Нужен он мне, слушать его.

– Тогда кто же?

– Да никто! Сам! – И с надрывом спросил: – Что, теперь бить будете? Валяйте! Трупом вынесете, а признанки моей не будет!

Но в голосе его сквозил плохо скрытый страх.

И тут Виталий словно опомнился. Парень ведь в самом деле ждал побоев, ждал расправы. Кто-то уже так, видимо, вёл себя с ним или с кем-то другим. Да, вполне возможно. Виталий знал такие случаи. Знал, знал, чего уж там. Это позор, это преступление, это худший вред, но это бывает.

Он взглянул на Денисова, их глаза встретились. Да, Валя сейчас думал о том же.

– Бить тебя никто не собирается, – Виталий откашлялся. – Никто. Слышишь, Валерка? Так что брось дурить. А вот доказывать тебе будем!

– Валяй!

Помазнев заметно приободрился, и вместе с успокоенностью к нему вернулась наглость.

– Доказывай, доказывай. Видали мы таких. – Он развалился на стуле и, указав на карман куртки, потребовал – Давай ещё одну сигарету запали.

– Ну, следующую тебе уже в камере запалят, если пожелают, – насмешливо ответил Виталий и вызвал конвой.

Когда Помазнева увели, он сказал Денисову:

– Видал? С ним ещё нахлебаемся.

– Мразь, – поморщился Денисов и предложил: – Давай-ка я тому Саше позвоню, помнишь? Он его в машине хорошо рассмотрел. Говорит, «узнаю».

– Точно. Давай организовывай. По-быстрому. Припрём его двумя опознаниями, и деться ему будет некуда. – И как бы убеждая самого себя, добавил – Припрём, припрём. – Виталий потянулся и закурил. – Ну, я пока тем вторым займусь. Поглядим, что за судак.

– А я пошёл, раз так, – сказал Денисов, поднимаясь. – Ребята скоро будут. Ну, а Откаленко…

– Знаю, – коротко кивнул Лосев и снял трубку внутреннего телефона.

Денисов ушёл.

* * *

А через несколько минут в комнату привели коренастого белобрысого парня с мясистым розовым лицом и быстрыми голубенькими глазками под еле заметными пшеничными бровями. Эти глазки сейчас испуганно моргали совсем белыми ресницами. В руках парень ожесточённо мял кепку и неуклюже, растерянно переступал с ноги на ногу. Но Виталию показалось, что он хотел показать, что напуган куда больше, чем это было на самом деле.

– Садитесь, садитесь, – добродушно сказал Лосев. – И давайте знакомиться. Имя, фамилия, где работаете?

– Сопкин Григорий, – охотно, чуть даже подобострастно представился парень. – Учимся в ПТУ.

– Так, – Виталий с интересом посмотрел на парня. – Ну и как же вы дошли до жизни такой?

– Как то есть? – не понял Сопкин и сделал вид, что ещё больше испугался.

Он сидел на самом кончике стула и настороженно, даже чуть угодливо смотрел на Лосева.

– Зачем вы с Валерием приехали на вокзал? – напрямик поинтересовался Лосев.

Почему-то хитрить с этим парнем не хотелось, хотя, казалось бы, весь его вид располагал к этому. Нет, интересный какой-то парень попался.

– Он вам неужели не сообщил? – в свою очередь поинтересовался Сопкин.

– Валера нам теперь много чего сообщит, время будет, – усмехнулся Лосев и невольно вздохнул. – На свободу он выйдет не скоро. Судить его будут.

– Ай-ай. А за что, если так спросить?

– Вы что же, не помните, что натворили? – спросил Лосев, стараясь понять этого хитрющего парня.

– Помню, как же. Только я лично, если сказать, ничего не натворил.

– Ну а что Валерка с ножом на людей бросился, это вы видели?

– Я, если правду сказать, не очень-то и видел, – задумчиво вздохнул Сопкин. – Я, знаете, боком стоял.

– Ах, боком, – иронически повторил Виталий. – Ну, боком, конечно, всего не увидишь. А он вот бросился. За это немалое наказание следует. Но вы отвечайте на вопрос: зачем приехали с Валерой на вокзал?

– А Валерка чего сказал?

– Да при чём здесь Валерка! Вы отвечайте, что знаете. И советую, Сопкин, говорить правду, одну только правду. Скорее домой вернётесь.

– За что меня-то судить? – простодушно удивился Сопкин. – А насчёт правды не извольте беспокоиться, вся она тут будет. Я вот только не пойму насчёт себя, если так спросить.

– Насчёт вас мы всё решим как надо, не извольте беспокоиться, – добродушно и насмешливо ответил Лосев. – Но вот честным придётся с нами быть, Гриша. Имейте в виду.

– Врать не приучены, – солидно и убеждённо ответил Сопкин.

– Вот и посмотрим, к чему вы приучены. Итак, зачем приехали на вокзал?

– Если правду сказать, Валерка позвал.

Это был уже новый ход, и, кстати, удачный. Теперь Сопкин мог уже ничего больше не знать о планах Помазнева. Но Виталий решил убедиться в его правдивости, самостоятельности суждений да и в смелости тоже, нисколько не доверяя пугливости, которую Сопкин на себя напускал.

– Позвал, значит, – повторил он. – Ну а зачем позвал?

– Не могу знать. Вы его спросите.

– Знать не можете, ну а догадываться можете? – насмешливо поинтересовался Виталий. – Постарайтесь, Сопкин.

Тот метнул на него хитрый и весёлый взгляд.

– В буфете, если правду сказать, мы маленько выпили.

– В буфете?

– Именно что так. Бутылка у него была. Закуска требовалась.

– А с буфетчицей вы оба говорили или Валерка один?

– Ну, ясное дело, Валерка. У меня к ней дела не было.

– А у Валерки было дело, это верно, – согласился Лосев и многозначительно добавил: – Только не его. Послал кто-то Валерку, верно?

Откуда это предположение вдруг взялось у Виталия, он бы и сам сейчас не объяснил. Ведь за этим мог потянуться и другой, совсем не желательный вывод.

– Не могу знать, – лицемерно вздохнул Сопкин.

– А догадываться можете? – засмеялся Виталий. – Ну, смелее, смелее. Вы же очень догадливый, я знаю.

И Сопкин невольно улыбнулся тоже, не без самодовольства, кстати. И эту красочку сразу уловил Виталий.

– Догадка – не факт, – хитро сказал Сопкин.

– Согласен. Пусть будет догадка, то есть только предположение. Да?

– Так точно. А предположение есть – Гарик.

– А-а, Маринин дружок, так, что ли? Марину вы знаете?

– Само собой. Её дружок и есть.

– А вы не ошибаетесь, Гриша, насчёт этого Гарика?

– Догадка не факт, – снова хитро блеснул голубенькими глазками Сопкин.

Виталий невольно усмехнулся.

– Ну а кто такой этот Гарик, где живёт, где работает?

– Не могу знать и предполагать, – виновато развёл руками Сопкин. – Не сойти с этого места.

И у Виталия возникло убеждение, что тут Сопкин не врёт. Впрочем, он, кажется, не врал на протяжении всего разговора. «Может, и в самом деле не приучен?»– подумал Виталий с некоторым сомнением.

– Ну ладно, – сказал он. – Пойдём дальше. Где вы с Валерой сегодня встретились, чтобы на вокзал ехать?

– На вокзале и встретились.

– Вы откуда приехали?

– Я-то? От бабки нашей, из Лупановки.

Это был первый конкретный пункт на пути следования электричек, названный за всё время расследования, хотя пока что он ни к каким событиям отношения не имел.

– Это уже факт, Гриша, а не догадка? – улыбнулся Лосев. – Ведь мы проверим.

– Ваше дело такое, – уважительно и без всякой обиды отозвался Сопкин. – А мне врать ни к чему. Я к этому не приучен. Хоть у кого спросите. – Круглая розовая физиономия его выражала предельную искренность. – Вчера ещё с матерью туда поехали, бабке на огороде помочь.

– Где же ваша бабка там живёт?

– Где живёт? На этой… Как же её?.. Трубопроводной, дом шесть. Точно так. Не беспокойтесь проверять даже, – угодливо произнёс Гришка. – А зовут Авдотья Спиридоновна, пенсионерка. Тихая такая, ласковая и одинокая совершенно, – в голосе его прозвучали растроганные нотки.

– Значит, с Валерой вы условились встретиться заранее?

– А как же? Само собой, – охотно подтвердил Сопкин.

– Когда именно?

– Именно?.. – Гриша глубокомысленно посмотрел на потолок. – Сегодня, значит, воскресенье. Вот какой у нас, значит, отдых получился.

– У меня с вами тоже хороший отдых получился, – заметил Виталий. – Ну, так когда условились о встрече?

– Ну когда? В пятницу. Я к Валерке зашёл как раз. Посидели, если уж прямо сказать. Не больно хотел, признать надо.

– А третьим кто был? – напористо спросил Виталий.

– Третьим?.. – снова задумался Сопкин и, вздохнув, сказал: – А чего такого? Ну, Гарик был, на одной ноге.

– Это что значит?

– Ну, одну рюмку принял с закуской, и айда. На машине был.

– «Жигули» у него?

– Ага. Как у Валерки.

– Вечером собрались?

– После занятий. А у Валерки отгул был.

– А у Гарика?

– Кто его знает. Только табель он не снимает.

– Так-так. А соседка не ругалась, что вы собрались? Или нет соседки?

– Есть, – невольно вздохнул Сопкин. – Но не вылезает в таком разе. Забирает к себе Ленку и молчит. А то Валерка бешеный становится, если не по нему. Я тоже молчу, если правду сказать.

– А мать?

– Ну, Елене Петровне мы всегда подносим с нашим удовольствием, – почтительно сказал Сопкин и шмыгнул носом, но тут же достал чистый, выглаженный и аккуратно сложенный платок и деликатно промокнул под носом.

– Где учитесь, Гриша, в каком ПТУ? – спросил Виталий, сдерживая улыбку. – Я вижу, вы человек культурный.

– На официанта готовимся с изучением иностранного языка. Высокое мастерство гостеприимства, – солидно ответил Сопкин. – Как папаша.

– Довольны?

– Очень даже. Стипендия одна семьдесят рублей. Форма. Ну и работа очень культурная. Знать только много надо, – он вздохнул.

– А что, Гриша, – переменил тему разговора Виталий. – Если по правде, очень вы Валерку боитесь?

– Его все боятся. Псих он, – пожал плечами Сопкин.

– Но машину знает?

– Ещё как. Тут он, если правду сказать, мастер. За ним хвостом ходят. Кто деньги суёт, кто импорт.

– Зелёная такая куртка у него есть…

– Во-во. Последняя модель. Это ему Гарик преподнёс, за машину. Он в аварию попал, Гарик, – охотно пояснил Сопкин. – Ну а Валерка ему за неделю сделал. Как новая. Ничего не видно. Спецы смотрели.

– И Гарик ему куртку отдал?

– Валерка на неё давно глаз положил.

Сопкин заметно приободрился и поглядывал на Виталия даже с некоторой симпатией.

А Виталий постарался прикинуть про себя некоторые сроки. Авария случилась двадцать третьего августа. Валерка починил машину через неделю, тридцатого, ну, тридцать первого. В тот же день, видимо, Валерка получил куртку и появился с Мариной в буфете. А через два дня, в ночь на третье, Валерку снова видит в этой куртке Мария Савельевна. Всё сходится.

И уже чтобы только закончить разговор, Виталий сказал:

– Да-а, в плохую историю втянул вас Помазнев, в плохую.

– Это в какую историю, если так спросить? – снова изобразил испуг Сопкин. – Никакой истории не знаю.

Виталий усмехнулся.

– Эх, Гриша. Официант из вас, может, и хороший получится, не знаю. А вот артист вы никуда. Зачем притворяетесь?

– Чего? – сделал вид, что не понимает, Сопкин.

– Да вот то трусом притворяетесь, то дурачком. Плохо это всё у вас получается.

– Это вы такой, – засмеялся вдруг Сопкин. – А другие верят.

– А зачем притворяться?

– Так жить легче. Это папаня верно говорит. Лучше притвориться, чем распахнуться, лучше услужить, чем отвернуться.

Сопкин хитро и весело блеснул своими голубенькими глазками из-под белых ресниц и тут же снова стал рассматривать пол под ногами.

– Ладно, – решил Виталий. – Сейчас отца вашего попросим приехать. А там решим, как с вами дальше поступить.

– Ох, – вздохнул Сопкин, по-прежнему глядя в пол. – Не надо бы папаню.

– А что делать? Прощать такие вещи нельзя.

– Да какие вещи, если так спросить? – захлопал своими белыми ресницами Сопкин, казалось, в полной растерянности.

Предстоящая встреча с отцом заставила, видимо, его забыть недавнюю внезапную откровенность.

– Какие вещи? – переспросил Лосев и усмехнулся новому его притворству. – Вот выпивали в общественном месте, в милицию угодили.

Гриша снова опустил свою золотистую, фасонно стриженную голову и сокрушённо молчал. В этот момент он, кажется, не притворялся.

Виталию стало его неожиданно жалко, как видно, здорово он боялся отца. Да и роль Сопкина в инциденте на вокзале была, в общем, безобидна и неопасна.

– Приедет отец, и мы вас, скорей всего, отпустим, – с ноткой даже некоторого сочувствия сказал Виталий. – Надеюсь, урок пойдёт на пользу. Будете другой раз получше выбирать друзей.

– А он мне что, друг, если так спросить?

– Ну, приятель.

– И не приятель, – с неожиданным упрямством снова возразил Сопкин. – Так, чёрт попутал, если правду сказать. – И вдруг добавил: – А Валерка там женщину в буфете пугал. «Завалим», говорит.

– А за что пугал? – снова насторожился Виталий.

– Да я бы с нашим удовольствием, но не знаю. Вот провалиться мне, не знаю, – на этот раз вполне искренне заверил Гриша.

– Но вы предположили, что на вокзал Валерку послал Гарик?

– То ли послал, а скорее посоветовал, если так сказать, – с сомнением в голосе возразил Сопкин.

«М-да. Темно, – подумал Виталий. – Пока всё темно».

И он решил, что больше от Сопкина ничего узнать не удастся. Ничего он просто больше не знает. «А убийство висит, – с тревогой подумал Виталий. – Убийца гуляет где-то на свободе, смеётся и, может быть, ещё что-то замышляет. Во всяком случае, второй убийца, главный. Когда ещё Помазнев начнёт давать показания».

Этот момент неопределённости, когда не знаешь, куда кинуться, где искать, что делать, наступавший вдруг почти в любом сложном и важном поиске, всегда бил Виталия по нервам, лишал спокойствия и раньше приносил немало неприятностей, пока удавалось справиться с собой.

– Ладно. Пока всё, Сопкин, – вздохнул Виталий и прихлопнул ладонями по столу. – Пока всё. – И он снял трубку внутреннего телефона.

Через миуту Сопкина увели.

И Виталий снова, уже нетерпеливо, взялся за телефон.

Ему ответил суховатый, официальный голос Вали Денисова.

– Ну как опознание? – спросил Виталий.

– Проводим.

– Есть неожиданности?

Вопрос этот почему-то вдруг вырвался у Виталия.

– Да, – напряжённо ответил Денисов и добавил: – Мы скоро.

Виталий молча повесил трубку. Оставалось ждать.

* * *

В этот день у Игоря Откаленко было своё, особое задание, даже два задания, и оба не из лёгких.

Во-первых, надо было продолжить начатый его бригадой ещё вчера поиск некоего «Н. Птицына», подарившего своей «любимой женщине» в октябре прошлого года в Сочи золотой кулон, который, видимо, был впоследствии у этой женщины украден.

Прежде всего следовало выяснить, сколько же вообще в Москве Птицыных, если предположить, что искомый Птицын – москвич, что казалось вполне вероятным. ЦАБ, то есть Центральное адресное бюро, ещё накануне дало справку на этот счёт. Птицыных в Москве оказалось тысяча шестьсот тридцать семь. Первый отсев был тут же произведён по инициалу «Н.». И это решительно сократило круг поиска. «Н. Птицыных» оказалось всего семьдесят один человек. Второй отсев был сделан по году рождения. Тут отпали все малолетние и юные Птицыны, обладавшие указанным инициалом, а также люди совсем пожилые, хотя в последнем случае следовало проявить некоторую осторожность. По этому поводу кто-то из участников группы, со вчерашнего дня сидевшей за длинным столом в большой комнате ЦАБа, вспомнил о пожилом жильце в своём подъезде, который в семьдесят два года бросил тридцатилетнюю жену с ребёнком, женился на двадцатитрёхлетней и сейчас уже имеет ребёнка и от неё. Жизнерадостный смех молодых сотрудников сопровождал этот рассказ, снабжённый, естественно, всякими любопытными подробностями, но следствием было то, что решили поднять возрастной ценз отбираемых Н. Птицыных сразу на шесть лет. В результате этого второго, тоже пока «кабинетного» отсева искомых Птицыных осталось всего двадцать четыре человека.

На все эти расчёты и досчёты у группы ушёл весь вчерашний день. Даже обедать никуда не пошли, перекусили тут же кефиром и бутербродами под весёлые и ехидные шутки молоденьких сотрудниц ЦАБа, которым в кои-то веки вдруг подвалило такое количество возможных спутников, да ещё таких жутко интересных, для совместного обеда в соседнем кафе. Предположения были, как всегда в таких случаях, самые заманчивые, но под суровым взглядом Откаленко – а он в этот день был почему-то непривычно суровым – никто из группы не дрогнул под девичьими взглядами.

Но зато к вечеру последнее «кабинетное» число – двадцать четыре – было наконец установлено. И это принесло всем немалое удовлетворение. Двадцать четыре Птицыных казались уже пустяком.

Однако сегодня пришлось решать задачу куда более трудоёмкую. Прежде всего потому, что группа по приказу Лосева была больше чем втрое сокращена и высвободившиеся сотрудники присоединились к тем, кто осуществлял поиск по всем автосервисам города некоего чёртового Валерки с неизвестной фамилией и другими данными, хотя и имевшего зелёную наимоднейшую куртку.

У Откаленко осталось всего два человека. Сгруппировав всех отобранных Птицыных по районам исходя из их места жительства и получив каждый свою долю адресов, оставшиеся члены группы разъехались по городу. У каждого, в том числе и у самого Откаленко, список включал восемь человек.

Здесь уже механический отбор применить было невозможно. Хотя один формальный признак, казалось, всё же оставался: в октябре прошлого года искомый Птицын отдыхал в Сочи. Однако наличие там «любимой женщины» заставляло предполагать и разные другие варианты пребывания в Сочи. При этом и «легальный» отдых в Сочи следовало, конечно, учитывать. Поэтому как только в конторе ДЭЗа, ЖЭКа или ЖСК устанавливалось место работы очередного Птицына, приходилось звонить, а то и являться в соответствующий отдел кадров и выяснять, на какой месяц пришёлся в прошлом году отпуск товарища Птицына. При этом, естественно, выяснялись и его профессия, и должность, а кстати, и размер зарплаты. Последнее представляло особый интерес. Дело в том, что, по приблизительной оценке специалистов, пресловутый кулон вместе с цепочкой стоил что-то около трёх тысяч рублей и, строго говоря, никакой зарплаты на такой подарок хватить не могло. Скорей всего, здесь требовались какие-то дополнительные материальные источники, и, кстати, немалые. Так подсказывал опыт.

И вот всё это следовало попытаться выяснить, установить, уловить и оценить.

Впрочем, прежде всего следовало исключить из списка людей, не вызывавших сомнения в своей порядочности. При этом необходимо было вести такую проверку чрезвычайно скрытно и деликатно, чтобы ни в коем случае не возникло даже малейшее подозрение у кого-либо из окружающих, чтобы никого не задеть и не взволновать ведущейся проверкой. Всё это было неукоснительным законом в такой работе, и Цветков сурово спрашивал с его нарушителей, пожалуй, даже суровее, чем за многое другое. «Дураков, держиморд и толстокожих подпускать к нашей работе нельзя, – говорил он. – Просто опасно. Они ранят и губят людей, пачкают власть и закон».

Словом, эту сложную, изнурительную работу Откаленко планировал не на один день и сегодня к вечеру рассчитывал получить от своих сотрудников только часть данных. Видимо, в среднем после окончания работы у каждого члена группы в списке должно остаться не более двух или трёх человек, которыми потом следовало заняться уже вплотную.

Откаленко добросовестно отрабатывал с утра свой список, как всегда, дотошно влезая во все подробности и детали и не оставляя ни одного неясного пункта. Из пяти человек, намеченных на сегодня, к середине дня проверено было трое, и всех троих по тем или иным причинам Игорь с нескрываемым облегчением вычеркнул из своего списка.

Затем он устроил перерыв, чтобы выполнить ещё одно, не менее сложное и весьма деликатное задание. Он должен был отправиться в ресторан «Сибирячка» к метрдотелю Петру Степановичу Савостину. Ему следовало напомнить пренеприятнейшую аварию, в которую тот попал, и постараться через него установить второго участника происшествия, который ехал с премиленькой девицей и которых Пётр Степанович, кажется, знает. Вот тогда удастся выйти на человека, ремонтировавшего машину, на неведомого Валерку из автосервиса, опаснейшего парня, замешанного в убийстве.

Но предварительно Откаленко позвонил в отдел, Вале Денисову, находящемуся на связи. Но Вали на месте не оказалось, и Откаленко позвонил Лосеву.

– Приезжай, – коротко сказал тот. – Хорошо, что ты ещё не был у того метра.

По тону Лосева Игорь понял, что произошло что-то важное, и помчался на Петровку.

Лосев встретил его непривычно нервно.

– Сорвалось опознание, представляешь? – сказал он. – Тот парень, Саша, не узнал Валерку. Не он сидел в машине, говорит.

– Какого Валерку? – удивился Откаленко.

– Ах да! – нетерпеливо махнул рукой Лосев. – Я забыл, ты же не знаешь. Ну, я утром задержал этого Валерку на вокзале.

– Да как же ты так?

– Это потом. Главное, опознание ничего не дало.

– Почему же ничего? – усмехнулся Игорь.

– То есть дало, конечно, – досадливо поправился Лосев. – Но ты понимаешь? Выходит, это был не Валерка.

– М-да.

– Словом, пошли. Кузьмич вызывает.

В кабинете Цветкова все разместились по своим привычным местам: Виталий и Откаленко у приставного столика возле стола Цветкова, Шухмин и Денисов на диване.

Виталий доложил обстановку, неутешительную обстановку, надо сказать, Цветков сумрачно помолчал, потом спросил, обращаясь к Денисову:

– Этот ваш Саша твёрдо его не опознал?

– Твёрдо, Фёдор Кузьмич.

– А буфетчица его не опознает как спутника убитого потом человека, как полагаете?

– Сомневаюсь, – заметил Лосев. – Ей эта зелёная куртка только в глаза лезла.

– Выходит, тот человек был тоже в зелёной куртке? – сказал Откаленко. – Больно уж редкое совпадение. Считаю, мы с этим Валеркой не ошиблись. Он имеет отношение к убийству. С ним надо только поработать. Заговорит.

– Может, избить его для начала? – с холодной усмешкой спросил Виталий.

– Ну-ну, Лосев, – погрозил ему сложенными очками Цветков. – Шуточки свои брось. А поработать с этим Валеркой надо.

– Тем более что он всё равно вглухую арестован, – добавил Шухмин. – И бить его, подлеца, вовсе не обязательно.

– Во-во, – всё так же язвительно согласился Лосев. – Не обязательно, хотя и желательно. Валяйте. При мне это ещё никогда не делали.

– Опоздал родиться, – усмехнулся Игорь и добавил: – К счастью. А теперь уже со всех сторон требуют: совесть, честность, гласность.

– Да уж. Легко стало с совестью, – вздохнул Цветков. – В главный закон её возвели. У кого её никогда не было, и те кричат о ней всюду.

– Вот интересно, – загораясь, сказал Виталий, – как они сейчас живут со своей чёрной совестью? Снится им прежнее, а? Ведь многие ещё живут, бывшие охотники за «врагами народа».

– Ну хватит, Лосев, – сказал Цветков. – Хватит. Опять мы с тобой в философию залезли. Наше дело конкретную задачу сейчас решать, убийство раскрывать.

– Всё теперь наше дело, – проворчал Виталий.

– Это верно, – неожиданно поддержал его молчавший всё время Денисов.

– Хватит, говорю, – прихлопнул ладонью по столу Цветков. – Что вы, ей-богу. Так вот, с Валеркой этим надо ещё заниматься, Откаленко прав.

– И заниматься по закону, – добавил Игорь внушительно, словно продолжая спор. – Я вот думаю, – вдруг добавил он. – А что, как сейчас пишут, если бы адвокат начинал участвовать в деле с момента ареста человека, вот, допустим, такого, как Валерка. Как бы кое-кто у нас признание получал?

– Одна надежда, что такое не скоро будет, – засмеялся Виталий. – Говорят, адвокатов в Москве сейчас столько, сколько было в начале века, а населения в десять раз больше.

– Ну, положим, есть и другие способы законность требовать, – внушительно сказал Цветков. – Можно работать честно и без всякого адвоката.

– A у нас, между прочим, сроки есть, – многозначительно прогудел со своего дивана Шухмин.

– Я знаю другой путь, – возразил Лосев. – Вернее, предложить хочу.

– Вот и давай, – одобрительно и как будто с облегчением произнес Цветков. – Давай. И без философии.

– Это товарищ Лосев больше всего любит, – подал голос Шухмин.

– Погоди, Шухмин, – строго сказал Цветков.

– Я вот что подумал, – не спеша начал Виталий. – Когда я сегодня беседовал со вторым парнем, – Сопкин его фамилия, зовут Гриша, – он мне намекнул, что на вокзал Валерку будто бы послал некий Гарик, дружок этой самой Марины.

– Намекнул? – подозрительно переспросил Откаленко.

– Да, вполне прозрачно намекнул.

– Может, у этого Гарика тоже зелёная куртка? – засмеялся Шухмин.

– Тут другое важно, – возразил Лосев. – Валерка мне, например, ясен. Нет у него повода убивать человека, да и не пойдёт он никогда на это, кишка тонка. Здесь зверь нужен, а не хулиган.

– Хулиган как раз часто зверем и оборачивается, не знаешь, что ли? – возразил Откаленко. – Тем более такой псих, как этот Валерка.

– Что ты предлагаешь? – хмурясь, спросил Виталия Цветков.

– Я предлагаю выйти на этого Гарика и посмотреть, что за тип.

Откаленко пожал широченными плечами:

– Пустяк дело. Спроси у самой Марины.

– Спрашивал. Не хочет говорить. Не хочет его впутывать.

– Тогда как же быть?

– Вот ты собрался к тому метру из «Сибирячки». Теперь надо изменить цель встречи. Узнать про Гарика не для того, чтобы выйти на Валерку, а чтобы узнать все данные на самого Гарика.

– Так уж все? – иронически переспросил Откаленко.

– Ну хотя бы самые первые, установочные. Фамилия, телефон, адрес.