Текст книги "Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11"

Автор книги: Аркадий Вайнер

Соавторы: Аркадий Адамов,Василий Веденеев,Глеб Голубев,Анатолий Степанов,Иван Жагель,Людмила Васильева,Олег Игнатьев,Леонид Залата
сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 231 страниц)

– Провалился?

– Вот именно.

– Почему же не вернулся домой?

– Гордость. Что будут говорить соседи? И мои старики. Они так надеялись… В общем, написал, что поступил на вечерний и устроился работать.

– А сам?

– Решил, понимаете, посмотреть мир.

– Это как же?

– Сначала здесь, грузчиком на железной дороге. Потом гонял плоты на Каме, разносил газеты в Астрахани, строил дома в Таллинне. Старикам посылал посылки – сувениры, икру. Веселые письма писал. А сам… голодал, понимаете.

– Словом, глупая гордость, так ты сказал?

– Конечно, глупая.

– Ну, а потом?

– Этим летом вернулся сюда. Решил еще раз попытаться в университет. Занимался и опять грузил вагоны.

– Как же ты познакомился с тем человеком?

– Случай, – пожал плечами Алек. – Дикий случай, понимаете.

– А все-таки?

– На вокзале, в буфете. Заметил мои голодные глаза, предложил обед. Не было сил отказаться. Ну и водка на голодный желудок, понимаете…

– Обещал богатые посылки домой?

– Ну конечно.

– Опасный человек…

Алек пожал плечами, но промолчал.

– О нем ты мне ничего не скажешь? – спросил, не утерпев, Сергей.

– Я уже сказал, – Алек нахмурился. – Плачу только по своему счету.

– А он ведь и по твоему платил.

– Его дело…

– Ладно. Итак, это все была глупая гордость. Ну, а красивая женщина? Он познакомил?

– Не имеет значения. И вообще прошу… Не трогайте этого. Очень вас прошу, – в больших карих глазах Алека мелькнула такая боль, что Сергею на миг стало не по себе.

«Их познакомил, конечно, Семенов, – подумал он. – Это на него похоже. С кем же он его познакомил?» И тут вдруг Сергея словно осенило. Безразличным тоном он заметил:

– Кстати, сегодня вечером я увижу Тамару.

Алек метнул на Сергея тревожный взгляд, но тут же, спохватившись, опустил голову. На бритом виске у него проступила и лихорадочно запульсировала жилка.

Сергей молчал.

– Ее не трогайте, – глухо, через силу произнес наконец Алек. – Она ничего не знает. Клянусь, ничего.

– Она была с тобой на вокзале, – напомнил Сергей. – Она встречала тех, кто привез чемодан.

Алек рывком поднял голову и с гневом посмотрел на Сергея, уголки губ у него подергивались.

– Вам мало моего слова? Да? Мало?..

– Просто ты не все знаешь, – возразил Сергей. – И я тоже, к сожалению.

– Ее послали, понимаете? Она ничего не знает, – упрямо повторил Алек.

«Семенов послал их встречать тех, с чемоданом, – подумал Сергей. – А потом Алек пришел ночью за этим чемоданом. Но письмо… Семенов так испугался, прибежал сюда».

– Кто грозил убить Семенова?

– Не знаю, – резко ответил Алек.

Что ж, это было вполне вероятно.

Но тут же Сергей ощутил еле заметную трещинку в, казалось бы, стройной версии о Семенове. В письме ведь содержалась угроза, и Алек пришел за чемоданом. Может быть, Алек поссорился с Семеновым, например из-за Тамары, и потребовал свою долю? Тогда выходит, что письмо написал он. Впрочем, это легко проверить, стоит только сличить почерки. И трещинка, сузившись, готова была уже исчезнуть.

– Вот что, – сказал Сергей и протянул Алеку лист бумаги и свою ручку. – Напиши, пожалуйста, то, что мне рассказал.

Алек пожал плечами.

– Зачем, дорогой?

– Так надо.

– Ну, если надо… Значит, где работал этот год, так я понимаю?

– Да, да.

Алек стал торопливо писать, потом передал листок Сергею!

– Пожалуйста, проверяйте. До последнего места работы, – он усмехнулся, – всюду трудился честно.

– Больше ты мне ничего не хочешь сказать? – спросил Сергей.

Алек покачал бритой головой, потом тихо сказал:

– Только не трогайте ее.

– Эх, – грустно покачал головой Сергей. – Какой же ты слепой?!

Алека увели.

Через некоторое время в кабинет вошел Лобанов и удивленно посмотрел на Сергея. Тот задумчиво курил, откинувшись на спинку кресла и устремив неподвижный взгляд куда-то в пространство, и даже не повернул головы на звук открываемой двери.

– Предвкушаешь? – иронически осведомился Лобанов. – Свидания ждешь?

Сергей молча, с усилием потянулся, раскинув руки в стороны и вытянув под столом ноги.

– Ну, что Алек? – поинтересовался Лобанов.

– А! – досадливо махнул рукой Сергей. – Действительно, глупая гордость и красивая женщина. Последняя, между прочим, Тамара. Но парня жаль не могу тебе сказать как. – Он коротко передал свой разговор с Алеком и в заключение сказал: – Надо сравнить его почерк, – он указал на листок бумаги перед собой, – с почерком в письме Семенову.

– Теперь уже до понедельника, – ответил Лобанов. – Восьмой час, все ушли.

– Да, конечно…

– А я сейчас говорил с Москвой и Волгоградом, – загадочно произнес Саша.

– Ну?..

– МУР отыскал Прохорова.

– Не может быть!

– Точно. Семен Трофимович Прохоров… кандидат экономических наук, старший научный сотрудник…

– Тьфу!

– Погоди. Есть еще один Прохоров, тоже Семен Трофимович. Отбывал наказание за убийство с тридцать пятого по сорок первый год. Сегодня нам выслали из архива его дело. Там фотография, дактокарта, прошлые связи. Словом, все. В Москве официально не проживает. Но… – Лобанов хитро усмехнулся, – его обнаружили в Волгограде.

– Та-ак, – оживился Сергей.

– В пятьдесят девятом году там был зарегистрирован его брак с гражданкой Ивановой, а через два года расторгнут. Подала на развод сама Иванова: мучений с ним не выдержала. Представляешь, если даже в те годы развели?

– Представляю. Где он там работал?

– На плодоовощной базе. Бухгалтером.

– Бухгалтером? Интересно…

– Вот, вот. Поэтому снова позвонил в Москву и Косте сказал то же самое: интересно. В смысле Горлиной. Она кассир, а он, видите ли, бухгалтер. Вот только Прохоров в том учреждении не работает.

– Не имеет значения.

– Именно…

Друзья понимающе переглянулись, и оба одновременно рассмеялись, весело, как давно не смеялись.

– Значит, Прохоров существует, – сказал Сергей. – Он действительно отбывал заключение. И именно он был женат на Ивановой. Это уже кое-что. Ты не находишь?

– Нахожу. Это действительно только кое-что.

– Погоди, будет и остальное.

– Между прочим, я попросил Москву найти и дело Федорова, – деланно безразлично сообщил Лобанов.

– Ну что ж. Пригодится, – тем же тоном откликнулся Сергей. – Мне же хлопотать за него.

– Главное, чтобы он тебе никаких других хлопот не причинил.

– Не порть настроение, – строго сказал Сергей. – Мне скоро как-никак на свидание идти.

Ровно в девять часов вечера Сергей подошел к ярко освещенному, огромному зданию кинотеатра «Победа», расположенному в глубине заснеженного городского сада.

От центральной аллеи, по которой шел Сергей, в сторону уходили неширокие дорожки и терялись в темноте. Среди сугробов снега по сторонам чернели длинные скамьи. В голых перепутанных ветвях деревьев одиноко свистел ветер.

Около кинотеатра толпились люди. Скоро должен был начаться очередной сеанс.

Сергей отошел в сторону и принялся расхаживать возле длинной пустой скамьи. Высоко над его головой сияла лампа на тонкой изогнутой мачте, и свежий, нетронутый снег искрился под ногами: люди здесь проходили редко и еще не успели его истоптать.

Прогуливаясь, Сергей зорко всматривался в шумную, говорливую толпу у входа в кинотеатр. Он заметил, как мелькнула вдруг где-то в середине светлая шубка и тут же исчезла, потом снова мелькнула, уже в другом месте. Девушка как будто пряталась от него. Сергей, усмехнувшись, стал за ней наблюдать.

Неожиданно кто-то тронул его за рукав. Сергей обернулся. Перед ним стояла невысокая девушка в темном пальто с пушистым черно-бурым воротником, скрывавшим чуть не половину лица. Из-под длинных, очень черных ресниц на Сергея смотрели лукавые темные глаза.

– Вы Сергей Павлович? – спросила девушка.

– Да. А вы Тамара?

«Как же она меня провела», – подумал Сергей.

– Тамара. Ну пошли. Не надо тут стоять. У всех на виду.

Она решительно взяла его под руку и увлекла за собой.

– Куда же мы пойдем? – спросил Сергей, когда они миновали толпу.

– Подальше. Где никого нет. Вот сюда теперь.

Они свернули с аллеи на одну из боковых дорожек. Сергей невольно оглянулся, пытаясь запомнить поворот. Девушка рассмеялась:

– А вы, кажется, пугливый.

– Не очень…

– Боитесь, заведу куда-нибудь?

– А вы кого боитесь?

Сергей решил принять ее шутливый тон.

– Ой, скажете. Да я никого не боюсь, – с вызовом ответила Тамара и добавила: – А теперь сюда.

Они снова свернули на какую-то дорожку, безлюдную и совсем темную. В лицо им со свистом ударил ветер.

– Вы и молодыми людьми так командуете? – спросил Сергей.

– Всеми: и старыми, и молодыми, – бойко ответила Тамара.

– Значит, и Петром Даниловичем, и Алеком?

Девушка быстро подняла голову и, словно всматриваясь в его лицо, на секунду приостановилась. Потом торопливо сказала:

– Значит, и ими.

Она опасливо оглянулась и, понизив голос, спросила:

– За нами никто не идет, как вы думаете?

– Думаю, что нет.

Они опять свернули на какую-то дорожку, и ветер сразу пропал. Сергей разглядел впереди, среди темных стволов деревьев, неясные очертания высокой ограды. «Наверное, конец парка», – подумал он.

– Ну вот. Теперь слушайте, – остановившись, шепотом сказала Тамара. – Вы думаете, чего я вас так далеко завела? Он же за каждым моим шагом следит.

– Кто?

– Петя… Петр Данилович. Ревнивый ужас прямо какой. А тут еще я Алека встретила. Он его окрутил, Алека-то. Деньги ему давал. И мне тоже. Но вот – любовь… – она вздохнула. – Сердцу не прикажешь.

– Алека любите?

– Ага. Жгучий парень. Правда? И потом веселый и культурный. Я таких люблю. А Петька… Он только коньяк жрет и хватает. Ну, правда, еще магнитофон заводит. Ехида, – неожиданно заключила она.

Сергей решил перевести разговор в деловое русло.

– Кого вы на вокзале встречали? – спросил он.

– Алек сказал? Торговцев каких-то. Петька… Петр Данилович велел. Чемодан они ему привезли. Уж не знаю, чего там было. Он разве скажет? А потом решил от Алека избавиться. Ревновать меня стал. Написал сам себе письмо, что, мол, убьют его. И Алеку велел ночью прийти. А сам к вам побежал, ехида такая.

– А он сказал, что Алека не знает.

– Врет, – с ненавистью прошептала Тамара. – Все он врет. Вы у него обыск сделайте. Знаете, чего найдете?

– Чего же мы найдем?

– Револьвер найдете, вот чего. Я сама видела. Он его под подоконником, в тайнике, держит. Просто ужас. Застрелить меня грозил. А потом отрава какая-то у него есть. Забыла, как называется…

– Гашиш?

– Во-во. Продает он ее. Через Сеньку. Вор такой у нас есть…

Сергей напряженно слушал, боясь пропустить что-нибудь в быстром шепоте девушки. Самое главное он повторил про себя: «Сам себе письмо написал… пистолет в подоконнике… знает Алека… гашиш…»

– А еще он какой-то яд у сестры в аптеке достает. Сама слышала. Я у него сейчас воды выпить боюсь. Во, какая ехида!.. Ой, как холодно!.. – Она зябко повела плечами и потерла пестрыми варежками щеки. – А вам не холодно?

– Нет. Я хочу вам еще два вопроса задать, Тамара.

– Давайте скорее, а то ноги ужас как замерзли.

Она начала слегка притоптывать на месте.

– Где Марина?

– Не знаю. У нее чего-то в Москве случилось. Да на что она вам? Вы Петра Даниловича заберите. Он… он вам и про Марину небось скажет.

– Про Марину?.. – Сергей даже опешил слегка от неожиданности. – Ну ладно. Теперь, где мне вас найти, если потребуется?

– Меня-то? – она насторожилась. – Я вам свой адрес не дам. Начнете еще таскать…

– Но, Тамара…

– Все равно я больше ничего не знаю. Я вам зачем позвонила? Мне Алека до смерти жалко. Это же Петька его с пути сбил. Петька! И меня тоже. Все от него, ехиды, идет. Вот его забирайте!

– Сначала разобраться надо, – сказал Сергей и снова спросил: – А откуда вы мой телефон узнали?

– Откуда?.. А вам не все равно?

– Тамара, ведь у нас начистоту разговор идет? Если спрашиваю, значит, надо. Хотите, чтобы я вам поверил, а сами…

– Начистоту? Тогда скажите, Алека отпустите?

– Не знаю. Надо разобраться. Если за ним вины нет, то, конечно, отпустим. Теперь отвечайте на мой вопрос.

– Откуда телефон? Петька сказал.

– Неправда, – покачал головой Сергей. – Он мой телефон не знает. И как меня зовут, тоже не знает.

– Ну, значит… Степан Григорьевич дал. Я у него была сегодня. Прямо запуталась тут с вами.

– Это я вижу. Может, еще чего напутали? – добродушно улыбнулся Сергей. – Так уж сразу говорите.

– Думаете, про Петьку? А вы проверьте.

– Попробуем.

Они расстались почти дружески.

Сергей, отстав, двинулся вслед за девушкой по пустынной дорожке. Было тихо. Снег скрипел под ногами. По сторонам, за высокими сугробами, безмолвно и недвижно стояли черные стволы деревьев, словно охраняя покой вокруг, только где-то высоко в их ветвях, разбойно посвистывая, метался ветер.

Темная фигурка девушки исчезла за поворотом. Сергей ускорил шаги, стараясь не упустить ее из виду.

Впереди замелькали огни. Ветер донес чьи-то голоса и смех. Вслед за Тамарой Сергей вышел наконец на главную аллею. Наметанный его глаз вдруг заметил, как за девушкой последовал какой-то человек. «Ага, значит, адресок твой у нас будет на всякий случай», – подумал Сергей. Но тут же новая мысль внезапно обожгла его: «А вдруг это Семенов?» И Сергей осторожно направился за удалявшейся девушкой.

Он увидел, как Тамара, поравнявшись с фонарем, взглянула на часы и ускорила шаги. Через минуту она смешалась с толпой у входа в кинотеатр и исчезла из виду. «Неужели она собралась в кино? Одна?» – недовольно подумал Сергей. Но сколько он ни искал, обнаружить девушку не удалось. Людей вокруг становилось все больше.

Сергей поглядел на часы. Ого! Уже почти одиннадцать. Надо, было торопиться: Лобанов ждал в управлении.

Он повернул к выходу из парка. Волнение уже улеглось, и Сергей попытался обдумать все, что узнал во время этого необычного свидания.

Прежде всего, зачем Тамаре понадобилось увидеть его? Ну это, пожалуй, ясно. Она боится и ненавидит Семенова и хочет помочь Алеку. Так. Теперь Семенов. Если у него действительно хранится пистолет, то он опасный человек. Это, правда, не вязалось с тем представлением, которое сложилось у Сергея о Семенове. Что ж. Значит, надо сделать поправку, очень важную поправку. Пистолет, гашиш, снотворное… Ну ладно. Дальше. Самое важное. Неужели Семенов знает, где Марина?.. То есть Нина… Тогда, выходит… Нет, он не может знать…

Только подходя уже к управлению, Сергей почувствовал, как замерз. Окоченевшие пальцы еле повиновались ему, когда он вытаскивал удостоверение, чтобы предъявить постовому.

– Лобанов еще не ушел? – спросил он.

– Нет еще. У него товарищ. Из газеты.

– А-а…

Сергей бегом, чтобы согреться, поднялся по пустой полутемной лестнице. Уже в коридоре ноги стало сильно покалывать, как иголками. Было больно идти. «Надо у Сашки шерстяные носки попросить, – решил Сергей. – Так в два счета ноги отморозишь».

В кабинете у Лобанова он увидел Урманского. Оба устроились за письменным столом и, как показалось Сергею, мирно и уютно пили чай из цветастого, длинного, как снаряд, термоса. На блюдце лежала горка печенья.

– А-а, распиваете тут, закусываете, – плотоядно потер руки Сергей.

– Кто на свидания бегает, а кто так, по-стариковски, чаи гоняет, – усмехнулся Лобанов, но тут же круглое лицо его стало серьезным. – Георгий интересные вещи рассказывает. – И, обращаясь к Урманскому, добавил: – Ты повтори ему. Повтори.

– Сначала чаю дайте, – сказал Сергей, придвигая стул. – Замерз, как цуцик.

Он только сейчас заметил, что Урманский необычайно встревожен, совсем не шутит, только дымит сигаретой и даже не притронулся к своему стакану с чаем.

– Я, Сергей Павлович, насчет Марины, – нервно сказал Урманский. – Очень она хорошая девушка. Я, слава богу, разбираюсь в людях.

– Да ну? – не удержался Лобанов.

– Да, хорошая! – с вызовом повторил Урманский. – Просто у нее какое-то горе. Я же чувствую. И мне…

– Мы твои переживания знаем, – снова прервал его Лобанов. – Ты факты излагай.

– Да, да. Факты. Так вот. Сегодня зашел я к Степану Григорьевичу. Вы как раз только ушли от него, – он посмотрел на Сергея. – Решил его спросить, может, что о Марине стало известно. В это время приходит ее подруга, Тамара…

«Выходит, не соврала», – подумал Сергей и спросил:

– Про меня она ничего у Степана Григорьевича не спрашивала?

Урманский задумался.

– Нет. По-моему, ничего не спрашивала. Хотя вела себя как-то странно. Это я сразу заметил.

– Ушли вы вместе?

– Да. А на улице она вдруг меня спрашивает: «У вас с Мариной роман, да?» Я возьми да и брякни: «Роман, говорю. Да еще какой». Она вздохнула и вдруг говорит: «Хотите, я записку ей передам?» Я прямо опешил, но говорю: «Еще бы! Конечно, хочу. А где она?» «Этого я вам сказать не могу. Марина просила никому не говорить». Ну, думаю, ладно…

В это время на столе зазвонил телефон. Лобанов нетерпеливо снял трубку. Минуту он внимательно вслушивался, потом, буркнув: «Ладно», бросил трубку на рычаг. Мельком взглянув на Сергея, он сказал:

– Упустили твою приятельницу, черт бы ее побрал. – И, обращаясь к Урманскому, прибавил: – Ну, ну. Так насчет записки…

Тот чуть помедлил, собираясь с мыслями, и продолжал:

– Я, значит, тут же, на улице, написал Марине записку. Идем дальше. Недалеко от рынка она говорит; «Больше меня не провожайте». «А ответ?» – спрашиваю. «Если, – говорит, – будет ответ, то я вам позвоню. Дайте ваш телефон». Записал я ей телефон. И она пошла. А я, знаете, потихоньку за ней.

– Сыщиком, понимаешь, стал, – улыбнулся Лобанов.

Сергей молча слушал, обхватив руками горячий стакан и поминутно отхлебывая из него.

– Станешь тут, – сердито ответил Урманский, – если настоящие, сыщики ничего сделать не могут. Так вот. Зашла она на рынок и к какой-то галантерейной палатке подходит.

– К Семенову, – многозначительно заметил Лобанов.

– Ему она, значит, эту записку и передала, – заключил Урманский. – Так вот. Я прошу этим типом заняться. Он знает, где Марина.

– Да, Семеновым придется заняться, – с ударением произнес Сергей. – Причем завтра же.

…Но назавтра произошли события, которые опрокинули все его планы.

Рано утром Сергею позвонил в гостиницу дежурный по управлению и доложил:

– Товарищ подполковник, ограблена квартира. Семенова, сам он в тяжелом состоянии доставлен в больницу:

– Что с ним?!

– Из больницы сообщили: отравление. Снотворным.

Глава 7
ЕЩЕ ДВА ДНЯ, ПОСЛЕДНИЕ

Накануне Володя Жаткин долго ходил по Новому проспекту. В центре его поисков находился злополучный телефон-автомат на углу, возле булочной. В самой булочной никакой Тамары не оказалось. Девушка с таким именем там не работала ни продавцом, ни в бухгалтерии, нигде. И Володя пошел дальше.

Светлые, новые дома в семь, девять и даже одиннадцать, этажей тянулись вдоль прямого как стрела проспекта, отделенные от него широкой черной полосой деревьев и кустарников, сейчас заваленных снегом так, что от кустов осталась только короткая черная щетина, а пышные перепутанные ветви деревьев, казалось, росли прямо из высоких сугробов. Этот черно-белый вал прерывался только узкими траншеями в местах перехода, и сквозь них видны были проплывавшие по проспекту синие троллейбусы, красные автобусы и разноцветные легковые машины.

Володя сначала прошел вперед квартала два или три. На этом отрезке ему попались продуктовый магазин, мастерская по починке холодильников и фотоателье. Никакой Тамары там тоже не оказалось. Тогда Володя пошел в другую сторону от телефона-автомата. Там были телевизионные ателье, пошивочная мастерская, которая сразу же очень его заинтересовала, и парикмахерская, которая после мастерской снова возбудила у него угасшие было надежды. Но, увы, никакой Тамары там тоже не оказалось. Вернее, в парикмахерской он обнаружил одну Тамару, очень хорошенькую и бойкую. Володя было оживился и так увлеченно повел разговор, что вызвал даже краску смущения на лице девушки. Но уже через несколько минут интерес его решительно иссяк. Стало очевидно, что это совсем не та Тамара, которую он разыскивал.

Володя бродил по проспекту и прилегающим к нему улицам часа три. Окончательно замерзнув, он, раздосадованный, сел в троллейбус, чтобы ехать в управление и доложить о своей неудаче.

…Вот уже два года, как Володя работал в уголовном розыске. Он пришел туда сразу после окончания юридического факультета, с блеском защитив перед этим свою дипломную работу по осмотру места происшествия. На недоуменные и скептические вопросы друзей Володя, смеясь, отвечал: «Ничего не поделаешь, сошлись характерами, – и неожиданно добавил однажды: – Очень я, понимаете, жалостливый». Три месяца практики в одном из отделений милиции наполнили его душу такой горечью и неутихающей яростью, что мать не узнавала в те дни своего веселого и жизнерадостного Володю. «Я не могу видеть, как она плачет, – говорил он по вечерам. – Посадили за хулиганство сына, правильно посадили, подонок он, скотина. Но ты бы видела эту женщину! Она за три дня старухой стала!..» В другой раз он за ужином рассказывал: «…В парке вечером, ты понимаешь? Они на скамейке обнявшись сидели, о жизни своей будущей мечтали! И пять хулиганов с ножами. Наскочили, как волки. И эту девушку… Она сейчас в больнице… Но мы их найдем! Мы весь город перевернем, но их найдем. Такое нельзя простить…»

Они давно уже жили вдвоем. Володе было пять лет, когда погиб отец, летчик-полярник. Мать учила Володю музыке: у него были способности. Она мечтала, что он станет музыкантом., причем обязательно скрипачом. Скрипка вызывала у нее слезы. Мечтала, как будет сидеть на его концертах в притихшем, заколдованном зале… Потом, когда Володя подрос, она думала, что он станет летчиком. Он вдруг увлекся самолетами и был такой же отчаянный, как отец. Потом… она могла представить все, что угодно, но что ее Володя будет работать в уголовном розыске, это ей даже не снилось. Но она его поняла. Обостренное чувство справедливости – вот что привело его туда.

…Когда троллейбус проезжал мимо рынка, Володя вдруг вспомнил о Сеньке и тут же стал пробираться к выходу. Его словно что-то толкнуло выйти здесь.

На тротуаре ледяной ветер снова обжег ему лицо. Володя подумал: «А, собственно, что мне там надо, на рынке?» Может быть, он решил полюбоваться на Семенова? Или потолкаться у пивной, среди Сенькиных приятелей? Володя пожал плечами и улыбнулся…

На рынке народу было уже совсем мало. За длинными опустевшими рядами кое-где еще торговали картошкой, виднелись золотистые горки лука и красная россыпь клюквы. Грязный, истоптанный снег хрустел под ногами.

Володя уже миновал бесконечные серые ряды под навесами, когда вдруг заметил впереди девушку в светлой беличьей шубке и стал невольно следить за ней глазами. Просто он не мог уже пропустить ни одной беличьей шубки. А потом увидел того самого журналиста, Урманского. Этот длинный парень, безусловно, следил за девушкой, причем делал это так неумело, что Володя даже улыбнулся. Ситуация, однако, его заинтересовала.

Когда же девушка уверенно пересекла небольшую площадь за рядами и направилась к палатке, где торговал Семенов, Володя окончательно насторожился. Девушка не подошла к прилавку, у которого толпились покупательницы, а обошла палатку и исчезла за ней. Неужели это та самая девушка?

Он заметил, что Урманский, потоптавшись в отдалении, вдруг резко повернулся и чуть не бегом направился к выходу из рынка. Вид у него был одновременно встревоженный и растерянный.

Володя решил подождать. При этом он не стоял на месте, а переходил от палатки к палатке, разглядывал выставленные там товары и даже приценивался к некоторым. Но мысль его напряженно работала, отталкиваясь от уже известных ему деталей и фактов.

Да, скорей всего, это та самая девушка, о которой говорил Коршунов. Ведь они ее уже видели здесь однажды, у палатки Семенова. То есть ее видел тогда один Коршунов, а потом она вдруг исчезла, сколько они ее ни искали. Вероятно, она в тот раз тоже зашла в палатку. Но куда же она потом делась?

На всякий случай Володя заглянул за одну из палаток невдалеке от той, где торговал Семенов. Он увидел длинный и узкий проход между линией палаток и ветхим забором, отделявшим рынок от улицы, и в этом заборе еле заметную, небольшую калитку.

Володя огляделся. С того места, где он стоял, хорошо были видны и весь проход вдоль забора от палатки Семенова к этой калиточке, и площадь перед палаткой, а за ней и широкий прямой проход между рядами, тянувшийся к выходу из рынка. Словом, удобнее места для наблюдения выбрать было невозможно. Но и стоять здесь, не вызвав подозрений, было немыслимо.

В этот самый момент кто-то стукнул его по плечу. Володя обернулся. Перед ним стоял, слегка покачиваясь, худой, небритый человек. На лице его между багровыми скулами пролегал длинный и белый, словно отмороженный, нос, припухшие глаза слезились. Верхние пуговицы обшарпанного, с какими-то затеками пальто были оторваны, и виднелось грязное, потерявшее все свои первоначальные краски кашне. Человек мутно посмотрел на Володю и с усилием произнес:

– Сообразим? Твой рубль с полтиной… моя посуда… И Колька кинет рубль… А? О… о… и о… – Загнув три пальца, он большим и мизинцем нетвердо отмерил в воз духе три разных расстояния, долженствующих соответствовать доле каждого из участников предлагаемого мероприятия.

И тут же, как из-под земли, появился упомянутый им Колька в виде низенького усатого человека со сбитой набок коричневой цигейковой «москвичкой» и болезненно выпученными глазами на толстом, отечном лице.

«Вот это случай»; – подумал Володя и торопливо сказал:

– Скинулись, братцы. Ты валяй неси. А мы тут с Колей обождем.

И он полез в карман за деньгами. У толстяка в грязном кулаке был уже зажат рубль. Длинный, забрав деньги, мгновенно исчез, а толстяк, вздохнув, туманно пояснил:

– Если б не эта вошь, так я бы… супротив него-то ого!..

В этот момент Володя увидел, как из палатки Семенова в узкий проход у забора выскользнула девушка в беличьей шубке. Он поспешно обнял толстяка за плечи и, пригнувшись, так же сбивчиво сказал ему в самое ухо:

– Все они… сам знаешь небось… ого!..

Девушка между тем пробежала вдоль забора к калитке, мельком взглянула на две шатающиеся фигуры невдалеке и выскользнула на улицу.

В тот же момент Володя выпрямился и торопливо сказал растерявшемуся толстяку:

– Ну, будь здоров, Коля. Привет супруге…

И вслед за девушкой устремился к калитке. «А зовут ее Тамара, – подумал он. – И она подруга этой самой Горлиной, которая исчезла. Ну и повезло же…»

Следить за девушкой не составило большого труда. Она шла не оглядываясь, чем-то, видимо, взволнованная, лотом, торопясь, села в троллейбус. Володя сел вслед за ней.

Ехали долго, затем снова шли уже по тихой заснеженной окраинной улице с маленькими домиками за низкими заборчиками. Девушка свернула к одному из таких домиков и поднялась на крыльцо рядом с застекленной террасой.

Володя, не дожидаясь, пока она войдет в дом, с озабоченным видом миновал забор и, скрытый от девушки выступом террасы, свернул в узкий проулок. Дом оказался угловым.

Ждать Володе пришлось недолго. Вскоре он услышал, как хлопнула дверь, по ступенькам крыльца простучали высокие каблучки меховых сапожек и через двор к калитке торопливо прошла девушка в знакомой шубке. Становилось темно, и лица ее Володя различить не мог.

Затем снова ехали через весь город, но на этот раз девушка привела Володю уже по знакомому адресу, на Луговую улицу, к дому, в котором жил Семенов, и своим ключом отперла входную дверь. При этом она, видимо, сильно нервничала и не сразу попала ключом в замочную скважину.

В пустой квартире Семенова – а Володя твердо знал, что квартира пустая, – Тамара пробыла недолго. Затем она поехала на автобусе снова в центр города. «Долго она будет еще бегать?» – устало подумал Володя.

Наконец девушка свернула с большой оживленной улицы в какой-то переулок и, пройдя два или три дома, зашла в большой темный двор. Володя последовал за ней. По уверенным шагам девушки, по тому, как она уже на ходу стала расстегивать шубку, как потом привычно стряхнула снег в подъезде, Володя понял, что она наконец пришла домой. Секундой позже он услышал дробный стук каблучков, замерший на втором этаже, потом звук быстро открываемой и захлопнувшейся двери.

Облегченно вздохнув, Володя еще с минуту постоял в темном подъезде, затем вышел во двор. Кажется, можно и ему теперь отправиться домой. Только сейчас Володя почувствовал, до чего же он устал, замерз и проголодался за этот бесконечно длинный, напряженный день. О, сейчас он приедет домой и навернет сразу и обед, и ужин, и еще крепкого горячего чая стаканов пять, не меньше. А потом ляжет на диван и будет читать. Столько накопилось книг… Но тут его обожгла новая мысль: «А что, если она пришла не домой? Что, если она сейчас снова выйдет?» Нет, уйти было невозможно, просто невозможно. Эта девушка им нужна до зарезу, сколько раз об этом говорил Коршунов!

Выйдя во двор, Володя огляделся. В сгустившейся, непроглядной тьме лишь тускло горели одинокие лампочки у подъездов. В желтом свете одной из них Володя разглядел скамейку и чью-то сутулую фигуру на ней. Человек курил. Огонек его папиросы то вспыхивал, когда тот затягивался, то, описав дугу, мерк в невидимой, опустившейся руке.

Володя устало направился в ту сторону, на ходу вытаскивая негнувшимися, замерзшими пальцами сигарету.

– Разрешите прикурить?

И тут он разглядел, что на скамейке сидел пожилой бородатый дворник в фартуке, надетом поверх полушубка, и в стоптанных подшитых валенках, неровно загнутых у колен. Рядом к стене была прислонена широкая металлическая лопата на длинной ручке.

– Кури, милый, – старик протянул ему папиросу. – Чего дожидаешься-то?

Володя прикурил и, опустившись рядом, смущенно сказал:

– Девушка тут одна у вас живет…

– Тамарка-то? – не задумываясь, со скрытой усмешкой спросил дворник. – И-их, милый… Несамостоятельный ты, я гляжу, вот что…

Через минуту Володя уже знал все о жиличке из седьмой квартиры. При этом никаких подозрений у старика дворника он не вызвал, ибо был далеко не первым из тех, кто интересуется легкомысленной Тамаркой.

Докурив, Володя все так же смущенно распрощался.

Вот теперь можно было наконец идти домой, и Володя, не чувствуя под собой ног от усталости, поплелся к остановке троллейбуса.

Итак, он узнал два новых адреса. Они, конечно, пригодятся, не могут не пригодиться, хотя бы потому, что Володя потратил на это столько сил.

Еще не рассвело, когда Сергей, наскоро одевшись, выбежал из гостиницы. В ушах стоял тревожный голос дежурного: «Отравление. Снотворное». Черт возьми, что же происходит?

В это воскресное утро улица была, как обычно, тиха и пустынна. Снежно-белый ее простор тонул в предрассветном, хрустальном сумраке. Кругом спали дома.

У подъезда гостиницы пофыркивала знакомая зеленоватая «Волга», загадочно светились, словно щурясь, два желтых глаза ее подфарников.