Текст книги "Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11"

Автор книги: Аркадий Вайнер

Соавторы: Аркадий Адамов,Василий Веденеев,Глеб Голубев,Анатолий Степанов,Иван Жагель,Людмила Васильева,Олег Игнатьев,Леонид Залата
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 231 страниц)

На Страстной нашел скамейку, освещенную солнцем, и уселся на нее, задрав вверх лицо с закрытыми глазами. Солнце умирающего лета нежно грело. Опять пришла дрема, но поспать не удалось, так как рядом произнесли:

– Здравствуйте, Александр Иванович.

Смирнов открыл глаза, оторвал затылок от спинки скамьи и увидел перед собой привлекательного гражданина самых лучших лет. Лет тридцати пяти. Гражданин добро улыбался, и Смирнов улыбнулся в ответ.

– Здравствуй, Леонид. Поздравляю.

– С чем же это? – Леонид присел рядом. – Вроде бы не с чем.

– А повышение? А очередное звание? – Смирнов игриво подмигнул.

– Когда это было!

– Для меня – недавно, потому что узнал об этом только вчера. Ну, и как дела, бугор?

– Маята, как вы любите говорить. – Леонид виновато посмотрел на Смирнова и признался, извиняясь: – У меня времени в обрез, Александр Иванович, честное слово! Если у вас дело спешное, давайте о деле. А если нет, то лучше сегодня вечерком встретиться, чтобы поговорить по-настоящему. Только не обижайтесь, пожалуйста.

– Не стучи хвостом зря, не имею такой привычки – обижаться, – Смирнов вынул из кармана пакет, вытащил из него пачку фотографий, раскинул ее веером. – Тебе эти фейсы ни о чем не говорят?

Цепкий профессиональный взгляд Леонида оценил картинки сразу. Он не стал брать их в руки, он их изучал со стороны. Изучив, спросил осторожно:

– А о чем они должны говорить?

– Убийство Алексея Борзова за твоим отделом? – вопросом на вопрос ответил Смирнов.

– За моим.

– Стоящая версия у тебя уже имеется?

– Имеется много версий, Александр Иванович.

– Когда много, значит, нет ничего серьезного. – Смирнов жестом мастеровитого каталы мгновенно соединил фотокарточки в плотную колоду и протянул ее Леониду. – Возьми. Есть у меня такое ощущение, что их можно пристроить к этому делу.

– Кое-кого из колоды я знаю. Они плохо пристраиваются.

– А кто хорошо пристраивается?

– Вы хотите, чтобы я совершил должностное преступление, рассказав вам о ходе расследования?

– Плохо со мной говоришь, Леонид. Говоришь, как последняя райкомовская скотина. Быстро же ты в струю попал, золотой мой советский начальничек!

– Зачем вы так, Александр Иванович? – горько поинтересовался Леонид.

– А ты зачем со мной так? Целку из себя не строй, не бывает девственниц в борделе.

– Я сейчас уйду, – пригрозил Леонид.

– Ты знаешь, что Алексей был моим другом?

– Не следовало бы вам иметь такого друга.

– Мои друзья – это мои друзья. Мои. И тут я ничьим советам не следую. Кстати, до сегодняшнего дня я и тебя считал своим другом. Извини. Смирнов встал, посмотрел сверху вниз на Леонида. – Ты не забыл, что у тебя времени в обрез?

– Не забыл. – Леонид продолжал сидеть, постукивая пачкой фотографий себя по колену. – Что вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы ты занимался делом, а не поиском удобного убийцы-одиночки. Ты же сообразительный, ты же кое-что знаешь и о многом догадываешься. Тебе Кузьминского еще не подсунули? Сценариста, дружка Борзова?

– Пока нет. А что, может быть и такая версия?

– Может. И с замечательными косвенными. То, что тебе надо, подполковник Махов.

– Все-то вы про меня знаете, Александр Иванович. Еще что мне надо?

– Боюсь, что звания полковника.

– Не хотите, чтобы я с вами в звании сравнялся?

– Не хочу, чтобы ты для этого генеральские задницы лизал.

– Вы очень хотите обидеть меня. Зачем?

– Чтобы ты завелся как следует, и перестал их бояться.

– Мне по роду своих занятий заводиться не положено. – Подполковник Махов встал со скамьи и, откровенно не любя, глянул Смирнову в глаза. Одного роста они были.

– А бояться их тебе, следовательно, по роду занятий положено?

– Их – это вот этих? – Махов так же ловко, как Смирнов, раздвинул колоду в веер и, вновь ее собрав, небрежно сунул в боковой карман своего пиджака.

– Этих ты не боишься. Ты просто их не трогаешь, чтобы не зацепить тех, кого боишься. А я могу тронуть и невзначай зацепить. На свою, только свою ответственность. – Смирнов, примиряясь, положил руку на плечо Махова. – На фотках этих профессиональные убийцы имеются?

– Насчет профессиональных, не знаю, нет сведений. А потенциальных двое.

– Покажи.

Махов, вздохнул, опять извлек колоду на белый свет, небрежно выдернул из нее два снимка:

– Вот они, красавцы.

– Красавцы, – согласился Смирнов, мельком глянув на красавцев. Никаким боком по Лехиному делу не высвечивались?

– Не высвечивали их еще.

– А если я попробую? В порядке самодеятельности. Ты не против?

– Вы же на свою ответственность, на свой страх и риск. Попробуйте.

Смирнов заржал, как стоялый конь, похлопал Махова по бицепсу. Резюмировал:

– Хорошо, когда волки сыты, и овцы целы, а, Леня?

– Волк – это вы, а овца – это я? – спросил сметливый Махов.

– Можно и так. А хочешь – и наоборот, – ушел от прямого ответа Смирнов и, вдруг вспомнив, спросил: – А как там мой бывший подчиненный, генерал Ларионов поживает?

– Полгода, как в отставке. Цветы на даче выращивает.

– И на рынке продает? – Смирнов захотел получить дополнительные сведения.

– Нет, только для красоты. Он красоту у нас любит.

– Самое красивое у вас – это генеральский мундир, а он его снял. Почему?

– Молодые конкуренты поджали.

– Ладно, будем считать, что так, – неохотно согласился Смирнов и потрогал себя за нос.

– Я пойду? – попросился Махов. – Уже, действительно, опаздываю.

– Я провожу, – сказал Смирнов и взял его под руку.

– Да не надо, не надо! – быстро сказал Махов. – Я спешу, а вам то чего торопиться с больной ногой? Удачи вам. И поосторожнее там.

– Это ты все осторожничаешь. Остерегаешься, что со мной тебя сослуживцы засекут и с чем-нибудь в будущем свяжут. А я пру, как на комод. Все в открытую, все в наглую, отмечаясь где надо и где не надо. Вот и разговором с тобой отметился.

– Ну, это как сказать. Свидетелей нашего свидания нет, следовательно, и разговора может не быть.

– Иди, – разрешил Смирнов, легко толкнул его в спину и, подождав несколько – отпустил метров на десять, – громко сказал вслед: – Большим начальником будешь, Леня!

Александр Петрович курил трубку. Обдумывал, значит, ситуацию. И варианты просчитывал. Смирнов бессознательно постукивал палкой по накрытому ковром полу. Звучок получался тихий, но противный. Александру Петровичу что-то мешало. Он непроизвольно морщился, думая, что от дыма. И вдруг догадался, что от стука:

– Александр Иванович, не стучите, Бога ради. Голова раскалывается.

– Пардон, – с готовностью извинился Смирнов и перестал стучать. – Ну, и как?

– "Олдсмобиль" вам подойдет? – осведомился Александр Петрович.

– А что это такое?

– Вездеход американский. По любым дорогам ходит.

– А скоростенка какая будет?

– Скоростенка подходящая. От любой отечественной уйдет как от стоячей.

– Спасибо, – поблагодарил Смирнов и, слегка стесняясь от своей настырности, напомнил: – Отбываю я сегодня в ночь. Документы бы выправить...

– Паспорт у вас при себе? – спросил Александр Петрович.

Смирнов поспешно закивал.

Тогда Александр Петрович сказал в селектор:

– Юридический отдел. Необходимо срочно оформить доверенность на "олдсмобиль".

И минуты не прошло, как появился молодой клерк и ожидающе остановился у двери.

– Александр Иванович, ваш паспорт. – Александр Петрович взял паспорт у Смирнова и протянул клерку: – Сколько нам ждать?

– Все будет готово через полтора часа, – глянув на свою "сейку", заверил клерк и удалился.

– Высокий класс! – восхитился Смирнов.

– За хорошие бабки, – объяснил присутствие высокого класса Александр Петрович.

– Кстати, о деньгах. – Смирнов было поднял палку, чтобы для убедительности собственных слов ударить ею об пол, но, вспомнив, сдержался. – Еще раз хочу вам напомнить, что полную сохранность этого автомобиля я гарантировать не могу. Так что у вас могут быть серьезные убытки.

– Самые серьезные убытки у меня сейчас – ясак этим мерзавцам, признался Александр Петрович. – И если у меня в данной ситуации есть хоть один шанс из десяти избавиться от этой дани, я готов рисковать.

– Мной, – добавил Смирнов. Александр Петрович рассмеялся и не согласился:

– Нет уж, давайте договоримся. Собой вы рискуете сами.

– Но и ты давай рискни, Саша. Завтра наш с тобой день. Только бы они явились! – Смирнов все-таки стукнул палкой по полу.

– Явятся. Они ведь себя за профессионалов держат. Следовательно, посещения наших контор в назначенный ими день обязательны.

– Так сколько этих посещений завтра?

– Пять.

– Со всеми договорился?

– В принципе да.

– Подтверди, что операция будет проведена завтра и готовьтесь. Что от Джона?

– Его шеф в отъезде. Главный теперь за инкассацию Удоев.

– Удачно. Ну, Саша, мне пора. И твой, и мой успех – в синхронности. Я уйду, а ты звони подполковнику Леониду Махову. Запомнил?

– Запомнил, запомнил, – Александр Иванович улыбнулся. – А не зря ли общаетесь со мною напрямую?

– Сегодня просто экстренный случай. Хвоста за мной нет.

– Дай-то бог! – Александр Петрович снова взялся за трубку. – Куда машину ставить?

– Под путепровод над Садовым у старого метро "Парк культуры" рядом с бассейном "Чайка". А ключи в почтовый ящик Виктора.

– Договорились. Ну, ни пуха, ни пера...

– К черту, – поспешно перебил Смирнов и встал. – Если моя авантюра завершится успешно, нам придется встретиться с вами напрямую еще раз.

– Ах, если бы вы, Александр Иванович, сумели обезвредить эту организацию! – помечтал вслух Александр Петрович, на что получил в ответ альтернативную мечту Смирнова:

– Ах, если бы вы, Александр Петрович, сумели ликвидировать свою организацию!

Не хотелось Алику будить отставного полковника. Смирнов сладко, как дитя, спал одетым, свернувшись на гостинном диване в удобный клубочек. Алик прошел на балкон, полюбовался на Москву минут десять, вернулся, сел в кресло рядом с диваном. Взгляд ли его, близкое ли присутствие обеспокоили существовавшего в ином мире Смирнова. Он пошевелился, издал жалкий стон и проснулся.

– Навис, зараза, – хрипло выразил он свое неудовольствие. – Разбудил. Срочное что-нибудь?

– Да, – очень серьезно подтвердил Алик.

– Ну, раз так... – Смирнов спустил ноги в носках на пол, помотал головой, ладошкой пригладил редкие волосенки. – Говори.

– Пятого, через день после гибели Олега, на его квартиру явился Семен Афанасьевич Голубев. Хозяйка опознала его по фотографии, которую я ей показал. Назвался коллегой и сказал, что по просьбе срочно уехавшего Олега ему необходимо взять для редакции кое-какие материалы. Хозяйка в комнату его впустила, но ни на шаг, – мало ли чего! – от него не отходила и видела, как он, перерыв все рукописи, отобрал несколько страниц, которые и захватил с собой.

– Ишь ты! – Смирнов энергично встал на ноги. – Как тебе хозяйку-то так удалось разговорить?

– Ей мои телевизионные передачи нравятся, – скромно признался Алик.

– Проверочный звонок на его квартиру сделал?

– Вчерась Семен Афанасьевич изволили отбыть из Москвы.

– Надо полагать – сбор всех частей. Смотри, как удачно все складывается! Еще бы один штришок... Ну, да ладно, Ромку дождемся. Смирнов глянул на часы. – Я два часика отдавил, мне достаточно. А ты ложись спать, Алька. Ночка нам предстоит веселая, бессонная. А я пойду душ приму.

– И чистое бельишко наденешь, как перед решающей битвой?

– Ага, – подтвердил Смирнов и удалился в ванную.

Когда он – распаренный, томный, в чистом белье – вернулся в гостиную, там его ждал собранный и серьезный Роман Казарян.

– А Алька где? – удивился Смирнов.

– Спать пошел, как ты велел. Какого штришка тебе не хватает, Саня?

– Поработать тебе придется, Рома. – Смирнов расслабленно и грузно рухнул на диван. – Узнать, где сейчас находится один наш старый знакомый.

В семь часов вечера все четверо сидели в гостиной Алика. Сидели, молчали, ждали заключительного слова отставного полковника.

– Совет в Филях, – не выдержал Виктор. – Только мальчика на печи не достает.

– Не достает только печи. Мальчик в наличии. Ты, – поправил его Казарян.

Речь главнокомандующего была коротка:

– Начинаем, пацаны.

У подъезда, колесами на тротуаре, чтобы не мешал в узком переулке, был выставлен весь их собственный автотранспорт. Виктор влез в "семерку", Смирнов и Казарян влезли в казаряновскую "восьмерку", а Алик сел за руль своей многострадальной "Нивы", и в три автомобиля скатились по крутому переулку вниз на набережную.

"Семерка" и "восьмерка" ушли вперед к повороту направо у Крымского моста, "Нива" же, слегка притормозив, отпустила их метров на двести и, соблюдая эту дистанцию, последовала за ними.

– Ну, как? – осведомился через переговорник Смирнов, когда "семерка" и "восьмерка" вывернули на Садовое, а "Нива" была еще у бассейна "Чайка".

– Ведут, – взяв свою машинку с сиденья, сообщил в нее Алик. – Верткий такой автомобильчик, по-моему, "Ниссан". Я ему в хвост пристроился.

– Он один? – спросил Смирнов.

– Вроде один. Правда, себя на задок еще не проверял.

– Успеется. Теперь Витя. Нашего американца под путепроводом видел?

Ушедший на "семерке" вперед, Виктор энтузиастически откликнулся:

– Хорош зверь, ох, хорош!

Подъезжали к Маяковке. Смирнов вновь взялся за переговорник:

– Мы поворачиваем с Первой Брестской на Вторую по Фучика, а ты, Алик, свернешь на Васильевской. Не торопись, колдыбай кое-как. Твой тухес проверит Витя. Непринципиально, но интересно.

"Семерка" с "восьмеркой" на Фучика ушли налево, и еще раз налево, и покатили в обратном направлении. Затем "семерка на Гашека свернула и опять поехала по Первой Брестской. Виктор видел, как у Васильевской маячила высокая "Нива". Помаячила, помаячила на первой скорости и свернула наконец. Налево за "Нивой" никто не пошел.

Кавалькада пристроилась у "Пекина". Все четверо выбрались из автомобилей и с законным любопытством ждали, как и где припаркуется "Ниссан". "Ниссан" приткнулся у табачного киоска, и тогда четверка, удовлетворясь виденным, направилась в ресторан. Сегодня они могли позволить себе противоестественный дорогой ужин.

Ужинали вдумчиво, тщательно пережевывая пищу. За такие бабки следовало наслаждаться драгоценной едой. Да и других занятий не было: алкоголь, как таковой, отсутствовал в их меню. В половине одиннадцатого собрались домой.

В том же порядке три автомобиля по Садовому добрались до Зубовской и развернулись на Кропоткинскую, а с Кропоткинской въехали в переулок, который через Остоженку переходил в их родной. "Ниссан" скромно следовал за ними.

"Семерка" первой неспешно вкатила в пустынный переулок и вдруг на бешеной скорости рванула вниз, а "восьмерка" и "Нива", идя на параллельных курсах, неожиданно тормознули и, съехавшись нос к носу, образовали баррикаду, наглухо перекрывавшую движение. Правда, и движения-то не было, лишь растерявшийся "Ниссан" остановился на мгновение, подергался туда-сюда и стал от безысходности задом выбираться на Остоженку.

"Восьмерка" и "Нива", тотчас разрушив баррикаду, подъехали к своему дому.

Втроем без особых разговоров всласть попили крепчайшего чаю и вновь объявились в переулке. "Ниссан" обреченно караулил их.

Устроились в "восьмерке" Казаряна – на переднем сидении Казарян и Смирнов, а на заднем, в закупорке – Алик, и поехали в известном им направлении. Блуждали по центру довольно долго (рано выехали, убивали время), и в конце концов доползли до Вшивой горки, ныне улицы Интернациональной. Остановились у ворот со львами. Казарян и Смирнов вышли из машины и спокойно направились через калитку (ворота были закрыты) к больнице. Выбравшийся следом с заднего сидения Алик занял пост у калитки.

В "Ниссане" пассажиры, подождав недолго, сильно забеспокоились. Двое выскочили на тротуар и направились к калитке. Алик вежливо пропустил их и пожелал:

– Всего хорошего.

Побыстрее устроился в казаряновской "восьмерке" и поехал домой.

А Смирнов с Казаряном через приемный покой вышли на задний двор и по пологому склону спустились к ведомой только полковнику милиции в отставке дыре в заборе, через которую они проникли в кривой и горбатый переулок. А потом черные лестницы, проходные подъезды и темные колодцы дворов. Нет, не отыскать, не поймать, не догнать Смирнова в его Москве!

На Берниковской набережной их ждал "олдсмобиль". Смирнов открыл левую переднюю дверцу, сев за руль на место отодвинувшегося Виктора, проследил за тем, как устроился на заднем сидении Казарян, и решил:

– Вперед без страха и сомненья!

Повертевшись, Смирнов выбрался на Садовое кольцо и дал на малонаселенной уже дороге приличную скорость. На Тверской и Ленинградском слегка поумерил пыл до Сокола, но после развилки прибавлял постоянно. Миновав пограничные посты ГАИ, после Химок уверенно вышел на скорость за сто.

– Ночь же, – мрачно напомнил сзади Казарян. – Гробанемся, Саня.

Вместо ответа Смирнов, думая, что поет, заныл свою любимую:

– Мы ушли от проклятой погони.

Перестань, моя крошка, рыдать.

Нас не выдадут черные кони,

Вороных никому не догнать.

Но постепенно вздернутость чувств от мастерского выигрыша прошла, Смирнов вспомнил, что он старик, и установил для себя предельную крейсерскую скорость – восемьдесят километров, которая не утомляла. Отпустил мышцы, спиной и задом нашел оптимальную позу, оценил приборную доску, и, поняв, что теперь можно и не уставать, решил поговорить. Глянул через внутреннее зеркало заднего обзора на еле видимого в густой полутьме салона Казаряна, подмигнул ему и сказал:

– Нам бы его там вместе со всеми застукать, Рома.

– А ты уверен, что он с ними? – спросил Казарян.

– Почти.

– Вот именно – почти, – ворчливо прокомментировал Казарян.

– Почти – это оттого, что душа не принимает такой мерзости, – пояснил Смирнов. – А если по делу, просчитав всерьез и прикинув варианты, стопроцентно.

– О ком это вы? – робко поинтересовался Виктор.

– Об одном нашем бывшем знакомце, – расплывчато ответил Смирнов и добавил озабоченно: – Проверьтесь, ребята, ничего не забыли? Ребята проверились, и оказалось, что ничего не забыли.

– Нам долго еще? – спросил Виктор.

– Долго. Очень долго. Можешь поспать, – откликнулся добрым советом Смирнов.

– Не хочется.

– Тревожно? – догадался о Викторовом состоянии Казарян.

– Я просто в автомобиле спать не умею, – соврал Виктор.

– А я умею, – сказал Казарян и, предупредительно зевнув, разлегся на заднем сидении.

...Проснулся он потому, что "олдсмобиль" остановился. Не было уже ночи, в окнах машины серела предрассветная сумеречность.

– Где мы? – спросил Казарян.

– В тридцати верстах от Твери, – ответил Смирнов.

– А-а-а, – удовлетворенно промычал Казарян и опять закрыл глаза.

– На Волгу посмотри, балда! – посоветовал Смирнов и, открыв дверцу, с трудом выбрался из-за руля. Утренний холодок через открытую дверцу забрался в салон и ликвидировал сонный казаряновский уют. Казарян не то ахнул, не то опять зевнул, сел и тоже открыл свою дверцу.

Чуть внизу, сразу же за жидкими кустами мощно катила к Каспийскому морю еще охватываемая взглядом верхняя Волга. В предрассветном безветрии на ее поверхности не было ничего, что обозначало бы движение, но она неотвратимо катила и катила.

– В первый раз я ее такую узкую вижу, – признался Виктор.

– Господи, красота-то какая! – вдруг ощутил все Казарян.

– Волга, – подвел итог Смирнов, вздохнул и предложил: – А не перекусить ли нам?

Взявший на себя хозяйственное обеспечение операции Александр Петрович был щедр и предусмотрителен: в багажном отделении "олдсмобиля" находилась битком набитая продуктами объемистая сумка. Раскрыв ее, приятно удивились. И аккуратные бутерброды с чем хочешь, и овощи с рынка, и фрукты с юга, и водочка, и коньячок, и два громадных китайских термоса.

– Согреться бы не мешало, – вожделенно посматривая на бутылки, индифферентно поразмышлял вслух Виктор. Смирнов глянул на него и, снимая с термоса сверкающую крышку-стакан, охотно согласился:

– Сейчас согреемся.

И разлил по кружкам крепчайший, но уже пахнущий веником от долгой закупорки чай. Пожевав бутерброды и попив чайку, и вправду согрелись. Освободились от ночного оцепенения, захотели действовать, двигаться.

Двинулись. За Тверью по мосту переправились на левый берег Волги и въехали в нескончаемые сырые леса. Рассвело окончательно, но свет низкого солнца был только в вершинах леса, а внизу, в ущелье меж хвои, на дне которого тянулся неширокий асфальт, была глухая серость. И ни души кругом, ни жилья, ни звука человеческого. Дорога, деревья, узкое небо наверху. Лишь изредка по-хозяйски каркали недовольно пролетавшие крупные вороны.

– А мы туда едем? – обеспокоенно спросил Виктор.

– Куда туда? – захотел уточнений Смирнов.

– Куда нам надо.

– А надо ли нам туда? – философски заметил с заднего сиденья Казарян.

В общем, хорошо поговорили, скрывая друг от друга ощущение приближающейся с каждым километром их движения опасности.

– Господи, наконец-то, деревня! – обрадовался Виктор, увидев впереди разрыв в стене леса, в котором помещались темно-серые избенки.

Деревня эта была мертва. Она стояла в километре от шоссе, и они, проезжая мимо, увидели издалека, что окна всех домов наглухо заколочены такого же, как срубы, темно-серого цвета досками. Деревня эта умерла давно.

Дорога чуть поднималась к водоразделу. "Олдсмобиль" добрался до вершины, и они увидели солнце сегодня в первый раз. Оно слепило и радовало. Смирнов опустил светозащитный щиток и сбавил скорость. Спускались к болоту, через которое дорога шла по высокой насыпи. Даже не болото то было, так, вековые, уходящие за горизонт, заросшие древней нетронутой ряской черные лужи.

Бесконечная тоска и неподвижная безнадежность. И поэтому вновь возникший мрачный хвойный лес казался симпатичным и живым.

Руля левой, Смирнов правой подобрал с пола карту охотника и рыболова, офицерским глазом оценил нужный квадрат и оповестил томившихся спутников:

– Верст через десять-пятнадцать Сычевка.

– А на кой ляд мы в ней оказались? – выдал предполагаемый вопрос аборигенов Казарян.

– Дом покупаем. Теперь все дома норовят купить в сельской местности, – ответил Смирнов. – Ты покупаешь, Ромка.

– Покупать так покупать, – согласился Роман, а Виктор усомнился:

– Кто же в такой глуши дом покупает?

– Глушь, Витя, это когда бездорожье. А здесь цивилизация. Увидишь еще, сколько здесь ушлых москвичей поселилось, – наставительно развеял Викторовы сомнения Смирнов.

И, действительно, цивилизация. Село-поселок-городок Сычевка ловко расположился на высоком берегу неширокой, но глубокой и чистой реки. Часть домов – в большинстве с кирпичными первыми этажами – стояли, как положено стоять им в русском городе: фасадами к реке и к улице, ведущей вдоль реки. Одноэтажные избы же были обращены к реке задними дворами и огородами, как в деревне. А за главным порядком на второй улице, как прыщи, выскочили дурацкие советские пятиэтажки, соцпоселок, значит.

Миновав мост, "олдсмобиль" проехал по набережной и выбрался к центру, к пятиэтажкам. Но и там не стал задерживаться: скрылся в узком и кривом сельском переулке, идущем от центра и остановился. Смирнов глянул на часы. По городскому была несусветная рань: шесть часов утра, но бабы, в четыре выгнавшие коров пастуху, уже склонялись в огородах.

Вышли, размяли сильно затекшие от долгого сидения руки-ноги.

– Вы походите здесь, порасспрашивайте насчет где, как и что можно купить в предместьи или близких деревнях, – распорядился Смирнов.

– А ты? – поинтересовался Казарян.

– А я на травке полежу у ихнего почтамта. Интересно, когда почту привезут, а еще интереснее, кто за корреспонденцией наведываться будет.

Почтамт находился не в официальном загоне из трех домов – райкома, гостиницы и жилого дома для начальства, а на набережной, в дореволюционном еще домике почтмейстера. Смирнов, действительно, лег на травку, благо, чего-чего, а травки в Сычевке было предостаточно, и, дырявя от нечего делать искусственными зубами лист подорожника, принялся бездумно оглядывать окрестности.

В шесть сорок прибыл голубой фургончик с областным номером. Водитель, он же грузчик, он же экспедитор совместно с веселой толстой хозяйкой почты выгрузили пачки газет, ящики посылок, мешки с письмами. Хозяйка расписалась в бумажке, и фургончик уехал.

Ровно в семь у почты остановился камуфлированный газик, и из него выпрыгнули двое камуфлированных молодцев в черных беретах. Постояли недолго, посмеялись слегка (Смирнов успел щелкнуть японской малюткой-фотоаппаратом), вошли в дом и вскорости вышли оттуда с небольшим мешком. Быстро уселись в газик и отправились восвояси. Смирнов на всякий случай сфотографировал их задок с двухбуквенным номером и поднялся с травы.

У "олдсмобиля" оживленно колбасились местные мальчишки, пока еще только визуально изучая иномарку. На них-то Смирнов и рассчитывал:

– Привет, орлы! – приветствовал он младое племя.

– Здравствуйте, дядя, – робко откликнулся ближний, а дальний, нахальный, потому что дальний, требовательно и сурово поинтересовался:

– Машина-то ваша японская или какая?

– Американская, – уточнил Смирнов.

– А я что говорил?!! – завопил третий.

– У нее и передние, и задние ведущие? – робкий ближний был технически подкован.

– Ага. Как у газика, – подтвердил Смирнов.

– Ха, как у газика! – обиделся за "олдсмобиль" нахальный. – Тоже мне, сравнили!

– А что, газик – машина будь здоров, – не согласился Смирнов. Приемистая, верткая. Недаром на ней военные ездят. Вон я сейчас их у почты видел. С места взяли – одно заглядение.

– Это не военные, это – спецназ, – уточнил робкий эрудит.

– А что они у вас делают? Ловят кого-нибудь?

– Да не-е, – снисходительно пояснил нахальный. – Они у нас уж скоро год как стоят. Живут, тренируются себе.

– По квартирам, что ли, живут?

– Какой по квартирам! Где у нас их по квартирам разместить? Батальон же! – нахальному нравилось просвещать старого несмышленыша. – У них городок здесь.

– Прямо в Сычевке?

– Так нет! Три километра вверх по реке.

– А вы что здесь делаете? – вдруг обеспокоился робкий эрудит.

– Да вот, дом хочу купить. Хорошо у вас!

– В городе дома дорогие, – предупредил эрудит. – А вот, если в пустых деревнях...

– Мне бы у реки и чтобы лес рядом... – помечтал Смирнов.

– За спецназом есть одна деревня. Еще километра четыре. Но дорога! Сейчас-то проехать можно, когда лето. А осенью, зимой и весной только пешком, – рассказал нахальный и вернулся к особо взволновавшему его вопросу: – А он бензина много жрет?

– Да нет. Как "жигуленок", – ответил Смирнов рассеянно: он увидел, что возвращаются Виктор и Казарян. – Ну, спасибо, ребята, за консультацию...

Ребята поняли, что беседа окончена, и воспитанно отошли от "олдсмобиля".

– Есть тут одна деревня, где можно посмотреть дома, – с ходу громко поделился полученной информацией Казарян. – Километрах в семи отсюда, за военными.

– За спецназом, – поправил его Смирнов и, с улыбкой глянув на отошедших ребят, добавил: – Мне молодые люди уже все подробно рассказали...

За последними домами сразу же начинался суровый лес. Въехав в него настолько, чтобы "олдсмобиль" был не виден из города, Смирнов остановился.

– Машину где-нибудь здесь припрячем, – решил он. – А дальше пойдем пешком.

Загнали "олдсмобиль" в густой еловый подлесок, сделали втроем круг, проверяя маскировку, решили, что порядок, и отправились в путь. Специально взяли в сторону от дороги, делали крюк безопасности. Идти было тяжело, особенно Смирнову с его кривой ногой: кочки, колючие кусты, гнилые завалы дикого леса.

Добирались минут сорок и добрались до высокого бесщелевого забора с колючей проволокой по верху. Добрались, но вплотную подходить не стали черт знает, какая у них сигнализация, – и залегли метрах в ста.

– Теперь что делать будем? – спросил Виктор.

– Полежим малость, послушаем, – ответил Смирнов. – А потом вдоль забора двинемся. Господствующий холмик искать и хорошее дерево на нем.

За забором шла солдатская жизнь: топот сапог, звук оружия, хриплые команды.

– Работают, – сказал Казарян. Говорили они все трое шепотом.

– Показательные учения, – уточнил Смирнов. – К ним начальство понаехало.

С найденного холмика база просматривалась лишь частично: забор мешал.

– Придется, Рома, тебе на дерево лезть, – огорченно решил Смирнов.

– Я старый. Пусть Витька лезет! – взбунтовался Казарян.

– Витя с телевиком снимать не умеет. А ты умеешь, – ласково напомнил Смирнов. – Не на сосну тебя гоню, на елку. По ветвям, как по ступенькам...

Сопротивляться было себе дороже. Казарян вздохнул, навинтил на фотоаппарат соответствующую оптику, повесил его на шею и полез по ветвям, как по ступенькам.

На видимой части территории базы бойцы по очереди преодолевали усложненную полосу препятствий. Издали это казалось мальчишеской игрой, но Смирнов знал, каким потом дается эта мальчишеская легкость. Ничего не скажешь, хороши пареньки, хороши.

После полосы – рукопашный бой. Падали, вскакивали, вертелись колесом. Чистенько, чистенько. Смирнов не слышал – чувствовал, как щелкал казаряновский фотоаппарат.

В зону их видимости вошла небольшая групка. В униформе, как и бойцы, но тяжелее, неповоротливее и увереннее шли эти несколько человек. Начальники, Смирнов глянул вверх, на невидимого снизу Казаряна – слезай, мол, – и вдруг услышал за спиной негромкий строгий голосок:

– Руки за голову. Лечь на землю.

Попали. Смирнов, не торопясь, сложил ладони на затылке. Чуть повернув голову, краем глаза засек миниатюрного солдатика с укороченным Калашниковым в руках. За ним еще одного, тоже миниатюрного. Вьетнамцы. Второй стоял как положено по правилам – на расстоянии десяти метров, держа под прицелом и их, и первого. Стоял под деревом, на котором сидел Казарян.

– Лечь на землю! – повторил вьетнамец.

– Ложись, Витя, – посоветовал Смирнов, а вьетнамцу сказал: – У меня нога больная.

– Старик пусть стоит, – решил вьетнамец. – А ты, молодой, ложись и лежи.

Пистолет он, слава богу, предусмотрительно засунул за ремень. Но глушитель, к сожалению, не навинтил. Стрелять – услышат. Только один ход. Готов ли Ромка?

Увидев, что Виктор уже улегся лицом вниз, Смирнов обернулся к вьетнамцу, жалко улыбнулся и признался:

– Живот схватило.

– От страха, – самодовольно догадался вьетнамец, подошел ближе, остановился в шаге от Смирнова. Как бы от дикой боли Смирнов схватился обеими руками за живот, согнулся, уйдя от дула автомата, и, вырвав из под ремня парабеллум, нанес на развороте удар рукояткой. Удар пришелся вьетнамцу в скулу, и он, выронив автомат, стал падать на землю.

Одновременно со Смирновским ударом Казарян обрушил свою девяностокилограммовую тушу на второго вьетнамца. Тот, падая, издал было жалкий визг, но Казарян прервал его, зажав ему рот.

– И твоего отключить придется, – сказал, задыхаясь, Смирнов и, подойдя ко второму вьетнамцу, нанес ему акцентированный, точно рассчитанный удар рукояткой по затылку. Уже сидевший на земле Виктор обалдело наблюдал за происходящим. Смирнов заметил его, приказал: