Текст книги "Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11"

Автор книги: Аркадий Вайнер

Соавторы: Аркадий Адамов,Василий Веденеев,Глеб Голубев,Анатолий Степанов,Иван Жагель,Людмила Васильева,Олег Игнатьев,Леонид Залата
сообщить о нарушении

Текущая страница: 191 (всего у книги 231 страниц)

Глава 21
Шоумен шоумену – волк!

Получив от Ольховского задание подумать, как сохранить на канале РТ «Супершоу», если Матусевича все же придется убрать, Элладин добросовестно стал искать возможные варианты. При этом моральная сторона дела его нисколько не беспокоила.

Ему было важно спасти себя, сохранить добрые отношения со своим хозяином, и он не собирался жертвовать ими ради какой-то формальной дружбы. Богатый жизненный опыт Аркадия Аркадьевича однозначно свидетельствовал: в джунглях шоу-бизнеса шоумен шоумену может быть только волком.

Впрочем, внешне практически ничего не изменилось: Элладин тщательно скрывал от Матусевича, что уже держит за пазухой нож, уже строит коварные планы. Более того, в состоявшемся между ними задушевном разговоре генеральный директор всячески подчеркивал, что ему очень хочется уберечь старого доброго товарища от возможных неприятностей и никаких других мыслей у него нет.

– Ты знаешь, Лева, – озабоченно поделился он, – полчаса назад я был у Ольховского. Оказывается, к нему наведывался Умаров. Он жаждал крови. И не только потому, что потерял миллион зеленых. Зия утверждает, что его обманули, а значит, речь идет уже о вопросах чести. Он родом с Кавказа – человек гор, и у них на этой почве сдвиг по фазе.

Матусевич раздраженно закурил, несколько раз глубоко затянулся и раздавил сигарету в пепельнице. Его руки слегка подрагивали. Разве можно было такое представить еще пять-шесть месяцев назад?!

– Что значит: обманули?! У него есть доказательства, что мы проиграли намеренно?

– У него есть факты, которые можно трактовать, как угодно, – негромко, но твердо сказал Аркадий Аркадьевич.

– Например?

– Побеждавшие в «Супершоу» девчонки – это подружки тех парней, которые на тебя работали. Надо ли говорить, какие выводы из этого можно сделать?

Лев Михайлович подавленно молчал. Да и что было говорить? Выводы здесь можно было сделать любые.

– Ты сам-то об этой студенческой компашке что-нибудь знал? Может, ты с этими ребятами еще и продолжаешь общаться? – поинтересовался Элладин.

– Нет, – почему-то не очень уверенно отверг такое предположение шоумен.

Теперь на лице генерального директора канала РТ появилось сострадание.

– Лева, дорогой, – протянул он, – если между вами что-то есть… или было, то люди Умарова все равно это раскопают. И тебе будет плохо, и у меня появятся неприятности… Так что давай начистоту…

– Клянусь тебе! – горячо начал Матусевич, но тут же замолчал. Его лоб покрылся испариной, а когда он попытался вытащить еще одну сигарету, пальцы не послушались и пачка полетела в угол. – Хорошо… – наконец решился Лев Михайлович, – я все тебе расскажу! Как на духу! В общем, никакого сговора у меня с мальчишками не было. Я действительно воспользовался их идеей, а потом вышвырнул и думать о них забыл. Но когда мы проиграли первый суперприз, мне позвонил этот долговязый… Головин. Позвонил через полчаса после окончания той кошмарной программы. Он сказал, что девчонка… ну, победительница «Супершоу» – его подружка и все это организовали они с другом. Он также заявил, что, если я не признаю их права на игру, они накажут меня еще раз.

– Почему же ты ничего не сказал мне?!

– А что было говорить?! Я вообще думал, что он блефует. Использует ситуацию, чтобы попортить мне нервы, как-то отомстить, поиздеваться…

– Ну а сейчас, после второго проигрыша, он звонил? – спросил Элладин.

Шоумен сердито попыхтел. Но теперь уже надо было идти до конца.

– Да, – кивнул он.

– Опять угрожал?

– Ну, в общем-то… Впрочем, его я не дослушал – сорвался и бросил трубку. Мерзавец!! – опять вспылил Матусевич.

Аркадий Аркадьевич впервые видел таким знаменитого ведущего, который сейчас мог вызвать разве что брезгливость. Опасаясь, что это чувство у него как-то проявится, генеральный директор быстро спросил:

– Как же им удается выигрывать?

– Не представляю. Голову сломал, раздумывая над этим. И ни одной более или менее приличной версии. Хотя есть у них, конечно, какая-то хитрость. Наверняка! Не могут же они быть самыми умными в стране и знать все.

– А твои люди? Ты им доверяешь?

– Я однажды уже отвечал на этот вопрос! Что ты заладил одно и то же!

– Нечего обижаться! – тоже повысил голос Элладин. – Если мы не распутаем эту загадку, то проиграем и в третий раз. Тогда последствия будут просто катастрофические. Я даже не хочу о них думать… – Какая-то мысль разгладила морщины на его лбу, глаза загорелись. – Послушай, Лева, а что, если ты попытаешься договориться с этими парнями?! Мол, пошутили и хватит. А? Предложи им денег. Вместо того чтобы сражаться, возьми их опять под свой контроль.

Матусевич заскрипел креслом. Он явно не знал, как ему поступить.

– Это, кстати, неплохой выход, – продолжал убеждать генеральный директор. – Тебе придется усмирить свою гордыню, но дело того стоит.

– Не знаю… – буркнул шоумен. – Подумаю.

Он думал три дня, которые окончательно измотали его. Льва Михайловича просто воротило от мысли, что надо будет идти на поклон к каким-то мальчишкам, унижаться перед ними, однако еще более неприятной была перспектива не решить эту чертову проблему принципиально – раз и навсегда! Тогда придется жить под дамокловым мечом очередного проигрыша. И даже если бы он предпринял все возможные защитные меры, незнание планов противников пугало бы его. Вообще, нет ничего хуже неизвестности. Он станет шарахаться от любой ерунды, ждать неприятностей из-за каждого угла и окончательно превратится в неврастеника.

На четвертый день, вечером, страшно краснея, Матусевич спросил у Алтыновой телефон Головина и позвонил ему домой. Трубку подняла его мать.

– Здравствуйте, – слегка удивленно ответила она на приветствие. – Нет, вы не ошиблись. Одну минуточку, сейчас я его позову…

Татьяна Григорьевна подошла к комнате сына и, постучав в дверь, сказала:

– Сереженька, тебя к телефону. Кажется, это тот самый человек… из «Супершоу». Его фальшивые интонации трудно с чем-нибудь спутать.

Когда Головин поднес трубку к уху, он и в самом деле услышал излишне радушный голос Матусевича.

– Привет! Удивлен, что я звоню?

– Пожалуй… Несколько дней назад вы не захотели выслушать меня до конца.

– Признаюсь, тогда я был немного расстроен… Ну что, поделили уже полмиллиона?

– Пусть вас эта проблема не беспокоит. Мы сами как-нибудь с ней справимся.

Сергей сказал это достаточно жестко, но в трубке раздался дружелюбный смешок.

– Не лезь в бутылку. Все-таки если бы не я, твоя идея могла бы и не реализоваться. А значит, ты не выиграл бы кучу денег. Признай, что я прав!

– Какой-то вы сегодня необычный. – Головина вдруг осенило. – Боитесь, что я выиграю еще раз?

Матусевич решил открыть карты.

– Честно говоря, да. Не знаю, как у тебя получается, но это прилично портит нервы. Хотя, конечно, я теперь предприму дополнительные меры безопасности.

– Они вам не помогут.

Заявление было слишком самонадеянным, даже нахальным, однако Головину трудно было удержаться от того, чтобы не уесть своего врага еще раз.

– Послушай, давай говорить как взрослые, серьезные люди, – не поддался на провокацию Матусевич. – На пустые угрозы мне просто жалко тратить время…

– И все-таки вы боитесь?! – перебил его Сергей.

– Как тебе сказать… Как человек трезвомыслящий, я понимаю, что шансов у тебя не много. Но они у тебя все же есть – ты доказал свои способности. Это обстоятельство прилично портит мне жизнь. А я чрезвычайно ценю свой покой. И ради него мне не жалко никаких денег.

Предложение было достаточно откровенным.

– Вы хотите меня купить?!

– Можно сказать и так. А что тут странного или постыдного для тебя? Хорошо, давай разберемся: что ты получишь, еще раз выиграв в «Супершоу»? Правильно, деньги. Так вот я готов дать тебе их прямо сейчас, без всяких хлопот. В обмен на это ты и твои друзья должны перестать путаться у меня под ногами. Исчезните из моей жизни! Навсегда! Ну а если вы заупрямитесь, то не только лишитесь денег, но и заполучите в моем лице серьезного врага. Поверь, это не шутка.

Предложение было не просто интересным, а роскошным, фантастическим! Любой здравомыслящий человек должен был немедленно на него соглашаться. Однако Головину безумно не хотелось лишать себя удовольствия знать, что Матусевич ежесекундно трясется от страха.

– В свое время я сам предлагал вам купить нашу идею, – сказал он. – Но вы решили ее украсть. А за воровство надо отвечать. Мы отстанем от вас только в том случае, если вы прилюдно признаете наши права на «Супершоу».

– Тогда ты не получишь ничего! – в очередной раз сорвался шоумен и бросил трубку.

Никто и ничто не выводило его из себя так, как эти сосунки. Он уже проклинал тот час, когда согласился принять их и выслушать.

На следующий день Сергей рассказал друзьям о телефонном разговоре с Матусевичем. Его содержание вызвало бурю восторгов, тем более что ни одна живописная деталь не была опущена. Торопов даже заулюлюкал. Но когда все немного успокоились, Оксана, смущаясь, сказала:

– А может быть, стоило взять деньги? Все равно нам уже не выиграть.

– Ни за что я не пойду на компромисс с этим гадом! Не дождется! – воскликнул упрямый Головин. – Есть вещи дороже денег!

Примерно в то же время, когда Сергей открыто заявил Матусевичу о продолжении войны, коварный удар в спину шоумену подготовил Элладин. Он долго и мучительно искал варианты решения задачи, поставленной Ольховским, и однажды ночью, внезапно проснувшись, четко понял, как здесь можно и нужно действовать. Решение было настолько очевидным, что Аркадий Аркадьевич с трудом дождался утра. Еще до завтрака он позвонил своему шефу.

– Прошу прощения за ранний звонок, но я знаю, как сохранить на нашем канале «Супершоу», если Матусевича все же придется убирать. Вариант стопроцентный! – интригующим тоном сообщил он Ольховскому. – Не хотелось бы обсуждать это по телефону. Когда я могу подъехать?

– Давай, Аркаша, встретимся прямо с утра, в десять, – как обычно запанибратски бросил Семен Абрамович. – У меня будут свободными полчаса.

Ровно в десять Элладин вошел в начальственный кабинет. Он был охвачен радостным возбуждением, оттого что справился с заданием. В абсолютном покое находилась и совесть Аркадия Аркадьевича: Матусевич в данный момент был для него не более чем мешок с опилками, на котором можно продемонстрировать свои бойцовские способности, хорошую спортивную форму, подтвердить верность хозяину.

Прежде чем начать, гендиректор канала РТ поудобнее устроился в кресле. Он не хотел вываливать свои идеи торопясь, словно они ничего не стоили.

– Во-первых, – с удовольствием сказал Элладин, – я абсолютно убежден, что между студентами и Матусевичем не было никакого сговора.

– Ты это проверил?

– Да. Скорее можно говорить о непримиримой вражде. Во-вторых, хотя мальчишки работали у Левы, они не знали содержания основных вопросов «Супершоу». Строя далекоидущие планы, он не посвящал их ни во что серьезное. Но когда парней вытурили, они постарались выиграть деньги, чтобы отомстить Матусевичу. Как они это сделали – другой вопрос. Пока на эту тему я говорить не готов. Но буду копать.

– Стервецы объединили приятное с полезным, – хмыкнул Ольховский. – Молодцы!

Он уважал людей, способных реализовать хитроумные комбинации.

– В-третьих, – продолжал гендиректор, – когда они приходили ко мне искать правду, то сказали, что не только придумали игру, но и получили на нее авторское свидетельство. В тот момент я пропустил их слова мимо ушей – ну имеют они какую-то бумажку, и бог с ними. Однако вчера, вспомнив все это, я понял, что именно здесь находится ключ к решению проблемы. Именно эти парни нам помогут!

Семен Абрамович вытянул вперед подбородок и яростно поскреб шею. Было похоже, что он уже все понял, все просчитал, но продолжал слушать Элладина. Этот разговор явно доставлял ему удовольствие.

– Так вот, в любом суде Матусевич положит мальчишек на обе лопатки, даже с их авторским свидетельством. Но это неизбежно случится, если они будут сражаться, так сказать, один на один. И совсем другое дело, если за студентами встанут наши адвокаты, если они обопрутся на авторитет канала РТ.

– Очень неплохо, – кивнул Ольховский. – Другими словами, мы должны протянуть им руку помощи в борьбе с твоим Левой.

– Точно, – подтвердил Элладин. – Естественно, поставив перед мальчишками условие, что если мы вместе выиграем, то передача останется на канале. Нет – боритесь сами. Сто двадцать процентов, что наше предложение они примут.

– Согласен, тут двух мнений быть не может.

– Единственная проблема, что нам придется официально оформить отношения с ребятами и своими руками, точнее, с помощью наших юристов узаконить их авторство на идею «Супершоу». К этому процессу будет такое пристальное внимание средств массовой информации, что другие варианты невозможны. Ну и заплатить им надо будет по-настоящему…

Ольховский подумал и сказал:

– Все же, это лучше, чем потерять игру. Но мы этот вариант со студентами запустим только в том случае, если Матусевич проколется в третий раз и его придется убирать. А пока о твоем плане никому ни слова.

Глава 22
Жизнь удалась

Отпраздновать свою очередную победу в «Супершоу» у четверки друзей сразу не получилось: через пару дней после той игры началась летняя сессия, поглотившая остатки моральных и физических сил. И лишь сдав экзамены, они оторвались по полной программе – отправились на дискотеку и танцевали почти до утра.

Там же Головин предложил поехать на море и отдохнуть как следует – они это заслужили своим каторжным трудом в читальном зале. А теперь у них было и свободное время, и деньги.

Все с энтузиазмом поддержали его идею. Колебалась только Инга.

Она заявила, что им с Оксаной позвонили еще две женщины, дети которых больны лейкемией. Каким-то образом они узнали, что есть люди, помогающие устроиться в онкологический центр, перебиться в столице. Естественно, Инга пообещала всяческое содействие, и как только в больнице освободятся места, эти люди приедут в Москву. Их надо будет встретить, где-то ненадолго разместить. А еще для одной женщины, – ее десятилетнего сына можно лечить амбулаторно, – она собирается подыскать и оплатить хотя бы крохотную квартирку.

– Ты прямо мать Тереза! – воскликнул Петр и тут же получил от Оксаны подзатыльник.

– Когда же ты успела развернуть такую бурную деятельность? И почему мне ничего не говорила? – с ревностью в голосе спросил Сергей.

– А что было рассказывать?! – отмахнулась Инга. – Тут нужно не говорить, а хоть что-то делать.

Ей не нравилась эта тема. В глубине души она считала, что если рассказывать о своей помощи, то толку от нее не будет. Впрочем, человек всегда нагромождает какие-то комплексы, суеверия вокруг того, что ему действительно важно.

– Ну, конечно, у тебя свои дела, да и отдыхать с нами тебе, как видно, не очень интересно! – в сердцах бросил Головин.

– Ребята, пожалуйста, только не ссорьтесь, – взмолилась Оксана. – А ты, Инга, и в самом деле перегибаешь палку. За две-три недели ничего не случится. Мы вполне могли бы отдохнуть все вместе. К тому же у нас сейчас каникулы.

На Ингу так наседали, так ее упрашивали, что в конце концов она согласилась.

– Хорошо, поедем все вместе, но не больше, чем на пару недель.

– А больше никому и не надо! – стали уверять ее друзья.

Там же на дискотеке они выбрали и место для отдыха. Решили отправиться в Сочи, не позднее чем послезавтра. Можно было бы и завтра, но парни хотели сделать еще одно дело, а именно как-то отблагодарить помогавшую им библиотекаршу. Замотавшись с экзаменами, они даже не зашли к ней.

На следующий день Головин и Торопов заявились в Российскую государственную библиотеку часам к двенадцати – после бурной ночи они долго отсыпались. В отделе бронирования книг сидела какая-то незнакомая, но тоже очень приветливая женщина. Она сказала, что Нина Ивановна на работе, только находится где-то в хранилище.

Парням пришлось подождать минут пятнадцать, пока позвали их добровольную помощницу. Она появилась с настороженным и немного удивленным выражением лица, словно не понимая, кому могла понадобиться. А когда увидела, кто пришел, в изгибе ее губ появилась насмешка.

– Я смотрела «Супершоу», в котором девушка из университета выиграла суперприз, – сказала Нина Ивановна. – А потом вы перестали приходить, и я поняла, кто за ней стоял. Думала больше вас не увижу…

Оба друга покраснели.

– Простите. Мы были очень заняты. Сессия… – пояснил Сергей. Он суетливо открыл свой потрепанный кожаный портфель и достал оттуда толстый конверт. – Вот, возьмите. Мы вам очень благодарны.

Теперь уже покраснела библиотекарша. Она с испугом огляделась по сторонам и даже спрятала за спину руки. Сцена получилась очень неловкой.

– Что это? – спросила она, явно догадываясь, что лежит в конверте.

– Двадцать тысяч долларов.

– Если вы считаете, что мало, мы принесем еще, – поспешил добавить Торопов.

Нина Ивановна растерялась. Для нее эта сумма была просто огромная. Но замешательство женщины оказалось лишь секундным.

– Я помогала вовсе не из корысти, – с достоинством произнесла она. – И вообще, спрячьте куда-нибудь этот идиотский конверт. У меня такое чувство, что на нас все смотрят.

Сергей так торопливо бросил деньги в портфель, будто бы они жгли ему руки.

– Мы прекрасно знаем, что вы помогали от чистого сердца, – стал оправдываться он. – Помогали потому, что нас обманули. Но раз уж мы выиграли, то было бы справедливо поделиться с вами. Разве не так?

– Неужели вам не ясно, что, как только я возьму деньги, мою помощь сразу можно будет квалифицировать как должностное преступление?!

Библиотекарша произнесла эту фразу с такими интонациями, словно речь шла о передаче разведке противника совершенно секретной информации. Подобное она могла допустить и оправдать лишь из идейных соображений.

– Уж чего-чего, а обидеть вас мы точно не хотели! – с досадой выпалил Головин.

Она немного смягчилась:

– Я вам верю… Знаете что, внесите эти двадцать тысяч в фонд реконструкции здания библиотеки. Вы видите, как все здесь обветшало. У государства денег нет, а богатые люди делятся только с теми, от кого можно что-то получить. А что с нас возьмешь? Так сообщить номер счета?

– Конечно, – облегченно вздохнул Сергей, – мы обязательно покажем вам квитанцию о переводе денег.

Из библиотеки друзья прямиком отправились в ближайшее отделение Сбербанка и перевели деньги. После этого их ничто уже не задерживало в Москве, и на следующий день вся компания вылетела в Сочи.

Поселились они в одной из самых дорогих и шикарных гостиниц города «Редиссон-Лазурной». И вовсе не потому, что их не устраивали другие варианты – найти в разгар сезона что-то более дешевое оказалось практически невозможно. Курорт был буквально забит отдыхающими.

Более того, даже в «Лазурной» все обычные номера были забронированы на несколько недель вперед. Им пришлось снять два люкса, каждый из которых обошелся в кругленькую сумму.

– Это просто безумие! – пыталась возражать Инга. – Неужели здесь можно спокойно спать?! Мысль о том, какие деньги выброшены, должна мучить людей до утра!

Но на нее набросилась даже Оксана, потрясенная видом просторного светлого холла со множеством живых цветов, мраморных, отполированных до блеска полов, освежающей прохлады, хотя на улице было плюс тридцать пять, прислуги в ливреях.

– Когда еще попадем в такое место, – стала канючить она. – В конце концов, мы сейчас можем себе это позволить.

Место и в самом деле было замечательное. В гостинице имелся большой бассейн, прекрасный пляж и огромная ухоженная территория со множеством экзотических растений. Казалось, кто-то отковырнул кусочек рая и перенес его на землю. Выше всяких похвал оказались и номера, рестораны, бары, кухня, различные увеселительные заведения.

Однако из всех возможных развлечений друзья в первое время отдали предпочтение морю и солнцу. Они так активно купались и загорали, что уже к концу первого дня рыжий Петр и светленькая Оксана стали пунцовыми и спать смогли только на животе.

У Сергея сильнее всего обгорел нос, и он стал похож на человека, который никак не может выйти из запоя. Лишь смуглая Инга спокойно переносила все виды термического воздействия: она приобрела шоколадный оттенок, и ее точеная фигурка неизменно привлекала внимание окружающих мужчин.

Тем не менее именно Инга постоянно находила поводы, чтобы выражать недовольство.

– Вы посмотрите, какая в гостинице публика! – говорила она, скептически рассматривая лежавших у бассейна людей. – У женщин купальники по цене хорошего вечернего платья, их солнцезащитные очки стоят целое состояние, а шлепанцы если не от Версачи, то от Кензо.

А когда вечером в ресторане им сначала пришлось почти час дожидаться заказанного блюда и потом вокруг них священнодействовали сразу три официанта, что-то смешивая на специальной тележке и разогревая это на спиртовке, она пренебрежительно бросила:

– Китайские церемонии!

– Послушай, так нельзя! – стал спорить с ней Головин. – Ты с первого дня вбила себе в голову, что абсолютно все в этой гостинице плохо, и теперь всячески пытаешься это доказать. Побереги свое упрямство для достижения более благородных целей. Раз уж мы сюда попали, то постарайся отдыхать и наслаждаться жизнью, как это делают все вокруг тебя.

– Сюда приезжают не отдыхать, а самоутверждаться перед себе подобными, – не унималась Инга.

– Люди имеют полное право тратить свои деньги так, как им хочется.

– Несомненно, но как только я подумаю, что на ту сумму, которую мы здесь выбросим, можно было бы на месяц поселить в Москве десяток женщин с больными детьми, у меня сразу портится настроение.

Все уткнулись в свои тарелки, и не потому, что ей нечего было возразить. Но это продолжило бы бессмысленный, бесконечный спор. Лишь Головин заметил:

– Ты используешь запрещенный прием. Я готов сам оплатить расходы твоих подопечных, только давай не портить сейчас друг другу настроение.

В тот раз Инга промолчала, но вскоре между ними случилась еще более крутая размолвка.

Произошло это на шестой день пребывания друзей в Сочи. После завтрака Головин и Торопов отправились к бассейну, а их подруги остались в номере. Как сказала Инга, им нужно было дозвониться до одной из своих подопечных, живущей в Чите, – той самой женщины с больным десятилетним сыном, которой она обещала помочь с амбулаторным лечением и квартирой в Москве.

Телефонные переговоры заняли довольно много времени. У бассейна девушки появились где-то через час. По Инге было видно, что она очень расстроена.

Сергей и Петр лежали под полосатыми парусиновыми зонтиками, лениво хлопавшими от легкого ветерка. На низких пластиковых столиках перед ними стояли запотевшие стаканы с апельсиновым соком и оплывшими кубиками льда. Головин приподнялся на локте и показал на два лежака.

– Мы заняли их для вас, – сказал он. – Хотите что-нибудь попить? Я сейчас закажу.

Но его предложение повисло в воздухе. Более того, расстилая полотенце на лежаке, Инга презрительно усмехнулась:

– Глядя на вас, так и хочется сказать: жизнь удалась! Сок у бассейна, девочки…

Сергей, уже поднявшийся, чтобы подозвать официанта, замер с открытым ртом.

– Мы опять будем ссориться? – поинтересовался он. – Какая муха тебя укусила?!

Пояснила Оксана:

– Женщина из Читы, не дождавшись нашего звонка, уехала в Москву. У ее мальчика резко ухудшилось состояние.

– А вы откуда это узнали, если она уехала?

– К телефону подошла ее мать, то есть бабушка больного парнишки.

– Вы что, могли предвидеть, что ребенку станет плохо? Зачем же корить себя?!

– Я то же самое пыталась объяснить Инге… – Оксана словно раздумывала, говорить дальше или нет. – Понимаете, эта старушка начала нам высказывать: мол, если мы не собирались помочь, то не надо было обнадеживать. Оказывается, ее дочь очень ждала нашего звонка, буквально не отходила от телефона. Вообще разговор шел на повышенных тонах, эта пожилая женщина и плакала, и ругалась…

– Все правильно, – буркнул Петр из-под бейсболки, которой он прикрыл лицо от солнца, – инициатива всегда наказуема.

– Что же вы за слоны толстокожие! – возмутилась Инга. – Ведь у этих людей ребенок может умереть! Они хватаются за каждую соломинку и не думают о церемониях. Как же можно на них обижаться?!

Торопов аккуратно положил на столик солнцезащитные очки и бейсболку и, разбежавшись, прыгнул в бассейн. Он очень хорошо плавал и вынырнул чуть ли не у другого бортика.

– Петька хотел тебя поддержать, а ты набросилась и на него, – укоризненно вздохнул Сергей. – В конце концов, мы тоже люди. У нас был очень непростой год, работали как волы, и нам тоже можно посочувствовать.

– Посочувствовать вам?! – с максимально возможной иронией и подчеркнутой артикуляцией переспросила Инга. – Да вы посмотрите на себя: здоровые, холеные, а теперь еще и богатые! На вас воду надо возить!

– Но если ты будешь нас так третировать, долго здоровыми мы не останемся! Хотела кому-то помогать, ну и помогала бы, а не ехала с нами на море. Если чувствуешь вину – не надо перекладывать ее на других!

Девушка вскочила на ноги. Подбородок у нее дрожал, руки нервно теребили полотенце. Она, конечно, была не сахар, но в данном случае Головин явно переборщил. Он и сам это почувствовал, но из-за своего упрямства не сделал даже минимальной попытки что-то исправить.

– Хорошо! Я не буду мешать вам отдыхать – наслаждайтесь жизнью! – глухим голосом отчеканила Инга. – И можешь быть уверен, что лично тебя я никогда, ты слышишь, никогда в жизни уже не буду третировать!

Она схватила свои вещи и пошла в гостиницу.

– Сергей, немедленно догони ее и извинись! – запричитала Оксана.

– Ну вот еще! – хмыкнул он. – То я должен извиняться перед тобой, то перед ней. Только передо мной никто не собирается извиняться.

Оксана еще минуту ждала, укоризненно глядя на Головина, а потом сама побежала за Ингой.

Девушек не было очень долго. Вслед за Петром Сергей тоже поплавал. Потом парни посидели в баре у бассейна, выпили по стакану пива, обсудили результаты последнего тура футбольного чемпионата, делая вид, что ничего не произошло.

Наконец, когда солнце уже было в зените, появилась Оксана. Она молча устроилась на лежаке и стала листать какой-то журнал. Головин сгорал от любопытства, но из-за того же самого упрямства не задавал никаких вопросов. Его выручил Торопов.

– А где Инга? – спросил он.

– Она собрала вещи и уехала, – выдержав паузу, ответила Оксана.

– Куда?! – воскликнули оба.

– В аэропорт. Наверное, она уже летит в самолете в Москву.

– Ну и прекрасно! – подытожил Головин.

Но последнее слово все равно осталось за женщиной.

– Ты еще будешь просить у нее прощения! – бросила Оксана и пошла купаться.

Больше об Инге они не говорили. Лишь за ужином в ресторане Оксана ни с того ни с сего сказала:

– Я уже сама жалею, что пригласила эту дальнюю родственницу из Одессы пожить у нас. Лучше бы сняла для нее номер в отеле. Как только Инга увидела ее больную дочку, она словно сошла с ума. Ничего другое ей теперь неинтересно…

Еще пару дней поредевшая компания друзей оставалась в «Редиссон-Лазурной». Вроде бы они занимались тем же, что и прежде: купались, загорали, гуляли вечером по городу. Однако все было уже совсем не так.

Оксана не выдержала первой. Она заявила, что ей надоело жить в этой дурацкой гостинице, где все выпендриваются друг перед другом, тем более что надо еще съездить к родителям на Украину. С ней уехал и Петр.

Прощаясь с ними, Головин с сарказмом заявил, что он даже рад остаться один. Теперь, мол, никто не будет мешать его отдыху, а делать это он может лучше, чем что-либо другое.

Однако его тоже хватило лишь на сутки. Он вернулся в душную, раскаленную столицу, хотя до начала нового учебного года оставался еще почти месяц.