Текст книги "Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11"

Автор книги: Аркадий Вайнер

Соавторы: Аркадий Адамов,Василий Веденеев,Глеб Голубев,Анатолий Степанов,Иван Жагель,Людмила Васильева,Олег Игнатьев,Леонид Залата
сообщить о нарушении

Текущая страница: 136 (всего у книги 231 страниц)

– Дело у меня к тебе, – решился начать Гришка.

– Дело? – покосился на него Мясо. – Хочешь разбогатеть и надеешься через меня получить хорошую наколку на лошадку?

– Не совсем, – разливая остатки водки, криво усмехнулся Ворона. – Разбогатеть и не работать мне, конечно, никак бы не помешало, но я о другом. Знаешь, где я отдохнул пару лет? А теперь горбатиться не желаю, да и какую копейку зашибешь на заводике? На бутылку не заработаешь.

– Это если пить каждый день, – уточнил Мясо. – А ты пей с перерывами или по праздникам.

– Советчик, – сплюнул Гришка, незлобливо ругнувшись для связки слов. – Лучше бы помог здесь ближе к денежкам пристроиться. Помощник тебе не нужен?

– Ты, что ли? – допивая водку, крякнул Мясо.

– Хотя бы.

– Не возьмут. – Мясо погрустнел, с сожалением глядя на пустую бутылку.

– Почему не возьмут, – удивился Ворона, – горлышко целое. Разве у вас тут посуду не собирают?

– Я про тебя говорю, – собутыльник посмотрел на Гришку с жалостью. Можно было бы, конечно, пообещать Вороне переговорить насчет него, выжав еще одну бутылочку, но Мясо считал себя честным человеком. К тому же видно, что приятель не шибко богат.

– Чего так? – помрачнел Анашкин.

– Изменилось многое, – вздохнул Мясо, меланхолично ковыряя в носу. – Раньше каждый за себя был, а теперь кто-то силу взял. Понимаешь, я сам тут всю жизнь провел. Помню, объявился у касс совсем зелененьким, просто поглазеть захотелось. А потом мне один деятель билет дал. Я тогда и значения этому не придал – играют люди, выигрывают, проигрывают, а мне-то что? Да на мой билетик выигрыш выпал в пятьсот рублей. Они-то и сгубили, пошло-поехало. То круто брал куш, то спускал все до нитки, а после и дальше пошло – наездников подкупал, с кассирами шуры-муры заводил, с букмекерами свел знакомство. Сейчас знаю: тут свои силы, а они не хотят известности. Понял? Сюда из Питера, из Киева, из Харькова, из других городов едут играть и проигрывать. Деньги рекой текут, а я выпиваю сильно, шестеркой держат, на жизнь дают – и ладно, я на большее уже не зарюсь. Но те люди, что в силе, свой интерес жестоко блюдут и чужого не подпустят. Не смогу я тебе ничем помочь, изменилось все, извини.

– Чем же я чужой? – удивился Ворона.

– Не любят они отсидевших, – снова вздохнул Мясо и поднялся, давая понять, что разговор закончен. – Да и нет у меня тут старого авторитета. Времена меняются.

– А если мы с тобой вдвоем попробуем? – не отставал Гришка, пробираясь следом за знакомым к лестнице, ведущей вниз. – Начнем с мелочи, а там и…

– Шею свернут, – не оборачиваясь, бросил Мясо, – конкурентов здесь давят без жалости. Сходи за забор, погляди на двугривенную тотошку. Там алкаши собираются, которые давно спились, а бросить играть не могут, но и денег на ставки нет. Один предприимчивый для них и организовал развлечение по двугривенному. Так его уже от этого дела отшили, и теперь там свой человечек ставки принимает: пусть гроши, но, кому положено, идут, а не в чужой карман. Монополия!

По кругу снова летели разномастные кони, ревели трибуны, глухо стучали копыта, в один сияющий круг сливались спицы в колесах колясок, рябило в глазах от разноцветных камзолов и шапочек наездников, слепило яркое солнце…

– Я тут давно никому не верю, – глядя в сторону, сказал на прощание Мясо. – А ты заходи, посидим, побалакаем.

– Ладно, – буркнул Ворона и поплелся к выходу.

Перекусить он решил в столовой. Жевал, не чувствуя

вкуса пищи и мрачно раздумывая о постоянных неудачах. Сунулся в одно место – пусто, теперь прокатился в другое – и, как оказалось, тоже мимо денег. Сплошная невезуха, хоть волком вой! Кругом все прибрано к рукам, и у каждой кормушки свои свиньи, никто не хочет потесниться и дать место у корыта.

Доев, он отнес грязную посуду к окну мойки и, услышав разговор, приостановился.

– Неужели не был? – спрашивал у приятеля лохматый парень.

– Ну, старик! Натуральный нэп, паноптикум нравов, звериный оскал конкуренции. Сходи, не пожалеешь.

– Прямо у метро? – уточнил собеседник.

– Ну да, доедешь до Рижской, а там тебе рынок любой покажет, не заблудишься…

«Рижский рынок», – понял Ворона. А что, не съездить ли и ему туда поглядеть, как выразился лохматый, на звериный оскал?..

Рынок его оглушил гомоном толпы, обилием ларьков и прилавков, пестротой товаров и бешеными ценами. Люди сновали взад-вперед, толкались, приценивались. Анашкин слегка ошалел. Какие же перемены произошли на воле, пока он парился в зоне! Нет, читал в газетках, слышал, конечно, но надо было увидеть… Продавали чуть ли не все, что только можно придумать, но цены, цены!

В углу, окруженный любопытной толпой зевак, немолодой щербатый мужичок предлагал сделать любому желающему цветную татуировку по избранному трафарету – хочешь, профиль бывшего «вождя трудящихся всей земли», хочешь, хризантему, а если позволяют средства, то разукрасят спину картиной в семь цветов.

– Модно на Западе, – авторитетно разъяснял щербатый, – даже миллионеры с наколками. У нас все, как положено, с гарантией от СПИДа. Машинка японская, иглы и тушь остались в прошлом веке. Красители импортные, цвета от времени не теряют.

Вороне отчего-то стало стыдно за свои блекло-синие разводы татуировки, и он ретировался.

«Нет, – подумал Гришка, – как не вертись, а жопа сзади. Придется, видно, сползать по адресочку, который шепнули в зоне. Среди братии на рынке мне явно делать нечего, и тут я чужой».

Адресок, по которому он надумал отправиться, внушал сомнения в своей достоверности – Выставка достижений народного хозяйства, детский фотограф Леонард Дмитриевич. Хотя чего гадать и раздумывать – до Выставки отсюда рукой подать.

Верный своим принципам, до ВДНХ Ворона поехал на троллейбусе, а на территорию проник без билета, проскользнув мимо бабок-контролеров с толпой экскурсантов. Увидев молодого парня с фотоаппаратом, поджидавшего клиентов около Чебурашки и крокодила Гены, сделанных в человеческий рост из папье-маше, Анашкин подошел к нему.

– Леонарда Дмитриевича знаешь? Тоже фотограф. Где он?

– Прямо, – не удостоив Гришку даже взглядом, лениво ответил парень. – У фонтана работает, не заблудишься.

Ворона поплелся к фонтану, злобясь на собственную неудачливость, усталость в ногах и припекающее солнце – вот она, свобода, о которой он днем и ночью мечтал в зоне. Обиваешь без толку ноги то на ипподроме, то в гаражах, то в отделении милиция, то на Выставке. Надоело. А дома тетка встретит вопросом: как дела? Какие у него дела, что он, прокурор или министр? Все ждет от него чего-то, старая дура, может, думает, что он будет ее поить каждый день в знак признательности за долголетие?

Леонарда Дмитриевича он заприметил сразу – средних лет тощий мужичок в старомодной шляпе-сеточке. Фотограф ставил детишек около старинного экипажа, щелкал затвором, затем переводил их к Микки-Маусу, снова щелкал затвором и получал деньги, а в стороне ждала очередь. Улучив момент, Ворона подошел ближе и потянул Леонарда за рукав полотняного пиджака:

– Я от Колчака.

– М-да? – иронично хмыкнул фотограф. – Адмирала давно шлепнули.

– Этот живой, лямку тянет, – ответил Гришка, услышав отзыв на пароль.

– Погуляй часок, – показав глазами на очередь, попросил Леонард Дмитриевич, – потом поговорим.

Чертыхнувшись, Ворона потащился в тень и сел на лавку.

Когда он вновь подошел к фотографу, тот был свободен. Заметив Анашкина, он приветливо улыбнулся, показав золотые коронки на передних зубах:

– Погулял? Ну как там наш общий приятель?

– Трудится, – присаживаясь на корточки по привычке заключенных, коротко ответил Ворона.

– На свободу с чистой совестью, – снова улыбнулся фотограф. – А ты давно откинулся?

– Недавно. Колчак сказал, помочь можете, к делу пристроить.

– Можем, – покосился на него Леонард Дмитриевич, словно оценивая возможности нежданного посетителя.

Понимая недоверие фотографа, Гришка коротко описал ему знакомого по зоне, прозванного Колчаком, назвал адрес тетки, рассказал, за что получил срок и чего он хочет от Леонарда Дмитриевича. Тот молча выслушал, полуприкрыв набрякшими веками глаза и никак внешне не реагируя на услышанное, потом спросил:

– Права на вождение машины у тебя есть?

– Нету, – вздохнул Анашкин. Были бы права, он нашел бы себе местечко, а не шлялся по выставкам и ипподромам. – Любую тачку водить могу, а прав нету, и отдадут еще только через год.

– Плохо, – пожевал губами фотограф, раздумывая о чем-то своем. – Денег я тебе дам, но надо будет отработать.

– Сделаем, – повеселел Ворона: кажется, лед тронулся?

– Скорее получай паспорт и приходи. – Опустив руку в карман необъятно широкого пиджака, фотограф вытащил пачку червонцев и сунул Гришке. – На, отработаешь потом, но с паспортом не тяни, понял? Поручитель у тебя серьезный, хочу надеяться, что не подведешь. А люди по жизни должны ходить как волки, стаей! Один пропадешь, запомни, сынок!…

Получение паспорта прошло буднично – моложавый майор из паспортного стола вручил красную книжицу в полиэтиленовой обложке и пожал руку, пожелав всего доброго.

Уже на улице Ворона почувствовал облегчение – наконец-то и он полноправный гражданин. А все-то, оказывается, заключается в красной книжице, именуемой паспортом. Никого не интересует, что па самом деле у тебя в голове, куда ведут тебя жизненные дороги, к чему стремишься и чего избегаешь, хочешь ты работать или нет, – главное, у тебя есть паспорт, уравнявший в правах с остальным населением.

Дома он отметил это событие с теткой, купив бутылку водки. Выпили, потом он сгонял за портвейном, снова выпили и завалились спать. Утром, наскоро попив чаю, побрившись и сполоснув лицо холодной водой – одеколона в доме не водилось, поскольку его тоже можно пить, а к тетке захаживали разные люди, – Ворона заторопился на Выставку, к фотографу…

– Молодцом, молодцом, – листая новенький паспорт Анашкина, ласково щурился Леонард Дмитриевич, – как есть молодцом, не подвел старика. Хвалю. А я тут уже успел кое с кем парой словечек перекинуться, просил за тебя, бедолагу. Цени.

– Век буду благодарен, – убирая паспорт, заверил Ворона.

– Поглядим, – усмехнулся фотограф. – Ты вроде малый тертый, людей понимать должен, вот и определю тебя в помощь к одному уличному крупье.

– Чего? – непонимающе выкатил глаза Гришка. Ни как свихнулся дед: какие тут, в Москве, могут быть крупье, да еще уличные?

– Да-да, – дробненько посмеялся Леонард Дмитриевич, – именно крупье. Наперсточки теперь дело прошлое, сильно взялись за них, закон издали или указ, для меня разница не велика. Важно другое: подрезали крылышки деловой инициативе. Пришлось на рулеточку перейти. Отправишься ребяткам помогать, должок отрабатывать и на жизнь копеечку ковать, а там видно станет.

Крупье оказался молодым курчавым мужчиной крепкого сложения. Пожав Гришке руку, он отрекомендовался Бобом и посвятил нового помощника в тонкости ремесла. Все оказалось просто – за что и кому отдавать свои кровные деньги, личное дело каждого гражданина. Азартных людей в огромном городе хоть отбавляй, это еще и наперсточки показали – многим охота померяться силами с изменчивой фортуной.

Игрушечная рулеточка приобретается за гроши, но в умелых руках становится просто-таки золотой, особенно если руки принадлежат человеку, обладающему хитростью и инициативой. Можно просто играть и обирать простаков, можно замаскировать игры продажей лотерейных билетов «по выигрышу», продажей книг, всякой мелочи – в зависимости от обстоятельств. Приходится опасаться милиции, конкурентов из противоборствующих кланов – те опаснее стражей порядка: если нет своей охраны, то намнут шею, отнимут выручку и поломают инвентарь, чтобы не раскладывал столик с рулеткой в чужом районе. Задача у Вороны проста – стоять на стреме и вовремя предупреждать о появлении постовых, патрульных машин и конкурентов. Охрану несут другие люди, держит банк на рулетке сам Боб, а по завершении работы каждый получает долю.

Первый выход назначили на завтра. В действительности первым он был только для Анашкина, но не для остальной компании. Выходили к площади Белорусского вокзала, раскидывали столик, и Боб хорошо поставленным голосом ярмарочного зазывалы привлекал внимание прохожих. Как только их собиралось достаточное число, начиналась игра, вернее – действо. Каким образом Боб умудрялся обжуливать лопухов, Гришка так и не смог понять, но вечером получил свою долю, из которой тут же предложили отдать «чирик» в счет погашения долга Леонарду.

Через несколько дней Ворона привык к «работе» – высматривал милиционеров, предупреждал, вместе с компанией обедал в шашлычной, распивая бутылочку сухонького винца, ездил подыскивать новые места для работы, получал «бакшиш» и отдавал «чирики» за долги, В общем, жить стало веселее и не так обременительно, даже тетка приутихла и не донимала нытьем.

Беда пришла совершенно неожиданно. В один из вечеров, раздав положенный заработок, Боб приказал:

– Завтра отправишься в Текстильщики вместе с Пятаком.

Пятак, низкорослый крепыш с борцовской шеей, похлопал Ворону по плечу тяжелой лапой:

– Не робей, нас больше!

Все это Гришке очень не понравилось, но делать нечего, и утром пришлось ехать в Текстильщики. Пятак уже ждал. Вместе с ним еще с десяток парней.

– Сейчас двигаем к магазину, – объяснил Пятак, имени которого Анашкин так и не узнал. – Там чужие затеяли игру, надо поучить. Бить не жалея. А ты чего, пустой? – Он поглядел на руки Гришки.

Вороне немедленно выдали металлический прут, завернутый в газетку. У парней было, чем проучить конкурентов: нунчаки, кастеты, короткие резиновые дубинки.

– С другой стороны тоже зайдут, возьмем их в коробку и отметелим как бог черепаху, – по дороге наставлял Пятак.

Анашкину сделалось тоскливо. Подраться в подпитии, когда водяра шибает в голову, – это понятно. А тут могут и самому звездануть в глаз или по тыковке – у чужих охранников тоже наверняка есть кастеты и нунчаки, иначе кто бы их держал? Впервые у Вороны возникло желание увидеть рядом с магазином усиленные наряды милиции. Тогда все разойдутся миром.

Но милиции не было. Орали репродукторы, и вечно молодой Карел Гот высоким голосом выводил знакомую мелодию, а на углу, хорошо видимые сквозь стекла витрин, расположились конкуренты, раскинув столик с рулеткой. Пятак напружинился, играя мускулами и взвинчивая себя перед дракой.

– Вон они, – свистящим шепотом сказал кто-то из парней.

– Вперед! – скомандовал Пятак. – Ворона бьет крупье!

Это Анашкину показалось самым лучшим в сложившейся ситуации – вряд ли сидящий за столиком с рулеткой парень ожидает нападения. Подскочить, врезать по рулетке, разбив ее вдребезги, а потом рубануть крупье по плечу и быстро отваливать. Потеря столика и рулетки для конкурентов плевое дело, а вот после удара прутом по плечу рука у крупье надолго повиснет, а без нее, какой он работник?

Шустро растолкав зевак, Гришка размахнулся и ударил по рулетке. В стороны полетели осколки, люди закричали, сзади уже началось побоище – Пятак и его приятели налетели на охрану конкурентов, а с другой стороны спешила еще одна группа бойцов, нанятых Бобом. Но ударить крупье Вороне не удалось, тот успел ловко увернуться, и прут врезался в витрину, на асфальт посыпалось стекло, а Гришку кто-то сильно ударил по спине.

С трудом повернувшись, он начал бестолково размахивать прутом, ничего не соображая и боясь упасть под ноги дерущихся. Куда-то попадал, кто-то взвыл, перед шалыми от боли глазами мелькали чужие кулаки и потные, разбитые в кровь физиономии.

– Обрываемся! – услышал Гришка и, бросив прут, побежал прочь от месива тел, подгоняемый звуком сирен: приближались патрульные машины…

Вечером встретились у Боба. Пятак со смехом рассказывал, как разбили витрину и как дали по шеям конкурентам, а остальные поддакивали и обменивались впечатлениями. Мрачный Гришка не поддался всеобщему праздному веселью – выпив стакан портвейна, он, неожиданно для самого себя, заявил:

– На разборы больше не пойду.

– То есть как? – удивленно уставился на него Боб. – Бабки получил? Получил. Должок еще не отработал, а хочешь слинять? Забыл, что рубль вход, а выход чирик?

Анашкин не успел ничего понять, как в голове у него словно взорвался снаряд, и он очутился на полу. У Боба, как он и предполагал, оказался тяжелый кулак.

Подскочил Пятак, схватил за грудки и, приподняв, врезал с другой стороны. Комната поплыла перед глазами Вороны, ноги не держали. Он хотел поднять стул и опустить его на голову Боба или Пятака, но руки отказывались служить.

В лицо плеснули водой, потом дали пинка под зад и вышибли за дверь, приказав явиться завтра для продолжения работы…

Дома Гришка приложил к подбитым глазам мокрую газетку и долго лежал на старом диване, размышляя о превратностях судьбы. Куда теперь податься? Боб и компания могут заявиться завтра с утречка и продолжить «учебу». Этого не хотелось.

И тут вспомнился придурок Манаков, попросивший позвонить одному человеку и передать нужные слова. Мало того, Манаков твердо обещал, что за эту услугу хорошо заплатят. Может, попробовать? Виталик-то за валютку присел на четыре годика. Как же зовут этого мужика, которому надо позвонить, – Михаил точно, а дальше как? Ага, вспомнил – Михаил Павлович! И номерок телефона выплыл из гудевшей головы. Не доверяя себе, Ворона встал, записал номер и имя на клочке бумаги – так, пожалуй, надежнее.

Утром действительно заявился Пятак, рассмеялся, увидев лицо Гришки, и согласился дать неделю-другую передышки – все равно с разбитой мордой только людей на улицах пугать. Итак, есть две недели, а потом его снова возьмут в оборот. Ну, Михаил Павлович, выручай!

Через несколько дней, когда синяки немного поблекли, Ворона выбрался из дома и, найдя уютную уединенную телефонную будку, набрал заветный номер. Все оказалось правильно – ответил сам Михаил Павлович, судя по голосу, мужик солидный. Договорились встретиться сегодня же, в Сокольниках…

Когда Ворона пришел в себя, Михаила Павловича рядом уже не было.

«Козел безрогий, – зло подумал Анашкин, вставая на четвереньки. – Бьет, как лошадь копытом, сволочь. Где же я промахнулся с ним, в чем обмишурился?» Во рту был противный привкус меди – наверное, разбил губы, и теперь они кровоточат.

Боясь нового приступа боли и головокружения, Ворона похлопал ладонями по брюкам, стряхивая пыль и грязь. «Ну, Михаил Палыч, погоди, придет срок, посчитаемся», – решил Гришка. Он еще не знал, как удастся посчитаться, но уже горел желанием мести за унижение, побои и особенно за то, что рухнул план легкой и беззаботной жизни. Позвать на помощь парней Боба? Нет, это не выход. Да и что такое ребята Боба? Оставят в стороне от денег, а тут желательно соблюсти выгоду, поэтому стоит еще разок подкатиться к Михаилу. Может, разузнать, где он обитает, и подкараулить в подъезде с трубой в руках? Войдет любезный Миша в парадное, а его – хрясть по кумполу, потом обшмонать карманчики. Или пойти хорошо знакомым путем? Мишка катается на новенькой и дорогой тачке. Номер известен, цвет и модель тоже, а по телефону можно установить, где работает Михаил Павлович, подвалить туда, выследить и угнать машину.

Ноги, наконец-то, перестали дрожать, и Анашкин поплелся за угол, вошел в зал шашлычной. Как он и ожидал, ни закуски ни выпивки на столе не оказалось – за плохо протертым пластиковым столиком пристроилась другая компания. И тут же ожгла мысль – а где деньги, что дал Михаил Павлович? Лихорадочно пошарив по карманам, Гришка отыскал смятые бумажки и почуствовал успокоение – не забрал, гад. То ли не посчитал нужным, то ли шибко торопился. А может, для него это и не деньги вовсе?

Стараясь не смотреть на столик, за которым он недавно сидел, Ворона разменял в буфете одну купюру. Получив пачку засаленных трояков и пятерок, рассовал их по карманам и вышел на улицу. Сел в первый попавшийся троллейбус, даже не посмотрев на номер маршрута, – не все ли равно, куда он идет. Заметив вывеску пивного бара, вышел, пролез без очереди и выпил пару кружек. Стало легче на душе, но захотелось продолжения.

Тогда Ворона оставил пивной зал и снова сел в троллейбус. За окнами мелькали улицы, водитель не объявлял остановок, и потому понять, где он сейчас находится, Гришка не мог. Да и не слишком стремился – он высматривал очередь у винного магазина или недорогой кабак.

Заметив вывеску дешевого кафе, он вышел на ближайшей остановке. Потоптался перед закрытой дверью с вывеской «свободных мест нет», пока не догадался сунуть швейцару. Как по волшебству, двери распахнулись, и он очутился в зале – прокуренном, с сипящим музыкальным автоматом и выкрашенными в непотребный сиреневый цвет стенами.

Большинство столиков оказалось действительно занятыми. Помыкавшись, Ворона спросил разрешения и присел за столик к молодому рослому парню, усердно накачивавшему вином размалеванную девицу с бойкими, многообещающими глазами.

Сделав официантке заказ, Гришка закурил и мрачно уставился на скатерть. Сидевший напротив парень налил ему рюмку вина:

– Давай с нами! Принесут, отдашь, чего душу томить?

Анашкин молча кивнул в знак благодарности и опрокинул рюмку в рот – спиртное показалось безвкусной водой.

Когда официантка принесла заказанное, Ворона попросил еще две бутылки и угостил соседей по столу. Парень назвался Олегом, а имени его девицы Гришка то ли не расслышал, то ли сразу же забыл: какая разница, как ее зовут?

Олег рассказал анекдот. Выпили, слегка закусили и снова выпили. Девица хихикала – наверное, ухажер тискал под столом ее ноги – и часто уходила в туалет, а мужчины пили рюмку за рюмкой, и на душе у Вороны становилось все светлее, а в мозгах все туманнее. Недавние невзгоды и неприятности тонули в вине, росло желание общаться с такими милыми и понимающими его с полуслова людьми. Снова пили, говорили, куда-то исчезла девица, и остался только Олег, подливавший и подливавший Гришке и рюмку, а потом в памяти наступил провал…

Проснулся Ворона с чувством крайней обеспокоенности – что-то было не так, как всегда. Нечто еще неосознанное, заставляло тревожиться и мучительно вспоминать вчерашний день. За окном светло, но что это – утро, день, вечер? И где он вообще лежит? С трудом сев на постели, Гришка помотал головой.

– Проснулся?

Ворона повернул голову на голос – в комнату вошел странно знакомый парень с бутылкой пива в руках. Черт, где же он его уже видел? Неужто тоже вчера?

Опустив глаза, Гришка увидел на себе мятые брюки и сунул руку в карман – деньги целы, слава Богу. Тем временем парень отхлебнул из бутылки и щедрым жестом передал ее Вороне, Анашкин схватил бутылку и присосался к горлышку.

– Попей, попей, – присев на стул и доставая сигареты, усмехнулся парень. – Тяжелый ты вчера был.

– Да? – Ворона отставил пустую бутылку. – Ты кто?

– Здрасьте, – шутовски поклонился парень, – приехали! Олег меня зовут. Забыл, что ли?

– А-а, – облегченно засмеялся Гришка, – вчера… И эта с тобой, как ее, Клава?

– Не имеет значения, – небрежно отмахнулся Олег, – женщины приходят и уходят, а дела остаются. Еще пива хочешь?

Где-то в глубине квартиры раздался звонок, и Олег ушел. Вернулся он в компании с другим парнем – постарше возрастом, модно одетым, с внимательно-насмешливыми глазами. Поставив на пол сумку с бутылками, он начал разглядывать Гришку.

– Чего уставился? – с вызовом спросил Ворона. – Дай пивка.

Парень подал бутылку пива, предупредительно открыв ее и даже обтерев горлышко ладонью. Это Гришке понравилось.

– Сервис, – хохотнул он.

– Даром тебя поить никто не будет, – спокойно заметил незнакомый парень. – Давай, рассказывай про миллионера.

– Чего? – поперхнулся Гришка. – Чего буровишь, какие миллионеры? У тебя с утра крыша поехала, что ли?

– Не придуривайся, – оборвал незнакомец. – Болтал вчера про Михаила Павловича? Даже расписал, как он тебя отделал около шашлычной, а теперь память отшибло? Или натрепался? Чего голову опустил, отвечай! Ты ведь даже номерочек его машины, помнится, упоминал?

– Вот так вот, да? – искренне удивился Ворона, оставляя бутылку с недопитым пивом. – А почему, собственно, я тебе должен наизнанку выворачиваться? Ты что, опер-исповедник?

– Перестань, – брезгливо поморщился незнакомец, а стоявший рядом с ним Олег захохотал. – Одному тебе все равно этого человека не съесть, подавишься. А в компании с умными людьми, глядишь, перепадет на бедность. Ну?!

Анашкин вытащил мятые сигареты и прикурил. Опять поворот в судьбе: занесла его нелегкая в какой-то кабак и дернула молоть языком, а теперь… Надо решать, как быть.

– Это ты, что ли, умный? – фыркнул он.

– Вот твой паспорт, – показал незнакомец, и Гришка дернулся выхватить свою красную книжицу, но Олег ловко отбросил его назад, больно стукнув по ребрам. – И номер машины ты нам сказал, и телефончик назовешь, а потом помозгуем, как быть. Иначе паспорта тебе не видать, да можем и здесь оставить отдохнуть, пока не передумаешь.

– Положим, я скажу. И что? – прищурился Ворона, прикидывая как бы улизнуть отсюда. Олег – как лось, под притолку вымахал, да и второй не мелкота, отметелят, и харкай потом кровью. И квартиру не найдешь, где тебя изувечили. Самое страшное, что у них паспорт, адрес, фамилия, имя-отчество!

Но кто они? На блатных не похожи. Может, современные «вольные стрелки», еще не нюхавшие зоны, но готовые заняться рэкетом?

– Говори, – поощрительно улыбнулся незнакомец. – Только правду. Ты, как я слышал, желал найти приличное место под солнцем? Дадим.

– Заранее договориться надо, – Анашкин почувствовал себя спокойнее, и все происходящее перестало казаться страшным.

Действительно, отчего не попробовать столковаться с этими парнями? Они правы: один он зубы сломает об Михаила Павловича, а эти ничем не хуже и не лучше парней Боба. Хотя нет, может, и лучше: пивка дают, место обещают и практически без рук разговор идет, а обвести их вокруг пальца – плевое дело. Сейчас пошел торг, задели ребяток за живое чужие денежки, а они у Мишки есть. Но сразу их не выжмешь, время нужно.

После долгого разговора, когда выпили все пиво и выкурили почти все сигареты, Олег пошел проводить Лыкова. В полутемной прихожей придержал его за локоть:

– Что скажешь, Аркадий?

Лыков приостановился, раздумывая, – когда Олег Кислов позвонил ему и рассказал об услышанном от случайного знакомого, с которым вчера оказался за одним столиком в кафе «Парус», он хотел повесить трубку, но что-то удержало. Сомнение или неясное чувство – вот оно, горячо, рядом, только думай, как взять… Купив пива, он приехал, предварительно отпросившись на работе, а теперь надо обмозговать все услышанное, раскладывая интересные факты по полочкам и сортируя их по значимости.

В том, что некий богатый человек Михаил Павлович действительно существует, Аркадий не сомневался – такое придумать невозможно, да и извилин для подобных фантазий у примитивного Анашкина маловато. Но действовать с бухты барахты нельзя – так просто денежки современный Корейко не отдаст. Надо работать тонко, перехитрить, запутать. Господь велел делиться, так пусть пока неизвестный Михаил Павлович поделится со страждущими. Но сначала надо точно выяснить: велико ли его богатство?

– Из дома его пока не выпускай, тебе все равно делать нечего, – посоветовал Лыков. – Возьми бабкины снотворные и сыпани в пиво, пусть отдохнет, полезно.

– Сделаю, – улыбнувшись заверил Олег. – А потом?

– Вечерком сгоняю к Жедю, переговорю. Думаю, без него нам не обойтись. Если, конечно, этот не наврал. Может, пристроим дурачка на бутылки? Будет у Витька на глазах и при деле. Извини, я должен уйти. На работе хочу нарисоваться хоть ненадолго, да и подумать не мешает обо всем. Созвонимся.

Когда Олег вернулся в комнату, Ворона лежал на кровати, блаженно щурясь и покуривая сигарету.

– Сходи за пивом, – нахально велел он.

– Схожу, – легко согласился хозяин, вспоминая, где лежат бабушкины порошки от бессонницы…