Текст книги "Возвращение домой (СИ)"

Автор книги: Александра Турлякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 62 страниц)

Закрывая раскрытой ладонью нос и губы, останавливая текущую кровь, он тяжело запрокинул назад взлохмаченную голову – и тут взгляд его пересёкся со взглядом Джейка. И сразу же, будто его подменил кто, оттолкнул от себя Виктора толчком в грудь, прикрикнул яростно:

– Не надо!.. Не надо мне помогать!.. Я сам могу!.. Сам справлюсь…

И правда, он поднялся сам, без всякой помощи, поплёлся в сторону корпуса на заплетающихся слабых ногах, провожаемый изумлёнными взглядами отца и сына.

* * *

Они сидели рядом, ели в молчании, но каждый, видимо, думал об одном и том же. Виктор не выдержал первым:

– Да‑а, раньше он был куда осторожнее… Удивляюсь, как его сразу не расстреляли! Такое уже было с ним однажды… Наверное, Свенссон не в курсе…

Опять помолчали. Джейк поднял голову, – в который уже раз по счёту! – оглядел зал. Медленно. Каждого из сидящих за столами. Нет, Алмаара среди них не было. На ужин он не вышел. Отлёживался, как волк после ранения.

– Почему он такой, пап? Он, что, думает, я его к собственному отцу ревновать буду?

Виктор плечами пожал, будто не знал ответа на этот вопрос, а потом всё же заговорил, медленно помешивая ложкой в супе:

– Пока тебя не было, мы неплохо с ним ладили. Он, конечно, парень ерепенистый и скрытный, но, бывало, кое‑что рассказывал про себя… Он одинокий, Джейк… Может, от излишней гордости. Может, всему виной привычка…

К нему ведь лепится всякая шпана… В надежде на покровительство и защиту… Бесполезно, как видишь. До других ему дела нет. Ему нужно общение равных…

У меня вас двое, и он уверен, что ты мне более ценен. Ты же мой ребёнок… А кто он после этого? Нет, жизнь на вторых ролях его вряд ли устроит…

– Но ведь одному жить ещё хуже! – воскликнул Джейк, бросая ложку. – С ума можно сойти от такой жизни!..

Виктор опять плечами пожал, поднося ложку с супом к губам, добавил раздумчиво:

– Да, нам с тобой легче, мы вдвоём… Наконец‑то вдвоём! Впервые я никуда не еду, а ты не в увольнении на два‑три дня… – Он тепло улыбнулся, но Джейк не смотрел на него, и взгляд его был направлен куда‑то в сторону, он обдумывал услышанное. Серьёзный, взрослый, задумчивый, аж сердце щемило при мысли о том, какой он стал незнакомый, даже немного чужой.

– Лионелли говорил, встречи с родственниками здесь запрещены. Что будет, если про нас узнают? – Джейк перевёл взгляд на отца, и Виктор снова пожал в ответ плечами.

– Не думаю, что в наших условиях это возможно. Маловероятно… Это нам с тобой повезло…

– Так ты не знаешь, пап, да?

– Про что?

– Мама, она тоже здесь была. Тебе, что, не говорили?

– Глория?! Здесь?! – Виктор поперхнулся, закашлялся, закрыл рот рукой, отталкивая тарелку от себя. – Ты не шутишь?

– Какие тут шутки? – Джейк смотрел на него без всякой улыбки. Он не шутил. С того разговора днём он вообще перестал улыбаться, взгляд его оставался страдающим взглядом разочаровавшегося в жизни человека. Ему теперь не до шуток, не то настроение. – Корабль с Гриффита с эвакуированными захватили, так же, как меня, как тебя, как всех здесь. Женщин держали отдельно. Ты и вправду мог не знать… Я и сам узнал совсем недавно… от Гаргаты… Перед самым своим отъездом…

Пэрри, как всегда не вовремя, подполз откуда‑то сбоку, намеренно притормозил, прислушиваясь к их разговору. Он весь ужин глаз не сводил со своего соседа, видел, что беседа его с пилотом приобрела очень оживлённую форму. Не мешало бы выяснить, о чём речь.

– Иди! Иди ты отсюда! – прикрикнул на него Джейк. – Без тебя тошно…

Последние слова добавил уже вполголоса, скорее для себя самого.

– И тебя он раздражает… – Виктор усмехнулся, меняя тему разговора.

– Дело не в раздражении. Но этот дружок – того! – Джейк постучал указательным пальцем по крышке стола, а потом пояснил: – Дятел! С ним осторожнее надо…

– А я и не знал… Да и многие, наверно, не в курсе…

– Я таких как‑то сразу вижу… – Джейк поднялся, стал собирать тарелки на один поднос. – Пойдём, пап!.. Я сам отнесу…

* * *

Небольшой ноздреватый кусочек какого‑то металлического сплава отлетел от удара по нему носком туфли. Ударился о стену – сыпанули яркие горячие искры. Джейк аж остановился, опешив. Вот это да! Это же рутерий! В кораблестроении без него никуда. Понятно, что ещё можно найти в ангаре после ремонта камеры реактивной тяги.

Джейк украдкой глянул через плечо, сторож, знакомый старик, на чьей совести, собственно, и была уборка ангара, отвлёкся, говорил о чём‑то с мастером, вытиравшим руки промасленной ветошью. Ни один из них не смотрел в сторону Джейка. Спрятать находку было делом одной секунды.

Зачем? Для чего? С какой целью?

Джейк и сам бы сейчас не ответил, но какой‑то смутный план в его голове уже родился. Надо будет только обдумать всё на досуге.

Щётка на длинной ручке снова зашаркала по полу. Длинные пластиковые волокна впитывали пыль. Её было так много, что щётку приходилось промывать каждые три минуты. Однообразная бесконечная работа, обычно она утомляла к концу дня, но сейчас Джейк ничего этого не замечал. Он даже принялся напевать себе что‑то под нос чуть слышно. Рутерий ощутимо леденил кожу в том месте, где они соприкасались. У этого металла высокая теплопроводность и большая температура плавления, просто огромная. Поэтому им отделывают камеры, где происходит сгорание ракетного топлива.

Осмелев, Джейк второй кусочек спрятал в карман брюк. В прошлый раз его почему‑то не обыскивали, может, и сейчас пронесёт.

Закончив с уборкой, двинулся с ведром и щёткой на выход, внутренне радуясь проделанной работе. Огромный ангар, куда запросто закатывали «Аргус» при текущем осмотре, был чист, как операционная. Ни пылиночки. Завтра утром здесь опять разведут такое… На три дня уборки…

Джейк вздохнул. Кто, кроме него самого, мог оценить всю тяжесть сделанного за один день? Никто!

Отдал ведро и щётку сторожу, тот понёс своё добро в подсобку, даже взглядом не поблагодарил. Да и Бог с ним. Подумаешь…

Хотелось только одного: поесть – и в камеру, отдыхать… Интересно, отпустили ли уже отца? Хоть за ужином бы встретиться… Как он там? Как Алмаар? Оклемался ли?

…Его остановили у входных ворот коротким внятным приказом:

– Руки!

Джейк покорно поднял руки, позволяя себя обыскивать. Про рутерий он в этот момент даже не подумал, слишком увлёкся мыслями о предстоящей встрече с отцом.

Улиссиец, обычно беспечный и равнодушный ко всему, что происходило вокруг, теперь с завидной старательностью выворачивал все карманы. Причину такой резкой перемены Джейк определил правильно: Свенссон стоял чуть в стороне, наблюдал за происходящим, а сам будто ждал кого‑то.

Выдержки Джейку хватило, он даже бровью не повёл, когда дежурный извлёк на свет запрещённый предмет. Конечно, из него невозможно сделать заточку, им не сможешь никого поранить, это просто продолговатая, выщербленная с одной стороны пластинка рутерия. Но это был металл, а вынос металлических деталей карался строжайшим образом.

– Это как понимать?! – взвизгнул улиссиец. Он больше Джейка испугался такого грубого нарушения правил. А Джейк в ответ лишь плечами пожал: «Делайте со мной, что хотите. Понятия не имею…»

– Что там, Кристиан? – Свенссон вмешался. Подошёл ближе. А с ним и ещё двое из личного эскорта, а тут и трое других дежурных с автоматами наперевес обступили Джейка со всех сторон. От коричневой пиратской формы, мелькавшей везде, куда ни глянь, даже воздух, показалось, стал тягучим и густым.

– Тебе ещё в первый твой выход объяснили наши правила, – заговорил Свенссон, глядя Джейку прямо в глаза. Он ждал страха, какой обычно испытывают люди подчинённые, но этот новичок смотрел невозмутимо, даже нагло, смаргивал редко и не отводил взгляда. По всем статьям, ни дать, ни взять – честнейшая душа. А ведь в прошлый раз он показался послушным, напуганным, смирным… Обжился мальчик, значит, обнаглел. Таких обламывать нужно, и сразу, чтоб уважали и боялись. – Ну‑ка, заключённый, повтори пункт третий наших общих правил!

– Пронос любых металлических предметов, тайно или явно, карается с предельной жестокостью: ссылка на шахтные разработки или расстрел. В зависимости от физического состояния нарушителя, – пересказал без запинки слово в слово.

– Так в чём дело? – Спокойствие Свенссона действовало на всех угнетающе. За этим спокойствием скрывалась слепая ярость жестокого человека, запертого в ограниченном пространстве, лишённого возможности в полной мере использовать всю силу, какой его щедро одарила природа. – Ты почему‑то решил, что наши законы не для тебя, ниобианин? Или ты считаешь себя настолько умным, что собрался жить только себе в удовольствие? Ты забыл наше главное правило? Забыл, что начало исправления в дисциплине?

– Да ничего я не забыл!! – Меньше всего Джейк был настроен выслушивать дидактические наставления от Свенссона. В шахту – так в шахту! Нечего морали читать! Попался – сам виноват…

Свенссон моргнул чуть медленнее, лишь глаза прикрыл, и это движение послужило сигналом к началу наказания. И всё же первый удар – дубинкой по почкам – Джейк успел предугадать и даже закрылся согнутой в локте рукой. Но кто‑то другой опустил ему на затылок сцепленные в замок руки. Такой удар можно было сравнить с ударом молотом. Аж в глазах потемнело, и весь мир потерял вдруг ощущение реальности. Всё происходило как во сне. Не было ни злости, ни ярости – ничего, что сопровождает обычную драку. Да и можно ли было назвать это дракой?

Свенссон отвернулся, без особого интереса рассматривая обломок от рутериевой оболочки. Он не представлял никакой опасности. Да и не в этом было дело. Совсем не в этом. Это был удачный повод подпортить настроение Лионелли. Чтоб не бегал слишком со своим землячком. Не баламутил других… Но и сильно калечить тоже не стоит. Как бы ребята не перестарались…

– Всё! Хватит…

Резким рывком подбородка приказал: помогите подняться. Ниобианина подхватили, поставили на ноги, придерживали, не давая упасть.

– Ну, что, усвоил правило номер три, ниобианин? – Несмотря на жестокие побои, а подопечные Свенссона бить умели, ниобианин оставался в сознании. Вынослив, ничего не скажешь, а может, это только шок…

– Ты думаешь, я тебя пожалел, да? – Джейк смотрел на ухмыляющегося Свенссона исподлобья. Маньяк, настоящий маньяк. Он даже улыбался жутко. – Не‑е‑ет! Нисколечко! Моя бы воля – дубеть тебе в шахте… Но деньги за твою шкуру, пусть даже и подпорченную, мне будут куда больше в радость.

Джейк секунду смотрел в чёрные улыбающиеся зрачки улиссийца, но и секунды хватило, чтоб «прочитать» самые сокровенные мысли и желания этого человека…

…Горячее солнце, горячий песок, лазурное море и девушки в купальниках… Знаменитые пляжи Меркурианы… Именно о них Свенссон мечтал с пяти лет, с того, как в руки ему попал рекламный проспект с ниобианского лайнера… Сказка или рай? Свенссон и сам себе не признавался в своих тайных желаниях, но предчувствие больших денег делало детскую мечту навязчивой идеей.

– Там сейчас зима… Там холодно и дожди… Бархатный сезон уже кончился… Вы опоздали… – Он засмеялся, так же, нагло, с вызовом, глядя прямо в глаза. Потерял равновесие, откинувшись назад, подставляя для удара беззащитный подбородок. Этого одного удара ему и хватило.

– В камеру его… Да осторожнее же! – добавил уже тихо. – Он у нас на вес золота…

Отвернулся, хмыкнув, принялся разминать онемевшие костяшки пальцев, а из головы никак не шло: «Откуда он узнал?!.. Я же никому никогда?!.. И словом…»

Хмуря брови, ещё раз оглядел осколок рутериевой оболочки, отшвырнул его далеко в сторону. При виде искр на момент задумался, но только на момент, мысль так ни во что и не оформилась.

* * *

Часов Джейк не имел, с того самого случая. Время он и так чувствовал неплохо. Вот и сейчас понял сразу: ужин давно уже прошёл.

А как же отец? Он же будет ждать?

Вскинулся одним рывком – и осел со стоном. Больно. Очень больно. Хоть и сам виноват, а обидно. Обидно до соплей. Из‑за чего били‑то? Из‑за куска металлолома? Да такого добра здесь – куда ни глянь. Тоже мне, любители порядка…

Джейк поморщился, неожиданно вспомнив, подтянул к груди левую ногу. Он прямо в туфлях лежал на койке, там, куда его кинули. Хорошо, что догадался в первый раз и спрятал один кусочек понадёжнее, в носок. Никто не заметил, даже при обыске. Жаль только, что тот, конфискованный, был побольше. А этот совсем маленький, чуть продолговатый и плоский, с шершавыми, царапающими пальцы краешками на свежих изломах. Стоил ли он всех страданий?

Джейк вздохнул, рёбра ещё помнили недавние побои, заныли, жалуясь. Но болели не только рёбра. Всё тело болело так, будто его в стиральной машине прокрутили. Ничего себе, сравнение, но состояние было точь‑в‑точь.

Осторожно прощупал подбородок. Удар был что надо, но кости, вроде, целые, и зубы – на месте. А вот синяк, наверное, будет добрый, уже губы опухли, прикасаешься, а они онемевшие.

Чёртов Свенссон. Легко бить беззащитного. Порядок тебе подай и дисциплину. Ну, хорошо, ещё посмотрим, что дальше будет.

Джейк откинул подушку, оттянул простынь. Шов матраса из пластиковой оболочки голыми руками не надорвать, но Джейк расковырял его острым краем рутериевого обломка. Спрятал его в мягкую набивку, расправил простынь, вернул на место подушку и только потом снова лёг.

Всё! Всё, хватит пока. Ни думать, ни планировать ничего на будущее. Только отдыхать. Закрыл глаза, наслаждаясь покоем. Хорошо так, когда не шевелишься, даже почти не больно.

А отца вот жаль… Он будет ждать, ломать голову и мучиться. Уметь бы «связываться» с ним мысленно, как это получается с мамой, всё было бы тогда в порядке, а то он сейчас, точно, места себе не находит…

Джейк заснул, не особо задумываясь над тем, что именно сон был для него единственным лекарством, способным вернуть здоровье.

* * *

– Ну, что у нас опять за номер? – Джейк, хоть и находился в полусонном состоянии, голос Лионелли узнал сразу. Медленно открыл глаза, про себя посылая гостя к чёрту. Никого не хотелось ни видеть, ни слышать. Хотелось одного – спать!

– Мне доложили, ты не появился вчера за ужином, тебя не отправляли на работы. Как это понимать? Опять бунтуешь? Я же предупреждал…

Джейк хоть и лежал к нему спиной, укрывшись одеялом чуть ли не с головой, но по голосу слышал, как нервничает Лионелли, слышал, как он ходит туда‑сюда перед решёткой. А тут вдруг остановился, осторожно коснулся плеча Джейка.

– Ну, что опять случилось?

– И почему что‑то обязательно должно было случиться? – тут уж Джейк не выдержал, резко повернулся к нему навстречу. Лионелли аж отпрянул, растерянно заморгал. – Имею я право, не есть тогда, когда не хочу? Не гулять тогда, когда не хочется? Или даже в этом здесь следуют по заведённому порядку?

– Опять подрался? – Вопрос Лионелли оказался настолько простым и естественным, что Джейк немного и сам растерялся. А улиссиец пристально разглядывал его лицо, видел разом и уродливое пятно очень свежего синяка на подбородке и подсохшую ссадину немного выше, на левой скуле, и злые глаза, глядящие хмуро и совсем неприветливо.

– Мне никто не сказал, что вы опять подрались… Может, тебя и правду изолировать?.. Осталось каких‑то два‑три дня… Потерпишь…

– Да никто ни с кем не дрался. Я сам во всём виноват… Да и вообще… – Джейк отвернулся, давая понять, что говорить про это у него нет никакого желания. – Я сам нарушил ваши правила…

– Но ведь Свенссона предупреждали: тебя не трогать ни при каких обстоятельствах…

– Товар бережёте, – Джейк понимающе хмыкнул. – Понятное дело…

Он подтянул повыше тонкое лёгкое одеяло, пытаясь прикрыть плечи, неосознанно защищаясь от людей, посягающих на его независимость.

– Дело не только в деньгах. Так принято, и уже давно. Обмен должен быть равноценным. Человек должен быть живым и здоровым…

– Какая мне разница, каким я должен быть? – Джейк всё‑таки не сдержался, выкрикнул громко и зло. – Вы же сами понимаете, меня казнят сразу же. – И тут вдруг добавил уже шёпотом: – Как можно, зная ЭТО, проявлять эту чёртову заботливость?! Вам самому не противно?

Лионелли помолчал, пряча стиснутые кулаки в карманы белого халата, Джейк перестал его замечать, смотрел куда‑то в сторону в угол.

– Может, ещё и не казнят… Зачем думать о самом плохом? Казнить, – выложив такую сумму?! Это бессмысленное вложение денег…

– Да уж! Вы‑то точно знаете, как вкладывать деньги со смыслом… Кое‑кто собрался на курорт. – Джейк усмехнулся, вспомнив выражение лица Свенссона в тот момент, когда его сокровенная мечта перестала быть тайной для всех.

– О чём ты? Не пойму… Какой курорт? – Лионелли даже улыбнулся, удивлённо поднимая брови. – У нас здесь свой курорт, только за купол сунься…

– А вы спросите лучше, куда они пойдут эти деньги? Уж вы‑то должны знать, вы здесь не последний человек…

– Все получаемые за заложников деньги идут на общие нужды. Ответственная группа занимается их перераспределением… Премию получает только капитан, руководивший захватом. Ну, ещё некоторые, кто отличился во время рейда… Вообще‑то это нисколько не должно тебя касаться…

– А оно меня и не касается! – Джейк и вправду отвернулся, поправляя подушку. – Я и не собирался обсуждать с вами ваши финансовые проблемы, господин. Это вы для чего‑то хотели меня видеть.

– Я ещё раз тебе говорю, я здесь не по своей воле. С самого начала мне повезло оказаться самым свободным из медперсонала, когда тебя сюда доставили. А сейчас руководство решило, что я единственный, к чьим словам ты ещё прислушиваешься… Думаешь, мне самому приятно смотреть на тебя? Слушать твои постоянные упрёки? Я сразу сказал, я ничем не смогу тебе помочь. Даже и не пытайся меня разжалобить, понял!

Джейк оторопело выслушал Лионелли. Врач всегда был предельно вежлив и аккуратен, но и его терпение оказалось не беспредельным.

– Я и так слишком много для тебя сделал. Ты остался в общем отделении, получил право на работу. Даже про твоего отца никто ничего толком не знает. Я не стал никому докладывать, хоть это и запрещено.

– Мне стоит поблагодарить вас, господин, – Джейк невесело улыбнулся. – Встретить среди пиратов такого благородного человека, должно быть, большая редкость…

– Тебе всего несколько дней потерпеть осталось, – Лионелли не уловил в словах своего собеседника намёка на издёвку, поэтому, видимо, и подобрел сразу. – Совещание уже скоро. Вот только определятся с местом.

– Какое совещание?

– О! – Лионелли улыбнулся. – Вы здесь далеки от жизни, от новостей. Император подписывает мирный договор с Демократическим Советом Сионы. Война прекращена. Осталось утрясти некоторые формальности.

– А я им зачем?

Лионелли плечами пожал:

– Не знаю. Хозяину виднее…

– Хозяину?! Я, что, вещь?! Я – живой человек! Никто не лишал меня прав гражданина!.. Вы торгуете людьми, как вещами! Используете бесплатный труд, за одну только кормёжку… А какие здесь условия для жизни? И это в наше время, когда каждый человек имеет равные права перед законом…

– Ты прав, конечно, мой мальчик, – Лионелли улыбнулся печально, с пониманием. – Но не я устанавливал эти законы. И даже не мы сами строили эту тюрьму… Тебе, наоборот, повезло, что сейчас не время Вильгельма Байера. Он вообще не брал заложников. Их уничтожали прямо на месте. Только со временем поняли, что это прибыльный бизнес.

Не ты первый, не ты последний, ниобианин, и вряд ли ты в состоянии хоть что‑то изменить…

– А вас самого устраивает такая жизнь?

– Я привык за столько лет, – Хохотнул беззвучно Лионелли, привалившись плечом к прутьям решётки. – Да и не могу я всё никак накопить, чтоб позволить себе тихий тёплый уголок на одной из планет. А может, меня ещё и не отпустят?..

– Опять деньги! Опять всё упирается в эти чёртовы деньги! – Джейк рассмеялся, но тут же замолчал, сморщился от боли.

– Ты молод, ты сам ещё только начинаешь понимать главные законы жизни…

– Ладно! – Наставительный тон Джейка раздражал всегда, а сейчас ещё и настроения не было никакого слушать всё это. – Передайте, я буду послушным мальчиком.

Ну а теперь я хочу спать…

Он снова лёг, укрылся, давая понять, что больше ничего не хочет ни говорить, ни слушать. Но всё же сказал на прощание, глянув Лионелли прямо в глаза:

– Спасибо за отца… Отдельное спасибо.

* * *

Ещё несколько дней. Так сказал Лионелли.

Сколько это? Два или три дня? А может, все пять? Всего несколько дней! А что потом? Что??

Жизни среди сионийцев, после всего, что случилось, Джейк даже представить не мог. Силился, напрягал воображение – без толку. Перед глазами стояло лицо Марчелла его злорадно щурящиеся глаза – и тонкий аромат дорогого коньяка. Этот аромат останется в памяти на всю жизнь. Ненавистный запах, он всегда будет напоминать о той минуте неожиданного ужаса и слепого отчаяния. Даже лёд пистолетного дула, кажется, ощущался под нижней челюстью, стоило вспомнить. Разве хватит сил пережить ЭТО ещё раз?

Голова работала лихорадочно, многие факты сопоставлялись и прикидывались, всё сводилось к одному – информации очень мало, а все планы – невероятны, далеки от благополучного свершения. Можно конечно, попробовать сделать что‑нибудь типа бомбы, но есть только рутерий, который пригодится как запал.

А дальше? Что делать дальше?

– …Так ты «информатор»? ОВИС, да? – Громкий знакомый голос заставил отвлечься от собственных нерадостных мыслей. Джейк поднял голову, но позы не изменил, так и остался сидеть прямо на земле, подтянув ноги, обхватив колени руками. Опять Алмаар. Задирал какого‑то незнакомого типа, несчастного на вид. Они были совсем недалеко, всего в нескольких метрах, и голоса их Джейк слышал прекрасно, даже мимику лиц мог разглядеть. Хотя Алмаар‑то как раз и стоял к нему спиной, а вот собеседник его силился оторвать руку Яниса от воротника своей светлой куртки, бормотал что‑то невнятно, будто оправдывался, а сам чуть не плакал.

– Какая тебе разница? Я никого не трогал!.. Какое тебе дело? Чево пристал?

– А мне и не надо, чтоб ты кого‑то трогал, – отвечал Алмаар, ещё сильнее накручивая одёжку на кулак, рассматривал «информатора», как незнакомое науке насекомое, пристально, поворачивая голову туда‑сюда, по‑птичьи, но медленно, не спеша. – Посмотреть только хочу, какие вы из себя, «информаторы», мать вашу…

– Я ведь…

– Заткнись! – Алмаар никогда не отличался особой вежливостью. ОВИС ему много кровушки попортил, а тут – один из них. Дохлый, правда, ещё совсем пацан, но и он был оттуда, из ненавистной организации. Держался слабаком, и первый порыв – отлупить, отметелить так, чтоб сразу за всё отомстить, – сменился брезгливым раздражением. – ОВИС, да? А что ж они тебе на выручку не кинулись? Ты же здесь уже второй месяц паришься! Забыли да? На, скажи, забыли?! Списали, вычеркнули! У вас же быстро с этим, да? Ну! – Встряхнул свою беспомощную жертву. – Забыли! Послали тебя к чёрту! Оставили здесь подыхать! А как же ваш девиз?! Ты знаешь главный принцип ОВИС? Единство душ – основа единого мира, так, да?! Где же оно, это ваше чёртово единство?

Ты здесь паришься, а они и ухом не ведут! Все они такие, эти твои «информаторы». Уроды они все! Ты здесь сдохнешь, и про тебя никто из них не вспомнит…

Он трёс «информатора», отставив на расстояние вытянутой руки, каждый раз с силой ударяя спиной о проволочную сетку ограды. И почему никто из охраны не вмешивался? Они будто намеренно не смотрели в эту сторону.

– Янис!! Отпусти, хватит… – Джейк поднялся довольно легко, и не скажешь, что самого недавно били. – Он же даже сдачи дать не может…

Алмаар повернулся на звук его голоса. Вот‑вот – и пошлёт по известному всем адресу. Уже и рот раскрыл, но смолчал почему‑то. Несколько секунд смотрел на Джейка, удивленно подняв брови, спросил, наконец:

– Ты когда по роже схлопотал, Тайлер? Почему я ничего не слышал?

Он моментально забыл про «информатора». Как это бывает у маленьких детей, его прежний интерес сменился новым, не менее сильным. Да и не ожидал он совсем, что тот, кого Алмаар презрительно игнорировал, первым встрянет в дело, которое его не касается.

Момент первого удивления прошёл быстро. Вот уже Янис чуть сощурил глаза, вот сейчас и засмеётся зло, издеваясь, а потом отвернётся равнодушно, как это делал в последние дни. Одним движением даст понять: не суйся не в своё дело.

Но тут «информатор», сумевший как‑то выкрутиться, отскочил, попятился, крикнул срывающимся на истеричный звон голосом:

– Пошли вы!! Все пошли, ясно?! – взгляд на Джейка, а глаза огромные, и в них – пережитый ужас от непонимания собственной вины. – Это вы все здесь подохнете! Вас давно уже списали! – широко повёл рукой. – Всех и каждого…

– Ты‑ы! Психопат! Ты чё понёс?! – Янис попытался снова ухватить его, хотя бы за рукав, но «информатор» оказался не таким недотёпой, как это можно было подумать: вывернулся и помчался туда, где прохаживались другие заключённые.

– Вот нервотик. – Янис проводил «овисовца» довольно спокойным взглядом, догонять не кинулся. – Они все придурки, в этом ОВИСе, – сказал без особого выражения, будто повторил всем известный факт, и вдруг поднял глаза на Джейка:

– Где пропадал? Папе помогал, небось…

– Помогал…

Чувствуя неприятную слабость в ногах, Джейк привалился спиной к сетке, стараясь, чтоб движение это получилось как можно более естественным, но Алмаара – участника многих уличных драк и разборок – было не обмануть.

– Что, и папка не помог? И даже «серые братья» не защитили? Ведь тебя же берегут… – Алмаар явно издевался, злорадно улыбался, выставляя белые ровные зубы. Но в глазах его уже не было недавней злой искорки, только насмешка. Ещё одна возможность поиздеваться над слабым противником оказалась куда заманчивее прежнего пренебрежительного равнодушия. Он даже посочувствовал всё с той же усмешкой:

– Бедненький… Я как же дядя Свенссон? И как он допустил такое?.. Ему же тебя беречь велели… Ты что ж такой неаккуратный, Тайлер?

«У самого‑то ещё с рожи синяки не сошли» – подумал Джейк с улыбкой. Эта улыбка поразила Яниса. Он чего угодно ждал: ругани, крика, ответной издёвки, высокомерного молчания, – но только не этой улыбки.

– Ты чего улыбаешься, Тайлер? Тебя по голове, случаем, не били?

Джейк не ответил на эту насмешку, спокойными внимательными глазами смотрел на Яниса, будто вспоминал что‑то, а потом вдруг спросил:

– Ты зачем магазин в центре города взорвал?

– Я?! – Янис аж рот раскрыл от удивления, можно подумать, что и вправду не причастен к подрыву.

– Ты! Ты, Янис! – Джейк опять улыбнулся. – Тебя разыскивали потом. На меня чуть это дело не повесили… Мы ведь похожи с тобой, почти как братья…

– Братья?! – Алмаар захохотал, откинув голову немного назад, но тут вдруг, поперхнувшись, примолк, прижав руки к груди, видно, и у него болели повреждённые рёбра. – Слушай, ты что несёшь, Тайлер? Тоже мне брат… С таким братиком и врагов не надо… Я сам всегда был по себе… И никого мне не надо, понятно!

– Да нет, ты уже давно не сам по себе. – Джейк снова улыбнулся, без злости, без насмешки, как только он один умел это делать. – Тебя, Янис, гриффиты в свой роди приняли, а Аирка – усыновила… Помнишь, в первую ночь у гриффитов? Ты ещё понёсся за ней, а мы тебя до утра ждали… Хорошо всё помнишь? Ты клинья подбивал, а она тебя усыновила…

Лицо Яниса побелело настолько, что свежие синяки в контрасте с кожей показались ещё чернее. Он не засмеялся, он не сказал ни слова, всё‑таки он не был такой сухой дубиной, какой казался многим и считал себя сам. Нет! Он медленно опустился на землю там, где стоял, будто сил моментально лишился. И оказался как раз напротив Джейка, всего в полутора метрах.

Джейк тоже опустился на корточки, хоть и болели ушибленные кости, но он не чувствовал этой боли больше всего его поразила реакция Алмаара.

Выражение глаз и всего его лица стало вдруг беззащитным по‑детски, даже губы задрожали, и брови. Казалось, ещё секунда – и он расплачется, не выдержит.

– Я м‑маму… свою… с‑совсем не видел, понимаешь… ни разу… А ты тут про такое, да? – Янис смотрел на Джейка во все глаза. Он ждал издёвки, насмешки, – всего того, к чему привык, но не было ни того, ни другого. – Она тогда всё лопотала по‑своему, а потом дала мне выпить чего‑то… Я, как отрубился, понимаешь… Смотрю на неё, вроде, понимаю всё, а сделать ничего не могу… А она всё ходит вокруг меня, поёт что‑то… А потом… хрясь по руке. – Он чуть вытянул вперёд правую руку. По внутренней стороне из‑под приподнятого рукава рубашки тянулась тонкая ниточка белого шрама.

– Это обряд принятия в свою семью. Сараан, по‑гриффитски. – Сказал Джейк вполне спокойным голосом, а ведь минуту назад готов был обнять Яниса, обнять за плечи, будто, и вправду, родного брата. Но не решился, упустил момент, а теперь пожалел невольно. – А она приходила ко мне, спрашивала про тебя. Я думал, больше тебя не увижу никогда. Так ей и сказал… Не знаю, поверила ли она…

Был бы ты гриффитом, Аирка бы тебя чувствовала, где б ты ни находился… Даже здесь…

Джейк улыбнулся, встретившись с глазами Яниса.

– У тебя теперь есть дом, там тебя всегда будут ждать. Как родного сына… У них с этим серьёзно… – А потом неожиданно предложил. – Айда, Янис, со мной обратно, на Гриффит! Меня там тоже ждут…

Алмаар находился в таком состоянии, что не принял эти слова за шутку. Наоборот, спросил серьёзно:

– А что, у тебя есть какой‑то план?

– Все мои планы упираются в один небольшой, но существенный недостаток: в отсутствие оружия. Нам нужен корабль. Хоть небольшой челнок… Но голыми руками его не взять. А так, просто, нам его никто не подарит.

– А что Виктор говорит?

– Виктор? – Джейк переспросил, а потом улыбнулся, понял, что речь идёт об отце. – А что он говорит? Одним челноком нам не отделаться… Без вмешательства в программу главного компьютера, мы сгорим на орбите. Сбежать отсюда невозможно… Без точных координат «проколов»…

– Они постоянно меняются! Компьютер сам каждый раз строит их заново. – Янис говорил об этом со знанием дела, видимо, и он не раз уже думал о такой возможности побега. – Без соответствующего запроса ни один корабль не может пройти. Ни с одной из сторон… Да‑а, тюрьму эту строили по всем правилам надёжности. Тебе, ниобианину, есть, чем гордиться…

– А разве?..

– Ниобиане! Её ниобиане построили. В правление Густава ещё… Неужели же ты думаешь, эти бродяги потянули бы такую стойку? Тебе, что, никто не рассказывал?

– Про это?

– Про всё! – Янис аж рассмеялся, довольно и беззаботно. В глазах его больше не было той недавней отчаянной искорки. Они опять заговорили так, будто дружили тысячу лет, знали друг друга не только как приятели.

И Джейк именно от Яниса узнал то, что было известно каждому, живущему на Улиссе.

Почти сразу же после войны с Сионой, ещё до открытия Гриффита, Император Густав заразился новой и такой же масштабной идеей, идеей строительства другой тюрьмы на только что открытом спутнике Хариты. Улисса подходила как тюрьма по одному, но очень главному параметру, она была так же далека от Ниобы, как когда‑то Сиона. Недостаток – отсутствие кислорода для дыхания – компенсировался большими запасами льда. Он не испарился потому, что находился на большой глубине, и его добыча шахтным способом позволила существовать, но и не роскошествовать. Пластикилитовый купол отделил живущих от вечного холода на промёрзшей планете.