Текст книги "Возвращение домой (СИ)"

Автор книги: Александра Турлякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 62 страниц)

Опять отрицательное движение головой.

– Хорошо. А сейчас ты хочешь, чтоб кто‑то причинял тебе боль? Не хочешь? Хорошо! Молодец! Тогда скажи мне, как тебя зовут? Своё полное имя назови мне, пожалуйста!

– Ютас Кредер Винклер! – уверенный ответ, не зная, не придерёшься.

– А если я точно знаю, что ты мне врёшь? Что ты тогда на это скажешь? – Рука Гервера вдруг больно сдавила горло подследственного. Парень дёрнулся, как будто до сих пор не понял, что это бесполезно. Смотрел на Гервера снизу вверх всё более проясняющимся взглядом. Точно пелена какая‑то постепенно с глаз спадала. Опомнившись, Гервер убрал руку, и пленный ниобианин снова повторил:

– Я – Ютас Кредер Винклер! Служу в Сионийской Армии… При штабе. Совсем недавно здесь…

– Лжёшь! Лжёшь ты мне, мальчик! – Гервер выпрямился, убирая руки в карманы халата. – Ой, как нехорошо ты поступаешь. Тебе же самому будет хуже… – Покачал головой, недовольно покусывая губы, а потом обратился к ассистенту с приказом: – Введи ему двойную дозу дистеоретика!

– А выдержит? – отозвался Дэмьен, покорно наполняя два шприца.

– Просто внимательней следи за результатами датчиков! Ничего, справится… Сам виноват…

* * *

Незнакомое до этого чувство тошноты и тяжести с болью в области солнечного сплетения раздражали и злили. Да ещё и в голове никакой ясности, сплошной туман. Спать хотелось жутко. Глаза закрывались сами собой. К тому же надоедало бесцельно смотреть на лампы, освещающие стол.

Спать… Спать… Спать…

После всей этой дряни картинки появлялись особенно яркие. Их краски, наверное, могли бы поспорить с многоцветием джунглей.

Возвращалось недавнее прошлое. Самые лучшие моменты переживались снова и снова.

Джейк опять видел Кайну, видел её счастливой, весёлой. Такой, какой в реальности он её почти не помнил. Ведь она чаще скрывала свои чувства.

Реальность уступала место наркотическому бреду, и Джейк уже не пытался сопротивляться. В прошлое, в прошлое, – вперёд! – там есть, что вспомнить. А здесь же, здесь лишь отчаяние, безнадёжность, и боль. Ничего хорошего, одним словом.

В такие минуты он был почти счастлив. На губах его появлялась улыбка. Тело помнило прикосновения любимой женщины. Он снова был с ней рядом. Ради этих мгновений можно было потерпеть и в десять, и в сто раз больше. И Бог с тем, что в минуты просветления мучили головные боли, болело всё тело, каждая мышца, каждая косточка.

Он уже с нетерпением ждал повторения инъекций, хоть и понимал, что это затягивает всё глубже и глубже в ту бездну, откуда возврата нет и не будет.

Джейк хоть и лежал с закрытыми глазами, но появление врачей (опять, как всегда, двух) почувствовал сразу. Напрягся, сжался внутренне в ожидании новых вопросов и новых уколов. Чего ещё ждать от этих людей, кроме неприятностей? Затуманенное сознание почти не воспринимало смысл их слов, только звучание голосов. Один – звонкий, чистый голос ещё молодого человека, лет тридцати, может быть. Это был голос того, кто делал инъекции. Второй же принадлежал немолодому врачу, главному среди них. Первый ему подчинялся, хоть и с небольшими оговорками. Второй и руководил допросом. Он показался Джейку человеком с такой хваткой, что не отвертеться. Допрос он с первого же раза начал вести жёстко, с введением сильных препаратов и больших доз. Он точно чувствовал ложь в ответах, и это его раздражало. Своё раздражение он старался скрывать, но голос выдавал его.

– Засыпаешь? – спросил старший. Рука его легонько коснулась щеки Джейка. Он двинул подбородком протестующее, замычал недовольно сквозь плотно сомкнутые губы. В ответ на это врач хмыкнул, явно с усмешкой, а потом спросил: – Мне только что сообщили, что в день своего ареста ты связывался с Ниобой. Это так?

– Нет! – Джейк старательно отрицал даже то, в чём сами допрашивающие были уверены на все сто. Он и сам не мог понять, зачем он это делает. Наверное, всему причиной желание позлить врача, руководившего допросом. Но сам при этом добивался лишь худшего для себя отношения. С каждым разом число препаратов и их сложность возрастали, всё больше среди них было таких, которые входили в список запрещённых веществ.

– А всё‑таки? – в этом вопросе сквозила лукавая улыбка, готовая превратиться в яростный оскал. – Я же знаю, что ты врёшь мне! Может быть, ты всё же немного подумаешь и ответишь честно? Я не тороплю тебя…

Джейк промолчал, в этот момент он почувствовал, как сильные пальцы ассистента стиснули его руку, а потом в вену с коротким болевым уколом влили очередную порцию какой‑то дряни.

Наркотик начал действовать почти сразу же, но не принёс привычного расслабления. От него вдруг сильно заныло сердце, а рот наполнила горечь, как от желчи. Суставы рук будто кто начал выкручивать, выкручивать медленно, доводя до такой боли, что перед глазами всё почернело. Померк даже свет, до этого нестерпимо бьющий в лицо.

– Ну, что? Ты готов отвечать? – сейчас Джейк ненавидел его голос. Если б не ремни, задушить бы попытался этого типа. А так лишь дёрнулся, яростно стискивая кулаки, еле сдерживая стон отчаяния и боли. А потом выкрикнул со злостью:

– Да!!! Да, я заказывал переговоры с Ниобой? Вы же и сами это знаете…

– У тебя есть друзья на Ниобе? Кто они?

Боль немного отпустила, спустилась до той отметки, когда её уже можно терпеть. Но Джейк всё равно ответил:

– Это личное… Это не относится к делу…

– К делу? К какому ещё делу? Разве ты здесь решаешь, какие вопросы для меня важны? С кем ты разговаривал в тот день?

– Это моё личное дело! Какая вам разница? Это женщина!.. Она не знает ничего…

– Ну, хорошо. Кто она такая? Ты был знаком с ней раньше? Кто она? Какую информацию ты должен был сообщить ей?

– Я не буду отвечать на эти вопросы… – Голос Джейка сник до шёпота. – Не буду – и всё!

Это знакомое и непонятное сионийскому врачу упрямство вызвало ответную улыбку. Эта же улыбка, но с недобрым намёком, засквозила в словах:

– А если я буду понастойчивей?

Джейк промолчал, лишь напрягся всем телом, пытаясь освободиться, разорвать эластичные ремни. Но тело подчинялось слабо, ценой больших усилий. Тогда он просто закрыл глаза, расслабился, давая понять всем своим видом, что не собирается отвечать на эти и другие вопросы.

– Ладно, к этому мы ещё вернёмся, а что ты скажешь мне про Гвардию?

– Ничего! – Джейк чувствовал, что засыпает, поэтому отозвался с превеликим трудом. Коротко, чтоб отвязались.

– Совсем ничего? – Сиониец хмыкнул, не скрывая удивления. Уж такого ответа он не ожидал совсем. Не ложи и не признание! Отвяжитесь, мол, со своей болтовнёй. Как от мух назойливых отмахнулся!

– Шеф, он засыпает! – вмешался ассистент, наблюдающий за мониторами, на которые выводились результаты датчиков, встроенных в ремни.

– Так встряхни его чем‑нибудь покрепче! Неужели самому не ясно?! – взорвался старший, залепив Джейку пощёчину. – Давай‑давай! – процедил сквозь зубы. – Некогда спать…

* * *

После первых двух дней Гервер обычно встречался с начальством, чтоб провести доклад о проделанной работе. Но впервые в своей жизни он общался с таким высокопоставленным лицом: с самим главнокомандующим Сионийской Армии, с Марчеллом.

– Ну, что, какие результаты? – спросил тот первым с нескрываемым интересом. Гервер в ответ протянул распечатки. Марчелл молча и очень внимательно просмотрел листы. Заговорил, наконец, опять открыв первые страницы:

– Итак, имя он своё нам уже назвал, – сказал чуть слышно, проверяя звучание фамилии на слух: – Джейк Виктор Тайлер. – взглянул на Гервера исподлобья. – Вам знакомо это имя?

– Тайлер? – переспросил тот, будто уточняя, потом повторил себе под нос: – Тайлер… Да, в наших кругах, среди медиков, есть один человек, Глория Тайлер. Микробиолог. Премирована Межпланетным Конгрессом за свои разработки. Не буду вдаваться в подробности, это довольно сложно… Она ниобианка… Но они скорее всего однофамильцы. Уж очень это нереально…

Марчелл кивнул, не поднимая глаз от листов.

– А что с Гвардией? У вас про это ничего не сказано…

– Он отрицает свою причастность к Гвардии Императора…

– Отрицает?! – Марчелл рассмеялся, но нервно и резко. – А моего свидетельства этому щенку недостаточно, да? А фотографий? Вы видели фотографии?

– Конечно! Но я и без них знаю, что он лжёт.

– Прижмите его покрепче, док! Я разрешаю! Он должен говорить только правду. Любыми средствами заставьте! Вплоть до применения силы! Вплоть до промывки! – Марчелл задохнулся от негодования, задышал глубоко, пытаясь успокоиться.

– Мы уже применяем препараты из группы «А», – словно напоминая, сказал Гервер. – Просто у меня своя методика допроса, господин главнокомандующий. Я никогда не начинаю сразу же с тяжелопереносимых веществ. Мозг подследственного должен сохраниться. Ведь вы же не торопите меня с результатами, так ведь? Ещё немного, и вы будете знать о нём всё. Вплоть до того, какими кашками его кормили в первый год жизни.

Марчелл усмехнулся в ответ на последние слова врача. Подумал с невольным удивлением: «А этот сухарь не лишён чувства юмора. Своеобразного, правда, как и у всех врачей.» Вслух сказал другое:

– Да, я не ограничивал вас в сроках, мистер Гервер, но к приезду Императора в этот город хотелось бы знать как можно больше.

Императора и всю Его жизнь поминутно видеть глазами этого гвардейца. Ведь они, гвардейцы, приближены к Нему как никто другой. И тогда эта венценосная особа никуда от нас не денется, – Марчелл улыбнулся, предвкушая скорое совещание. – Он примет наши условия. Никуда не денется!

..А мальчишку этого сохраните живым. Он может ещё нам пригодиться. На предстоящей встрече важен каждый козырь.

Гервер кивнул головой, соглашаясь.

Несколько минут они посидели в молчании, только Марчелл продолжал просматривать первичные результаты допроса.

– Насколько я понимаю, гвардеец попал в наши руки впервые, – заговорил вдруг Гервер, до этого долго обдумывая что‑то. – Мы все знаем, что Гвардия – это какое‑то элитное подразделение, входящее в окружение Императора Ниобы. Но ЧТО за этим стоит? Что значит «элитное подразделение», вы можете мне объяснить? – Взгляд на Марчелла. Тот нахмурился вопрошающе, но ни о чём не спросил, ждал продолжения и перебивать не собирался. Тогда Гервер продолжил свои рассуждения вслух. Он уже много над этим думал, но впервые доверил свои мысли кому‑то:

– В своём отчёте я лишь сообщил полученную информацию, но есть кое‑что такое, чего не запишешь, что не поддаётся нашему пониманию. Этот юноша… Он наделён такими способностями, какие не присущи любому другому человеку.

Невиданный иммунитет, например. Он легко и достаточно быстро приспосабливается к таким веществам, выработка иммунитета на которые у простого человека длится от нескольких недель до шести месяцев.

Он глотает лошадиные дозы такой непереваримой мерзости, а через полчаса уже имеет ясные мозги и прежнюю активность.

К тому же эта удивительная способность к регенерации.

Вы знаете, что его уже расстреливали однажды? Наши солдаты. Трудно поверить, правда? Но следы от четырёх пуль он носит на своём теле. Правда, все четыре ранения – сквозные, ни одна кость не задета, но два из них как минимум смертельны. Одной пулей задета сердечная сумка… Прострелена печень. Он должен был умереть!.. Должен был! В первую же минуту после ранения… Ни один медик, какой бы он ни был гениальный, даже со всеми теми спецсредствами, которые они там носят в своих армейских аптечках, не спас бы его… Попросту не успел бы!

Но он жив! Жив! И здоровье – любому на зависть! Как такое могло произойти? Я уж не говорю о дырявых лёгких…

– А может быть, он врёт насчёт расстрела? – спросил Марчелл с недоверчивой усмешкой.

– Ну, уж шрамы‑то от пуль я узнаю и смогу отличить. – Гервер улыбнулся, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. – Да и не обманывал он меня тогда. После эфедростимуляторов человек на ложь не способен. Даже этот гвардеец при всей своей подготовленности…

С минуту они помолчали, а потом Гервер высказал ту мысль, ради которой он и завёл весь этот разговор:

– Могли ли ниобиане создать новый вид людей? С новыми, несвойственными ему качествами? Способны ли на это медики их уровня?

– Вы полагаете, гвардейцы и есть этот вид сверхчеловека? – Марчелл подался вперёд всем туловищем, взглянул на Гервера исподлобья напряжённым испытывающим взглядом.

– А у вас разве не возникает такая мысль, когда вы видите этих мальчиков Императора, подобранных по одному росту? Схожих друг с другом как братья? А может, их выращивают в специальных клиниках, а делают искусственно, в пробирках? А может, это и не люди вовсе? Андроиды, например?

– Да вы что? – Марчелл попытался рассмеяться, чтоб хоть как‑то снять напряжение, но только закашлялся, поперхнулся и замолчал. – Что за чушь? Мы бы знали, случись такое… Но искусственный человек? По‑моему, это нереально…

– Возможно и так. Но почему бы и не попробовать создать мутированного человека? Задать определённую мутацию?.. Дело‑то того стоит. Представьте, господин главнокомандующий, армию таких живучих, почти неистребимых солдат. А?

– О, это уже что‑то из области научной фантастики! – Марчелл аж вздрогнул, содрогнулся внутренне при этой мысли: «А если это правда? Если ниобиане и вправду способны на такое?»

– Конечно, это только догадки, а в действительности солдаты Ниобы так же уязвимы, как и наши. Они сдают нам города, а Император готов идти на уступки… А ещё в нашей власти всё же есть один из этих хвалёных гвардейцев. И мы в состоянии разобрать его по косточкам, но дойти до сути.

Не так уж всё и плохо, как могло бы быть. Разве не так? – и Гервер ободряюще рассмеялся.

* * *

Голова шла кругом, в виски изнутри впивались сотни крошечных ядовитых игл. Голова болела жутко. Она никогда ещё так не болела, даже после сотрясения мозга, после той аварии на дороге.

Тугой комок чего‑то мерзостного стоял прямо в горле, не давая дышать, и почему‑то не проглатывался.

И эти яркие лампы под потолком, они впервые за все дни допросов горели так ярко, что глаза нестерпимо слепило, до рези, до слёз. Свет ослеплял так, что невозможно было разглядеть людей вокруг. Джейк только чувствовал, что их больше, чем прежде. Но и те двое присутствуют тоже.

Затуманенный химиопрепаратами мозг отказывался подчиняться. В голове просто стоял туман. Ни одной мысли. А собственное тело ощущалось как сосредоточие неослабевающей боли. Казалось, оно превратилось в одну огромную рану, которую кто‑то с завидным упорством и садистским удовольствием бередил. Боль не давала сосредоточиться, собрать остатки ускользающего сознания, и хоть как‑то оставаться хозяином своих мыслей и чувств, быть хозяином своего тела, а не чьей‑то покорной игрушкой.

Он уже впадал в забытье и совсем перестал сопротивляться этому, когда острая игла воткнулась в шею немногим ниже затылка. Это был не просто шприц. Те люди, за мониторами, могли теперь управлять его сознанием, посылая нужные им «картинки» прямиком в мозг.

– Назови своё полное имя! – Гервер первым начал допрос. Джейк узнал его голос. Узнал, несмотря на боль, заглушающую собой всё.

– Я называл его уже… Вам лично… – ответил, упрямо дёрнув подбородком. Старался всеми силами укротить боль, справиться с ней и сохранить самообладание. Сохранить свою память, не позволить кому‑то копаться в своих воспоминаниях.

– Повтори! Повтори ещё раз! – голос совсем незнакомый. Кто‑то ещё был здесь. Да, он не ошибся, даже в таком состоянии.

– Я – Джейк Виктор Тайлер. Это моё полное имя… – ответил всё‑таки, пытаясь сохранить в своём голосе былую твёрдость, уверенность, силу. Хоть так сохранить своё достоинство и честь гвардейца, и ниобианина. Он готов был бороться до конца. Но понимал, что силы неравны. А язык уже выговаривал слова, те слова, которые ему приказывал говорить мозг, а не инстинкт самосохранения. Говорить то, что нужно ему, а не этим людям.

– Ты не имеешь индикатора личности, тогда расскажи нам о себе сам! – Всё тот же незнакомый голос. Чей он? О, Боже!.. Джейк всеми силами старался думать о чём‑нибудь постороннем, пытался занять себя другими мыслями, но тело бунтовало, шло против сознания. Язык сам отвечал на поставленные вопросы. Хорошее ещё, что ему не удавалось выдавать чёткие ответы. Да, он ещё пытался сопротивляться, и отвечал совсем не так, как хотели этого люди вокруг:

– Что именно вам нужно? Я же говорил уже…

– Ты отвечаешь сейчас. Забудь другое!..

– Ладно, начни для начала со своих родителей. – В допрос вмешался Гервер, и голос его показался Джейку родным, дружелюбным в сравнении с голосом незнакомого ему молодого человека.

– Мой отец пилот… Он гражданский… Он пилотирует только гражданские суда… – Джейк слышал, как дрожит его голос, как он срывается до шёпота, а ещё в нём было что‑то по‑детски беззащитное, почти мольба, или плач. Почему? Почему он вдруг испугался за отца?

– Спокойно! Не переживай так! – Опять Гервер. – Никто не собирается причинять ему вред. – Рука врача коснулась плеча Джейка, и он дёрнулся, почти инстинктивно пытаясь отстраниться.

– А мать… мать микробиолог, – продолжил он, немного справившись с собой. Голос его зазвучал резче, почти с вызовом. – Она занимается генной инженерией… До этого была биологом, изучала природу Гриффита…

– Да, ты уже упоминал нам об этом раньше, но не называл её имени. – Гервер, снова Гервер. Джейк чувствовал его дыхание у самой щеки. Но больше врач не пытался к нему прикасаться. А напряжение в теле, ожидание чего‑то всё равно не проходило.

– Глория Тайлер! Её имя – Глория Тайлер! – Джейк почти выкрикнул это имя. Он звал мать, точно она была рядом. Точно она могла услышать его и прийти на помощь. О, она смогла помочь. Она бы показала этим сволочам, чтоб они знали, что не имеют никакого права так мучить его.

После его ответа они все будто забыли о нём, заговорили между собой, отвлеклись. Джейк не различал их голосов. Сейчас ему было всё равно. Возникшая передышка и общая слабость стали отвлекать в сон.

Но тут вдруг раздался громкий голос ассистента, наблюдающего за мониторами:

– Активность мозга падает! Он засыпает!

Джейк вздрогнул от этого окрика. Но потом началось что‑то такое, от чего вздрогнуло не только его тело, но и душа содрогнулась. Прямо в мозг быстро был введён какой‑то препарат. Джейк не почувствовал этого, но последствия оказались ужасными.

Боль, яркая и осязаемая, как вспышка, настолько яркая, что затмила свет ламп перед глазами, она хлестанула волной через всё тело. Как будто кто‑то одним резким движением вырвал мозг из спинномозгового канала.

Он закричал от боли!!!

Боже! Что это была за боль!! Такой боли он ещё ни разу за всю свою жизнь не испытывал.

Кто‑то закрыл ему рот ладонью, заглушил этот вопль, чуть не разорвавший лёгкие.

– Тише! Тише!.. Всё хорошо!.. – Гервер! Боль и вправду отпустила. Джейк даже сумел различить его голос, отрывистый, недовольный, обращённый к ассистенту: – Дэмьен!! Какого чёрта!.. Ты что ему дал?

– Бармистагин! – ответил тот честно.

– Двойную дозу?!

– Мы же давно уже даём ему только двойные…

– Дурак! – Гервер выругался, впервые за все дни, резко, не сдерживая себя. – Ты хочешь, чтоб он свихнулся? Он же не имеет к нему иммунитета!..

Джейка всё ещё трясло мелкой, противной дрожью. Он сам чувствовал эту дрожь, но никак не мог с собой справиться. Уж слишком сильным было воспоминание о недавней боли. Оно до сих пор отдавалось в каждой клеточке, точно кто‑то сейчас медленно вытягивал из тела нервы, нить за нитью.

– Твои родители наверняка хорошие люди, – заговорил Гервер, обращаясь уже к Джейку, пытаясь своим голосом отвлечь его, успокоить немного. – А где вы жили? Где учился ты?

– В Ниобате, мы жили в столице, – покорно отозвался Джейк. Он говорил почти беззвучно, одними губами, тяжело и устало вздыхая. – Юго‑западный массив. Пятый уровень, 115‑в. Вы можете сделать запрос, если хотите…

– Сделаем, обязательно сделаем, – согласился Гервер. – Где ты обучался?

– В государственной школе… В школе многоплановой комплектации, с индивидуальным подходом. 219 городская школа…

– Ну, и как успехи? – Голос того, незнакомого, полный издёвки.

– Второй порог обучения я закончил с отличительным значком! – выкрикнул ему в ответ Джейк, яростно и зло сопротивляясь путам. Рванулся тому человеку навстречу, пытаясь освободиться. – Вы хоть знаете, что это значит?!

– Конечно же, мы знаем, – успокаивающий голос Гервера и ободряющее похлопывание по плечу. – С таким значком без тестирования берут в любое заведение высшего профиля. Для пятнадцатилетнего подростка – и такой результат… – Похвала, искренняя похвала. Но сейчас Джейка раздражало и злило всё. Он не мог забыть ту боль и понимал, что несут её эти люди, пока старающиеся быть добрыми. Но надолго ли?

– Ну а третью ступень ты где заканчивал? – Джейк не ответил на этот вопрос, тогда голос незнакомца дополнил сам, высказал вслух лихорадочные мысли пленного: – В Гвардии, да? В Гвардии Императора!

– Нет!!! Нет… – Джейк перебил его таким громким криком, какого даже сам от себя не ожидал.

– Сопротивление возрастает. Он пытается скрыть информацию, – доложил ассистент, изучая данные, выходящие на экран компьютера.

– Ведь ты же не хочешь, чтоб тебе было больно. – Незнакомец улыбался с фальшивым сочувствием и заботой. – Поэтому тебе лучше сотрудничать с нами. А для начала честно отвечать на наши вопросы. Хорошо?

– К чёрту! – Джейк взорвался. Непрекращающаяся боль в разрушаемом наркотиками теле выводила его из себя. – Катись к чёрту со всеми своими вопросами! Ненавижу!!!

Рванулся, пытаясь освободить руки. Бесполезно! Эта вспышка ярости лишила последних сил. Джейк сник, лишь дышал тяжело, вдыхая воздух всей грудью, чувствуя, как ремни врезаются в рёбра.

– Введи карбофлоктарин! – приказал Гервер. – Только не больше двух «кубиков». И медленно…

Новая инъекция.

Джейк зажмурился, сжался всем телом в предчувствии новой боли. Но началось то, чего он и ожидать не мог.

Сначала яркая вспышка перед глазами, а затем…

Он увидел себя горящим заживо!

Он видел себя прикованным, но не к операционному столу, а к вертикально поставленному столбу. А вокруг бушевало пламя!

Понял неожиданно: это же «картинка»! «Картинка», созданная твоим же воображением в твоей же голове под действием каких‑то препаратов. Но легче от этого не стало. Боль была настоящая, живая!

Он испытывал то, что испытывает горящий на костре. Адская боль! Боль от сжигаемой на огне плоти! Он рвался, кричал, плакал, молил о милости, а под конец потерял сознание.

Сколько так пролежал, не понял: чувство времени пропало полностью. К реальности вернули голоса, голоса врачей вокруг:

– Странная реакция мозга… Никогда такого не видел…

– Ну, если учесть, что методика эта новая…

– Хорошо ещё, что сердечко крепкое…

– Проверь, как он…

Джейк уже не отстранялся, чувствуя прикосновения рук к своему лицу. Теперь ему было наплевать на всё, что происходило вокруг. Он хотел одного: передышки, хоть немного отдохнуть от этих людей, от постоянной боли.

– Расскажи нам о Гвардии! – Это была не просьба, а приказ. И Джейк заговорил. Говорил его язык, а мозг ещё протестовал. О, сейчас Джейк готов был говорить о всём, что угодно, лишь бы от него отвязались.

– Она была создана…

– Нет! Не надо истории! Это мы знаем! – его перебили. – Расскажи нам о таких, как ты…

– Нас всего двести человек… вместе с Элитным отрядом…

– А это ещё что такое? Какой такой Элитный отряд? – опять этот незнакомец перебил, приказал: – Ну‑ка, ну‑ка, поподробнее!..

– Это часть гвардейцев, находящаяся в личном подчинении Его Величества.

– И какую же…

– Нет! Подожди! – тут уж теперь встрял Гервер. – Расскажи сначала про Гвардию. Как вас отбирают?

– Заявку в Приёмную Комиссию может подать любой, начиная с четырнадцатилетнего возраста. Отбор идёт несколько месяцев… Отобранных приглашают письменно, с уведомлением… А потом проходят экзамены… Тесты… Медицинские осмотры… Это сложно и долго… Большой конкурс. В год моего поступления было триста человек на одно место. Точнее – двести восемьдесят семь…

– Хорошо. А чем вы там занимаетесь?

– Программа школы… Только более углубленная. Военная подготовка. Всесторонняя… Но это не спецназ… Это проще… Для охраны отбирают позднее… Но мы все в какой‑то мере телохранители Его Величества… Всё обслуживание, любой выход Его Величества в свет… Мы делаем всё: от подготовки и осмотра корабля до сопроводительного присутствия на улице…

– Так, значит, ты у нас военнообязанный? – Ироничная улыбка сквозила в голосе незнакомца.

– Да! Курсант Гвардии Его Императорского Величества. Третий курс первого года обучения. Индивидуальный номер – 495466Е. – Джейк уже не реагировал на эту иронию и издёвку, он слишком устал для этого.

– Прекрасно! – Снова этот же человек. – Значит, ты имеешь доступ к Императорскому телу… А убить ты Его сможешь?

– Нет! – этот вопрос подействовал на Джейка не хуже бодрящего укола. По крайней мере реакция была той же. Он дёрнулся всем телом навстречу этому ненавистному голосу. Но не смог освободиться. Впрочем, как и всегда. Только выкрикнул зло: – Нет!!! Никогда!.. Нет!! Нет… Нет… Нет… – Одно слово всего лишь мог выговорить сорвавшимся на плач голосом.

– Фереотти, не надо провоцирующих вопросов. Ты его окончательно доконаешь, – Рука Гервера легла Джейку на плечо ободряющим, успокаивающим прикосновением. – Давай мы лучше поговорим про Гвардию…

* * *

– Так, значит, Император своим личным решением выписал тебе трёхдневный отпуск. Так сказать, в знак награды после совещания на Фрейе, – уточнил Гервер, просматривая прежние записи. Джейк кивнул головой, соглашаясь со словами врача, но тот вдруг выкрикнул уже надоевшую всем фразу: – Не кивай! Говори, ясно? Аппаратура фиксирует твой голос, а не кивания… – а потом продолжил как ни в чём не бывало прежним деловым тоном: – И ты поехал на Гриффит, сюда, к матери…

Ввязался в драку… Тебя ограбили… Сломали идентификационную капсулу или, если проще, индикатор личности… Так, в прошлый раз я в это не поверил. Пришлось справляться у «информаторов». – Гервер улыбнулся. – Ты не лгал мне, Джейк. Молодец! Будешь таким же честным, и я буду с тобой сотрудничать… – похвалил. Тон его голоса указывал на то, что Гервер находится сейчас в благодушном настроении. – Так, вчера мы остановились на том, как вы вместе с рядовым Алмааром попали в плен… Тебя расстреляли при попытке к бегству… Почему же ты остался жив? Только не говори, что тебя вымходили дикари. Не надо мне врать… Ведь я же знаю, что это невозможно.

– Они не дикари!.. – В голосе пленного часто появлялись упрямые, раздражённые нотки. Он всё ещё был личностью, даже после недели каждодневных допросов. Личностью с характером. Упрямился, протестовал, пытался спорить. Обычно все, допрашиваемые Гервером раньше, после трёх дней теряли свою индивидуальность, превращались в покорную машину, выдающую информацию на любой интересующий вопрос. Но этот гвардеец… И здесь не всё, как у людей. И при этом упрямо твердит, что он такой же человек, как все. Рождённый такими же людьми, без вмешательства генетиков.

– Ладно, не дикари! – согласился Гервер с улыбкой. – Гриффиты!

– Ларимны! – поправил пленный. – Ларины – «дети леса». Они не любят, когда их называют гриффитами…

– Ладно, не о них речь! Ты мне лучше расскажи, как тебя лечили!.. Только не надо знахарства. Это просто смешно. При таком ранении, как твоё, мой хороший, ты бы и минуты не прожил, а ты говоришь, что тебя подобрали через несколько часов… Чушь это всё!

– Это всё из‑за матери… – уже в сотый раз за эти дни повторил Джейк. – Мне передались её способности, способности ларинов. Повышенная живучесть…

– Ага! Пошутил! Я сам врач! Я знаю, что потомства между гриффитом и человеком быть не может. Не надо мне здесь сказки рассказывать. – Гервер абсолютно не верил своему подследственному. Не верил скорее по привычке, из той консервативности, какая присуща традиционной медицине. А самого точил червячок сомнения. Уж слишком необъяснимыми и поразительными были способности этого парня. Поэтому Гервер предпринял кое‑какие действия, но не решился признаться в этом никому, кроме своего ассистента. Он отправил кровь пленного ниобианина на генетическую обработку. А сам послал запрос‑сообщение по всем линиям, даже на Ниобу, в Институт Генной Медицины. Именно там работала Глория Тайлер, уж кому знать, как не ей. А сам в это время в свободные от допросов часы, чаще всего ночные, принялся изучать всё, что было посвящено исследованию аборигенов Гриффита. И чем дальше «влезал» в эти дебри, тем больше удивлялся тому, как мало сделано с момента открытия нового вида разумных существ. Литературу по интересующему его вопросу собирал буквально по крупицам, труд Тайлер, за который она получила премию, «Генная совместимость. Её результаты и последствия», прочитал несколько раз от корочки до корочки. Жаль, что сама Тайлер так и не вышла на связь…

Результаты генной обработки поразили всех медиков Отдела. А больше всего самого Гервера.

Его подопечный оказался не только первым гвардейцем, попавшим к сионийцам в руки, но и первым «человекогриффитом», как его окрестили в Отделе. Первым «человекогриффитом» в истории человечества.

Это открытие могло бы наделать столько шума в научных кругах, но командование Армии отнеслось к нему более чем сдержанно. Исследования запретили до поры до времени, официально «до окончания военных действий», а результаты засекретили.

Ясно было одно: парень интересовал Отдел Госбезопасности в первую очередь как гвардеец, как враг, и только потом уже – всё остальное.

Конечно, им ещё заинтересуются. Война закончится, как и всё в этом мире, и военные вспомнят о том, что в их «тайниках» хранятся интереснейшие сведения о сверхживучем человеке. И тогда этого несчастного парня препарируют, как подопытного кролика. Ему уже не видать ни Ниобы, ни дома, ни мамы с папой…

* * *

– Значит, тронный зал находится в восточном крыле дворцового комплекса, на втором этаже, – повторил, уточняя, Гервер. – А сам Император, Он часто остаётся один?

– Нет! – Голос пленного звучал глухо и слабо. Да, парнишка этот сильно сдал. В последние три дня сильнее, чем за все, вместе взятые. Возможно, это последствия применения психоастимуляторов. После них ему уже никогда не быть таким, как прежде. Вся оставшаяся жизнь пройдёт на дозах. Жаль, очень жаль. Но благодаря астимуляторам, он, зато, стал послушным и честным. Честным без всяких сомнений. Только эти препараты в состоянии «бомбить» его иммунную защиту, и он сам до сих пор не может выработать к ним устойчивого иммунитета.

– Его Величество никогда не ходит один! Никогда и никуда! – повторил, как будто хотел добавить своим словам значительности. – С Ним как минимум двое… И хотя бы один из наших, из гвардейцев…