Текст книги "Возвращение домой (СИ)"

Автор книги: Александра Турлякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 62 страниц)

Джейк вскочил на ноги. Его переполняли и радость, и восторг, почти счастье. Сейчас он был готов горы свернуть. Любого на своём пути. О, разве можно передать эти чувства словами?! Вперёд! Прочь из этого города. В лес, к Кайне! К ней!..

И Джейк забыл про дождь, про многое забыл, поддавшись секундному порыву.

Вышел на улицу тем же путём, через лестницу. Немного постоял под дождём, раздумывая над тем, в какую сторону идти. Город он знал плохо, знал лишь, как по этой улице дойти до городского парка, как потом найти Космопорт.

Холодная вода стекала по лицу, а с подбородка уже струйкой – на рубашку. В момент он промок до нитки, даже в ботинках захлюпало, а под ногами – жидкая грязь и строительный мусор. Нужно идти куда‑то или назад возвращаться, в свою разбомбленную квартирку, с сухим полом и с крышей, хоть какой ни какой над головой. Но он, упрямо двинув подбородком, пошёл по дороге вперёд, туда, где по его планам можно было выйти из города.

Шёл он уверенно, даже не спотыкаясь, и, чтоб не сбиться, – прямо по середине, где должна была проходить разделительная линия. После бомбёжек от криолита остались лишь куски, сейчас скрытые жижей и водой. По сторонам не смотрел. Да и что толку? Вокруг, куда ни глянь, чёрные окна уцелевших домов и несчастные остовы – разрушенных. Кое‑где, раздирая чёрные тучи, вверх тянулись крючковатые сучья обгорелых деревьев, а ведь когда‑то не так давно они были в цвету. Где она теперь, эта красота и тот аромат? На всё это и днём‑то смотреть было больно, не то, что ночью…

А сейчас под дождём начинало казаться, что сам Господь отвернулся от этого мира, лишил его красоты, а людей вместо разума наделил безумием и жаждой самоуничтожения. И ливень этот так не кстати…

И куда она подевалась, та недавняя радость, подумал Джейк с тоской. Отчаиваться он пока не собирался, он, наоборот, приободрился, выйдя на ровное покрытие, уцелевшее, несмотря на все налёты. А как по нему идти хорошо! Криолит, он всю влагу с себя сгоняет. Нет на нём луж, только кое‑где в неглубоких разломах хлюпала вода.

А над головой стали появляться фонари, освещающие улицу, и тогда до Джейка дошло, что идёт он совсем не в ту сторону, идёт он к центру. Аж остановился, озадаченно оглядываясь. Так не хотелось идти назад, очень не хотелось. Может, поэтому он, увидев впереди мигающие зазавные огоньки ночного бара, не стал особо раздумывать, а просто шагнул навстречу этому мирку, резко контрастирующему с действительностью.

* * *

Бармен, немолодой уже мужчина в белоснежной рубашке, красной жилетке и с чёрным галстуком‑бабочкой, встретил Джейка учтивой улыбкой и вопросом:

– Что пить будете?

Джейк, усевшись на высокий крутящийся стул, положил руки на стойку, в ответ на вопрос неуверенно повёл плечами.

– Вам бы что‑нибудь, чтоб согреться… – предлагал бармен. – У нас есть очень хорошая спиртовая настойка, с пряностями… Господам офицерам очень нравится… Все хвалят. – Джейк и согласиться не успел, а бармен уже выдернул откуда‑то из‑за спины бутылку с ярко сверкнувшей золотом этикеткой, отвинтил крышечку, потянулся за мерным стаканчиком.

– Не надо! – Джейк остановил его взмахом руки, а потом объяснил со смущённой улыбкой, встретив удивлённый взгляд бармена: – Мне бы съесть чего‑нибудь лучше для начала. Да и денег у меня с собой немного…

– Ну‑у, это зависит от ваших финансовых возможностей. – Бармен заметно поскучнел, но продолжил скорее по привычке: – Можем предложить вам своё фирменное… Рубленная телятина под соусом… Есть подешевле, из концентратов и заменителей… Что больше нравится: выбирайте!

А может, вы предпочитаете гриффитскую кухню? – В глазах бармена появилась издевательская искорка. Он смерил Джейка взглядом. Мокрый, грязный, в рваной рубашке, а сам странный какой‑то, и блеск в глазах подозрительный. А может, парень этот наркоман? С чего бы ему болтаться в такую погоду? Да и час уже комендантский наступил… За таким и последить не мешало бы, да, если что, позвать кого‑нибудь, военных здесь много, только крикни.

Но заказ всё‑таки выполнил, подал слабоалкогольный коктейль из свежего фрук‑тового сока с апельсиновыми дольками на блюдечке – в счёт заведения.

Заказчик расплатился быстро: первый признак, что задерживаться здесь дольше он не собирается. Выгреб из карманов всю свою мелочь, сионийские «номиналки», их только‑только хватило.

Видя, что посетитель остался на мели и, следовательно, интереса больше не представляет никакого, бармен вернулся к своей работе: принялся протирать стаканы со скучающим полусонным видом, но при этом не забывал поглядывать на подозрительного клиента.

Джейк сидел спиной к залу, медленно тянул напиток из высокого стакана. Уходить он пока никуда не хотел. Зачем мокнуть лишний раз? Хотя, если розыск уже объявили, людное место – это высокий риск в его‑то положении. А тут ещё и бармен этот… Джейк физически ощущал исходящую от этого человека недоброжелательность. Да и чего ещё ждать, когда выглядишь, как бродяга? Джейк представил себя со стороны глазами бармена и ужаснулся. «И как он ещё до сих пор полицию не вызвал? Это же кошмар какой‑то!»

Принялся приводить себя в божеский вид: закатал рукава рубашки, пряча дырку, расправил воротник, сгрёб со лба влажные волосы, пальцами зачесал их назад, стёр с лица капли воды. Большего в таких условиях он сделать не мог. Сейчас бы переодеться в сухую одежду, а перед этим принять горячий душ. Но душ – это несбы‑точная мечта. И одежду придётся сушить на себе.

А вокруг ключом била ночная жизнь бара. От стойки и обратно к столикам постоянно ходили какие‑то люди. Джейк чуть глаза скашивал, когда кто‑то подходил взять выпивку или что‑нибудь из еды. Громкие голоса, смех, музыка, красивые, нарядно одетые женщины и много мужчин разного возраста, почти все в штатском, в военной форме были только простые заштатные вояки‑рядовые.

Сновали туда‑сюда официантки в коротких юбочках. Джейк чувствовал все передвижения затылком и непрекращающееся ощущение близкой опасности мешало полностью расслабиться. А ведь вокруг такая жизнь! Чистота. Как когда‑то до войны. Даже не верилось, что после всего того, что он пережил, могут где‑то сохраниться такие вот островки прежней мирной жизни.

Все беззаботные, улыбающиеся, простые, никакой подозрительности, опаски, страха за свою жизнь.

Он мечтал об этом. Именно об этом! А на самом деле сидел вот теперь спиной ко всем, одинокий, голодный и без копейки в кармане. В пору себя пожалеть…

Он пил минералку и ел из большой тарелки подсоленное хрустящее печенье – всё в счёт заведения. Но разве можно утолить такой едой свой дикий голод? Это какое‑то издевательство над собой. Но разве часто мы сами замечаем, что соседу нашему сейчас приходится туго? Так и ему никто не предлагал свою помощь, а сам Джейк стеснялся попросить в долг. Бармен уже зло хмурил брови, наверное, подсчитывал убытки и ругал про себя всех этих паршивых бродяг и проходимцев.

Джейк размазывал по лаковой крышке стойки капли воды, накапавшей с него самого, когда на соседний стул уселся ещё кто‑то.

– Скучаем?

Он медленно повернул голову. Девица. Красивая, в коротком красном платье. Открытые плечи, пышные волосы крупными кольцами, отдельные пряди по последней моде выбелены под серебро. Яркий макияж.

– Привет! – ответил Джейк без всякой радости в голосе. Отвёл взгляд.

– А может, познакомимся поближе? – Девушка приблизилась к нему, села полубоком, закинув ногу на ногу, поставив остроносую туфельку на подножку его стула.

– Послушайте, мисс… – Джейк, до этого глядевший на свою руку, лежавшую на коленях, перевёл глаза на соседку. Наткнувшись взглядом на её ноги в телесного цвета чулках, замолчал, так и не договорив, только сглотнул мучительно. Понял вдруг, что и правду о многом изголодался. Не только о еде…

Девица рассмеялась, получая удовольствие от произведённого своим телом эффекта, предложила:

– Хочешь отдохнуть, а? – Она коснулась указательным пальцем своих ярко накрашенных губ, провела по верхней кончиком языка, прикрыла глаза, вздрогнув длинными ресницами. Все приёмы обольщения, отработанные практикой до автоматизма.

– Эй, Фло! – позвал девушку бармен. – Не трать зря время, мой тебе совет. Он не брякает, я точно знаю.

Девица как‑то сразу отстранилась, недовольно поджав губы. Смерив Джейка внимательным изучающим взглядом, спросила с разочарованием:

– Правда, да? Совсем‑совсем ничего? Даже тридцатника не наскребёшь?

Джейк кивнул в ответ на все её вопросы, снова отвернулся.

– Бедненький! – Она пожалела его вдруг, при этом совершенно искренне. И неожиданно прильнув к его плечу, прижавшись щекой, зашептала торопливо: – Такой красивый, такой хорошенький мальчик… И совсем без денег… Знаешь, ты мне сразу понравился… А хочешь, я с тобой без всякой платы? Просто в удовольствие, а?.. Я же тоже тебе понравилась, да?.. А меня Флоренс звать… Можно просто Фло… А этого не слушай, – кивок в сторону бармена. – Он завидует. Ему нельзя. Он на работе. Его отсюда сразу попрут, если хозяин узнает, что он с кем‑нибудь из нас, да ещё, если в рабочее время…

Она рассмеялась, щуря красивые тёмные глаза. Но тут вдруг, резко отпрянув, спросила:

– А может, ты гриффит, а? Гриффит, да? Они ведь все, как ты, красивые… Только честно: гриффит или нет? – Джейк не ответил, не сказал ничего определённого, лишь плечами передёрнул. – Терпеть их не можешь, да? – По‑своему поняла его проститутка. – Нет, они, в принципе, народ неплохой. Когда дело работы касается… – Хихикнула, как девчонка, вцепившись Джейку в руку. Цепко, хватко, почти по‑хозяйски, будто он уже согласился на всё. – Но они странные какие‑то, это точно. Я знаю. Однолюбы или что‑то вроде того…

С одним, помню, у меня дело было. Я тогда ещё не знала, что с ними лучше не связываться. Тоже молодой совсем, видный, весь такой из себя. Любая на такого поведётся… А он после всюду таскаться за мной начал. Сколько ни объясняла – бесполезно. Он же и к клиентам моим приставал, предъявлял всё права свои… Хорошо, ребята знакомые подвернулись… Они ему по‑своему объяснили, что по чём. Слышала, в больничке он потом с месяц пролежал, а сама я его больше не видела…

Да что это я, разговор про дикарей завела? – Она перевела беседу на нужную ей тему. – А ты такой несчастный, один совсем. Сидишь грустишь. Из госпиталя, наверное? – Джейк кивнул, добавил:

– Из госпиталя, после ранения…

– О, воин‑освободитель! Это ж надо! Герой! – Флоренс засмеялась, потёрлась щекой о его плечо. – Сам кровь за нашу землю проливал, да? – В её глазах не было насмешки, одно лишь восхищение. – Солдат, да? А мне всё только офицеры штабные попадаются. Они высокомерные все, кого ни возьми.

А почему мы так сидим? Давай выпьем чего‑нибудь. Эй, мистер Дадли! – Девушка забарабанила пальцами по стойке бара, подзывая бармена. – Ты сам что пить будешь? – Взглянула на Джейка. Тот отрицательно закачал головой, взмахнул рукой. – Нет, ничего мне не надо. Нельзя мне. Врач запретил. – Он врал, не смущаясь, пить алкогольное он не хотел, боялся захмелеть и потерять осторожность.

– Ну, как хочешь. Если нельзя к тому же… А мне, пожалуйста, как обычно. – Глянула на бармена снизу вверх. – Только текилы побольше, хорошо?

Тот кивнул, давая этим понять, что заказ принят, начал смешивать напитки.

– А ты какой‑то странный, молчишь всё время. Одна я болтаю без умолку… Скучаешь со мной, да? А может, ты просто с нами ни разу дела не имел? Да? – Девушка подмигнула, встретив взгляд Джейка. – Такой молодой, такой стеснительный прямо… Мне так нравится, когда мужчины такие, это так необычно… Пойдём, пойдём сядем где‑нибудь в сторонке. – Подхватив со стойки высокий стакан с долькой лимона на ободке, она потянула Джейка за собой. Они прошли к свободному столику. Джейк сел, скорее по привычке огляделся. Никто не обращал на них внимания. Все занимались тем, чем занимаются всегда в таком месте, как бар. Пили, ели, разговаривали, зажимались с проститутками. В такое время суток здесь оставались лишь те, кто по‑настоящему умел расслабляться. Это были те, кто намеревался провести здесь всю ночь до утра, до конца комендантского часа.

Джейк еле сумел остаться равнодушным, глядя на афишу, наклеенную на стену, с объявлением о поиске. Собственная фотография, цветная, яркая, сильно бросающаяся в глаза. Он узнал себя в чёрной с серебром форме гвардейца. Наверняка, снимок сделан во время совещания на Фрейе.

Джейк глядел на себя прежнего с тайным изумлением. Красивый, нарядный, ухоженный, причёска – волосок к волоску, а в глазах – нескрываемый восторг. Он давно уже не видел себя в зеркале, но догадывался, что изменился, сильно изменился с тех пор, особенно за последние два месяца.

А нулей‑то сколько! Пятьдесят тысяч! Вот в какие деньги оценил твою голову господин Марчелл. Хорошая сумма, да ещё и в «кредитках», они в ходу на всех планетах.

Фло сидела напротив, их разделял только столик. Глаза девушки, глядящие на Джейка поверх стакана, светились в полумраке, в них отражались огоньки потолочной иллюминации. Играла музыка, а голоса вокруг сливались в однотонный гул, вызывающий состояние умиротворения. Этого‑то Джейк и боялся: расслабления и покоя.

Фло накрыла его руку своей, чуть сжала:

– Ты нервничаешь, – прошептала наклоняясь вперёд. – Проблемы, да? Я могу помочь? Помочь расслабиться… У меня комнатка есть на окраине… А если мокнуть не хочешь, можно прямо здесь, в подсобке… Бармен меня хорошо знает… Он пустит…

– Нет, не то, не надо так… – Джейк поднял голову и тут поверх плеча девушки сквозь стеклопласт витрины увидел приближающихся к бару военных. На его глазах патруль из военизированной полиции – четыре человека, все в пятнистой форме, в касках, с автоматами – с грохотом ввалился внутрь.

Смолкла музыка, сразу же стихли голоса. И один из вошедших произнёс громко, на весь зал:

– Проверка документов! Всем оставаться на своих местах! При попытке скрыться – расстрел на месте…

Джейк не дожидался этого приказа; ещё когда патрульные входили в бар, он через все столики, мимо Флоренс, рванул в подсобные помещения. В дверном проёме вместо занавесок висели гирлянды из нанизанных на нити сухих бамбуковых коленец. Сквозь эти гирлянды Джейк следил за полицейскими, без спешки проверяющими каждого, кто сидел за столиком.

Сейчас они прощупают тех, кто в зале, затем возьмутся за остальные комнаты. Надо сматываться! Пока не схватили…

Он прошёл немного вперёд. Справа, в приоткрытую дверь видно было кухню, там суетились люди в белых фартуках, валил пар, и очень вкусно пахло. Слева, все три двери оказались запертыми на кодовые замки. Здесь, видимо, хранились продукты. Прямо по коридору светилась табличка с надписью «ТУАЛЕТ». Джейк дёрнул ручку – закрыто. Чёрт возьми! Крутанулся на носках в поисках выхода. От ужаса и близкой осязаемой опасности аж ноги ослабели. Чтоб не упасть, он привалился спиной к стене, на момент закрыл глаза, пытаясь расслабиться, дать возможность мозгам найти правильное решение.

Но тут на него налетела Флоренс. Целым ураганом невостребованной страсти. Её вытянутые руки упали ему на плечи, а пальцы цепко сцепились в замок: не отпущу, как ни старайся. Горячие ароматные губы принялись оставлять на его лице быстрые ласкающие поцелуи.

– О Боже, Флоренс, – выдохнул Джейк ошалело, попытался снять с себя руки девушки. Но та прижималась к нему всем телом, притиснула его к стене, зашептала, обжигая горячим дыханием:

– Я как чувствовала, что ты будешь ждать меня здесь… Я знала, что ты не уйдёшь так быстро… Я ведь нравлюсь тебе, правда? – Она слизнула с уголка его губ крупинку соли, пальцами зарылась во влажные волосы на затылке. А он растерялся настолько, что даже не пытался оттолкнуть её от себя, отнекивался лишь:

– Нет, не надо… Не надо, прошу тебя…

Но чувствовал уже, что и его руки шарят по гибкому и такому притягательному телу проститутки.

Он был увлечён и не заметил даже, как один из полицейских отгрёб гирлянды в сторону дулом автомата. Разглядев в полумраке неосвещённого коридора целующуюся у стенки парочку, сиониец смущённо хмыкнул и, не глядя в их сторону, прошёл на кухню.

– Хочешь, я спрячу тебя у себя? Тебя там никто никогда не найдёт… Я буду зарабатывать для нас обоих… Хочешь? Нам хватит моих денег… Мне те тысячи совсем не нужны… Тым мне нужен, а не те деньги… – Столб света из распахнувшейся двери осветил её лицо. Красивое, с правильными чертами лицо, так сильно вдруг напомнившее ему лицо Кайны. Он даже слова её вспомнил: «Ты всегда будешь обо мне помнить…»

И отшатнулся, почти грубо оттолкнул от себя девушку:

– Не надо! Хватит. Лучше без этого…

– Ты что, думаешь, я тебя сдам, да? – Флоренс сжимала его руки, не хотела отпускать. Потянула на себя, чтоб опять прижаться, а сама заглядывала в глаза, пыталась понять его мысли. – Ты нравишься мне, понимаешь!?.. – Тряхнула его кисти, будто специально хотела причинить боль и этим заставить взглянуть на себя. – Я ведь почти люблю тебя… Почти! – добавила чуть слышно со стоном, со слезами в голосе. – Со мной никогда ещё такого не было… А ты такой хорошенький, такой правильный, даже не пьёшь и не куришь… В тебя невозможно не влюбиться… Я ведь не прошу ничего особенного… Правда? Да и куда ты теперь такой пойдёшь? А я помочь могу… – Она снова повисла на нём, точно знала, что он не сможет грубо отшвырнуть её, не сможет сделать ей больно.

– Не надо… Не надо, прошу тебя. – Джейк уговаривал девушку, растерянно поглаживая её по волосам, по спине, по открытому плечу. А сам не знал, что теперь делать. Совсем не этого он ожидал от «девочки из бара». Не ожидал он признаний, слёз, доверия, искреннего предложения помочь.

– Эй, ребятки, может к себе в компанию возьмёте? Я очень даже ничего… – появившийся на пороге кухни полицейский уже жевал что‑то, выхваченное на ходу из‑под рук ошалевшего повара, смотрел с нахальной улыбочкой.

Флоренс повернулась ему навстречу, закрывая Джейка собой скорее инстинктивно, из желания отгородить от опасности.

– О‑о! Ты! – Сиониец шагнул вперёд, окинув проститутку быстрым оценивающим взглядом. – Тебя‑то я уже раньше где‑то видел… Да, в прошлое патрулирование… Ты в «Ночной гавани» не работаешь? – А потом резко, без всякого перехода, спросил, встретившись с Джейком глазами: – Ну, а ты у нас что за птица? Что‑то я тебя не встречал в нашем квартале… Документики покажем‑ка… На проверочку… – Беззаботно кинул автомат за плечо, двинул каску на затылок, протянул правую руку в ожидании удостоверения.

Джейк отставил Флоренс чуть в сторону, просто приподнял и переставил, как некоторые убирают со своего пути мешающую им мебель. Сделал это не спеша, но зато следующее его движение было молниеносным: он перехватил вытянутую руку сионийца, дёрнул его на себя, в этот момент сбивая с ног подсечкой. Загрохотав всей своей амуницией, полицейский беззвучно съехал вниз по стене, и тут негромко взвыла со всхлипыванием Флоренс, глядя в сторону Джейка огромными от переживаемого ужаса глазами. В зале кто‑то закричал, передёргивая затвор автомата.

Но Джейк услышал очередь уже на бегу. Он пронёсся через дымящую паром кухню, ворвался в подсобку, чуть не упал, споткнувшись об угол выступающей из общего стеллажа коробки.

Что‑то посыпалось за его спиной – он не обернулся. Промчался по узкому неосвещённому коридорчику, толкнулся в дверь аварийного выхода с табличкой «НЕ ВХОДИТЬ». Лицо обожгло прохладой и сыростью.

Улица! Свобода!

Из‑за угла бара выскочил один из патрульных, полосонул вдогонку из автомата длинной щёлкающей очередью. Но сориентировался не сразу – пули прошли над головой.

А Джейк уже бежал по улице, по самой середине дороги. Почти летел, не чувствуя ног. Прочь! Прочь отсюда! Мчался через лужи напролом, через грязь, ни разу не споткнувшись, перепрыгивал через какие‑то ямы, рытвины, кучи мусора и битого кирпича.

Остановился отдышаться тогда лишь, когда в лёгких стало жечь от раскалённого воздуха. Погони не было. А он ведь уже собирался плутать по всем кварталам, запутывая преследователей. Но никто не понёсся следом, никто не рискнул ночью бить технику по такой дороге, никто не хотел показываться на окраинах города, где ещё не было порядка и закона, где не было военных и полиции. Здесь всё ещё, по сообщениям информационных агенств, всем заправляли полудикие, полубродячие банды из дезертиров, разбежавшихся уголовников и наркоманов.

Но сейчас здесь было тихо. Джейк крутанулся, оглядываясь, пытаясь сориентироваться в незнакомой обстановке. На него со всех сторон смотрели с немым жутким равнодушием чёрные прямоугольные вырезы пустующих домов, с по‑стариковски продёрнутыми морщинами трещин на когда‑то белоснежных стенах. Закопченные после пожаров, похожие друг на друга при чёрно‑белом ночном вимдении. Их лёгкой вуалью кутала сохранившаяся после авианалётов зелень.

Развалины, развалины, кругом одни развалины. Нигде ни огонька. Джейк шёл по улице, и эхо его шагов в такт бьющемуся сердцу отражалось от стен. Странно подумать, что где‑то совсем рядом есть люди, идёт вполне обычная мирная жизнь, а здесь ни огонька, ни малейшего намёка на человеческое присутствие.

Сверху уже не капало. Только чёрное смурное небо над головой и над всем этим городом. Воздух сырой с удушливым запахом отсыревшей глины, золы, ещё какой‑то ветоши. Запах свалки, заброшенной и никому не нужной.

«Господи, Кайна!.. Как же я хочу к тебе!.. Чтоб никогда не видеть этого кошмара… Пусть это будет только сон. Тяжёлый сон, почти реалистичный, но всё же лишь сон…

Во что же мы превратили тебя, тихий зелёный городок. Маленький и никому до войны не известный. Сейчас же от тебя ничего не осталось, ничего от тебя прежнего…»

Мысли одна другой горше и отчаяннее, гнали его не хуже тех полицейских. Он шёл, ничего перед собой и вокруг себя не видя, точно боялся, что если остановится, то упадёт тут же и тут же умрёт: от усталости, от слабости, от отчаяния и внутренней боли.

А тут ещё опять напомнила о себе наркотическая тяга, привитая ему врачами из Центра. Аж пальцы начали снова дрожать, как раньше от одного только предвкушения возможной дозы.

Надо поспать, и тогда всё пройдёт, всё уляжется, как в прошлый раз. Как хотелось почувствовать себя маленьким, слабым, как в детстве, беспомощным. Прильнуть к маме, прижаться к её тёплым коленям и поплакать от жалости к самому себе. Неприятно вспоминать моменты собственной слабости, даже если это было давно, даже если и причина слёз уже забыта.

Он даже ребёнком маленьким, в три‑четыре года, доверял свои слёзы только матери. Отца он уважал, ценил его мнение, не боялся его излишней строгости, но всё равно при всём этом никогда бы не пришёл к нему так, как подбирался к матери. Ей ничего не надо было объяснять, она всё всегда понимала. Хоть и бывала иногда суховатой в проявлении чувств.

А сейчас… Сейчас Джейк чувствовал себя ужасно одиноким, слабым и никому абсолютно не нужным. Чувство одиночества становилось ещё острее при мысли о том, что где‑то совсем близко осталась Кайна, а на другой планете ждут его возвращения родители. Его все ждут. А он тут, бесцельно слоняется по городу, не предпринимая никаких попыток хоть что‑то сделать.

…Вот они, знакомые развалины. Джейк подошёл к ним с другой стороны, но внутрь пробрался своей, известной ему лазейкой. Через расщелину в стене, потом по ступенькам. Сердце уже сладко сжималось в предвкушении скорой возможности свернуться калачиком на сухом полу и спать‑спать, положив руку под голову, забыв обо всём.

Он и уснул почти сразу, уснул сидя, откинув голову, зябко обхватив себя руками за плечи и подтянув колени.

Но проспал недолго, может быть, с час или чуть больше. Не проснулся – вскинулся рывком, как от удара по лицу. Закрутил головой, не сразу сообразив, где находится, зашарил рукой, ища автомат, одновременно прислушиваясь. Проснулся от острого чувства опасности, близкой опасности…

Шаги! Треск пластика и стекла под ногами. По звуку понял: их несколько. Никак не меньше трёх. Плохо. Не в твою пользу это число.

Сердце забилось часто‑часто, и сонливости – как не бывало. «Хозяева вернулись!»

Джейк поднялся, настороженно вслушиваясь, сделал несколько шажков вперёд, неслышных, крадущихся шажков. Только бы выбраться из этой комнаты. Может, в темноте и не заметят… Мне ведь не нужна ваша нора… Я ни на что не претендую. Уберусь – и всё!..

Ещё шаг, ещё…

Он стоял посреди комнаты, когда на пороге появился кто‑то с фонариком в руке. Свет ножом резанул по глазам. Джейк поморщился, отворачиваясь. Прятаться бессмысленно и глупо. Так и остался стоять, где стоял.

– Ух, ты! Ты кто такой? – Незнакомец светил прямо в лицо, не давая себя рассмотреть как следует, зато сам разглядывал Джейка пристально и долго.

– Да, вроде, не из нашего квартала, – ответил за Джейка другой голос, тягуче растягивающий гласные.

– Я уже ухожу, ребята. – Джейк заулыбался, стараясь сгладить напряжение возникшей ситуации. – Понимаете, на улице немного сыро… Не тот сезон для ночных прогулок… Но я уже ухожу. Ухожу, видите? – Он направился к выходу, но ещё один, – третий – стоявший в дверях, остановил его толчком в грудь, заставил вернуться на прежнее место.

– Тихо, не надо дёргаться.

– Да я, вообще‑то, не дёргаюсь, – пробурчал Джейк себе под нос, но так, чтоб его слышали все. – Как хотите, дело ваше, могу и остаться…

– Вон туда, в угол, отойди, – приказал один, указав в ту сторону светящимся фонариком. – И смыться не пробуй… Ноги переломаем, понятно?

Джейк отошёл к стене, к окну, опустился на корточки, даже не спрашивая на это разрешения. Просто почувствовал, как внезапно ослабели колени, потому и сел. А указанный угол не так уж и плох, если придётся отбиваться. Отсюда видно каждого входящего и всю комнату тоже, да и шершавая стена приятно холодила спину.

А народ всё подтягивался. В полумраке все они казались на одно лицо. Джейк видел их всех хорошо, даже без света карманных фонариков. Если б не они, можно было бы рискнуть, прорваться на свободу, на улицу. А так… Только шевельнись… Их уже шестеро. Глупо ломиться в таком положении напролом, может, удастся договориться?

Джейк вздохнул, обхватил руками притянутые к груди колени. К нему подошёл кто‑то сбоку. Джейк медленно перевёл глаза. Луч света из портативного армейского фонарика больно ударил в зрачки, и Джейк невольно выругался сквозь зубы:

– Какого чёрта?.. Не надо по глазам…

– А‑а, гриффит Тайлер. – Знакомая хрипотца в голосе, ломающемся, как у подростка. Колин Титроу! Джейк аж поморщился, как от удара по зубам. Паскудно… Такой встречи он меньше всего ожидал.

– Не думал я тебя здесь встретить. Тебя ведь на особое задание тогда взяли, я знаю… Все ребята в нашей бригаде знали… – Колин особо не задумывался над тем, хотят ли его сейчас слушать, уселся прямо на пол, выключив фонарик. – А ты‑то, наверно, не ожидал, да? – Джейк в ответ повёл плечами. – Думал, что я, как остальные, в тех завалах окочурился?

– А что остальные? – Джейк нахмурил брови. Вспомнил встречу с лейтенантом ещё в той, прежней жизни. Сумел тогда уловить кое‑что из его мыслей, из сумбурных воспоминаний Барклифа. Но сейчас перед ним был живой свидетель налёта.

– Остальные? – переспросил Колин, копируя нотки его голоса. – А остальных бомбой накрыло! Прямое попадание…

– И прямо всех? Вместе с лейтенантом нашим… – спросил Джейк, улавливая в своём голосе что‑то, схожее с издёвкой. Он знал точно, что Титроу лжёт ему сейчас, и это его раздражало, злило даже. Хотя бы сейчас, хотя бы в этом можно не врать?!

– Ну‑у, не всех, конечно, – протянул неуверенно Колин. Он посидел немного, молча, обдумывая что‑то, лишь включал и выключал фонарик, глядящий в пол, с сухим щелчком: чик! – щёлк! В маленьком кружке света то появлялся, то исчезал разбитый и грязный носок его солдатского сапога.

– А я думал, ты обрадуешься мне, гриффит, – протянул Колин с непонятной детской обидой, опять посветил Джейку в глаза. Но тот уже не поморщился, выдержал спокойно, без ругани, и отвернулся. – А я тебя сразу узнал. Обрадовался даже, когда твоё фото в розыске увидел. Живой, значит… Хоть кто‑то из нашей бригады… А ты… ты, гриффит, нос задираешь… Подумаешь, Гвардия!.. Гвардия твоя на Ниобе осталась, а здесь… Здесь тебе, Тайлер, голову открутят, чтоб только вознаграждение получить. Ты ещё нашего Черногривого не видел… Он же тебя с потрохами сдаст за такие деньги, понял?!

Он дышал со всхлипыванием, тянул воздух в себя сквозь разжатые зубы глупый, трусливый мальчишка. Джейк даже растерялся, такого от Колина, этого сволочного подлого Колина Титроу, он совсем не ожидал.

– Да, я не один тогда выжил… Нас ведь рано утречком накрыли, ещё спали все… Наш лейтенант, как был, примчался, в одной майке, даже без кителя. Если б не он, мы бы и пяти минут не продержались… И твой Нэру… Его здорово придавило… Таких, как он, много было среди наших… Но я сразу решил: героем я быть не собираюсь! У меня ещё вся жизнь впереди… Я так и сказал Моралису: ты – как хочешь, хоть назад возвращайся, а я – не дурак! Я – лучше! – подальше, хоть куда, но подальше…

Только выбрались, я сразу по газам. Это Моралис стрельбу открыл… Говорил я ему: к чёрту! К чертям всё это геройство… Пока ночь, убраться можно незаметно. Так нет же! С патрулём нос к носу столкнулись, – он и палить начал… Вечно он сам за себя, этот Моралис… Пропал, вот, теперь, наверно, ни за грош…

– Наверно? – переспросил Джейк, глядя в чёрные, чуть поблескивающие белками глаза Колина. В его зрачках отражался тусклый свет фонаря, просачивающийся через грязный стеклопласт. – Так ты даже не знаешь, что с ними стало? С остальными? С лейтенантом?

– Да плевал я на них! – Титроу сразу окрысился. Заорал в ответ. И Джейку сразу ясно стало по этой реакции, что Колин много думал над своим решением, что душой он так и не принял его до конца, но всё равно заставил себя смириться с ним, как с самым разумным. – Ты – гвардеец?! Да!!! Прохлаждался все эти месяцы где‑то!.. Ты, гриффит, хоть когда‑нибудь сталкивался с сионийцами нос к носу? А я – да!! В тебя хоть когда‑нибудь стреляли?! Нет!!! Я точно знаю, что нет!.. А в меня стреляли!.. Я за то утро столько убитых перевидел, сколько тебе, Тайлер, за всю свою жизнь не увидеть… А ты теперь мне мораль читать будешь?!.. Тоже мне – солдат Его Императорского Величества!.. Видали мы таких…

– Зря ты так, Колин… Зря… – Джейк потёр лицо ладонями, вздохнул тяжело и устало. Колин не прав. Он ничего не знает. Зачем он так тогда? Но и оправдываться и объяснять ничего не хотелось. Сил не было совсем. Да и кому объяснять? Колину, что ли?

– Ой, бедненький! – Колин засмеялся зло и неприятно, снова щёлкнул фонариком, направленным Джейку в лицо. – Самому, да, стрёмно делается, когда правду говорят?.. А как на других?.. Нормально, да?