Текст книги "Возвращение домой (СИ)"

Автор книги: Александра Турлякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 62 страниц)

Джейк кивнул в ответ, чуть‑чуть поводя подбородком, давая понять, что слышит.

Сейчас их разговор стал именно таким, каким он и должен был быть с самого начала: общением равных, без нападок, оскорблений и унижения.

– Я не знаю, имеет ли это сейчас хоть какую‑то важность, но приказ не был выполнен. Рудник остался не взорванным. И капитан погиб. Я не знаю, что стало с остальными… Я не знаю, что станет со всеми нами. Мне просто очень хочется, чтоб всё стало, как раньше. Без войны…

Джейк закрыл руками лицо, как будто хотел отгородиться от всего мира. Почему‑то он не боялся теперь показаться Барклифу слабым. Да и тот молчал тактично. Да, они слишком хорошо понимали друг друга. Слишком хорошо, чтоб оставаться врагами.

Да и что она стоит теперь, эта вражда, когда в мире происходят вещи куда сложнее и серьёзнее? События, абсолютно не зависящие от их воли, от их желания. Просто каждый пытался приспособиться к ним с одной лишь целью: выжить. Но любой ли ценой?

Предательство и плен – так это выглядит со стороны! Но, не рассказывая друг другу подробностей, они понимали, что каждый из них остался при своих принципах. Тайлер в форме врага, но не способный на предательство, и Барклиф – в унизительном для него положении, но зато в ладу со своей совестью, не отяжелённой десятком бессмысленных, бесполезных смертей.

– Я мог бы, конечно, пообещать вам помощь, пообещать свободу, но это не в моих силах. Всё, что могу, я попытаюсь сделать. Хотя от меня вы никогда не примете помощь. Ведь так? – Барклиф никак не отозвался на этот вопрос, даже не кивнул, но ответ и так был ясен им обоим. Каждый умирает в одиночку. И выживает сам…

* * *

Янтарная ароматная жидкость покачивалась в широком коньячном бокале, и в ней, казалось, заблудился солнечный зайчик, прокравшийся в кабинет сквозь панорамное окно, занимающее всю стену. Марчелл стоял у окна, задумчиво смотрел на улицу, будто совсем забыл про бокал, утонувший в широкой ладони.

– Вы уже знаете, наверно, что через три недели в этом городе пройдёт важная встреча, – заговорил он после долгого молчания, повернув голову к собеседнику.

– Ну‑у, я слышал кое‑что неопределённое, – точно отдаляя неприятный момент, протянул майор. – Но только разговоры, господин главнокомандующий, ничего конкретного. Но раз уж вы здесь, собственной персоной…

– Да, мне хотелось бы привести этот городок в более или менее приличный вид. Для такого дела можно и постараться. – Будто спохватившись, Марчелл отхлебнул немного из бокала. Совсем крошечный глоток. И аж глаза прикрыл от удовольствия. – Ммм… Вы знаете толк в спиртном, майор…

– О, что вы, господин главнокомандующий. – Крауст был польщён, хотя и рассчитывал на подобный комплимент, подобрав именно эту бутылку. – Этот коньяк мы позаимствовали из коллекции бургомистра Тонненга. Сорок лет выдержки… И этот ещё не самый лучший…

– А лично познакомиться можно с таким знатоком, как этот бургомистр Тонненг? – Марчелл заметно расслабился, даже улыбнулся уголками губ, но взгляд остался серьёзным.

– Вообще‑то сейчас он не в этом городе. – Крауст замялся, отвёл взгляд. – При отступлении войск многие эвакуировались…

– Понятно. – Марчелл коротко кивнул. – Через три недели здесь соберутся представители Демократического Совета. Пожалует сам Император. – Снова вернулся к делам без всякого перехода. – Чайна‑Фло пока лишь напоминает мне одну большую помойку. Вы уже предприняли хоть какие‑то попытки к облагораживанию города, майор?

Крауст заёрзал в кресле, поставил свой бокал на стол:

– Ну, мы используем пока лишь силы военнопленных. Планируется многое… Но нехватка техники, специалистов, рабочих рук… Поначалу речь шла только о заселении. Поэтому и взялись в первую очередь за жилые кварталы… Что‑нибудь временное для начала…

– Начинать придётся с центрального проспекта. От Космопорта и дальше. Генералу Юдовичу я уже говорил об этом.

– Ну, да! Он в этом больше моего смыслит, да и возможностей у него, сами понимаете, господин главнокомандующий, побольше моего. Я всего лишь штабной офицер. – Крауст повеселел. Он не был крайним в цепочке подчинённых, над ним стояли такие, как генерал Юдович, значит им и отвечать…

– Вы здесь уже сколько? Две недели! Может, даже больше. Я же только вчера вечером приехал. Пока генерал на планёрке, вы можете ввести меня в курс дела, майор. – Марчелл снова сделал глоток из бокала, пряча ироничную усмешку. А по‑том опять отвернулся к окну. Отсюда, с десятиэтажной высоты, из кабинета майора, открывался такой вид, что им можно было любоваться часами. Одно здание ОВИС стоило отдельного слова. Отделение Сети, всего одно из множества разбросанных по планетам зданий, как всегда не было похоже на все остальные. Два отдельно стоявших корпуса. Главный, центральный, пятнадцатиэтажное призматическое строение, вытянувшееся вдоль всего квартала. А рядом параллельно ему – меньший корпус – двенадцатиэтажный, с площадкой для аэрокаров. Оба корпуса соединяли галереи, крытые стеклопластом. Здесь размещались горизонтальные лифты и переходы, связывающие два корпуса в одно целое. Сверху, из кабинета Крауста, прозрачные галереи были видны как на ладони. Хорошо различались люди и их лица. Здесь и высота‑то небольшая. Прозрачные крыши верхнего ряда галерей доходили до восьмого этажа центрального корпуса.

Странно, что при бомбёжке города ни одна бомба не попала в такое большое сооружение, как это отделение Сети. Ни одной трещинки в покрытии! Хотя, что в этом удивительного? «Информаторы» дружат со всеми и всегда получают лишь выгоду, а не убытки. Почему эта война должна быть исключением? Они умеют лавировать в любой момент истории между такими глыбами, как Демократический Совет и Императорский Двор.

Что‑то, видимо, случилось или планёрка кончилась, но толпы военных нахлынули волной. Все галереи заполонили люди в мундирах. При более внимательном взгляде потоки эти распадались на маленькие группки по двое‑трое и больше.

Марчелл рассеянным взглядом наблюдал за людьми. Военные. Одни лишь военные. Все штабные. А может, и нет? По нашивкам так сразу не скажешь. Молодых немного. По большей части к сорока годам. Возраст, когда человек уже умеет скрывать свою радость, вырываясь на волю из конференц‑зала.

Скучающий взгляд Марчелла скользил по лицам, по фигурам, ни на ком конкретно не задерживаясь. Люди. Сотни людей. Сколько их уже прошло перед глазами за годы жизни? И сколько ещё пройдёт?..

И тут вдруг аж вперёд подался, чуть носом не упираясь в стеклопласт. Задохнулся от неожиданности при виде такого сходства.

Гвардеец!!! Гвардеец из окружения Императора! Но где?! Где я его видел? На какой именно встрече? Ведь Он же всегда появляется с парой таких мальчишек! Со своими гвардейцами! Да! Этот парень был тогда в форме гвардейца. Чёрный бархат, серебряные нашивки… Он стоял за спиной Императора. Он? Ну, точно, он!!! Интересно, и что он ЗДЕСЬ делает?!

Марчелл не отрываясь смотрел в окно, боялся потерять из виду знакомое лицо. А «гвардейца» в этот момент окликнул другой офицер. Они остановились прямо посреди коридора, заговорили о чём‑то. Интересующий Марчелла человек стоял как раз к нему лицом. И чем дольше тот глядел, тем больше убеждался в том, что он уже видел этого светловолосого большеглазого парня. И видел именно в форме военного. А если точнее, то в чёрной с серебром форме императорского гвардейца.

– Что, узнали знакомого? Здесь многие с Сионы… – спросил Крауст, торопливо изучая галереи и не понимая, что именно могло привлечь внимание гостя.

– Вон, те, двое! – Марчелл чуть двинул бокалом; коньяк качнулся, распространяя терпкий аромат. – Этот лейтенант… Вы знаете его?

– Лейтенант? Который из них? – Майор нахмурился, глядя сверху вниз. Людей там уже заметно поубавилось. Но два офицера всё ещё говорили о чём‑то. Их обгоняли идущие мимо, кто‑то неосторожный толкал плечом.

– Да вон тот же! – В голосе Марчелла зазвучали нотки раздражения и непонятная Краусту нетерпеливость. – Светленький! Он стоит к нам лицом… Вы хорошо его знаете, майор?

Крауст молчал с минуту, будто вспоминал ещё что‑то, а потом, очнувшись, заговорил:

– Ну, да! Знаю, конечно же… Это Винклер. Лейтенант Винклер. Он был у меня сегодня утром. Прибыл сюда вчерашней ночью… Он сразу после училища… Хорошие отзывы. Я знал его отца… Лично знал… Парень весь в него, с головой… Правда, единственный ребёнок в семье. Потому и направили сюда, подальше от линии фронта. Правда, по дороге сюда он уже и в госпитале побывать успел… Не повезло ему…

– А его самого лично вы тоже знали до этого, майор? – Марчелл провожал цепким изучающим взглядом удаляющихся офицеров до тех пор, пока они не вошли в лифт. Только потом повернулся к собеседнику.

– Ну, вообще‑то нет, – протянул Крауст неуверенно. – Когда я был у Кредера Винклера в последний раз, он, – кивок в сторону окна, – уже учился в училище. С тех пор лет восемь прошло…

– Значит вы не можете утверждать стопроцентно, что этот офицер – Винклер, да? – Марчелл задавал вопросы, сути которых Крауст никак не мог понять, а сам уже обдумывал что‑то совсем другое, стоял, полуприкрыв внимательные глаза.

– Я не понимаю, в чём дело, господин главнокомандующий. Вы сомневаетесь во мне, или…

– Или? – Марчелл чуть подался вперёд, привстав на носочках. – Я сомневаюсь в своём уме, майор. В своей памяти. В своих глазах. Но не в вас.

…Этот Винклер… Винклер… – задумчиво повторил имя несколько раз, точно проверял его звучание, его вкус. Нет, в памяти не возникало никаких ассоциаций, но вот Император и гвардеец за Его спиной всё ещё стояли перед глазами. Он мог ручаться, что картинку эту где‑то видел, видел и не так давно. Когда же? И где? Где?

Озарение пришло неожиданно, вспышкой. Яркой и образной картинкой. Совет на Фрейе!!! Накануне войны. Переводчик с гриффитского! Да!!! Да‑да! Гвардеец! Он‑то и стоял за спиной Императора. На совете во время встречи.

Крауст растерянно хлопал глазами, так ничего и не понимая.

– Мне нужна ваша помощь, майор. – Марчелл повернулся к нему. Не дожидаясь согласия, продолжил: – Запись совещания на Фрейе… Вы можете сделать так, чтоб я мог просмотреть её? И чем быстрее, тем лучше…

– Запись совещания на Фрейе? – переспросил Крауст изумлённо. – Боюсь, это не в моих силах. Архивные записи и вся другая документация – это работа «информаторов». Мы всего лишь временно занимаем их здание, но они не передавали нам свои архивы. Господин главнокомандующий… Мы не вмешиваемся в их дела…

– Но договориться вы хотя бы можете? Ну, ладно, пусть не запись, хотя бы распечатку вы можете достать?

– Если это так срочно, господин главнокомандующий, то можно договориться с ОВИС. С заведующим архивом…

– Договоритесь, майор, договоритесь! Скажите, что я хочу получить распечатку с той записи. И побыстрее, пожалуйста!..

* * *

Главный архивариус Отдела Сети сидел в кресле, сложив на коленях длиннопалые расслабленные кисти. Ленивое, точно скучающее лицо, вялая улыбка на губах, только из вежливости.

– Вас должны были осведомить, что запись эта сделана незаконно. Мы записывали встречу на Фрейе, наша работа – фиксировать события, творящиеся в мире. Бесстрастно фиксировать, господин Марчелл… – Марчелла давно уже не называли просто господином, чаще по званию или по занимаемой должности. Это обращение резануло слух. Марчелл вскинул голову, оторвав взгляд от распечатанных «кадровок» записи, которые он торопливо просматривал, небрежно рассыпая по столу.

– Я знаю, кто вы, меня предупредили. Но военные звания и прочие тонкости вашей жизни не имеют значения для истории и нас они не волнуют, – «информатор» выглядел так, что сложно было представить, что его вообще может хоть что‑то волновать. Полное равнодушие в каждой чёрточке лица и даже в принятой позе. – Император Ниобы, как мне помнится, был против этой записи, – продолжал архивариус с поразительной лёгкостью перескакивая с одной темы на другую. – Поэтому нам хотелось бы, чтоб вы, господин Марчелл, были единственным человеком, кто смотрит эти распечатки.

Марчелл кивнул головой, соглашаясь, сам он продолжал своё дело. Кадры. Кадры. Десятки. Сотни. С различных ракурсов.

Первые он смотрел тщательно, но запись велась ещё до начала совещания, ещё до появления Императора. Потом только мельком взглядывал на картинку и отбрасывал в сторону.

Вот они! Император и Его мальчики. Кадр, где они шли по коридору в окружении эскорта сопровождения из «информаторов».

Теперь Марчелл смотрел внимательнее, но тот, кто был ему нужен, не встречался как на зло. То его кто‑то заслонял. То кадр был нечётким, то ракурс неудачный.

Ещё несколько десятков отброшенных фотокадров. И долгожданная картинка оказалась у Марчелла в руках. Как раз тот момент, когда этот – именно этот! – гвардеец представлял Императора собравшемуся Совету, перечисляя титулы и звания. Вот он, красавец! – Марчелл не сдержал довольной улыбки. – В полный рост. От макушки до носочков сапог.

Просмотрел ещё десяток распечаток. Нашёл ту, где гвардеец получился один на весь кадр. Уже тогда, во время совещания, когда он стоял за правым плечом Императора невидимой, незаметной тенью.

Оказывается, заметной, ещё какой заметной, когда надо!

Марчелл был доволен. Память его и на этот раз не подвела.

С минуту он внимательно изучал портрет гвардейца, поедал глазами.

Лейтенант Винклер – он же гвардеец Императора!

«Грязно, грязно играете, Его Величество!.. И за что Ваши Органы звания получают?»

– Монтелли! – крикнул своего ординарца‑подполковника.

* * *

Джейк не знал, с чего начать, и как вообще сообщить такую новость, он тоже не знал, поэтому долго не мог решиться. Собравшись с духом, всё‑таки заказал разговор с Ниобой, пользуясь «информаторской» линией связи. С чего начать такой трудный разговор, он думал долго, но когда на экране видеофона появилась Маккинли, он забыл всё, с чего собирался завести это знакомство, если только его память могла хоть что‑то забыть.

– Здравствуйте… Добрый день!.. – Всё! Дальше этих слов беседа не пошла. Глядя на собеседницу, он пожалел, что вообще взялся за это дело. Выдержит ли? А может, лучше было не сообщать ничего? Когда человек ждёт, он хоть на что‑то надеется…

– Здравствуйте! – женщина кивнула головой в ответ. Она держалась с достоинством. Немного строгое суховатое лицо с чётко очерченным подбородком. Но мягкие, легко улыбающиеся губы и взгляд, пронзительный, казалось, проникающий в мозг, извлекающий оттуда только‑только оформляющиеся мысли. Под этим взглядом Джейк вдруг почувствовал себя ещё скованнее. С огромным трудом сумел справиться с собой, вдохнув и выдохнув несколько раз. А потом сказал всё, разом:

– Я от Дюпрейна… Он просил связаться с вами…

Женщина промолчала, продолжая смотреть в упор на Джейка. Она старалась сохранить бесстрастное выражение. Ей это удалось. Но Джейк опытным глазом сумел заметить, каких это стоило ей усилий. Недюжинной силы воли человек, подумал с уважением. Такая новость. А у неё по лицу лишь точно рябь пробежала, как при помехах на связи.

– Как это случилось? – Джейк ждал этого вопроса и всё равно смутился, нахмурился. – Только честно! Не надо лжи, прошу вас! – она повысила голос невольно, и в его нотках зазвучал скрытый плач. – Вы были рядом?

– Был! – ответил честно. Смотрел ей в глаза и понимал: ему самому тяжело заново, вспоминая, переживать подробности тех прошедших дней. Тяжело и больно. Хоть плачь… А как же ей?

…Лейтенант Бертино, тоже состоящий в роте компьютерного обеспечения, появился на пороге неожиданно. Не ждал его никто в эту минуту.

– Винклер! Ты снова здесь! Так я и думал, – прошёл к своему столу. – Обед же сейчас!.. Обеденный перерыв… Или опять что‑то интересное поступило? Сообщение какое‑то, да? – Шагнул поближе, пытаясь поверх плеча разглядеть изображение на экране компьютера.

– Нет! Не было никаких сообщений! – Винклер совсем отключил компьютер, крутанулся в кресле, глянул хмуро, недовольно, исподлобья.

Этот новичок был не из разговорчивых, но тот, кто знакомился с мастерством его рук, закрывал глаза на эту черту его характера. С компьютером он просто чудеса творил. С таким чутьём место только здесь, хотя Винклера направили сюда лишь временно.

– Хм! – Бертино хмыкнул, отвернулся, но потом, вспомнив что‑то, сказал: – Тебя ищут, ты знаешь? Тебя сам майор Крауст спрашивал… Тебе бы лучше не дожидаться… Сам беги к нему…

– Меня? – Винклер перебил его, не дал договорить. – Мы же виделись сегодня утром… Он ничего мне не сказал…А это не шутка?

– С начальством не шутят! – Бертино усмехнулся. – Когда командование начинает интересоваться подчинёнными, хорошего не жди…

Джейк и сам это понял. Неужели раскрыли?! Так быстро! Бежать, значит, надо! Бежать! Прямо сейчас! Так, ладно, главное – не дёргаться, не паниковать. Выйду к майору, а там по коридору – и на улицу! И кому какое дело, куда пошёл? А в городе ещё посмотрим, догонят или нет?

Дверь в компьютерный зал откатилась бесшумно, и они оба вскинулись разом, вытянулись в струнку: на пороге стоял подполковник.

– Вольно! – Он прошёл вперёд, разглядывая их поочерёдно. Спросил, наконец: – Ну, что, лейтенант Винклер не появлялся?

– Да он и не исчезал никуда, господин подполковник! – Джейк шагнул вперёд, откозырял браво. Вряд ли кто сумел заметить в его взгляде затаившуюся тревогу, он сумел и на этот раз скрыть свои чувства.

– Тебя, лейтенант, начальство жаждет видеть. – Подполковник Монтелли улыбнулся довольно дружелюбно, легко подтолкнул Джейка под локоть на выход, а там их обоих уже ждали два автоматчика из сопровождения.

– Что‑то серьёзное, да? – Джейк испугался не на шутку, а сам уже искал глазами, куда бы броситься в сторону. Опасность он почувствовал даже кожей. Неспроста такое внимание, ох, неспроста! Бежать надо было раньше, ещё до планёрки. А ты, дурак, зря время потерял…

Нет, тебя не майор хочет видеть, у него ординарец помельче будет, а кто тогда? Кому ты успел уже на глаза попасть?

А подполковник шёл следом, ни на шаг не отставая. Чуть дёрнись – и всё!

Бертино проводил их взглядом, а потом уселся за стол, где только что сидел Винклер. Включил компьютер, но случайно нажал не на ту кнопку. По экрану побежала строка: «Возврат! Связь восстановлена: Гриффит – Ниоба. Чайна‑Фло – Ниобата… Возврат!..»

Бертино быстро отключился. С ужасом уставился в опустевший экран. «Он связывался с Ниобой?! Зачем?? Для чего? С Ниобой! Они же наши враги!.. Боже мой, он, что, предатель? Или подослан Органами?! Что же тогда делать? Что?!» Он обхватил голову руками, зажмурился, задыхаясь от ужаса.

* * *

Джейк переступил порог, шаг, ещё один – по инерции. И остановился посреди комнаты, прищёлкнув каблуками, вытянув руки по швам. Майора Крауста здесь не было, зато был какой‑то другой человек, в гражданском. Он хоть и стоял спиной у широкого, на всю стену, панорамного окна, но от ощущения чего‑то знакомого в его облике у Джейка в груди похолодело. Мужчина медленно повернулся – и чеканный доклад, готовый сорваться с языка, застрял в горле. Джейк несколько долгих до бесконечности секунд смотрел ему в глаза, а потом перевёл взгляд ниже, на бокал в руке главнокомандующего, на искрящуюся коричневую жидкость, всколыхнувшуюся при движении.

Усилием воли заставил себя не вздрогнуть, не отшатнуться, не отвести взгляда. Снова поднял глаза, и, глядя прямо в самые зрачки, доложил:

– Лейтенант Винклер по приказанию явился, сэр!

Голос остался прежним, как и раньше, звонким, чистым, без нотки страха или растерянности. Вот только в ногах появилась нехорошая знобкая слабость. Сейчас бы Джейк и шага не сделал, он просто стоял всё так же по стойке «смирно» и смотрел на сионийца. Широкоскулое лицо редко улыбающегося человека. Как оно было знакомо! Один раз его Джейк видел лично, и несчётно – по стерео, в новостях межпланетного канала.

Марчелл! Кристофер Лорио Марчелл!

Именно так его и объявляли во время интервью, так же это имя прозвучало, наверно, и на заседании Совета на Фрейе.

«Узнал?? Или не узнал?»

Узнал! Сердце предательски громко и часто ухало в груди, а потом вообще оборвалось. Пусто стало внутри, до звона в ушах, до ужаса.

Узнал!!! Узнал!! Узнал!

Лицо Марчелла казалось непроницаемой маской, но Джейк видел нехороший злорадствующий огонёк в его глазах, видел незаметную никому улыбку в уголках губ. Ошибки тут не было никакой. Они оба узнали друг друга. Сразу! С первого же взгляда. Оба военные, они имели отличную память на лица.

Марчелл приблизился очень медленно, как крадущийся хищник, подошёл почти вплотную, на ходу скользящим движением толкнул бокал по столу.

– Не ожидал, правда? – Улыбнулся, но скупо, не растрачивая попусту свои эмоции. Улыбнулся только глазами, их недобрым, несущим опасность прищуром. – Привет Императору!

Джейк не шевельнулся, хотя в голове родилась бредовая мысль: пистолет из кобуры – и прыжок в сторону, за стол, к креслу, под защиту его спинки. Останавливало только одно: два автоматчика по обеим сторонам двери.

«Как глупо, как глупо попался! Мальчишка бестолковый!.. Ведь знал же, сразу понял, куда шёл!..»

– Вездесущий вы народ, гвардейцы! – продолжал Марчелл. Он будто угадал мысли Джейка и сразу же пресёк все возможные попытки: движение бровью – даже без словесного приказа! – и Джейк почувствовал, как руки солдат вцепились ему в локти. Пока без применения силы, без боли, но давая понять, ЧТО последует при малейшем, пусть даже неосторожном движении.

Марчелл вытащил пистолет сам, удобно переложил его в другую руку. В каждом движении угадывалось мастерство первоклассного стрелка.

Щёлкнул предохранитель. Дуло упёрлось сбоку, под нижнюю челюсть. Холодный металл ожёг кожу, но Джейк не дёрнулся, только сглотнул.

– Видит Бог, как я хочу спустить курок! – Марчелл всё также улыбался одними глазами, но голос его был спокойным, со зловещей хрипотцой. – Ведь и ты тоже этого хочешь, гвардеец, не правда ли? Не меньше моего… А почему? Потому, что ждут теперь тебя вещи куда страшнее пули в голове. Следствие, глубокий допрос, возможно, промывка. Судьба наркомана…

Джейк чуть двинул подбородком, вдыхая аромат дорогого коллекционного коньяка – аромат дыхания главнокомандующего. Это движение автоматчики восприняли, как попытку освободиться, – руки заломили назад до хруста в суставах, до непереносимой боли. Но Джейк только зубами скрипнул, стиснул челюсти так, что скулы онемели. Но ни стона, ни звука!

– Ничего хорошего для тебя, гвардеец, – протянул Марчелл укоризненно. – Уже представляешь, да? – Он ещё сильнее надавил на рубчатую рукоять оружия. – А так – бах! – и всё! Правда, легко? – И тут неожиданно влепил другой рукой прямо под рёбра. Джейк выдохнул воздух без стона, только выдохнул, а на вдох своих сил уже не хватило.

– Я ведь тебя помню, даже слишком хорошо помню, – продолжал Марчелл, опустив пистолет, не глядя на Джейка намеренно, но краем глаза наблюдая за ним в ожидании хоть малейшего движения, хоть крошечной попытки освободиться или оказать сопротивление. Марчелл ненавидел Императора Ниобы кровно, ненавидел всё, что с Ним было связано. Ненавидел до нервной дрожи. А тут – как подарок свыше! – гвардеец, императорский гвардеец. В лице этого двадцатилетнего мальчишки, с завидной твёрдостью сохраняющего остатки самообладания, Марчелл видел всю ущербность императорского правления, всё то, что шло в разрез с представлениями любого демократически настроенного сионийца. – Гвардеец‑переводчик. Тень Императора! – Короткий ироничный смешок. – Пусть теперь Император тебе «спасибо» скажет. Ведь гвардейцы нам ещё ни разу не попадались… Грязно играете! – Резко перевёл глаза на Джейка, упрёк выкрикнул прямо в лицо. При этом чуть рукой двинул, будто замахнуться хотел для второго удара, но сдержался почему‑то, добавил лишь: – Для такого‑то дела могли и постараться.

Я ведь теперь с тебя шкуру спущу. – Марчелл зловеще улыбнулся. – По старому знакомству… Я уж прослежу, чтоб из тебя всё выцедили, до последней капельки…

Глава 9. Глубокий допрос

При проведении глубокого допроса врач присутствовал всегда, уж очень серьёзным было это дело. Доктора Гервера, специалиста с тридцатилетним стажем, Сионийский Отдел Госбезопасности держал при себе для подобных случаев. Конечно, глубокий допрос – не единственное, чем занимался Гервер, но здесь ему не было равных. К каждому делу он подходил с особой тщательностью, как врач он всегда помнил, что имеет дело с человеком, с самым сложным, с самым удивительным его органом – с мозгом.

Знакомиться с подследственным он начинал с личного дела, с данных, собранных в ходе обычных допросов. И этот раз не был исключением. Но такое бедное количество собранных сведений удивило его.

Индикатора личности не было. Без него ничего не удалось выяснить. Ни точного имени, никаких данных о рождении и учёбе. Ничего!

Гервер просматривал распечатки проведённых допросов, на глаза попадались лишь пустые графы или почерки. И чем дольше он изучал дело, тем больше в нём просыпался интерес к этому человеку. К интересу примешивался ещё и азарт. «Упрямец, значит! – улыбнулся собственным мыслям. – Ну, что ж, посмотрим». Ассистент, неизменный уже в течение десяти лет, возник на пороге кабинета, сообщил сходу:

– Он готов!

– Ну и прекрасно!

– Кое‑какие сведения о нём вы всё‑таки сумели собрать, – Дэмьен вводил в курс дела на ходу по пути от кабинета до лаборатории. А это немало: с десятого этажа на скоростном лифте вниз, а потом сетью подземных переходов – в другой корпус комплекса. – Здоровье на «отлично», никаких отклонений. Вот только есть кое‑какие странности, не объяснимые на первый взгляд. Но это вы сами увидите. – В ответ на эти слова Гервер кивнул головой: знак того, что отмеченную мелочь он уже не забудет.

– Смею предположить, что он военный, – продолжал Дэмьен, еле поспевая за размашистым шагом своего начальника. – Имеет искусственно выработанный иммунитет на тринитроклутатин. По‑моему, иммунитет на него вырабатывается у всех ниобианских солдат. – Гервер кивнул, соглашаясь: «Да, так оно и есть!» – А также устойчивость к сыворотке Эшли. К мукавистану… Иммунитет ко всем диастабиотикам. Я отправил его кровь на повторный анализ: иммунитет к А‑стимулятору мне показался ошибочно указанным. Да и подозрителен такой результат: на А‑стимулятор иммунитет организмом не вырабатывается. – И снова Гервер отделался лишь молчаливым кивком. Но сам‑то был доволен началом работы и самостоятельностью своего помощника.

– Крепкий орешек, доктор Гервер! – Дэмьен улыбнулся, пропуская своего шефа вперёд из кабины лифта. – На бомльшую часть наших препаратов имеет устойчивый иммунитет.

– Тем хуже для него! – отозвался тот, шагая по коридору совсем неслышно, пластик полового покрытия глушил все звуки.

– Кое‑что из обычного состава он получил перед моим уходом. Так что препараты уже должны начать действовать, – закончил свой отчёт Дэмьен только перед дверью в лабораторию, а потом с приглашающим жестом правой руки пропустил Гервера внутрь.

Да, по‑детски беспомощным и слабым выглядит человек в таком положении. Босой, голый по пояс, да ещё и притянутый широкими эластичными ремнями к плоскости большого операционного стола. Обротали так, что и не шевельнуться, сколько ни старайся, не вырваться.

Гервер прошёл к столу, с любопытством изучая объект своих предстоящих исследований. Матовый неяркий свет, льющийся сверху, освещал прекрасно сложенное хорошо развитое тело высокорослого человека.

Гервер медленно оглядел его сначала сверху вниз, потом – снизу вверх. Взгляд точно наткнулся на шрамы. Четыре округлых ямочки на гладкой, ровного загара коже. Две с левой стороны, там, где сердце, две других – справа, у печени. Четыре пули в грудь. Ранение в самые жизненно важные органы. Пусть даже не прямо в сердце, всякое бывает. Человек иногда такой живучий… Но выжившего с подобным ранением Гервер за годы своей практики ещё не встречал. Вот бы поглядеть на того хирурга, который собирал этого мальчишку после автоматной очереди.

Но ведь живой же! Вот он! Живёт и не задумывается, каких сил стоила кому‑то эта спасённая жизнь.

Дэмьен заметил взгляд своего шефа, упредил все расспросы, начал первым:

– Конечно, это был один из способов узнать его прошлое. Любой врач, даже частнопрактикующий, обязан сообщать о каждом огнестрельном ранении. А уж о таком, – ассистент взглянул в сторону пленного. – Но ничего! И сам он молчит.

– Да, с таким врачом неплохо было бы познакомиться лично. Да и не стыдно поучиться у него кое‑чему… – Гервер хмыкнул, заинтересованно хмуря брови. – Интересный экземпляр.

Любопытство недавнего хирурга пересилило сдержанность следователя. Осторожно пальцами он коснулся одного шрама, ямочки как раз между рёбрами. Подследственный, который после порядочной дозы наркотиков должен был находиться в полубессознательном состоянии, вдруг дёрнулся всем телом от этого прикосновения, как от удара током.

– Откуда они? В тебя стреляли, да? Кто? – спросил, глядя пленному в лицо. Молодой совсем, лет, может, двадцать, или чуть больше. Довольно симпатичный. Впрочем, как и многие в его годы. И не удивительно, на стороне таких главное преимущество – молодость. И глаза удивительные, красивые. Синие, с поразительной глубиной. И ясность во взгляде. Может, не давал ему ничего Дэмьен? Ведь это не взгляд человека, получившего все положенные для допроса препараты. Никакой сонливости, никакого тумана в глазах. Он же полностью отдаёт себе отчёт!

– Он не похож на готового к допросу, – Гервер взглянул на Дэмьена с упрёком. – Повтори инъекцию!

– Но ведь… – тот попытался возразить, но вовремя осёкся. – А сердце выдержит? В первый раз…

– Выдержит! – Гервер бегло просмотрел листы с результатами медицинского обследования. – На всякий случай держи поближе антидот.

Он стоял с торцовой части операционного стола, у изголовья, стоял так, чтоб подследственный при всём желании не мог его увидеть. А сам наблюдал за ним поверх изучаемых документов.

Мышцы заведённых за голову рук, в запястьях накрепко стянутых ремнями, напряглись в отчаянной и бесполезной попытке отстраниться от иглы шприца, введённой в вену предплечья.

Повторная инъекция подействовала быстрее, чем это бывало при единственной дозе. Парня потянуло в сон, хоть и видно было, как он старается противостоять этой слабости. Да, крепкий организм и удивительная выносливость. Это при двух‑то дозах.

– Хочешь спать? – спросил Гервер, легко похлопывая подследственного по щеке тыльной стороной ладони, взбадривая его. – Хочешь?

Парень несколько раз медленно и рассеянно кивнул, но потом коротко и честно признался: – Да!

– А голова не болит? Дыхание не перехватывает? – Отрицательное движение подбородком из стороны в сторону. – А при первых допросах тебе делали больно? Тебя бил кто‑нибудь? – Гервер задал эти вопросы неожиданно. Наркотик действовал так, как должен был действовать всегда: расслаблять, притупляя осторожность и внимание, доводя допрашиваемого до такого состояния, когда мозг слабо контролирует язык.