Текст книги "Возвращение домой (СИ)"

Автор книги: Александра Турлякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 62 страниц)

– Хорошо‑хорошо! – Гаргата с улыбкой выслушала это напутствие, но облегчённо расслабилась лишь тогда, когда кодовый замок на двери привычно и надёжно щёлкнул.

Неслышно прошла по комнате, толкнула дверь в душевую. Джейк стоял, прижавшись спиной к стенке, держал в руках скомканные вещи и грязные до безобразия ботинки. Застигнутый врасплох, напуганный и готовый на всё. А сам белый, под стать кафельной плитке.

– Ушли они! – Гаргата вырвала из его рук до противного грязные тряпки, вложила вместо них мягкое гигроскопическое полотенце и вышла, так ничего больше и не сказав.

Потом уже, немного попозже, Джейк сидел, развалясь в удобном кресле, закутавшись в огромное мягкое полотенце, отмытый, побрившийся, источающий аромат нежнейших отдушек, и лениво, бессмысленными глазами пялясь на экран, переключал программы.

Из потока льющейся разнообразной информации его заинтересовал лишь блок последних новостей, да и те были не с начала:

– …Предстоящая поездка Императора Ниобы, ещё недавно откладывающаяся по ряду причин, всё же состоится в первых числах следующего месяца. Возможно личное присутствие Его Величества сдвинет дело с мёртвой точки, а стороны, наконец, достигнут компромисса. Посмотрим, что покажет время, как говорят в таких случаях. – Диктор, миловидная, но уже немолодая женщина с короткой стрижкой, таким же серьёзным, почти суровым голосом принялась рассказывать новости, лишённые политической окраски. – А в столице Диомеды, самой густонаселённой Земле Империи, врачи заканчивают последние приготовления. Рождение первых пяти малышей – трёх мальчиков и двух девочек – планируется совершить в ближайшие часы. Семь других близнецов развиваются нормально.

Таким образом, если роды пройдут успешно, можно будет зафиксировать установление мирового рекорда. Рождение двенадцати близнецов одной матерью в течение такого короткого срока – это прорыв в области репродукции человека. Заслуги врачей и матери‑рекордистки, – имя её из этических соображений до поры до времени держится… – Терпения у Джейка не хватило, он переключил канал. Всё от него отскакивало, он хотел спать. Стоило закрыть глаза и начать дремать, как стереовизор отключился автоматически, но сам Джейк этого уже не заметил.

Но спал он совсем недолго, минут пятнадцать или двадцать, проснулся внезапно, почувствовав присутствие другого человека рядом. Рванулся, инстинктивно пригибаясь, втягивая голову в плечи, со сна даже не сразу понимая, где он находится. Но когда сообразил, наконец, рассмеялся, взглянул на Гаргату смущённо. Она тоже улыбнулась в ответ, а потом спросила:

– Хочешь спать? А может, поешь сначала? У меня осталось кое‑что с ужина. Я разогрею. Это всего несколько минут. Будешь?

Джейк кивнул согласно, устало опуская голову на грудь и закрывая глаза. Всего через пять минут он уже жевал что‑то аппетитное, сильно напоминающее ему гриффитскую кухню, но при этом совсем не чувствовал вкуса, будто ватой давился: наверно, потому, что сильно хотел спать.

А Гаргата рядом расстилала огромную двуспальную кровать, ходила по комнате туда‑сюда неслышно и всё рассказывала, рассказывала что‑то. Джейк не слушал её или если и слушал, то лишь краем уха, но вздрогнул от неожиданного вопроса:

– Ты с матерью когда последний раз на связь выходил?

Джейк встретил её встревоженный взгляд, понял: что‑то нехорошее случилось, – и сон как рукой сняло:

– Серьезное что‑то, да?

Гаргата повела плечами, будто мёрзла, а может быть, то, о чём она подумала в этот момент, было ей неприятно.

– Корабль на пути к Ниобе был захвачен… Захвачен пиратами с Улиссы.

– О‑о‑х! – Джейк тяжело вздохнул, отвёл глаза.

О, он мало думал о матери, очень мало, особенно в последнее время.

– Только не бери в голову! Всё уже устроилось. Всех, кто имел государственную ценность, выкупили почти сразу. Сам Император отдал распоряжение… Я связывалась три дня назад с Ниобатой: все уже дома, и карантин прошли, сейчас проходят курс реабилитации. – Гаргата улыбалась, но по лицу её Джейк видел: за этой улыбкой скрыто столько недавних переживаний, искренних дружеских переживаний.

– А я ничего про это не знал, – прошептал Джейк чуть слышно, ставя тарелку себе на колени. О еде он совсем забыл, и есть окончательно расхотелось.

– Тебе не до этого было, правда? – Гаргата ободряюще коснулась его плеча и тут вдруг, заметив повязку, круто сменила тему разговора:

– С рукой у тебя что, Джейк? Почему молчишь? Давай же, давай помогу…

Она ловко распутала тугой узел мокрой повязки, один взгляд на рану – и тут же краткий вопрос:

– Стреляли? – Джейк молча кивнул в ответ. – Я обработаю без анестезина, так быстрее заживёт. Ты не против? – Джейк снова кивнул. Он сейчас был готов, что хочешь стерпеть. И стерпел. Терпел, молчал, и думал. Мама, мамочка, милая моя мамулечка. А я‑то, дурак, всё думал, почему никаких вестей от полковника Дарлинга? Почему из дома за всё время ни одного сообщения? Даже отец молчком! Даже он не связался! А никто ничего не знал попросту. Для всех в Гвардии я до сих пор дезертир и преступник. И отец ничего не знает. Если б знал, попытался бы хоть что‑нибудь сделать…

– Я как увидела твоё фото в местных новостях, сразу подумала, что с головой моей не всё в порядке, – заговорила Гаргата, накладывая асептический бинт. – Узнала, вроде, сразу, но чтоб тым – в диверсионной группе?! Да ещё у нас, на Гриффите. Мне Глория говорила, ты был кем‑то там, при Императоре. А тут какие‑то диверсии, шпионские страсти. Враньё ведь всё это, правда? А тут ещё это вознаграждение. Люди точно ошалели. Для нашей жизни пятьдесят тысяч – хорошие деньги, очень хорошие. Даже у нас в Отделе во время дежурства разговоры всё только про тебя. И как ты жив до сих пор, удивляюсь?

– Я и сам удивляюсь! – Джейк усмехнулся. Подробности всех своих недавних похождений ему и самому вспоминать не хотелось, не то, что рассказывать. Да и Гаргата была не склонна к долгим разговорам, собирая аптечку, сказала только:

– Ты ложись, Джейк, тебе поспать сейчас нужно. Прямо сразу и ложись. А мне ещё съездить надо на старую квартиру, присмотреть кое‑что из вещей. Побудешь один? – Джейк кивнул опять. Чего ему, собственно, бояться? Гаргату он давно знал. Она старая мамина подруга, они росли вместе, в одном интернате. И дружат семьями уже много лет. Ей можно доверять.

И только когда засыпал, в уме родилась подловатая, очень нехорошая мыслишка: «А если она едет сейчас не на свою квартиру, а совсем по другому адресу? А если…» Нет!! Нет! Как можно вообще так думать о Гаргате?! Мама бы тебя за такие мысли в порошок стёрла… Но всё же, к чему тогда было заводить разговор про вознаграждение?..

____________________

Джейк проснулся сам, его никто не будил.

Открыл глаза и понял, что выспался. Но вставать не хотелось, нравилось просто нежиться в чистой постели, наслаждаться покоем и ничего не бояться. Совсем недавно он только об этом и мечтал: об отдыхе, о возможности почувствовать себя человеком.

Полежал немного, прислушиваясь: тихо. В номере никого. Неужели Гаргата ещё не вернулась? Джейк обеспокоенно закрутил головой, ища часы, приподнялся на локтях. Пятнадцать минут восьмого. Вечер! Уже вечер! Где же Гаргата? Где она пропала?

Вскочил, но надеть‑то нечего. Все его вещи Гаргата сразу в мусор выбросила. Закутался в одеяло, заходил по комнате, подошёл к окну, осторожно отодвинул чуть в сторону тяжёлую ткань портьерной шторы. В глаза ударило солнце. Джейк невольно прищурился, улыбнулся, а тут вдруг услышал, как звякнул домофон, оповещая о приходе хозяйки.

Гаргата рассмеялась, увидев Джейка в таком виде, а тот смутился, чувствуя себя с одеялом на плечах маленьким, беспомощным, по‑детски слабым.

– Что, потерял меня? – догадалась Гаргата.

– Да. – Джейк уселся на кровати, взглянул на гриффитку исподлобья. – Восьмой час вечера. О чём здесь будешь думать? А я тут… – Он не договорил, опустил голову, запустив пальцы в волосы на затылке.

– Не волнуйся, Джейк, я принесла тебе одежду. Неужели ты думаешь, я позволю расхаживать тебе по квартире в таком виде? – Гаргата подсела к Джейку, стала из пакета выкладывать аккуратно сложенные вещи. – Это одежда Клитиса. Надеюсь, ты не против? Новое сейчас совсем не найдёшь. Все магазины закрыты…

Смерив Джейка внимательным взглядом, она произнесла с некоторым сомнением: – Мне кажется, тебе как раз будет. Вы с ним одного роста. Попробуй, примерь.

– А сам Клитис? Арника? Дядя Маркус? Где они все? – Джейк знал, как важна семья для ларинов. Им трудно жить врозь, они плохо переносят одиночество. Почему же Гаргата одна? Да ещё и в гостинице номер снимает? У неё же есть квартира здесь в городе?

Он не очень хорошо был знаком с семьёй маминой подруги. Знал, что муж её имел престижную для гриффита профессию: он был диспетчером в Космопорте. И старший из детей, Клитис, тоже учился в Академии, кажется, на врача. С Арникой Джейк не был знаком совсем. Так, только видел на фото в семейном альбоме у матери.

– Все они сейчас в Марвилле, у родителей Маркуса. Там спокойней, чем здесь. – Ответила Гаргата с грустной улыбкой.

– А как же вы? – вырвалось у Джейка против его воли.

– Меня не отпускают. Я состою в штате дежурных на всякий непредвиденный случай. Кто‑то же должен следить за сохранностью имущества даже тогда, когда Институт закрыт.

Ну, ладно… Одевайся. – Поднимаясь, она чуть коснулась его плеча, спросила участливо: – Ну, как рука? Сильно болит?

– Да нет, вроде. Нормально! – Джейк осторожно прощупал место перевязки. Болело и правду несильно, ныло и временами подёргивало при резких движениях. Но Джейк уже настолько притерпелся ко всякой боли, что эту почти не замечал.

Гаргата прошла в прихожую, снимая на ходу плащ, спросила уже оттуда:

– И как занесло тебя сюда с Ниобы на Гриффит? Да ещё на войну на эту… Глория мне рассказывала, ты в каких‑то почётных войсках… По‑другому бы она никогда не согласилась.

Тебя ведь, Джейк, до сих пор разыскивают. И как ты так умудрился?

Джейк невольно усмехнулся, мысленно задаваясь этим же вопросом: «И как же ты так умудрился, а? Из добропорядочного гражданина превратился в опаснейшего головореза. При этом и сам не понял, как такое могло случиться? Ведь, вроде, не хотел же? Никому зла не желал! Одного лишь и хотелось – выжить! А что делать теперь?..»

Хотелось выговориться, хоть кому‑нибудь, рассказать всё, попросить совета, помощи, хоть каплю сочувствия.

И он рассказал Гаргате всё. О том, как попал на планету и как в часть – подробнее, про остальное – вкратце. Про Кайну вообще умолчал, это он хотел оставить для себя, только для себя. Рассказывал, глядя в пол и ничего перед собой не видя, а Гаргата слушала, не перебивая, молча, стояла на пороге, скрестив на груди руки, прислонившись плечом к дверному косяку. Смотрела, не отрываясь, на его незнакомое ей лицо. Недавняя мальчишеская мягкость пропала, черты стали жёстче, взрослее, а взгляд совсем не затравленный, усталый, страдающий, но без затравленности. Вспомнились эти глаза в момент их первой неожиданной встречи, тогда, в дверях номера, и по спине холодок знобкий пробежал.

Сын лучшей подруги интересовал Гаргату больше, чем любой другой ребёнок с момента его зачатия, наверное, даже больше, чем собственный Клитис. Это был интерес врача, учёного‑исследователя. Почти двадцать лет они в своём Отделе занимались одной голой теорией. Не сказать, конечно, что все наработки проделаны впустую. Кое‑что есть и очень даже интересное, заслуживающее внимания со стороны Межпланетного Медицинского Конгресса. Одного только нет – нет фактов, подтверждающих теорию. Микробы и насекомые – не в счёт. Важны для подтверждения всех догадок эксперименты с человеком, но они‑то как раз и запрещены законом. И это тормозит весь процесс. Но выход есть! Вот он, перед тобой сидит.

Когда‑то давно Глория только взбаламутила всех своим опытом, а потом уехала на Ниобу. Все двадцать лет они с ней переписывались, созванивались по линии, часто встречались на Конгрессах. Глория интересовалась продвижением дела, делилась накопленными знаниями и материалом, но лучше бы она позволила провести комплексное обследование своего сына.

А сейчас как быть? Все лучшие врачи вывезены на Ниобу, эксперимент заморожен на неопределённое время, а момент‑то может быть упущен и упущен безвозвратно.

– Чем тебя кололи? – Этот вопрос удивил Джейка. Он ждал чего угодно, но только не этого. Конечно, он не вдавался в подробности, рассказывая о проводимых допросах, только вскользь упомянул. Не хотелось про это вспоминать. Противно как‑то, гадко до мерзости.

«Откуда вы про всё это?» – Взглянул на неё с немым вопросом, вслух спросить попросту не успел, а Гаргата уже ответила:

– Ты сам посмотри на свои руки.

Она подошла, снова присела на кровать, заставила показать вены на обеих руках. Осторожно подушечками пальцев поглаживая кожу с точками, оставленными инъекционными иглами, сказала, гадая:

– Стимуляторы?

Джейк плечами повёл неуверенно, не зная точного ответа, вспомнил название одного препарата:

– Бармистагин был, точно помню…

– Это же группа «А»! Запрещённые препараты… – Гаргата, сердясь, кусала губы. – О, эти из Госбезопасности, вечно, как коновалы… Ведь с людьми же работаете!.. – Взглянула на Джейка. – Последний раз давно дозу получал?

Он задумался на секунду, вспоминая:

– Второй день сейчас… До этого с шестичасовым перерывом по ускоренной методике… – Замолчал, глядя на свои, дрожащие мелкой дрожью пальцы. Гаргата заметила этот взгляд, улыбнулась:

– Думаешь, это тяга? Да нет, скорее, нервы… Для наркомана ты, Джейк, совсем не плох… Но если вводили психоастимуляторы, зависимость у человека остаётся на всю жизнь.

– А у гриффита? – Этот вопрос почти пять минут оставался без ответа. Гаргата задумалась, сидела, скрестив на груди руки, а Джейк исподлобья глядел на неё, неподвижную и совсем ему чужую.

– Ну‑у, вообще‑то известно, что гриффитов отличает высокий иммунитет… – заговорила Гаргата, чувствовалось, что она обдумывает каждое слово. – В том числе и к медицинским препаратам. Если наркотики расценивать, как угрозу жизнедеятельности для всего организма в целом, то организм этот должен выработать к ним ус‑тойчивую защиту, причём в очень короткие сроки, ведь наркотические вещества воздействуют даже на уровне межклеточного обмена. Это каждому школьнику известно.

Понимаешь, любые опыты над человеком запрещены законом… По Межпланетной Конвенции. – Джейк хмыкнул, и Гаргата догадалась, о чём он сейчас подумал. – Да! Это всё противозаконно. Просто на многое, например, на допросы военнопленных, глаза, когда нужно, закрывают. А вот если мы обследуем гриффита‑добровольца, нас всем Отделом отправят под суд.

Мы, конечно, проводили исследования, и я могу тебе точно сказать одно: для гриффита психоастимуляторы и даже вещества из группы «А» не смертельны. Но ты же не гриффит, Джейк. – Гаргата улыбнулась, принялась расправлять на коленях платье, но потом вдруг поднялась, добавила уже на ходу. – Одевайся, а я пойду, посмотрю, что можно приготовить на ужин.

Джейк проводил её взглядом, опустил глаза на свои руки: пальцы дрожать перестали, но он на это даже внимания не обратил…

Гаргата нарезамла мелкой соломкой распаренные на пару листья присцитиса, рядом на плите тушились в сковороде другие овощи. От всего распространялся знакомый с детства аромат овощного рагу. Обычно Гаргата разогревала для себя что‑нибудь попроще, какой‑нибудь полуфабрикат, но ничего этого сейчас в магазинах не найдёшь. Да и себя надо было занять каким‑нибудь делом, хоть как‑то отвлечься.

Никто, наверное, лучше Гаргаты не знал, что значило и чего стоило Глории рождение сына. Может, поэтому она простила подруге её бегство на благополучную Ниобу, туда, где проблемы гриффитского мира далеки и, вроде, не существенны. Да, даже материнский эгоизм был ей понятен. Глория боялась пожертвовать своим выстраданным ребёнком ради спасения своего народа, не хотела (отказалась категорически!) отдать его на всестороннее обследование. Заявила однажды при очередном их разговоре:

– Да ты погляди, как мы живём?! Я не хочу ему такой жизни! Не хочу, слышишь! Он вырастет обычным, обыкновенным человеком, без всяких там причуд…

Момент его рождения всем Отделом ждали, ждали, как Вифлеемского чуда, а родился вполне обычный младенец, маме на радость, а им на удивление.

Он и развивался так же, без всяких приключений. Может, только раньше, чем человеческий ребёнок, начал ходить и разговаривать.

Глория с гордостью, как всякая мать, писала о сыне, не подозревая о том, что все эти сведения, собираемые буквально по крупицам, проходят тщательную обработку. Она даже фото его прислала, просто так: семейная фотография на память от близкой подруги. Плоскую фотографическую карточку, а не объёмную стереокартинку! Будто догадывалась о их действиях за своей спиной. Гаргата хранила это фото: счастливая улыбающаяся семья, а на руках Виктора – хорошенький белоголовый мальчик с выразительными синими глазами.

Потом были и другие фотографии, – все они прилагались к делу – и на всех он был как обычный человек. Ничего особенного. Ничего!

И только через несколько лет при первой их после отъезда Глории встрече она случайно оговорилась. Ах, её Джейк «читает» мысли окружающих!

Вот это уже новость! Вот это уже кое‑что!

Такими способностями у гриффитов могут обладать лишь женщины. Это помогает им выбирать спутника жизни. А тут… И вправду есть, о чём волноваться. Она попросила помощи у подруги‑специалиста, хотя бы совета. Согласилась принять участие в проекте, сама лично помогла во многих разработках, но упрямо отказывалась помочь в главном. Даже кровь запретила взять на анализ. Боялась, что её смышлёный не по годам мальчишка догадается обо всём сам, если вокруг него устроят хоть какое‑то оживление. Берегла, как сказочный дракон запечатанные заклятием сокровища.

А всё‑таки гриффитского в нём больше, чем это наблюдается при визуальном осмотре. Он, как гриффит, сумел перебороть наркотическую зависимость. Справился своими силами и довольно быстро. А эти шрамы на груди? Простому человеку не выжить ни в жизнь, уж кому знать, как не мне. А он жив, и ухом не ведёт…

Знает он всё, всё он знает!

Рассказала всё же Глория, сама рассказала. Не уберегла‑таки тайну свою…

Рано или поздно это должно было случиться. И лучше поздно, чем никогда.

…Она чуть скосила глаза, уловив боковым зрением какое‑то движение, а только потом повернула голову. И обомлела! В этой одежде он так сильно похож был на Клитиса, что аж сердце забилось тревожно с удвоенной силой. «Как они там? И почему Маркус уже как десять дней молчит?»

Джейк смутился, встретив взгляд Гаргаты, спросил всё же:

– Можно? Не помешаю?

– Конечно, проходи! Садись! – Гаргата рассмеялась. – Садись‑садись! Сейчас и ужинать будем. Минут через десять… – Вернулась к плите с коробкой соли, спросила, взглянув на Джейка поверх плеча. – Ну, что, как одежда, впору?

– Да! Да, спасибо, – ответил, рассеянно кивая головой и глядя куда‑то в сторону.

– В каком госпитале лечился после ранения? Врачи не удивлялись? – Гаргата так резко сменила тему их разговора, что Джейк уставился на неё и с минуту не знал, что сказать.

– В госпитале? Меня? – переспросил удивлённо. И куда только рассеянность делась? – Да‑а! – протянул устало, со вздохом. – Какое там? Какой мне ещё госпиталь тогда? Да и не ранение это было… Расстрелять пытались…

Поднял на Гаргату потемневшие глаза, таящие в себе немую, невысказанную боль.

– Я ведь не говорил вам, да? Не стал рассказывать, как мы тогда к сионийцам попали… Меня гриффиты выхаживали… Местные из посёлка… – Замолчал снова под гнётом нахлынувших воспоминаний, но потом будто опомнившись, рассмеялся, даже пошутил: – Повезло мне, правда?! Повезло, что не такой, как все люди… А так бы там и остался…

– Так ты знаешь?! – разговор об ЭТОМ, как о чём‑то обыденном, удивил Гаргату безмерно. – Ты ВСЁ знаешь?!

– Про всё? Про опыт тот, что ли? – Джейк улыбнулся, не до конца понимая реакцию Гаргаты на его слова. – Да, мама мне говорила… Правда, так, в общих словах. Я и сам почти ничего не понял…

Гаргата без сил опустилась на табуретку. Всесильный Свет! Столько слов, столько уговоров, столько сил, столько бесценного времени потеряно – и всё равно всё вышло так, как должно было быть с самого начала. Но понимает ли он сам серьёзность происходящего? Объяснила ли ему Глория?

– Я гриффит наполовину или вроде того, да? – Чуть прищурил глаза всё с той же невесёлой улыбкой. – Гибрид?.. Вы тоже к этому причастны? Там, – движение головой куда‑то за спину. – В своём Институте… Почему мне никто никогда ничего не говорил? – Упрямо сдвинул брови, а в голосе – упрёк и недовольство, обида бесконечная.

– Так мама твоя хотела! Это было только её желание! Она не сказала тебе?

– Сказала… – Джейк отвёл глаза и опустил голову. – Сказала… Но почему я последним узнаю про это? – Уткнулся лицом в раскрытые ладони. – Я никогда не знал, кто её родители. Знал, что они погибли, но то, что они – гриффиты… Учил их язык… Сказки с детства… Она, что, заранее готовила меня к жизни среди гриффи‑тов?.. Они же всё равно считают меня человеком. Я человек для них… Для людей же – гриффит!.. Меня ни один мир не принимает!

– Ты – счастливчик, Джейк! – Гаргата улыбнулась, ласково, почти по‑матерински, приобняв его за плечи. – Ты сам ещё не понимаешь, как тебе повезло. Тебе только в одном не повезло, в том, что ты первый в своём роде. Первый, но не единственный, поверь мне.

– Но зачем? – Джейк поднял на неё огромные вопрошающие глаза. – Зачем это надо? Кому? Военным? Они одни только мной и заинтересовались…

Гаргата не ответила, вернулась к плите, в молчании принялась раскладывать рагу по тарелкам, а Джейк следил за гриффиткой с напряжённым вниманием. Он ждал ответа на свой вопрос, но Гаргата точно игнорировала его, продолжала молчать. А потом всё же заговорила, и по тону её голоса Джейк понял: она просто обдумывала, с чего именно начать. И начала издалека:

– Люди здесь, на Гриффите, появились не так уж и давно. Лет сорок, наверно, назад. У нас, на восточном побережье, даже раньше, чем здесь. Об этом много в своё время писали. Открытие новой формы человека. Другая цивилизация. Шумиху подняли большую. Нас многие тогда изучать кинулись. Потом в верхах кто‑то решил, что дикарям нужно дать образование. Взрослых – по личному желанию, детей – чуть ли не силой. Никто не боялся давать нам хорошие, по всем меркам, специальности. Так среди гриффитов появились биологи, врачи, техники, пилоты.

Все считали, что делают доброе дело.

Не знаю, может, так оно и было. Но недаром говорится в одной книге, что добрыми помыслами мостится дорога в ад.

Гаргата поставила перед Джейком тарелку, высокий стакан с холодной таканой, сама села напротив.

– Тому, что сейчас происходит, ты и сам свидетель. В посёлках одни старики. В городах – молодёжь, лишённая связи со своей культурой.

Как вид мы вымираем!

При этих словах Джейк аж таканой поперхнулся, закашлялся, отставил стакан, взглянул на Гаргату изумлённо, но та не шутила.

– Это не мне так кажется, это статистические данные.

– Но ведь… И это при их живучести?

Гаргата рассмеялась в ответ:

– Да, и так многие думают. Любой гриффит в своей жизнеспособности совершенней человека. Только сравнивать начни. И ты сам прямое тому подтверждение. У человека в сравнении с гриффитом одно и очень существенное достоинство: высокая рождаемость. А у гриффитов прирост населения почти не наблюдается. Два ребёнка на семью – это норма. Третий – один на пятнадцать‑семнадцать семей. Это тот, который выживает. Рождаются‑то они чаще, но среди таких детей высок процент младенческой смертности. Прожил три года, перевалил критическую черту – будет жить дальше.

Будто кто сверху решил за нас. Нельзя – и всё! А может, это плата за наше здоровье?

Обратный отсчёт начался тогда, когда здесь первые люди появились. Была нарушена та хрупкая гармония, позволяющая нам существовать на этой планете. Вмешательство извне убивает нас…

Кто‑то из людей сказал однажды точно: «Слияние двух цивилизаций всегда приводит к гибели одной из них».

– А как же государственная опека? Социальные программы? Кто‑то же должен этим заниматься? – У Джейка даже аппетит пропал. Эта новость его шокировала. То, что говорила сейчас Гаргата, он слышал впервые. И эта обречённость в её голосе действовала на него убийственно.

Но ведь должен же быть какой‑то выход! Зачем так сразу руки опускать?

– Программа по соцзащите «Свет Саяны – детям Гриффита» была свёрнута два года назад. Её так до конца и не выполнили. Да и что говорить, если в нашем городе нет ни одной специализированной клиники, где занимались бы лечением гриффи‑тов?! Ни одного специалиста! Все врачи занимаются лечением людей, но не гриффитов. Нет врачей‑педиатров соответствующего уровня подготовки. Только при нашем Институте создана одна на весь город клиника, да и та финансируется лишь из городского бюджета. Бургомистр по своей личной инициативе выделяет нам средства. Правительству Его Величества до нас вообще дела нет. Всё пущено на самотёк. Мы лишь один раз были удостоены внимания со стороны Императора, когда нам запретили покидать этот город. До сих пор не подсчитано, сколько наших погибло во время бомбёжек. Такая потеря молодого населения для нас невосполнима.

Джейк ел молча, обдумывая услышанное.

Да, ведь всё так и есть. Неожиданно вспомнились ветхие домики в посёлке Кайны. Одинокие старики, забытые всеми. Неужели же всё это повсеместно, в масштабах целой планеты?

– Но должен же быть какой‑то выход? – выкрикнул всердцах, бросая вилку. – Как‑то же можно всё это изменить! Сионийцы, вон, я слышал, собирают всех гриффитов, хотят открывать для них специальные зоны для проживания. Что‑то вроде резерваций. Дадут им полную самостоятельность. Пусть живут, как раньше, до появления людей.

– Гриффитам‑горожанам вряд ли захочется обратно в джунгли, – возразила Гаргата, устало улыбнувшись. – Да и выживет там не всякий. Много знаний потеряно. Уже целое поколение выросло тех, кто вряд ли отличит баит от ямсы. Им проще на деревообрабатывающем заводе получать по минимальному окладу.

– И что тогда? – Джейка удивляло спокойствие Гаргаты. Она говорила о своём обречённом народе так спокойно, будто всё уже давно решено и ничего – совсем ничего! – не изменить и не исправить.

– Только в тебе наше решение проблемы. В тебе и тебе подобных, – сказала Гаргата, поднимаясь. – Давай мне тарелку!

Сложив грязную посуду в ящик для мойки, Гаргата включила комбайн.

– Мы внимательно изучили возможность связи между двумя нашими видами, между человеком и гриффитом. Такие связи имели и до сих пор имеют место, твои родители – случай не единственный. Физиологически – проблем никаких. Одно не радует – потомства от такой связи не получишь. Поэтому и длятся они недолго. Гриффиты – однолюбы, это в них заложено природой. Человеку такое несвойственно. За каждым разрывом союза – трагедия. Её можно избежать… Можно, если будут рождаться дети.

Они для гриффита символизируют крепость отношений. Только они. Бесплодность таких пар – самая частая причина развода.

Только человек со своей возможностью к воспроизводству может спасти нас от вымирания. Нужно лишь, чтоб рождение таких, как ты, стало свободным, беспроблемным. А для этого столько всего ещё надо сделать. Столько исследований, столько анализов. Нам точно надо знать, могут ли быть у тебя дети от связи с гриффитом или с человеком. Ты промежуточное звено между двумя видами, как бы по‑научному это ни звучало…

А Глория запретила мне даже кровь твою взять на анализ. Запретила категорически!

– А сам я могу что‑нибудь за себя решить? – вскинулся Джейк, расстёгивая на манжете рукава крошечную пуговицу. – Берите! Берите, сколько нужно! Хоть сейчас…

– Подожди, Джейк! Не так сразу! – Гаргата рассмеялась. – Сегодня, пока ты спал, я отвезла твою повязку в лабораторию. Этого хватит для начала. Конечно, я не должна была без твоего согласия…

Джейк упал на стул, нервно барабаня пальцами по крышке стола, он готов был действовать, делать что‑то уже сейчас, но ему оставалось только оглядывать кухоньку внимательным изучающим взглядом, будто вошёл он сюда вот в эту минуту.

Гаргата отвернулась, улыбаясь своим мыслям. Всесильное Око! Как же он похож на Виктора! И тот такой же: всё на порыве. Одни эмоции.

Вспоминался день, когда Виктор, грязный, мокрый, почти неузнаваемый, объявился в их посёлке. По болоту шёл на встречу с Глорией. Только чтоб переночевать, а завтра, рано утром, в обратную дорогу. Таким, вот, Виктор Тайлер ей и запомнился.

Нет, не думала она, даже предположить не могла, что эта пара, Глория и Виктор, человек и гриффит, сумеют сохранить свой брак, двадцать лет – срок немалый. Даже общего ребёнка умудрились завести, вопреки науке.

Откуда в Глории эта отвага, эта способность идти на риск? Идти до конца? Она всегда выбирала не привычный всем, а свой, другой путь. Ей с детства было тяжелее всех. Одной, без родителей. Может, поэтому? И сын их, рисковый парень. Сильный и благородный. Есть в кого. Он от каждого из родителей взял лучшее, он действительно их общий ребёнок по всем статьям.

Гаргата вытаскивала тарелки из мойки, когда услышала приглушённый голос диктора. Сообщали очередной блок новостей. Джейк ушёл из кухни совсем неслышно, и это немного удивило Гаргату. Вспомнились слова из популярной молодёжной песенки: «И лёгкой поступью подкралась к нам разлука. Из‑за спины, когда никто не ждёт…» Улыбнулась сама себе, набирая код меню‑комбайна. Пусть поработает машина, тогда утром можно будет подольше поваляться в постели.

…Но поваляться‑то как раз и не получилось. Рано, в начале седьмого, позвонила Кларисса с неожиданной просьбой: подменить с утра часика на три‑четыре. Возникли семейные проблемы. С кем не бывает? Гаргата согласилась легко, даже сама удивилась своему хорошему настроению, которое обычно пропадает, когда рушатся намеченные планы. А может, потому, что и планов‑то особых не было? Провести день в безделье до очередного ночного дежурства? Разве это планы? А в Институте есть теперь чем заняться…

Поднялась с мягкого дивана, запахивая халат на груди, встретила встревоженный взгляд Джейка:

– Спи! Ничего серьёзного. Это с работы…

Прекрасное расположение духа не пропало и тогда, когда она торопливо завтракала, спешно собиралась и укладывала сумочку. Даже напевала песенку какую‑то, пока спускалась в лифте. Поздоровалась с портье, проходя мимо конторки. В это время все ещё спят или только‑только просыпаются. Портье скучал, как обычно, но тут подавив зевок, позвал с заговорщицким прищуром: