Текст книги "Возвращение домой (СИ)"

Автор книги: Александра Турлякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 62 страниц)

Подобное он переживал при посадке корабля! Ощущение растворённости в мире, когда ты сам, по непонятным тебе причинам, превращаешься в каждый шорох, в каждый звук. Как молекула в воздухе! Когда ты везде и в то же время – нигде! Но ясность мозга при этом ещё больше обостряется! Начинаешь замечать и чувствовать всё то, на что в обычных условиях не обратил бы ни малейшего внимания!

Писк комара над ухом!

Хруст веточки на соседнем дереве!

Скрежет жука‑короеда, точившего ствол изнутри!

Плеск воды, разбивающейся о тело капитана, плывущего через реку!

Даже биение пульса в висках казалось сейчас таким далёким‑далёким, как будто оно пульсирует в чьей‑то груди, а не в твоей!..

Дюпрейн шёл по пляжу уже на том берегу, такому далёкому, сумеречному, а Джейк отсюда слышал, – да так явно! – как шипит песок, впитывая воду, стекающую с мокрой одежды капитана.

Когда Дюпрейн растворился в зелени, Джейк мысленно досчитал до десяти и сорвался с места. Спину прикрывать было некому, но зато с другой стороны реки за каждым его движением следили четыре пары глаз товарищей, которые в случае чего сумеют предупредить опасность, если таковая возникнет. Вода была холодной и удивительно чистой. Вода с гор! Кристальная вода! Из горных ручьёв, разбухших после дождя. Хорошо ещё, что дожди эти прошли по горам. Не дай Бог попасть в настоящий тропический ливень, какой бывает здесь, на Гриффите! Непрерывно льющаяся стеной вода, которую даже сама земля не в состоянии впитать сразу. И несколько недель так!.. Сам‑то Джейк не попадал под такое, но картинки из новостей засели в памяти на всю жизнь.

Холод освежил, прогнал усталость, но зато стало вдруг знобить, знобить до дрожи, до зубовного скрежета. Холодная водичка! Аж пить расхотелось… Но попить нужно. Во фляжке уже на самом дне, а капитан неизвестно когда ещё разрешит пополнить запасы. Хватая воду горстью, Джейк на ходу попил, напился до тошноты в полупустом желудке, до ломоты в зубах. Он шёл по дну, вода ударяла в бок, стискивала живот, течение, почти не видимое на поверхности, сильно тащило вниз, старалось изо всех сил сбить с ног, поглотить, лишить воли к сопротивлению, унести далеко вперёд.

Джейк поплыл только тогда, когда вода поднялась выше пояса, почти по грудь. Грести одной рукой против такого течения было тяжело, но он справился, вышел на берег там же, где и Алмаар. Своих разглядеть в этой зелени и в темноте не смог, но зато уловил чутким ухом лёгкий шорох и скрежет металла о металл. Неслышно ступая, обошёл поваленное дерево и остановился, посмотрел на группу с высоты своего роста. Моретти, привстав, не отрываясь, следил за рекой, искал Джейка глазами ещё там, в воде. Кордуэлл крутил головой, не зная, с какой стороны Джейк может появиться. А Алмаар сидел, скорчившись у сломанного пня, и вообще ни на кого не смотрел.

Расслабилась команда!

А что же Дюпрейн? Капитан сидел, привалившись спиной к мшистому стволу, и опять был занят картой, колдовал что‑то с ней, впрочем, как и всегда в любую свободную минуту.

Вот тебе и предельная осторожность!

Вот тебе и вражеская территория!

«Или Дюпрейн так во мне уверен? Уверен, что со мной ничего не случится? Никуда не влезу и не попытаюсь сбежать?»

– Именем Демократического Совета!.. – начал внезапно Джейк намеренно глухим голосом и громко брякнул затвором автомата.

Тут уж они все четверо разом дёрнулись, трое повернули головы, а Дюпрейн медленно, очень осторожно потянул руку за своим автоматом, прислонённым к дереву.

– Тайлер, какого чёрта? – раздражённо крикнул Янис и опустил своё оружие. Он единственный из всех целился Джейку в грудь и не нажал на курок лишь в последний момент.

– Ты где был так долго? – Кордуэлл выдохнул из груди воздух с заметным облегчением и сразу расслабился, аж плечи поникли.

А Джейк рассмеялся им в ответ, легко и беззаботно, как не смеялся уже очень давно, ещё, наверное, с Академии. Ребята тоже заулыбались, Моретти даже засмеялся беззвучно, но мертвенная бледность с их лиц сошла нескоро.

– Шутишь, рядовой! – Дюпрейн строго прикрикнул, но эта его строгость в голосе куда‑то быстро исчезла, сменилась усталостью и даже радостью. – А мы уже решили: тебя течением отнесло ниже. Всё нет и нет! Я и отбой уже чуть бойцам не дал…

Джейк опустился на траву, не выпуская автомата из рук, улыбка с его лица исчезла сразу, как только они встретились с Дюпрейном глазами.

– Отдыхайте пока! – капитан снова перевёл взгляд на экран карты, вернулся к расчетам прокладывать новый курс. А ребята сразу же занялись кто чем. Редко, когда капитан так добр и не скуп на отдых, ведь до этого каждую минуту считал, а тут… Отдых! Перекур!

– Как вам вода? – оживился Кордуэлл, – До сих пор согреться не могу! – и как бы в подтверждение своих слов, он зябко повёл плечами и скривил лицо. – С гор водичка!.. Со снегом!..

– А я думал: тебе понравилось! – подхватил вдруг Марио Моретти, улыбаясь и тоже дрожа всем телом от холода. – Ты как дёрнул вниз по реке, ну, всё, думаю, наш Ричи кайф поймал! Не скоро теперь выплывет!

– Ты сам‑то?! Сам? – Кордуэлл негромко рассмеялся, толкнул Моретти в плечо рукой, и они засмеялись вместе.

«Эти двое снова стали прежними, какими были в первый день. Даже, вроде, по‑общительнее, полегче. Наконец‑то в команду превращаются. И моего присутствия перестают стесняться. – Думал Дюпрейн, не отрывая глаз от карты. Он умудрялся мысленно управлять компьютером, передавая ему нужные импульсы‑команды, и думать при этом ещё и о другом. О своих бойцах! О ребятах!.. Отходят, наконец!.. Это его радовало, вселяло надежду в выполнение задания, а то ведь сначала – хоть плачь! – …Правда, Алмаар замкнулся, всё время молчит. С того случая – сегодня с обеда – словно подменили. А ведь раньше‑то они с Моретти хорошо контачили, постоянно спорили о чём‑то, шутили… А теперь молчит!.. И это же не просто обида! Если бы только обиделся, давно бы уже отошёл!.. Здесь – оскорблённое самолюбие, уязвлённая гордость!.. В таком состоянии может и глупость сморозить… Парень‑то – одни эмоции!.. Явно, себя не контролирует. Проследить за ним придётся, а то мало ли что… – Дюпрейн незаметно скосил один глаз на Алмаара, поглядел исподтишка. Тот сидел всё в той же позе, словно опять ждал нападения, уже настоящего. Даже автомат из рук не выпускает. О, зашевелился! Сигареты достал. Зажигалку. – Хорошая зажигалка, кстати!.. Самодельная, утяжелённая. С такой где в драке, если в кулак вместо кастета для более тяжёлого, полновесного удара… И мало не покажется тому, кто под руку попадёт…»

Сигареты напитались сырости, но не размокли. Алмаар относился к ним бережно, Каждую курил медленно, хранил их в самом надёжном месте: во внутреннем кармашке на груди. Там, где обычно носят документы. Сейчас, правда, на эту операцию они пошли без всех бумаг, удостоверяющих личность. Даже без знаков отличия на форме… Для большей скрытности! Для конспирации! Ради этого же Дюпрейн и солдат в свою команду подобрал без индикаторов. Ребятам погибать в завале на руднике, а индикатор личности может пролежать там не одну сотню лет, пока откопают шахту заново. Свои или чужие? Неизвестно пока! Но лучше следов оставлять поменьше и не компрометировать Органы Внутренней Разведки лишний раз. Конечно, это не было идеей самого Дюпрейна, он только приказ сверху выполняет.

Алмаар ругался сквозь зубы, не слишком выбирая выражения, пока раскуривал сырую сигарету. Табак дымил, горел плохо, и Алмаар – и без того нервный, и на взводе – разозлился ещё больше. С психом сунул зажигалку в карман, сигарету выкурил удивительно быстро, не в пример обычному, окурок бросил под ноги, топтал его ботинком долго‑долго, словно мстил ему за себя, срывал на нём злость. Явное подтверждение тому, что ход мыслей верный. Не успокоился парень, до сих пор не остыл.

Так же осторожно Дюпрейн стал наблюдать и за Тайлером. «Вот тебе и скучный! Вот тебе и неинтересный! Подкрался осторожненько и подшутил над всеми! Хорошо подшутил! У меня чуть сердце не выскочило, всё – думаю – попались! И Алмаар чуть пальбу не открыл… А как смеялся потом! Как мальчишка!.. А ведь до этого раза хоть бы улыбнулся! Хоть раз! Ходил, как робот‑андроид… Никаких эмоций!

Сложный парень, очень сложный!

Я ведь от него такой шуточки совсем не ожидал. Про него меньше всего думал, что он ещё шутить умеет. От любого из них ожидал, но не от Тайлера.

Да и правильно!.. Поделом! Чтоб не расслаблялись в другой раз!.. И мне самому наука… Будто напомнить решил, чтоб не забывали, где находимся…

Хитрая бестия!.. И очень осторожный к тому же… Вот и попробуй разберись теперь, угадай, чем занята сейчас его голова? О чем он думает? Сидит неподвижно, как каменный, и наблюдает при этом за всеми!.. За мной и то следит…»

– Эй, ребята! – Моретти крутил в руках пустую фляжку, оглядывался на всех, – У кого попить осталось? Вымок до нитки, и всё равно пить охота! Аж смешно!..

Алмаар в это время стянул с ноги ботинок и, выливая воду, мрачно предложил, даже без тени улыбки:

– Подставляй, налью!

– Нет уж! Сам пей! Спасибо! – Марио отвернулся, обиженно поджав губы, нахмурился, глядя на остальных. Веселья, как ни бывало!.. Да, не ожидал он такого от Яниса, они же с ним неплохо ладили, ещё с первого дня, и на тебе.

– На! Но у меня на дне осталось! – Джейк кинул Моретти свою фляжку и не заметил, как в этот момент недобро сверкнул в его сторону глазами Алмаар. Зато этот взгляд заметил Дюпрейн и тут же понял, что к чему: «Замкнулся рядовой Алмаар не только от меня. И ребята стали его врагами. За то, что не поддержали тогда, не сказали ни слова, а ведь могли же… За то, что сейчас продолжают жить как обычно, по‑прежнему: смеются, шутят, разговаривают как ни в чём не бывало, а ведь видели его слабость, его отчаяние, были свидетелями его унижения… А Алмаару при его‑то характере хватит и этой мелочи для смертельной обиды… Вот он и отгородился теперь от них, злится, обижается… Да‑а, не поможешь сейчас, упустишь момент – и окончательно замкнётся, останется один, и поговорить будет не с кем…

Пугать оружием – глупо было, конечно. Вот они, последствия!.. А что оставалось делать? Смотреть на него? Он ведь другого языка не понимает, уголовник чёртов!.. Мы и так теряем время, сильно отстаём, вон ещё какой крюк сделали… Пока нагоним…»

– Ладно, ребята! – заговорил Дюпрейн, складывая карту, – Идти нужно! Сушиться будем на ходу! А то простынем… Уже сумерки находят, а нам до захода солнца надо успеть ещё и место подходящее найти… Давайте‑давайте! Быстро!

Они шли гуськом, без привычного трёхметрового интервала, но шли быстро, почти бегом. Дюпрейн, идущий первым, сам задавал такой темп и ещё подгонял постоянно:

– Быстрее, бойцы! Быстрее! Не прогреемся – заболеем!..

Они продвигались вдоль реки, всё время вверх по течению, оставляя Чайну по левую руку. И только когда в низине, но дну которой они шли, стали скапливаться непроглядные сумерки, тягучие, липкие, как туман, Дюпрейн отдал приказ:

– Привал!.. Ночёвка!..

Всё! Наконец‑то! Отдых!

Немного расслабились, но капитан отдыхать сразу не дал. Только успели стянуть мокрые рюкзаки, как он раздал поручения:

– Тайлер и Алмаар! Нарвать травы! На всех!

– Кордуэлл! Дрова для костра! Да сухие подбирай, чтоб звенели, и без грибков, а то дымить будут!..

– Моретти, бери все вещи – и за мной, вон к тем деревьям! Остальные – тоже подходят к тому месту… Не потеряйтесь! К этим, вот, деревьям! Ясно?

Джейк посмотрел туда, куда показал коротким взмахом руки Дюпрейн. Поваленное толстенное дерево застряло в развилке другого такого же исполина. Оба старые, замшелые, затянутые лианами так, что даже коры не видно. Неплохое место! И главное – не сразу заметишь, что под склонённым деревом есть хорошее убежище, да ещё и крыша над головой. И до воды – рукой подать!

Джейк несколько раз крутанул головой, отыскивая подходящие ориентиры. Слева – сухое почерневшее дерево; справа и чуть дальше – просвет между двумя высокими и тонкими пальмами, и в нём – сумеречное бледно‑серое небо. Теперь он это место запомнит. Куда ни пойди – дорогу не забудет, даже ночью, даже через год.

– Пошли! Любуешься! – Алмаар прошёл мимо, толкнув Джейка плечом.

Они отошли немного в сторону, в глубь леса, спустились ещё ниже, в старый овраг. Его река размыла очень давно, во время осенних паводков. С тех пор Чайна так сильно больше не разливалась, и овраг с годами оплыл, зарос, стенки его сгладились, а по дну разросся роскошный пышный папоротник.

Вдвоём Джейк и Янис быстро и молча наломали две большие кучи, а потом Алмаар уселся на свою охапку и сам устроил себе перекур. Раскуривал долго, но уже почти спокойно, не нервничая и не психуя, без ругани и обид. Джейк ждал Алмаара, наблюдая за огоньком тлеющей сигареты, а потом вдруг спросил:

– Слушай, Янис, ты хорошо знаешь Моретти?

– В смысле, хорошо? – Алмаар чуть наклонился вперёд, глянул на Джейка исподлобья – зелень под ним сочно хрустнула, – Из вас всех я только тебя, гвардеец, знаю лучше всего… – и Янис негромко рассмеялся в кулак, совсем не зло, но как‑то многозначительно.

– А индикатор у него есть, не знаешь? – Спросил Джейк сразу же, угадал потому что, что Янис сейчас в лучшем за весь день настроении, возможно, и поговорить удастся. А вдруг он в курсе?

– Индикатор? – Янис удивился искренне, сам‑то он не об этом думал, – Ну и интересы у тебя, гвардеец! – покачал головой и громко хмыкнул, – Зачем тебе?

– Понимаешь, у нас у троих: у тебя, у меня и у Кордуэлла – у Дика – индикаторов личности нет! – Джейк заговорил быстро, заспешил, боясь, что его перебьют, не дадут договорить. Почему‑то захотелось поделиться своими мыслями хоть с кем‑нибудь, тем более, Алмаар, по сути дела, должен иметь в этом толк. Он же – «информатор»! Может быть, предложит что дельное или объяснит об этих индикаторах побольше. – А у Моретти? Как у него с индикатором? Он сам ничего не говорил?

– Ага! Индикатор! Подходящая тема для разговора! – в усмешке Яниса сквозила холодная насмешка. Он смотрел на Джейка, чуть повернув голову, но во мраке не мог разглядеть его лица, лишь чувствовал на себе пытливый взгляд этого парня, прощупывающий душу. Янис постоянно помнил о том, что в своё время рассказал Тайлеру о себе. Рассказал то, чего о нём никто не знал. Не думал же совсем, что доведётся ещё раз встретиться! Но судьба настойчиво продолжает их сводить, и с каждым разом всё сильнее, всё ближе, словно терпение каждого из них проверяет.

И теперь Янис жил в постоянном ожидании, когда этот тип, гвардеец Его Императорского Величества, хоть словом обмолвится о том, что они знакомы, даст это другим понять… А он? Тайлер ничем не выказывает того, что знает про него много больше, чем кто бы то ни было. Ни слова! Ни намёка! Ни одного насмешливого взгляда! Ни‑че‑го!!!

И Янис сам, уже, скорее, инстинктивно, по выработанной годами привычке, начал атаку первым. Насмешничал! Издевался! Старался разозлить! Но и это никак не трогало Тайлера! Они почти не разговаривали, только один раз, вчера ночью, в джунглях… И вот сейчас… И снова один на один…

Янис понял сразу: сейчас Тайлер спросит что‑нибудь, что‑то обязательно скажет, насмешливое и злое, а он… он же завёл тему вообще чёрт знает про что! И это нервное напряжение, вечное ожидание подвоха, растраченные впустую нервы – неприятно удивили и озадачили Яниса. Чудной тип, этот Тайлер! Об индикаторах думает! Когда мы на убой идём! И кто нами управляет? Сумасшедший капитан с Ниобы, который ничего здесь не знает, который ради своего приказа ни перед чем не остановится. Даже «пушку» свою в ход пустит, если понадобится. Неужели этот гвардеец – а ведь они там, в Гвардии, все вундеркинды должны быть! – не понимает, что нас всех на смерть послали?!! Янис это сердцем, нутром своим чувствовал! Ему и опыт подсказывал! И пусть доказательств нет, он всё равно знает, на ЧТО ведёт их капитан!

А ему, этому Тайлеру, какой‑то там индикатор! Аж зло берёт!

– Нас, как мне кажется, послали сюда неспроста! – заговорил снова Тайлер, почему‑то продолжая ту же мысль, что не давала покоя и самому Алмаару. – И подобрали специально! Без индикаторов, без знаков отличия! – продолжил Джейк после секундного молчания. Он даже в такой темноте мог видеть Яниса, видеть, как меняется его лицо с каждым сказанным словом, чувствовать, как собеседник начинает злиться и раздражаться. А когда человек злится, выходит из себя, его мысли «читаются» особенно легко, почти без усилий, и Джейк понял, что в данный момент больше всего волнует Яниса. – Слушай, Янис! Я не желаю тебе зла! Даже после всего, что ты сделал! Это всё равно ничего не изменит, – негромко, тщательно подбирая каждое слово, выговорил Джейк, стараясь этими простыми словами убедить Алмаара в том, что он не настроен на выяснение отношение. – Но мне нужна твоя помощь сейчас, понимаешь? Помощь «информатора»! Ты же должен хорошо в этом разбираться!.. Даже, скорее, не помощь, а совет…

– Совет!! Нашёл себе советчика!!! – Возмущённый Янис вскочил одним прыжком, как распрямившаяся пружина, даже автомат свой на земле оставил, а раньше – всюду с оружием, будто уверенности и силы от него напитывался, – Специалиста?!! У меня своих забот по горло!! А твоя чушь про индикаторы?!!.. Откуда ты всё это взял?!.. Я не знаю, о чём ты думаешь, гвардеец, но лучше б ты подумал о спасении своей шкуры! Я, конечно, не ищу себе напарника для побега, не думай! Ты мне – никто! Никто, понял?!! Если ты решил, что раз отмазал меня перед капитаном сегодня утром, то и всё – друзья до гроба?!! Нет уж!.. Уволь!.. Я и не просил твоей помощи!.. Сам бы справился!.. Подумаешь!.. Не в первый раз и не в последний! – он кричал эти слова с какой‑то мальчишеской бравадой и одновременно кривился презрительно. – Надолго задерживаться здесь я не намерен! Пусть он идёт ко всем чертям, этот капитан! И рудник – туда же! Помирать за своё государство я не собираюсь… Ложить свою голову во славу отечества я не хочу!..

– А кто тебе сказал, что ты должен умереть? – Джейк сумел целую реплику вставить в эту прочувствованную тираду. Янис, метавшийся по пяточку, где они вырвали папоротник, неожиданно остановился в темноте, как раз напротив Джейка; он хоть и не видел его, но по голосу угадал точно, где тот находится. Сигарета в руке Алмаара уже почти потухла, но он одной нервной затяжкой докурил её до фильтра, отшвырнул за спину и, выдохнув дым Джейку в лицо, произнёс, щуря глаза:

– Наш капитан – тот ещё псих! Упёртый дурак! И помирать из‑за его упёртости я не собираюсь… Я уйду сегодня ночью! Видишь, я этого даже не скрываю!! От тебя, гвардеец!.. Так что, если капитан тебя утром спросит, можешь честно сказать: я был в курсе!.. Или врать будешь?.. Так же классно, как сегодня за завтраком? Да? – Янис хохотнул и отвернулся.

– Классно? – Джейк произнёс это слово нараспев, будто хотел его на вкус попробовать, на слух – примерить. – Откуда ему взяться, этому классу? – Янис снова повернулся к нему, удивлённо вскинув брови, он не мог понять: о чём это Тайлер, а Джейк продолжал, глядя на него снизу вверх. – Я двадцать лет прожил, не врал до этого ни разу!.. Ни одного лживого слова! А с тобой связался – и пошло‑поехало…

– Знаешь, ты, по‑моему, такой же дурак, как и наш капитан. – Янис отошёл, опустился на корточки, нащупывая свой автомат на земле. – Я тебе про одно, а ты… Ей‑богу!

Назад они возвращались уже в темноте, в полном молчании, с кипой папоротника каждый. Сначала Янис шёл первым, но потом запутался, растерялся, остановился, вглядываясь в темноту, в еле различимые стволы деревьев. Куда идти‑то? Джейк обогнал его: он шёл по ночному лесу уверенно, даже ночью не плутал, и Янис догнал его, пошёл следом. Так они и пришли к месту ночёвки: первым Джейк, а за ним – Алмаар.

Костёр уже горел, маленький и бездымный, но уютный. Тёплые блики играли на лаковых листьях, на ночных цветах, на лицах…

Уютное гнёздышко, нечего сказать!

– Почему так долго? – придрался скорее по привычке, по долгу службы Дюпрейн. Он опять работал с картой и попутно ел брикет концентрата, изредка запивая свежей с реки водой. Моретти и Кордуэлл тоже ужинали, шёпотом разговаривали между собой, чтоб не мешать капитану своими голосами, а потом кинулись помогать, делить папоротник на всех, устраивать места для сна. Джейк сел чуть в стороне, привалился спиной к стволу дерева и как со стороны смотрел на всю суету ребят, лениво вполуха слушал их голоса, сердитые окрики Дюпрейна, совсем ни во что не вникая. Он только сейчас понял, как устал за весь день. Всему виной усталость, копившаяся два дня, и весь предыдущий месяц службы в армии. А сейчас можно просто отдыхать и ничего не делать, как в походе, как в настоящем походе, рассчитанном лишь на отдых от городской жизни, суеты столицы. Он же за всю свою жизнь ни разу не выбирался вот так, в лес, побродить, отдохнуть после долгого перехода, после трудного дня. Даже мысли о войне ушли куда‑то далеко, в другую реальность, в другой мир. А здесь же – просто усталость и долгожданный отдых. И ужин!..

– На, ешь! – Дик, заботливый до удивления, протяну ему брикет питательного печенья, а Марио пожил на колени свою фляжку с холодной свежей водой. Джейк ел медленно, не торопясь, и так же медленно осматривался. Мокрые одеяла и рюкзаки разложили и развешали для просушки, всё остальное лежало в тени в одной куче. Внимание Джейка опять привлекли коробки аптечек. Он снова мысленно вспомнил вес своей и мысленно перебрал её содержимое, соответствующее списку необходимых медикаментов. Что‑то здесь не клеилось – это точно! Слишком вес велик! Да, это как с индикаторами! Чувствуешь подвох, но какой?

Вспомнив про индикатор, Джейк невольно глянул в сторону Моретти. Тот ел и опять говорил о чём‑то с Диком. Джейк прислушался.

– …У меня отец был из неопротестантов… Слышал про таких? – Кордуэлл кивнул немного рассеянно. Вряд ли, он в своей деревеньке в джунглях был в курсе этой проблемы. Неопротестанты! Они выступали против домашних компьютеров, против солнечных батарей, против самодвижущихся тротуаров, против всего нового. Против всего необычного! И не просто призывали вернуться к старому, привычному им образу жизни на уровне Эпохи Великого Кризиса, но и вредили заводам, на которых работали роботы, выпускающим машины и другую технику. Взрывали магазины, торгующие стереовизорами, компьютерами, другой бытовой техникой.

Одно время это движение получило широкий размах, огромное распространение во всех слоях общества и грозило перерасти в кое‑что похуже простого вредительства, но постепенно усилиями властей сошло на нет. Остались только некоторые, самые рьяные, самые упорные, не желающие отказываться от своих убеждений. Самый пик пришёлся на правление Императора Густава. Джейк его не застал, но по хроникам был знаком с основными событиями, с лидерами движения, с их программой, с их лозунгами. В памяти сам собой всплыл один из призывов неопротестантов, призыв, получивший распространение в последние лет тридцать, с тех пор, как стали применять индикаторы личности: «Долой эти метки дьявола!!! Нас метят, как животных, посылаемых на убой!.. Не допустим такого беспредела!..»

Стоп!!! Джейк понял, что отвлёкся и совсем не слушает Моретти: «Что ты там про отца‑неопротестанта говорил?» Опять принялся копаться в своей памяти. Мозг, как записывающий автомат, как фиксировщик, запечатлел каждое слово, сказанное Моретти, но не уловленное сознанием Джейка.

– …Когда я родился, он даже индикатор запретил вживлять… А про компьютер в доме и говорить нечего… Надо мной мальчишки в школе смеялись, когда я на уроках компьютерной грамоты не знал, как диск вставить, как программы загружать… А потом ничего, наловчился, любого из наших ребят в классе обставлял… После школы пошёл в игорный зал, в клуб «Ночное кафе», парой от клуба, при играх… В курсе, когда против посетителей от заведения играешь?..

Моретти уже рассказывал о чём‑то другом, объяснял на пальцах правила какой‑то компьютерной игры, Дик слушал его, открыв рот, с печеньем в руке, даже о еде забыв. Джейк их не слушал, он заново «прокручивал» в памяти каждое слово, сказанное Марио: «…Даже индикатор запретил вживлять… Вживлять запретил… ЗАПРЕТИЛ…»

– Как я был прав!!! Я был прав в своих догадках!!! – чуть не закричал от радости Джейк, но поделиться этой радостью было не с кем, и он лишь глянул на Алмаара. Тот не заметил взгляда, он жевал печенье и тоже слушал Моретти, хоть и старался быть равнодушным, пренебрежительным даже: «Что мне ваша суета? Вот то ли дело мы в своё время по молодости…»

– Да что там твой Мик‑Снайпер?!! – не выдержав, наконец, вмешался Янис. – Нашёл, чем хвастаться?! Вот мы в «Ячейку» играли… Я все десять уровней за сорок минут проходил!.. Слабо?!! А «Лабиринт»? Играл когда‑нибудь?

– Играл, не пугай! Знаем мы таких игроков! – Моретти сразу же оживился, увидев в лице Алмаара профессионала, знатока своего дела. Даже про обиду забыл!.. Теперь у них появилась тема, одинаково близкая и дорогая обоим. – И не мог ты «Ячейку» за сорок минут пройти!.. Да ещё и все десять уровней… Заливаешь, брат!.. Я сколько в нашем клубе проработал, – почти три года – такого результата ни разу не фиксировал…

– Да что там твой клуб?!! «Ночное кафе»? – Янис презрительно прищурился, – Дыра – твоё кафе! Там и игроков‑то хороших не бывает!.. Потому ты и не видел таких, как я!..

– Ой‑ой! Тоже мне – игрок! – взгляд Марио выражал презрение неменьшее. – Да тебя, рвань, и на порог нашего клуба не пустили бы, не то, что в игральный зал, к автоматам… Да ты и не бывал, поди, в нашем районе, я больше, чем уверен… Наш клуб для состоятельных людей, а не для таких уголовников, как ты…

Эти слова задели Яниса за живое, он побледнел от ярости, стиснул печенье в кулаке до хруста, весь напрягся, смотрел на Моретти исподлобья чуть ли не с ненавистью. Дело близилось к драке… К хорошей драке… Если принять во внимание всю вспыльчивость Алмаара, его нетерпение, нервозность…

Но тут, и очень кстати, заговорил Дюпрейн:

– Ладно, тихо! Послушайте теперь меня!..

Все повернулись на голос, на голос, которого нельзя ослушаться, на который невозможно не обратить внимания.

– Мы прошли с вами сегодня почти 57 километров, – заговорил Дюпрейн, по очереди глядя на каждого из своих солдат, – это на 11 километров больше вчерашнего… Неплохо, конечно… Неплохо… – Он посмотрел на экран своей карты, как будто сверялся с данными компьютера. – Но нам пришлось сделать добрый крюк при переходе через Чайну, да и вчера мы не уложились в мой график… Одним словом, мы отстаём с вами часа на четыре… Этой ночью нам уже надо было перейти магистраль, а мы ещё здесь… в 23 километрах от дороги… При нашем темпе, к магистрали мы выйдем завтра, ещё до обеда…

Днём переходить дорогу опасно… Ждать ночи придётся так и так… Значит, лучше будет, если мы как следует отдохнём здесь, у реки… Завтра нам предстоит трудный день. Мы выходим к людям… Это усложняет дело. И требует предельной осторожности и внимания. Надеюсь, повторять не нужно, что сейчас мы находимся на сионийской земле! А ещё, меньше, чем в десяти километрах от нас есть гриффитский посёлок. Они, я думаю, вряд ли донесут властям, даже если и наткнутся на нас, но лучше поостеречься…

Поэтому постарайтесь быть осторожнее, ходите только по двое, обязательно с оружием… И вообще лучше никуда лишний раз не соваться, тем более, далеко от нашего лагеря и без моего разрешения!.. И не орите больше так громко, ради Бога! – Дюпрейн поморщился, как от головной боли, с громким щелчком закрыл карту. – Тайлер, Алмаар, вы как? Поели?

– Да, господин капитан, – ответил за обоих Джейк. Резкая перемена темы его даже удивила немного, но голос Дюпрейна был всё тем же, деловым, до сухости, словно состояние бойцов для капитана так же важно, как и краткий план завтрашнего дня.

– Так, значит, теперь с дежурством! – продолжил Дюпрейн, застёгивая кармашек комбинезона. – Первым – Тайлер, потом – Моретти. Смена через три часа. Моретти, толкнёшь меня, я буду третьим. Остальные – отдыхать! Через десять минут отбой! После – никакой ходьбы по лагерю, ясно?! – многозначительно посмотрел на Джейка, потом – на Яниса. – У меня всё! Отдыхайте!

Да и ещё, кстати! – вспомнив о чём‑то, поспешно добавил Дюпрейн. – Сухие носки все надели? – они ответили невпопад, кто «да», кто «нет», – Это был приказ! Не хватало ещё, чтобы кто‑нибудь из вас заболел!.. И ботинки поставьте на просушку… Дежурный проследит… – капитан снова глянул в сторону Джейка, – Костёр тоже на твоей совести… И, вот, возьми!.. – Дюпрейн расстегнул браслет своих часов, бросил их Джейку, не глядя, так, будто хотел реакцию проверить. – Утром отдашь!

– Спасибо! – Джейк поймал часы легко, перевёл взгляд на экран. Хорошая вещь! Почти как те, отцовские, но ещё с компасом и со светящимися в темноте цифрами.

Металлический браслет часов приятно холодил запястье, это было знакомое ощущение, от которого Джейк уже успел отвыкнуть. Все вокруг спали, тишина, даже лес молчал… Странный здесь, кстати, лес, за рекой, на этом берегу. Дикий какой‑то, нехоженый… Словно чужой… Лианы, мхи, лишайники на деревьях, сами деревья – большие, высокие, с толстыми ветками во все стороны, с очень густой листвой – даже неба не видно! Ни одной звёздочки!..Вспомнив про звёзды, Джейк поднял голову, но потом усмехнулся, перевёл взгляд на огонь. Какие здесь, под этими поваленными, но не упавшими деревьями могут быть звёзды? Одни лианы плотной сеткой из мелких листьев и цветов.

Цветы распустились к ночи, издавали теперь приятный, очень тонкий аромат, его не перебивал даже отвратительный запах сырых шерстяных одеял… А на этот аромат слетались какие‑то насекомые. Ночные насекомые. Большие, маленькие, бесчисленное множество мотыльков. Они пугались света костра, его жара, метались, забыв о цветах, улетали в дырки между листьями, прилетали новые – и всё повторялось заново. Скучно!

Джейк поднялся, походил, чтобы размяться, прогнать сонное оцепенение. Посмотрел на часы. Ещё почти час! Подошёл к костру, подложил несколько веток, специально выбрал потолще, чтоб огонь горел веселей. Вернулся на своё место, сел, дёрнул несколько раз плечом, чтобы автомат спустился ниже, как раз под руку, скорее по привычке, проверил предохранитель. И опять посмотрел, сколько времени прошло. Три минуты всего! Всего – три! И не удержался от вздоха!

Вздохнул и прикрыл глаза. И тут уловил мозгом, нутром, – так, как он всегда это умел – чьи‑то мысли, ясные живые мысли бодрствующего человека. И только потом – взгляд на себе, скрытный, осторожный, украдкой. Медленно, ненарочно, словно скучая от безделья, повернул голову и упёрся глазами в глаза Дюпрейна. Тот даже не успел затаиться, притвориться спящим, понял, что попался, и не удержался от виноватой улыбки и оправдывающихся слов: