Текст книги ""Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Александр Сухов

Глава 22

Роман, специально подгадав свой приезд к нашему выступлению в филармонии, привёз мне кучу транзисторов, несколько четырёхканальных магнитофонных головок, фейдеры и диоды-стабилитроны[65]65
  Фейдер – орган управления параметрами физического или виртуального устройства, регулятор ползункового типа (в отличие от вращающейся ручки – поворотного энкодера).
  Полупроводнико́вый стабилитро́н, или диод Зенера – полупроводниковый диод, работающий при обратном смещении в режиме пробоя. До наступления пробоя через стабилитрон протекают незначительные токи утечки, а его сопротивление весьма высоко. Основное назначение стабилитронов – стабилизация напряжения.


[Закрыть]. Теперь я смогу сделать и установить на каждый канал в пульт нормальные компрессоры[66]66
  Компрессор – это прибор, который меняет соотношение входного и выходного сигнала, уменьшая динамический диапазон трека.


[Закрыть].

Тот компрессор, что был у меня, во-первых был один, а во вторых был несколько резковат. Одного его мне хватало. Я-то всё равно писал инструменты по очереди. А вот мои ребята, уставшие от уроков и окрылённые успехом на концерте, требовали песен. Можно было бы музыку записывать сообща, но с одним компрессором, это было не реально.

Самое смешное было то, что запись нашего новогоднего вечера, сделанная вообще без компрессора и звучавшая, также паскудно, как и многие ВИА Советского Союза, шла по рукам нарасхват. Просто не знали эти люди музыки лучше.

Записи, сделанные мной с использованием компрессора, получились намного лучше, потому что выпирающий обычно солирующий голос компрессором «задавливался». Как, впрочем, и иные ненужные всплески. Не любили, почему-то, советские звукорежиссёры уравнивать звук.

Слушал я пластинки этих годов в двухтысячных. Были у меня и «Песняры», и «Весёлые Ребята». Вроде и состав «Весёлых Ребят»: Малежик, Антонов, Барыкин, Буйнов, Слободкин, Алёшин, и играют хорошо, а звучит просто жутко. Голос вокалиста выпирает так, что им стёкла можно резать. А уж что говорить про духовые? Даже сам Вячеслав Малежик, будучи у меня в гостях и послушав эту пластинку, едва не заплакал от стыда. Он сказал:

– Помнится, тогда это слышалось довольно органично, а сейчас ощущение вставного, пусть и «золотого», зуба вызывает, во всяком случае у меня, стариковский дискомфорт. Да, спеты и сыграны ноты весьма профессионально (помню, что упорно репетировалось все это), но зачем это делалось – нынче мне не очень понятно. А тогда мы, аж, светились от собственной крутизны.

Этот диск – писали прямо с концерта. Мы, желавшие поиграть на хорошем звуке и хотевшие показать публике, как мы умеем играть рок-н-ролльную музыку, включали в аранжировку наших песен целые инструментальные куски из композиций «Led Zeppelin», «Grand funk rail road» и иже с ними. И вот этот винегрет с фирменными кусками в аранжировках я услышал сегодня. Хотя винегрет тоже съедобен, сегодня мне он был не ко столу.

Вот такой винегрет получился и у нас на новогоднем вечере, но он нашей неискушённой публике пришёлся по вкусу. Теперь я хотел поднять уровень советской звукозаписи ещё на один уровень. Хе-хе-хе…

Вот чем, собственно, я хотел бы заниматься. Звукорежиссированием… Это и приятно и денежно. А для этого нужны два образования: музыкальное и радиотехническое. А поэтому, надо и музыкальную школу экстерном сдавать – пусть гэбэшники и там договорятся – и в Политехнический поступать. Придётся учиться второй раз, а высшую математику совсем не помню. Да-а-а…

Ещё и научный коммунизм с философией учить. Труды Ленина конспектировать… Эхэ-хэ… Хотя, Ленина почитать интересно будет. Читал некоторые его работы в старости. Отличное впечатление оставили труды Владимира Ильича. Великолепное! Выхолостили его учение! Подорвали авторитет! Специально, наверное… Я им дам про*раться на семинарах преподавателям. С такой памятью, как сейчас, я цитировать классиков марксизма-ленинизма буду страницами. Да-а-а…

Дожить бы. Так, если мне добавят два года… Да, чего мелочиться? Пусть добавляют три, я и девятый за лето освою. Заканчиваю десятый класс и поступаю в институт. Да-а-а… А вдруг, хе-хе, и дальше стареть буду? Вот же, млять! Но, не будем думать о плохом.

У меня этот неполный год и вправду, как полжизни отнял. Столько событий произошло! Главное – я запустил новые советские мелодии, которые зазвучали из окон домов. Сейчас был май и в тёплые, солнечные деньки горожане открывали, мыли окна. Оттуда и «звучала музыка та», как в «Вальсе Бостоне». Звучал и Джо Дасен, и другие англо-французские песни. Но больше звучали наши, русские песни. Сейчас мы с ребятами планировали переписать всё начисто с чуть изменённой аранжировкой. Что я зря занимался музыкой почти всю жизнь. Да и в кабаке мы немного интерпретировали некоторые музыкальные произведения. Тогда ещё не было термина «кавер», но мы, как настоящие музыканты, что-то играли чуть-чуть не так, как в оригинале.

С моей «джаз бандой из будущего» мы очень хорошо переделывали известные песни на блюзовый манер. Особенно мы изгалялись над «Битлами». У них же простой рисунок, а мы добавляли красок. Сейчас Битлов переигрывать и перепевать я не собирался. Одному не интересно и муторно играть блюз, а ребята мои ещё не могли. А вот «Deep Purple» переиграть мне «заново» хотелось. Тем более, повторюсь, что сам Ричи Блекмор беззастенчиво воровал не только рифы, но и целые куски старых и новых музыкальных тем. Например, самый основной риф из «Смок он зе воте» Блекмор украл у Astrud Gilberto и не стыдился этого. Да и на гитаре играл Ричи Блекмор, откровенно говоря, не очень чисто. У него явно не было профильного музыкального образования и на гитаре он учился играть где-то в подворотне. Правда, писали, что его отец настоял, чтобы Ричи брал классические уроки игры на гитаре и мальчик выдержал их аж целый год. Вполне возможно, что на классическом инструменте Ричи играл лучше, чем на электрогитаре, но я не знаю.

Моим гитаристом-кумиром был ранний Ингви Мальмстин[67]67
  Yngwie J Malmsteen – Far Beyond The Sun Live 1985 – https://youtu.be/wvGQ9jzTbB0


[Закрыть] – хотя и в двадцатых годах второго тысячелетия он играл[68]68
  Yngwie Malmsteen – Black Star – https://www.youtube.com/watch?v=dmFzT_BtVLk


[Закрыть] намного лучше любого Ричи Блэкмора – и учился игре на гитаре я у него. По видео урокам, правда, и в более позднем возрасте, чем хотелось, однако, кое чему, а главное, распознавать «грязь» и избегать её при игре на гитаре, я научился… Но приблизиться к его звукоизвлечению и виртуозности я не смог даже на десятую долю, конечно[69]69
  Yngwie Malmsteen – Adagio – https://youtu.be/N25AStSA1GU


[Закрыть]. Да-а-а…

Зря учитель пения считала, что у Женьки не было музыкального слуха. Да, он не попадал в ноты на пианино при проверке, но это говорило о другом. У него не была развита музыкальная память, но это дело поправимое – во-первых, а во-вторых, мало у кого из детей музыкальная память дана с рождения. У меня, например, тоже поначалу имелись такие проблемы, но они исчезли с изучением инструмента. В последствии в детстве, когда мне купили гитару, я даже стал подбирать довольно сложные мелодии. Правда были у меня друзья-музыканты, которые из полнейшей какофонии слышали все звуки и могли разложить их на табулатуре[70]70
  Табулатура – тип музыкальной нотации, схематическая запись музыки для клавишных, некоторых струнных и (редко) духовых инструментов. Табулатура оперирует рабочими элементами музыкального инструмента (клавишами, струнами, ладами). Для сокращения записи в табулатуре применяются буквы, цифры и специальные символы.


[Закрыть]. У меня такого таланта не было. Как, в прочем, и у Женьки.

Женька и голосом воспроизвести звуки не мог. До моего в нём проявления, впрочем. Правильные тренировки голосовых связок с привязкоой к внутреннему уху, дали хороший результат уже на второй день занятий в лесу, где я грузил своё тело, практиковал дыхание «ибуки» и «тренировал связки» криками «киа». Там же мне пришло в голову петь голосом гаммы. Дыханье и труд, всё перетрут. Да-а-а…

Пример наших безголосых певцов доказал, что голос тоже можно натренировать. Пример? Да пожалуйста: Юрий Антонов, Кристина Орбакайте, Пол Маккартни, со всем его Битлз, чёрт возьми! Ведь петуха давали и пели «мимо» на концертах только «шуба заворачивалась». В студии – да. Выравнивали, подгоняли, правили. А в живую спеть и сыграть дано не каждому любителю. Учиться вокалу надо десять лет, чтобы в любой момент взять нужную ноту. И не всякий у нас Александр Градский… Да-а-а…

В отличие от меня «старого», у Женьки была худосочная фигура и пальцы были такие же худосочные и длинные. Музыкальные пальцы были у Женьки… Я сразу им обрадовался. Особенно, когда приладил их к гитарному грифу. Поначалу из аппликатуры на вырезанном мной из фанеры грифе чаще всего получалась «фигура из трёх пальцев», но после пары дней занятий я понял, что мне с такими пальцами повезло. Так я и начал тренировать Женькино тело, нагружая его не только спортом, но и игрой на гитаре, а, в дальнейшем, и музицировать.

Поковыряв микшерский пульт, я разложил детали и спаял четыре платы с компрессорами, привязав их к потенциометрам, которыми регулировался сигнал. На каждую плату требовалось аж четырнадцать транзисторов. Теперь мой пульт на четырёх каналах мог не только регулировать громкость, но и срезать слишком громкие и усиливать слишком тихие звуки в границах регулируемого диапазона. С четырьмя подкомпрессированными каналами уже можно было выступать на концертах без звукооператора, писать сразу несколько инструментов на один канал, и сводить сразу нескольких инструментов.

К четырём часам пришли ребята. Мы попили чаю и немного вместе поиграли песни Юрия Антонова: «Родные места», «Шире круг», «Горят костры», «Поверь в мечту[71]71
  Юрий Антонов «Родные места» – https://youtu.be/uuh5LOPX_dg
  Юрий Антонов «Шире круг» – https://youtu.be/npTC7Ko6A0c
  Юрий Антонов – «Не гаснут костры» – https://youtu.be/bfs3RJgc4Kg
  Юрий Антонов – «Поверь в мечту» – https://youtu.be/zyl2LVPbt0o


[Закрыть]». Я решил «собрать патриотический концерт» и, утвердив его на худсовете филармонии, проехать по краю, выступив в клубах и домах культуры районных центров. К нам, как школьному любительскому коллективу, не претендующему на зарабатывание денег, по моим соображениям, должны были отнестись со снисхождением.

О своих соображениях я рассказал ребятам. Они ещё, по сути своей были и вправду детьми, а поэтому, восприняли те песни, которые я им показал в партитуре и которые напел, наигрывая на гитаре, показались весёлыми, жизнерадостными и современными. Песни, пока я их с чувством исполнял, впитывались ребятами словно свежий воздух и их лица светились.

– Ну, ты и молодец, Женька, – первым похвалил Гришка-басист, после того, как я спел «Родную землю». – Клёвая песня.

– Точно – молодец. Как они из тебя выходят? – восхищённо глядя на меня, спросила Лера. – И стихи хорошие и музыка.

– Он, как курица, несущая золотые яйца, – пошутил Андрей-барабанщик.

– Сам ты курица! – замахнулась на него Лера. Похоже, она уже была в меня влюблена и не первый месяц. Да-а-а…

– Ладно, ладно! – замахал на неё руками Андрей. – Пошутил я! Пусть не курица, а, этот… Олень, бьющий копытом, из под которого вылетают золотые монеты.

– Серебряное копытце? – спросил я улыбаясь.

– Во-во! Кстати о деньгах… За концерты обычно деньги платят. Мы что-нибудь заработаем, надеюсь? И ещё… Нам с Гришей вступительные экзамены сдавать, а потом в колхоз ехать. Если поступим, конечно.

– Чёрт! Не подумал! – выругался я. – Да-а-а… Но, думаю, можно будет отмазать вас от колхоза, если программу утвердят в крайкоме. Попробуем, чем чёрт не шутит. В любом случае, эта программа пригодится, если вы со мной останетесь. Вы со мной, вообще, или нет? Что за настроение, Андрюха? Может мне искать других музыкантов?

И Андрей, и Гришка взглядов не отвели. Однако Андрей, пожав плечами, сказал:

– Фиг знает, Жека. Как учёба покажет. Да и какой смысл в нашем ансамбле? Песни поёшь только ты. Мы только играем. Песни расходятся по рукам. Кто-то с них собирает тугрики. А нам даже и сказать, что это мы там играем, нельзя. Так любой может заявить.

– Тугрики, как ты говоришь, это не проблема. То, что гуляет по рукам, нормальной музыкой назвать пока нельзя. Сыромятина. Песни сначала утвердить нужно на худсовете, а потом с ними выступать, или записывать на радио, или на пластинки. Но для этого нужно играть и сыгрываться. Знаешь, из скольких кусков мне приходится склеивать те песни, которые мы играем вместе? Мне проще самому сыграть все партии, честное слово. И это не дольше получится, а быстрее. И не обижайтесь пожалуйста. А вот для выступления с концертами, тут без вас мне не обойтись. Но для того, чтобы на концертах не «обделаться» нам надо пахать по двадцать часов в сутки.

– И зачем нам это надо? – спросил спокойно Андрей. – Лично я не собираюсь после окончания института играть в ансамбле и зарабатывать на жизнь игрой на барабанах. А ты, Гришка?

Гришка пожал плечами, поморщился и сказал:

– Мне нравится наша музыка. Вернее, та музыка, которую придумывает Женька и которую играем мы. И мне нравится играть на басухе. Опять же Женька показал несколько интересных ходов. Бас-гитара мне нравится. Не знаю, пригодится она мне? Но я люблю музыку. Не знаю. Не думаю, что Женька собирается посвятить музыке всю жизнь. Он, вроде как, тоже собирается стать инженером. Но для чего-то ему нужно с нами возиться? Он на басу играет лучше меня раз в десять. И, действительно, может сыграть партии всех нужных ему инструментов. На барабанах он перебивает тебя, Андрюха, и это факт. Давай его послушаем?

Андрей пожал плечами. Его настрой мне не нравился. Он после того, как услышал моё «Драм-машину» как-то сник. Упал духом, что ли. И мой с ним разъяснительные беседы ни к чему не приводили. Андрюша тух, как испорченное яйцо. Это если про куриц вспоминать, кто какие яйца несёт… Да-а-а…

Однако про куриц я говорить не стал, а сказал следующее:

– То, что мы сейчас играем, и главное, как я это записываю, рывок в пространстве и времени. Уже сейчас можно сказать, что мы с вами оставили след в истории. Никто из ваших знакомых и одноклассников таких следов не оставили, а, возможно, и не оставят. Их следы затеряются в общей массе, а, скорее всего, будут затоптаны следом идущими. Наша музыка новая, вы это заметили?

Я сделал паузу и оглядел музыкантов. И каждому из них пришлось как-то реагировать на мой вопрос и взгляд.

– Мало у нас в городе музыкальных групп? – спросил я и сам ответил. – Дохренища! И где их песни? Есть у кого-нибудь из вас их песни? Максимум, что они могут, это кое-как передирать Битлов и Дипов. Писать свой музон на однодорожечный «ревер» и тешить этой записью своих друзей и своё самолюбие.

Я снова глядел друзей и немного перевёл дух.

– А нас, между прочим, уже слушает полгорода. Даже новогоднюю запись, которую я писал прямо со сцены. Правда и там каждый инструмент писался по отдельности на несколько магнитофонов, переделанных под многодорожечные. А потом я эти звуковые дорожки тщательно сводил. Думаете, это легко? Ха-ха! И только благодаря этой записи мы попали на сцену филармонии и нас услышали краевые власти и горожане. Разве это плохо, что у каждого из вас есть грамота крайкома партии?

Снова переведя дух и хлебнув из стакана тёплого чая, продолжил.

– Чтобы вам были до конца ясны мои помыслы, скажу, что и сам не собираюсь тратить всю жизнь на профессиональную музыку. Только не думаю, что и потом у меня получится выбивать копытами новые шлягеры. Надо ковать железо пока оно горячо, правильно? Нам выпал шанс оставить свой яркий след в истории. Мы сейчас её пишем, понимаете. И ваши имена тоже будут в неё вписаны. Надо только ещё чуть-чуть поработать, чтобы получилась запись высший сорт. Эти песни очень нужны нашему социалистическому обществу. Нашим людям. Очень нужны эти песни! Такая вот наша программа. Со мной вы, или без меня, но я считаю, раз мне выпал такой дар, я должен им воспользоваться на полную катушку.

Глава 23

– Репетировать будете?

– Я буду, – сказал Гришка.

– И я, – сказала Лера.

Андрей промолчал, но развёл руками, вроде как говоря: «Куда мне деваться с подводной лодки?»

– Ну и отлично, – воспрянул я духом. – Дождитесь меня, а я вам такой «Имеджин» покажу, закачаетесь. Для Леркиного голоса как раз. Договорились? И всем остальным по песни найдётся, не переживайте. Главное – растите над собой.

– У нас, почему-то, без тебя хуже получается, – сказала Лерка, потупив взгляд. – Мы уже не раз это обсуждали с ребятами.

– Это нормально, – успокоил я и рассмеялся. – Есть такой эффект. Называется «присутствие лидера». В любой сфере совместного труда. Даже когда солдаты стройбата копают траншею, в присутствии командира это у них получается почему-то лучше.

Засмеялись все. Однако приходилось иметь ввиду этот фактор моего влияния на коллектив. День ото дня он становился всё сильнее. Специально оставляя магнитофон на записи, и прослушивая что они наиграли, я убеждался в этом всё сильнее и сильнее.

Что это было, я не понимал, так как специально на них не воздействовал уже давно. Поначалу было, признаюсь. Очень хотелось, чтобы у нас всё получилось хорошо сыграть на новогоднем вечере. Потом я «расслабился» и «вожжи» отпустил. Вот они и скисли. Похоже, что почувствовали мой расслабон? И потерю к ним интереса?

– А про песню Джона Ленона «Имеджин» вспомнилось вовремя, – подумал я, двигаясь по направлению к спорткомплексу «Динамо». Кавер-версия в исполнении Евы Касиди[72]72
  Eva Cassidy – Imagine (Written by John Lennon) – https://youtu.be/uvgPZH4XfXs


[Закрыть] мне очень нравилась. Я и сам предпочитал исполнять эту замечательную песню в таком варианте.

– Что же ребятам подобрать? – думал я. Почему-то я не хотел отдавать никому новые песни. Причину такого нежелания объяснить сам себе не мог. Не то, что жадничал… Но… Не разобрался, короче, ещё.

– Тоже какой-нибудь кавер надо подобрать… Подумаю.

Я сам сколько раз переигрывал и перепевал старые иностранные хиты, интерпретируя их по своему. Того же Фрэнка, «нашего», Синатру, Элвиса Пресли. Приходил к друзьям-музыкантам в кафе «Аренберд», что между кинотеатром «Комсомолец» и «Кукольным театром» образовалось в девяностых годах. В той подворотне, где нас с Татьяной чуть не кончили гопники и где мне довелось убить человека. Да-а-а…

Так вот… Приходил с уже готовыми версиями старых песен и пел. В своё удовольствие, так сказать… Ну и для повышения самооценки. В девяностых я попытался пустить корни во Владивостоке, но столкнулся с очень мощной преступной средой. Спорт в городе находился под полным контролем преступных группировок. Впрочем, как и любой «публичный» бизнес.

Можно было, конечно, уйти под милицейскую «крышу», но и там всё равно пришлось бы платить, если не уходить под погоны и тренировать в «школе милиции». Куда Полукаров меня, в том времени, «сватал». Но я уехал обратно в Москву и «прибился» к Штурмину, который тренировал под прикрытием комитетчиков. Да-а-а, были времена… И здесь всё к ним идёт, чёрт побери!

Вот и думай, что делать? Или вовремя смыться, или придумать как пережить ещё более трудное мирное время? Вот я и думал, думал, думал. Голова уже пухла от мыслей о невесёлом настоящем и не очень «светлом» будущем.

Полукаров встретил мой выход на ковёр пристальным изучающим взглядом.

– Что-то ты раздобрел, Семёнов. Сколько уже весишь?

– Шестьдесят, Анатолий Александрович.

– Да-а-а… Жалуется на тебя Халиулин. Тяжёлый ты уже для него. Не надо уже тебе с ним бороться. Может потянуть себе что-нибудь. Сам тренироваться будешь. Не хочешь поучаствовать в чемпионате СССР?

Я поразмыслил немного над словами тренера и рискнул сказать:

– Я, наверное, пока переключусь на бокс, Анатолий Александрович. Меня просят на нём сконцентрироваться. Вы в курсе?

Полукаров прищурился и усмехнувшись, кивнул головой.

– В курсе, что у тебя ударная техника лучше идёт. Почему не пришёл на вечернюю тренировку?

Я улыбнулся, хмыкнул, скривившись, и полушутливо сказал.

– Побоялся, что поколотят мужики. Косточки у меня хрупкие, не сформированные…

Полукаров тоже хмыкнул.

– Не бойся. Там не все «Ильи Муромцы». Есть и твоей комплекции. Приходи.

– Я пока по макиварам и мешкам луплю. Резкость и силу удара нарабатываю.

– Интересно посмотреть, – крутнул головой тренер. – Там у них, кстати, очень сильный каратист тренирует. Из Москвы специалист. У какого-то японца тренировался. Приходи. Себя покажешь и сам посмотришь. Не можешь же ты всё делать правильно, если никто тебя не учил.

– Ха! Меня и самбо никто не учил! – Разоткровенничался я.

– Да?! – удивился тренер. – Но ты говорил…

– Я соврал, чтобы вы меня взяли.

– Дела-а-а… – протянул Полукаров. – Тогда я ничего не понимаю в спорте. Тебе лет-то сколько?

Я вздохнул.

– Теперь уже и не знаю.

– Ах! Ну да! Слышал-слышал о твоей проблеме. Ты у нас, оказывается, с гипертрофированным развитием мальчик. Встречал я однажды такого. Но у него всё очень плохо случилось. Не гармонично развивался. У тебя, я вижу, – он оглядел меня, как манекен, – проблем не наблюдается. Молодец. Такие дети, обычно, под контролем медиков растут.

– Вот и меня под них загоняют, – вздохнул я. – И боксом грузят.

– Ну, ничего-ничего. Ты заходи сюда, когда захочешь потренироваться. Самбо много даёт того, что не даёт бокс или, э-э-э, карате.

Последнее слово он произнёс шёпотом. И тут у меня что-то «бзынькнуло» в голове.

– Э-э-э… А как того тренера, что вечером тренирует, фамилия не скажете? – спросил я. – Что из Москвы?

– Ты всех Московских тренеров знаешь? – усмехнулся Полукаров. – Жириков его фамилия, а что?

– Ни хрена себе! – подумал я. – Вот, где собака порылась?! Так Рамзин у Жирикова учился?! Ха-ха! Надо же, как ученики берут у учителей только то, что им надо. Ведь Сан Саныч только к двухтысячным немного приблизился к классическому карате. Инте-е-ре-е-е-сно…

– Спасибо, Анатолий Александрович. Обязательно воспользуюсь вашим приглашением. Какие наши годы?!

– Ну, хорошо! – как-то облегчённо выдохнув, произнёс Полукаров. – Давай тренироваться.

В этот вечер получилось неплохо потренироваться со своим весом. Были в этой группе крепкие ребята, с которыми мне пришлось повозиться и которых получалось «брать» только на контрприёмах. Моё преимущество всё же было неоспоримым, так как всё-таки их я знал куда как больше, чем самбисты даже с трёх-пятилетней подготовкой.

Время от времени ловил на себе внимательный и задумчивый взгляд тренера, но я уже не скрывал от него свои навыки. Полагал, что комитетчики рассказали ему мою тайну. А нет, так расскажут… Полукаров делал какие-то пометки в своём журнале тренировок, а я мысленно улыбался. Это он записывал за мной приёмы, которые потом будет давать мне.

Подумав о «себе любимом», я прикинул, что с моим весом, я как раз могу попасть в одну категорию. Тот «я», что занимался с пяти часов и с которым мне совсем не нравилось встречаться, сейчас весил пятьдесят шесть или пятьдесят восемь килограмм. Но со следующего года перейдёт в категорию до шестидесяти двух.

Наша встреча с «двойником» состоялась ещё в ноябре. Я и не понял, сначала, что белобрысый самоуверенный мальчишка ведущий себя на ковре, словно у себя дома, это прежний «я». Уже год занятий и крупный вес давали этому «я» преимущество над другими ребятами. Оказалось, что «я», был несколько более упитанным, чем мне казалось. Странно, те свои в детские годы себя я толстым не ощущал. Однако складочки у этого тела имелись. Ха-ха…

К примеру, Женькино тело не имело ни жиринки и было вполне себе рельефным, потому, что я работал над ним, как кузнец над раскалённой заготовкой и свою работу над ним прекращать не собирался. А что оставалось ещё делать? Чем жить?

Хорошо позанимавшись и имея в уме цели и перспективы дальнейшего движения, я вернулся домой, где застал одну лишь Леру.

– О, мля! – сказал я, не увидев в прихожей мальчишечьих вещей и обуви. – А где пацаны?

– Уморились они. Гришка всё печенье слопал, а Андрюха вообще разоспался на твоём волшебном диване. Едва его растолкала.

– И зачем растолкала? Сейчас бы растолкали и поболтали. Есть у меня для них предложение, от которого они не смогут отказаться.

Что за предложение? – спросила Лера, но по её напряжённому взгляду, я понял, что этот вопрос её интересует меньше всего и что-то случилось.

– Всё в порядке? – спросил я. – Вы не переругались случайно?

Лера поморщилась.

– Ну, как тебе сказать?

– Как было, так и говори. Или, вернее, как есть, так и говори. С конца начни. Мы ещё вместе?

Лера посмотрела на меня прищурившись и усмехнулась. Потом глубоко вздохнула и отвела взгляд.

– Хороший вопрос. И я бы тоже хотела это знать. Мы вместе?

У меня пробежал по спине холодок. В голове зашумело. Проклятые юношеские гормоны хлынули в кровь и ударили в мозг. Блокировка, которую установил мой взрослый разум, треснула.

– Мы-то вместе, если ты со мной, – сказал я, словно не понимая на что она намекает, – а ребята с нами?

– Гришка – да, а Андрей, наверное, нет, – прежде вздохнув, сказала Лера. – Иди в душ, ты слишком пахнешь мужиком. И у меня от твоего запаха кружится голова.

Девушка приблизилась совсем близко и тронула меня, прикоснувшись ладонями к груди. Вроде как толкая, но на самом деле, притягивая меня к себе. Словно магнитом. Меня даже качнуло к ней.

– Чёрт побери! – выругался я вслух, не обращая внимание на её заигрывание. – Совсем ноги не держат. Устал словно лошадь. Пойду приму ванну. Отмокну. Ты не торопишься?

– Время детское. Девять часов.

Рванув в сторону ванной комнаты, чтобы скрыть оттопырившуюся штанину, я быстро разделся и встав под душ, включил воду на максимум. Струи хлестали по моему телу с силой три килограмма на сантиметр квадратный, а я стоял словно в тумане не от брызг, а от вороха мыслей. Юношеских гормонов в этом теле тоже было чрезмерно много даже для моего взрослого разума. Честно говоря, мне туманило голову даже простое присутствие Леры, а её прямой намёк на близость выключил разум совершенно.

Я сначала стоял под струями воды, потом сидел, даже не собираясь мыться, пока не услышал «обеспокоенно»: «с тобой всё в порядке?».

– Млять! – мысленно простонал я.

– Всё в порядке, – проговорил я стуча зубами, не понимая, что сижу под холодными струями душа. Горячую воду я так и не включил.

– Что с тобой? – также «озабочено» произнесла девушка, заглядывая в ванну.

– Ты офигела?! – стуча зубами, проговорил я. – Пошла вон!

– Ага, – сузив в хищном прищуре глаза, прошептала девушка и скользнула во внутрь.

– Ты чего?! Ты чего?! – запаниковал я, разумом понимая близость катастрофы, но телом желая её.

– Ничего-ничего, милый, – прошептала она, и мгновенно скинула с себя юбку и блузку.

Мазнув рукой по струям, она ойкнула и, крутнув кран горячей воды, шагнула в ванну. Меня словно ударило током, когда она присела и прикоснулась ко мне. Я не выдержал и, схватив её, развернул её спиной и посадил себе на колени. Хотел я одного, а получилось совсем другое.

Девушка, развернувшись, присела и… По моему телу пробежала очередная волна «телотрясения», мы оба ойкнули, девушка вздрогнула и мир для меня «погас» в ярких вспышках «фейерверка».

Как мы оказались на моей постели, лежащими под одним одеялом, я не знал. Очнувшись, я увидел огни проезжавших мимо моих окон автомашин и свет уличных фонарей. Даже не я, а, наверное, Женька, сказал:

– Ну, ты и дура… Ты что натворила?

Я бы так никогда не позволил себе обратиться к девушке, подарившей мне себя. Поняв, что «погорячился» и от моей претензии девушка напряглась, я, уже более разумно, внёс в свой «посыл» корректировку.

– Ты же можешь «залететь»! – сказал я и приподнялся на локте, нависая над ней.

Девушка отвернула голову к стене и я поцеловал девушку в ушко. Лера дрогнула плечом. Потом развернула лицо ко мне и прошептала, ловя своим взглядом мои глаза:

– Ничего не будет. Я подсчитала.

– Чего ты подсчитала?! – удивился и возмутился я.

– Того! – она хихикнула. – Мне девчонки рассказали и научили. Сегодня пятый день. Сегодня всё можно!

– Ну, ты, блин, даёшь! – не удержался я от удивлённого возгласа. – А они откуда знают, твои девчонки?

– Они давно с парнями ходят. Светка с восьмого класса живёт с Серёжкой. Залетела, правда. Сейчас жениться будут. Людка тоже давно.

– Во-во, залетела, а советует!

– Они специально. Давно жениться хотели, а им предки не разрешали. Вот они и того. Не предохранялись…

– Офигеть, – только и смог сказать я. – Не знал, что у вас у десятиклассников уже всё по-взрослому.

– Я в девятом, – тихо проговорила Лера.

– Фу, мля! Из головы вылетело!

– Слушай, а ты?

Лера толкнула меня в грудь и, уронив на спину, сама нависла надо мной.

– Что с тобой твориться? Ты же в настоящего взрослого парня превратился! Я же помню тебя по осени. Ты совсем пацанёнком к нам пришёл. А потом как на дрожжах… И вверх вымахал, и в плечах, и в…

Лера смело тронула меня за…

– И запах! Совершенно одуряющий! Что произошло?!

– Взрослею, – просипел я, придавленный Леркиной, вполне сформировавшейся грудью второго размера.

Да… С запахом исходящим от моего тела я боролся. Не то чтобы он был противным, но он имел место, а это лично мне не нравилось. Дезодоранты в это время в магазине продавались, но такие, что от них самих нужно было применять другие дезодоранты. Я пользовался купленным в ГУМе более-менее «приличным» «Рассветом», но Ирина Григорьевна, как-то понюхав меня, на двадцать третье февраля подарила мне восточно-германский дезодорант в баллончике с распылителем «Экшн».

– Так быстро не взрослеют! – угрожающе произнесла девушка. – А ну признавайся! Ты американский шпион?

– Почему сразу американский? Может я Японский шпион, а на наших борщах меня разнесло?

– А-ха-ха! – рассмеялась Лера.

Потом она замолчала и, вглядевшись в мои глаза, сказала: «Я тебя люблю!» – и поцеловала в губы. Меня снова обдало жаром, губы сами приоткрылись и мы слились в поцелуе. Голова, словно от хорошего вина, снова закружилась, и я на некоторое время выпал из реальности.

– Ты сумасшедшая, – сказал я, едва отдышавшись. – Тебе разве не больно.

– Уже нет, – сказала она, отворачиваясь. – Я немного посплю.

– Какой посплю?! – возмутился я. – А домой?! Мать тебя убьёт!

– Я к Наташке отпросилась. Сказала, что буду помогать ей билеты учить, – прошептала Лера и тут же засопела.

– Вот, безобразница! – нежно обозвал я девчонку, обнимая со спины.