Текст книги ""Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Александр Сухов

– Пленники твои видели эту тварь? – В слова волколака стала вслушиваться Зуриэль.

– Какое-то тёмное пятно видели, оно приходило к ним только ночью, разглядеть его они не могли, но ощущали приближение по запаху тухлых яиц. Как только запах становился отчётливее, кто-то из их группы исчезал. Сначала оно забирало по одному, затем больше, больше и больше. И так продолжалось, пока они не разделились, ну или эта ненасытная тварь просто наелась… – завершил свой рассказ Свирепый, а затем уставился на меня с вопросом: «Ну что, сгодится информация?»

– Извини, Рык, аромат тухлых яиц, это запах серы… Сера – предвестник демона, вырвавшегося из подземного мира. Ничего нового я не узнал. – Свирепый, о чём-то задумавшись, молча кивает головой. Кажется, слова мои помогли тому подтвердить его собственные догадки.

– За всех рабов отдам строго столько, сколько было оговорено ранее, – заключил я.

– А как же низкорослик? – недовольно выплюнул волколак, требуя надбавки.

– Ах точно, доплата… Ты ведь проиграл, помнишь условия поединка? Я заберу его бесплатно.

Свирепый недовольно прорычал, опустив морду, явно пожалел что открывал свой рот. Клацнув зубами, он залпом осушил кружку с отваром и, поднявшись, обижаясь на самого себя, произнёс:

– Уговор есть уговор.

Глава 23

Пальцы мои, выбивая недовольный ритм, барабанили по прикроватному столику, стоящему в личной палате Эсфеи.

– И долго ты ещё будешь притворяться? – устав ждать чистосердечного, спросил я. Эсфея, с виду сильно отличавшаяся от той, что впала в кому, продолжала молчать.

– Господин, как можно… Она ведь ранена и не может притворяться… – Ангел, как герой какого-то детского аниме, пытается встать между мной и богиней, разводит в стороны руки, словно от неведомой угрозы защищая мать.

– Да ты что? А с каких это пор ангелы, слуги порядка, добра и представители света, начали врать и воровать? Зуриэль, ты держишь меня за дурака, хочешь оскорбить так же, как некогда это сделала твоя хозяйка? – Начинаю давить на больное, я то точно знаю, что эта хитрая овца проснулась. Я почувствовал это, когда прикоснулся к оружию, созданному из её души.

Дабы не плодить беспочвенных подозрений, пока Хохо с Белой проверяли раненых, я быстренько допросил всех дежуривших неподалёку от больницы стражников. И те рассказали мне о незамысловатом маршруте нашего героя-командира, что с недавних пор, сначала зачем-то ночью проверяла подвал, затем навещала больницу и покои Эсфеи, из которых исходил странный магический свет.

– Я… я не вор, я не могу им быть, это… это ведь был… – Лицо Зуриэль не изменилось, но с глаз её потекли слёзы. Душа её, чистая и непорочная, продолжала верить, что деяния её во благо создателя. Эх ты… и впрямь как дитя, а ведь где-то там, в доброй и заботливой черепушке, зрело понимание происходящего.

От слёз ангела, её невозможности оправдаться на лбу Эсфеи проступили капли пота. Вот сука, мало того, что ленивая, так ещё и бессовестная… Не желая больше мучить ангелочка, беру стоявшее в углу комнаты ведро воды, коим местные в покоях богини полы мыли, и, отодвинув в сторонку Зуриэль, с плеча окатываю мерзавку всем что там содержалось. Ангел охнула, впервые я видел растеренность, настоящий страх и переживание одновременно на её красивом заплаканном личике.

Резких движений, крика, мата я от Эсфеи не услышал. Нижняя губа богини недовольно изогнулась, глаза золотые открылись. Всё так же лёжа в кровати, она со щеки своей смахнула кусок травы или соломы, занесённой в её обитель чьими-то, возможно моими, грязными ботинками. Вода, залившая кровать, подчиняясь воле божества, начинает испаряться, облаком поднимается к потолку, превращается в постоянно сменяющую форму желейную субстанцию, а после вместе с грязью, травой и песком летит обратно в ведро.

– Как можно быть таким грубым с девушкой?

От слов Эсфеи захотелось взять подушку и со всей заботой, со всей к ней страстной любовью просто придушить!

С седьмого дня Эсфея вернула контроль над своим разумом, с девятого над телом. Наблюдая за успехами своего творения, сопоставляя то, как восприняли ангела и её, решила не вмешиваться и позволить Зуриэль всё сделать самостоятельно.

Некоторое время ангелок и сама не знала, что хозяйка очнулась. Как любая заботливая дочь, она навещая ту, вслух делилась новостями, успехами в тренировках, созданием инквизиции и стремительно увеличивающимся числе последователей. Так продолжалось до того дня, когда Зуриэль пришла в палату с едой, подношениями почитавших её воинов. Пусть она и не знала голода физического, но из уважения к бойцам съела кусочек печёного картофеля. Остальную еду как подношение оставила у кровати Эсфеи. Не сложно догадаться, насколько Зуриэль была удивлена, когда пришла ночью, а там только одна кожура и по-прежнему голодная богиня.

Собственно, так и стала моя помощница для кое-кого по ночам приносить всё новые и новые подношения. Как ни посмотри, акт воровства на лицо…

– Ох, Энакен… кхм, Зуриэль… Ты должна была бороться со злом, а не примкнуть к нему.

Слова мои тронули ангела.

– Я не зло! Госпожа сказала, что еда – это плата за нашу помощь в обучении поселения и его защите. К тому же вы ведь тоже обманули своего «соседа», сказали, что информация не важна, а она ведь очень ценная. Ещё и зная то, что я всё равно выиграю, обокрали его!

Пф… Вот только хищников защищать не нужно. Да и я вроде ангелом себя никогда не называл. Вот же, «госпожа» её – ленивая и гордая дура, скинувшая всю грязную работу на подопечную. Эсфея никогда бы не стала чистить выгребные ямы, выносить за кем-то дерьмо, и уж тем более помыкаться и прислуживать кому-то, как это иногда делала Зуриэль. Понимая, что именно такая вот черновая работа её ожидает для завоевания расположения верующих, Эсфея создаёт Зуриэль.

Действуя тогда для меня не логично, опрометчиво и опасно, доверив нам на некоторое время своё тело, она впадает в транс, восстанавливает силы. Её жертвенность, с которой она преподнесла появление Зуриэль, вызвала у меня определённые эмоции: сочувствие, сострадание и желание помочь. Этого результата Эсфея и добивалась. Сам того не понимая я стал куклой в её игре, добровольно, а самое главное без всяких задних мыслей взялся всячески помогать несмышлёному агнцу Зуриэль. Я заботился о ней, как о друге, она отвечала честным трудом, стараниями в создании зачарованных вещей и готовностью в любой момент отдать свою жизнь за меня. В принципе, обмен выгодный, но… сука, это было подло!

– И что теперь? – остыв от гнева, перестав осыпать древнюю «хорошими» словами, от которых ангел руками своими уши закрыла, спросил я у богини.

– Ничего. Моя слуга хорошо со всем справляется, потому просто вернусь в храм. Пусть всё останется как есть, может, смогу силы немного подсобрать и ещё кого создать… – Эсфея, драматизируя, закрывает глаза, как-то без свойственного ей лицемерия и злобы добавляя: – От такой меня всё равно мало толку.

– Толк есть от каждого, ты просто задница ленивая, – рыкнул я, и божество усмехнулось.

– А ты извращенец, что только на задницы и смотрит, – отозвалась та и, в этом плане я даже спорить с ней не стал.

– Эсфея, проясни мне кое-что, почему ты создала Зуриэль, почему не призвала кого-то из своего старого «бойсбенда». Ведь призывать кого-то наверняка легче, чем создавать с нуля, – Вспоминая аниме и прочее, задал я давно волнующий меня вопрос.

Немного поглумившись над тем, что смертный интересуется способностями богов и правилами мироздания, Эсфея вкратце обосновала свои действия. Чтобы призвать ангела в своё измерение, в свои подконтрольные миры, иногда может быть достаточно и одной простой молитвы (светлым) или жертвенного ритуала (тёмным). Но это при условии, если бог-хозяин или его наместник или высший из приближённых ангелов наблюдает за миром и лично отдаёт приказ своему слуге откликнуться на зов.

Подобное невозможно, если ты находишься на территории другого пантеона, тем более если ты представитель света, а энергия этого мира имеет противоположный цвет. Для призыва кого-то из личной гвардии Зуриэль, из древних и знающих ангелов силы нужно не меньше, а желательно и больше той, коей обладал её слуга. Ибо правило невмешательства никто не отменял, и во время призыва, налетев на ловушку-барьер, в которую погружён мир, вместо верного ангела могут появиться одни лишь перья от его крыльев, если совсем не повезёт, придёт кто-то другой, очень и очень злой.

Но Эсфея не была бы Эсфеей, если бы опасалась, что кто-то из её небесных слуг погибнет за неё во время призыва. Корень проблемы заключался в другом: в её силе. Зуриэль и её запас энергии – это половина всей силы, коей сейчас владеет сама богиня. Какая-то тысячная одного процента силы любого уважающего себя древнего ангела. Призыв «старых слуг» невозможен, она слишком слаба, потому-то Эсфея избрала другую, очень жестокую и даже мерзкую тактику. Она решает начать плодить себе подобных, слабых, в какой-то степени беспомощных против сил тьмы ангелов, средь толпы которых в случае прихода отродий кузнеца и попытается затеряться.

Откровение Эсфеи о том, что по сути Зуриэль простое пушечное мясо для отвода глаз, нисколько ангела не расстроило и даже обрадовало. Она была счастлива, что с текущим запасом сил может оказаться полезной своей создательнице. Меня же данное представление лицемерки и её послушной собачки только разозлило.

Не желая портить и без того напряжённые отношения, в очередной раз напоминаю Эсфее, что если она и дальше хочет являться частью нашего общества, то ей придётся работать, помогать и быть полезной.

– Хорошо, ладно… я создам лично для тебя ангела-помощника, пусть работает во благо всех нас, выполняет все твои, даже самые непристойные, поручения…

– Эсфея! – Стукнув кулаком по столешнице, поднимаюсь. – Я думал, ты начала понимать меня, стала лучше… А сейчас слышу, что ты буквально готова подложить под меня своё дитя? Не стыдно⁈

– Не смей говорить со мной о стыде, в таком тоне! Они всего лишь творения, оружие в войне против сил зла, – грубо, с недовольством и пафосом поправила меня древняя. – Моё дитя Астаопа, в неё я вложила свою любовь и заботу, ангелы лишь частички меня самой, моей силы, приходят в мир и творят в нём лишь по моей и только моей воле!

От этих слов, произнесённых в присутствии склонившей голову, виновато уткнувшейся своим взглядом в пол Зуриэль, мне захотелось ударить Эсфею. Эта храбрая воительница ведь делала для неё всё, что только могла, а древняя вот так с ходу чуть ли не вещью её назвала.

– Ты омерзительна, – поправив куртку, глядя Эсфее в глаза, произнёс я. – Идём, Зуриэль, у нас с тобой ещё много работы.

Ангел слушается моей команды. Не удосужившись узнать, нужно ли что-то её хозяйке, откланявшись, она выходит в коридор вслед за мной. Взгляд её не поднимается с пола, покачиваясь, она то и дело задевает стены, ножками своими голыми бьётся о пороги. Как же бесчеловечно, жестоко и нечестно говорить подобное при тех, кого создал, приручил… Чем ты думала и руководствовалась, Эсфея⁈

Вернувшись в дом, приглашаю туда же и следующую за мной безвольную куклу Зуриэль. Смахнув с её могучей спины снег, усаживаю за стол, велю Муррке подать отвара и чего-нибудь вкусного к нему.

– Ты как? – сидя рядом, глядя на зачарованный комплект брони, плод трудов Зуриэль, тихонько спросил я.

Ангел протянула руку, пальцы её огромной ладони заметно тряслись. Коснувшись их, ощутил холод, исходящий словно от льда.

– Я не знаю… Не понимаю это чувство. Скажите, Матвеем, чем я обидела создательницу?

Что? Ох, вот же блядство! Только конфликта детей и родителей мне не хватало. А ведь впереди у нас выяснения отношений с пленниками и крайне сложный диалог с попыткой их убеждения в том, что мы хорошие, а не работорговцы-пленители.

Взяв в прихожей плащ, накидываю на голые плечи ангела, а после осторожно, без пошлых мыслей и действий обнимаю. Не как суженую или любимую, а как человека, друга, чьё существование мне не безразлично.

– Ты ни в чём не виновата, просто замёрзла. Попей отвару, согрейся, попробуй немного поспать, как делают это другие смертные. Муррка, позаботься о ней.

Ледяные пальцы Зуриэль касаются моей ладони, берут за кисть, не позволяя разомкнуть объятий на её шее.

– А вы?

– А у меня ещё дела, отдыхай, красотка… – Улыбнувшись той, так и не поужинав, под недовольный взгляд надувшейся Муррки, отправляюсь к нашим гостям.

С кого начать разговор, подсказала Хохо. Все врачи му сейчас хлопотали о здоровье своего давно пропавшего сородича. Многочисленные раны дворфа и гарпий обрабатывали ученики и сама целительницы, свободными для разговора оказались только трусливые и, как сказал Рык, затраханные женщины-кролли во главе с плечистым безухим шахтёром. История мужика оказалась немного похожей на историю Кобаго. Только не убивал он никого и, когда в горы рухнула Эсфея, чудом пережив обвал, вместе с другими пленниками кинулся наутёк. Долгое время блуждал, жил на подножном корме, а потом наткнулся на группу низкоросликов, в числе которых находился и его старый знакомый. Дворфы приняли кролли как своего, и в поисках нового дома побрели они в далёкие дали. Ничего необычного, если не брать в расчёт то, что из всей группы дворфов до сегодняшнего дня в живых умудрился остаться только один.

У девчат рассказ оказался куда интереснее. Зная, где охотятся волколаки, хищники и гоблины, они рванули в противоположную сторону хребта. Туда, где дули горячие ветра, всегда светило солнце, царило лето, и, как им рассказывали другие пленницы, находилось место, где каждый мог чувствовать себя в безопасности. С ними шли ещё две кролли и две смуглокожие маленькие, меньше ушастых на полторы головы, представительницы пустынных лисиц. Даже то, что смуглые являлись хищниками, не остановило кролли. Они верили: хуже, чем было с рыкунами, быть не может. День за днём травоядные ждали подвоха, предательства и удара в спину. Но ничего не происходило. А когда они спустились с гор и поймавшие пик-пик лисы поделились с ними мясом, кролли так и вовсе расплакались. После чего, словно одна большая семья, стали делиться друг с другом всем, что только имели. Грели друг дружку холодными ночами, вместе мылись, вместе ели и вместе ложились спать.

Беда пришла оттуда, откуда никто, даже их провожатые, её не ждали. Достигнув границы земель, находясь всего в неделе от песчаных пустошей, за которыми пряталось «самое безопасное место во всём мире», женщины натыкаются на тех смелых и храбрых защитников порядка, Чёрных рыцарей, легендарных слуг Королевы матери.

Когда это произошло, группа их, готовившаяся и заранее собиравшая припасы для длительного перехода, была разделена на две команды. Две находящиеся сейчас в этой комнате кролли были в одной команде, две лисы и полюбившая охоту на пик-пик Око в другой.

Именно Око, всегда двигавшаяся позади лисиц, изучая их стиль движения и правила охоты, стала свидетелем жестокости, не уступающей тому, как с ними поступали в горах рыкуны. Увидев рыцарей, позабыв о всём, две лисицы, радостно пища, кинулись к ним, прыгая, восславляя их и прося помощи.

Лисиц ободрали до нитки, забрали всю еду, воду, а после толпой из двадцати рыл пытали и насиловали, желая узнать, где их подруги, о которых они сами рассказали. Око, ставшая этому свидетелем, побежала искать подруг, за ней следом увязался кто-то из охотников Чёрных рыцарей. По итогу, как только она нашла подруг, лучник прострелил ей ногу и почти что нагнал двух других, но удача оказалась на их стороне. Ужас, пересказанный Око, передался уцелевшим, ни о какой помощи схваченным и речи идти не могло. Не зная здешних мест, куда бежать и где прятаться, они не придумали ничего лучше, чем зимой вдвоём отправиться в родные края. На переходе крольчих и схватили хищники.

Ещё раз поглядев на тощих, изнеможённых девчат, с облегчением для себя принял то, что психика их пострадала не так сильно как я думал. Кролли, вид, по факту созданный для секса, из моих наблюдений, они лучше других переносили сексуальное насилие, относясь к нему почти что с равнодушием. Женщины и вправду были напуганы, вымотаны, местами закрыты, но выглядели в разы лучше той же Пом или даже Зелёной, что при «акклиматизации» казалась молчаливым куском шерсти и проблем. А ведь тогда её никто даже пальцем не трогал.

Стук в дверь отвёл меня от рассказов кролли. То была Хохо.

– Как дела у дворфа? – в первую очередь переживая за жизнь потенциального ремесленника, спросил я.

– Ран много, все серьёзные. Думаю, ближайшие несколько дней будут для него решающими, – честно, без какого-то оптимизма ответила целительница.

– Хуёво, а остальные? – вновь спросил я.

– С нетерпением ждут знакомства с вами, – одарив меня усталой улыбкой, ответила Хохо.

От автора: Спасибо за 400 лайков!

Хоть и с большим, прям огромным опозданием, но всё же, спасибо!

Глава 24

Гарпии, одни из самых необычных существ из всех увиденных мною в этом мире. Костлявые в талии, массивные в плечах, грудь подтянутая, небольшая, и ещё такие схожие, что у мужика, что у женщины – не отличишь. Спины их покрывало остроконечное оперение голубого оттенка. Руки, чуть длиннее чем у людей, вдоль, от плеча до кистей, словно пришитые рюшки, пёстрым украшением свисало оперение. Вместо пальцев от первой фаланги начинались длинные, сантиметров в десять, может больше, когти. Привычных мне стоп они так же не имели. Слабые, плохо развитые икры прикрывал белый короткий мех(скорее даже пушок), чем ниже, тем меньше меха, и так за коленом кость сужалась, нога, покрытая кожей, превращалась в лапу с пятью когтями. Что на руках, что на ногах гарпии имели одинаковый хват, будто не стопы вовсе, а четыре когтистые руки.

Работать в шахтах так же, как другие неимеющие крыльев, по причине строения своих тел, они не могли. Гарпии были не предназначены для работ подобного типа, потому рыкуны в своих шахтах использовали их совершенно иным образом. Держа гарпий как овец, они выщипывали с них перья, состригали когти, использовали для своих кровавых ритуалов, жертвоприношений, ну и куда же без утоления сексуальных потребностей. Из перьев гарпий женщины хищницы, сданные собственными племенами на «покров рыкунами», утепляли свои пещеры, иногда иные мастерицы создавали украшения и одежду. Быстро растущие когти, лёгкие, длинные, крепкие, острые, отлично смотрелись на дубинах, являвшихся главным, любимым и самым простым в создании оружием гоблинов. А что касается секса, там всё как и всегда. Рыкуны утоляли свои похотливых фантазии, насиловали, пока не наиграются. Кстати, именно по этой причине миловидному парнишке и отрезали его причиндалы, чтоб на самку похож был. Позднее, его вообще должны были в жертву принести, хоть тут повезло, у рыкунов не сложилось. Жаль парня, прям пиздец как жаль, когда я говорил с двумя гарпиями, объяснял им, что мучения закончились, и они в безопасности. Те как-то безумно смеялись, плакали, не веря во что-то подобное, продолжали рассказывать свои грустные, полные страданий и ужаса истории. Они словно разжалобить меня пытались…

Так как сегодня мне удалось немного сэкономить еды, велю приготовить для наших новых друзей самые разнообразные, вкусные блюда. А ещё… на всякий пожарный приставляю к дверям крылатых парочку вооруженных ребят.

Кролли при виде своих прям сразу влились в общество, стали между собой делиться и узнавать, кто кому может родственником являться. Никаких задних мыслей. Му так вообще, с семьей, считавшей его погибшим, повстречался. Правда семья у них теперь шведская, бабёха не скучала, быстро себе другого нашла, и как они сейчас жить втроём будут, хер пойми. В любом случае, с этими ребятами всё хорошо, они при своих. Только гарпии, находясь в чужом обществе, ждали чего-то плохого, подвоха, какой-то мерзости от тех, кому их продали. У страха глаза велики, именно страх, при чём обоснованный, мог подтолкнуть их учудить чего-то недоброго. Требовалось обезопаситься.

Разговаривая с Хохо о травах, мазях, прошу её все силы и заботу вложить в гнома. Краем глаза, приятно удивив, выходит из своей комнаты Эсфея. В больничке сегодня шумно как никогда. Множественные посетители, эмоционально нестабильные му, обнимавшиеся в своей палате, нашедшие общего родственника кролли, оказали на богиню звуковое давление. Так как ложь её раскрыли, мучать себя нахождением в данном месте причин у той не было. Потому, держа в руках подушку, коей в её храме естественно нет, кое-кто решил под шумок сменить своё место дислокации.

– Отлично, ты то нам и нужна! – Уловив шанс кое-как поправить здоровье гнома, воскликнул я. От голоса моего та, дёрнув плечами, словно гопник взглянула на меня.

– Что надо?

– У тебя есть шанс долг отдать.

– Я тебе ничего не должна. Зуриэль…

– Зуриэль – это Зуриэль, а ты – это ты. Жрала на халяву? Теперь иди отрабатывай, помоги дворфу, можешь не излечивать полностью, просто сделай так, чтобы он выжил. – Морда у неё как всегда недовольная, злая, высокомерная. Эсфея – синоним слову человек-говно. Если не согласится, заканючит, придётся использовать силу, буду давить через её последователей, возможно, даже угрожать выселением и закрытием всего «культа личности».

– Эх… столько шуму… Давай так, я ему помогу, а ты извинишься, сам ведь знаешь что не прав, ну как, пойдёт? Он ведь важен тебе?

– Нет не пойдёт. – Готовясь выдать базу, прокашлявшись, только и успеваю открыть рот, как получаю быстрое и внезапное:

– Ладно… – Что, вот так просто⁈ – Только если он умрёт от воздействия чистого света, я не виновата, и конечности утраченные я, если что, тоже не восстановлю. – Слова божества слегка опечалили. Прости меня, бедняга гарпия, может быть в другой раз я найду того, кто вылечит твой недуг.

– Нужно чтоб не умер.

– Постараюсь.

Убедиться в том, что кузнец мой или шахтёр (не знаю кто он там) выживет, решил лично. Эсфея осторожно, не касаясь живого, рукой проводила над самыми серьёзными ранами, светом своим очищая и обжигая кожу дворфа. То было не анимешное исцеление, где ручку приложи, и даже шрама не останется. Нет, то была долгая и очень сложная для самой богини процедура, оставившая после себя на теле дворфа множество шрамов-ожогов. Когда я предложил для безопасности помощь ангела, древняя тут же отвергла её кандидатуру. Зуриэль не владела целительством, раны излечить могла разве что свои, в неё как в программу была заложена лишь грубая сила, старательность и покорность. Попросив не мешаться, после небольшого перерыва богиня вновь продолжила лечение. Сама Эсфея, нервничала, имея высокий статус, ранее никогда она не тратила время на живых, не исцеляла их лично, когда у тебя в подчинении тысячи миров, подобное казалось ей смешной, глупой тратой времени.

– Кто ж знал, что всё так обернётся да… – Мой риторический вопрос божество проигнорировало. Оставив Хохо наедине с пациентом, я, желая знать, что будет дальше делать моё ходячее бедствие, увязался за Эсфеей. Подняв с пола подушку, она медленно побрела из больницы по улице к вратам. Проходя мимо дома, замедлилась, болезненно взглянув на комнату второго этажа, тяжело вздохнула. Наверное, там сейчас отдыхала Зуриэль.

– Может извинишься перед ней? – нагнав ту, спросил я.

– С чего бы? Я ничего плохого не сделала, лишь сказала правду.

– Она ведь любит тебя, считает не просто создательницей, а матерью. К тому же, Зуриэль сейчас единственная душа, что, себя не жалея, сделает для тебя всё, чего только попросишь. – Богиня замерла у врат, о чём-то задумалась.

– Естественно она будет любить меня, она всего лишь осколок моего сознания. – Отрицая мои слова, внутренне чувствуя, что не права, богиня ещё сильнее корчит недовольную гримасу. До неё доходит, пусть и медленно. Когда та, смирившись, делает шаг за ворота, осторожно, положив руку богине на плечо, прошу по-человечески и без всякой присущей мне гнильцы:

– Извинись перед ней.

Эсфея замирает, кончиками пальцев я ощутил проступившую то ли от моих слов, то ли от прикосновения дрожь. Чёрт знает, что творится в этой божественной черепушке. Повернув голову, рукой своей она сбивает кисть мою со своего плеча. Ничего не сказав, только сильнее прижив к груди подушку, ступает за ворота.

* * *

Святая роща. Поселение Эльамар.

На троне, созданном из нефритовых, оленьих рог, восседал он, король всех королей, покоривший время властитель лесов, предлесьев и полей, расстилавшихся за ними, Санд Лефсет Морел. Двухметровый мужчина с длинными, белыми, как снег, волосами, голубыми, как бескрайние моря, глазами и красивым, сводившим с ума женщин телом. Многие считали, умение приковывать к себе, своему голосу и мужскому естеству внимание женщин, являлось благословением, даром, заверенным властителю эльфов Кровавым Кузнецом. И лишь избранные, уцелевшие за столетия преследований, тайных убийств и бесконечных запугиваний, знали, какой ценой их правитель заполучил сею развратную силу.

Облизывая пальцы его стоп, каждый сантиметр ног, стремясь поднять головы всё выше, у престола Лефсета, порочно, поступившись со всеми принципами и гордостью Хранителей рощи, лаская себя и своего господина, лежало пять эльфиек. Пять главных дев, дочерей и жён старших семейств Хранителей, позабыв о семьях, некогда любимых и близких, будучи околдованными, только и могли, что хотеть своего хозяина.

Заходя на поклон к своему господину, по сути, старшему брату, Тасс Меллэр Морел старался не поднимать головы. Ибо больше всего на свете он не хотел видеть то, во что превратилась его дочь. Правитель эльфов знал это, обладая острым умом, несвойственной Хранителям жестокостью и коварством, так же он знал и о заговоре, которые готовил против его слуг младший Тасс.

– Тасс Меллим, поздоровайся с папочкой. – Стопой своей ударив по лицу молодой, обычной и ничем не выделяющейся эльфийки, пытаясь спровоцировать слугу, произносит Лефсет.

Глаза дитя эльфа наполнены туманом похоти, безрассудства и безумия. Голая, со слипшимися от семени волосами, она поднимается с колен, повернувшись к правителю голым задом, кланяется отцу. Добрая и невинная, она давно перестала таковой являться став заложником украденной силы Сирен.

Два пальца Лефсета без предупреждения проникают в киску Тасс Меллим, крюком подцепив ту, заставив пищать от боли, он перед отцом ставит её раком, поднимается с трона, а после, взяв за волосы словно какую-то шлюху из мира зверей, начинает насиловать.

– Говори быстрее, не видишь, мы заняты? – Получая наслаждения от бессилия и той моральной агонии, в которой бился Тасс, окруженный женщинами и верными, имеющими всё, что только пожелают стражами, требует Лефсет.

– Мы нашли Семя. Как и докладывали наши разведчики, за рекой появилась новая сила, хищники и травоядные объединились под предводительством молодого, амбициозного Шамана Лесной крепости, происходящего от рода Человече и взявшего себе имя Матвеема Чудотворца.

Стоны его дочери становятся всё громче, душа эльфа разрывается, но он держит себя в руках. Повод, мельчайший, будь-то на миссии или при дворе господина, если он открыто окажет сопротивление, неуважение, всё и для всей его семьи закончится катастрофой.

– И? Семя вернули в сад? – Прервавшись, кинул на слугу недобрый взгляд правитель.

– Нет мы… – Не дослушав ответа, разгневанный Лефсет рукой толкает от себя девушку. Неготовая к этому, она лицом падает на острые грани ступеней, рассекая голову, травмируя хрупкие изнеженные кости, скатывается с двухметрового пьедестала.

– Меллим! – Не сдержавшись, бросился к девушке раздосадованный отец. Сколько раз он лгал ради её, сколько тёмных таинств пережил и сотворил, лишь бы спасти от самых страшнейших известных ему чар. Держа разбитую голову девочки на коленях, он пытается сдержать её, не дать подняться, ибо та изо всех сил вырывается, желая вновь попасть во власть своего господина.

– Пусти… отпусти меня урод! Господин, я хочу, хочу его вновь почувствовать в себе…

– Тасс, ты разочаровал меня, вновь. К ноге! – Глядя на заливающуюся кровью малышку в ногах отца, отдал ей приказ повелитель, и та, будто послушная собачонка, оттолкнув отца, вновь поползла наверх.

– Матвеем полезен, с Семенем Последней Зори они разгадали великую тайну и теперь способны выращивать свежие овощи посреди зимы. Так же он владеет множеством других таинств, знает о разном оружии, ремесле, зодчестве, мире и том, как он устроен. Его знания способны помочь Хранителям решить давнюю проблему с провиантом, договорившись с ним мы…

– Провиант значит… Видимо этот Человече хорошее существо, он понравился тебе, верно? – От слов правителя Тасс почувствовал угрозу. – Передай ему наши условия, они нам дают еду столько, сколько нужно, взамен мы не станем их убивать и грабить, как тебе такое? Уверен, он будет рад нашей щедрости. – Сев на трон, Лефсет при помощи магии исцеления поднимает свой опустившийся член, а после командует следующей из его наложниц ртом браться за работу.

– Но позвольте, торговый союз с…

– Ни о каком союзе мы говорить не будем! – Стукнув кулаком по трону, да так, что нефритовые осколки посыпались с него, крикнул правитель. – Они скот, безмозглый, слабый и трусливый, и будут делать то, что им говорю я.

– Брат, земли по ту сторону реки давно считаются дикими, с победы над Сиренами в уходе за ними пропал какой-либо смысл… если мы вновь пойдём туда с мечом, это принесёт нам лишь очередную боль, страдания и смерти. Матвеем силён, на стороне его не только звери, но и божественные существа, об истинной силе которых мы даже не догадываемся. Эсфея, властительница светлой магии, она сильна, сильнее, чем наши маги, целый отряд, а быть может по силе даже сравнима с вами и…

Тасс Меллэр растерянно поднял с пола свой взгляд, Лефсет давно бы прервал его, не позволил бы говорить так много, но почему-то молчал.

Правитель его рукой схватился за сердце, по губе его тонкой струйкой текла слюна, что срываясь с подбородка текла на торс и волосы сосавшей ему эльфийки.

– Санд Лефсет? – Цвет глаз правителя менялся. Голубое, видневшееся в них небо заволокли чёрные тучи, и лесной пожар вспыхнул на месте его зрачка.

– Э-э-с-с-ф-е-е-е-я… – Смакуя имя по буквам, расплывшись в зловещей, демонической улыбке, протянул Лефсет.

– Верно. – Отозвался Тасс. – Она сильна и вместе с хитростью Матвеема крайне опасна. Не стоит проявлять враждебности, лучше сотрудничать, меняться знаниями, и, быть может, они сами станут зависеть от нас и подчинятся.

– В-е-р-н-о… – Внезапно, шокируя Тасс, произнёс правитель. Откинув в сторону работавшую ртом наложницу. Он подходит к успевшей заползти на престол, окровавленной Меллим, пальцем коснувшись её лба, при помощи магии ветра он поднимает её, спускает вниз и, словно сам не свой, осторожно возвращает в руки Тасс.