Текст книги ""Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Александр Сухов

Соавторы: Мариэтта Шагинян,,Алекс Войтенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 91 (всего у книги 353 страниц)

– А мой отец? Дед?

– Они в своё время отреклись.

– А мне почему не предложили?

Королева улыбнулась.

– За тобой наблюдали. Слишком уж ты оказался, м-м-м, неординарным представителем Сомерсетов. Мы дали себе время подумать и теперь не жалеем об этом.

– Но ведь я не прямой наследник Моэма Сомерсета. Да и сам он, на сколько мне известно, не наследник Сомерсетов.

– С чего это ты взял, что он не наследник Сомерсетов? – удивилась королева. – Он именно, что наследник Сомерсетов, в отличие от своих старших братьев. Потому он и носил эту фамилию по праву вместе с фамилией Моэм, сделав последнюю своим «псевдонимом». Так что ты думаешь о герцогском титуле?

– Я⁈ – излишне экспрессивно спросил я. – Да, никак! Какой из меня герцог? И что это мне даёт, кроме суеты?

– Суеты? Ха-ха! Слышали, мальчики? Он называет суетой управление миром.

«Мальчики» сдержано, с интересом поглядывая на меня, посмеялись.

– Ты отказываешься от титула герцога Сомерсет? – серьёзным тоном спросила меня королева.

Я стоял и думал некоторое время. Мысли в голове сбились в какой-то немыслимый клубок, в котором я никак не мог отыскать конец или начало. И вдруг моё сознание обожгла чужая мысль. Я не по своей воле раскрыл рот и выдавил:

– Нет, ваше величество.

Глава 16

После этого у меня закружилась голова и только приложенное мной усилие, уберегло меня от потери сознания.

– Вот, сука, – подумал я, и напряг волю, представив, что сжимаю тот пузырь, что её подавил. – Ослабил, млять, контроль…

– Ты чего такой красный? – спросила королева. – Плохо, что ли? Эй, кто-нибудь, помогите, э-э-э, герцогу Сомерсету.

От её слов меня словно ударило током, и я всё-таки отключился.

Снова я видел себя на задворках сознания, прижатым к ментальной оболочке. Ну, как себя? Свой разум, мать его! Однако, в отличие от предыдущего случая, я видел, что какая-то часть постороннего разума проникла в мою оболочку.

– Проковырял, таки дырочку, сука, – подумал я. – То есть, выдавить меня он не смог, так пытается подчинить не только это тело, но и мою личность?

Я напрягся и «залатал» тончайшую дырочку в своей ментальной оболочке, но некая субстанция, путающая мои мысли так и осталась в моей личности.

– Кто ты, погань? – спросил я, пытаясь «стереть» чужой интеллект, но он, падла просто растворился во мне.

– Сука! – выругался я, потеряв его «визуально» и попробовал надавить на чужой пузырь.

К моему удивлению, пузырь поддался намного легче, чем предыдущий раз, и быстро освободил примерно половину ментального объёма. После чего сознание ко мне вернулось.

– Экий ты, герцог, чувствительный, – проговорила королева с неодобрительной интонацией в голосе. – Он не болен, случаем?

Вопрос Елизаветы был обращён медику, замеряющему мне давление.

– Температура в норме, давление в норме, – сообщил эскулап.

– Извините, ваше величество. Не знаю, что на меня нашло, – бодрым тоном проговорил я и осторожным боковым перекатом с локтя на колено поднялся с газона.

– Ловко! – вырвалось у Эдварда. – Как моя механическая игрушка.

– Эдвард! – укоризненно произнесла королева.

– А что я сказал?

– Как ваше самочувствие, герцог Сомерсета?

Она добавила к «моей» фамилии приставку «оф».

– Джон Сомерсет герцог Сомерсета. Это звучит правильно. Хоть в тебе и нет королевской крови. Главное – традиции. Этот титул должен принадлежать этой фамилии. Хотя… Сеймурам это сильно не понравится. Ха-ха… Осталось тебя правильно женить. Я уже нашла тебе несколько кандидатур.

Э-э-э… Ваше величество, а передумать можно?

Мне совсем не хотелось становиться герцогом и жениться на каких-нибудь королевских кандидатках. Интересно, старшая и единственная дочь королевы принцесса Анна замужем? Не за неё ли меня уже сватают?

– Передумать нельзя, – по-прежнему улыбаясь, сказала королева. – Или ты думаешь, что королеве можно то давать слово, то отбирать?

– Вот это сюрприз! – подумал я и спросил. – А если бы я отказался?

– Но ведь ты не отказался. И правильно сделал!

Млять! Не мог же я ей сообщить, что слова: «нет, ваше величество» сказал не я. Тогда – мне прямой путь в дурку. И накрылись тогда все мои проекты. Млять! Сука! Что же делать? Жениться хрен знает на ком, совсем не хотелось. Хотя… Вон, сынок её жениться же на Диане, а потом вообще на не весть ком. И ничего. По любви, а не по выгоде. И мне, что или кто помешает выбирать максимально долго, и жениться на ком захочу. А нет, так, кхе-кхе, исполню супружеский долг и свинчу в туман. На Суматру. Бабочек изучать. В конце концов, я же здесь ненадолго…

Однако, скорее всего, «в оборот» они меня возьмут на вручении ордена «Подвязки».

– Дозвольте вопрос, Ваше величество?

– Дозволяю.

Королева продолжала улыбаться, словно приклеенной улыбкой.

– Прилагаются ли к герцогству земли и иная недвижимость.

– Разумеется, нет, – спокойно «обрадовала» королева. – Земли и недвижимость – сугубо материальная составляющая, а герцогство – высший титул власти. У тебя появится право заседать в палате лордов, ну и… куча обязанностей.

– Вот как?

– Но иметь приличную недвижимость ты теперь обязан. Во-первых – твоя жена и, дай Бог, дети, должны жить достойно, а во-вторых – герцог обязан устраивать приёмы у себя в родовом поместье. Но не переживай. Правильная женитьба сделает тебя и графом, и бароном с прилагающейся к титулу недвижимостью. А без этого, да… Герцог из тебя, такой же, как и Римский Папа без Ватикана, хе-хе…

– Всё это так неожиданно, – пробормотал я. – У меня так много дел, что мне, э-э-э, не до заседаний в палате лордов. Да и что я могу там сказать? И, ваше величество, жениться из-за приданного в виде недвижимости, – это, как-то, позорно…

– Не несите вздор, герцог!

От слова «герцог» меня внутренне передёргивало, и я едва держал лицо.

– Не хотите жениться на приданном, покупайте Бадминтон-хаус – основную резиденцию английских герцогов Бофортов, когда семейство Сомерсетов перебралось сюда из средневекового замка Раглан. Генри Хью Артур Фицрой Сомерсет, носящий титул герцога Бофорта, не имеет детей, а ему уже семьдесят девять. Ему всё равно придётся передавать свой титул какому-нибудь далёкому родственнику. Я могу поговорить с ним.

– Бадминтон-хаус⁈ – изумился я. Это был известнейший замок во всей Великобритании. Я читал, что герцог Бофорт собирал в нём по восемьсот гостей и сказал об этом.

– Генри Сомерсет, герцог Бофорта, очень болен и ему сейчас точно не до гостей. А своих родственников он недолюбливает. Когда-то он был светским львом, общепризнанным авторитетом в вопросах, связанных со скачками и охотой на лис. Он сорок два года, дольше, чем кто-либо, занимал должность обер-шталмейстера Великобритании[1], из-за чего его повсеместно прозвали Мастером. Кстати, его титул учтивости[2] «маркиз Вустер», из-за отсутствия наследников, остаётся невостребованным. Поговори с ним. Вполне возможно, Генри проникнется к тебе нежностью и сделает наследником.

– С чего бы это ему проникаться ко мне нежностью? – спросил я.

Королева посмотрела на меня и, так же улыбаясь (не понимаю, как это у неё получалось), сказала:

– Ты дерзок, Джон Сомерсет, но я отнесу твою дерзость на состояние шока.

– Извините, ваше королевское величество, – сказал я, потупив глаза.

– Извиняю, но смотри мне, – Елизавета погрозила пальцем.

Не хотелось мне ни с кем разговаривать и просить сделать наследником титула, но выкупить Бадминтон-хаус у меня вряд-ли получится. Это очень дорогой «дом».

– Чёрт! – мысленно выругался я и задумался. – Они специально выбивают у меня из под ног материальную базу?

Сейчас у меня имелось всего миллионов сто пятьдесят, а такой «домик» тянул на все сто. Однако деньги мне были нужны совсем не для «излишеств».

– Такая недвижимость, как «Бадминтон-хаус» мне не по карману, ваше величество.

– Я могу дать тебе эти деньги в долг, – проговорила королева.

– Кредит? – вырвалось у меня.

– Ха-ха! За кого ты меня принимаешь, Джон Сомерсет? За банкиршу? Какой кредит? Я, королева Елизавета, дам тебе взаймы. Если вы не договоритесь с Генри Сомерсетом.

– Прошу прощения, ваше величество. Я не смел подумать, что так можно.

– А ты не думай. Ты делай то, что я тебе говорю. Или тебе мало моих слов?

– Много, ваше величество. Так много, что прямо и не знаю, что с ними делать.

– С чем? – удивилась королева.

– Со словами, ваше величество. Честно говоря, я сейчас плохо соображаю. Разрешите я пойду?

Елизавета сделала паузу, разглядывая меня.

– Ступай, но смотри, чтобы мне не пришлось в тебе разочароваться, Джон Сомерсет.

– Пи*дец! – я позволил себе мысленно выругаться лишь отойдя на приличное расстояние от королевской семьи.

– О! А где муженёк Елизаветинский? Или они специально со мной разговор составили, чтобы я не разрывался сознанием между двух самых высогородных особ Великобритании?

Я, подумав про разрыв сознания, вспомнил, что и так мой мозг напряжён присутствием второго «нечто», проникнувшего, сука, в мою ментальную сущность.

– Ну, как тебе сюрприз? – спросил лорд Райдер.

– Ох*еть! – выругался я по-русски.

– Непонял! Это ты по-русски? Ругательство?

– Именно, – вздохнул я. – Русские ругательства бессмысленны, но очень эмоциональны.

– Это тебя твой русский шансонье научил? Наркоман?

Я промолчал. В голове у меня имелось и старалось сорваться с языка много ненормативной лексики, но, думаю, Райдер бы не понял моего «русского».

– Не нравится предложение королевы?

– Предложение? – удивился я, подумал и согласился. – Ну, да, предложение… От которого, млять, невозможно отказаться.

Посмотрев немного в боковое стекло «такси», катившего нас по автотрассе, связывающей Винздор с Лондоном, я спросил.

– Но, почему я? Ведь мой дед даже не незаконнорождённый представитель фамилии, а усыновлённый Моэмом.

– Ты, Джонни, не совсем хорошо знаешь историю своего родства с семейством Сомерсет. Там всё гораздо сложнее и запутаннее, но скажу тебе, что твой дед – один из настоящих и прямейших потомков Джона Гонта – английского принца, графа Ричмонда, герцога Ланкастерского, графа Ланкастера, Дерби, Лестера и Линкольна, сеньора де Бофор и де Ножан, герцога Аквитании, третьего выжившего сына короля Англии Эдуарда III и Филиппы Геннегау.

– Млять! – вырвалось снова у меня. – Но ведь у деда куча сыновей и, естественно, куча внуков и внучек. На мне, что, свет клином сошёлся?

Райдер хмыкнул.

– Очень правильная метафора, Джонни. Именно, что сошёлся свет клином. Дело в том, что все остальные отпрыски фамилии, поступили опрометчиво, женившись или выйдя замуж за простых людей. Остался ты один.

– Пи*дец! – снова выматерился я.

Вот, оно мне было надо, это герцогство⁈ Да ещё такое крутое? Я сидел, тихо забившись под веник, и старался не «высвечивать» и от какого-нибудь баронства не отказался бы. И то, только ради «прикола». А тут, стоило мне заговорить с лордом Райдером о пэрстве, как он понял мой посыл совершенно по-другому, нежели хотел я. Потомок, млять, короля Англии Эдуарда – Плантагенета, млять!

Мысленно я так «разбушевался», что «зашевелившийся» вдруг пузырь своего ментального сожителя я так «шуганул», что тот почти совсем сдулся. С удивлением заметив, что могу ощущать свой ментальный контур, не впадая в трансцедентное состояние[1], продолжил думать о последствиях своего появления в Англии.

С Джоном Сомерсетом мы встретились на ужине в ближайшем и примыкающим к школе кафе, где у Сомерсета имелся свой отдельный кабинет и личный вход прямо из школы. Кафе находилось в том же самом здании, только фасадом выходило на параллельную улицу. В Лондоне было много таких строений, пристройками объединявшимися в огромный единый комплекс. Поэтому и нумерация домов у них была, например – «51− 59». Ха-ха…

– Надо было мне тебе сказать, – морщась, как от зубной боли, проговорил Сомерсет, услышав о королевском предложении. – Но я, честно говоря, совсем забыл о давней традиции. Да и давно это было. Ещё Моэм отрёкся от титула. Откровенно говоря, он терпеть не мог Англию, и заседать в палате пэров было для него чересчур невыносимое испытание. Я и мои дети тоже не страдаем патриотизмом и любвеобилием к Британским традициям и Британской аристократии. И королева, кстати, знает об этом. Вот они и поймали тебя в силки её обаяния. Чёрт побери! Вот я болван!

– Но зачем им это⁈ – удивился я, горячась. – Кто я такой, чтобы быть герцогом⁈

– Ты? Причём тут ты? Им нужны аристократы первого круга. Они женят тебя на какой-нибудь маркизе из потомков какого-нибудь короля, она нарожает от тебя, э-э-э, или не от тебя, детей и они пополнят ряды истинных правителей Великой Британии. Мельчает аристократия, Джонни. Растворяется.

– Чёрт! Хреново ощущать себя этаким, млять, жеребцом, или быком производителем. Хе-хе! – рассмеялся я. – Да и Бог с ними! С детьми!

Джон Сомерсет нахмурился и посмотрел на меня осуждающе.

– Но ведь это твои дети, Джон. Тебе всё равно, кем они станут?

– Мне? Мне-то не всё равно, конечно, но станут они тем, кем станут и отец в этом процессе, практически не участвует. Особенно в формировании сыновей. Дети становятся теми, кем рождаются. Это моя глубокая убеждённость. Даже близнецы, млять, совершенно разные, хотя рождаются от одного отца и одной матери. В них, словно, сразу встраивается поведенческая матрица. И повлиять на них можно только собственным примером и то в очень малой степени.

Джон Сомерсет с удивлением посмотрел на меня.

– И британцы… Вернее – британская аристократия… Они давно поняли, что личность формируют не родители, а окружающие. И потому создали эту, млять, людоедскую систему воспитания в колледжах, где сильные «съедают» слабых и становятся ещё сильнее. Скажете, я не прав?

– Да, нет… Скорее всего, ты прав, просто я не думал об этом с такого ракурса.

– Ха-ха… Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил, и лучше выдумать не мог. Его пример другим наука; Но, боже мой, какая скука с больным сидеть и день и ночь, не отходя ни шагу прочь! Какое низкое коварство полуживого забавлять, ему подушки поправлять, печально подносить лекарство, вздыхать и думать про себя: «Когда же черт возьмет тебя!» Вот этот дядя – эталон действий человека в жизни. Заставить общество заботиться о себе, когда ты немощен – вот к чему должен стремиться человек.

– Ты о материальном? – удивился Сомерсет.

– Не только, но в основном – да. Не нужны никому мои научные или творческие сентенции, кроме узкого круга почитателей творчества или научных теорий. И эти почитатели бросят меня, лишь только я перестану творить. А материальное останется. И за него можно выторговать немного внимания. Хе-хе…

* * *

[1] Обер-шталмейстер Великобритании – это должность, на которой находятся в подчинении королевские конюшни. Во время торжественной прогулки верхом он едет за королём очень близко и имеет право использовать в своих целях одного придворного кучера и двенадцать других конюшенных служителей.

[2] Титул учтивости, титул по – у аристократии некоторых стран личный титул, используемый как основной способ именования наследников титулованных дворян (старших сыновей и внуков). В отличие от титулованной аристократии в ряде других стран (Россия, Германия, Польша), во Франции, Великобритании и Испании носителем титула является не любой представитель рода, а только его глава. Поскольку предполагается, что впоследствии титул унаследуют его сыновья (внуки), они неформально также используют титул, но, как правило, «младшего» ранга.

[3] Трансцендентное состояние сознания – это четвёртое состояние сознания, расширенное осознавание всего, которого можно достичь самоисследованием. В мистических традициях трансценденция – это состояние сознания, при котором человек преодолевает ограничения физического существования и, согласно некоторым подходам, становится даже независимым от физического мира. Достичь такого состояния иногда пытаются с помощью молитвы, психоделиков, медитации, дыхательных психотехник. Следует отметить, что понятие трансцендентного состояния не имеет научного обоснования. Оно относится к философским и мистическим концепциям и не имеет подтверждения в официальных научных источниках

Глава 17

– Наверное, Пушкин прав, – вздохнул Сомерсет.

– А вы, действительно, настоящий потомок Британских королей?

Сомерсет хмыкнул.

– Грешен. Но не я один такой. Тут в Британии этих потомков…

– Но, я-то тут причём? – пробурчал я.

– Хм. Назвался груздем, полезай в корзину, – тоже хмыкнул «дедушка».

– Да-а-а… С волками жить – по волчьи выть.

* * *

Буквально через два дня состоялся бал выпускников Королевского колледжа, на котором первокурсники вручали нам галстуки с вышитыми королевским гербами. Мы же были одеты в чёрные костюмы тройки и мантии. На мне была мантия с подкладкой кораллового цвета, что означало, что я окончил факультет естественных, математических и инженерных наук.

К моему удивлению, не смотря на то, что я больше года отсутствовал, и однокашники, и преподаватели с кураторами проявили ко мне внимание. Эндрю Данлоп, с которым мне интересно было познакомиться, потому, что я в той жизни предпочитал шины этого бренда, подошёл и, пожав мне руку, сказал:

– Слышал о том, что тебя представили к ордену подвязки и пэрству? Это так, Джон?

Выдержав покер-фэйс и немного помолчав, разглядывая на лице Эндрю каверзу, я просто кивнул.

– Понятно. Но, ты не задавайся, герцог Сомерсета. На самом деле, это тяжкое бремя быть пожизненным пэром. У нас в роду все главы семейств заседают в палате с семнадцатого века. Ты на каких скамьях будешь сидеть?

– Я – консерватор.

– О! Значит вместе! Рад за тебя! Учиться дальше продолжишь?

– У меня другие цели. Подмётки горят, так кручусь.

– Ты – крут, Джонни Сомерсет. Но ведь мы останемся друзьями?

Эндрю Данлоп заглянул мне в глаза.

– Безусловно, Эндрю. Можешь быть во мне уверенным.

Потом подходили: Салли Морган, баронесса Морган из Хайтона с какими-то подружками, которых я не знал, Мэри Джейн Уоткинс, баронесса Уоткинс из Тавистока, закончившая медицинский факультет, Джон Грейди с Ником Дэйкином.

Ник Дэйкин удивил меня, заявив:

– Я ставил на тебя, Джонни Сомерсет, и выиграл кучу фунтов. Спасибо тебе, дружище, что не подвёл. Я, почему-то, был уверен в тебе.

Я хмыкнул, сделав вид, что знал о тотализаторе, а на самом деле «прифигел». Вокруг меня бурлили страсти, а я ни сном, ни духом.

– Не-е-е… Надо рвать когти из Британии, и как можно быстрее, – подумал я и оглядел девушек. – Может это и есть представление кандидаток в невесты? Мэри Джейн была ничего так себе и мы с ней даже прогуливались как-то по парку колледжа.

– Ты что делаешь после бала? – спросил я.

– Ха! Так, э-э-э, бал будет длиться до самого утра. Спать буду, наверное. Натанцуюсь до упада.

– Понятно, – вздохнул я. – Не люблю танцевать.

Тут у девушки в глазах возникло понимание, что я её «клею» и она, чуть прищурив глаза, спросила:

– Ты хочешь меня украсть с бала?

Вопрос прозвучал так откровенно, что она покраснела.

– Чёрт! – выругался я мысленно, но дороги назад уже не было. Пока мне не «втюхали» что-то незнакомое, я решил сделать «ход конём» по голове. Мэри Джейн мне нравилась из-за своего характера. У неё совершенно отсутствовало британское жеманство и снобизм.

– Я бы сказал больше, Джейн, но это не то место и не то время.

Девушка с удивлением разглядывала меня.

– Ты уверен? – спросила она, ещё больше прищурив глаза.

– Да! Предлагаю тебе мою руку, э-э-э, для первого вальса.

– Но-о-о… Меня уже пригласили…

– Кто посмел?

– Ты думаешь, что таких мало, кто посмел, пока ты занимался своими компьютерами?

Я нахмурился. Она рассмеялась и толкнула меня кулачком в плечо.

– Брось! Я ещё не выбрала себе, э-э-э… Так в каком качестве ты хочешь предложить мне себя, Джон Сомерсет?

Я улыбнулся и повлёк её в гущу танцующих пар, не обращая внимания на какого-то парня, стоявшего рядом с Мэри Джейн. Уже во время четвёртого такта, раскрутив партнёршу так, что от нас отстранились танцующие и освободили пустоту, я, в наступившей тишине, остановился и встал перед Мэри на колено. Потом, сняв с мизинца свой «фамильный» перстенёк с брилиантом, громко, на весь зал, спросил, глядя ей в глаза:

– Согласна ли ты, Мэри Джейн, стать моей женой?

Мэри смотрела на меня прищуренными глазами, и лицо её было совершенно серьёзным, я бы сказал – каменным. Чувствовалось, как задрожали её руки. В зале вдруг возникла тишина, двигавшаяся от центра к стенам. И потом я услышал шуршание мантий и дыхание запыхавшихся парней и девушек.

Тишина, признаться, несколько затянулась, и я уже подумывал встать и уйти, но моя избранница вдруг выдохнула: «Да. Я согласна».

Я встал с колена и, надев обручальное кольцо ей на палец, приобнял её за плечи и поцеловал в губы. Зал взорвался криками: «Браво!» и аплодисментами.

Тут вдруг, откуда не возьмись, появился лорд Райдер. Он проскользнул мимо стремящихся к нам с Мэри выпускников и схватил нас с моей избранницей за руки.

– Так-так, друзья мои! Что это вы тут затеяли без дядюшки Франклина?

– О, дядя Франклин! – удивилась Мэри и покраснела.

– Не говори ничего. Дай угадаю. Этот негодник сделал тебе предложение, от которого трудно было отказаться?

– Он сделал мне предложение руки и сердца, – сказала Мэри, залитая пунцовой краской с головы до кончиков ног. Так, по крайней мере, мне показалось, потому что и её шея, и кисти рук стали розовыми.

– Ах ты негодник! – улыбаясь и очень тихо произнёс лорд. – Никак не ожидал такой прыти. Что теперь скажет королева?

– А что она скажет? – спросила Мэри, удивлённо раскрыв глаза.

– Ничего-ничего, дорогая. Просто твоего дядюшку могут обвинить в протекционизме.

Лорд Райдер вздохнул и он свёл наши руки, вложив одну ладонь в другую.

– Хулиган! – сказал он.

– Хе-хе! – мысленно рассмеялся я. – От кого-то это я уже слышал когда-то. Хе-хе…

– Теперь я могу украсть тебя с бала? – спросил я Мэри.

– Нет, дружок. Теперь я вас украду с бала. Иначе твой папа будет расстроен, если до него дойдут слухи. Ты же понимаешь, милая? Маркиз Тависток не тот человек, чтобы узнавать о помолвке дочери последним.

– Ну, да, – девушка потупила глаза. – И дедушку нельзя расстраивать. Поехали.

Мэри сокрушённо вздохнула.

– А дедушка, извиняюсь, кто? – спросил я.

– Дедушка, мой дорогой друг, это – Джон Йен Роберт Рассел – восемнадцатый барон Рассел, тринадцатый барон Хоуланд, семнадцатый граф Бедфорд, тринадцатый маркиз Тависток, тринадцатый герцог Бедфорд. Член платы лордов с пятьдесят третьего года.

Я не раскрыл рот, только потому, что хоть и с трудом, но упорно контролировал своё лицо.

– Это я удачно зашёл, – вспомнилась фраза из известного кинофильма.

– Папа и дедушка в Лондоне? – спросил я, зная, что Бедфордшир находится значительно севернее Лондона.

– Мэри ждёт самолёт, – как о чём-вполне естественном, сказал лорд Райдер. – Пошли-пошли, пока им не сообщили по телефону.

Дальше всё происходило, словно во сне. Мы мчались сначала на автомобиле, потом на небольшом, но реактивном самолёте, потом снова на автомобиле. Уже из самолёта лорд Райдер связался с отцом Мэри и всё ему рассказал. После разговора со своим, как оказалось, двоюродным братом, Райдер вернулся из рулевой рубки угрюмым.

– Что, подставил я вас, мистер Райдер? – спросил я. – Верите? Никак не думал, что вы, как-то рядом с этим семейством.

– В приличных домах сначала спрашивают согласие родителей, а потом уже согласие избранницы.

– Я боялся не успеть, если честно сказать, – проговорил я ему на ухо. – Слишком много крутилось вокруг Мэри трутней.

– Э-э-э… Трутней? Это кто?

– Пчёлы такие. Самцы, кхе-кхе…

– Самцы? Ха-ха! – лорд Райдер разулыбался. – Да и чёрт с ними! Всё получилось даже лучше, чем хотела королева.

Настроение лорда Райдера ещё больше улучшилось, когда он плеснул себе и мне виски, и мы выпили.

Меня мало интересовало, почему у Мэри и её отца разные фамилии. У этих аристократов, чёрт ногу сломит, разбираясь в генеалогии. Однако, для себя я понял, что носи она фамилию Рассел, предложение руки и сердца я бы ей вряд ли сделал. Да-а-а…

Маркиз Робин Йен Рассел встретил нас во фраке. Джон Йен Роберт Рассел позволил быть в серо-голубом костюме-тройке. Но у них обоих были такие торжественные лица и прямые спины, что меня пробила дрожь.

– Прошу прощения, сэры, что так получилось, но предложить свои руку и сердце вашей дочери, я не смел, по понятным, я надеюсь, вам причинам. Сейчас же, иного случая, сделать это могло бы и не представиться. Я знал о сделанных иными претендентами, э-э-э, предварительных шагах, а потому шагнул первым.

– Вы правильно сделали, – сказал лорд Роберт Рассел, и шагнул мне на встречу. – Смелость города берёт. И это доказывает, что вы – достойный претендент на сердце моей внучки. Ха! Уже и не претендент даже, да сын? Какое у тебя положительное мнение по этому поводу?

– Кхм-кхм! – откашлялся маркиз. – Куда теперь деваться? Нам уже позвонила королева и поздравила с обручением. Но от себя скажу, что хоть Джон Сомерсет и поставил нас в неловкое положение, но кто это знает? По мне – он достойный, э-э-э, жених. Идите ко мне, дети мои и вставайте на колени.

Он обернулся на дверь и крикнул: «Салли!» и обернулся ко мне.

– Надеюсь, вы англиканин?

– Конечно, – кивнул головой я.

– Ну и слава Богу. Это, – маркиз показал на вошедшую с иконой в руках женщину, – моя жена Салли. Она не мать Мэри, а потому в процедуре венчания участвует опосредованно.

Он взял в руки икону с изображением «Божьей матери» и, посмотрев на нас с Мэри, вздохнул.

– Давайте, уже. Вставайте на колени.

– Ух ты! – подумал я, опускаясь на оба колена. – Тут тоже так?

– Благословляю вас, дети мои. Живите дружно, счастливо и рожайте детей. Амен!

Я искоса глянул на Мэри, снова залившуюся румянцем, перекрестился и мысленно усмехнулся.

– Вот я устроил танцы с бубнами!

Внесли шампанское и фужеры.

– Твои родители-то в курсе? – спросил лорд Роберт Рассел.

Я покрутил головой.

– Они где-то, то ли в Индии, то ли где в другом месте Юго-Восточной Азии. У них интересная жизнь. Они не станут противиться. Да и мне уже больше двадцати одного.

– На сколько больше? – спросил будущий тесть.

– Мне двадцать два.

– Мэри немного больше. Ей двадцать четыре. Но это ничего. Твои успехи в бизнесе говорят о том, что ты вполне сформировавшаяся личность.

– Хотя раньше, такие девушки выходили за тридцатилетних.

– Ой, дедушка, не начинай, – повернула к лорду озабоченное лицо Мэри. – Оттого большинство браков были тайными.

– И заканчивались разводами, – дед посмотрел на сына. Тот, к моему удивлению, покраснел, но сказал, чуть насмехаясь:

– Не заводитесь, лорд. Присутствуют чужие.

– Где это ты тут видишь чужих, Робин? Герцог уже почти член нашей семьи.

– Скорее, это мы, члены его семьи, – хмыкнул маркиз с именем известнейшего разбойника по прозвищу «Хороший». Это он оказал мне честь называть моих внуков Сомерсетами.

– Это та. Да, – согласился лорд и спросил меня. – Ты подписал хартию?

– Подписал, – вздохнул я. – Разве ж я посмел обесчестить ваш дом? Мы и с герцогом Бофортом ведём переговоры о наследовании его титулов.

– Двойное герцогство вряд ли одобрит королева, – покрутил головой Роберт Рассел. – Такое позволительно только членам королевской фамилии.

– Мне не нужно его герцогство. Он продаёт мне Бадминтон-хаус и отдаёт баронский титул.

– Бадминтон-хаус, это – слишком обременительная ноша. Я понимаю его, – покивал головой лорд. – Извини за бесцеремонный вопрос, но… У тебя есть деньги, чтобы содержать такой дворец?

Я улыбнулся и не ответил. На бесцеремонные вопросы можно и не отвечать.

Всё это время я пытался контролировать свою ментальную матрицу, но «нечто» в пузыре вело себя тише воды и ниже травы, словно понимая ответственность момента. В конце концов, это «оно» разверзло мои уста и сказало слово «нет» королеве. А потому сейчас должно быть, сука, довольным.

Думая так, контролируя ментальное пространство, ведя светскую беседу и размышляя, что делать дальше, я почти сходил с ума. Шампанское было выпито, и возникла пауза.

– Думаю, что детям нужно побыть вдвоём, – сказал лорд Рассел. – А мы пока позвоним Джону Сомерсету. Как ты думаешь, Джонни, он сейчас где?

– Он сейчас в загородной клинике, – сказал я уверенным голосом. – Телефон сказать?

– У меня записан, – кивнул «дед» Мэри. – Пошли, Робин, выпьем чего-нибудь покрепче шампанского. Вот и выросла наша девочка. Кхе-кхе…

Они все вышли из зала, где проходила «встреча сторон», и мы с Мэри остались наедине.

– Ну вот, – сказал я, чтобы что-то сказать. – Как тебе всё это?

– Да-а-а… Как-то не очень, – ответила, нахмурившись, моя невеста. – И что сейчас делать?

– Можно поцеловаться, – сказал я.

– Ах, ну тебя! – махнула на меня рукой Мэри. – Это какой-то фарс! Мы ведь совсем не знаем друг друга.

– Ну… На самом деле помолвка, это как раз такое время, чтобы ближе узнать друг друга. Ведь раньше девушкам было запрещено общаться с чужими мужчинами. Мы хоть в колледже общались.

– В бадминтон играли? Тоже мне общение. Ты меня даже ни разу в кафе не пригласил.

– А ты бы, разве, пошла? Ведь не пошла бы!

– Наверное, не пошла, – согласилась Мэри. – Но ты мне нравился. Ты классно играешь на гитаре. Никто так не играет. И твои диски с Сьюзи Кватро улётные. И ты ей точно кучу песен написал? Вы, правда, были любовниками?

Мэри забросала меня вопросами, и я не знал, с какого начать отвечать.

– Нет, любовниками мы не были, но кучу песен я ей подарил, да. Мы с ней и её ребятами хорошие приятели.

– Она классная! Все парни в неё влюблены. Ты тоже?

– Ага. Когда мне было четырнадцать, у меня на стене висел её постер.

– А я играю на скрипке.

– Чудесно. Значит, я научу тебя играть на гитаре.

– На басовой гитаре, как Сьюз?

– Это сложнее. Там струны толще.

– Знаешь, какие сильные пальцы у скрипачек?

Она показала мне свои пальцы. Я взял и поцеловал её руку. Надо же было с чего-то начинать. После этого я поцеловал ей вторую руку и она зажмурилась. Тогда я просто поцеловал её в губы.

Мы целовались долго и с удовольствием. Сначала подойдя к окну, потом перейдя на диван, потому что, то мне, то ей светило в глаза закатное солнце. У её деда тоже была неплохая усадьба. Не Бадминтон-хаус, конечно, но и не халупа какая. Уоберн-Эбби – один из девяти домов-сокровищниц Англии, построенный в середине XVIII века герцогами Бедфорд из семейства Расселов в графстве Бедфордшир на месте средневекового цистерцианского аббатства Уоберн, был трёх этажным особняком.

По его огромному сафари-парку бродили жирафы, слоны и носороги, привлекая туристов. Тринадцатый Герцог Бедворд первым открыл свою резиденцию для всеобщего обозрения и семья чаще всего жила в усадьбе в Лондоне. Тут они завтра собирались отметить окончание Мэри колледжа, а получилось, что будут отмечать помолвку. Ну, э-э-э, правильно. У меня-то ещё нет «моего» Бадминтон-хауса.