Текст книги "Солнечный змей (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 60 страниц)

– Мрря? – Алсаг на дрожащих лапах подполз к нему и ткнулся носом в плечо. Некромант, потирая скулу, поднялся с досок, сел на палубу и потянул Речника за рукав.

– Смотри, Фрисс. Может статься, больше ты такого не увидишь.

Речник, стиснув зубы, медленно повернулся лицом к синеватому сиянию. Оно стало уже таким ярким, как будто из-за гор всходило новое солнце. Уэкины, столпившиеся у мачты и жадно ощупывающие жемчуг, вдруг замолчали и повернулись туда же, куда и Фрисс. Забытый всеми ветряной манок замолчал, и свёрнутый парус даже не трепыхался – только печь плевалась сажей, да били по воде плавники. Уэку несло на восток, волны бились в её днище, подбрасывая корабль на гребнях и вертя в разные стороны. Флона, грозно пыхтя, пыталась порвать канаты и освободиться, Алсаг выл на одной ноте, растянувшись на палубе.

«Река моя Праматерь…» – Фрисс кое-как выпрямился и стоял теперь во весь рост, не замечая качки. Перед ним, над тающим в синем тумане Светочем, над зелёной грядой, в бирюзовых лучах разворачивал длинное чешуйчатое тело громадный змей. Сложный серебристый узор оплетал его тело, сеть тонких трескучих молний оплетала чешую и плясала на крыльях. Восемь крыльев, неловко подёргиваясь, распахнулись во всю ширь, и змей повис над морем, выгибая шею во все стороны. Он оглядывался, и Речнику мерещилось, что дракон до крайности чем-то смущён или напуган.

– Он же длинный, как весь этот остров! – выдохнул за плечом Фрисса Зулвин. На него зашипели. Алсаг приоткрыл один глаз и перестал выть. Встряхнувшись, он сел у ног Речника.

Синий дракон в замешательстве кружил над островом, и Речник удивлялся, как его длинное тонкое тело не завязывается в узел, – такие сложные петли он выписывал. Молнии над чешуе становились всё ярче, вскоре смотреть на змея стало невозможно, и Фрисс отвёл слезящиеся глаза. В небе громыхнуло, под землёй что-то отозвалось протяжным стоном. Очередная, небывало сильная волна ударила в днище уэки, завертела корабль и поволокла на восток. За ней шла другая, с высоким пенным гребнем, на котором, быстро-быстро перебирая ножками, кое-как удерживался огромный червь амау. Речник еле успел упасть на палубу. Его вынесло на путы Двухвостки, как в рыбацкую сеть, и он вцепился в тросы. Алсаг повис на нём, засадив когти в броню – и отчасти в спину Фрисса, но Речник и слова ему не сказал. Волна отхлынула, оставив на палубе уэки лохмотья водорослей, серебряную россыпь мелкой рыбёшки и содрогающегося всем телом червяка амау. Он отчаянно извивался и махал короткими ножками, но воды под ними не было, и уплыть порождение глубин никак не могло. Новая волна прокатилась под уэкой, увлекая корабль всё дальше на восток. Его плавники трепыхались, как лапки амау, но были так же бесполезны.

– Илькку, – прошептал Некромант, задумчиво оглядываясь на запад, и странная улыбка скользнула по его губам. – Настоящий древний Илькку, грозный, как шторм. Сколько же он, интересно, проспал там…

– Чего? – Фрисс плюхнулся на мокрую палубу рядом с магом, не замечая ни качки, ни водорослей, ни гигантского червяка на борту, ни сердитых воплей уэкинов. – Нецис, ты знаешь этого дракона?!

– Увы, нет, – маг с сожалением покачал головой, – но он определённо из рода Илькку. А это очень древний род, Фрисс. Вот бы взглянуть на него поближе…

– Сто цеготов вам в бухту! – Скегг, нависший над путниками, с трудом удержался, чтобы не дать никому пинка. Алсаг, почуяв его намерение, сердито зарычал и показал клыки.

– Не время болтать, колдуны. У нас на борту амау – и делать ему тут нечего! – Скегг проворно отпрыгнул в сторону, когда хвост червя дёрнулся и чуть его не зацепил. – Все на левый борт!

Уэкины уже сгрудились слева от Двухвостки, слегка ослабляя её путы. Она шарахнулась к ним, корабль затрещал, накренившись на левый борт. Червяк, свиваясь в кольца и махая ножками, покатился по скользкой палубе навстречу волне.

– Плавники! – заорал Скегг, махая руками рулевому. Тот засуетился, вдавливая в палубу рычаги. Плеск за бортом умолк, червяк прокатился по доскам, лёгким движением хвоста смахнул ограждение и беззвучно ушёл в глубину. Плавники «Фрати» вновь забили по воде. Корабль наконец развернулся носом на восток и теперь поспешно удалялся от островов.

– Течение Линг, – криво усмехнулся Некромант. – Фрисс, я уже и не мечтал о встрече с ним. Надеюсь, оно убедит Скегга Ивейду заняться поручением, а не случайными заработками.

У мачты, собравшись кружком, уэкины пересыпали жемчуг из карманов в ларцы из-под аметиста и кварца, пересчитывали и восхищённо охали. Скегг, усевшись на панцирь Двухвостки, хмурился и вздыхал.

– Жемчуг Дракона! Столько, сколько не видели во всех морях… И что мы унесли?!

– Хватит на дрова для твоей уэки, – отозвался, недовольно щурясь, Нецис. – Или на новую, не такую хрупкую. Хватит метаться по всем морям, Скегг Ивейда. Гавань Коуцаты нас заждалась.

– Чтоб тебе пусто было, колдун! – поморщился уэкин. – Если бы я мог выкинуть вас в море и погрузить вместо Двухвостки ту пару сундуков… Колдун! Ты чем занят?! Где твой огонь от червяков?!

– Где моя жемчужина? – Некромант поднялся на ноги, опираясь о плечо Речника. – Я выберу сам.

– Чтоб я ещё раз связался с друзьями Халана… – Скегг обречённо зажмурился и махнул рукой. – Всего одну, колдун. Хаэй! Поднять парус! Мы идём к Коуцате!

====== Часть 3 ======

Глава 06. Ледна

Тхэйга зашевелилась, похрустывая костяными бортами, черепа на её обшивке перемигнулись, и глазницы их снова потухли. Развёрнутое крыло, заново смазанное жиром, медленно свернулось и прижалось к борту. Кесса потянула его за кончик, проверяя гибкость последнего сустава. Крыло послушно выгнулось в нужную сторону. Койя, устроившаяся у борта, внимательно глядела на Речницу и корабль, и её уши подрагивали от любопытства.

– Некому следить за тхэйгой, – вздохнула Кесса, намыливая перчатки. Желтовато-зелёный жир видимых пятен не оставлял, но отчаянно пах рыбой. Менее пахучий сок пузырника достать было негде.

– Если Король позовёт нас на задание, а корабль не взлетит, будет обидно, – пояснила Речница, развешивая чистые, но всё ещё пахнущие рыбой перчатки на шипах тхэйги. Койя взлетела на борт, обнюхала повешенное и шевельнула усами.

– Пока война на востоке не закончится, сок пузырника нам добыть негде, – покачала головой Кесса и погладила тхэйгу по гладким черепам. – Жди нас тут. Не шевелись и не пугай служителей.

Эта комната – длинная и узкая «пещера» в стенах Замка – предназначалась для одной из замковых хиндикс, но этот корабль сейчас где-то летал, и пещера пустовала – и служители затолкали туда тхэйгу, потому что видеть некромантский корабль на пристани Замка они уже не могли. Иногда Речница находила у порога «пещерки» склянки с жиром, мыло и мочалки, но дальше порога никто из служителей не заходил, и если бы тхэйга не переминалась с лапы на лапу, она давно бы покрылась пылью на полпальца.

Речница вышла наружу, навстречу тёплому ветру, несущему запах степных пожаров и дорожную пыль, оглянулась на дверную завесу. Повешенное на зиму полотно из коры до сих пор не убрали – видно, надеялись, что оно удержит тхэйгу надёжнее, чем летняя завеса-циновка. Речница вздохнула.

На пристани было пустынно – Речники перебрались на свои участки и забрали корабли с собой, крылатые кошки на днях улетели в степь, к сородичам из клана Оремис, остались только раненые, которым летать ещё было не под силу. Койя недовольно шевельнула хвостом и перебралась на плечо Кессы. Жёлтой кошке было скучно и одиноко.

– Они уже, наверное, в море, – прошептала Речница, глядя на юг. – Если только дедушка не заманил их к себе. Алсаг, как водится, обшарил все бочонки… а кислуху в этом году ещё не варили, и не знаю, стоит ли варить её – из такой-то тины…

Бурые комки спутанных водорослей было видно и с обрыва – они всплыли и опутали Остров Аста, и плотовщики, в иные годы собиравшие вороха тины на мелководье, сейчас смотрели на неё брезгливо и отталкивали от берега прочь. Половодье не пришло и не промыло тину, за зиму пропахшую илом. Кто-то в окрестностях Замка осмелился бросить её в котёл, и запах варёного ила тянулся из-под обрыва. Койя громко чихнула.

Кесса покосилась на небо. Блеклый серебристо-серый диск висел над землёй. Белый, невыносимо яркий кругляш солнца дрожал и источал странную красноватую дымку, но не было сил разглядывать её – глаза немедленно начинали слезиться. В глубине Зеркала Призраков, обращённого к небу, клубились золотисто-багровые тучи, а под ними что-то взрывалось и пронизывало их красными сполохами. Кошка дотянулась лапой до Зеркала и покачала его – подвески зазвенели, бушующее пламя подёрнулось серой дымкой.

– Ничего не видно, – вздохнула Речница. – Пойдём в столовую, посидим там.

В столовой тоже было пустынно и тоскливо. Без Морнкхо, на днях уехавшего на восток, Замок будто осиротел. Властители и маги занимались какими-то странными делами, встревоженные служители говорили вполголоса и постоянно оглядывались, Речники в столовую заглядывали редко, молча съедали приготовленное и так же молча уходили. Кесса, окинув взглядом пустой зал, села у двери.

– Затишье, – покачал головой служитель Мовен, выглядывая из кухни. – Все войны далеко от нас. А нас пока хранят боги. Есть икко, икенур и ракушки, больше ничего.

– Койя, хочешь есть? – спросила Речница. Кошка шевельнула хвостом.

– Ничего не надо, Мовен, – Кесса облокотилась о стол и задумчиво посмотрела в окно. Она не заметила, как зашелестела дверная завеса, но вздрогнула от звука шагов и тени, упавшей прямо на неё.

– Ваак, Чёрная Речница Кесса, – взгляд Домейда, как обычно, не выражал ничего хорошего. – Вижу, Король Астанен прислушался к моим словам, и в столовой не наливают больше кислуху каждому пришельцу.

– Ваак, Наблюдатель Домейд, – вежливо ответила Речница, борясь с желанием спрятаться под стол. – Что же в этом хорошего?

– Хорошо, что все в Замке пребывают в трезвом уме, – слегка нахмурился «изумрудник», – и не забывают об угрозе. Когда приходит время, все готовы встать и идти, и никто не ищет голову под лавкой. Идём, Чёрная Речница. Король ждёт.

– Король Астанен?! – Кесса вылетела из-за стола и схватила в охапку сегона. Тот сдавленно мявкнул, высвободил прищемленную лапу, но вырываться не стал.

– Что-то случилось? Демоны Тзангола уже у Реки?! – взволнованно спросила Речница и даже, забыв об осторожности, взглянула в глаза Наблюдателю. Тут же ноги её подкосились, и ей пришлось ухватиться за край стола, чтобы не рухнуть, – солнечный жар не насыщал Домейда, он, как и прежде, тянул силы из каждого, кто не успевал увернуться. «Ну куда ему столько?!» – с досадой подумала Кесса, на слабеющих ногах догоняя «изумрудника». Он молча шёл к крыльцу, как будто ничего не заметил. «Хорошо, что я ничего не ела,» – Речница судорожно сглотнула, провела холодной ладонью по лбу и перешагнула последнюю ступень на лестнице, украшенной зелёным стеклом.

– Зала Стального Крыла? – Речница удивлённо посмотрела на Домейда, когда он остановился у первой же двери. – Король не в Зале Сказаний?

– Астанен, я нашёл её, – сообщил Наблюдатель, переступив через порог, и шагнул в сторону.

– Можешь идти, Домейд, – отозвался правитель Реки. Он стоял у окна, сбросив на скамью меховой плащ, и стальные пластины его доспехов ярко блестели. Рядом, держа в руках шлем, стоял Старший Речник, и ножны с двумя мечами крепились к его перевязи.

– Зачем ты попусту тратишь силы? – покачал головой Наблюдатель. – Такой тяжёлый полёт нужно поручить кому-нибудь, не измученному ранами и бессонницей.

– Спасибо за заботу, Домейд, – покосился на него Астанен. – Теперь – иди.

«Изумрудник» хотел ещё что-то сказать – но смолчал и вышел из залы. Кесса облегчённо вздохнула и улыбнулась.

– Король Астанен, ты звал меня?

– Да, Кесса, – правитель повернулся к ней, и следом повернулся Речник, разглядывая Кессу с дружелюбным любопытством. – Ты в полном снаряжении? Это хорошо. До вечера Гервульф соберётся, на рассвете вы отправитесь. Что ты скажешь, Яцек?

– Ничего плохого, – кивнул Речник. – Прямо как в старых книгах. А что это за зверёк?

– Пустынная кошка – сегон, – ответил правитель. – Надеюсь, Альвиг тоже читал эти книги. Что же, Чёрная Речница… Не по своей воле я вынужден посылать тебя по делам, когда твоё обучение не то что не закончено, но даже толком не начато. Но боги решили так… На рассвете ты отправишься в Кривь. Яцек Сульга летит на переговоры с магами-Ящерниками, и ты будешь сопровождать его, как защитник и как воплощение силы Реки. Кривь – наш давний союзник, у Яцека с собой Верительная Грамота… не думаю, что вы столкнётесь с чем-нибудь опасным. Если ты, Кесса, будешь выглядеть и вести себя как Чёрная Речница, этого хватит. О награде не беспокойся – сорок кун получишь, как только вернёшься.

– Ух ты… мы полетим на драконе? А далеко до Криви? – растерянно спросила Кесса. Яцек усмехнулся.

– За день долетите, – ответил Астанен. – Я пойду. Яцек расскажет тебе всё. Ничего не бойся.

В голосе правителя слышалась многолетняя усталость. Он накинул на плечи меховой плащ и, тяжело ступая, вышел из залы. У крыльца взревел Белый Дракон – Кесса слышала шум его крыльев, пока правитель говорил, и вот теперь он дождался Астанена. Зашумели крылья, и всё стихло. Кесса с любопытством посмотрела на Старшего Речника, он – на неё.

– Речник Яцек! – Кессе пришлось запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза – он был заметно выше. – Ты был раньше в Криви?

– Да, доводилось, – кивнул Речник и протянул руку к носу Койи, чтобы зверёк обнюхал пальцы. – Но под защитой Чёрной Речницы – ни разу. Ещё Астанен выделит нам служителя. Вместе получается целый отряд. Кривийцы, того гляди, решат, что мы на них напали…

Он усмехнулся, но взгляд синевато-серых глаз был невесёлым. Койя потёрлась щекой о ладонь Речника и подняла уши, прислушиваясь к его словам. Речница мигнула.

– Я мало знаю о Криви, – вздохнула она. – Речник Фрисс упоминал магов-Ящерников… Они всегда первыми прилетали, если Река просила о помощи. Я их даже видела – в том году, когда воевали с Нэйном… Их правитель – друг Астанена. Если мы к ним летим, значит… они не прилетели к нам?

– Правильно, – кивнул Речник. – Нехорошо, но случается. Знаешь Хальна Микоа?

– Ещё бы! – усмехнулась Кесса. – Он – их предводитель, небесный воин, которого уважают драконы!

– Весной в Криви горели леса. Там много лесов, много болот, но нет больших рек, – размеренно проговорил Яцек, не дожидаясь, пока Речница закончит. – Хальн попал в огонь. К осени он поправится, но сейчас главный над Ящерниками – Альвиг Хелойса. Он собрал отряд в помощь нам и ждёт нас в Ледне. Мы летим за ним. Ничего и никого не бойся, там странный народ, но причин для вражды у нас нет. Идём, посмотришь на нашего дракона…

Драконий двор почти опустел – существа кружили над Рекой, высматривая демонов и лазутчиков Джаскара, кто-то сопровождал посланников… Посреди загона, опустив длинный язык в бочонок с цакунвой, откуда торчали хвосты Листовиков, сидел большой Белый Дракон и с подозрением косился на служителей. Они крепили к его спине длинное тройное седло. Чешуя дракона и вся его сбруя были отдраены до блеска, кое-где служители даже перестарались – из-под расцарапанных чешуек выступила кровь.

– Аррх! – дракон наконец исхитрился, сцепил зубы вокруг бочонка и одним махом опрокинул всю цакунву к себе в глотку. Выплюнув бочонок, он сердито хлопнул крыльями и повернулся к воротцам загона. Служители бросились врассыпную. Кое-как закреплённое седло мотнулось на драконьей спине и сползло на пол-локтя вниз.

– Собираешься? – хмыкнул Яцек, остановившись недалеко от загона и оттеснив Речницу так, чтобы она не встала между драконом и им. Существо выдохнуло два облачка сажи.

– Они содрали с меня чешую! – возмущённо взревел дракон. – Поглоти меня лёд, теперь вся спина зудит! Яцек, куда из этого Замка пропали все с прямыми руками?!

– Ты оплевал их, и они разбежались, – хмуро отозвался Речник. – Сиди смирно, я закреплю седло. Сам же взвоешь, когда оно натрёт спину.

– Аррх, аррх, что за сборы… – дракон послушно выпрямился на четырёх лапах и растопырил крылья. – Я не плевался. Я поперхнулся.

– Хагван думает иначе, – буркнул Яцек, пропуская ремни под драконьими лапами и затягивая на брюхе. – Где он?

– Я его не ел, – фыркнул, выдохнув облачко пара, Белый Дракон.

– Речник Яцек! – из сарая, пригнув голову, выглянул молодой служитель. Видно, когти дракона пугали его – поверх рубахи он надел длиннополую олданскую стёганку из толстого войлока. За плечами служителя болталась открытая сума, из которой высовывался свиток, у пояса висела раковина-рог.

– Речник Яцек, вся еда собрана, – сообщил он, кивнув на сарай. – На целых два дня, на троих и одного дракона, как ты и сказал. А кто будет тре… Ох ты! Кесса, Чёрная Речница! И пустынный кот, истребитель Фоулов! А я Хагван Инчи, герольд Речника Яцека. Я сложил небольшую песню о тебе и…

– Ой, – только и сказала Кесса.

– Повремени, Хагван, лететь нам долго – спеть успеешь, – прервал его Старший Речник. – Кислухи в поклаже нет?

– Я взял один мех, – потупился олданец. – Он небольшой, только на дорогу.

– Отнеси обратно, – сдвинул брови Яцек. – Заходи, Кесса, и знакомься. Хагван – наш герольд…

Кесса пожала робко протянутую руку, и олданец недоверчиво усмехнулся.

– Гервульф – дракон-воин, – Речник потрепал дракона по чешуйчатой шее. – Будет не только драконом-посланником, но и драконом, возившим на себе Чёрную Речницу. Гервульф, это тебе понадобилась кислуха?

Дракон выдохнул дым, но промолчал.

– В Криви растёт Хума, – прошептала Кесса, прикоснувшись к его боку. – И там живут скайоты. Значит, там много хумики и берки.

– Хумика? – дракон повернул голову к Речнице. – Правда… Хальн Микоа точно угостил бы нас. Он щедрый. А Альвига я не знаю.

– Надеешься на пир, Чёрная Речница? – невесело хмыкнул Яцек. – Да услышат тебя боги. Хагван, добавь ещё бочонок цакунвы – этого мы точно до возвращения не увидим…

…Ветер метался над верхушками Высоких Сосен, вихрем кружа жёлтые чешуйки коры и осыпая дракона и его седоков мелким древесным сором, трепал волосы, бил в глаза, мешал дышать. Даже Гервульф еле-еле противостоял ему – и наконец, утомившись, юркнул под сосновые ветки, туда, где вихрь дробился на слабые ветерки и постепенно стихал. Кесса смахнула с лица путаницу волос и размяла окоченевшие пальцы. Койя с жалобным писком высунула голову из-под куртки Речницы. Её уши прижались к голове, шерсть взъерошилась.

– Кесса! А правда, что твои родичи – простые рыбаки? – Хагван зашевелился в седле, подышал на замёрзшие ладони и вспомнил, что у него осталось ещё много незаданных вопросов.

– Мой дедушка – жрец, а отец с дядьями держат кузницу, – отозвалась Речница. – Некогда нам рыбачить. Хагван, ты не боишься летать так высоко?

– Нас несёт Гервульф, чего с ним бояться?! – пожал плечами служитель. – А, вот о чём я забыл…

Он сорвал с пояса раковину-рог и протяжно затрубил. Эхо заметалось по лесу, и откуда-то снизу, из-под поблескивающих листьев гигантского кустарника, в ответ сердито заревели раулии. Один лесной бык даже высунул голову, увенчанную тяжёлыми рогами, и огляделся в поисках соперника. Бурая шерсть раулий мелькала в просветах ветвей – стада, выгнанные на лесные пастбища, искали свежую листву в залежах сухих сосновых игл и пустых шишек. Изредка из-под кустарника доносился рёв и костяной треск – самцы мерялись силой. Кесса тихо хихикнула, прикрыв лицо рукавом куртки.

Гигантский ягодник не сбрасывал листья на зиму, за год они потемнели, и молодая поросль на кончиках ветвей была хорошо заметна по ярко-травянистому цвету. То, что поднималось выше – чахлые деревца, с трудом выживающие под пологом сосновых ветвей – тоже развернуло листья, широкие и пушистые. От Сосен и Фаманов тянуло смолой, белесые потёки выступали на коре, и огромные золотистые белки возились в ветвях. Вдалеке чернели пятна недавних гарей – огонь прошёл понизу, опалив кору у подножия Сосен, превратил кустарники в кучу обугленного хвороста, но деревья устояли. Вдоль берегов узкой и стремительной Реки Льдянки отцветала Хума, последние лепестки сыпались с раскидистых ветвей и уплывали на восток. Гервульф летел вдоль Льдянки, не отступая от её русла и ловко облетая Хуму и чересчур ветвистые Сосны. Кесса, приложив ладонь козырьком к глазам, оглядывалась по сторонам – в западных лесах она была впервые.

Ягодники – нижний ярус огромного леса – смыкались над землёй и скрывали всё под своими ветвями, расступаясь лишь на берегу Льдянки, и что под ними – Речница могла только угадывать. Иногда что-то показывалось на свет – мохнатый бок раулии, золотисто-бурый навес над повозкой, колея широкой дороги – отсюда она казалась ниткой, хвост золотистой белки, зачем-то спустившейся на землю, хлопья белой пены – соцветия Вялки… Цветущая Вялка пахла сладко и пряно, и побеги, высунувшиеся из-под кустов, уже дёргались и раскачивались – кто-то резал листья. Над ягодниками и Вялкой возносились к белому небу гигантские стволы, почти лишённые ветвей – только наверху, где-то рядом с солнцем, кроны разворачивались и смыкались. Кесса вертела головой, выглядывая дупла в Соснах – жилища древесных сиригнов. Сиригны, как видно, ещё не проснулись – все отверстия были закрыты корой. На ветвях кто-то возился, вниз сыпалась хвоя, и Гервульф выгибал крылья, чтобы не оцарапаться о пролетающие иглы длиной с его хвост.

– Ветрено сегодня, – Кесса с трудом перекричала вихри, свистящие над ветвями. – Не хотела бы я жить на верхушке Сосны…

– Напрасно, – откликнулся Яцек, не оборачиваясь – он высматривал дорогу. – В домах скайотов не холодно – они вовремя конопатят щели. Я зимовал с ними. Не хуже, чем в пещере, если забыть, как далеко земля…

– Яцек! – Гервульф выгнул шею назад и с трудом увернулся от очередной ветки. – Крылья отмёрзли! Пора сделать привал!

– Ладно, садись на берегу, – Речник отпустил поводья и набросил их на луку седла. – Вон там, на прогалине.

Сквозь дебри кустарников к реке тянулись широкие тропы, протоптанные сотнями копыт, – здесь спускались к водопою кривийские стада. Сейчас никого не было у воды – на пологом берегу, укреплённом большими серыми валунами, остались только следы ног и лап. Дракон нырнул под полог жёстких блестящих листьев и замер, вцепившись когтями в выступающий из земли корень Хумы. Несколько раз взмахнув крыльями, он неторопливо спустился на берег и лёг на ковёр слежавшейся хвои, коры и высохших листьев. Слой всего, что сотни лет сыпалось с деревьев, мягко пружинил под ногами. Кесса, пошатываясь, спустилась со спины дракона и села на кусок коры.

– Бездна! Гервульф, ты слишком быстро снижаешься, – охнул Хагван, сползая с седла и поднося к губам раковину-рог. Трубный звук пронёсся по лесу, затихая в переплетениях ветвей.

– В Льдянке вода чистая, – сказал Яцек, разделив между спутниками большой кусок ирхека. – Но слишком холодная. Отдыхайте, я напою Гервульфа.

Он снял с драконьего седла бурдюки с водой и пошёл к голове дракона. Кесса отломила кусочек ирхека и протянула сегону. Пустынная кошка с примятой шерстью выбралась из-под её куртки, держа ирхек в зубах, и с любопытством воззрилась на реку.

Льдянка по меркам Великой Реки была скорее широким ручьём – шагов пятнадцать от берега до берега, неглубокая, с ровным, лишённым порогов, руслом и стремительной ледяной водой, золотисто-бурой от хвои, устилающей её дно. Валуны и куски коры едва виднелись из воды у самого берега – кривийцы когда-то укрепляли русло. Койя взлетела на камень и принюхалась к воде, жадно догрызая сухой пирог.

– Лесная река… – Речница подошла и встала рядом, отряхивая руки и одежду от крошек. – Да не иссякнут чистые воды!

От Льдянки тянуло холодом – ледяные ключи питали её, и даже в этом году, на исходе второго засушливого месяца, она не обмелела и не сузила русло. Кесса склонила голову в почтении и опустилась на камень, чтобы коснуться воды. Она не заметила, в какой момент валун под ней шевельнулся.

Койя с пронзительным воплем шарахнулась в сторону, и Кесса, получив крылом в грудь, упала с камня и уселась на слежавшуюся хвою. То, что казалось камнем, развернулось, как разбуженная ящерица, неуловимо и стремительно, и вцепилось в ногу Речницы костяными клешнями. Они вырастали прямо из щелей меж камнями, которыми, как чешуёй, было покрыто тело странной твари. Пара «челюстей» с костяными зубцами пропорола штанину и голенище сапога и впилась в тело. Что-то гибкое, тонкое промчалось мимо Речницы, хлестнув её по плечу – на куртке остался тонкий рубец – и метнулось к кошке. Койя, развернув крылья, бросилась на врага и полоснула светящейся лапой по каменной чешуе. Тварь дёрнулась всем телом, волоча за собой Кессу. Речница сорвала с пояса нож.

– Ни-шэу!!!

Стальное лезвие впилось в серое брюхо твари, куда-то под челюсти. Запахло горелым деревом и тлеющей тиной. Чудище не шелохнулось и не проронило ни звука, зубчатые клешни не дрогнули. Враг медленно отползал к воде и тянул за собой добычу. Койя, жалобно вскрикнув, отлетела в сторону, жёлтая шерсть потемнела от крови.

– Ни-куэйя!!! – Кесса ударила кулаком по челюстям. Зеленоватый луч сорвался с её руки и вонзился в камень. Чудище задымилось.

– Фшшшух! – струя огня ударила в ложный валун. Хвоя вдоль берега вспыхнула, Кесса прикрыла лицо от нестерпимого жара и откатилась в сторону. Челюсти, выдранные из тела чудовища, волоклись за ней, раздирая ногу. Тварь вспыхнула, но так и не издала ни звука, булыжники посыпались с её тела в воду, а потом и само оно, дёргаясь, распалось на обломки обожжённой глины и хлопья пепла. Койя, прижав уши, бросилась к Речнице. За кошкой тащился по берегу тонкий, едва заметный хлыст.

– Кесса, не двигайся, – Речник Яцек опустился рядом, быстро разрезал штанину вдоль рваной раны, прижал края и дёрнул отломанную челюсть – от себя и резко вверх. Кесса закусила губу. Костяные крючья вышли из тела. Яцек посмотрел на них и положил обломок рядом с собой.

– Хагван, воды принеси, – приказал он, вынимая из сумки чистую тряпицу и склянку с воинским бальзамом. Речница зажмурилась.

– Что это? Каменный мертвяк? – любопытство оказалось сильнее боли и страха. – Оно лучей не боится…

– Немудрено, – Речник закрыл склянку и обмахнул рану, залитую бальзамом, пучком хвои. – Это не мертвяк. Тут их называют «вирка» – псевдожизнь, творение сайтонов. Живой капкан на крупную дичь, судя по этим зубцам. Зачем бы ставить такую ловушку там, куда лесной народ гоняет раулий…

– Вот тебе и привал, Каримас милосердный… – пробормотал Хагван, с ужасом глядя на располосованную ногу Кессы. Койя с тихим писком ткнулась лбом в ладонь Речницы, Кесса взяла кошку на руки и охнула.

– Яцек, смотри! Койя ранена!

Хлыст всё ещё висел на кошке, парой тонких острых крючьев впившись под кожу. Кровь не останавливалась.

– Мать Макега… – Яцек развёл в стороны шерсть на боку сегона, ополоснул лезвие ножа и захватил все лапы кошки в одну ладонь. Койя тихо зашипела, когда загнутые крючки вышли наружу. Речник закинул хлыст на ветку куста – на зелёных листьях чёрная плеть хорошо была видна, не заметить её там было трудно. Койя зашипела снова – воинский бальзам прижёг ей бок.

– Впрочем, это бесполезно, – вздохнул он, выпуская кошку. – Слижет. Посиди немного так, пусть рана присохнет.

– Яцек, все там живы? – проревел издалека Гервульф, вытягивая шею. – Ещё плюнуть?

– Уже не надо, – отмахнулся Речник. – В воде сидела вирка. Ты заметила, Кесса? Твоя кошка потопталась на спине вирки, но не приглянулась ей. А когда подошла ты, капкан захлопнулся. Не на рыбу тут его поставили… кого можно вылавливать на городском водопое?!

– Фррх… Раулия – тоже дичь, – Гервульф выдохнул дым и оглянулся на заросли кустарника, из-за которых доносился отдалённый рёв и костяной треск.

– Раулия из городского стада? – хмыкнул Яцек. – Храни Макега того, кто поймает в капкан чужого быка. Тут, кроме городских, пасутся стада скайотов. Не расплатишься за такую дичь…

– Люди – тоже не дичь, – сердито сказала Кесса, прижимая к себе Койю. Сегон обнюхивал пораненный бок и слизывал с шерсти запёкшуюся кровь, стараясь не потревожить рану.

– Сайтон посадил тут это чудище? Злобный маг крови?! Это они убивают живое и оживляют всякую пакость? – ворох услышанных и прочитанных легенд зашелестел в голове Речницы, и глаза её вспыхнули. – Вот таких тварей они создают?

– Сайтоны – не злобные… просто маги, – поморщился Яцек. Он отошёл к воде и ворошил сейчас останки «живого капкана». Вирка развалилась на множество неподвижных кусков. Она слеплена была – как видела теперь Кесса – из сырой глины, намазанной на каркас из коры и веток, и вмурованные в глину булыжники прикрывали её спину. Теперь глина, обожжённая на драконьем огне, черепками усыпала берег, древесина выгорела, булыжники раскатились. Яцек выудил из обломков что-то маленькое, почерневшее и подошёл к Речнице, держа находку на ладони. Это был птичий череп, и почернел он вовсе не от жара – его аккуратно выкрасили в чёрное.

– Взгляни сюда, Кесса. Это «йидин»… сердце, сердцевина. В этой черепушке была жизнь всей вирки. Когда их делают, йидин закладывают в самое защищённое место. А йидин свой у каждого дома сайтонов. Это, например, череп ворона… Йидин Дома Ворона – Карненконту. Мать Макега, что в этом году на всех нашло?! На Агва они тут, что ли, капкан поставили?!

Он раздражённо передёрнул плечами и бросил череп в поясную суму.

– Тебя порвали неглубоко, Кесса. К вечеру края сомкнутся, к утру останется шрам. Я договорюсь, чтобы тебе на ногах стоять не пришлось. А ты… ты не знаешь языка риккинов, и Астанен не просто так обделил тебя зельем. Лучше для всех нас будет, если ты, Кесса, будешь сидеть молча. И об этом, – Речник кивнул на ворох черепков, – тоже помолчишь.

– Фшшшурх! – река пламени пронеслась вдоль берега. Гервульф бродил у реки, с подозрением глядя на почерневшие валуны.

– Тут думают, что ставить капканы на людей – хорошо? – недобро прищурилась Кесса. Ногу жгло, щипало и дёргало, на руках съёжилась Койя, и огоньки на её ушах дрожали и то и дело гасли.

– Капкана больше нет, – качнул головой Яцек Сульга. – Это чья-то ошибка. В мирное время я сообщил бы князю Ледны… но сейчас нам нужен прок от сайтонов и совсем не нужна их месть.

– Зачем нам дружба кровавых магов? – настороженно спросила Речница. – У них что, есть драконы? Они пойдут воевать бок о бок с нами?

– Альвиг – из дома Карненконту, – нахмурился Речник. – Это дом с хорошей славой. Я уверен, что всё это – несчастный случай, и не более того. Повернись, я перевяжу рану…