Текст книги "Солнечный змей (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 60 страниц)

– Хаэй! – Фрисс втиснулся между двумя йонгелами, упёрся руками им в плечи и резко оттолкнул их. – Довольно.

– Ты куда?! – вскрикнул почти седой житель, сморщенный, как будто высушенный, но крепко держащий в руках копьё. – Отойди, киройя сожрёт!

Двухвостка изумлённо фыркнула, в оба глаза глядя на чужака. Жители выставили вперёд копья.

– Вас-то? – хмыкнул Речник. – Хватит мучать существо. Назад! Я выведу его с поля на дорогу. Оно голодно, иначе не тронуло бы ваши посевы.

Двухвостка лежала тихо, не сводя глаз с пришельца. Жители недоверчиво переглянулись.

– Киройя очень злая, – предупредил старик с копьём. – Многих уже поранила. Сейчас она лежит, а ты подойдёшь – кинется. Это не мирный зверь!

– Не бейте его – будет мирный, – пожал плечами Речник. – Дайте мне дорогу и уберите оружие. Никого больше не поранят.

Он отстранил замешкавшегося жителя и вошёл в круг. Двухвостка зашевелилась.

– Тихо, Флона, – прошептал Фрисс, протягивая руку к её носу. – Не бойся. Они напуганы сильнее, чем ты. Как ты сюда попала?!

Флона ткнулась носом в его ладонь и тихо фыркнула. Жители за спиной приглушённо охнули.

– Тут чужие поля, – сказал Речник, указывая на вытоптанный Эммер. – Напрасно ты их попортила. Есть хочешь?

Он снял с панциря Двухвостки вязанку и поднёс к её пасти. Существо разом отхватило полпучка и радостно зачавкало. Фрисс покачал головой.

– Мыть тебя надо. Сверху пыль, снизу грязь… На, ешь. Эти люди тебя не обидят. Скоро выйдем к реке, смоем с тебя лишнее.

Он сел на край панциря и усмехнулся, глядя на жителей. Они с облегчёнными вздохами подошли поближе.

– Откуда взялся этот зверь? – громко спросил Речник. – Где его хозяин?

Йонгелы переглянулись.

– Чудище прибежало с севера, – сказал один из них. – Бросалось на всех и всё ломало. Ты – первый, кого оно не хочет убить. Ты уведёшь его с нашего поля?

– Показывайте дорогу, – Фрисс забрался на тюки и сел там, с высоты глядя на заросли Эммера. – Зверь хочет пить. Где тут река?

– Мы тебя проводим, – кивнул старик.

Кто-то из жителей подошёл к Флоне слишком близко и тут же шарахнулся – она смерила его недобрым взглядом и громко щёлкнула зубами.

– Киройя, – пробормотал житель. – Странник, ты вообще не знаешь страха.

– Зверь запомнил, кто бил его копьём, – пожал плечами Фрисс. – Близко не подходи, он злопамятный.

Двухвостка вывалилась на дорогу, взглянула на Нециса – он стоял посреди тропы, прикрывая собой раненого жителя – громко всхрапнула и ткнулась носом ему в грудь. Некромант провёл ладонью по её шее и переглянулся с Речником.

– Большой зверь, – хмыкнул он. – Это и есть киройя?

Житель за его спиной вскрикнул и попытался встать, но кот лапой придавил его к земле.

– Я всё уладил, – кивнул Фрисс. – Это ничей зверь. Выглядит сильным.

– Быстро ты справился, Гвиса, – покачал головой Нецис, поглаживая Двухвостку. – Вроде он смирный. Все подтвердят, что он ничей?

– Не знаю, откуда вы, – с опаской посмотрел на них йонгел, – но там, верно, земля рождает чудищ. И для вас они – что микрины в траве. Нужна вам эта тварь – забирайте.

– Мрряу! – Алсаг взлетел на спину Двухвостки и растянулся среди тюков. Фрисс спешился и помог Нецису забраться следом.

– Этот человек дойдёт до деревни? – кивнул он на ушибленного йонгела. Тот уже поднялся, жители поддерживали его с двух сторон.

– Я тоже всё уладил, Гвиса, – хмыкнул Нецис. – Он не так ранен, как напуган. Мне тут работы нет. Едем, дороги тут длинные…

– Хаэй! – жители преградили им путь, опасливо косясь на сердитую Двухвостку. – Повелители чудищ! Воин Гвиса, ты и впрямь уведёшь эту тварь?

– Не бойся, – усмехнулся Речник. – Зверь не сойдёт с дороги до самой реки.

Мутная зелёная вода плескалась о борта лодчонки, тёплая медлительная река пахла водорослями и рыбьей чешуёй. Фрисс кивнул на прощание жителям – их ещё можно было разглядеть среди расступившихся тростников, но берег быстро удалялся – и опустил взгляд к воде. Чуть в стороне плыла Двухвостка, волоча за собой подобранный пучок водорослей, и не спеша жевала его. На спине Двухвостки лежал, растянувшись во всю длину, Алсаг. Под его лапой виднелся полный бурдюк с уланзи.

«Верно, тут илистое дно,» – Речник смотрел на воду, но не решался к ней прикоснуться. Где-то в зелёной мути скрывались Агва, хранители рек, Фрисс чувствовал их взгляды.

«И Великая Река, должно быть, сейчас зелена от водорослей,» – думал Речник. «Зеркало вод помутилось, и всё же – Чёрная Речница, если ты смотришь в него – пусть небесный огонь тебя обойдёт…»

Холодный ветер налетел с севера, коснулся лица. Фрисс поёжился и отвёл взгляд от воды – йонгелы-гребцы уже смотрели на него с опаской.

– Боги вод коварны, – пробормотал он.

– Берег уже близко, – Нецис крепко сжал его руку.

Ночь застала их посреди орошаемых полей, на развилке опустевших троп. Ночами дороги Мецеты были пустынны. Фрисс, забравшись на спину Флоны, видел в отдалении костры путников – они спешили запалить огонь, пока небо не почернело. Золото и багрянец разливались на краю небосклона. Речник поморщился и опустился на панцирь, подложив себе под голову охапку травы.

– Спи, Гвиса, – Нецис отодвинулся, разглядывая темнеющий небосклон на востоке. – Я встану до рассвета – чем раньше доберёмся до ворот Нусунджиа, тем лучше. На рассвете из города выгоняют куманов. Если столкнёмся с ними, застрянем до полудня.

– Ксарна, и ты ведь устал за день, – покачал головой Речник. – Разбуди меня чуть за полночь, я сменю тебя до рассвета.

…Смрад плавящегося фрила ударил в ноздри так, что Фрисс закашлялся и попытался утереть лицо, но рука наткнулась на прозрачный щиток шлема. Рука, закованная в зеленовато-бурую броню… Речник потянулся к поясу и сомкнул пальцы на рукояти бластера – и вздрогнул всем телом, как не вздрагивал и от ледяной воды за шиворотом.

Что-то вспыхнуло невдалеке, запах фрила стал сильнее, и к нему добавилась вонь кипящей Би-плазмы и окалины.

– Будешь говорить? – кто-то выплюнул слова сквозь стиснутые зубы. Пепел осыпался со шлема Речника, он видел теперь всё – и тёмно-серый бок небесного корабля с выгнутыми крыльями, и шестерых в буро-зелёной броне, и большое тело, прислонённое к горячей обшивке. Древний Сармат был без скафандра, только в тёмно-синем комбинезоне без узоров и нашивок, измазанном кровью и сажей. Его правая рука бессильно свисала, странно выгнувшись в локте, на пальцах левой стоял один из воинов с бластерами. Его оружие было направлено на неподвижного сармата. В него стреляли уже – на боку виднелся широкий проплавленный рубец, сочащийся кровью и слизью.

– Бесполезно, – сказал один из воинов, перехватывая бластер за сопло. Голова сармата мотнулась от удара, багровые глаза на миг открылись, и он ухмыльнулся.

– Он ничего не скажет, – тот, кто стоял на руке пленника, пнул его под рёбра и попятился, не опуская бластер. – Мы сгниём тут, в этой дыре! На кой мы гнались за этим выродком?!

– Молчать! – рявкнул один из воинов. – За нами прилетят. Фриди, что с двигателем?

Речник мигнул – командир людей смотрел на него. Он качнул головой.

– Ни-че-го хорошего, – медленно проговорил он, не убирая руку с рукояти бластера. Командир смерил его угрюмым взглядом и повернулся к кораблю.

– Где мы, вообще? – взвигнул один из воинов и хватил кулаком по обшивке корабля. Красноглазый сармат снова ухмыльнулся и прижал к груди вывихнутую руку. Другой человек с хриплым рыком замахнулся на него.

«Призраки! Проклятые войны призраков…» – Речник стиснул зубы и шагнул вперёд.

– Командир! – в боку корабля приоткрылась светящаяся щель. – Я запитал передатчик, он работает!

– Ха-ах, – выдохнул человек, посмотрел на сармата и повернулся к Фриссу.

– Скоро нас вытащат. Фриди, этот твой. Кончи его, только быстро. Да не у корабля! Отведи за скалы и бегом назад.

Двое воинов пинками подняли Древнего на ноги. Он встал, прижимая руки к груди. Его лицо ничего не выражало. Речник, не чувствуя рук, поднял бластер.

– Не тяни, – крикнули ему из захлопывающейся щели. Он толкнул сармата в спину, направляя к скалам.

Здесь была трава – низкая, едва по колено, жёлто-бурая, выгоревшая до хруста. Белесые валуны торчали из неё – целое нагромождение валунов, прикрытое сверху изломанным остовом зелёного корабля.

– Это их корабль, – прошептал Речник, настороженно глядя на обломки. – Он разбился. А там… они забрали твой, так?

Пленник ничего не ответил – скорее всего, даже не слышал. Он шёл медленно – мешали верёвки, опутавшие лодыжки. Пальцы на ступнях, как и рука, выгнуты были странно, противоестественно…

– Стой, – не своим голосом сказал Речник, обойдя валуны и поворачиваясь к ним лицом. Сармат стоял у огромного камня, гладил вывернутую руку и пустыми глазами смотрел на Фрисса. Тот скрипнул зубами и медленно – что-то, кроме него, сидело в этом теле и противилось каждому движению – опустил бластер.

– Они изувечили тебя, – прошептал Речник. – Но я не из них. Я не трону тебя.

Неяркий луч бластера пережёг путы. Тонкие фриловые верёвки рассыпались, оставив зловонный дым. Сармат не шелохнулся.

– Уходи, пока они не видят, – тихо сказал Фрисс. – Скажу, что ты мёртв. Они не пойдут проверять. Где-то, наверное, есть другие сарматы, и ты к ним выйдешь. Ты можешь идти?

Древний не ответил и не двинулся с места. Его взгляд опустился к повреждённой руке. Он будто не замечал Речника. Фрисс посмотрел на окровавленный рукав, и его передёрнуло.

– Она не сломана, только вывихнута, – прошептал он. – Я могу вправить. Так тебе будет легче.

Сармат молча посмотрел на него и вновь опустил голову.

– Хорошо, – кивнул Речник. – Ты не веришь мне. Ещё бы…

Он бросил бластер в траву и показал Древнему пустые ладони.

– Я безоружен. Не пугайся. Я подойду и посмотрю, что с твоей рукой. Если получится – вправлю. Мне нечем унять боль, но она пройдёт быстро, если кости будут на месте. Ты слышишь меня?

Сармат выпрямился и очень медленно опустил искалеченную руку. Она бессильно повисла вдоль бока. Фрисс кивнул.

– Потерпи немного, – он сделал три шага и оказался рядом с пленником. Этот Древний Сармат был таким же рослым, как Гедимин, и Фрисс поднял руку, чтобы дотянуться до его плеча. Оно казалось раскалённым – Речник удивился даже, что тонкий фрил не идёт пузырями на горячей коже.

– Да, ничего не сломано, – пробормотал Фрисс, второй рукой перехватывая предплечье. – Вот так…

Щиток перед глазами взорвался красным. Что-то смяло его, и Речник услышал хруст собственного черепа. Сармат отшвырнул его – Фрисс видел свою кровь на его руке – и наклонился к траве, поднимая бластер.

– Постой… – прошептал Речник. Тело уже не слушалось его, в глазах стремительно темнело. В последний миг он увидел, как сармат с бессильно болтающейся рукой выглядывает из-за скал, и бластер блестит в его ладони. Потом сгустился мрак, и что-то нестерпимо холодное прикоснулось к груди.

– Гвиса, очнись, – полузнакомое лицо склонилось над ним, ледяная ладонь дотронулась до лба. – Ты кричал и бился. Что ты видел?

– Войну, – прошептал Речник, ощупывая висок. Боль до сих пор пульсировала в «разбитом» черепе. Фрисс посмотрел на свою руку и удивился, не увидев крови.

– Он не понял, – Речник тихо застонал. – Он изнемогал от боли, думал, что я – его враг. Конечно, он не понял…

– Выпей, – Нецис сунул ему под нос флягу. – Ничего не случилось, Гвиса. Всё тихо. Полночь уже миновала – ты просил разбудить…

– Ага, – пробормотал Речник. – Я помню, Неци… Ксарна. Приснится же бред… Не надо меня поить, не хочу заснуть в карауле. Громко я кричал? Никто не слышал?

…Двухвостка раздосадованно фыркнула, а Нецис покачал головой и хлопнул по краю панциря – в воротах Нусунджиа, едва освещённых первыми лучами рассвета, уже толпилось стадо куманов, и тучная старуха в седле хищной птицы смотрела сверху вниз на стражников и кричала – не то на них, не то в пустоту. Тёмные лица воинов оставались невозмутимыми.

– Всех моих куманов уже перекусали! – услышал Речник пронзительный вопль. – Ты смотри на них, смотри, не отворачивай рыло! Только и знаешь, что жрать и напиваться! На что вас тут поставили, если вы змей отогнать не можете?!

– Иди, иди, – благодушно сказал немолодой стражник, жестом приказывая отряду отойти с дороги – куманы, разбушевавшиеся от воплей, уже начали метаться, и тычки тупыми концами копий их не сдерживали, только раззадоривали. – Иди, пока хвосты не прищемило.

Ледяная рука Нециса сомкнулась на плече Речника, и он вздрогнул – он и не заметил, как приподнимается и настороженно смотрит на женщину и ящеров. Старуха испустила несвязный вопль, потрясая руками, и пинком направила птицу вперёд. Куманы промчались мимо Двухвостки, рявкая друг на друга. Флона тихо зарычала и ткнулась мордой в створку ворот.

– Хорошее утречко, – пробормотал стражник, утирая лоб. – И таких ещё полсотни, храни меня Всеогнистый. Хаэй! Чужеземец, придержи своё чудище. Из каких ты краёв, и по каким делам?

…Пятое стадо куманов с нестройным рёвом протопало мимо. Лучи солнца уже пробивались сквозь бойницы – по ту сторону стены, как видно, была галерея. Фрисс с каменным лицом достал из кошеля два медных зилана и показал их стражнику. Тот, помедлив, кивнул. Над слишком узкими воротами лязгнул гонг – тем, кто выходил из города, следовало остеречься.

– Если хочешь продавать тут зелья, прежде зайди в Китаамоши, – сказал стражник, ткнув пальцем в Нециса. – Без разрешения не торгуй. Нам тут, в городе, нужны хорошие люди, а не дым и грохот. Да?

– Хорошо, – кивнул Некромант, недовольно покосившись на Фрисса и незаметно толкая его в бок. – Одной хватит, Гвиса. Едем!

… – Поотгрызает она им хвосты, как пить дать, – поморщился Речник, отоворачиваясь от загона. Куманы катались клубком в пыли, медленный, как течение в болоте, сторож вытаскивал из загона гнездо с яйцами, Двухвостка молча смотрела на ящеров, и хвосты её размеренно хлестали по панцирю.

– Мррф, – фыркнул Алсаг, прижимаясь боком к ноге Фрисса.

– Будет тебе питьё, – кивнул тот. – Но разбавленное – и в меру. Ксарна, ты по лавкам не пойдёшь?

– Ну не в полдень же! – укоризненно взглянул на Речника Некромант. – Не все так любят солнце, как ты, Гвиса.

Этот постоялый двор в пяти шагах от храмовой стены – прямо в тени красной гранёной башни с многоярусной крышей – строился, должно быть, не для путников, тут кто-то жил – и жил небедно. Стены из жёлтого камня подолгу хранили прохладу, маленькие окна занавесили, но замуровать не решились, на перекладинах под чересчур высоким потолком пристроились отии. На прохладном полу, прямо на истоптанных циновках, валялась ярко-рыжая Фагита и задумчиво переглядывалась то с Алсагом, то со здоровенной гиеной, прочным ремнём привязанной к стене. Хозяин гиены сидел невдалеке, с ремешками наготове – миска зверя уже почти опустела, и пасть ему следовало завязать. Алсаг шевелил ушами, но не поднимал морды от чаши – Фрисс, как и обещал, налил ему разбавленной мутной браги. Это пойло здесь называли «угми», оно же плескалось и в чашке перед самим Речником.

– Куфиша, – вздохнул Фрисс, заглянув в плошку с солью. Нецис кивнул.

– В Китаамоши продают всякие зелья, – протянул йонгел, пристально разглядывающий яркую одежду Некроманта. – Всё у них есть.

– Досадно, – отозвался Нецис, помешивая длинной ложкой в горшке. – Гвиса, подставляй чашку. Жёлтый айш!

– И правда, жёлтый, – хмыкнул Речник, заглядывая в дымящийся горшок. – Жаль, несолёный. Чего там намешали?

– Яйцо кумана, щепоть макаты, – пожал плечами Нецис, выливая в миску густое горячее месиво с клёцками. Алсаг поднял голову, понюхал и снова уткнулся в чашу.

Из окна несло дымом. Горело что-то на улице, за ближними домами, а может, за храмом, и жители, учуяв вонь, мрачнели.

– Уачедзи, – вполголоса сказал один из них, переглядываясь с Фриссом. – Вчера за стеной прошли. Сегодня – по городу. Откуда дым?

– С юга, – нахмурился второй. – Снова они. Зачем мы, спрашивается, кормим стражу?!

Стражник с гиеной хлебал «жёлтый айш» и на голос только поморщился.

– Их не поймать, – покачал головой первый йонгел. – Может, они и не ходят по земле. Кто их видел?!

Фрисс посмотрел на Некроманта. Тот придвинулся ближе.

– Зато огонь все видели, – отозвался второй житель. – И увидят ещё. Только и слышно, что «уачедзи». Пятый день огонь ходит вокруг Нусунджиа. Нет, ну на что нам стража?!

Владелец гиены хмуро переглянулся со своим зверем. Фрисс огляделся – какой-то шум послышался у стены. Но ничего странного не случилось – только четверо путников спустились в общий зал и устроились на циновках. Кожа их была посветлее, чем у местных, по высоким скулам Фрисс угадал в одном из них Ти-Нау и слегка насторожился – но пришелец его не заметил.

– Угощайтесь, – служитель поставил перед ними горшок айша. Ти-Нау кивнул и принюхался.

– Дымом тянет, – угрюмо сказал он. – Будто не уходили никуда. Огонь ходит по селениям. Само небо дышит огнём…

– В такую жару одной искры довольно, – пожал плечами Речник. – Что валить на небо?! Разве тут каждое лето не горит всё подряд?!

Все взгляды обратились на него. Йонгел, осуждающий стражника, поднялся с места и сел рядом с Фриссом. Приезжий Ти-Нау едва заметно поморщился.

– Ты откуда, воин? – спросил йонгел, ощупывая чужака пристальным взглядом.

– Из Эхекатлана, – спокойно ответил Речник. – И там всё горит, если плохо следить за огнём.

– Тут не то, воин, – покачал головой житель. – Совсем не то. Тут ходят уачедзи. Давно нет дождей, вот они и пришли. Злые твари! Им по нраву, когда всё горит. Люди уходят из дома утром, возвращаются к полудню – а там только угли. Соседнее селение сгорело так. И тут, в городе, горят дома. А хуже всего, когда уачедзи гонят огонь по степи. Ты видел дым на севере? Там был большой посёлок…

– Что за звери эти уачедзи? – помрачнел Фрисс, и Нецис нахмурился тоже, предостерегающе глядя на него. – Что им за радость от сгоревших домов? Они – воры, заметающие следы?

Стражник тяжело вздохнул и повернулся к нему.

– Горело тут многое. Но не пропадало ничего. А зачем им всё жечь… Злые твари, что тут скажешь. Из того посёлка двое остались в огне. Пламя так поднялось, что и близко не подойти было.

Он поднял широкий рукав, показывая перебинтованную руку.

– Были мы там. Эти уачедзи – не люди, никто из жителей…

– Они повсюду сейчас, – глухо сказал Ти-Нау. Взгляд его то и дело обращался к прикрытому окну. Яркие лучи пробивались сквозь плетёную завесу, падали наискосок на лицо пришельца, но он не спешил отодвинуться в тень.

– Никто их не видел, – вздохнул стражник. – И Всадники Изумруда искали их, но никого не изловили. Они знают, как пройти незаметно.

– Видели их, – нахмурился Ти-Нау. – Сотни раз видели. Только они и бегают всюду в полдень. Жёлтые кошки, сегоны, вот кто это.

– Что? – стражник резко развернулся к нему, и его гиена вскинула голову. – Путник, вот тебе точно в полдень выходить нельзя. Где тебе такое примерещилось?

– Око Згена! – один из спутников Ти-Нау, хел в неприметной дорожной одежде, поднялся на ноги. – А ты вспомни, воин Нусунджиа. Жёлтые кошки вечно снуют по степи, приходят к домам, когда людей нет. Никто не смотрит на них. Я знаю, я видел, как сегон поджёг дом. Я кидал в него камни, но он вцепился мне в лицо, – хел тронул неглубокие, но частые царапины на щеке. – Когда я опомнился, всё уже горело. А жёлтая тварь исчезла.

Фрисс огляделся – их уже окружили плотным кольцом, и взгляды жителей были направлены на пришельцев. Речник слышал недоверчивый шёпот и сердитое шипение.

– Ты сам это видел? – спросил один из йонгелов.

– Каждый из нас такое видел, – ответил хел. – Сегоны сожгли много посёлков. Мы ушли сюда, где пустынных кошек пугают люди и куманы, но и здесь они успевают всё поджечь.

– Сегоны и в город-то не заходят, – пожал плечами Фрисс. – Они пугливые, шума не любят, людей к себе не подпускают. Да и откуда кошке взять огонь?! За очагами бы вам следить и костры поменьше жечь…

На него покосились без особой приязни. Стражник покачал головой.

– Странник дело говорит, – заметил он. – Хотя… я видел вчера сегона, прямо на улице. Он исчез, когда я подошёл. Они всегда исчезают… и не оставляют следов…

С каждым словом воин становился мрачнее. Ти-Нау кивнул.

– Сегоны ведут сюда пустыню, – сказал хел, глядя на солнечные полоски на своей руке. – Они не уймутся, пока всё не станет пеплом и песком. Тогда они заберут себе все земли.

– Мрря?! – Алсаг смотрел на людей, и глаза его понемногу расширялись. В последнее время кот слишком часто слышал странные вещи…

– Чего ни придумают, – пожал плечами Фрисс и посмотрел на остывающий айш. Тихий писк из сумки заставил его вздрогнуть. Он медленно нащупал дозиметр и повернулся лицом к стене, прикрывая прибор своим телом.

Экран дозиметра светился. Стрелка под ним замерла, и указывала она в точности на одного из странников – на Ти-Нау, который стоял у окна, откинув завесу, и смотрел на залитую солнцем улицу. Снова раздался тихий писк.

– Огонь! – крикнул Ти-Нау, резко отворачиваясь от окна. – На башне храма сегон – и крыша горит!

– Что?! – стражник вскочил, подбирая с циновки лук и колчан. – Хаэ-эй!

– Сюда, все сюда! – первые из жителей, выскочившие на улицу, уже кричали оставшимся и призывали Всеогнистого. Фрисс услышал крики ярости и досады. Из-под лестницы – из кухонной двери – вылетел, озираясь, ещё один йонгел и выбежал на улицу, раскручивая над головой пращу. Фрисс еле успел шарахнуться к стене, чтобы жители не растоптали его. Алсага вынесло на крыльцо, Речник слышал его недовольное рычание. Он вскочил, растерянно озираясь.

В зале не было никого – только он и Ти-Нау. Путник стоял у дальней стены, среди корзин для посуды и длинных бочек с брагой, и пальцы на его поднятой руке горели белым огнём. В кухне что-то громыхнуло, в дверь повалил дым. Ти-Нау прижал ладонь к бочке, и из-под его пальцев взметнулось золотое пламя.

– Хаэй! – крикнул Речник, выхватывая мечи из ножен. – Ты что творишь?!

Ти-Нау вздрогнул и обернулся, и Фрисс увидел дрожащее золото в его глазницах. В полутьме дымного зала они горели ярко, ярче масляных светильников.

Речник придавил ослабшее пламя грязной циновкой – оно вмиг потухло, оставив чёрную подпалину на бочке. Что-то шевельнулось сбоку от него, он развернулся – и ему показалось, что вся его кожа вспыхивает и осыпается пеплом. На полу, от стены до стены, бушевало пламя. Бочки взорвались, жижа зашипела на полу – слишком слабой оказалась брага, чтобы вспыхнуть, как земляное масло, и затопленный огонь погас, а угми паром взметнулась в потолок. Речник закричал так громко, как только мог, и бросился вперёд, навстречу ревущему пламени. Мечи раскалились докрасна, зашипели, наткнувшись на преграду – и Фрисс почти ткнулся лицом в лицо поджигателя. Ти-Нау, нанизанный на мечи, смотрел на него пылающими жёлтыми глазами и молча разевал рот. Дрожащие руки вцепились в плечи Речника, и броня задымилась.

– А-ай! – Фрисс рванул мечи на себя. Дымящаяся кровь забрызгала его доспехи. Ти-Нау скорчился на полу, его тело на глазах обугливалось и исходило дымом. Речник ударил ещё раз, отделив голову от плеч. Вместо крови из раны вырвался пар.

Речник закричал снова, потоптался на горящей циновке и, прикрыв глаза, влетел в задымлённую кухню. Пламя ударило ему в лицо, тень шевельнулась в багровом мраке.

– Тирикка! – выдохнул Фрисс, закрываясь рукой, и ударил наугад. Меч вспыхнул, рассекая преграду.

– Берегись! – крикнули сзади, и Речник едва успел шарахнуться к стене. Огромный бурдюк с водой влетел в дверь и разорвался, затопив на мгновение всю кухню. Дым стал гуще. Фрисса схватили за плечо и рывком выволокли наружу.

– Мрряу! – завопил Алсаг, влетая в дверь. В зале уже суетились жители, вытаскивая на крыльцо обгоревшие циновки. Завесы с окон посрывали, дверь была открыта. Служители, во весь голос поминая тёмных богов, копались в обломках. Кто-то нашёл целую бочку и теперь обнимал её. Жители, не обращая внимания на чад, толпились в зале и галдели наперебой. Фрисс поморщился и сжал ладонями виски – в голове стоял звон.

– Где?! – послышалось с крыльца, следом заорала хана-хуу, и в дверь ввалились четверо в тёмной броне. Тот, кто вытирал Речнику лицо мокрой тряпкой, махнул рукой на странную тёмную груду на полу, потом – на открытую кухню.

– Храни меня Кеос! – стражники склонились над телом. Оно прогорело уже, кровь выкипела, остались кости и груда угля. Из кухни, опасливо перешёптываясь, выбрались йонгелы, они тащили что-то на циновке. Фрисс посмотрел туда, увидел вторую кучу углей и отвернулся.

– Они от солнечного змея, – прошептал он. – У них золото в глазницах. В полдень… да, в полдень, когда солнце высоко… у них желтеют глаза. Смотрите за ними… их много…

– Не шевелись, – стражник вытер Фриссу руки – тот почуял слабый запах зелёного масла и вспышку боли, тут же отступившей. – Ты их убил. Прошёл сквозь огонь и ударил насмерть. Они знали, как нас выманить… Уачедзи!

Он хотел сплюнуть, но сдержался. Алсаг ткнулся носом в грудь Речника.

– Где Ксарна? – вздрогнул и оглянулся Фрисс. – Он был со мной, маг в красной мантии…

– Ксарна? – стражник нахмурился. – Хаэ-эй! Кто ви…

– Вот это разгром, – вздохнули на лестнице, и в зал спустился Нецис. Его красная мантия почернела от пепла, на руках запеклась кровь. За собой он тащил, крепко держа за обе руки, неподвижное тело в дорожной одежде. Йонгелы шарахнулись от него, и он подошёл к грудам углей и выпустил пленника. Тот мешком повалился на пол. Стражники окружили его, направив на него копья. Нецис отряхнул руки и склонился над Речником.

– Гвиса! Я замешкался наверху, не успел к тебе, – быстро прошептал он. – Прости. Что с глазами? Есть ещё ожоги?

– Живой! – стражники подняли связанного хела и потащили к дверям. Он равнодушно смотрел перед собой. Золотой свет в его глазницах погас, глаза ничего не выражали.

– Заприте его в камне, – вполголоса посоветовал Нецис. Стражники уважительно кивнули.

– Ещё один мертвец наверху, лежит посреди коридора, – сказал Некромант, просовывая руку под пластины брони Речника и ощупывая плечо. – Тц-ц-ц… Гвиса, перебирайся в седло. Тут слишком дымно. Приляжешь во дворе, под навесом. Хорошо же тебя подпалили…

– Уважаемый Ксарна? – стражник склонил голову, приложив руку к груди. – Твой друг дыма наглотался, бредит. Что-то о солнце и змеях… Дай ему каких-нибудь зелий, как бы беды не вышло.

– Посмотрим, – кивнул Некромант, придерживая Фрисса за плечо. Речник сидел в седле и покачивался, ему казалось, что стены плывут. В горле першило.

– Скажи всем, – прохрипел он, дёргая стражника за рукав, и тот наклонился к нему. – Пусть никто… никто не трогает ни одного сегона. Они тут… кх-хаа… ни в чём не виноваты.

– Об этом не думай. Никто их не тронет. Тут полно олухов, но не таких, – хмыкнул воин. – Ты лечись, уважаемый Гвиса. Таких, как ты, мало. И взять негде.

…Вчера на постоялом дворе до ночи мыли полы и стены, настилали новые циновки, но запах дыма ещё висел в воздухе, слабый, но раздражающий. Алсаг свернулся полукольцом вокруг Речника, и тому было жарко, но он терпел и не отгонял кота. Йонгелы уважительно склоняли головы, проходя мимо. Речник тянул из большой чаши мутную угми – на вкус она была чуть приятнее кислухи, но не такая приторная, как уланзи – и ждал, пока остынет сурва. В густом месиве плавали куски разварившейся рыбы и ошмётки водорослей.

– Погоди-ка, Гвиса, – на циновку опустился Нецис, отставил в сторону горшок с сурвой и протянул Речнику большую плошку с чем-то черновато-бурым. – Отведай. Это тебе сейчас полезно. Мласу, кровяная похлёбка.

– Боги! – Фрисс прикрыл рот рукой. – Кровь? Я что, упырь, что ли?!

Сбоку послышался смешок. Стражник с гиеной подошёл и сел рядом, вполголоса велев своему зверю лежать тихо.

– Самая еда для сильного воина, – сказал он, кивая на плошку. – Я сказал хорошо вас кормить и денег не брать. Мы ещё одного нашли, уважаемый Ксарна. Вовремя захватили, на рассвете. Такой же, как те четверо… живым не дался.

Нецис поцокал языком.

– Вчерашнего не уберегли? – нахмурился он. Стражник покачал головой.

– Сразу его отвели к жрецам, они говорили с ним – он молчал, а они видели только огонь. Белый и жёлтый огонь, – воин был мрачен. – Его повели потом к правителю, правитель стал говорить с ним – он молчал, а потом упал замертво. Когда подняли, у него глаз не было, а кожа вздувалась. Ему выпустили кровь – вышел белый дым, а тело выгорело до углей. Правитель сказал – что-то было в его теле, и ему там места не осталось. Эти уачедзи – не люди уже, кто-то ходит в их телах. Послали гонцов во все города, пусть знают, кого опасаться.

– Плохо будет, если на всех чужеземцев начнут кидаться, – покачал головой Нецис.

– Не начнут. Мы приметы расписали, – отмахнулся стражник. – А правду он говорил, этот уачедзи? У вас, на севере, та же беда с огнём?

– Когда мы уходили, было спокойно, – Некромант предостерегающе посмотрел на Фрисса. – Что там сейчас, знают боги. Эта засуха и жара… Чую, много дурного случится, пока не придут дожди.

– Многовато огня, – пробормотал Речник, пробуя на вкус варёную кровь. – Весь этот год я только и делаю, что влезаю в огонь.

Он провёл пальцем по бровям – вчера они сгорели дотла, сгорели и ресницы.

– Да, с огнём много возни, – кивнул стражник. – Так ты не заходил в Китаамоши, уважаемый Ксарна? Не говорил с алхимиками?

– И так видно, что мой товар здесь не нужен, – покачал головой Нецис. – Поедем дальше, в Шингодзи. Пока доедем, может, там всё успокоится…

====== Часть 8 ======

Глава 21. Шингодзи

Здесь земля была чёрной, жирной, блестящей – и не от воды, вода к полудню уже ушла из канавок, хоть они и скрывались под широкими листьями Меланчина. Плоды уже выросли в три локтя длиной, много было и цветов, и листья, невзирая на опалённые солнцем края, не казались увядшими. Жители в травяных шляпах, больше похожих на гнёзда, копошились среди Меланчинов, выискивая плоды и укрывая их от солнца и птиц. Поодаль, между громадными кустами Меланчина, топорщились тёмно-зелёные щётки – там росла пряная Усатка, источая запах, от которого Фриссу становилось не по себе – Великая Река вставала перед глазами.

– Тут, похоже, тоже пришлые алхимики ни к чему, – вздохнул Нецис, указывая на пурпурные и белые кроны на горизонте – там, ближе к реке, росли Олеандры.

– Почему? – пожал плечами Фрисс. – Разве там, где нет алхимиков, Олеандры не растут?

– Они бесполезны, Гвиса. Бесполезны и ядовиты, – покачал головой Некромант. – А на бесполезное здесь не стали бы тратить хорошую землю.

Двухвостка прижалась к обочине, пропуская стадо куманов, и тут же цапнула лист Меланчина.

– Не найдём покупателей в Шингодзи – поедем дальше, – вздохнул Нецис. – Не возвращаться же ни с чем.