Текст книги "Солнечный змей (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 60 страниц)

– Та-а… синхи, – кивнул собственным мыслям Некромант и покосился на желтеющее небо. – Пока Моагаль стоял, здесь было более чем спокойно. Это Шочицалан, зелёный край. Что тут только ни выращивали…

– Река моя Праматерь! Тогда мы пришли, куда нужно, – хмыкнул Речник. – Разделимся?

– Подожди, Фрисс, – покачал головой Некромант, глядя на развалины сквозь растопыренные пальцы. – Сначала вытащим Флону из канала. Поищи, к чему привязать верёвки…

Он достал из дорожных сумок пару толстых канатов и принялся наматывать их на шипы Двухвостки. Флона махала хвостами и пыталась развернуться носом к берегу. Потревоженные мелкие токатли и костяные змеи порскнули из-под ног Речника, и он понадеялся, что его сапоги им не прокусить.

Распластанные по земле корни огромного дерева обросли побегами, некоторые из них поднялись уже локтей на двадцать. Фрисс накинул на них верёвки, потёр ладони и дал Нецису знак – «вперёд!». Что-то зашуршало за его спиной, но Речник не обернулся, – груды сухих и ещё не увядших лоз лежали там, и костяные змеи ворошили их, и ровно ничего интересного в этом не было.

Флона, оскальзываясь на мокрых камнях, выбралась на берег и потрясла головой. Алсаг спрыгнул с панциря и потянулся, разминая лапы. Нецис, увидев что-то в прибрежной тине, присел на корточки и ворошил листву остриём каменного ножа.

«Тут, кажется, жил кто-то…» – Фрисс посмотрел на остатки дома, развороченного изнутри проросшими сквозь него деревцами. Их корни сейчас обвивали поваленные колонны, и прочные базальтовые плиты утонули во мху. Среди бурых волокон одиноко чернел высохший ползучий гриб.

– Па! – Аста потянула Речника за волосы, указывая крылом на дерево за его спиной. Огромная старая Чокра запустила корни во все окрестные оросительные канавки, но воды в них осталось немного – и корни торчали над мостовой, как вздувшиеся вены. Перистые листья распростёрлись в вязком полуденном воздухе, их края медленно шевелились, поворачиваясь к солнцу ребром.

Двухвостка, освобождённая от верёвок и седоков, озиралась по сторонам, фыркая и переминаясь с лапы на лапу, совала нос в каждый куст, но пасть не открывала – что-то её тревожило. Фрисс покосился на бегающих под ногами токатлей, пинками отогнал их в сухие лозы, достал нож и потянулся к ближайшему побегу Чокры.

– Ты ешь, Флона. Это просто травы, – хмыкнул он, срезая огромный лист и подсовывая Двухвостке под нос. – Пока Нецис изучает мертвяков, успеешь пообедать.

Флона одним движением челюстей втянула в себя лист, громко фыркнула, набила пасть пёстрой широколистной травой и зачавкала. Её взгляд был прикован к Чокре и перистым «опахалам» среди корней.

– Иди, поешь, – Речник похлопал её по макушке.

Двухвостка сделала несколько шагов, обкусывая лианы и мохнатые кустики, сунула нос в дыру в корне, из которой недавно торчал лист – и отчаянно взревела. Сотни листьев, свёрнутых в узкие трубки, вдруг развернулись под её лапами и вцепились в них тонкими изогнутыми шипами. С тихим шелестом взлетели над мостовой яркие соцветия, лепестки сомкнулись и надулись, превращаясь в шары. Фрисс успел прикрыть лицо и почувствовал, как ладонь будто кипятком окропило.

– Ашшшт!!! – Квэнгин захлопал крыльями, скалясь и шипя, и схватился за плечо – тонкие жгучие иглы прошли сквозь шерсть и впились в кожу. С громким треском зашевелились, отрываясь от земли, древесные корни, листья вылетели из дупел, разворачиваясь и выпуская шипы. Зубчатые края «опахал» заскрежетали по броне Речника, ища, куда воткнуться. Фрисс выхватил меч, и лист развалился надвое, но тот его кусок, что успел уцепиться за кожу доспеха, ещё трепыхался, всаживая в Речника шип за шипом. Клинок зазвенел, налетев на толстый корень.

– Фррисс! – луч просвистел над панцирем Двухвостки, вспышка опалила хищные лозы, и они на долю мгновения остановились – но тут же вскинулись и захлестнули волной и Флону, и Фрисса, и взвывшего кота. Двухвостка рвала лианы зубами и лапами, топтала и вертелась на месте, ломая тонкие корешки. Фрисс, сбросив с себя цепкую лозу, наощупь схватил Алсага за шкирку и затащил на панцирь Флоны. Сам он хотел прыгнуть следом, но корень Чокры намотался на руку, и Речник стиснул зубы – жгучая боль разлилась от запястья до локтя, будто предплечье окунулось в кислоту. Двухвостка сомкнула на корне челюсти, чуть не отхватив Фриссу руку. Речник бросил в шипящие заросли молнию и взлетел на панцирь.

– Назад!!! – заорал он, очертив мечом огненный круг по извивающимся лозам. Вокруг кипело пёстрое море. Мостовая обнажилась – все лианы и кустарники поспешно сползались к Двухвостке и наматывались на её лапы, норовя обвить шею и закинуть петлю на шипы панциря. Флона ревела и билась, лозы рвались, и Фрисс рубил их, ломал корни, вырывал шипастые листья, но зелени вокруг не убывало.

– Ашшт! – Квэнгин перехватил лиану, исподтишка заползшую к Фриссу на плечо, разинул пасть, но укусить не успел. Побег молниеносно втянулся в заросли, утаскивая за собой Асту.

– Та-а! – вскрикнули далеко за зелёными волнами, и лианы отхлынули от костяного ножа, на полпальца воткнувшегося в мостовую. Фрисс кубарем скатился с панциря, подхватил нож и вскинул лезвие, не обращая внимания на иглы, впивающиеся в лицо. Рассечённые стебли бессильно повисли, Аста, хлопая крыльями, повисла на руке Речника, он закинул её на плечо и развернулся, плавным взмахом ножа разрубая сеть корней вокруг Двухвостки.

– Мрря!!! – Алсаг затряс головой – невидимое лезвие оцарапало ему ухо. Фрисс ухватился за шип Двухвостки, рывком подтянулся, не выпуская нож. Корни на другой стороне панциря отпрянули, расплетаясь и уползая в кусты, Фрисс чиркнул лезвием по мостовой, вспарывая камень. Флона с утробным рыком затопала лапами и забила хвостами, Речник снова развернулся – и увидел, как на него опускаются, выгибая узловатые сучья, огромные ветки Чокры. Всё дерево, привстав на корнях, тянулось к нему. Что-то шевелилось под вздувшейся корой, выпученные глаза таращились из глубоких дупел, тонкие желтоватые нити тянулись по коре и пульсировали, перетекая от ветки к ветке. Они ползли от трещины к трещине, оплетая всё дерево и выпуская тончайшие волоски – и Фрисс видел, где они переплетаются.

От камней, задетых невидимым лезвием, посыпались искры, разрубленные корни покатились по мостовой, извиваясь и цепляясь за выступы базальта. Флона, вырвавшись из пут, боком врезалась в ствол, и дерево затрещало. Лезвие в руке Речника сверкнуло зеленью, погружаясь по рукоять в кору. От неслышного вопля у Фрисса заложило уши. Словно тяжёлый тюк опустился на макушку, и Речник едва не выронил нож. Ветки, потянувшиеся к нему, замерли на полпути, воздух стал вязким, как олданский студень. Жёлтые щупальца вспыхнули и посыпались вниз, в просветы между корнями. Снова зазвенело в ушах, тягучий воздух снова стал прозрачным. Обрывки лиан ещё трепыхались под лапами Двухвостки, но корни уже замерли, и ветки не шевелились. Из полузаросшего дупла на Фрисса глядели потускневшие круглые глаза, сквозь кору пробивался мех, ещё угадывались очертания морды – большого зверя затянуло в дерево, и он прирос намертво.

– Бездна! – Фрисс посмотрел на волдыри, вздувшиеся на ладонях. Красными цепочками они обвивали руки. Кожа горела огнём. Детёныш Квэнгина уткнулся носом в плечо Речника, тихо всхлипывая. Флона шумно принюхалась, подняла клубок лиан и принялась жевать.

– Тварь с щупальцами, – пробормотал Фрисс, переводя взгляд с волдырей на неподвижные желтовато-зелёные нити на корнях. – Как на огородах Эртану… Фиэнча, страж растений! Нецис! Взгляни сю… Бездна!

Некромант сидел на обломке стены, держась за грудь, и кровь, просачиваясь сквозь серую чешую рубахи, пятнала его пальцы. Он криво усмехнулся.

– Та-а, илкор ан Каима… Синхи, то-синхи, кэи… Не бойся, Фрисс. Фиэнча больше не нападёт, она почти мертва.

– Прокляни меня Река! – Фрисс подхватил Некроманта подмышки, поднял отяжелевшее тело с камня. Нецис сел на панцирь Двухвостки, посмотрел на свои руки и покачал головой.

Фрисс приподнял рубаху, с трудом отлепил её от окровавленной кожи – кровь свернулась и присохла к ткани. Ранка была невелика – клочок кожи размером с подушечку пальца как ножом срезало, но крови вытекло, как показалось Речнику, очень много. Один из лучей звезды-татуировки стал короче и как будто помутнел, расплылся по коже.

– Оставь, Фрисс, – Некромант отстранил его руку и опустил край рубахи. – Ты чувствовал что-нибудь, когда время замедлилось? Говорят, может быть оглушение, как на большой глубине, вплоть до кровоизлияний. Я рискнул поставить опыт… наверное, следовало тебя предупредить.

Речник изумлённо мигнул.

– Мрряф?! – Алсаг поставил уши торчком. – Мрря-а?!

– Та! Фрисс, ты слышишь меня сейчас? – Нецис тронул Речника за руку. – Что в твоих глазах?

Фриссгейн мотнул головой. Ему хотелось ущипнуть себя, проверить, не наслал ли Тзангол очередной морок, но жгучая боль в ладонях и запястьях напоминала, что он не спит.

– Н-нецис! Река моя Праматерь, что… Ты в самом деле узнал кошачье заклятие?! Ты теперь повелитель времени?! – он растерянно усмехнулся. – Боги великие…

Некромант покачал головой и снова прижал ладонь к пораненому боку. Его бледное лицо посерело и осунулось.

– Мне надо отдохнуть, Фрисс. Это… это труднее, чем я предполагал.

– Само собой, – Речник помог ему лечь, прикрыл голову увядшим листом из запасов Двухвостки. – Если что, с растениями я справлюсь. Река моя Праматерь! Астанен не поверит, когда узнает! Мы возьмём сильный отряд, Речников, магов… Астанен непременно даст тебе войско!

Нецис не ответил. С неба лился золотой огонь, и прозрачная безлистная крона Чокры не защищала от него. Вся листва свернулась и попряталась по дуплам, и дерево казалось мёртвым. Фрисс посмотрел на него, нахмурился и осторожно спустился на землю.

– Ашшт! – зашипел, показывая клыки, детёныш Квэнгина. Он цеплялся за плечи Речника и выглядывал из-за его макушки, сверкая глазами.

Щупальца лежали там же, под корнями. Они высохли и сморщились, как опавшие плоды Чинпы. Обрывки лиан путались в ногах. К мёртвому зверьку, затянутому в кору, уже слетались мухи.

– Фиэнча, – Речник подобрал странно окрашенный лист и помял в пальцах – запах тоже был странный. – Ты – страж растений? Ты охраняешь эти травы?

Никто не ответил ему, и в трещинах коры не сверкнули желтовато-зелёные нити. Поодаль колыхались, поворачивая листья от солнца, подвижные кусты. К безжизненным побегам сползлись токатли и костяные змеи, растаскивая мёртвые растения по норам.

– Ты только защищалась, – покачал головой Фрисс. – Мы пришли сюда, топтали твои травы. Я не знал, что ты здесь. Жаль, что так вышло. Они вырастут ещё…

Он вздохнул. Водяной шар, появившись из ниоткуда, набухал под его пальцами, раздувался – и наконец взорвался брызгами, окропив корни Чокры.

– Мы не хотим никого тут обидеть, – вздохнул Речник. – Мы ищем дожди и ветер. Они вернутся в эту землю, и все травы поднимутся вновь. Пропусти нас по своей земле…

Он вернулся к Флоне и сидел на её панцире, время от времени подкладывая ей в пасть обрывок лозы, пока на груде тюков не зашевелился Нецис. Его взгляд прояснился. Стряхнув с чешуйчатой брони чёрную пыль, он повернулся к Речнику и криво усмехнулся.

– Нам пока что везло, Фрисс. Моли богов, чтобы они и впредь были к нам благосклонны. Здесь, в Шочицалане, деревья выпили яд, отметили и окружили его, опасностей тут много, но их видно издалека. Думаю, мы можем разделиться. Возьми нож, Фрисс. Ты пойдёшь один. Один пойду и я. Алсаг, вы с Флоной будете вместе. Не подходите к большим деревьям – это дома фиэнчей, лишние столкновения нам ни к чему.

Речник кивнул, хмурым взглядом окидывая равнину, заваленную битым камнем и сухими листьями. Древние улицы едва-едва угадывались, чаши прудов не отличить было от оград, за которыми выращивали травы для зелий, то, что осталось от домов, громоздилось оплывшими холмами. Тут и там, закрывая камни тенью ветвей, поднимались Высокие Деревья – Чокры, Джити, угрюмые отцветшие Гхольмы. Они стояли поодаль друг от друга, и Фрисс кожей чувствовал, как фиэнчи, распластавшись под корой, недовольно косятся на собратьев.

– Возьми ты нож, Нецис, – покачал головой Речник, осторожно положив мерцающее лезвие на камень. – Мне хватит мечей.

– Та-а, ассинхи, – пробормотал Некромант, но оружие взял. – Будь осторожен, Фрисс. Тут не берег Великой Реки. Если увидишь что-то опасное, или почувствуешь, или заметишь чёрную траву – посылай в небо молнию. Сам ничего не трогай! К тебе, Алсаг, это тоже относится. И ещё… травы нападают, если задеть их, глаз у них нет. Если задеть и встать пнём – соберутся растения со всей округи.

– Мрря, – прижал уши Алсаг. – Фррисс, если начнётся еррунда, брросай лианам эту мелкую тваррь. Её им хватит надолго, ты успеешь удррать.

Речник молча схватил кота за шкирку и крепко встряхнул.

– Та-а! – Нецис вцепился в его запястье. – Илкор ан Сарк! Не время, Фрисс. Совсем не время. И ты не говори лишнего, Алсаг. Расходимся! До вечера я постараюсь найти укрытие, если не найду – заночуем на воде.

Чёрный нетопырь взлетел над безлистной Чокрой и растаял в зелёном мареве. Флона неспешно развернулась и потопала в кусты, подальше от опасного дерева. Речник утёр лоб, поправил повязку и пошёл в другую сторону, осторожно обходя вывороченные корни. Фиэнча больше не напоминала о себе, но мало ли…

Когда вытоптанная полянка закончилась, Речник достал мечи. Подвижные лозы недовольно поскрипывали, отползая с дороги, – ни огонь, ни трескучие искры не пришлись им по вкусу. Фрисс пробирался по осколкам базальтовых и гранитных плит, припорошенным сухой листвой, оскальзывался на мокрых моховых подушках – кое-где в оросительных канавках ещё осталась влага – отодвигал клинками ветки и заглядывал в тёмные провалы.

«Чивенкве,» – потемневшая кость выпала из трещины, и каменная плита со скрежетом поползла в сторону, едва не придавив Речнику ногу. «Крошево, и пыль, и мертвечина. Совсем как в Чивенкве. Гедимина бы сюда…»

Под засохшей грязью на дне чаши-источника – в ней, расколотой и пересохшей, успел вырасти большой куст – сверкнуло что-то ярко-синее. Фрисс подцепил и выудил потрёпанное, почти лишившееся цвета перо древесной змеи. За ним тянулся обрывок нити – едва солнце коснулось его, он рассыпался пылью, а следом и лёгкие синие волокна. Речник стряхнул прах с клинка и резко развернулся на шорох за спиной. Ветви хищного куста затрещали и качнулись назад, Фрисс, вполголоса помянув тёмных богов, обошёл чашу и углубился в заросли чего-то странно окрашенного, но, по крайней мере, неподвижного.

Тут было много костей – листья и корни скрыли их, но под сапогами Речника сдвигались камешки, и чёрные полусгнившие обломки выглядывали на свет. Битое стекло сверкало в грязи, каменные наконечники стрел перекатывались под ногами. Фрисс наклонился, подобрал один – солнце бросило на ладонь тёмно-красный отсвет, и Речнику почудилось, будто по пальцам стекает кровь.

– Па! – Аста зашевелилась, плотнее прижимаясь к спине Фрисса. – Уйдём! Тут плохо…

Её лапы мелко вздрагивали.

– Это всё призраки, – пробормотал Речник. Камешек улетел обратно в развалины, прокатился с тихим звоном по мостовой, и всё стихло. Странные травы колыхались вокруг, шелестели без ветра, потихоньку сползались на запах тёплой плоти, среди них были и зелёные, и красные, и золотые, и бурые, – но чёрной не было.

Здесь, на древнем перекрёстке, было сухо – Речник далеко ушёл от водоносных канавок – и всё, что выросло тут по весне, давно высохло. Вьющиеся лозы сбросили почти все побеги, сберегая влагу для семян, мёртвая трава шуршала под ногами, мелкие мертвяки возились в ней. Фрисс остановился, посмотрел на солнце. Ему казалось, что прошло очень много времени – ещё пол-Акена, и раскалённый диск укатится за горизонт – но солнце стояло ещё высоко. Речник прислушался – вокруг было тихо, вот только…

Он повернулся к остаткам невысокой, но толстой стены. В ней было когда-то множество арок, но сейчас вся она стала каменным крошевом, и ворота были уже ни к чему. По ту сторону рассыпавшейся ограды возвышался заросший холм, и с него доносился негромкий стук и скрежет.

Речник пригляделся к оплывшим склонам, оплетённым лозами, и вздрогнул – их очертания складывались в ступени, от подножия к вершине тянулась изрезанная трещинами, но ещё узнаваемая лестница, из зарослей выглядывали края огромных каменных чаш, кромки резных ящиков – длинных, протянувшихся вдоль ступеней от лестницы до чаши на углу…

– Мацинген! – Фрисс выдавил из себя кривую усмешку. – Повелитель трав… Смотри, Аста, тут ещё есть зелёные листья.

Когда город был жив, чаны не пустели, но сейчас в них не осталось и капли, и корни лоз и вялых папоротников, пронизавшие камень, нигде не находили влаги. Фрисс заглянул в чашу – на дне чернела засохшая ряска.

Вниз по ступеням с тихим стуком прокатился камешек. Речник вздрогнул, взялся за рукоять меча и сделал шаг вперёд. С верхней площадки, заросшей пёстрым кустарником, на него сердито смотрел южанин, замотанный в листья.

– Чего ходишь?!

Кулёк из листа прикрывал его голову, спадая на глаза, на плечах болталась кое-как скреплённая обрывками лиан накидка. Фрисс удивлённо мигнул и поднялся на следующую ступеньку.

– Откуда ты взялся? Я думал, норси боятся каменных городов.

– Сгинь! – сердито фыркнул южанин, исчезая в кустах. Из зарослей послышался скрип, скрежет, – что-то тяжёлое волокли по камням, пыхтя и вполголоса поминая тёмных богов.

– Там, внизу, столько железа и камешков – на десять городов хватит, – тихо, но отчётливо проговорил норси, на мгновение прекратив возню. – А-ай, квамзога, тяжёлая каменюка…

– Па, – Аста дотронулась пальцем до щеки Фрисса. – Не ходи. Стра-аш…

Скрежет стал громче. Речник раздвинул кусты и увидел южанина, склонившегося над обломками святилища. Тяжёлые камни, покрытые резьбой и пятнами лишайника, лежали на вершине ступенчатой башни, и под ними виднелась широкая щель в камне. Южанин, с корнем выдрав небольшой кустик, налёг на зеленоватую гранитную плиту, и она поддалась – с грохотом упала в сторону. Щель стала длиннее, показался обломанный зубец, как будто предназначенный для удержания крышки люка. Ещё один камень лежал поверх, слегка приподнятый насыпавшимися под него обломками, и норси, закусив губу от волнения, подсовывал новые камешки.

– Ты это зря, – нахмурился Речник, окинув заросший храм настороженным взглядом. Из примятых кустов выскочила стайка токатлей и бросилась вниз по лестнице, едва не налетев на Фрисса. Аста пискнула и спряталась за его плечом.

– Тут храм Мацингена, – Фрисс покосился на разбитый череп, виднеющийся среди корней. – И тут лежит много мёртвых. Оставь их в покое. И железа не найдёшь, и сам сгинешь.

Норси повернулся к Речнику и презрительно фыркнул, поправляя сползший на глаза кулёк. На запястье тихо звякнули браслеты – зелёное стекло с утопленными в нём серебряными листьями, бахрома из потрёпанных и утративших цвет перьев. Речник тихонько присвистнул.

– Тут полно добра, – буркнул южанин, перехватив его взгляд. – А там, внизу, ещё больше. Подойди да взгляни! Видишь, что в щели?

– Да что бы ни было, – пожал плечами Фрисс, не двигаясь с места. – Тут мертвяков полно, и эта башня кровью пропахла. Смотри, коатеки увидят, что ты цацки надел, костей не соберёшь.

– А-ай, квамзога… – поморщился норси и подсунул под камень мотыгу. Плита заскрежетала, нехотя приподнимаясь. Южанин сильнее налёг на рычаг, ухватился второй рукой за край камня.

– Пальцы! – Фрисс, нахмурившись, шагнул вперёд. Мотыга треснула, обломок просвистел над плечом Речника и упал в заросли, южанин с размаху сел на камни, подвывая сквозь стиснутые зубы.

– Бездна! – Фрисс бросил взгляд на упавшую плиту, на ноги кладоискателя – не придавило ли? Крови нигде не было, и камень лежал хоть на полпальца, но всё же поодаль. «Хранил Аойген остолопа…» – Речник покачал головой и шагнул к стонущему южанину.

– Расшибся? Встать попробуй, я придержу, – он протянул норцу руку. Тот неожиданно крепко сцапал его за запястье, второй ладонью до боли стиснул пальцы – и, вытаращив глаза, шарахнулся в сторону. Его ладонь дымилась. Фрисс потряс пальцами – ему померещилось, что он потрогал ледышку – и едва успел сжать онемевшую руку в кулак и выхватить меч.

Лиственные лохмотья всё ещё болтались на теле южанина, вот только кожи на нём не осталось – череп вместо лица, костяшки вместо пальцев, зелёные браслеты на почерневших костях. Сквозь рваный лист сочились пряди серого тумана, рёбра просвечивали под накидкой, и что-то зелёное мерцало между ними.

– Умран! – Фрисс сам не понял, зачем ему понадобилось это кричать. Нежить молча прыгнула вперёд, растопырив пальцы. Речник и охнуть не успел, как длинные тонкие когти впились в плечо, насквозь проткнув доспех. Он рубанул по руке – кости заскрежетали, вторая ладонь умрана прошла на волос от горла Речника. Нежить схватилась за клинок, и тут уже затрещали кости Фрисса – лезвие медленно, но верно тянулось к его плечу. Вывернутые пальцы захрустели. Речник ударил кулаком в костлявую грудь – умран, щелкнув зубами, ослабил хватку, меч зазвенел по камням, подбирать было некогда. Второй клинок проткнул лиственную накидку, прошёл меж рёбер нежити, лязгнул по хребту – и когтистая лапа сомкнулась на предплечье Речника. Брызнула кровь, холод хлынул вверх от локтя, рука онемела. Фрисс ударил ещё раз – в грудину, туда, где под костями светился клубящийся туман. Умран, обожжённый серебром, дёрнулся всем телом, взмахнул рукой, и Речник зашипел от боли и досады. Его кулак, пойманный в костяную ладонь, ещё тянулся к груди мертвяка – но умран, как ни жгло его серебро, медленно отстранял от себя руки живого и теснил его к краю площадки. Фрисс рванулся, слыша треск костей, его рука дотянулась до драной накидки, вдавливая и её, и кулак умрана в серый туман. Рёбра мертвяка хрустнули.

– А-ай! – Аста, раскинув крылья, ударила мертвяка ладонью в лоб. Когти заскрежетали по костям, Квэнгин, разинув пасть, потянулся к позвонкам нежити.

– Ха-а, – выдохнул умран – и Речник, не устояв на ногах, полетел в кусты. Руки, исполосованные когтями мертвяка, онемели и не слушались, кожа слезла с костяшек, один меч лежал в кустах, второй рассыпал искры, застряв между рёбер нежити. Квэнгин тихо скулил за плечом.

– Тирикка! – вскинул непослушную руку Фрисс. Молния сорвалась с окровавленных пальцев, ударила мертвеца в грудь. Серый туман обильнее потёк из развороченных рёбер, зелёные сполохи в нём потускнели. «Бросить бы кольцо, да промахнусь,» – тихо вздохнул Речник и шагнул вперёд. Когти мертвяка впились в лопатки, разрывая броню. Кулак Фрисса погрузился в серое облако – и в глазах у Фрисса потемнело от боли. Он не удивился бы, увидев корку льда на руке, – то, что давало мертвяку подобие жизни, было холоднее ледников Хеливы. Он вяло дёрнулся, подставляя под клыки умрана кованый наплечник. Тень встала за спиной нежити, белая ладонь обхватила костлявую шею.

– Цокх цо’от!

Серая пыль полетела Речнику в лицо, запорошив глаза, и он закашлялся, вытираясь окровавленной ладонью. Камень под ногами мягко дрогнул, кости застучали, раскатываясь по развалинам, затрещал сломанный куст, что-то тяжёлое и горячее ткнулось Речнику в живот.

– Пей, Фрисс. Ничего не трогай, я держу фляжку, – странный резкий запах обжёг ноздри. Фрисс глотнул, поперхнулся, заморгал, пытаясь хоть что-то разглядеть слезящимися глазами. Он сидел на обломке святилища, без брони и даже без рубахи, и по разодранным от плеча до запястья рукам медленно стекала кровь, но боли не было. Он пощупал расцарапанное предплечье – рука тут же заныла.

– Фррисс? – Алсаг дотянулся носом до его щеки. Речник криво усмехнулся.

– Как вы… сколько я тут? – он неловко шевельнул плечом. К спине прикасался холодный лист, его край свисал со лба.

– Пол-Акена, не больше, – отозвался Некромант, присаживаясь на соседний камень и разглядывая Фрисса, как диковинку. – Мы вовремя подоспели.

За кустами послышался хруст. Речник изумлённо мигнул, встретившись взглядом с Флоной. Двухвостка невозмутимо жевала лиану, будто под её лапами была земля, а не крыша нерсийского храма.

– Где Аста? – Фрисс попытался встать, но Алсаг разлёгся на его коленях горячим брюхом.

– С Флоной, – Нецис кивнул на кусты. – Спит, вцепившись в твою броню. Та-а, илкор ан Ургул… Я не уговаривал Флону лезть сюда, Фрисс. Это была её собственная затея.

– Умран, – Речник, хмурясь, огляделся по сторонам. – Я думал, это очередной изыскатель из местных… Вайнег бы его побрал!

Фрисс посмотрел на свои ладони, покрытые царапинами и ссадинами. Кольцо, почерневшее от крови, было на месте.

– Та-а, к’инх ат малгэхи гисаи, – криво усмехнулся Нецис. – Сомневаюсь я, Фрисс, что ты в данном случае вообще думал. В одиночку, не владея магией, нападать на умрана… Разве я не предупреждал, что тут опасно?

– А то, – кивнул Речник, понурившись. – Это храм Мацингена. Нечего мертвякам тут делать. Мерзкие твари! Нецис, ты мог бы запечатать храм от них? Чего доброго, ещё один явится сюда и будет тут копаться… И эта мелкая погань… Катись ты в Бездну!

Он пинком отправил мелкого токатля в кусты. Нецис хмыкнул.

– Тебе нечем заняться, Фрисс? Мы сюда пришли, чтобы опечатывать развалины?! Та-а, к’инх ат малгэхи…

– Нежить – это меррзко, – шевельнул усами Алсаг. – Меррзко и опасно.

Речник провёл пальцем вдоль его уха – ссадины вновь начали кровить, и он убрал руку.

– Нецис, у тебя не осталось тряпок? Вайнег знает, что со мной, но кровь никак не остановить.

– Ничего, Фрисс. Яд должен вытечь, – покачал головой Некромант. – Сиди смирно. Похоже, нам придётся пробыть тут до вечера.

– Яд? – Речник нахмурился, внимательно осмотрел располосованное, опухшее и побагровевшее плечо. Кровь, вытекающая из царапин, пахла чем-то тухлым.

– Стало быть, тут у нас будет укрытие, – вздохнул он, посмотрев на небо. Дождём и не пахло, солнце понемногу клонилось к закату. Тихий вой на четыре голоса долетел с севера, заставив всех, даже Двухвостку, вздрогнуть и пригнуться.

– Илкор ан Сарк, – лицо Некроманта на миг окаменело. – Та-а, илкор ан Сарк… Что же, Фрисс, твоя правота несомненна. Несколько печатей у подножия нам не помешают. Я скоро.

Чёрная летучая мышь взмыла над кустами. Повисла тишина, прерываемая лишь шорохом в зарослях – мелкие мертвяки копошились там, не замечая пришельцев. Речник поднялся с камня, сделал несколько шагов. Слабость отступила. «Нецис сделал что-то,» – покачал головой Фрисс, разглядывая глубокие царапины. «Совсем не больно. Знать бы, как он это делает…»

– Фррисс, ты куда? – с плиты спрыгнул Алсаг. – Садись на меня, я тебя удерржу.

– Придумал тоже, – хмыкнул Речник, почесав его за ухом. – Пока у тебя не вырастет шерсть на спине, я на тебя не сяду.

Глубоко прорезанные линии переплетались на зеленоватых плитах – ростки, листья, соцветия… Чуть в стороне камень исчиркан был косыми штрихами, среди которых попадались причудливо-извилистые. Фрисс усмехнулся, вернул моховой покров обратно на камень и обошёл плиту. Там, где недавно ему виделась глубокая трещина в полу, ничего не было – только мох и палая листва. За две тысячи лет наросло немало земли – камни храма уже едва виднелись под ней.

– Мертвяк в храме Мацингена, – пробормотал Речник, досадливо морщась. – Мерзость несусветная.

На нижней ступени виднелся чёрный зев пустого чана для воды. Наполнять его проку не было – стенки давно потрескались, лозы пустили в трещинах корни. Речник тяжело вздохнул. Ему не по себе было от запустения, творящегося вокруг, от костей, оплетённых лианами, и мелкой нежити, шныряющей под ногами.

– Сюда воды бы, – Фрисс отошёл от края, стараясь не ломать кусты, хоть в запоздалой осторожности уже и не было проку. – После дождя тут будет нормальный лес. Вот только камни торчат… но камни – это не страшно. Умел бы я колдовать…

Он подошёл к другому краю – там кусты росли реже, из-под листвы виднелись обломки расколотых плит. Речник отодвинул ветви, посмотрел вниз, на Нециса, вырезающего костяным ножом странные значки на базальте. Откуда-то тянуло холодом по ногам, чем дальше, тем сильнее. Фрисс поёжился, глянул под ноги – и охнул. Из расщелины в крыше, потеснив бурый высохший мох, тянулась тонколистная чёрная трава, туго скрученные поблескивающие бутоны качались на гранёных стеблях, зеленоватый туман клубился над ними.

Молния с оглушительным треском ушла в небо. Чёрная тень, на лету меняющая облик, мелькнула над камнями ещё до того, как ослепительно-белый разряд погас. Нецис, сбросив крылья, взглянул на чёрную кочку, резко выдохнул и до боли стиснул ладонь Речника.

– Илкор ан Хо’каан! Я знал, что ты найдёшь её, Фрисс. Я знал.

Из кустов встревоженно зафыркала Двухвостка.

– Мрря? – Алсаг, отмахиваясь хвостом от детёныша Квэнгина, протиснулся сквозь ветки и чуть не сунул нос в дымящуюся траву – Нецис едва успел поймать его за шкирку.

– Это она? – тихо спросил Фрисс, несмело протягивая руку к странному растению. Ледяная ладонь Некроманта легла на его плечо, отталкивая Речника в безопасные кусты.

– Илкор ан мен-эннуалур, – Нецис прижал руку к груди и склонил голову. – Это и есть чёрная трава, Морихийки. Ну что же, Фрисс… Думаю, ты потерял достаточно крови – яд должен был вытечь. Я осмотрю твои раны. Пока зелье варится, они, я надеюсь, успеют затянуться.

Фрисс не видел, как Некромант срезал чёрное растение, – как ни сжигало его любопытство, он просидел всё это время в кустах, шипя от боли в исполосованных руках. Царапины, прижжённые каменным лезвием, горели нещадно – гнилостный яд умрана следовало выжечь до того, как края порезов сомкнутся. Алсаг сидел рядом с ним, вылизанной лапой приглаживая шерсть на загривке и отмахиваясь от Асты. Детёныш Квэнгина, одной рукой держась за сброшенную Речником броню, ползал вокруг кота и пытался повиснуть то на нём, то на самом Речнике. Над поляной сверкал на солнце водяной шар, намоченные в нём повязки висели на шипах Двухвостки, и Фрисс думал, как приспособить широкую тряпку к носу Квэнгина, чтобы детёныш не задохнулся.

– Стрранное ррастение, – шевельнул хвостом Алсаг. – Его и соррвать-то непрросто… А со сторроны не скажешь, что оно такое стррашное. Тррава трравой.

– Слушай Нециса, Алсаг, – вздохнул Речник. – Он в таких вещах разбирается. Хорошо, никто из нас там не потоптался. С Флоны сталось бы пожевать такой травки.

Двухвостка скосила на него глаз и сердито рявкнула. Фрисс пожал плечами.

– Это всё, Фррисс? – хесский кот заглянул ему в глаза. – Теперрь наши стрранствия окончены, и мы веррнёмся на Рреку?