Текст книги "Солнечный змей (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 60 страниц)

– Погоди, сделаю тебе навес, – пробормотал он, выискивая среди её поклажи циновку. Плетёное полотно, натянутое на шейные шипы Двухвостки, прикрыло её голову, и существо с довольным вздохом сунуло морду в лохань с водой. Уэкин слез с панциря, немного поправил навес и сел обратно.

– Ищи себе занятие, – Скегг подошёл к Речнику и кивнул на парус. – Ветер слабый, и лучшего не предвидится. До Макецы нам идти шесть или восемь дней.

Речник видел уже, что плавники вдоль бортов шевелятся всё медленнее, а печь уже не пыхтит, и истопники отошли от неё и сели отдохнуть у мачты, надев широкополые тростниковые шляпы. Нецис, посмотрев на них, отвязал от спины Двухвостки циновку, разрезал её надвое и стал сооружать себе такую же защиту от солнца. Горшок на мачте тоненько завыл, ветер усилился, но вскоре вой сменился свистом, и уэка закачалась на волнах. Она глубоко просела под весом Двухвостки – «Фрати» не был рассчитан на такие грузы – но гребни волн не дотягивались даже до её палубы. Скегг покачал головой.

– Почему печь погасла? – спросил Речник. – На таком ветре мы далеко не уйдём.

– Дрова надо беречь, – поморщился уэкин. – У нас месяц впереди. Ночью не садись у борта – на юге полно цеготов. У самой Макецы море кишит ими. Маги говорят, что вскрылись их кладки у Скал Шайцы. Может, и так…

– Тогда у Макецы небезопасно, – неслышно подошёл Нецис в новой шляпе. – Слишком близко к Скалам Шайцы. Скажу ещё раз – нам надо поворачивать на восток и седлать Линг. На его спине цеготы нам будут не страшны.

Скегг недобро сощурился.

– Мы идём на Макецу. Найди себе дело, колдун. И не садись ночью у борта…

В этом зале Исгельт Марци поставил когда-то дробильный агрегат с огромными валками и жаропрочным жёлобом, с надёжной защитой от ЭМИА– и гамма-излучения. Никто на станции не сомневался уже, что этот механизм был частью линии, перерабатывающей ирренциевую руду – или, что вероятнее, разделяющей отработанное топливо на ипрон, кеззий и урано-ирренциевую смесь. Пять тысячелетий агрегат простоял без работы, и крысы, привлечённые не то его прочностью, не то радиоактивной пылью, точили об него резцы – и разломали и жёлоб, и защитные барьеры на множество мелких кусков, из которых сарматы уже второй год пытались собрать что-нибудь полезное. Валки агрегата уже были восстановлены, осталось дособирать жёлоб, но дело застопорилось – помешала зима. А сейчас шёл обычный весенний запуск, и конца ему было не видно – и Гедимин, ненадолго отлучившийся из зала управления, даже не пошёл в жилые отсеки – он знал, что дойти не успеет.

В коридоре, за бронированной дверью зала, пока было тихо. Древний Сармат устроился на полу, на гладких прозрачных плитах прочнейшего рилкара, проложенных кеззиевой фольгой. Зал прекрасно был защищён от излучения, откуда бы оно ни шло, и как нельзя лучше подходил для работы с Квайей. Малоизученная субстанция, собранная за год в кристаллах мориона, не стремилась вытечь из них, и дозиметр не показывал ничего неожиданного. Гедимин извлёк из-под броневой пластины полусобранный снаряд и продолжил сборку.

Устройство было несложным, как и все самодельные снаряды – корпус, кеззиевая фольга, взрывающиеся элементы, «сердечник» из заряженного накопителя. Гедимин осторожно укладывал кристаллы мориона внутри корпуса, укрепляя их в гнёздах оплавленного фрила, и думал, как улучить момент и вывезти ещё партию кристаллов в Риогон на сбор Квайи. Здесь, в стенах «Идис», несмотря на все барьеры, пронизанной излучением от альнкитов, неустойчивая субстанция не накапливалась – испарялась на подлёте. В том году Кейденс «зарядил» много кристаллов – процесс накопления Квайи был изучен и отработан – но для экспериментов с самой Квайей собранного было пока недостаточно. Гедимин закрыл кристаллы пластиной свинцового рилкара, покосился на экран передатчика, сверяясь с чертежом, и ненадолго задумался.

– Командир! – створки двери бесшумно разъехались в стороны. На пороге стоял Деркин в тяжёлом скафандре. От него резко пахло дезактивирующими растворами – сармат недавно ушёл со смены, успел охладиться и отмыться, но запах ещё не выветрился. Гедимин встревоженно посмотрел на него, Деркин тяжело качнул головой.

– Нет, командир. Всё тихо. Ночные смены обычно спокойные, даже этой весной. Ни разу не видел скачков мощности после заката и перед рассветом. Тебе отдохнуть бы.

– Не сейчас, – отозвался Гедимин, рассеянно отметив, что слова Деркина о скачках мощности соответствуют и его наблюдениям. – Ты что-то обнаружил?

Деркин – его взгляд оставался растерянным с тех пор, как он вошёл в зал – торопливо кивнул, открывая экран своего передатчика.

– Следили всю смену. Никаких пробоев – ни на альнкитах, ни на сборках. Экраны не повреждены. Вот это – излучение с неспокойного альнкита, это – с его соседей. Это основная сборка, это сборки блоков. А вот это, – Деркин сузил глаза, – это ЭСТ-излучение приходит извне. Его источник за пределами станции. И это не просто городской фон.

– Вижу, – Гедимин соединил передатчики, внимательно посмотрел на свой экран. – Частоты… интенсивность… после заката оно полностью затухает, с рассветом – усиливается. Пик приходится на полдень. Его источник… он должен быть очень большим. Направление – сверху вниз… под некоторым углом к востоку.

Деркин закивал, тяжёлая броня захрустела, сармат потёр шею, раздосадованно мотнул головой и озадаченно взглянул на командира.

– Оно выглядит как… сигнал. Сигнал к изменению свойств. И когда ирренций откликается… – Деркин поморщился и указал на полосы оплавленного фрила на своей броне.

– Уменьшение критической массы – и разгон, – кивнул Гедимин. – Провести бы эксперимент…

Оба сармата, не сговариваясь, посмотрели на тревожный маячок на стене.

– Времени нет ни на что, – тяжело вздохнул Гедимин. – Изучение придётся отложить. Иди спать, пока тихо. Я установлю экраны над альнкитами. Передай своей смене, чтобы отслеживали их состояние – и не снимали ни на секунду. Попробуем отсечь внешнее излучение. Если мы не ошиблись, мощность должна выровняться.

Серебристая стена на мгновение вспыхнула зеленью. Хранитель станции выглянул из рилкара, высунул наружу светящееся щупальце. Гедимин тронул стену ладонью. «Идис» была чем-то смущена, и сармат ждал, что она скажет.

– Вот на этих островах меня и пытались научить магии, – задумчиво усмехнулся Фрисс, махнув рукой в сторону каменных башен, проплывающих далеко за правым бортом уэки. Остров Провала – одна большая крепость, кольцо стен вокруг туннеля, ведущего в Хесс – уходил на север, и виден уже был шпиль белокаменного маяка на Острове Чар.

Нецис молча кивнул. С тех пор, как уэка вышла из гавани, Некромант был невесел и старался лишний раз с палубы не вставать. Даже Алсаг, первое время безвылазно сидевший под навесом, уже освоился и бегал с носа на корму, провожая взглядом летучих рыб и занесённых ветром с берега воздушных медуз. Флона не бегала – она была привязана и только вздыхала, когда Фрисс приносил ей воду или пучок сена. Алсаг несколько раз сбрасывал вьюк с травой к морде Двухвостки и распутывал верёвки, чтобы ей было удобнее есть, но каждый раз посмотреть на это сбегались все уэкины, и Фрисс попросил хеска больше ему не помогать – слишком подозрительно это выглядит.

– Ни облачка, – вздохнул Речник, посмотрев на небо. Раскалённой добела плошкой оно опрокинулось над морем, и хотя ветер был по-весеннему холодным – как видно, власть Тзангола на море пока не распространилась – даже привычные уэкины старались не подставлять солнцу макушки. Фрисс, упрятав в сумку шлем, сидел на панцире Двухвостки в нелепой тростниковой шляпе, и Алсаг лежал у его ног, вывалив язык – коту было жарко.

Уэка приближалась к Острову Чар. Фрисс забрался на Двухвостку, чтобы лучше видеть берега и белые стены под черепичными крышами. Белый маяк уже не прятался за волнами – он сверкал над морем, как гранёный кристалл кварца, и ветер трепал над ним пёстрые ленты предупреждающих сигналов. Зулвин – маленький, но крепко сложенный уэкин, следящий за ветряным манком – залез на мачту и пристально вглядывался в яркие полосы ткани. Скегг, замерший на носу, у массивных рычагов руля, смотрел туда же.

– Что там? – крикнул Речник, судорожно вспоминая значение сигналов. Слишком давно он не выходил в море… признаться – ни разу с тех пор, как его выпроводили с Островов, да и тогда не забирался дальше Острова Чар.

– Цеготы, – Зулвин спустился на палубу, сдвинул шляпу на затылок и посмотрел на волны. – Полчища цеготов. Точно говорю, это Шайца и подводные гроты.

– Четверо – за арбалеты, – Скегг, передав руль другому уэкину, встал у мачты и хмуро посмотрел на всех. – Остальным – гарпун держать под рукой. Зулвин, следи за волнами. Речник, ты колдовать умеешь?

– Так себе, – покачал головой Фрисс. – Но пару молний брошу.

– Твой пост – на Двухвостке, – кивнул уэкин. – Для тебя гарпуна нет.

– Мечами обойдусь, – махнул рукой Речник. Скегг поморщился.

– С мечами не лезь. Никогда не видел цегота вблизи?

Он указал на гарпуны – длинные, в полтора человеческих роста, с толстыми древками и длинными наконечниками из речного стекла. На древках виднелись прочные перекладины.

– Там было не только про цеготов, – пробормотал Нецис и судорожно сглотнул. Ему нездоровилось.

– Откуда ты знаешь, колдун? – покосился на него Скегг. – Да, не только. Черви амау двинулись на восток. Видно, цеготы им по вкусу. Будь у «Фрати» стальная броня, я бы порадовался, а так – лучше цеготы, чем амау.

Он замолчал и принюхался к ветру. Фрисс втянул носом воздух и помянул про себя тёмных богов. Море слабо, но отчётливо пахло цеготьей слизью. Эта вонь была знакома даже ему, за последние сто лет видевшему цеготов только во время Войны Вод. Здесь, южнее Островов, не было ни Речных Драконов, ни демонов Агва – никого из существ, враждебных цеготам. Речник посмотрел на Двухвостку, на свои руки и покачал головой.

– Нецис, – тронул он Некроманта за плечо. Тот вздрогнул и снова сглотнул.

– Если цеготы нападут, лезь на панцирь. Я тебя прикрою, – сказал Речник. Маг мутными глазами посмотрел на него и прижал ладонь к горлу.

– Как эта лодка до сих пор не рассыпалась… – тихо простонал он. – Как же её трясёт…

К вечеру запах цеготьей слизи стал уже привычным, и даже Алсаг перестал морщить морду. Скегг разделил припасы между уэкинами, Фрисс бросил Двухвостке пару охапок травы и протянул Нецису ломоть ирхека. Некромант слабо покачал головой и поморщился. Фрисс откусил половину и окинул корабль задумчивым взглядом. До сих пор ему казалось, что лапы Двухвостки гораздо дальше от бортов…

– Нецис, – повернулся он к Некроманту, – Флона лежит у самого края. Цеготам и вылезать не надо, чтобы отгрызть ей лапу. Можешь что-нибудь придумать?

– Н-не здесь, Фрисс, – взгляд мага был мутным, как цеготья слизь. – Здесь я думать не могу.

– На Макеце пойду искать для тебя какое-нибудь зелье, – пообещал Речник. – А пока выпил бы ты кислухи!

Алсаг заинтересованно насторожил уши. Нецис равнодушно взглянул на фляжку, сделал маленький глоток и поморщился.

– Оставь моё тело, Фрисс. Здесь оно мне не служит.

– Нецис! Флону сожрут, – нахмурился Речник. – Можешь превратить её в нетопыря? Так она хоть спрячется…

Некромант покачал головой.

– Не получится, Фрисс. Это очень умная Двухвостка, но это всего лишь животное. Стать нетопырём может только разумное существо.

Алсаг поднял голову, округлившимися глазами уставился на Фрисса – и уткнулся мордой в лапы, вздрагивая всем телом. Речник озадаченно посмотрел на него, потом на Нециса, разглядывающего палубу, вспомнил свои попытки превратиться и махнул рукой.

– Некромант! Море гладкое, как доска. Где ты нашёл качку?!

Золотисто-алые сполохи угасли на горизонте. Красный закат был страшен. Фрисс тщетно выискивал на небе зелёные отсветы. Серебро ещё горело на западной кромке неба, но зелень и синева сгинули. Уэкины собрались вокруг Двухвостки. Новый дозорный сменил Зулвина на мачте, Скегг сам встал к рулю. Кто-то притащил из-под навеса спальные коконы и даже уснул. Фрисс тоже прилёг, но ему было неспокойно. Алсаг спал, свернувшись клубком, и Нецис грел на его боку ледяные руки. Некромант морщился и вздрагивал даже во сне.

– Надо огонь развести, – вздохнул Речник, покосившись на печь. – Если цеготы приплывут, пусть их плавниками порежет.

– Тише! – обернулся Скегг. – Вся стая приплывёт на огонь.

Дальше плыли в тишине, только еле слышно поскрипывала мачта, и потрескивал тростниковый парус. В прогретой за день воде у самой поверхности мелькали светящиеся жуки – квейтосы, и море искрилось. Небо усыпано было звёздами, огромными, многолучевыми, как будто даже шевелящимися. Фрисс засмотрелся на них – и вздрогнул, когда Двухвостка под ним шевельнулась и тревожно зафыркала.

– Хаэй! – уэкины кубарем скатились с панциря и похватали гарпуны. Четверо арбалетчиков подобрали оружие и замерли, вглядываясь в чёрную воду. Двухвостка замотала головой и попыталась встать, но тросы удержали её.

– Бей! – не своим голосом закричал Зулвин, выпуская стрелу – как показалось Фриссу, наугад, но тут же послышался влажный хруст и задушенный хрип. Что-то тихо всплеснуло у правого борта. Фрисс оглянулся на окрик слева и увидел толстые перепончатые лапы, вцепившиеся в ограждение, выпученные блестящие глаза и тёмный гребень над огромной зубастой пастью.

Он толкнул в бок Нециса, с силой наступил на хвост Алсага и проворно отдёрнул ногу.

– Тирикка! – ослепительно-яркая молния рассекла мрак и угасла за бортом. Кто-то захрипел, корабль судорожно дёрнулся. Двухвостка заревела, дёргая головой и отчаянно размахивая хвостами. Щёлкнули пружины арбалетов. Тихо захрустела палуба. Зелёные твари были уже здесь. Медленно, пригнувшись, они подходили к людям, и гребни на огромных головах раздувались, ловя тепло и чужое дыхание. Уэкины торопливо перезаряжали арбалеты. Чья-то стрела бесполезно впилась цеготу в основание гребня, даже не пробив толстый череп. Морские демоны подходили неспешно, немигающими глазами глядя на острия гарпунов и как будто чего-то дожидаясь.

– Ич-вакати! – прошептал Фрисс, указав пальцем на цегота, опасно приблизившегося к лапе Двухвостки. Демон выпучил глаза и рухнул на палубу, дёргаясь и странно булькая. Речник отвернулся и метнул молнию в наступающих тварей. Одна из них осела на доски, тряся головой, другая молча бросилась вперёд.

– Мррра-а-ау! – Алсаг метнулся навстречу, метя в горло, и повис на склизком теле, раздирая его всеми лапами. Кровь хлынула на кота, на доски и на отчаянно ревущую Двухвостку. Фрисс выхватил мечи.

Он ударил дважды – толстый хребет цегота нелегко было перерубить – прежде чем обезглавленное тело упало ему под ноги, придавив кота. Алсаг вывернулся, хрипя и чихая, и взвыл, глядя в темноту.

Вся палуба кишела цеготами. Ограждение вдоль бортов было снесено, слизистые твари копошились на корме, выискивая что-то под навесом. Кровь и слизь залили палубу, мёртвые и раненые демоны валялись на промокших досках, и живые, не дойдя до кольца гарпунов, жадно рвали тела сородичей. Зулвин пытался сбросить с гарпуна цегота, повисшего на острие. Зубастая тварь была ещё жива и медленно двигалась по древку, не замечая боли. Фрисс всадил огненный меч в пасть, пробив нёбо. Цегот мотнул головой и крепче вцепился лапами в гарпун.

– Назад! – крикнул Зулвин, отпихивая Речника на панцирь Двухвостки. Пасть очередного цегота щёлкнула совсем рядом с рукой Фрисса, зубы заскрежетали по броне – по счастью, тварь не успела сомкнуть челюсти, иначе пластины смялись бы, как тонкий листок.

– Ич-вакати! – Фрисс ткнул пальцем в скользкую морду.

Его отнесло назад и чуть не нанизало на шипы Двухвостки. Уже мёртвый, высушенный до капли цегот лежал на его груди, распахнув пасть. Иссушенные лапы судорожно дёргались, царапая броню Речника. Фрисс оттолкнул мертвеца, с трудом поднялся – рассаженный локоть болел, рука онемела. Где-то внизу метался и выл Алсаг. Флона с утробным рёвом что-то грызла, и тросы на её панцире трещали.

– Хальга-тесси! – Речник швырнул в темноту пригоршню крохотных молний, и они на миг озарили окровавленную палубу, груды изгрызенных тел, уэкинов, теснящих морских тварей к воде, и что-то белое, торчащее из-под трупа цегота. Второй цегот на четырёх лапах подполз и вцепился зубами во что-то, найденное под телом сородича, и затряс головой, силясь отхватить кусок. Стрела впилась ему в глаз и он с горловым бульканьем попятился.

– Когти Каимы… – простонали под ногами Фрисса, и он чуть не споткнулся о невидимого в темноте Некроманта. Нецис, хватая ртом воздух, странно шевелил скрещенными пальцами, глядя то на один борт, то на другой. Внизу снова взвыл Алсаг, и Речник скатился с панциря Двухвостки, выставив перед собой мечи. Он с размаху опустил клинок на морду цегота, всей тушей прижавшего кота к палубе. Демон хрюкнул и щёлкнул челюстями. Они сомкнулись на пылающем лезвии, запахло палёной кожей, но цегот даже не распахнул рта – только замотал головой, выдирая острую железку из руки Речника. Фрисс ударил в шею, целясь в приоткрытые жабры – и ткнулся лицом в слизистую шкуру. Цегот навалился на него всем телом, вминая в панцирь Двухвостки. Речник вцепился в рукоять меча, проворачивая её в ране и пытаясь рассечь демону горло.

– Фрисс! – кто-то рывком сбросил с него умирающего цегота, ледяные руки вцепились Речнику в плечи. Он мотнул головой, огляделся в поисках второго меча.

– Фрисс, разводи огонь! – прошептал ему в ухо Нецис и подтолкнул его к печи. Между ними и погасшей печью была голова Двухвостки – и полусъеденный цегот, вокруг которого кружили сородичи. Подойти они не решались – Флона щёлкала челюстями так, что даже Речнику стало не по себе.

– Флона, держись! – выдохнул Фрисс, спрыгивая с панциря. Треск молнии заглушил крики и хрип умирающих, цеготы шарахнулись, утаскивая за собой недогрызенный труп.

– Как её разжечь? – еле слышно спросил Некромант, распахивая жерло печи и швыряя внутрь пару поленьев, найденных поблизости. Фрисс молча бросил молнию. Пламя взревело, озарив палубу и чёрное море со сверкающими глазами цеготов, ждущих удобного момента.

– Нецис, посмотри в трюмах! – Фрисс, не дожидаясь ответа, сбил рукоятью меча засов на крышке трюма, сунулся внутрь и бросил в печь найденные куски коры. Море закипело. Плавники захрустели, проворачиваясь в уключинах. Уэка дёрнулась и рванулась вперёд.

– Хаэ-эй! – крикнули с кормы. Фрисс обернулся и увидел, как медленно пятятся к бортам, опускаясь на четвереньки, уцелевшие цеготы. Некоторые из них были изрублены и утыканы стрелами, кровавый след тянулся за ними, и они косились друг на друга, разевая пасти. Уэкины теснили их к воде. Один из демонов кинулся было на людей, но наткнулся на гарпун и подался назад. Фрисс, окинув беглым взглядом Двухвостку, Нециса и Зулвина, раздувающих пламя в печи, бросился к светлому пятну на чёрной палубе. Изрубленное тело цегота зашевелилось, пасть распахнулась, как капкан. Фрисс шарахнулся в сторону и послал молнию в светящиеся глаза.

– Алсаг! – крикнул он, оглядываясь по сторонам. Живых цеготов на палубе уже не было. Уэкины, отложив оружие, молча растаскивали трупы.

– Фррисс… – желтоватый силуэт выполз из-за чёрной туши. Речник бросился к нему, на ходу возвращая мечи в ножны, опустился рядом с котом, в неровных отблесках пламени стал рассматривать его бока. Песчано-жёлтая шерсть Хинкассы почернела от крови, по плечам и спине протянулись рваные царапины.

– Бездна… Алсаг, ложись, сейчас я помогу, – Фрисс запустил руку в поясную суму, вытряхнул склянку с воинским бальзамом. Нецис бесшумно подошёл, осторожно прикоснулся к макушке хеска, поворошил шерсть. Алсаг фыркнул, но вздрагивать от боли перестал.

– Боюсь, что Скегг не сможет сэкономить дрова по пути к Макеце, – шелестящим шёпотом сказал Некромант, оглядываясь на печь. Плавники уэки не останавливались ни на миг. Что-то попыталось уцепиться за корму, но уэкины, разбирающие обрушенный навес на корме, проткнули это гарпуном и выволокли на палубу.

Странное зеленоватое свечение хвостом тянулось за уэкой – корабль как будто пылал, но пламя не пожирало хрупкие борта. Фрисс принюхался – пахло слизью и кровью цеготов… и отчетливой трупной гнилью.

– Нецис, ты наколдовал зелёный огонь? – тихо спросил он. Некромант кивнул и прислонился спиной к окровавленному панцирю Флоны.

– Так трудно сосредоточиться во время этой тряски… Прости, если я опоздал.

Флона сосредоточенно жевала мёртвого цегота. Фрисс усмехнулся и подтолкнул тушу поближе к её пасти. Двухвостка покосилась на него, тихо фыркнула и снова зачавкала. Речник внимательно осмотрел её лапы, замазал бальзамом царапины. Посмотрел на свою разодранную руку и помазал заодно и её.

– Речник, ты жив? – из полумрака вынырнул Скегг. Его броня почернела от чужой крови, из прогрызенного рукава торчал зуб цегота.

– Мы все живы, – кивнул Фрисс. – Много раненых? У меня есть воинский бальзам.

– У меня тоже, – хмуро откликнулся Скегг. – Флонара загрызли. И взгляни ещё сюда…

Он протянул Речнику бережно завёрнутые в тряпицу осколки высокого кувшина с причудливым узором. Дна у сосуда не было.

– Ветряной манок?! – Фрисс еле удержался, чтобы не помянуть тёмных богов вслух.

Двое уэкинов сейчас расправляли парус. Он бессильно повис. Лёгкий ветерок не мог даже шевельнуть его край, не то что сдвинуть с места уэку. «Фрати» шёл на плавниках – и уэкины, наспех перевязав раны, искали в трюмах дрова.

– Мы идём на Макецу, – вздохнул Скегг. – Готовься грести, Речник. Остров неблизко.

Глава 05. Жемчуг Дракона

– В этих водах тысяча тысяч цеготов, – пробормотал Фрисс, кивнув на пену за бортом, и налёг на рычаг, проворачивая длинную рукоятку в уключине. Плавник неохотно шевельнулся, расплёскивая воду, зубастая морда с выпученными глазами бесшумно ушла под воду, подальше от острого стеклянного лезвия. Тёмно-зелёные тени скользили у самой поверхности, неотступно следуя за кораблём, с той самой ночи, как «Фрати» остался без ветряного манка. И с той же ночи корабль шёл на плавниках. Печь едва теплилась – уэкины берегли дрова, подбрасывая сучья понемногу, и полуостывший движитель шевелился вяло.

– Они плывут на запах крови, – поморщился Нецис, принимая у Речника тяжёлую рукоятку. – Не бойся, Фрисс, близко они не подойдут.

Еле заметное в дневном свете зеленоватое сияние тянулось вдоль бортов – и ни один цегот не рисковал пересечь эту зыбкую черту, даже когда уэкины стали отмывать палубу, и потоки кровавой воды потекли в море. Фрисс думал, что, если у цеготов такой острый нюх, они никогда не отстанут от корабля – «Фрати», увешанный свежеснятыми шкурами демонов и разрезанным на полосы мясом, насквозь пропах кровью и цеготьей слизью. Циновки и полог навеса прополоскали в море и повесили пропариваться над печью, и всё равно Алсаг отказался там спать… да и людям было неуютно.

– Хаэй! – крикнул с мачты Зулвин. – Макеца!

– Мрря, – уныло отозвался с палубы Алсаг. Кот лежал на панцире Двухвостки, засунув голову под навес на её шипах, и брезгливо прикрывал нос лапой. Двухвостка принюхалась к ветру и радостно фыркнула. Уэкины, оставив в покое плавники, собрались вокруг мачты – парус, доселе бесполезный, снова был развёрнут, и корабль прибавил ходу. Волны задевали палубу пенными гребнями, и уэка болталась на них так, что Нецис, освоившийся было на корабле, снова сел на панцирь Двухвостки и зажмурился, прикрыв рот ладонью.

– Когти Каимы, где же этот остров?! – прошептал он. Фрисс сел рядом, сочувственно кивнул.

– Макеца! – крикнул с носа Скегг, снова вставший у руля. Кто-то из уэкинов уже обматывал носовую фигуру циновкой, ещё двое перекладывали в спальный кокон изувеченное тело Флонара. Цеготы растерзали его той ночью так, что отличить его от убитых демонов удалось лишь по прилипшим обрывкам одежды. Он лежал с тех пор на корме, под циновкой, и солнце его не пощадило – смрад неумолимо расползался по кораблю, и уэкины отворачивались и старались не заглядывать в кокон. Зулвин подошёл, прижимая к груди свёрток с разбитым ветряным манком, положил его к останкам и с поклоном отошёл.

– Я думал, уэкины отдают мёртвых воде, – вяло удивился Речник. Зулвин поморщился и кивнул за борт – там багровели острые гребни цеготов.

– Лучше ему будет лечь в землю, – вздохнул уэкин. – Под корни деревьев и трав. Хаэй! Скегг Ивейда! Скоро ли обед?

– На острове наешься, – откликнулся сингел. Зулвин хмыкнул и перелез через поклажу Двухвостки, устроившись рядом с Алсагом. Фрисс посмотрел на потемневшие куски мяса, развешанные над печью. Он ел уже цегота сегодня утром – и очень надеялся, что на острове есть другая еда.

– Там что-то растёт, – не без удивления заметил Нецис, вглядываясь в белесый горизонт. Из-за потемневших волн проступали очертания пышных крон. Огромные деревья возвышались над островком, и на их ветвях трепетали узкие ленты тревожных флагов. Жители Макецы предупреждали о цеготах и червях амау.

– Чародей Нецис, – Скегг, передав руль другому уэкину, подошёл к магу. – Погаси свой колдовской огонь. Мы входим в бухту. Не пугай людей.

Нецис посмотрел за борт. Пурпурные гребни незаметно отступили к корме, и их стало гораздо меньше. Лишь несколько цеготов плыли сейчас за уэкой, ещё надеясь на что-то, но выпущенная из арбалета стрела отпугнула и их. Мертвенное сияние погасло.

Уэка обходила северную оконечность Макецы, пробираясь к восточной бухте – и Фрисс видел, как над кораблём смыкаются кроны гигантских деревьев. Высокие Самуны с широкими кожистыми листьями поднялись над морем на обнажённых корнях, как на ходулях, и меж корней темнели проливы и тихие заводи. Земля тут была – но под водой, Фрисс видел слой тёмного ила под килем уэки, но «Фрати» проплывал над вязким дном, не задевая его. Там, где кроны Самун ненадолго размыкались, из воды поднимались пучки листьев, более похожих на очень длинные лезвия. Речник смотрел на странный морской злак и вспоминал, где он это растение мог увидеть. Может, на Десяти Островах?..

– А-а-ой! – двое уэкинов, перехватив поудобнее прочную сходню, колотили ей по проплывающим мимо корням. На громкий стук из зарослей откликнулись стаи вспугнутых летучих ящериц… и гулкие барабаны.

– Пришли, – выдохнул Скегг и направил уэку под сплетение корней – в узкий тёмный залив.

Бухта, вход в которую загораживали Самуны, глубоко вдавалась в остров, и над ней немало потрудились, углубляя и расширяя её, выкладывая берега глыбами песчаника. «Фрати» коснулся бортом камней, брошенный с корабля трос привязали к вкопанному в землю ребру какой-то огромной рыбины. Уэку ждали – на соседнем пригорке, под навесом, житель бил в барабан, и на рокот к пристани сходились люди.

– Нецис, иди, я отвяжу Флону, – сказал Речник, распутывая тросы и высматривая вторую сходню – одна не выдержала бы Двухвостку. Скегг обернулся и нахмурился.

– Речник, мы тут не задержимся. Оставь её на корабле. Ей принесут листьев.

– Алсаг, присмотри за ней, – попросил Фрисс, почесав кота за ухом. Хеск сощурил глаза и тихо фыркнул.

Уэкины уже спустились на берег. Двое из них несли завёрнутый в циновки погребальный кокон. В руках Скегга и его спутника были небольшие ларцы, украшенные резьбой. Те уэкины, кому груза не досталось, поспешно снимали шляпы и повязывали головы яркими платками. Фрисс невольно окинул взглядом свою броню – немало времени он потратил, чтобы отчистить её от цеготьей крови и слизи. Нецису ни до чего не было дела – он наконец почувствовал твёрдую землю под ногами и вздохнул полной грудью.

Их встречали – двое воинов в панцирях из кожи цегота и человек с короткой бородкой, облачённый в пёструю мантию. Все трое были в шляпах из листьев – солнце допекло и привычных к нему островитян. Фрисс смотрел на тёмные лица, линии на щеках – грубые татуировки, скорее похожие на рубцы от неглубоких ран, короткие чёрные волосы…

– Куванцы, – прошептал Нецис, толкнув его в бок. – Знакомые черты лиц…

Речник сердито покосился на него, но ничего не ответил.

– Скегг Ивейда! – голос бородача скрипел, как несмазанная уключина. – Ты привёз обещанное?

– Да, Дьинан. Как мы и договаривались, – кивнул сингел, открывая ларец. Его спутник тоже открыл шкатулку – из-под крышки сверкнули мелкие кристаллы прозрачного кварца и светлые аметисты.

– Хорошие камни, – улыбнулся Дьинан. – Уэкины – хорошие гости для Макецы. Ты погрузишь на уэку раковины, погрузишь шкуры цеготов. У нас много шкур для тебя – хватит на всех чародеев севера…

Запах крови и слизи висел над островом, как невидимый, но густой и вязкий туман. С севера пахло гниющей листвой, с юга – дубильными ямами, но вонь цеготов перекрывала всё. На жердях, вбитых в каждую стену, висели обёрнутые тиной куски мяса, недавно снятые шкуры сушились на стенах, над каждой дверной завесой белела выскобленная до блеска челюсть цегота, а над некоторыми – целая связка. Фрисс, безнадёжно заблудившийся в посёлке, искал дорогу к морю. Здесь дома врастали в землю и походили скорее на откопанные пещеры, чем на обычные строения, и каждую землянку окружал вал из наваленных грудой обломков песчаника. Пробоины в валах, занавешенные циновками, соединяли дворы. Никого из жителей в посёлке не было, и Речник пошёл на голоса – и вышел на южный склон, к откинутым крышкам дубильных и квасильных ям. Весь остров – все, кто мог ходить – был там.

Вдоль склона, отделяя посёлок от широкой полосы песка, протянулись извилистые валы. Построены они были так же небрежно, как стены дворов, и соединялись между собой как придётся. Фрисс поискал в этом странном лабиринте путь к воде – и нашёл, но путь этот был очень запутанным. На гребнях валов были часто воткнуты острые кости, а кое-где – разломанные надвое челюсти цеготов. Зелёные шляпы жителей мелькали в лабиринте, и время от времени кто-нибудь из воинов выбирался наружу, волоча за собой тушу цегота. К нему сбегались с холма, вытаскивали мёртвого демона к ямам и быстро, в полном молчании, свежевали и разделывали. Туши, разрубленные на куски, бросали в квасильные ямы и поливали морской водой, пересыпая листьями Самуны. Фрисс старался не подходить к ямам близко – вся вонь острова сосредоточилась тут.

Поодаль, под навесом, сидели те, кому силы или возраст не позволяли таскать туши, и сосредоточенно расщепляли тростниковые стебли. Готовые древки для дротиков и стрел ворохами лежали на камнях. Иногда подходил житель с корзиной, собирал их и уносил в посёлок. Фрисс подобрал одну из стрел – её вырвали из тела цегота и отбросили в сторону, она была сломана у самого наконечника. Речник посмотрел на тростниковое древко и остриё из цеготьего зуба. Оно вымазано было чем-то желтоватым, непохожим на кровь или слизь. Фрисс огляделся в поисках Нециса, но тут один из жителей окликнул его и протянул руку за стрелой. Ему нужен был наконечник – зуб подходящей формы труднее найти, чем обрезок тростника…