Текст книги "Солнечный змей (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 60 страниц)

«А с дичью-то плохо,» – покачал головой Фрисс, разглядывая их добычу – она осталась под присмотром стражников у входа в хижину, слепленную вместе со стеной из тех же обломков. К палке были привязаны две крупные короткохвостые и толстомордые крысы пёстрой окраски, из брошенного рядом узла выглядывали щупальца летучих медуз, – больше не было ничего.

Флона, фыркая и цепляясь за всё подряд краями панциря, проползла сквозь базар, раскинувшийся у стены. Фрисс смотрел вперёд, Аста за его плечом непрерывно шипела и скалилась – она тоже чувствовала любопытные взгляды и видела, как одни, подхватив товар, шарахаются за шатры и чужие спины, а другие подбираются поближе, на всякий случай сжимая в руках что-нибудь тяжёлое.

– Я ищу Умма Ксази, – громко сказал Речник, поднимаясь во весь рост. – Кто-нибудь из них тут есть?

Негромкий гул пробежал по базару. Любопытные Призыватели, ранее оттеснённые от дороги, протиснулись сквозь толпу и подпрыгивали на обочине, взволнованно перекрикиваясь.

– Умма Ксази? Иди к храму! – отозвался один из них. – В доме Укухласи найдёшь уважаемого Ксази. Там большие дни, там праздник – странники были в городе мёртвых и вернулись живыми, там рады всем путникам! Иди в дом Укухласи, о коатек.

Речник слышал, как за его спиной шуршат дверные завесы, и жители встревоженно шепчутся, – но никто не тронул путников, и ни одно злое слово не полетело им вслед. Фрисс разглядывал высокие фундаменты, сложенные из обломков базальта, и толстые канаты, торчащие из щелей в стенах и крепко привязанные к каменным штырям. Такие штыри были у каждой хижины – даже у тех, которым не хватило камня на фундамент.

– Та-а… Киньямкела уходит в плавание каждую осень, – Нецис с усмешкой указал на верёвки. – Мы едем сейчас по дну, Фрисс. Когда дожди приходят в Великий Лес, вода тут поднимается на три твоих роста, и все эти хижины всплывают и болтаются на привязи. Я вижу фляжку и сандалию над вон той дверью, Фрисс. Не знаю, хватит ли на этом постоялом дворе места для Двухвостки, но людям тут не слишком просторно.

– Флона себе место найдёт, – махнул рукой Речник. – Держи, Нецис, – этого хватит на день постоя. Устраивайся, устраивай Флону и Алсага, ешь и отдыхай. Я вернусь к вечеру. Надо сказать жрецам про уачедзи…

– Та-а… ты по-прежнему неосторожен, Фрисс, – покачал головой Некромант. – Держи амулет на виду.

Эта хижина была побольше других – но на неё, как и на другие дома Киньямкелы, не хватило камня. Крытая листьями высокая крыша-конус поднималась на три человеческих роста, и с неё свисали шелестящие гирлянды лепестков Гхольмы. В чаше для пожертвований одиноко лежал пучок длинноногих болотных грибов. Речник хмыкнул и положил рядом черешок Чокры.

– Хвала Укухласи! – он едва не задел притолоку, входя в дом. Внутри тускло мерцали мелкие цериты, развешанные по стенам, тянулся дым от одинокой курильницы перед статуей, погружённой в полумрак. Служитель в красных одеждах задумчиво вертел в руках тусклый кристаллик, белая крыса в углу нанизывала лепестки Гхольмы на длинную нить, ещё одна сидела за курильницей и, насторожив уши, слушала тихие слова второго жреца в красном. На голос Речника обернулись все.

– Хэ! – подпрыгнула крыса с лепестками. – Крылатая тень за его плечом!

Служитель поднял повыше кристалл, освещая лицо Речника. Фрисс сжал в кулаке ремешок, на котором болталась костяная рыба, и подставил амулет под луч светильника.

– Хвала, – кивнул второй жрец, поднимаясь на ноги. – Что привело тебя в дом милосердной богини?

Вторая крыса с пронзительным воплем взлетела над курильницей и бросилась Фриссу под ноги, вереща так, что даже привычные южане потянулись к ушам.

– Водяной Стрелок! Почтенный Дхана, Водяной Стрелок сдержал слово! Теперь ты веришь нам?!

– Хийо-хийоле, – пробормотал жрец, разглядывая пришельца. – Будь немного тише, Чикича. Я не упрекал тебя во лжи.

Он слегка наклонил голову и махнул рукой, направляя на Речника благовонный дым.

– Дхана Ксази – моё имя, Водяной Стрелок. Хорошо, что ты заглянул в Киньямкелу. Я узнавал, что о тебе говорят… похоже, для Умма Ксази было бы честью, если бы ты встал под руку богини. Сейчас ты – её гость. Ты ищешь помощи?

Фрисс, помедлив, кивнул.

– Узнавали про меня? – против воли он усмехнулся. – Река моя Праматерь… Чикича рассказал вам про уачедзи, про Товешу из Мвиалтиша, про солнечного змея?

Жрец снова наклонил голову. Его лицо осталось спокойным, лишь в глазах залёг мрак.

– Об этой заразе, подобной хоке, знает уже каждый младенец. В селениях много страха…

Медлительный дым дотянулся наконец до носа Асты, и Квэнгин сморщился и громко чихнул.

– Маленькая дичь, – пробормотала незнакомая крыса, переглядываясь со вторым жрецом.

– Детёныши вкуснее, – отозвался тот, задумчиво разглядывая Квэнгина. Речник поёжился.

– Я ищу милосердия богини, – сказал он, отцепляя от себя детёныша. Аста замотала головой, хватаясь за что попало и неуклюже хлопая крыльями, – кажется, они не могли развернуться до конца.

– Это Аста. Её родичей убили. Летать она не умеет. Ест рыбу и коренья, – Фрисс осторожно, но крепко сжал лапы Квэнгина и повертел его перед Дханой. – Я хожу по опасным местам, детёнышам там делать нечего. Кто возьмётся прокормить Асту и вырастить из неё мирное существо?

В наступившей тишине слышно было, как потрескивают угли в жаровне. Дхана потянул Квэнгина за крыло и разворошил шерсть на его лапе. Аста молча рванулась к нему, и Фрисс едва успел подставить свою руку под тонкие острые клыки. Наручи скрипнули, но выдержали.

– Квалу… – потрясённо выдохнул второй жрец и тут же получил пинка от Чикичи – ругаться в храме всё-таки не дозволялось. – Крылатая тень, храни нас богиня! Крылатая тень…

Он покачал головой, не найдя слов, и тяжело вздохнул. Дхана отпустил хеска и пожал плечами.

– Крылатая тень не может насытиться рыбой и кореньями. Она уже хочет крови. Ты очень добр, о коатек, и боги тебя наградят, но замысел твой безумен. Эта тварь не будет мирным существом – она будет рвать и терзать, как только встанет на крыло. Её жизнь сейчас в твоих руках, и я её не трону, но лучше было бы тебе убить её сразу.

Аста сердито зашипела, прижимая уши. Фрисс крепко прижал её к себе.

– Я думал, Укухласи – милосердная богиня, – нахмурился он.

– И поэтому я, Дхана Ксази, предостерегаю тебя от того, что навлечёт на тебя беду, – бесстрастно отозвался жрец. – Ни к чему причинять этому существу мучения, но жить оно не должно, а смерть его от хоки будет страшной.

Фриссу вспомнилась искажённая морда убитого Квэнгина и судорожно скорченные лапы. Резко выдохнув, он шлепком направил Асту на прежнее место – за плечо. Она пищала и хватала его за руки, затравленно озираясь.

– Ты говорил, что в селениях много страха, – покачал головой Речник. – Жаль, что все так боятся. Хвала Укухласи!

– Хвала! – нестройно откликнулись жрецы.

Фрисс уже выпутался из лабиринта хижин и почти понял, в какую сторону идти, когда Аста перестала пищать и всхлипывать и провела когтем по его щеке.

– Па-а, – неловко, путаясь языком в клыках, выговорила она. – Да-а им мня? Мня не ты? Ты мня броса-а?

Речник порадовался, что кожа у него и так медная – не видно, как наливаются багровым огнём уши.

– Нет, разумеется, – буркнул он, почёсывая Квэнгина за ухом. – Я возьму тебя с собой. М-да, не удалось порадовать Нециса… Что же, мелочь, если мы все будем живы – я покажу тебе Великую Реку.

Аста уткнулась носом ему в щёку.

– Не броса-а мня, – прошептала она и замерла – и больше не шевелилась, пока Фрисс не взял её на руки, заходя в задымлённый и пропахший жареной рыбой зал постоялого двора. Не останавливаясь, он прошёл меж притихших южан и крыс и опустился на циновки рядом с задремавшим Алсагом. Нецис, посмотрев на Речника, молча подвинул ему блюдо с рыбой, водорослями и кашей.

– Я живой, как видишь, – криво усмехнулся Фрисс. – Никто тут вас не обижал?

– Всё спокойно, – покачал головой Некромант. – Прямо как в те дни, когда солнце было холоднее, а дожди шли чаще.

Тихий дребезжащий звук струны долетел до Речника, и он вздрогнул, оглядываясь по сторонам. Белая крыса, обвешанная перьями древесных змей, задумчиво перебирала жилы, натянутые на полом обрубке тростника.

– Дела, – пробормотал Фрисс, растерянно усмехаясь. – Нецис… Ты не помнишь, где мы в последний раз видели кимею? Они ведь всюду ходят со своими свитками, во всех городах рассказывают истории… Я давно не слышал их песен. Неужели Тзангол и их тоже…

– Та-а… ассинхи, – задумчиво отозвался Некромант. – То, что защищает кимей, старше и сильнее и его, и его создателя. Они ничего не упустят, Фрисс. Мы ещё прочтём о себе в их свитках. А что их не видно… Сейчас не лучшие дни для кимейских песен, Фрисс. Сейчас вообще не лучшие дни…

Плазма зашипела, остывая на оплавленных стенах. Улица, подметённая раскалённой метлой, опустела вмиг – хвостатые тени брызнули по щелям, и долго ещё Гедимин слышал удаляющиеся писклявые вопли. Несколько кучек пепла осталось на мостовой. Древний Сармат с размаху ударил кулаком в стену, и она затрещала. Кусок подломленной кровли, кружась, полетел вниз вместе с уцепившимися за него крысами, Древний шагнул назад, пропуская обломок мимо, и снова вскинул сфалт. Крысы бросились врассыпную.

– Кьяа! Кьяа! – завопили на противоположной стороне улицы, десятки лап зашуршали по мостовым, одинокая стрелка из облучённого металла ударилась о броню на плече Гедимина и рассыпалась – и настала тишина. Только вдали, у заброшенного космодрома, ещё шипел плавящийся под выстрелами рилкар – стая Стинка, вернувшая себе былые владения, не спешила отступать в неуютные развалины, но сарматы теснили её. Гедимин покосился на передатчик, прислушался – нет, похоже, на космодроме справлялись и без него. Одобрительно хмыкнув, он пошёл дальше – по остаткам разбитых подвижных мостовых, мимо мёртвых домов безымянного города, к разрушенным подстанциям порта. Кто-то верещал там. Голосов было два – двое серых воинов сцепились на пустой улице. Гедимин остановился.

– Кьяа! Отдай! Моё! – оскалился крыс с двумя хвостами, покрытый редкими чешуями и почти облезший.

– Кьяа! Моё! Уйди! – припал к земле второй, зачем-то отрастивший себе шесть лап, но потерявший ухо.

– Дурень! Я нашёл! Кьяа! – мотнул головой первый.

– Так возьми! Возьми! – взвизгнул второй. – Не можешь? Кьяа!

– Кьяа!!! – первый, изловчившись, цапнул второго за бок и тут же отскочил, но поздно – челюсти сомкнулись повыше его хвоста.

– Кья!!!

Под сапогом Гедимина хрустнул осколок стекла. Крысы, отлетев друг от друга, привстали на задние лапы и молча юркнули в груду битого рилкара – всё, что осталось от недавно обрушившегося здания. На мостовой остался лежать тёмно-синий, почти чёрный камень – небольшой, такой, что уместился бы на ладони знорка.

«Крысу мне в скафандр…» – сармат изумлённо мигнул. Тёмно-синий осколок реакторного накопителя лежал на его ладони. Он был ещё тёплым, и его округлые края немного оплавились и покрылись точками-щербинами – брызгами кипящего металла. Знорк, незнакомый с накопителями, мог бы принять обломок за природный синий минерал – содалит, называемый местными жителями грозовым камнем.

«Это невозможно,» – Древний тяжело качнул головой и покосился на небо. За последние недели оно исподволь из серо-белесого превратилось в желтоватое. Ни облачка не было на нём.

«Но всё же сходство есть,» – сармат посмотрел на осколок накопителя и недоумённо пожал плечами. «Фриссгейн… Жаль, что с ним не связаться. Он должен что-то знать об этой штуке.»

Что-то зашуршало за углом, и Древний, убрав обломок под пластину брони, поднял оружие. Зачистка близилась к завершению, но непроверенных участков ещё осталось немало. А что до находки…

«Летучая рыба,» – Гедимин усмехнулся. «Странная выдумка, но для знорков… Надо будет сделать ещё одну.»

====== Часть 16 ======

Глава 40. Шочицалан

– Что не по нраву тебе, Фрисс? – нахмурился Некромант, бросая шест на ворох листьев. Плот вынесло на глубину, и до дна уже было не достать, только чёрная вода колыхалась вокруг, закручиваясь в медлительных вихрях и снова устремляясь на восток. Южный берег растаял в зелёной дымке, северный был где-то впереди, за мутным потоком. Речник Фрисс зачерпнул пригоршню воды и принюхался – пахло прелой листвой, водорослями, выкинутыми на берег, и мокрыми углями.

– Зачем было врать? – поморщился он, недовольно оглядываясь на Некроманта. – Может, мы сделали что-то дурное, или задумали пакость?!

– Ты хотел добыть плот – и мы добыли его, – пожал плечами Нецис, с сомнением глядя на бурный поток. – И заметь – добыли легко и быстро. Расскажи ты ещё раз, куда мы собираемся на самом деле – и плота мы не увидели бы… Та-а!

Колдовское течение завилось в спираль, отбросив плот назад. Мимо, распустив в недвижном воздухе бесполезный парус, проплыла большая лодка. Гребцы, подняв вёсла, таращились на чужеземцев, пока река не пронесла их мимо.

– Слишком много вранья в этом году, – покачал головой Фрисс. – Чего боятся норцы? Что плохого с ними случится? Мы плывём в Моагаль, а не они – чего им здесь бояться?!

– Того, что приходит из каменных городов, – неопределённо усмехнулся Нецис. – Та-а… поверь, Фрисс, у них есть основания для тревоги. И чем меньше они знают, тем… Та! Правее!

– Па-а, – на спине Речника зашевелилась примотанная к нему Аста. Она схватилась лапами за его плечи и замахала крыльями.

– Тише, мелочь, – пробормотал Фрисс, опускаясь на одно колено и прикасаясь ладонью к воде. – Река-Праматерь, не оставь нас в пути…

Неповоротливый плот медленно разворачивался на спине колдовского течения. Тёплая вода колыхалась под рукой, и что-то просвечивалось под чёрной гладью, – зыбкие очертания обрыва, испещрённого норами, плотов на волнах, стройных белых башен…

– Река-Праматерь, – прошептал Фрисс, наклоняясь к самой воде. Аста заглянула в омут и испуганно пискнула, прижимая уши к голове.

– Па-а! Не-е-е! – она потянула Речника за плечи. Фрисс досадливо вздохнул и поднялся с настила.

– Чего тебе? Опять проголодалась?

– Мрряф, – шевельнул хвостом Алсаг. – А ещё говоррят, что я много жрру!

– Ты много пьёшь, – хмыкнул Нецис, подбирая шест и вглядываясь в тёмную муть. – Что ты увидел, Фрисс? Взгляд у тебя странный.

– Ешь, Алсаг, – Фрисс положил перед котом половину вяленой рыбины. – Еда у нас пока что есть.

Он откусил немного от второй половины, прожевал и сплюнул на ладонь. Аста слизнула кашицу и пискнула, поставив уши торчком.

– Видел? Ничего… Мне голос воды не нравится, – вздохнул Речник.

– Та-а… не знаю, что сказать тебе, Фрисс, – удивлённо мигнул Некромант. – Шум воды, ты имеешь в виду? Она как-то не так течёт? Здесь живут Речные Драконы, они часто крутят воду, может, этот звук тебя смущает?

– Нет, – покачал головой Речник. – Тебе не слышно, Нецис? Вся эта река чего-то боится. Я слышал это на берегу Миакондо, но страх там был не так силён. Чем дальше, тем хуже.

– Река боится? – Нецис, щурясь, посмотрел на золотистое небо. Рядом с солнечным диском, медленно движущимся к зениту, к желтизне примешивался багрянец. Некромант поморщился и опустил взгляд.

Двухвостка, тихо всхрапнув, переступила с лапы на лапу, и весь плот качнулся под ней. Выпустив из пасти недоеденный лист, она тревожно заревела и замахала хвостами. Нецис забрался на её панцирь и вгляделся в зелёный туман.

– Та, синхи! Мы правильно плывём, – он спрыгнул обратно и встал у головы Двухвостки с шестом наперевес. – У Флоны тонкое чутьё. Мы идём по воде Асвади – и идём прямо к устью. Фрисс, посмотри на реку!

Речник взглянул под плот и нахмурился. От воды едва заметно тянуло гнилым мясом.

– Асвади, – пробормотал он. – Что за дрянь течёт в этой речушке?!

Волна мягко внесла плот в широкое устье обмелевшего канала и разбилась о каменный уступ, покрытый сухими водорослями. Фрисс оттолкнулся шестом от покатого склона – палка стукнула по скрытому тиной камню – и осмотрелся по сторонам. Тяжёлый плот медленно плыл против течения, всплывшие водоросли и почерневшие листья липли к нему, как щупальца, обвивали брёвна. Речник столкнул в воду лиственный сор и поёжился – ему померещилось, что тина хватается за палку и ползёт по ней вверх.

– Та-а… Дороги Нерси обычно надёжны, Фрисс, – Некромант сидел на панцире Двухвостки, щурясь на чёрные камни. – Как сухопутные, так и водные. Надеюсь, в Моагале это правило не нарушается. Асвади – совершенно незнакомый мне водоём. Могу только сказать, что для купания он непригоден.

– Это-то понятно, – буркнул Речник, вороша палкой вязкую чёрную воду. – Что за холмы тянутся с двух сторон? Это всё было руслом Асвади?

Широкие базальтовые гребни поднимались над водой и обрывались снова на дно пересохших котлованов, над которыми на корнях-подпорках поднимались приземистые деревья. Кроны их показались Речнику чрезмерно жидкими – солнце сочилось сквозь них, и вся засохшая грязь была в жёлтых бликах.

– Это всё была река, – прошептал Фрисс, поднимаясь повыше, чтобы разглядеть края котлованов. – Это её русло… Все эти камни были под водой…

– Не позднее этой весны, я думаю, – пожал плечами Нецис. – Зимних дождей хватило на весну, а потом солнце высушило канал. А ещё раньше это была набережная Асвади, с причалами и ограждениями из каменных змей.

Речник подцепил пучок водорослей на краю набережной. Кости и горстка чешуек высыпались из тины.

– Река-Праматерь… – он сел на панцирь Двухвостки и взбаламутил шестом воду. – Нецис! Если от края до края неба сейчас засуха, и вода ушла из каждой реки, – то где она сейчас?! Небесные озёра должны были уже до краёв наполниться!

Он посмотрел на навес над плотом, на бесполезную мачту и плетёный парус, ещё до отплытия снятый и положенный под циновки. Воздух над каналом колыхался медленно и лениво, как растопленный студень.

– И ветер где-то затаился, – вздохнул Фрисс. – Хотел бы я знать, где сейчас наши ветра и дожди!

Нецис пожал плечами.

– Узнаешь, Фрисс. Все мы узнаем, когда Кровавое Солнце погаснет. Будет в избытке и ливней, и ураганов… Подвинься, Фрисс. Близится полдень, мне лучше лечь.

Речник бросил несколько широких листьев поверх тюков с сеном.

– Нецис, ты наколдовал бы свой серый покров. Мы все посторонились бы, места тут много. Зачем тебе мучиться?!

– Та-а, ассинхи, – покачал головой Некромант, растягиваясь на тюках. – Слишком опасно, Фрисс. Вас много, кто-нибудь да обожжётся. Это скверные ожоги. Я полежу пока… Можешь плыть, можешь стоять, но смотри, чтобы никто не сошёл на берег.

Тихий тоскливый вой множества голосов летел над водой на закате, и Фрисс ежился от внезапных порывов ледяного ветра, пробирающих до костей – но ни один лист на деревьях не шевелился, и по-прежнему было тяжело дышать. С воем долетали скрипы, костяной стук и тяжкий скрежет. Огромный город приближался. Речник смотрел на берег и видел над заваленной водорослями набережной зеленоватые огоньки. Болотные огни поднимались из расщелин и провожали плот, вереницами летели над берегом, но текучая вода, даже такая грязная и отравленная, как в Асвади, их страшила.

– Пшли! – Фрисс показал огням серебряный перстень.

Нецис вскинул руку, и зеленоватый свет погас – духи праха рассыпались серой пылью, искры ледяного огня брызнули во все стороны, поспешно впитываясь в гниющие водоросли. Плот ткнулся в обломок большого каменного кольца, выступающий из откоса.

– Остановимся на ночь, – сказал Некромант, развязывая тюк с припасами. – Здесь тихо. Можешь сойти на берег, Фрисс, но спать нам лучше на воде.

– Тебе виднее, Нецис, – поёжился Речник, оглядывая тёмные деревья вокруг канала. – Что-то не тянет меня на берег.

В багровом свете заката ветки без единого листа казались чёрными. Деревья будто привстали на выступающих из земли пучках толстых корней и нависли над обмелевшим руслом. Одно из них пронизало корнями большой холм на дальнем краю набережной, и из-под них виднелись замшелые камни. В сгущающемся мраке из расщелин в камнях просачивался холодный свет, и болотные огоньки выбирались на набережную из подземного укрытия.

«Такие деревья – и ни одного листа,» – покачал головой Речник. «И вокруг листьев не видно… Сколько лет они уже так стоят?»

Всю ночь Фрисс ворочался, просыпался от неясных шорохов и вполголоса поминал тёмных богов – снилась кровь, снились развалины и мертвяки, рвущие на части живых. Аста к утру отцепилась от Речника и перебралась на спину к Алсагу – и едва-едва проснулась к завтраку, видно, и ей не удалось выспаться. Алсаг покосился на детёныша, но промолчал и даже позволил обнюхать кусок рыбы, который Некромант положил коту в миску. Аста попыталась отгрызть кусочек, но сухие волокна не поддавались.

– Умм… Нецис, зачем вставать в такую рань? – Речник протёр глаза и вылил себе на голову пригоршню воды, но даже наколдованная вода была слишком тёплой и бодрости не прибавляла.

– Мы подходим к Моагалю, Фрисс, – угрюмо отозвался Некромант. – И до полудня, когда я стану беспомощным и бесполезным, мы должны хотя бы найти укрытие. А это большой город, Фрисс. И безопасных мест там немного, а есть ли они на юго-западе, я вообще не знаю.

Речник кивнул и принялся за еду.

В свете дня то, что на закате он принял за холм, приобрело черты здания – разрушенного, пронизанного насквозь корнями дерева и обмотанного сухими водорослями. На камнях под слоем грязи проступили глубокие линии орнамента. Это был большой дом, с колоннами и барельефами, и вокруг него в мостовой ещё виднелись затянутые илом дырки под столбы ограды – или, может, подпорки светильников. Что-то тихо шуршало в нём, и Фрисс настороженно косился на развалины, прикидывая, не запустить ли туда молнией.

Флона, мирно жующая нарезанные листья и пытающаяся утянуть пучок водорослей с берега, встрепенулась и возмущённо заревела. Её взгляд был направлен на чёрное дерево над холмом. Фрисс посмотрел туда же и удивлённо мигнул – шуршали вовсе не развалины, шуршало дерево!

Кончики перистых листьев высовывались из брешей в стволе и потихоньку разворачивались, вытягиваясь во всю длину и наклоняясь к солнцу. Заросли «мёртвых» деревьев на глазах покрывались яркой листвой. Фрисс хмыкнул, глядя на недовольную Двухвостку. «Точно же! Чокра – она прячет листья!» – покачал он головой. «От жары, что ли…»

– Нецис, я нарву листьев? – он посмотрел на Некроманта.

– Не трать силы, Фрисс, – нахмурился тот. – Город рядом. Мы подплываем к Шочицалану – а там у Флоны будет более чем достаточно еды.

Листья Чокры недолго высовывались из дупел – чем выше поднималось солнце, тем меньше зелени оставалось на ветвях, и задолго до полудня листья попрятались вовсе, и деревья почернели. Флона разочарованно фыркала, провожая их взглядом.

Безлистный лес тени почти не давал, и Фрисс не сразу понял, в чём дело, когда плот погрузился в полумрак. Сплошная стена сумрака накрыла реку, и Речник тщетно искал на небе тучи. Заслон кривых деревьев, сцепившихся ветвями и перевитых лианами, расступился, и плот качнулся на волне, едва не налетев на высоченную каменную стену.

Фрисс не сразу понял, что это ворота, – щель меж массивными базальтовыми створками была едва ли с палец толщиной. Иссиня-чёрные плиты устремили навстречу друг другу заострённые выгнутые зубцы. Сухие водоросли налипли на камень, сверху его оплетал ползучий мох, побуревший и высохший на солнце. Со стены свисали сухие плети лиан.

– Уэй Тетлан, – кивнул сам себе Нецис. – Такие же, как на северном канале. Интересно, открываются ли они ещё.

– Откроются, – хмыкнул Речник, упираясь в замшелые створки и просовывая в щель короткое весло – оно выглядело попрочнее, чем шест, а проку от него было гораздо меньше. – Флона, привались с той стороны…

Колдовское течение, свившееся в спираль, едва удержало плот, когда Двухвостка налегла боком на ворота. Фрисс упёрся в другую створку, что было сил толкнул её к берегу – и плюхнулся в воду, на лету приложившись затылком о камень.

– А-а-ай! – Аста, окунувшаяся вместе с ним, хлопала мокрыми крыльями. Нецис помог Речнику забраться обратно на плот. Двухвостка, недоумённо взрыкивая, обнюхивала каменные зубцы. Они сомкнулись намертво, не оставив и просвета, и обломок весла, перекушенного базальтовыми челюстями, плавал в канале.

– Фррисс, ты не сильно порранился? – Алсаг лизнул затылок Речника, тот отмахнулся и потёр ушибленное место.

За стеной было неспокойно – что-то булькало, шуршало, шелестело, и сквозь шум до ворот изредка долетал тихий задумчивый вой. Фрисс поёжился и посмотрел на Нециса. Некромант с любопытством разглядывал круглобокие башни по краям канала – створки чёрных ворот как будто вырастали из их стен.

– Уэй Тетлан – ворота для воды, Фрисс, – размеренно проговорил он, не отрывая взгляда от башен. – Когда воды снаружи много, они закрыты, чтобы город не залило по крыши. Чем сильнее вода налегает на них, тем плотнее сходятся зубцы. Та-а, илкор ан Ургул… Работает ли костяной гребень – вот что я хотел бы знать. Побудь здесь, Фрисс. Найди, к чему привязать плот, – нам нужно устоять на месте, когда вода всколыхнётся.

«Привязать? Да нет тут ничего…» – Фрисс огляделся по сторонам, но увидел лишь покатые берега, вымощенные каменными плитами. Когда он повернулся к Некроманту, его уже не было, но что-то шуршало и поскрипывало за тёмными бойницами одной из башен. За стеной вдруг стало тихо, шелест умолк, и Речник вздрогнул – он почувствовал на себе взгляд сотен ничего не выражающих глаз.

– Хаэй! – он выставил вперёд руку с серебряным кольцом. – Кто здесь?

– Фррисс, мне это не нрравится, – шерсть на загривке Алсага поднялась дыбом. – Куда прропал Нецис?!

Тяжкий гул и скрежет донёсся откуда-то снизу, что-то лязгнуло и загрохотало – и плот, подброшенный на гребне волны, стрелой пролетел меж расходящимися зубцами и ударился о чёрную стену. Что-то тяжёлое накрыло Речника и опрокинуло, и он пришёл в себя, уже отталкиваясь от илистого дна. Сверху била по воде лапами Двухвостка, мотая головой и отфыркиваясь, по её панцирю метался Алсаг, и развёрнутые перепонки на его хвосте горели жёлтым огнём.

– Уф! – Речник пробкой вылетел на поверхность и вытер лицо от водорослей, цепляясь за край панциря.

– Па-а! – мелкий Квэнгин ухватился за его рукав и потянул его наверх, упираясь лапами и помогая себе крыльями. – Сюда! Там мокро…

«Бездна!» – Фрисс удивлённо мигнул, вылавливая из канала налобную повязку. «Оно всё-таки умеет говорить. Это уже лучше…»

– Аста, ты не ушиблась? – Речник стряхнул с ушей Квэнгина водоросли и ощупал его лапы. – Лезь на спину. Алсаг, что стряслось-то?

– Перрепад урровня воды, Фррисс, – сердито махнул хвостом кот. – Тебя прросили прривязать плот?

– Река моя Праматерь, – Фрисс хлопнул по панцирю Двухвостки. – Мог бы Нецис предупреждать более внятно. Что с плотом?

Флона взревела, мотая головой. Под её брюхом была лишь вода. Разрозненные брёвна плавали поодаль, за распахнутыми створками, часть валялась на берегу.

– А говорили – верёвки прочные, – поморщился Речник. – Вайнег побери всех крыс, и серых, и белых! Держись, Флона, ты недурно плаваешь.

Он протянул руку к вторым воротам, таким же тяжёлым и замшелым, как первые, и тут же её отдёрнул – скрежет и лязг повторились. Ворота приоткрылись на пол-локтя и тут же едва не захлопнулись – Двухвостка налетела на них и закачалась на воде, то и дело стукаясь панцирем о камень.

– Сейчас вода успокоится, – Фрисс погладил Флону по макушке. – Держись на месте. Нецис ждёт, пока уровни выровняются. Гедимину бы взглянуть на эти башни! Странный там, должно быть, механизм…

Ворота загрохотали, поднимая со дна вековую муть. Флона заскрежетала краями панциря по каменным зубцам, медленно вплывая в залитое солнцем русло. Фрисс выжал налобную повязку и вернул её на голову, тихо присвистнув.

– Досталось же Моагалю в той битве… – он смотрел по сторонам, качая головой. – Тут словно ирренций взрывался… Хаэй! Нецис! Ты живо-о-ой?!

– Та! Пока да, но не уверен, что надолго, – в плечо Речника вцепились ледяные пальцы. – Не кричи так, Фрисс. Не сотрясай воздух. Тут чужаков не любят.

Каналы обмелели и по эту сторону стены – вымощенные каменными плитами откосы поднимались над головой Речника, и Двухвостка плыла по дну тёмного ущелья, заваленного прелой листвой и засохшими водорослями. Над откосами из зелёной дымки выступали ветви высоченных деревьев, груды разбитых камней, увитые сухими лианами, смутные очертания стройных розовых башен – по изогнутым шипам, торчащим из стен, Фрисс узнал в них башни Уджумбе. У воды, вокруг оросительных каналов, теснились кусты, и лозы обвивали их, свисая к воде, поодаль же, на возвышенностях, бывших когда-то домами и башнями, громоздились увядшие побеги, и откуда-то уже тянуло дымом – город, заваленный лиственным сором, только и ждал искры, чтобы превратиться в огромный костёр.

Битого камня было много. По обломкам колонн, торчащим из-под засохших лоз, Фрисс понял, что дома у канала стояли большие и богатые, но сейчас нелегко было отличить остатки одного строения от остатков другого – всё рассыпалось на валуны и щебень, раскатилось и перемешалось, будто весь город трясли, как огромное сито. Трещины пересекали мостовую, вспарывали склоны набережной, в них набился всякий сор, ил из каналов, пепел прошлогодних пожаров… Чей-то рассыпанный скелет остался лежать на берегу – из-под золы и листьев едва виднелись поломанные рёбра и запорошенные пеплом глазницы. Водоросли на откосе шуршали и шевелились, и Фрисс, приглядевшись, увидел крохотных костяных пауков – вместо туловища у них были черепа мелких зверьков, вместо лап – тонкие кости. Они что-то выискивали в тине, а найдя, подхватывали и утаскивали в развалины. Холодные зелёные огоньки сверкали в их пустых глазницах, таращились из-под камней и водорослей, и Фриссу от их взглядов было не по себе.

– Ай! – Аста прижала уши и оскалилась. – Там! Ашшт!

– Тут много всякого, – Речник легонько потянул её за крыло. – Не бойся, до нас не доберутся.

Флона проплыла ещё немного и встала всеми лапами на дно – мутная вода едва покрывала края её панциря. Впереди тихо журчали ручейки, пробивающиеся сквозь груду камней – башня, упав поперёк канала, преградила воде путь. Нецис нахмурился.

– Та-а, илкор ан Сарк… Недалеко мы уплыли. Что же, займёмся делом. Какой из берегов манит тебя, Фрисс?

Речник посмотрел налево, на груды разбитых каменных плит и колонн, развороченные мостовые и увядающие лианы; потом направо, на те же здания-холмы, гигантские деревья, накрывшие тенью ветвей полгорода, улицы, больше похожие на полустёртые сухие русла древних рек. Ни левый, ни правый берег ему не понравился.

– Что за местность тут, Нецис? – тихо спросил он. – Откуда ждать беды?