Текст книги "Солнечный змей (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 60 страниц)

– Сильно его порвали? – тихо спросил Фрисс, покосившись на кота. – Крови много было…

– Было много, осталось мало, – поморщился Нецис, вытирая руки о сырой мох. – Разодрали спину и бока, почти сняли мясо с костей, хорошо, что не выломали рёбра. Метили явно в шею, но он уклонился – прокусили плечо до кости. Да ещё хвост с перепонками… Боюсь, Фрисс, что «Кийольти» тут мало поможет. Надо готовить зелье посильнее. Найти бы в Мвиалтише хоть одного алхимика…

Ночью Фриссу поспать толком не довелось – вставал напоить Алсага, сидел рядом с ним, иногда переворачивал его с боку на бок. Из хвоста, привязанного к ровной палке, торчали обломки тонких костей – на них держались хвостовые перепонки, сейчас вырванные и перекошенные вместе с костями. Нецис добавил в воду несколько капель «Кийольти», Алсагу зелье пришлось не по вкусу, но тут уж Некромант ничем помочь не мог. Фрисс, ополоснув той же водой фляжку, нашёл слабый запах кислухи – верно, остался ещё с Реки… Кот шевельнул усами, жалобно пискнул, но зелье выпил.

Утро началось с шипения алхимического огня, запаха горелого мяса и разматывания бесконечных повязок. Нецис, одной рукой держа Алсага за передние лапы, вылил на израненную спину тёмно-красную жижу, слабо светящуюся. Хеск мявкнул и рванулся так, что путники едва удержали его вдвоём, но успокоился быстро.

– Для восстановления крови, – пояснил Некромант, прикрывая раны свежими листьями. – Он слишком слаб сейчас, Фрисс, и сильнее не становится. Если дать ему сильное зелье – не знаю, как выдержит…

– Не спеши, Нецис, – кивнул Речник. – Пусть немного окрепнет. Скоро приедем в Мвиалтиш, там… Бездна!

Очередной ворох ветвей упал под лапы Двухвостки, и то, что сквозь листья выглядело непонятным тёмным пятном на стволе, превратилось в неподвижную крылатую кошку. Тёмно-красная йиннэн висела, привязанная за передние лапы к ветке, и её крылья безжизненно свисали. Речник осторожно перерезал путы, кошка упала на листья, но так и не шевельнулась. Она умерла недавно – окоченевшие лапы ещё не обмякли, ползучие грибы не успели облепить тело. Фрисс потрогал шею, нащупал выломанные позвонки и тяжело вздохнул.

– Снова уачедзи? – нахмурился Нецис. Он не последовал за Речником – неподвижно ждал на панцире Двухвостки, время от времени оглядываясь на деревья. Где-то поблизости шуршал кустами Войкс – демон-падальщик учуял кровь.

– Они, больше некому, – поморщился Фрисс, разглядывая выжженные следы на лапах и шее кошки. – Где-то совсем рядом… Похоже, эта зараза пострашнее грибных спор – и летает куда быстрее!

– Та-а, синхи, – кивнул Некромант. – Быстрая, как лучи солнца. А вот мы медлим, Фрисс. Едем! Тут ты ничем уже не поможешь…

…Река Мнавекси далеко отступила от берега, сжалась на дне русла, обнажив покрытые илом ступени древних скал и базальтовую набережную, опоясанную каменными змеями, – ребятишки, лазая по ним, уже стёрли ил, и Фрисс мог бы увидеть чёрную резную чешую на краю воды… если бы в огромной круглой хижине на берегу Мнавекси были окна.

Вода недавнего дождя капала с покрытой листьями крыши, сбегала к реке по желобкам, высеченным в древней мостовой. Весь холм Мвиалтиша вымощен был базальтовыми плитами – кроме них и набережной, проступающей из-под воды лишь во время сильнейшей засухи, ничто здесь не напоминало о временах Нерси. Городок, построенный из веток и листвы, хаотично раскинулся по берегу, новую набережную – сейчас она высоко поднялась над водой, и прыгать с неё в реку не рисковали даже самые отчаянные – сложили из обломков древнего моста, и их ещё хватило на фундаменты прибрежных домов. Тёмно-серый базальт лежал и в основании постоялого двора, и из-под выложенных в три слоя циновок тянуло каменным холодом. Фрисс, прислонившись к стене, задумчиво разглядывал циновки и думал, что надо бы расспросить Нециса об этом поселении – но сегодня Некромант угрюм и неразговорчив.

Плошка с жиром пузырника больше чадила, чем светила, – Речник, пристроившийся у дальней стены, едва мог видеть силуэты странников, рассевшихся в центре зала. Их было много, люди и Призыватели, – их караван прибыл недавно из верховий. Фрисс прислушался, но мало что разобрал – беседовали они вполголоса, с опаской оглядываясь на незнакомца-«коатека». Говорили о засухе, так и не вызревших плодах Чинпы и нападениях Квэнгинов, – демоны в последние дни как с цепи посрывались…

– Вот еда, – неслышно подошёл южанин-служитель, поставил перед Речником корзинку, от которой шёл пар. – Бледный старик говорит, что скоро подойдёт, будет есть с тобой. Укк, ну и холодные же у него руки…

– Угу, – кивнул Фрисс, задумчиво глядя на южанина. – Скажи, тут этим летом были пожары? Эта засуха – она неспроста. Я спускался по Икеви, был в селении Мвакидживе, – оно в одну ночь сгорело дотла. Все говорят о злых людях – уачедзи, поджигающих чужие дома. Умма Ксази даже объявили на них охоту. Ничего такого не слышно в Мвиалтише?

– Укка-укка, – служитель прикоснулся к амулету-рыбке и поцокал языком. – Никаких таких вещей у нас не говорили, даже в храме. Целый город сгорел? Храни нас богиня…

Он попятился, выбираясь из светового круга. Фрисс открыл корзинку, поддел ножом кусок жареной рыбы и завернул в обрывок листа. Полная чашка яусурвы источала пряный пар, рыба слегка попахивала тиной, и эти запахи напомнили Фриссгейну о Великой Реке. «Увидеть бы ещё раз,» – тихо вздохнул он, поднося еду ко рту. «Хоть во сне явилась бы…»

Когда Нецис пришёл в большой зал, еда уже остыла. Некромант молча доел всё, что осталось, чуть ли не вылизал миски, и сел у стены, глядя на угасающий масляный светильник. Вид у мага был усталый и подавленный.

– Как там Алсаг? – осторожно спросил Речник. – Поел чего-нибудь?

– Я его покормил, – кивнул Нецис. – Если всё пойдёт, как задумано, завтра подниму его на лапы – два-три шага он сможет пройти. Дал ему на ночь сильное зелье, попробую восстановить плечо и хвост. Он окреп немного, но…

Некромант покачал головой.

– Та-а, ассинхи… По уму, его надо бы оставить в тишине на неделю-две. Поить понемногу зельями, подкармливать, иногда ставить на лапы. А так я боюсь – не растворить бы ему кости в такой спешке…

– Тебе виднее, Нецис, – пожал плечами Речник. – Если нужна моя помощь, говори, – я в алхимии и целительстве не силён.

– Помощь нужна, вот только… илкор ан Сарк… нужна помощь алхимика, – нахмурился маг. – А таковых здесь нет. Я весь Мвиалтиш обошёл – кроме горстки реагентов, не нашёл ничего и никого. Посмотрим, как подействует моё самодельное зелье… но лучше бы его готовил настоящий алхимик.

– Тут уже ничего не сделаешь, Нецис, – невесело усмехнулся Фрисс. – Ты – сильнейший алхимик в Мвиалтише… и не только в Мвиалтише. Нам с Алсагом повезло, что ты здесь. Но вот Квэнгины…

Он поморщился.

– Крысы правы – таких свирепых тварей я давно не видел. Если бы я знал, что Инмес может стать таким, ни за что не оставил бы его в своей пещере. Алсаг-то не заразился от них? Он же укусил одного, наглотался крови…

– Заранее не скажешь, Фрисс, – вздохнул Некромант. – Хока – болезнь коварная… Попроси богиню о защите – эта хворь по её части. Две недели, илкор ан Ургул… Две недели. Где же взять-то их, когти Каимы?!

Стены хижины были плотно сплетены, обшиты снаружи листьями Арлакса, – ни один луч не просачивался в закуток, где рядом с Алсагом растянулся на полу Фриссгейн. Низенькое плетёное ложе над полом едва приподнималось, под тяжестью Речника прогнулось до каменного основания, – Фрисс подумал сквозь дрёму, что делали его для легковесных крыс, а не для нормальных людей. Снизу тянуло земляной прохладой, подземными ручьями, пробирающимися к реке, и прелой листвой. Алсаг спал спокойно – Фрисс проснулся разок, чтобы долить воды в миску у его морды, посмотрел, как кот во сне шевелит ушами, и снова закрыл глаза. Дозиметр, ещё с вечера извлечённый из сумки, лежал под его ладонью. Экран был тёмен, и стрелка-указатель задумчиво покачивалась, выбирая между множеством источников слабого излучения – такого слабого, что и измерять его не стоило.

«Путные маги умеют проходить сквозь сны,» – с досадой вздохнул Речник, переворачиваясь с боку на бок и прижимая дозиметр к груди. «А мне и не заснуть толком. Что же там со станцией, интересно… почему Гедимин больше не приходит в сны? Может, приходить уже некому?»

…Он закашлялся от запаха жжёного фрила и окалины – и почувствовал на губах привкус крови. Вокруг громоздились обломки стен и перекрытий, развороченных сильнейшим взрывом, с неба падал пепел, осколки тёмно-синего стекла под ногами шипели, распространяя жар и резкий тревожащий запах, и земля под ними клокотала, вскипая, и пускала пузыри. Свист, треск и шипение слышались с разных сторон, над развалинами поднимались к небу столбы чёрного дыма. Речник помотал головой, бросил взгляд на свои руки – серо-зелёный скирлин покрывал их, подобие лёгкого сарматского скафандра со странными застёжками и заклёпками. Фрисс провёл ладонью по лицу, неосторожным движением сдёрнул маску и вдохнул пыльный дымный воздух полной грудью. Привкус крови и металла был на языке, и всё вокруг пахло гарью и чем-то ещё – неживым, но пугающим. Рука нащупала что-то холодное и громоздкое у пояса, Речник покосился на бластер – куда, интересно, делись мечи?! – и убрал руку подальше от опасной штуковины.

Земля мягко дрогнула, от гула заложило уши, ещё порция раскалённых осколков, плавящихся на лету, просвистела мимо Речника. Он прижался к устоявшей стене, высматривая безопасный путь, потом рискнул подтянуться на ней и посмотреть по сторонам.

– Бездна!

Это место он видел много раз – и наяву, и в тревожных видениях, и каждый раз оно было немного другим, но никогда не выглядело безопасным. Накренившиеся высоченные башни – в каждой могли бы поселиться жители любого из городов, и там не стало бы тесно – ещё возвышались над бесформенными грудами обломков, но сквозь дождь из пепла их трудно было разглядеть. На другой стороне тянулись к небу, раскинув пылающие «ветви», мачты-передатчики сарматской станции, и огромные тёмно-синие купола под ними просели и потрескались. Из трещин валил дым, и сочилось едва заметное белесое свечение. Фрисс зажмурился и сполз обратно за стену – глаза мигом заслезились.

«Станция… Взрыв… Прокляни меня Река!» – Речник, забыв обо всём, вылетел из-за стены на площадку, засыпанную обломками рилкара, и замер – где-то совсем рядом раздался негромкий скрежет, а за ним – знакомые голоса.

– Не поддаётся, – с досадой сказал сармат, и под его ногами захрустели осколки. – Застряло между рёбер – намертво. Прости, командир.

– Опять? – тяжело вздохнул второй. – Какие однообразные у него фантазии… Ничего, Кейденс. Пусть торчит.

«Гедимин?! Живой?!» – Речник тихо засмеялся, но тут же одёрнул себя и прислушался. В лабиринте перекошенных стен голоса дробились и перекатывались от обломка к обломку. Кажется, сарматы разговаривали вон за теми развалинами…

– Придётся досматривать эту галлюцинацию. По третьему разу, – снова вздохнул Гедимин. – Кейденс, ты тут с какой легендой?

– А-а, – что-то легко шлёпнуло по стене. – Судя по ощущениям, умираю от ожогов и лучевой болезни. Секунду…

Послышались тяжёлые шаги, что-то забулькало и захрипело.

– Э-эх, – сочувственно вздохнул Гедимин. – Знаю я эти ощущения. Садись, ни к чему стоять столбом.

Снова захрустели обломки.

– Ещё и скафандр приплавился к телу, – с досадой вздохнул Кейденс. – Дрянная легенда. Мне осталось ещё пол-Акена – или три четверти, если не повезёт.

– Значит, ты проснёшься первым, – отозвался Древний Сармат. – Сделай одолжение, разбуди меня. Я под куполом третьего блока, сразу у санпропускника.

Земля тяжело содрогнулась – раз, другой – раскалённый вихрь пролетел над головой Речника, дождь пепла стал гуще. Фрисс поднял взгляд и увидел над руинами высокий дымовой столб, расходящийся в вышине клубящимся облаком. Обломок, увлечённый вихрем, ударился в стену и пробил её насквозь, но Речник не чувствовал ветра и почти не чувствовал жара – только видел капли, выступившие на рилкаровых плитах.

– Что там показывают? – зашевелился Кейденс.

– Как обычно – взрыв безоболочников, – в голосе Древнего чувствовались усталость и досада. – И снова неправильно. Хочешь взглянуть на грибок?

– Опять грибок? – вздохнул Кейденс. – Хоть бы не повторялся… Гедимин, тебя хоть немного обожгло?

– Да как же, – сердито буркнул Древний. – Ничего не чувствую. Мне тут ещё висеть и висеть. Придётся досматривать до конца. Так… Знорки с дубьём, разбитый щит управления, взрывы разнообразные, разлёт стержней и колец… Ничего не пропустил?

– Не хватает только Фриссгейна с бластером, – невесело хмыкнул младший сармат. – Первые два раза он был.

– Кейденс, спал бы ты в шлеме! – тяжело вздохнул Гедимин. – Была охота смотреть всякий бред…

Речник протиснулся между покосившимися плитами и вылез в широкий коридор. Рыжие линии и завитки ещё виднелись на тёмно-синей стене, хоть и пошли пузырями, а частично стекли на пол. Сидящий на полу сармат в синем скафандре, клочками прикипевшем к телу, тяжело поднялся на ноги, опираясь на стену, и вывалился наружу, сгибаясь пополам.

– Вот и Фриссгейн, – бесстрастно заметил Гедимин, прижавшийся спиной к другой стене. Брони на нём не было – только тонкая чёрная плёнка скирлина, посечённая мелкими осколками. Древний стоял, сложив руки на груди, и спокойно рассматривал развалины – вторая стена не закрывала их от него, тем более не могла она спрятать высоченный дымовой столб, медленно тающий в белом небе.

– Гедимин! – выдохнул Речник и шагнул к Древнему. Он видел уже, почему сармат стоит неподвижно и не может отойти от стены. Из груди Гедимина, чуть ниже двух круглых шрамов под сердцем, торчал толстый металлический штырь. Крови на нём почти не было.

– Уран и торий, – буркнул сармат, прикрывая железку ладонью. – Фриссгейн, как ты сюда попал?

– Пришёл, – отмахнулся Речник, осторожно отодвигая ладонь Древнего и хватаясь за хвостовик штыря. – Потерпи, Гедимин, сейчас вытащу…

Железяка заскрежетала, но не поддалась и на волос. На губах сармата выступила чёрная пена, он сглотнул и смерил человека хмурым взглядом.

– Оставь, Фриссгейн. На две трети длины этот стержень в стене. Тебе не вытащить.

– Стержень?! – Речник охнул, отдёрнул руку и невольно попятился, едва не налетев на Кейденса. Оба сармата хмыкнули.

– Даже Фриссгейн знает, что это за стержни, – пробормотал Кейденс, усаживаясь на пол. – Это действительно он. Знорк, как тебя занесло в нашу галлюцинацию?

Речник оглянулся на странный звук. Младший сармат сидел у стены, утирая кровь с подбородка. Скафандр висел оплавленными лохмотьями, на лице, не прикрытом щитком, виднелись глубокие порезы и багровые пятна ожогов. Фрисс охнул.

– Бездна! Гедимин, Кейденс… Ваша станция… «Идис» взорвали?! Боги… Что с вами теперь? Чем помочь?!

Сарматы переглянулись. В их глазах не было боли – только лёгкая досада, а сейчас их что-то позабавило.

– Ничем, знорк, – отозвался Гедимин, снова складывая руки на груди. – Мы с Кейденсом заснули где попало. Теперь смотрим фантазии Тзангола на тему взрыва энергостанции. Можешь посмотреть с нами, но самое весёлое ты пропустил.

Речник судорожно вздохнул, огляделся в растерянности – развалины станции всё так же громоздились от горизонта до горизонта, но Древний смотрел на них спокойно, без малейшей тревоги, как на скверно нарисованную картину. Фрисс неуверенно усмехнулся.

– Так на самом деле ничего не взорвалось? «Идис» в порядке, всё цело? И вы все живы, никто не ранен? Не было взрыва?

Снова дрогнула земля, горячий ветер опалил Речнику затылок, но сармата порыв не задел – даже веки его не шевельнулись.

– Разумеется, – ответил Гедимин. – «Идис» в полной безопасности, Фриссгейн. Желания Тзангола значения не имеют. Ты становишься понемногу настоящим командиром, знорк. Думаешь о станции.

Он дотронулся до плеча Речника. Его рука, не прикрытая бронёй, казалась раскалённой, но Фрисс не шелохнулся.

– Если бы я мог что-нибудь сделать! – выдохнул он, с надеждой глядя на сарматов. Кейденс ухмыльнулся, но осёкся, заглянув Гедимину в глаза.

– Дай мне бластер, знорк, – сказал Древний, ощупывая хвостовик стержня. – Нам всем пора просыпаться.

Железка хрустнула в его пальцах, хвостовик отломился и покатился по полу. Фрисс, растерянно мигнув, протянул бластер сармату.

– Хорошая мысль, командир, – Кейденс поднялся и снова привалился к стене. – Кого первым?

– Всех, – буркнул Древний. – Взрыва не будет, но излучения нам хватит. Готов?

– Подожди, командир, я встану, – сармата повело в сторону, он мучительно закашлялся, сплёвывая кровь. Речник шагнул к нему, подхватил подмышки тяжёлое раскалённое тело и едва не упал сам.

– Уйди, знорк, – сармат дёрнулся, стряхивая с себя руку Фрисса. – Ещё тебя не хватало.

– Я только помочь хочу, – удивлённо мигнул Речник. – Кейденс, ты держись за меня.

– Будем считать, что готов, – проворчал Древний, приставив сопло бластера к обломку стержня. – Аттаханка!

Фрисс не успел увидеть, что было потом, – глаза сами распахнулись, и он скатился с низкого ложа и повалился на пол, мотая головой и хватая ртом воздух. В темноте сверкнули глаза потревоженного Некроманта, удивлённо мявкнул Алсаг. Фрисс, отмахнувшись, сел и провёл ладонью по лицу, отгоняя сон. Мысли метались в голове, поймав последнюю из них за хвост, Речник тихо хихикнул.

– Станция цела! – сказал он, глядя на удивлённого Некроманта. – Они все живы. Хвала богам и энергии атома!

– Хвала, – отозвался Нецис, облегчённо вздыхая. – Фрисс, ты не ушибся?

…От реки тянуло гниющей на солнце тиной – вода отошла от берега, обнажив илистое дно, заваленную водорослями набережную две тысячи лет никто не чистил. Речник, пригнувшись, протиснулся под слишком низкой притолкой и вошёл в прохладный полумрак. Крысы-караванщики с тихим писком шарахнулись с дороги. Нецис, пристроившийся в углу у чадящей плошки, помахал рукой – его пальцы светились зеленью.

– Что-то странное с жителями, – покачал головой Фрисс, опускаясь на циновку. – Не иначе, опять чего-то нанюхались. Я едва нашёл перевозчиков – никто не хочет и близко подплывать к тем древним каналам. Высадить нас на южном берегу – ещё туда-сюда… пришлось отдать кусок железа, но дешевле они не соглашались. На большее тут не согласна ни одна крыса. Дрожат, будто там сама земля их готова сожрать. Это Призыватели-то!.. Нецис, ты в местных больше понимаешь, – что на них нашло?

Нецис пожал плечами.

– Жаль – по каналам удобно было бы сплавиться как до города, так и обратно… если в том будет нужда. Сухой путь на Киньямкелу – не то место, где хотелось бы находиться. Но ты тут уже ни при чём, Фрисс. Когда отплываем?

– Завтра утром, если успеем купить еды, – ответил Речник, вытирая мокрый лоб. Он ходил без шлема и очень жалел, что не может снять броню. Небо над Мвиалтишем, несмотря на ранний час, уже раскалилось добела.

– О еде не беспокойся – я купил достаточно, – Нецис кивнул на служителей, за спиной Речника складывающих тюки. – Тут довольно гостеприимный хозяин…

Что-то тревожило Некроманта, и он избегал взгляда Фрисса. Речник недоумённо хмыкнул.

– Что такое? С Алсагом что-нибудь случилось? Как он сегодня?

– Многие раны закрылись, позвонки вроде как срослись, – покачал головой Нецис. – Та-а, си-меннэль… Может, следовало бы подождать до утра, но лучше я скажу сразу. Он не поедет с нами дальше, Фрисс. Не выдержит дороги.

– Что?! – вскинулся Речник, изумлённо мигая. – Алсаг… Это он сказал тебе?

– Это я вижу, Фрисс, – нахмурился Некромант. – Он очень слаб. Даже лежать и трястись на панцире Двухвостки – уже тяжело для него. А ты знаешь, как мы обычно проходим по каменным городам… да и без городов тоже!

Повисло молчание.

– Нет, Нецис, – Речник покачал головой и поднялся с циновок. – Может, мы очень неосторожны в пути и постоянно во всё влипаем, а Флона переваливается с боку на бок и сильно трясётся… но Алсага я здесь не оставлю. И нигде не оставлю. Если нужно переждать неделю в Мвиалтише, я пережду, если нужно идти по лесу на цыпочках – пройду как по воздуху, но Алсаг будет с нами. Ты что, собрался отдать его крысам?!

Поднялся и Нецис. Холодные искры в его глазах погасли, теперь лицо Некроманта ничего не выражало.

– Та-а, илкор ан Сарк… тебе решать, Фрисс. Если Алсаг выздоровеет, я буду очень рад.

Речник заглянул за тростниковую завесу. Хесский кот не спал – лежал, мерно помахивая хвостом и то раскрывая, то сворачивая перепонки. Место перелома уже нельзя было различить – зелье Нециса подействовало быстро, и кости срослись. Кот косился на перевязанное плечо и пытался поддеть когтем повязку – видно, заживающая рана сильно зудела.

– Фррисс, – Алсаг посмотрел на Речника с опаской, – о чём вы говоррили?

– О местных жителях, Алсаг, – Фрисс запустил пальцы в шерсть на его шее. – Из-за их суеверий нам придётся снова ехать по болоту. Завтра утром отправимся. Как твоя лапа? Если сам не удержишься на панцире, я тебя привяжу.

– Я удерржусь, – кот ткнулся носом в его ладонь. – Вы не брросите меня здесь, веррно? Мы веррнёмся на Рреку? Она не сгоррела?

– Что ты, Алсаг, – невесело усмехнулся Речник. – Вода не горит. Может, мы пропустим осенние дожди, но к первому снегу вернёмся.

====== Часть 15 ======

Глава 38. Сингоралайт

Древний канал не был широким – деревья Джити, пустившие корни меж гранитных плит на набережной, закрывали его ветвями, но в них ещё оставались просветы, и солнечные блики, отражаясь от маленьких волн, дрожали на тёмных стволах и слежавшихся листьях. Мелкие пёстрые птицы сновали под ногами, подбирая крошки. Набережную затянуло мхом, засыпало листвой, корни деревьев разворотили кладку мостовой, взломали плиты на отвесных склонах и завалили канал лиственным сором. В чёрной воде лениво колыхались узкие тёмные листья – хищные цветы Х’тарр Кси копили заряд, поджидая добычу.

Двухвостка неторопливо брела по недавно прорезанной в зарослях тропе, обходя торчащие корни и переваливаясь через упавшие ветки, мимоходом обкусывала сочные листья и еле слышно фыркала, словно оценивая их вкус. Речник Фрисс смотрел на мутную воду канала, едва заметную рябь на ней, и прислушивался к медленным течениям в глубине. Ключи, питаемые местными болотами, пробились сквозь гранит и текли теперь по древнему каналу, превратившемуся в речушку, неторопливую и с каждым годом мелеющую. Фрисс видел бледные рыбьи спины среди колышущихся водорослей, – тут было что ловить, в этой «реке», но он мог побиться об заклад, что никто уже две тысячи лет ничего тут не ловит.

Нецис тоже смотрел на воду – и шумно втягивал воздух, как будто принюхивался, а иногда рассматривал кусты сквозь растопыренные пальцы.

– Думаешь, тут есть мертвяки? – настороженно покосился на него Речник.

– Та-а, си-меннэль… тут много Квайи, Фрисс, – покачал головой Некромант. – Вокруг Сингоралайта её всегда было много. Будь осторожен, когда отходишь от лагеря.

– Это из-за войны? – нахмурился Речник, протирая рукавом серебряное кольцо. – Закидали всё заклятиями и заполонили нежитью?

Что-то грузное зашевелилось под корнями высоченного дерева. Фрисс схватился за меч. Из просвета между корнями высунулся изогнутый чёрный коготь, заскрежетал по камню, едва не застрял в щели и неохотно втянулся обратно. В темноте сверкнули зелёные огоньки. Пленник дерева заворочался, пытаясь разорвать клетку корней, сверху посыпался лиственный сор, но дерево не поддалось. Речник стоял на панцире Двухвостки, выставив перед собой руку с кольцом, и провожал взглядом живую темницу, пока скрип и костяной скрежет не затихли вдали.

– Та-а… не бойся, Фрисс, ему и без дерева было бы не встать, – покачал головой Нецис. – Эти деревья медленно растут. То, что может двигаться, успело бы уйти.

Вдалеке приглушённо взвизгнул Квэнгин, зашуршали листья, чёрная тень мелькнула в ветвях, скосила на путников пылающий глаз и умчалась прочь. Алсаг, свернувшийся клубком на спине Двухвостки, поднял голову и вздыбил шерсть на загривке. Фрисс успокаивающе похлопал его по боку.

Не так просто было выбрать место для похлопывания – от шеи до хвоста по спине и бокам огромного кота протянулись свежие шрамы. Сильное зелье заживило раны, зарастило прорехи в шкуре, но их следы ещё багровели сквозь поредевший мех.

– Пока что сверху нас не видно, – Нецис сделал странный жест, очерчивая над Двухвосткой неровное кольцо. – Твоё дело, Алсаг, в случае чего – быстро скатиться под панцирь и там сидеть.

– Мрряф, – поморщился кот. – Я не боюсь Квэнгинов. Это тррусливые тварри, норровят ударрить в спину. Когда я знал только Инмеса, думал о его рродичах лучше. Если будет дррака – я буду срражаться.

– Илкор ан Сарк… – покачал головой Некромант, но больше ничего не сказал.

Сумерки застали их на берегу канала, в пещерке под вывороченными корнями огромной, но ещё крепкой Гхольмы, среди полуистлевших чёрных лепестков. Флона залезла внутрь и легла там, пристроив морду на груду свежих листьев и тростника, путники, покинув её спину, устроились у входа в нору. Костёр разводить не стали – гнёзда Квэнгинов были хоть и не на берегу канала, но и не так далеко, как хотелось бы, а огонь эти демоны разглядели бы сквозь любой морок.

Нецис костяным лезвием выводил на земле и отмирающей коре странные знаки. Алсаг забрался в нору и задремал, выпив свою миску разбавленной сурвы и несколько глотков «Кийольти» (Фрисс подозревал, что скоро придётся держать его и разжимать пасть силой – с каждым разом напоить кота зельем становилось труднее). Речник копался в тюках с припасами, тоскливо глядя на канал и круги на воде. Ничего, кроме вяленой рыбы и сушёных плодов Мфенеси – и то, и другое было ненамного мягче древесной коры – в тюках не водилось… если не считать фляги, в которой Нецис мариновал ползучие грибы, многоножек и больших муравьёв, но в эту флягу Речник не полез бы за все сокровища Тлаканты.

– Вот эти посвежее, – бормотал Фрисс, тыкая пальцем в лепёшки. – А рыба хорошая, жирная… Вот так будет в самый раз.

Он отложил в сторону долю Нециса и впился зубами в блестящий от жира кусок рыбы, уже очищенный от чешуи и отделённый от хребта, попутно выцарапывая рыбьи рёбра и собирая их в кулак. Отщипнув кусок лепёшки, он положил её в рот и прислонился спиной к дереву, блаженно жмурясь, – еда была немудрящая, но после дневного перехода – то, что надо.

– Хм, – глаза Речника открылись, он снова выпрямился и удивлённо поморщился. – Что-то горькое попалось. Нецис, посвети сюда, – похоже, тебе тухляк подсунули…

Он обнюхал рыбу, откусил ещё кусок. Дело, кажется, было не в лепёшках, – слабая, едва уловимая горечь снова коснулась языка. Речник сплюнул и потянулся за светильником. «Вот и рыбу в чём-то вывалял – а вроде не ронял… Тьфу ты, гадость какая!»

– Та? – Некромант опустился рядом, заглядывая в мешок. – Погоди жевать, Фрисс. Дай-ка сюда…

Он повертел в руках надкушенную рыбину, поднёс к лицу и принюхался, осторожно лизнул – и без малейшего промедления сплюнул под ноги и отшвырнул еду, вытирая руки о ближайшую прядь мха.

– Фрисс, сколько съел?!

Речник вздрогнул – ледяная рука до боли сжала его плечо, перед носом оказались кусты, а перед глазами – жирная многоножка, только что выловленная из маринада. Липкая горечь, обволакивающая рот, стала неимоверно противной, Речник поперхнулся и согнулся пополам. Его ноги подкашивались, перед глазами медленно смыкалась белесая пелена. Он выплёвывал горькую слюну, но вкус во рту становился всё гадостнее. Нецис ловко влил в него чашку воды – жидкость, едва попав в рот, полетела в кусты следом за остатками пищи. Речник, пошатнувшись, опустился на землю. Его трясло.

– Илкор ан Ургул! – выдохнул Нецис, оттаскивая обессилевшего Речника к дереву. – Скажи что-нибудь, Фрисс. Ещё осталась горечь?

– Н-нет вроде бы, – пробормотал тот, утирая лицо, и посмотрел на руку. Пальцы мелко тряслись. Фрисс попытался встать, но земля ушла из-под ног.

– Сиди, Фрисс, – Нецис сунул ему в руки открытую фляжку. – Вот вода.

Он подобрал мешок с едой и вытряхнул всё из него, долго копался в припасах, тщательно обнюхивая каждый кусок, морщился и раскладывал рыбу и лепёшки по разным горкам. Речник отпил из фляжки. В глазах немного прояснилось, но зато на коже выступила холодная испарина, а руки задрожали пуще прежнего.

– Мрря-а? – из-под корней высунулся заспанный Алсаг. – Уже дррака?

– Всё спокойно. Спи, – пробормотал Речник. Ему казалось, что глаза расползаются в разные стороны, и он никак не мог заставить их смотреть в одну точку.

– Мрря? – услышав слабеющий голос Речника, хеск окончательно проснулся и подошёл к нему, заметно припадая на переднюю лапу. – Фррисс, ты стрранно говорришь.

– Та! Отойди, Алсаг, – подошёл к ним угрюмый Некромант. Еда, выброшенная в кусты, дымилась и превращалась в зеленоватый прах. Нецис заглянул Речнику в глаза, ощупал запястья, молча заставил выпить глоток маслянистой, скверно пахнущей жижи и сел рядом.

– Всё ещё трясёт? К утру должно стать полегче. Постарайся заснуть, – отрывисто сказал он. Глаза Некроманта горели холодной зеленью – два огонька в полумраке, лишённые зрачков.

– У-ух, – Фрисс мотнул головой и прикрыл глаза – с открытыми его укачивало. – Нецис, что за дрянь я съел? Ты, кажется, узнал её. Что-то заползло в тюки? Ты проверь, может, мы этим Алсага успели накормить…

– Илкор ан Сарк… – Нецис встряхнул его за плечо. – Хвала богам, до этого не дошло. Сурву для него я пробовал двадцать раз, и я сам варил её. Нам испортили припасы, Фрисс. Кто-то подмешал в них куфишу.

– Что?! – вскинулся Речник – от растерянности он даже открыл глаза, но тут же снова зажмурился. – Куфишу? В рыбный рассол попала синяя соль? Река моя Праматерь… Нецис, надо предупредить жителей. Вайнег знает, сколько людей успеют отравиться…

– Та-а… Не в рассоле дело, Фрисс, – поморщился Некромант. – Все припасы отравлены. Кто-то полил их кипячёной куфишей. Боюсь, что те, кого ты хочешь предупредить, об этом прекрасно знали. Как это не нравится мне, Фрисс…

Речник растерянно мигнул. Голова кружилась, и он не понимал, слышит всё это наяву или снова видит дурной сон, навеянный отравленным светом лун.

– Дела… – пробормотал он. – Слышал я о таких вещах, куванцы подобным баловались, но чтобы в мирном городе, на ровном месте… Чем мы так им насолили?

Нецис пожал плечами и провёл по лицу Речника холодной ладонью, утирая испарину. Фрисс зевнул. Сон обволакивал его исподволь, и он тонул в дремоте, как в тёплой воде. Кажется, Нецис поднял его и отнёс в пещеру, – Речник уже ни в чём не был уверен.

Рассвет застал его на берегу канала с самодельным удилищем, раскрошенной лепёшкой и недавно выловленной белобрюхой рыбиной с пол-локтя длиной. Когда просветы меж ветвей порозовели, а дремлющие на воде хищные цветы зашевелились, широко разевая «пасти» и распуская чёрные листья по течению, Фрисс услышал за спиной тихие шаги и растерянный вздох Нециса, но не обернулся – осторожно, боясь спугнуть, он тащил из канала ещё одну рыбу, втрое больше первой, и надеялся, что она не почует Некроманта из-под воды.