Текст книги "Солнечный змей (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 60 страниц)

– Что-то надо есть, Нецис, – вздохнул Речник, возвращаясь к лагерю. – Что у тебя осталось из приправ? Тзики, или сурва, или сок матлы?..

Они и так ехали небыстро – то Флона жевала придорожный куст, то Алсаг жаловался на тряску – а теперь и вовсе плелись, путаясь в собственных лапах. У Фрисса всё ещё кружилась голова, и он никак не мог напиться и смыть с языка въедливую горечь куфиши, но к каналу он спускался на каждом привале – и не бросил рыбалку, даже найдя на пологом берегу вросшие в ил останки боевого голема. Рыба в канале была непуганая, но ленивая… или, может, лепёшки были невкусные.

Только что отсверкала полуденная вспышка, когда Нецис натянул поводья, приказывая Двухвостке остановиться, спрыгнул с панциря, на лету превращаясь в нетопыря, и скрылся в зарослях. Речник остался на месте, разглядывая кусты. Здесь по весне – а может, раньше – упало большое дерево, и на его остатках уже вырос лес лиан, папоротников и колючей травы, под которой свили гнездо перистые змеи. За поваленным деревом снова начиналась путаница лоз и свисающих отовсюду воздушных корней, а за ней смутно проступало что-то тёмное, не слишком высокое, но широкое даже для местных деревьев.

– Та, синхи, – прошелестел Некромант, принимая обычный облик. – Мы у стены Сингоралайта, Фрисс. То, что от неё осталось, в полусотне шагов от нас, за вон тем гнилым деревом. Стена сильно разрушена, мест, где можно перелезть, там более чем достаточно. Флона же… кажется, она немного умеет плавать?

Двухвостка скосила на него глаз и вопросительно фыркнула.

– Умеет, – кивнул Речник. – Если кто-нибудь почистит канал от Х’тарр Кси, мы на ней вплывём в город, как на лучшем плоту. Течение тут слабое – можно сказать, его вовсе нет. Что там с набережными? Втащим мы её на берег?

– Илкор ан Ургул! – покачал головой Нецис. – Вплыть в Сингоралайт на живой Двухвостке… Такого эти камни ещё не видели. Что же, Фрисс, растения нам мешать не будут. Не очень мне хочется тащить Флону в развалины…

– Она очень осторожная, – нахмурился Речник. – Это я могу полезть в курган умертвия, она – никогда… Бездна! Нецис, что ты говорил об мертвяках Сингоралайта?

– Та-а, си-меннэль… Лучше не вдаваться в подробности, Фрисс, – задумчиво протянул Нецис, щурясь на смутные очертания развалин. – Они там есть. Там погибло очень много существ, Фрисс, и большинство – прескверным образом. У местных много причин не плавать по каналам Миакондо и не подходить к развалинам близко. Нас же, смею надеяться, эти давние события не касаются. И всё же, Фрисс, я не рискну начать поиски, пока ты нетвёрдо держишься на ногах. Остановимся тут. Можешь спуститься к воде – я найду нам укрытие, а с рыбой у тебя получается лучше.

– Река моя Праматерь, – пробормотал Фрисс. – Нецис! Долго ты намерен тут сидеть? Сегодня второй день осени, а солнце палит, как в середине лета, и всё небо в крови. У нас нет времени на…

– На глупое геройство – точно нет, – лицо Некроманта окаменело. – День или два погоды не сделают. Ради всех богов, Фрисс, не лезь никуда, пока у тебя дрожат руки. Сейчас из тебя не выйдет ни воина, ни изыскателя, но может выйти еда. Я пойду искать место для стоянки. Сиди у воды, я за тобой вернусь.

Остаток дня показался Речнику бесконечным – он сидел у воды, изредка отвлекаясь на поручения Нециса или поиск сочных листьев для Двухвостки, помог Алсагу спуститься к каналу – кот был ещё очень слаб, едва переставлял лапы и сильно хромал, втащил Алсага обратно по склону, наловил рыбы на ужин и выкопал несколько съедобных корешков скверного, но терпимого вкуса. Пока солнце не зашло, путники осмелились развести костёр – и на запах дыма немедленно прилетели со стороны развалин большие огненные бабочки. Фрисс настороженно косился на них и держал наготове водяной шар.

– Та-а… в Сингоралайте, Фрисс, тебе будет непросто, – скрывая усмешку, заметил Нецис. – Там этим созданиям привольно живётся.

– Река моя Праматерь, – пробормотал Речник, смерив Некроманта сердитым взглядом. – Ты бывал тут раньше, Нецис. Скажи, как тебя тут знают? Кто из твоих знакомых будет отрывать нам головы?

– Та-а, – растерянно мигнул Некромант. – Не бойся, Фрисс. Я всегда был почтителен к местным обитателям, им не за что на меня обижаться.

Ночь, лишённая снов, промелькнула быстро, утро снова длилось и длилось, будто растягиваемая шкурка летучей медузы. Алсаг лежал на спине Флоны и сердито фыркал на Некроманта. Нецис, ничего не замечая, пытался разобрать причудливые значки на страницах своего дневника – обитатели Туманов ответили на его послание, оставалось прочитать ответ… Фрисс, выкопав из углей обмазанную глиной рыбу, вывалил чёрный горячий комок на листья поодаль от кострища и, дуя на пальцы, спустился к воде. Близился полдень, лучи солнца золотыми копьями пронзали тёмную листву и вспыхивали на речной глади. Ветер улёгся, даже деревья не шумели уже, и птицы попрятались от испепеляющей жары, и Фрисс пытался охладиться, наливая воду под доспехи, но снять их не спешил.

Запах палёной шерсти потревожил его – он отвернулся от реки, с досадой посмотрел на кострище – ну вот зачем Алсаг сунулся в огонь?! Но кота и близко не было – он, утомлённый жарой, дремал на панцире Двухвостки. Дымок клубился над поваленным деревом, в кустах.

«Бездна!» – только и подумал Речник, швыряя в заросли водяной шар. Что-то истошно заверещало, и из кустов, оставляя на колючках клочья потемневшей шерсти, выкатилась обгоревшая крыса-Призыватель. На мгновение замерев на задних лапах, она уставилась на Речника безумными глазами, заверещала ещё громче и хлопнулась наземь. Шерсти на её спине не было – один большой ожог, пятно золы и белые пузыри на красной шкуре. Хвост обгорел до костей.

– Нецис! – крикнул Фрисс, накрывая дымящуюся крысу водяным шаром – так, что осталась торчать только морда с зажмуренными глазами. Алсаг недовольно зашипел, когда водяной кокон положили перед ним. Нецис, захлопнув дневник, небрежно забросил его в пустоту и придвинулся к раненому Призывателю.

– Та-а… Хвост можно сразу отрезать, – заключил Некромант, осторожно проводя пальцами по морде крысы. Существо, пискнув ещё пару раз, замолчало и приоткрыло один глаз, ошеломлённо глядя на Речника.

– Коатек! – прошептало оно, резко развернулось, едва не скатившись с панциря вместе с водяным коконом, бросило испуганный взгляд на заросли и снова воззрилось на Фрисса. – Мёртвый город, кости, огонь… тебя разбудило пламя? Ты ведь уничтожишь их, нечестивцев, убьёшь этих мерзких тварей, прикинувшихся знорками?

Нецис достал из сумки склянку зелёного масла, посмотрел на неё, на крысу, на раскалённое небо – и убрал зелье подальше, а сам улёгся на тюк с сеном, досадливо щурясь на солнце. Полдень неумолимо приближался, а с ним и терзающая вспышка…

– Ты о чём? – растерянно мигнул Речник. – Где ты так обгорел? Там пожар?

Он прикидывал, глядя на съёжившегося Некроманта, сможет ли поднять большую волну из канала, – сильный огонь водяными шариками не закидаешь. Крыса замотала головой, глядя на Речника с отчаянием.

– Красные демоны! Они там, огонь с ними… всё горит, даже камни горят! Они подожгли камни! – она торопилась договорить, глотая слова и обрывки фраз и то и дело вздрагивая всем телом. – Там везде огонь! Огромная туча, живая туча в огне… она прольёт огненный дождь, и всё тут сгорит! Они схватили нас, держали внутри камня! Я вязал им узлы, сучил верёвки, мы все… там четверо, наших – четверо, там шестеро знорков, ещё двое из наших – и демоны! Я сбежал, но огонь меня ударил… там живой огонь, огненная змея на камнях! Больно, очень больно… а-ай, квамзога! Это очень страшные демоны, очень!

Обугленный хвост крысы, казавшийся окостеневшим, отмок, остыл и зашевелился. Призыватель вскрикнул от боли, но быстро опомнился и спрятал хвост под лапами, подальше от Нециса. Речник покачал головой – в ушах зазвенело от верещания, мысли разлетелись, как потревоженные чайки.

– Огонь? Демоны? – Фрисс озадаченно смотрел на крысу. – Говоришь, там ещё есть люди… и Призыватели?

– Шестеро и шестеро, – закивала крыса. – Шестеро и шестеро! Нас заперли в камне, в огне, но я сбежал! Ты – коатек, ты – хранитель камней, мы не хотели тебя будить – это демоны! Они подожгли твой город! Там везде огонь, там горят все камни!

– Прокляни меня Река, – пробормотал Фрисс – в памяти всплыли очень похожие речи. – Нецис! В Сингоралайте водятся шахтные черви?

– Их полно там, Фрисс, – вяло отозвался Некромант, и его тело скрутила судорога. Полуденное солнце, огромное и неимоверно горячее, полыхало над лесом, обжигая до костей.

«Ясно. Ещё искатели приключений,» – покачал головой Речник, с досадой глядя на оживившуюся крысу. «Надышались дряни, вляпались в стаю бабочек… Река моя Праматерь! Живы ли они там?!»

– Скажи, где это? Где их держат? – быстро спросил он, наклоняясь к Призывателю. – Ты помнишь дорогу?

– Чёрная стена, ступенчатые башни! – подпрыгнула на месте крыса. – Стена огня за уступами и ступенями! Я слышал название – Тамналоа, такое вот место – место камней и огня! Там пахнет кровью, пахнет гнилью, и всё горит! Они держат там живую тучу, они сами там, нас заперли внизу! Я бежал скрытным путём, но я помню! Ты поможешь, воин-коатек? Поможешь?

– Помогу, – нахмурился Речник и повернулся к стонущему Нецису. – Где листья, которые прочищают ум?

Некромант тихо застонал, царапая панцирь Двухвостки слабеющими пальцами.

– В су-умке, – пробормотал он и снова стиснул зубы. – Тла-ма-на-лойа, илкор ан Сарк… северный полигон…

Нужный свёрток сам лёг Фриссу в руку, по запаху Речник распознал листья, от резкого запаха которых отступали любые видения. Вытряхнув из сумки чистую тряпку, он макнул её в водяной шар, – на его собственной сумке пристроил раненую лапу Алсаг, и Фрисс, посмотрев на него, решил, что прорвётся и без скафандра. Главное – не застрять там, среди зловонных червяков и их едкой пены, не надышаться паров, туманящих рассудок, и не увидеть огонь на камнях…

– Как тебя зовут? – запоздало спросил он, поворачиваясь к крысе, но Призывателя уже не было в водяном коконе. Он сидел у ног Речника, и его полусгоревшие усы дрожали от нетерпения. Заметив, что Фрисс на него смотрит, Призыватель подпрыгнул на месте.

– Чикича! Я – Чикича Токазинги. Я покажу дорогу! Помоги! Они там, их убьют, демоны очень злые, очень!

– Куда?! – крикнул Речник, глядя на обожжённую спину крысы, но Призыватель, похоже, не чувствовал боли, – он уже приплясывал на краю колючих зарослей, с нетерпением оглядываясь на Фрисса. Речник махнул рукой, завязал лицо тряпицей и кинулся следом. «Упадёт – понесу,» – подумал он, ныряя в кусты. «Там его родичи. Тут любой побежит.»

– Фри-и-исс! – слабеющим голосом окликнул его Нецис, но Речник уже скрылся за поваленным деревом. Он остановился на миг, прислушался, но больше Некромант ничего не сказал – полуденная вспышка терзала его, и кричать ему сейчас было не по силам.

– Я ско-о-оро! – заорал Речник в ответ и побежал за шустрой крысой. Чикича, невзирая на ожоги, летел по лесу стрелой, Фрисс едва за ним поспевал.

В лицо ему дохнуло холодом из расщелины в базальтовой стене – древние камни раскололись когда-то сверху донизу от страшного удара, теперь в трещину запустили корни деревья, и в неё Фрисс мог пройти, не оцарапав доспехов. Груды чёрных и серых камней громоздились со всех сторон, узкие тропки переулков петляли между ними, растения, проросшие на развалинах, склонялись к дороге, широко раскинув ветви, а над ними мелькали, распустив хвосты, потревоженные Клоа. Речник шарахнулся от слишком близко пролетевшего пожирателя, но безглазое существо не заметило ни его, ни взволнованно пищащую крысу.

– Идём, идём! – прошептал Чикича, в нетерпении сдирая со стен бурый мох. – Через камни, через корни! Там кости, они не шевелятся!

Груда разрозненных обломков перегородила дорогу. В паре шагов от неё лежал красноватый череп – слишком большой для человеческого, с вытянутыми челюстями. Фрисс перешагнул кости, но неудачно – по щиколотку провалился в сухую чёрную труху. Крыса перемахнула через обломки и взлетела по гребню стены, оглядывая окрестности.

– Мы близко! – выдохнул Чикича, свалившись едва не под ноги Речнику. Фрисс отряхнулся от трухи и костяного крошева, молча кивнул и, пригнувшись, прошмыгнул под корнями молодой Гхольмы. Почерневшие лепестки, кружась, посыпались на него с переплетённых ветвей. Фрисс невольно чихнул, помотал головой и вылез из сумрачной норы, в которую превратился чей-то полуразрушенный дом… и замер, растерянно глядя на ступенчатую черную ограду. Над ней, цепляясь за гранёные острые шпили приземистых башен, струилось пламя.

– Тамналоа! – прошептал Призыватель, прижимаясь к ноге Речника. – Будь очень тихим! Демоны… они очень злые!

Фрисс кивнул, ошарашенно глядя на развалины. Не костры протянулись вдоль стены, как он сначала подумал, – камень, и вправду, горел ровным багрово-золотистым пламенем, взбегал по шпилям башен и спускался на извилистую стену. За шпилями, за огнём, в красноватом мареве колыхалось что-то огромное, похожее на тучу, и туман клубился над ним.

«Уачедзи,» – обречённо подумал Фрисс, тихо вынимая мечи из ножен. «Лучше бы были видения…»

Глубоко прорезанный в тёмном базальте орнамент порос рыжим мхом, ветер подточил ступени, но взобраться вверх по наклонной стене было нетрудно. Фрисс вскарабкался на ступень чуть пониже гребня и смерил недовольным взглядом огненную завесу. Она колыхалась над ним, источая жар.

– Укк… – напомнила о себе крыса, тронув Речника за локоть. Фрисс посмотрел на неё, но спросить ни о чём не успел – за стеной раздался треск, короткий вопль, рёв огня, и снова кто-то закричал, а потом завыл. Речник стиснул зубы.

– Мзога! – сказал, как сплюнул, Чикича, одним прыжком слетел на мостовую и вжался в стену.

– Ступай в лагерь, – тихо, но чётко проговорил Фрисс, не сводя с него глаз. – Зови Нециса. Скажи ему слово «уачедзи». Бегом!

Он улёгся на тёплый камень и выставил перед собой сомкнутые ладони. Холод пробежал по пальцам, руки окутал прохладный туман. Речник подул на него и быстро развёл руки – теперь он держал на ладонях два клубящихся белых облачка. Стена огня поглотила их с тихим шипением, но никто не услышал его за утробным гулом и раздражёнными криками по ту сторону стены. Фрисс, задержав дыхание, нырнул в остывший просвет, и огонь сомкнулся за его спиной.

Скорчившись за сломанным гранёным шпилем, прижимаясь щекой к горячему камню, Речник с досадой смотрел вниз, за гребень. Отсюда всё прекрасно было видно – и огромное и неимоверно странное существо, окутанное облаками, и паутину канатов на его блестящих шипастых боках, и кольчатые щупальца, перепутавшиеся с канатами, и местами обгоревший корабль без мачт и парусов. Люди и крысы, окружив судно, ловили оборвавшиеся верёвки и привязывали их к косо пробитым в бортах отверстиям. Существо дёргало щупальцами, пощёлкивало прозрачными пластинами на боках и время от времени испускало низкий вой, от которого болели уши даже у Фрисса, устроившегося поодаль. Извилистая стена широким полукольцом охватывала ровную площадку, заваленную всяким сором, среди которого взгляд Речника нашёл почерневшие кости… много костей, и не все из них принадлежали людям. Крысы и южане, обступившие корабль, ходили прямо по костям, но ни один из них не сказал и слова – куда больше их пугали живые, те, кто хмуро взирал на них со стены. Фрисс видел и их – красные дрожащие ореолы, заменившие им тень, чёрную кожу, прорезанную багровыми трещинами, пятна гари и сажи на чёрных пластинах брони. Один из них крепко держал второго за плечо, и тот сдавленно подвывал – ладонь первого была раскалена докрасна.

– А-ай, квамзога! С ума слетел?! – высвободив руку, уачедзи шарахнулся в сторону. – Чуть до костей не прожёг!

– Сиди тихо, личиночья пожива, – оскалился второй. – Держи огонь при себе!

– Эти люди – вот кто личиночья пожива, – скривился первый. – Дай убить хотя бы одного!

– Тихо! – Фриссу не померещилось – клыки поджигателя и впрямь были вдвое длиннее, чем у любого из людей, даже у зубастых южан. – Пока что они нужны нам. Подожди, скоро мы вчетвером будем убивать их. Это будет… приятно.

– Фаррх, – выдохнул первый и нехорошо ухмыльнулся. – Очень приятно. Что скажешь, Мфана? Четыре полных ведра есть у нас, но нет веществ для пятого. Что слышно от Товеши? Долго нам ещё тут сидеть?!

– Набери масла, разведи жижу вдвое, – тихо зарычал в ответ Мфана. – Нет времени на готовку! Товеша скоро будет. Кому, как не вам, безголовым, я читал его письмо?!

– А-ай, квамзога! – уачедзи плюнул на камень, и слюна задымилась. – Письмо?! Твой Товеша совсем спятил – и ты с ним! Какие коатеки?! Все коатеки давно мертвы, никого из них тут нет! Мы плясали на их костях, ни один не поднялся! Что пишет твой Товеша?!

– Молчи, падаль! – над макушкой Мфаны поднялся язык красного пламени. – Товеша умнее вас двоих, вместе взятых, – он сквозь землю видит! Он знает, что пишет. Солнечный змей дал ему острый разум. Он будет жить, будет сильным, будет убивать с нами!

– А-ай! – уачедзи отступил ещё на шаг и низко наклонил голову, глядя исподлобья. – Не давай ему зелье! Нас избрал солнечный змей, мы, трое, сильные, – зачем нужен Товеша?!

– Тебя змей не спросил! – скривился Мфана. – Он будет с нами. Увижу, что ты тронул зелье, – убью на месте! Что ты маячишь тут, Нкечи?! Ты поймал крысу? Где она?

Нкечи отступил ещё на шаг, уклоняясь от разбившегося о камень огненного шара.

– Крыса сдохла! – буркнул он.

– Где дохлая крыса? – недобро сощурился Мфана. – Где её кости? Их нет? Ты упустил её, кусок тухлятины?!

Фрисс осторожно сдвинулся чуть левее, обходя шпиль. «Водяную стрелу в него… шея и лицо… эти чешуи – прочные?.. шея открыта… ударить как можно сильнее – поддадутся… не сейчас, ещё се…»

Боль, как волна кипятка, накрыла его с головой, и он до крови прикусил губу. В глазах потемнело, и всё же он развернулся и ударил – но меч бесполезно рассёк воздух в трёх шагах от третьего поджигателя. Красные иглы топорщились на его макушке, огонь стекал по пальцам.

– Йи-и-и… ич-вакати! – корчась от боли, Фрисс ткнул мечом в сторону уачедзи. Три вопля слились в один. Речник успел ударить ещё раз, из-под чёрных пластин на руке Мфаны брызнула кровь, но меч, накалившийся докрасна, выпал из ослабевшей руки, а следом полетел второй.

– Нкечи! – взревел раненый поджигатель. – Вот твоя крыса – большая крыса!

– Икш… – прохрипел Речник сквозь боль, выворачивающую наизнанку, но договорить не успел – чёрные когти впились в его горло, раздирая жилы, и Фрисс, захлёбываясь кровью, полетел вниз и растянулся на ворохе старых костей, среди мха и ползучих лоз. Он схватился за горло и нащупал рваную рану. Кровь стекала по пальцам, капая на мох.

Мфана кричал что-то, указывая на Речника. Сквозь багровый туман перед глазами и нарастающий гул в ушах Фрисс едва различал пятна и звуки. Кто-то испуганно вскрикнул, взревело пламя, снова закричал уачедзи. Речник привстал, зажимая рану, вытянул вперёд дрожащую руку, но вместо заклинания издал лишь булькающий хрип. Резкая боль пронзила плечо, из глаз посыпались искры, – огненная плеть ударила Речника, и он, покачнувшись, осел обратно на мох. Кровь потекла сильнее.

«Река-Праматерь! Вот так… и всё?» – растерянно думал он, чувствуя, как руки слабеют. Он лежал на старых костях и слышал издалека рокот прибоя, шелест тростников и пронзительные крики чаек. Вот только солнце… жаркий денёк, не поджариться бы…

Звенящая тишина опустилась на него, и больше он ничего не слышал – зато в глазах внезапно прояснилось. Он лежал на боку, и ледяная тонкопалая ладонь обжигала холодом его плечо. Речник мигнул.

– Ты – воин, – белесые огоньки дрожали на дне глазниц, чёрно-жёлтый череп наклонился к живому лицу, стремительно покрываясь плотью. Ледяные когти накрыли рану, и Фриссу показалось, что ему снова разрывают горло. Он стиснул зубы и зажмурился.

Ледяная хватка разжалась. Что-то прошелестело мимо, тихо позвякивая.

– А-ай, мзога! – взвыли наверху.

– Коатек! – заверещал кто-то, и хруст костей смешался с топотом десятков ног. А потом взревело пламя и завыл ветер.

«Встать…» – Фрисс попытался опереться на руку, но тело не слушалось – оно размякло и отяжелело, как промокшая одежда. Он снова уткнулся носом в мох и закрыл глаза.

Сознание возвращалось медленно. Речник приоткрыл глаза, снова зажмурился и резко поднялся. Холодные когти заскрежетали по оплечью, мёртвая рука подхватила Фрисса, и он растерянно замигал, глядя в белесые глаза, просвечивающие сквозь подвижный теневой кокон. Чёрный и зеленоватый туман расплетались на пряди и снова перемешивались, и из-под них едва можно было различить очертания неживого тела – чешуи на истлевшей броне, кости, торчащие из-под разломанных пластин доспехов, выцветшие и истрёпанные перья в седых волосах, тёмно-серую кожу, плотно обтянувшую руки и скуластое лицо, белые полосы наискосок по щекам.

– Кто… – прохрипел Речник, ощупывая горло. Раны не было – пальцы наткнулись лишь на грубый шрам. Фрисс покрутил шеей – казалось, рана затянулась месяц назад, а не только что…

– Не знаешь меня? – умертвие удивлённо покачало головой. – Я помню, как умирал. Значит, это было давно. Я тоже не помню твоего лица, воин. Я запомнил бы такого храбреца. Дикари боялись бы твоего имени… Я Тецалан – Тецалан Нор’хешима. Слышал ты обо мне?

– Нет, – смутился Речник. – Это ты спас меня? Уачедзи… поджигатели, огненные маги… они тебя не…

– Дикари, – покачало головой умертвие. – Свирепые, но глупые. Жалкие бунтовщики, по случайности овладевшие магией. Посмотри на них, воин. Больше они не взбунтуются.

Фрисс неосторожно втянул воздух и едва не задохнулся от густого трупного смрада. Два мертвяка стояли за спиной умертвия, согнувшись в поклоне. Их тела, покрытые тонкими порезами, распухли и уже отчасти разложились, обломки бесполезной брони болтались на них, уже ни от чего не защищая.

– Дела… – пробормотал Речник, сдерживаясь, чтобы не шарахнуться от мертвяков. – Ты, должно быть, великий Некромант. А… как ты проник сюда? Я не видел тебя, они тоже…

– Я был тут, воин, – покачал головой Тецалан, разглядывая покинутую всеми площадку, пологие стены и потрескавшиеся шпили. – Наверное, кровь пролилась на мои кости. Я помню, как умирал тут… Илкор ан Ши-Илан! Как тебя зовут, воин?

– Водяной Стрелок, – Фрисс, забывшись, протянул мертвецу руку, но тот лишь провёл ладонью по воздуху – и у Речника онемели пальцы. – Это моя кровь была, должно быть. Тебя убили, когда норси восстали? Ты воином был?

– Та-а, илкор ан Ши-Илан, – пробормотало умертвие, и в его голосе слышалась растерянность. – Я всегда воин. Всё забылось, всё ушло… Мы не устояли тогда, Водяной Стрелок? Что ты знаешь о битве? Меня схватили, но Умма Накама уже шли к городу. Они не могли не прийти… Они тоже пали? Я ничего не слышу вокруг. Что сейчас в городе? Кто тут правитель?

– Никто, – пробормотал Фрисс – выдержать взгляд мертвеца было нелегко. – Тут больше нет жителей… и правителей нет. Я не местный, и я не знаю, что тебе ответить.

– Мох… – Тецалан содрал с камня моховую подушку и сжал в кулаке. – Мох растёт на камнях Тламаналойа… Значит, города больше нет. Но ты пришёл сюда, и бунтовщики сюда пришли… Ты из Моагаля? Что сейчас в столице?

«Река моя Праматерь…» – Фрисс озадаченно мигнул.

– Моагаль? Говорят, там очень страшно сейчас, – тихо ответил он. – Прости, Тецалан, но… Нерси больше не живут в Великом Лесу. Я мало знаю о вашей стране, но я видел уже много развалин. Уачедзи – не бунтовщики, они…

– Дикари есть дикари, воин, – оборвал его Тецалан. – Та-а, илкор ан Ши-Илан… Они победили. Плохо… я не вовремя умер. Илкор ан Сарк, ин ат малгэхи гиса… Что ты ещё знаешь, воин? Нгварра Нор’хецаран, Нгварра-Слепец… Где он? Тухлая Заводь стала теперь столицей?

Ледяные пальцы сомкнулись на плече Речника, и кованая пластина заскрипела, вдавливаясь в кожу доспеха. Фрисс почувствовал холод, пробежавший от плеча к пальцам, и его рука онемела.

– Там тоже растёт мох, – ответил он, стараясь не показывать испуга. – Заводь затопила город, сейчас там гнилая вода и ползучие грибы. А Нгварра мёртв.

Пальцы медленно разжались. Тецалан отстранился и медленно, неуверенно поднялся на ноги, плотнее кутаясь в серый туман. Его глаза сверкнули.

– Илкор ан Ши-Илан! Я радуюсь, услышав это. Надеюсь, его смерть была не легче моей. Та-а, синхи… Водяной Стрелок! Я ви… Хсссс!

Холодный ветер, пахнущий тленом, ударил Речнику в лицо, и он невольно отшатнулся. Тонкие волоски зелёного свечения обвились вокруг груди Тецалана, прорастая сквозь туман, как корни трав, и пронизывая серый кокон насквозь. Умертвие развернулось, вскинуло руку, но нити уже добежали до кончиков пальцев – и иссохшая плоть рассыпалась пылью. С тихим шипением на камни осела груда праха, стремительно впитываясь в лиственный и костяной сор. Горстка обломков осталась лежать сверху, – осколок черепа, фаланги пальцев и позвонок, чёрные, изъеденные корнями мха…

– Фррисс! – Алсаг с разбегу ткнулся головой Речнику в грудь и едва не повалил его. Фрисс молча обнял кота и посмотрел наверх. Со ступенчатой стены быстро спускался Нецис, и его глаза светились холодным зелёным огнём.

– А-ай, квамзога! – восторженно заорал со стены обгоревший крыс, размахивая подобранным в развалинах листом Гхольмы и подпрыгивая на месте от волнения. – Видите?! Я говорил, что коатеки помогут нам! А-а-айи-и-и!!!

– Чикича! – рявкнул Некромант, затыкая уши. Люди и крысы, сбившиеся в плотную кучку за кораблём, осторожно выглянули наружу. «Живая туча» зашевелилась и испустила басовитый рёв – неясно, были ли у неё уши, но визг ей явно не понравился.

– Фрисс, ты чудовищно неосторожен, – выдохнул Нецис, опускаясь на камни рядом с Речником. – Эти уачедзи – не те полоумные вместилища для силы Тзангола, к которым ты привык. Воля богов, что они тебя не сожгли на месте. Аойген всё-таки бережёт тебя, Фрисс…

– Похоже на то, – Речник смущённо смотрел в землю. – Нецис! Ты убил Тецалана? Зачем?! Он же…

– Один из сильнейших боевых магов Моагаля, – кивнул Некромант. – Предводитель и наставник Умма Накама. Давно умерший, но не нашедший покоя. Ты разбудил его, Фрисс, – и милость богов в том, что я смог ещё его усыпить. Убить его второй раз не сможет никто, но пока он спит, вокруг будет спокойнее. Гораздо спокойнее. Это не Кэйшес – он не будет мирно сидеть в кургане и собирать дань с торговцев. Храни нас Владыка Мёртвых от такого умертвия в свободном блуждании…

Нециса передёрнуло. Фрисс изумлённо мигнул. «Если уж он боится…»

Косые тени упали на него. Норси и крысы собрались вокруг, настороженно глядя на пришельцев. Речник поднялся на ноги, опираясь на Некроманта, и посмотрел мимо них – на привязанного к кораблю огромного хасена и облако тумана вокруг него.

– Надо освободить его, – сказал Фрисс, разглядывая паутину канатов и запутавшиеся в ней щупальца. – Чей это корабль? Он кому-нибудь нужен?

…Флона сердито фыркнула и снова привалилась боком к корме корабля, наваливаясь на неё всем весом. Непрочный, наспех сооружённый настил затрещал, разваливаясь на части, но вода уже была близко – и потрёпанный корабль соскользнул с мостовой в тёмный канал и закачался на недвижной водной глади. Фрисс, поглаживая Двухвостку по макушке, внимательно смотрел на пробоины в верхней части бортов – нет, кажется, они высоко над водой, и если не переборщить с грузом, так глубоко судно не просядет.

– Думаешь, он поплывёт? – покосился Речник на южанина, не так давно бывшего рабом уачедзи, но уже понемногу принимающего прежний горделивый вид – всё-таки он был капитаном этого корабля. – В Миакондо вода тихая, но на большой реке… Его ещё чинить и чинить!

– Спасибо за помощь, Водяной Стрелок, но мы тут ни одной ночи больше не проведём, – южанин поёжился и едва удержался от плевка на мостовую. – Этот каменный город пропах мертвечиной, останься тут на ночь – и сам станешь жуткой тенью. Укухласи и Великий Змей не оставят нас – река живыми вернёт нас в Киньямкелу. А там я поправлю и борта, и снасти.

– Как знаешь, – покачал головой Фрисс. Крысы уже нетерпеливо подпрыгивали на носу и бортах, из уключин высунулись вёсла, наспех поставленная мачта потрескивала, но маленький тростниковый парус бодро поднимался по ней. Бабочки-огнёвки, привлечённые дымом недавно потушенного костерка, кружили над волнистой стеной и чёрной водой канала.

– Возьми, – Речник протянул южанину два обломка стальной брони. – Я загляну в Киньямкелу дней через пять. Найди мне прочный плот.

…Костяные осколки, разворошенные и всё ещё прикрытые мхом, валялись под ногами – чёрные, полуистлевшие, поеденные корнями растений и насекомыми. Речник не был даже уверен, что именно здесь он видел Тецалана, и тем более не различил бы его кости в тёмном гниющем ковре под ногами.

– Спасибо тебе, Тецалан Нор’хешима, – прошептал Фрисс, гладя обломки. – Спи спокойно, больше тебя не потревожат.

Клык Гиайна, отломанный от гарды меча, лёг рядом с костями. Речник выпрямился и нашёл взглядом Нециса. Некромант так и стоял в проёме древних ворот, достаточно широких, чтобы Двухвостка прошла под ними, не оцарапав стену ни одним шипом. Он ждал Речника и сквозь растопыренные пальцы выглядывал что-то на площадке.

– Та-а, си-меннэль… Слишком много огня, – вздохнул он, когда Фрисс поравнялся с ним. – И было, и осталось. Тут, на Тламаналойа, есть одно место… туда попал огненный шар, и сейчас там только пепел, но некоторые из обгоревших корешков могли бы принадлежать чёрной траве. В других местностях слишком много огня.

– Ты видел корни чёрной травы?! – Речник охнул от неожиданности. – Река моя Праматерь! Я думал уже, что её вовсе не существует!

– Существует, – нахмурился Некромант. – И мы найдём её очень скоро, Фрисс. Но не в Сингоралайте… Та-а, илкор ан Сарк… всё же путь ведёт нас в Моагаль. Ну что же, посмотрим, сильно ли он изменился с тех пор, как мы с Зелганом там были…

Из ворот донёсся гулкий рёв – Двухвостка, невидимая за поворотами древнего коридора, сунула морду в туннель и шумно выдохнула, напоминая путникам, что на улицах Сингоралайта листва сухая и невкусная, костяные големы ворочаются под камнями, и кто знает, не проснётся ли снова Тецалан… Речник кивнул и шагнул в тёмный проём, на мгновение оглянувшись на замурованный наглухо проход чуть в стороне. Там, под грудами камня и обманчиво безобидных костей, лежали разбитые кувшины, и огненная жижа, вытекая из них, капала на пол, но ни один луч света не в силах был просочиться туда и поджечь её.

– А я подождал бы Товешу, – хмуро сказал Речник, оглядываясь на краснеющее небо. – Он, живой, натворит ещё дел…