Текст книги "Солнечный змей (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 60 страниц)

– Передатчик оплавился, – качнул головой Гвеннон. – Все живы, разумеется. Несколько неопасных ожогов. Вся эта группа к началу перестрелки уже была мертва, несмотря на то, что двигалась. Мы исследовали трупы знорка, червя и хеска. Излучение выжгло их изнутри, спалило кости. Доза, полученная в хранилище, только закончила дело.

– Хранилище пострадало? – спросил Древний.

– Незначительно – повреждено покрытие над верхними сводами, – ответил командир «Флана» и усмехнулся. – Что бы ни искали эти существа, они нашли груду радиоактивного хлама и свою смерть. Но странно, что примитивные народы проявили такой интерес к хранилищу. Возможно, они сочли его источником некой энергии?

– Цепные реакции в залежах отходов, – сузил глаза Гедимин. – Одну такую вспышку твои ликвидаторы даже застали, хорошо, что снаружи, а не в туннеле. Если есть существо, которому нужна такая энергия, оно эти выбросы через весь материк отследит. Выходит, с наших станций оно переключилось на Змеиные Норы…

– Ты вот вечно тыкал меня носом в эти залежи, – хмыкнул Гвеннон. – Правила хранения, правила хранения… нельзя допускать разогрев, всё залить свинцовым рилкаром… Будь отходы там сложены по правилам, эта группа вынесла бы полхранилища и даже не обожглась. Нет, Гедимин, ирренций сам знает, как ему храниться – и я ему мешать не буду!

Он негромко хихикнул, и Гедимин против воли усмехнулся в ответ.

– В этом случае ты оказался прав, – признал он. – Но эти раскопки мне очень не нравятся…

Глава 23. Хукуфаджаа

– Вот же наглые отродья Вайнега! – Фрисс поморщился и хотел сплюнуть в сухую траву, но всё же удержался. – Надо всё же было их убить вместе с тем уачедзи.

– Не огорчайся так, Гвиса, – покачал головой Нецис и легонько подхлестнул Двухвостку, чтобы она вынула нос из листьев Нонкута и прибавила шагу. – Ты был милосерден к ним, но они твоего милосердия не стоили. Что же, Ханешу виднее, кого держать в учениках… но я на его месте их проредил бы.

Речник снова поморщился и плеснул на ладонь пряное зелье, осторожно втирая его в свежий рубец на скуле. Рана затянулась быстро, но щека ещё болела. Фрисс покосился на своё отражение на клинке и вздохнул. Этак скоро он и на человека не будет похож!

Нагретые солнцем поля пахли пряностями, вдали возвышались, высоко подняв перистые листья, деревья Мгази, ближе к озеру – оно было где-то там, по правую руку, за зелёной стеной – теснились побеги Эммера, золотая пыльца летела по ветру вместе с мелкой, но жгучей медузьей икрой. Канзисы реяли над зарослями, стремясь увешать икрой каждый стебель. Фрисс видел уже у дороги большую бадью с едва закрывающейся крышкой, переполненную жгучей слизью и останками медуз – жители, как могли, боролись с нашествием.

– Как-то не идёт у нас торговля, – вздохнул Речник, оглянувшись на дорогу – там сердито фыркал ящер-анкехьо, которому панцирь Двухвостки мешал пройти. Фрисс отогнал Флону в сторону, пропуская караван. Три ящера, нагруженные крытыми корзинами, неспешно протопали мимо. Под крышками корзин Фрисс разглядел желтовато-бурую скорлупу куманьих яиц.

– Так и есть, – кивнул Нецис. – Боюсь, что придётся нам перейти границу Великого Леса. Так или иначе…

Он приложил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь в огненный горизонт. Солнце стояло в зените, раскалённый воздух похож был на озеро, переполненное огнём и светом, и Фриссу казалось, что он пробирается по самому дну, среди горячих течений. Край неба был ослепительно ярким, страшно было лишний раз на него взглянуть – и всё же Некромант что-то видел там. Фрисс посмотрел – и замигал, утирая слёзы, но и он увидел смутную тёмную стену в белом сиянии.

Она вышла из марева нескоро – лишь на следующий вечер Речник рассмотрел бесконечный строй поднебесных стволов, шапки ветвей, закрывающие лес от солнечного света, мрак меж стволами-колоннами и плотную стену каких-то буйных кустарников между лесом и степью. До неё было ещё далеко, но Фрисс уже чуял запах прелых листьев, сырого мха и болотной воды.

Эта стена леса, вырастающая на ровном месте, показалась ему странной – он не видел опушки, не видел кустарников и мелких деревьев, выбравшихся в степь. Вокруг росла лишь жёсткая иссохшая трава, которую даже Двухвостка жевала неохотно, и метался неуёмный ветер, посыпая всё дорожной пылью.

– Чхи! Мрря, – Алсаг мотнул головой и накрыл нос лапой. – Стррашно туда смотрреть.

– Лес как лес, – пожал плечами Фрисс. – Это правда, что прежде он поднимался от моря до моря?

Нецис молча указал на светлую площадку среди степной травы. Речнику подумалось, что там лежит большой валун, вросший в землю, или каменная плита – почему-то ничего не росло там. Двухвостка сердито фыркнула, угодив лапой в какую-то выбоину, Фрисс привстал, чтобы рассмотреть площадку – он не понимал, что хочет сказать Нецис.

Там был пень – плоский, почти сравнявшийся с землёй, искромсанный со всех сторон – древесину из него просто выдирали, как небесные змеи выкусывают мясо из тел куманов. Когда-то это было огромное дерево – на его пне поместилось бы пять, а то и шесть хижин.

– Светлая древесина, – заметил Некромант. – Это было дерево Джити. И срубили его не так уж давно – лет сто назад, не больше. Посмотри на землю, Гвиса. Трава тут плохо растёт – это бывшие мшанники.

Речник спрыгнул на землю, разворошил травяную кочку. Из почвы повсюду торчали жёсткие обрубки стеблей, у корней лежали спутанные вороха каких-то рыжих волокон.

– Мшанники, – покачал головой Фрисс, возвращаясь на спину Двухвостки. – Понятно, почему сюда не провели каналы. Но чем им помешало дерево?!

– Память о Великом Лесе, – глаза Некроманта неярко светились, и это было заметно даже под полуденным солнцем. – Будь их воля, йонгелы свели бы его под корень. Они очертили ему границу… они согласны жить в пустыне, но не под его тенью.

Вдали, в траве, мелькнул жёлтый хвост. Речник встрепенулся, высматривая пустынную кошку, но сегон близко не подошёл – остался вынюхивать что-то под кочкой.

– Есть города на границе, – тихо сказал Нецис, высматривая дорогу в степи. – Это ворота в зелёной стене. Мы попробуем войти в них. Эта стена отсюда кажется хлипкой, но поверь мне, Гвиса, лучше бы нам не испытывать её на прочность.

– Что йонгелы говорят о тех, кто едет в лес? – спросил Речник. – Я не видел нигде в Мецете ни одного норси. Южане что, воюют между собой?

– Норси редко уходят дальше приграничных городов, – отозвался Некромант, – даже в самое спокойное время – а этот год трудно назвать спокойным. Не страшно, что мы до сих пор их не видели. Если повезёт, увидим в Хукуфаджаа… надеюсь, они привезли что-нибудь из лесной снеди. А что говорят о путешественниках… Я не слышал этого, Гвиса. Если я откуда-то ушёл, я уже не могу услышать, как меня там называют.

Фрисс нахмурился, пристально глядя на Нециса.

– Так ты бывал здесь уже? И если бы не новое лицо, тебя узнавали бы на каждом перекрёстке?

– Надеюсь, что нет, – колдун отвёл взгляд.

Фрисс, за день уставший от жары, уснул без сновидений, едва Нецис сменил его на посту – и спал почти до рассвета. Когда он открыл глаза, вокруг колыхался густой мрак, пахло пыльной травой и шерстью Алсага – кот всё-таки подкатился к Речнику и уложил морду ему на грудь. Сейчас проснулся и Алсаг, и озадаченно шевелил ушами. Фрисс сел, встревоженно оглядываясь. Отчего-то его сердце часто колотилось и подступало к горлу. Он выхватил меч из ножен – клинок вспыхнул жёлтым огнём, осветив тюки на спине Двухвостки, её пестрый панцирь, Нециса, замершего на границе света и тьмы, пыльную изъезженную дорогу и жёсткие степные травы. Вдали испуганно ревели куманы, и кто-то выл – тихо и тоскливо. Речник вздрогнул.

– Тревожный сон? – еле слышно спросил Нецис.

– Нет, – покачал головой Фрисс, вглядываясь в темноту. Тревога не отступала.

Он тихо охнул и с размаху сел на панцирь Двухвостки – земля внезапно качнулась под ногами, и на грани слышимости Речник различил тяжкий гул. Земля дрогнула ещё раз, куманы закричали громче, Двухвостка вздрогнула и открыла глаза, испуганно фыркнув. Шерсть Алсага встала дыбом.

– Фррисс, что тут творрится?! – кот прижался к ногам Речника, чуть не уронив его на землю.

– Тише, Алсаг, – Фрисс обнял его. – Земля трясётся. Верно, ей тоже неспокойно. Нецис, тут часто такое бывает?

– Тут такого не бывает, – Некромант смотрел себе под ноги сквозь растопыренные пальцы и ответил не сразу. – Земля Мецеты очень давно уснула и больше не шевелится. Здесь не бывает землетрясений, Гвиса. Это очень странно…

«Что в этом году не странно?!» – Речник пожал плечами и снова вытянулся на циновке, постеленной поверх тюков. Алсаг улёгся вплотную, мелко вздрагивая. От него веяло жаром. Фрисс запустил пальцы в шерсть на его загривке и прикрыл глаза. Земля дрогнула ещё раз, Речник поморщился, но вставать не стал.

Позднее утро встретило их запахом гари, столбом дыма на горизонте и сердитыми криками стражников и их ездовых птиц – кричали далеко, но слышно было прекрасно.

– Уачедзи, – нахмурился Фрисс. – С самого утра за работой. И даже ночью им не уснуть.

– В их кровь влили огонь, Гвиса, – вздохнул Нецис. – Слишком много огня. Силе солнечного змея тесно в их телах, она быстро их сжигает. И за своё малое время они должны много успеть. Да хранят боги стражей Мецеты… и даже Орден Изумруда, при всех его недостатках! Простым жителям с такой бедой не справиться.

Тут, у стен Хукуфаджаа, не росло уже ничего, кроме низенькой жёсткой травы. Когда Фрисс поднимал голову, ему казалось, что он подходит к подножию высоченной горы, – вдали, за городом, поднимались кроны Высоких Арлаксов и Джити, вровень с крепостной стеной сплетались ветви колючего кустарника… и теперь Речник удостоверился, что живую границу не прорвёт и Двухвостка. Шипастыми ветвями оплетены были городские стены, тройные иглы длиной с мизинец слегка напугали даже Флону – и она равнодушно смотрела на пучки свежих ветвей в руках стражников и не пыталась попробовать зелёные листья.

Из города, фыркая и огрызаясь, выбиралось запоздавшее стадо куманов. Владелец ящеров терпеливо ждал на дороге, его помощник выгонял зверей из города, стражники отмахивались ветками от куманов, сбившихся с пути. Речник разглядел на спинах ящеров маленькие, но глубокие ранки. И сюда добрались небесные змеи…

– Хаэй! – верхом на хищной птице к путникам подъехал один из стражников. За ним, не отставая, следовал Всадник Изумруда. Ему жарко было в тёмной броне, он пытался ладонью вытереть потное лицо, но и руки его уже были мокры.

– Чем вы торгуете? – спросил страж города.

– Я готовлю зелья на заказ, – ответил Нецис. – Покупаю редкие реагенты. Есть ли здесь лавки с лесными товарами? Мой запас трав оскудел.

Воины переглянулись. «Изумрудник» заглянул Фриссу в глаза, кивнул и махнул рукой, отъезжая в сторону. Речник сдержал вздох облегчения – Всадники Изумруда, как и подобало им, охотились на поджигателей, а не гонялись за мирными магами.

– Без разрешения торговать здесь нельзя, – буркнул стражник. – Но если очень нужно, зайди в Китаамоши. Колдунов здесь в избытке, здесь другого не хватает… Зайди и в лавки, если хочешь, но едва ли потратишь много денег. Две недели как закрыта граница, лесных товаров к нам больше не возят. Спроси, может, найдёшь что из старых запасов…

Речник вздрогнул.

– Граница Мвакевени закрыта? – переспросил он. – И в лес теперь нет дороги?

Стражник впился в него пристальным взглядом.

– Норси сплели ветви на своей стороне – две недели назад, как я уже сказал. И тогда же мы закрыли северные ворота. Если тебе дорога жизнь, Ти-Нау, ты не полезешь в лес. Норси слов на ветер не бросают – и не промахиваются.

Нецис ледяными пальцами сжал запястье Речника и кивнул.

– Досадно. Если так, то не суждено мне отведать норских солений и копчёностей. А что так потревожило норси?

– Пожары, я думаю, – пожал плечами йонгел. – Мы их не трогаем, они нас – тоже. Скорее всего, они услышали об уачедзи. Хорошо им живётся! Хотят – откроют ворота, хотят – закроют. А закрой мы ворота, куманы нам полгорода сожрут. Хаэй! Убери стадо от ворот! Ты проспал свою очередь. А с тебя, алхимик-чужеземец, два медных зилана – и можешь проходить.

«И тут повсюду Орден,» – Речник с каменным лицом смотрел, как выбегают из переулков осёдланные птицы, и Всадники Изумруда с их спин оглядывают прохожих пронизывающим взглядом. Некромант, сидя на краю панциря, выспрашивал дорогу, удобную для Двухвостки – те улочки, в которые путники сунулись по незнанию, оказались ей узки – и делал вид, что не замечает «изумрудников». И он их не заинтересовал – они промчались мимо, не ответив на его вопросы.

«По крайней мере, они тут делом заняты,» – вздохнул Фрисс, принюхиваясь к горячему ветру. Гарью не тянуло ниоткуда.

– Поедем за разрешением? – тихо спросил Речник, ткнув Некроманта в спину. – Снова заночуем в Китаамоши?

– Тебе понравились ночные гулянки? – покосился на него Нецис. – Нет уж, Гвиса. Ты обречён на разбавленную угми и жёсткую постель под соломенной крышей. Уж очень ты странен спьяну.

– Мрря! – встопорщил усы Алсаг. Кот пытался сдержать смех, получалось плохо. Фрисс молча ущипнул его за ухо.

…Фрисс поджал ноги под себя, прислонился спиной к задремавшему Алсагу и ещё раз отхлебнул из глиняной чаши. Мутная жидкость пахла листьями Арлакса, и ничто не могло перебить этот запах. Похоже, листьями Арлакса тут пахло всё! Ими устланы были крыши – все, сколько видел Речник в узкое оконце, и под жарким солнцем они нещадно пахли. Фрисс смотрел на водосточные желоба, проложенные вдоль улиц, на пустые бочки, вкопанные в землю у каждого высокого дома, на стены из красного и зачернённого кирпича… Кажется, в этот город большая вода заглядывала не раз в год, а гораздо чаще. Но сейчас и сюда пришла засуха.

Фрисс высыпал на ладонь два десятка тройных шипов и придирчиво осмотрел их. Можно было купить и больше, тут они дёшевы… а можно было бы и самому надрать с приграничных кустов и обжечь на костре, но Речник думал, что жителям это не понравится. Так или иначе, рыболовных крючков ему хватит надолго, и будет что подарить, когда он вернётся в Фейр. И вот эта странная пряность – тфа, мелкие семена, будто взрывающиеся во рту… До Реки её, как видно, не довозили. Интересно, понравится ли она Гедимину…

В затенённой комнате собралось немало людей – служители даже спровадили на задний двор всех гиен и Фагит, чтобы освободить место. В дальнем углу тихо дребезжали тростниковые струны, иногда сквозь неровный гул голосов пробивалось слово-другое из песни, – там пристроилась кимея, закутанная в белый балахон.

– Уачедзи кинул в него огнём, прямо в лицо, – громко и взволнованно шептал неподалёку молодой Всадник Изумруда, притиснувшись вплотную к товарищу… вернее, товарке – йонгелке в доспехах городской стражи.

– Ха-ай! Кто был там, кто видел? – хмыкнула йонгелка.

– Всё загорелось, и циновки, и камень, – продолжал, не замечая ухмылки, «изумрудник». – А он прошёл сквозь огонь и нанизал нечестивца на мечи. Никто не обратит огонь Кеоса во зло!

– И кто он, что огонь не обжигает его? – сдвинула брови стражница. – Как и они, уачедзи, с голодной тварью внутри?

– Не говори, чего не знаешь, – обиделся Всадник. – У него сгорели брови и волосы, всё лицо стало красным. Вестник из Шингодзи сам видел его тем днём. С ним был ещё чародей-алхимик, такой сильный, что одного уачедзи поймал живым!

– Так кто-то уже допрашивал уачедзи? – оживилась йонгелка. – Что же нам ничего не говорят? Опять твой Орден жаждет забрать все награды?

– Мой Орден защищает ваши жалкие хижины! – вспыхнул «изумрудник». – Всадники говорят – тот уачедзи умер, едва правитель заговорил с ним. Тварь в их телах знает, кто властитель этой земли, она боится разоблачения…

– Ха-ай… Так ты сказал – не ваш Всадник первым распознал уачедзи? – сощурилась стражница. – Странствующий воин, охранник сделал это?

– Вы всегда прячете преступников от нас, а потом смеётесь над нами, – поморщился йонгел-«изумрудник». – Отважный странник распознал нечестивцев, да, но мы преследуем их с того дня и поймали уже многих. А он ушёл из города, он здесь по торговым делам. Думаю, мы узнали бы его… Ха-ай!

Фрисс вздрогнул. Оба воина – и ещё четверо жителей с соседних циновок – смотрели на его обожжённое лицо во все глаза, так пристально, что Речнику захотелось отвернуться. Все зелья Нециса не могли отрастить сожжённые брови и волосы раньше положенного срока, лоб он прикрыл широкой повязкой, как и подобает воину Ти-Нау, но лицо было гладким, как у сармата.

– Гвиса! Воин, распознавший уачедзи! – воскликнул «изумрудник», протискиваясь к Речнику и усаживаясь рядом с ним. Алсаг, которому пришелец прищемил лапу, спросоня зарычал и замахнулся, выпуская когти. «Изумрудник» отшатнулся.

– Потише. Анта спит, – нахмурился Фрисс. – Да, я – Гвиса. Чародей Ксарна в отлучке, я не торгую за него.

Йонгелы переглянулись и обменялись тычками.

– Кимеи поют о твоей отваге и зоркости, – склонил голову Всадник Изумруда. – Странно, что ты – лишь охранник чародея, неудачливого в торговле. Наблюдатель Квези без лишних слов взял бы тебя в отряд.

Фрисс покачал головой и заглянул в опустевшую чашу – Алсаг под шумок запустил в неё язык и заглотил остатки браги. Речник огляделся в поисках служителя с кувшином.

– Я куплю тебе питьё, – «изумрудник» забрал у него чашу и просочился к ряду бочонков – и вскоре вернулся с полной чашей. Речник уловил знакомый запах тополёвого мёда – так и есть, ему налили уланзи. Алсаг тоже унюхал мёд и поставил уши торчком.

– Что ты ешь? – спросил Всадник, глядя на пустое блюдо. Там жалась в угол плошка с солью – Фриссу не нужно было сыпать её на огонь, чтобы распознать куфишу. В закрытом горшке остывал жёлтый айш – как раз настолько, чтобы можно быть посолить его и не отравиться.

– Воину надлежит есть мясо, – покачал головой «изумрудник». – Ламотса, скажи людям – пусть найдут хорошее мясо! Я пойду с тобой.

– Ты там зачем? – хмыкнула стражница. – Опять будешь таращиться на мясо, словно тебе червяков продают?

– Я не таращился, – нахмурился воин, – я проверял. У вас тут, в приграничье, так и жди беды! Не помнишь, как было в прошлый раз?

– Ещё бы не помнить, забери вас всех туман, – Ламотса громко фыркнула. – До сих пор мне в ту лавку заходить стыдно. Где ты, о храбрый воин, углядел демонятину?! У нас в городе не едят демонов, заруби себе на носу!

– Едят, – буркнул «изумрудник». – Вы и не знаете, что вам приносят из леса. Это было мясо демона – ты же его от куманятины не отличишь!

– Когда же вы, Вайнег вас побери, будете заниматься своим делом?! – поморщилась стражница и поднялась на ноги. – Не беспокойся, воин Гвиса. «Изумрудникам» вечно мерещится всякая чушь. Мы найдём тебе вкусной еды.

– Боги вам в помощь, – пробормотал Речник, отпихивая Алсага от чаши. «Демонятина?!» – он покачал головой. «Вот же занесло нас… Алсага я им есть не дам, это само собой, но как бы и до нас с Нецисом не добрались…»

– Хаэй, Гвиса, – прошелестело над головой, и на циновку, не задев кошачий хвост, опустился Нецис. Только глаза сверкали из-под дорожной накидки – затемнённое лицо казалось в полумраке столь же чёрным, как лица йонгелов. Фрисс удивлялся только, как в такой темени «изумрудник» рассмотрел его брови…

– Ксарна, вот твоя еда, – Речник подвинул к нему горшок. Нецис довольно кивнул, выпутываясь из накидки.

– Безнадёжная затея, Гвиса, – очень тихо сказал он, склоняясь над едой. – Я прошёл у северных ворот. Двадцатка Ордена стоит там рядом с десятком местной стражи – и сменяются они каждые два Акена. Где только в городе помещается столько Всадников?!

– Вот как… – Речник тихо присвистнул. – Если бы только стража, ещё куда ни шло… А что ты нашёл в Китаамоши?

– Лавки закрыты, Гвиса, – покачал головой Нецис. – Алхимикам самим мало. Ну и… не ожидал же ты, что в одной из тех лавок мы так просто купим чёрный цветок?!

– Надеялся, – вздохнул Фрисс. – Чем тут только ни торгуют… Знать бы наверняка, что вернёмся, купил бы своим подарков.

Нецис посмотрел на него долгим, ничего не выражающим взглядом.

Двое воинов Хукуфаджаа вновь протиснулись меж сидящими и с гордым видом поставили перед путниками широкую чашу, залитую густой сурвой. Из пряного месива выступали куски разваренного мяса.

– Эти люди норовят накормить всякой дрянью, – покачал головой «изумрудник». – Но я заставил их найти хорошую еду. Мы попробовали уже – это лучшее мясо, мясо бронированного зверя с севера.

Речник, протянувший было руку за самым большим куском, замер и внимательно посмотрел на йонгелов. В чашу влезла когтистая лапа Алсага, а следом Нецис выловил пару кусков и причмокнул, распробовав.

– Что это за зверь? – спросил Фрисс. – Анкехьо?

– Это другой зверь, маленький, – растерянно ответил «изумрудник». – Их привозят северяне с пёстрыми лицами. Они очень вкусные. Лучше даже, чем детёныши куманов.

– Зверь с двумя хвостами? – спросил Речник, медленно убирая руку за спину. Нецис посмотрел на него укоризненно.

– Никто не ест хвосты, – нахмурился Всадник. – Вы, Ти-Нау, не едите таких зверей? Мы не хотели обидеть тебя…

– Ничего, – пробормотал Фрисс, разрывая лепёшку и зачёрпывая со дна сурву. – Вы сами не голодны?

В дверях хрипло взревел рог. «Изумрудник» вздрогнул, кивнул на прощание странникам и пошёл к двери. Ламотса огляделась и протиснулась к компании стражников. Нецис облегчённо вздохнул и положил в рот последний кусок мяса.

– Ксарна, есть что-то, что ты не сможешь сожрать?! – Речника передёрнуло.

– Я голоден, Гвиса. Не злись на меня, – спокойно отозвался колдун. – Кстати, не так просто найти здесь, в приграничье, молодую Двухвостку. Их раскупают раньше, ещё в междуречье. Легче, и правда, купить кусок демонятины.

Речник затравленно оглянулся и прикрыл Алсага собой.

– Каких демонов тут едят? – тихо спросил он. – А людей тут считают едой?

Ему очень хотелось выйти во двор и проверить, на месте ли Флона. Если уж йонгелы детёнышей едят, то такую гору мяса не пропустят…

– Йонгелы – нет, – покачал головой Некромант. – Ни людей, ни хесков. Йонгелы упрекают норси в дикости за их всеядность. Но норси вовсе не всеядны… я не слышал, чтобы они съели разумное существо. По их обычаям…

Земля глухо дрогнула, чаша с вином качнулась, едва не расплескав содержимое. Все разом замолчали, встревоженно озираясь. За дверью зарокотал барабан, и все стражники молча встали, похватали оружие и выбежали, едва не затоптав тех, кто не успел увернуться. Фрисс потянулся за мечом, Нецис отстранился от прохода, пряча руки в рукава, Алсаг навострил уши.

– Хаэ-эй, с дороги! – закричали во дворе, и трое стражников ввалились в дверь, едва не обрушив тонкую кирпичную стену. За ними шли ещё четверо, горделиво оглядывая жителей. Те, кто шёл первыми, тащили пленника, связанного по рукам и ногам.

– Хаэ-эй! Мы поймали уачедзи! – крикнул стражник, подбоченясь. – Где хорошая уланзи, где мясо, где сурва?! Уачедзи, богомерзкий поджигатель, пойман живым! Мы отведём его к властителю – и мы получим награду! Неси хорошую еду для нас, неси полные чаши! Нас семеро, я – Анкома ца Аталиша, я – тот, кто будет награждён!

Он сорвал с головы пленника мешок и приподнял связанного за шиворот, показывая всем его лицо.

Как будто это был обычный йонгел, даже без жёлтого света в глазницах… но Фриссу мерещилось, будто его кожа слабо, едва заметно светится золотом. Слишком хорошо он был виден… иногда, а иногда – на секунду – словно таял в тумане. Его прислонили к кирпичной стене, убрав подальше циновки. Чуть поодаль тлела жаровня – время от времени служители высыпали на неё щепоть опилок, но давно уже никто не подходил к ней. Едва рядом оказался пленник, пламя в ней взметнулось чуть ли не к потолку – и служители с испуганными криками потушили её вовсе. Уачедзи молча следил за ними. У него были яркие глаза – светло-зелёные, как весенняя трава.

– Всё уважение Анкоме ца Аталиша! – воскликнул служитель, разливающий вино. Стражники расхватали наполненные чаши и расселись на циновках. Фрисс и оглянуться не успел, как жители со всего зала собрались вокруг пришельцев – и протиснуться к ним стало невозможно.

– О боги, – еле слышно пробормотал Нецис. – Теперь уже я хочу позвать на подмогу воинов Изумруда. Упустят они и этого поджигателя…

Речник слушал его вполуха, разглядывая связанного пленника. Едва ли ему удобно было сидеть так – затылком к холодному кирпичу, со скрученными за спиной руками. На его лице запеклась кровь – обычная, человечья, не кипящая и не превращающаяся в пар.

– Боги мои, – нахмурился он. – Не знаю я местных дел, но на уачедзи он и близко не похож.

С улицы пахло разогретыми листьями Арлакса и дымом очагов – полдень вступил в свои права и загнал всех под крышу. Все завесы на окнах были плотно задёрнуты, но свет всё равно просачивался сквозь узкие щели в циновках. Уачедзи не смотрел на солнечные узоры на полу, его голова была опущена, и жёлтый свет не пробивался из-под ресниц. Фрисс мигнул – ему показалось, что кожа пленника странно светлеет, будто чёрная краска стекает с неё. Видение пропало. Речник подобрал с циновки полупустую чашу и подошёл к стене. Стражникам было не до него – они гомонили на весь дом, и жители, столпившиеся вокруг, поддерживали их воплями.

Фрисс наклонился над связанным. Похоже, стражники не зря не боялись, что он сбежит, – руки и ноги его были скручены так жестоко, что ему впору было кричать от боли, ремни врезались в кожу чуть не до крови. Он на миг поднял взгляд на Речника и тут же опустил.

– Очень и очень неприятно, – услышал Фрисс тихий шёпот. – Худшее из недоразумений. И я опасаюсь, что тихо не получится. Очень плохо, очень…

– Хаэй! – тихонько окликнул его Речник. – Ты хочешь пить?

Пленник вздрогнул, внимательно посмотрел на Фрисса и едва заметно кивнул. Тот сел рядом и поднёс чашу к губам «уачедзи». Всё-таки ему не показалось… кожа у связанного была слишком светлой, скорее золотисто-смуглой, чем чёрной, а скуластое лицо – слишком длинным, заострённым, совсем не похожим на округлые лица йонгелов.

– Ты не уачедзи, – прошептал Фрисс, глядя ему в глаза. – Их я издалека узнаю. Но сейчас тут тревожно, стражники не настроены разбираться. Тебя отведут к правителю, и всё разрешится. Подожди, я немного ослаблю путы, пока ты без рук не остался.

Он дотянулся до связанных запястий пленника, потянул на себя ремни – и прикусил язык, чтобы не охнуть на всю комнату. Ремешки распадались на части – плотная кожа прогорела насквозь, превратилась в слежавшийся уголь, но руки под ней остались едва тёплыми. Пленник не шевелился, только обеспокоенно покосился на Фрисса. Тот слегка отодвинулся и отпустил его запястье.

– Почему тогда ты… – начал было Речник, но пленник едва заметно сдвинул брови.

– Уйти могу. Но будет кровь, – еле слышно ответил он. – Мирно меня не отпустят. Очень неприятное недоразумение, очень.

Речник шмякнулся на пол – земля снова качнулась под ногами, посуда тревожно зазвенела. По лицу связанного пробежала тень.

– Очень плохо, – прошептал он. – А скоро будет совсем плохо. Очень много смертей. Мне надо уйти, пока не пришёл он.

– Кто там, внизу? Ты знаешь, отчего дрожит земля? – нахмурился Фрисс. – Ты в самом деле не из поджигателей?

– Я не разрушитель, – отозвался пленник. – Мой вид странен, люди испугались – и больше ничего. Я не знаю их языка… он слишком быстро изменился, я так думаю. Ты – первый, кто понял мои слова. Ты можешь объяснить им, что я не тот, кого они боятся?

– Сейчас, – Фрисс выпрямился, огляделся, высматривая в толпе Анкому, но ледяная рука Нециса легла на его плечо и вновь развернула его лицом к пленнику. Некромант стоял рядом, его глаза тускло светились. У Речника еле заметно зазвенело в ушах – рядом творилась магия, и неслабая.

– Илриэн та-Сарк, – усмехнулся пленник, глядя на колдуна без малейшего страха или отвращения – скорее с радостью. – Ксатот ил ти’инх!

– Альнаи, – прошептал Нецис, прикасаясь к плечу «поджигателя». – Силы и славы!

Фрисс с опаской оглянулся, но никто не обращал на него внимания. Служители подкатили к собравшимся длинный бочонок, из кухни вынесли полупустой котёл с горячей сурвой, – о пленнике все забыли намертво.

– Ксарна, нельзя, чтобы они казнили невиновного, – прошептал Речник, ткнув Некроманта в бок. – Дай мне поговорить с Анкомой. Если он не поверит – пойду к их правителю.

– И так полыхнуло, что аж камни размягчились, – донёсся из толпы взволнованный голос. – А он стоял там и ухмылялся, будто ему огонь нипочём! И тогда мы…

Пленник беспокойно зашевелился.

– Проку не будет, Гвиса, – прошептал Нецис, ощупывая запястья и щиколотки связанного. – Только вытаскивать своими силами. Я – алхимик Ксарна, этот смелый воин – Гвиса Мениа. Нас не следует бояться.

– Ваши враги боятся вас, – убеждённо сказал «поджигатель». – Я – Арраск Кен’куэ. Не оглядывайся так, о Гвиса, нас не увидят, пока я не захочу.

И сам Речник уже чувствовал, что вокруг сплетаются чары, и всё колышется в зыбком тумане, меняя цвета и размеры. Нецис, покачав головой, провёл холодным пальцем по его шее – в глазах у Фрисса прояснилось – и посмотрел на дверь. Между ними и улицей толпились жители, оголодавшие гиены и пьяные стражники.

– Ксарна, ты преврати его в нетопыря, – тихо сказал Речник. – И мы быстро убежим.

– Мало желающих за нами бегать? – недобро покосился на него Нецис. – Арраск, хватит у тебя сил всех заморочить? Если нет – возьми у меня. Скрываться я умею, но правдоподобные иллюзии наличия… это ваш дар, Альнаи.

– Одно мгновение, – пленник слегка сощурился, посмотрел на дверь, потом – на окна и потолок, стряхнул с рук обгорелые ремешки и потёр запястья. Его золотистая кисть поднялась в воздух, меж пальцев на миг повис серебристый дымок, а затем Арраск протянул руку Нецису.

– Всё готово, о Илриэн, – прошептал он. – Куда мне сгинуть после превращения?

– Прячься под моим халатом, – ответил Некромант, – он просторен и измят, тебя никто не увидит. Гвиса, возвращайся на циновку и спокойно пей и ешь. Возьми чашу, наполни и выпей за удачу Анкомы ца Аталиша. И, что бы ни случилось дальше, не прикасайся к мечу.

Речник подобрал чашу и поплёлся к толпе, спотыкаясь о назойливых гиен. Их, как видно, забыли накормить, оставили с завязанными пастями, – они уже недобро косились на спящего Алсага. Фрисс рявкнул на них и протянул пустую чашу служителю.

Когда потолок и стены исторгли пламя, Речник только и успел, что зажмуриться и сесть на пол. Раскалённый ветер промчался по залу, густой чёрный дым взвился в воздух, и Фрисс зашёлся в отчаянном кашле. Тёмный силуэт мелькнул у двери, циновка-завеса брызнула во все стороны мелкими угольками. У дальней стены уже никого не было.