Текст книги "Солнечный змей (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 60 страниц)

Фрисс содрогнулся. Он уже видел расколотые черепа и почерневшие трубчатые кости, пятна зелени – остатки бронзовых пластин, крупные чешуи – ошмётки чьих-то доспехов… Меж листьев лозы просунулось тонкое желтоватое щупальце, ощупало скважину и уползло обратно.

– Недурно здесь охраняли огороды, – поёжился Речник. – Я в магии не силён, но кажется мне, что ни в один из этих переулков лучше не входить. А уж сунуться за ограду…

– Я бы распутал чары, но дело это небыстрое, – снова поморщился Некромант. – Сначала посмотреть бы на всё это сверху… Та-а, илкор ан Ургул, пешком мы никуда не дойдём! Та-а! К’инх ферот ину!

Он ткнул пальцем в огромного желтоватого токатля, поросшего травой. На спине голема стояли один к одному аккуратные костяные короба, прикрытые когтистыми «крышками». Тот, что стоял у самой «головы», был разбит, и в нём, как и на броне паука, выросла мягкая трава. Голем повернул было с набережной в переулок, но остановился и медленно развернулся. Глазницы уцелевших черепов уставились на Некроманта.

– Айгот инху! – приказал Нецис, хватаясь двумя руками за край короба и взбираясь на спину голема. – Отсюда хорошо видно, Фрисс. Забирайся!

– Бездна… – выдохнул Речник, глядя то на протянутую ему руку, то на костяное чудище. – Куда он нас утащит?

– По своему обычному пути, я надеюсь, – пожал плечами Некромант. – От опытных посадок владельца до его дома. Хорошо, если этот путь окажется долгим. Держись крепко, Фрисс, его остов расшатан, а падать здесь опасно…

Речник сел, прислонившись спиной к разбитой стене короба, но тут же отшатнулся – костяная «лапа», придерживающая крышку, качнулась и зацепила его плечо. Тхэйга будто и не заметила новую «поклажу» – она стояла, замерев на месте, и глазницы мерцали тускло и безжизненно.

– Ферот ри’у т’инх, – кивнул Нецис, залезая на один из коробов и окидывая взглядом окрестности. – Посмотри в ту сторону, Фрисс! Хотел бы я знать, как этого добились…

Спина длиннолапого токатля была вровень с оградами – и с неё было видно всё, что не спряталось за листвой тысяч папоротников. Посреди ближайшего огорода в кольце гранитных валунов поднималась высокая гряда с иссиня-чёрной землёй, а на ней шевелили мохнатыми листьями багряно-золотые кустики. Воздух над ними дрожал и струился, унося ввысь мелкий пепел.

– Маа, Огненный Лист, – покачал головой Фрисс. – Прямо на грядке… Видел я такое у огненных озёр, но чтобы здесь, посреди Орина…

Другим растениям тяжело было выносить жар Маа, они росли поодаль, за открытыми желобками, по которым струилась вода. Странный пучок тонких щупалец лежал на пересечении желобов, перекрывая то один поток, то другой, и вода растекалась по бороздкам меж грядами.

Пучок щупалец что-то почувствовал – некоторые его волоски высоко поднялись и выгнулись, вынюхивая что-то за оградой.

– У этого мертвяка ещё и глаза есть?! – поёжился Речник. – Он сюда не вылезет?

– Это не мертвяк, Фрисс. Это фиэнча, – спокойно отозвался Нецис. – Едва ли их натаскали работать за пределами оград. Они слишком хрупкие, чтобы сражаться. Но трогать их без нужды я всё равно не советовал бы.

Не обращая внимания ни на существ, ни на растения, он высматривал что-то сквозь растопыренные пальцы, время от времени качал головой и поворачивался в другую сторону. И Фрисс вертелся, пытаясь разглядеть сквозь папоротник и низкорослые деревца иссиня-чёрные соцветия Морихийки, но тщетно. Что-то чёрное мелькнуло однажды за оградой, но это был лишь обугленный остов полурассыпавшейся тхэйги. Она ещё вяло шевелилась, повиснув на стене, с её острой лапы свисал пробитый череп, но даже угадать, что за голем это был, Речник не смог.

– А это Матла, – Некромант кивнул на ближайшую ограду – за ней поднимались побеги в рост человека, увешанные гроздьями желтоватых плодов. Каждый из них был не меньше кулака.

– Хороший урожай, – вздохнул Речник. – Жаль, сгниёт без толку. Мне казалось, для Матлы сейчас не время…

– Много полезнейших вещей гниёт здесь без толку, – вздохнул и Нецис. – Видно, это ранний сорт. Интересно было бы попробовать…

– Сейчас, – Фрисс перегнулся через короба и протянул руку к ближней ветке – и тут же вскрикнул от резкой боли. Тонкий желтоватый ус обвил его запястье и быстро обматывался вокруг пальцев.

– Та-а! – Некромант полоснул по щупальцу обсидиановым лезвием. Почернев, оно распалось на части. Речник отдёрнул руку, растерянно глядя на запястье. Там, где пролегал тонкий и на вид безобидный ус, протянулась полоса мелких, но болезненных волдырей. Они на глазах увеличивались, пока не превратились в тесный строй красных бугорков.

– Вот же пакость! – Фрисс тронул пальцем онемевшее запястье и чуть не заорал от боли.

– Не трогай их, Фрисс, – Нецис отвёл его руку. – Это ничего, рассосётся через день или два. Небольшие ожоги только на пользу.

– Непохоже это на пользу, – поморщился Речник. – Фиэнча – ядовитая трава? Как её к делу пристроили?

– Фиэнча – голем, подобный тхэйге, – покачал головой Некромант. – Но не на Квайе, а на Фиэноске… ты, кажется, имел дело с Живым Огнём?

– Довелось, – кивнул Речник. – Это им меня прижгло? Ну ладно…

Деревья за оградой разрослись чрезмерно, ветви, усыпанные бахромой золотистых соцветий, задевали костяных големов и едва не сбили короба со спины «паука». Фрисс потрогал листья и хмыкнул.

– Чинпа, – толкнул он Нециса в бок. – Только низкорослая. Цветёт хорошо… скоро будут плоды?

– После первых дождей, – вздохнул Некромант. – Если в этом году будут дожди. Ты не трогай ничего без крайней надобности. Фиэнчи могут и на ветку залезть.

Токатль остановился у приоткрытых ворот, крышки с коробов поднялись. Из-за ограды выползла, волоча за собой тяжёлый куль, большая запутанная фиэнча. Фрисс пытался увидеть, на чём крепятся её щупальца, но они постоянно шевелились и скрывали «тело» голема от чужих глаз.

Лапа токатля вскинула куль над коробами, вниз посыпались крохотные бутоны. Наполненные ящики с костяным треском захлопнулись, пустой куль упал на фиэнчу. Костяной голем безмолвно продолжил путь.

– Та-а… очень кстати запастись тсанисой, – пробормотал Некромант, высыпая в кулёк пригоршню бутонов. – Понюхай, Фрисс, только в рот не тяни. Эта пряность из крепких…

Речник наклонился к кульку, вдохнул и радостно усмехнулся.

– Тсаниса? – он зачерпнул из прохудившегося короба и ссыпал в свёрнутый лист. – Когда высохнет, не испортится?

– Если избежит плесени и огня, будет хороша, – кивнул Некромант. – Та-а… короба наполнились, пустого места нет. Мне кажется, Фрисс, сейчас токатль повезёт нас домой.

– Река моя Праматерь, – вздохнул Речник. – Нецис, ты хоть где-нибудь видел чёрную траву? Может, я прозевал что-то?

– Ты зорче любого полуденника, Фрисс, – хмыкнул Некромант. – Нигде вокруг не видно Морихийки – и непохоже, чтобы она могла здесь вырасти. Тут разбросано много заклятий, но Квайи в земле немного. Лес выпил её, она тут не застоялась. На этой окраине, похоже, Морихийки не растёт. Я бы сделал круг-другой над городом, но не сейчас… тебя, Фрисс, надо оставить в безопасном месте.

Где-то за городом взвыл Войкс – тихо и печально. Голос его преследовал путников, пока голем тащил их мимо одичавших огородов, приземистых холмов, когда-то бывших большими и богато украшенными домами, резных обелисков и других големов, так же ползущих куда-то по приказу, давно потерявшему смысл.

– Та-а… мох, конечно, постарался, но значки ещё заметны, – покачал головой Нецис, расчистив от земли и корешков макушку наиболее сохранного черепа. – Тут герб Нерси’ата и имя… «Лур а Нор’нгвени ан Тагвана», «Тагвана» вырезано поверх затёртых слов. Имущество Тагваны из рода Нор’нгвени... выходит, к нему мы приедем в гости.

Это был большой дом – окна трёх этажей чернели из-под паутины широколистных лоз. На базальтовых колоннах ещё виднелся угловатый узор, глубоко прорезанный и затянувшийся мхом. За невысокой оградой были когда-то грядки, на стенах – кувшины с землёй для вьющихся растений; сейчас тяжело было понять, где заканчивается огород и начинается дом. На камнях выросли дикие папоротники, пряди мха свисали в окнах, из дыры в крыше ввысь тянулся прямой и гладкий ствол молодой Гхольмы. Фрисс узнал её вмиг – не так уж далеко было до цветения, и пурпурные бутоны уже понемногу раскрывались.

Токатль пролез в окно между лозами и воздушным корнем Гхольмы и остановился под навесом. Точнее, навес был здесь когда-то – сейчас крышу заменили сплетённые ветви. Голем долго топтался, пытаясь в тесной комнате развернуться боком к огромному ящику с невысокими бортами. Чуть в стороне зиял дверной проём, слишком узкий для токатлей.

– Прыгай в ящик, Фрисс, – прошептал Некромант, прикрывая ладонью глазницы голема. – Медленно отступай к двери. Я иду следом.

Что-то сухо щёлкнуло под ногами Речника, но он тут же выскочил из ящика и метнулся в проём. Пряди серебристого мха висели там вместо дверной завесы, мелкие жучки копошились в них.

– Да не иссякнет жизнь в Великом Лесу, – прошептал Нецис, поравнявшись с Речником.

Их встретил шум крыльев потревоженных летучих мышей, шипение недовольной перистой змеи, вылетевшей из гнезда под потолком, и холодное белесое мерцание лишайника на стенах. Дом пропах плесенью и прелой листвой. Гхольма, прорастая сквозь него, разворотила стены и оплела их корнями, они, как змеи, извивались повсюду – под ногами, вдоль потолка, на них рос бесцветный мох, грибы с остроконечными шляпками образовали густую поросль на гниющих листьях… Фриссу мерещилось, что он не в развалинах, а в дикой пещере меж древесных корней.

– Илкор ан Сарк! – Нецис царапнул стену, выковырял из трухлявой обшивки гранёный каменный наконечник длиной с палец и показал Речнику. Что-то желтовато-чёрное хрустнуло под ногами – Фрисс поспешно отвёл взгляд. Во дворе, вороша россыпь бутонов, копошился голем, запах свежей пряности растекался по дому.

– Достойно сожаления, – вздохнул Некромант, палочкой раскопав перегной в углу комнаты. В жирной красноватой земле блестели мелкие осколки стекла, и Фрисс, посветив фонариком-церитом, различил среди них полуистлевшие обрывки велата. Нецис попытался поднять клочки – они трухой вытекли из пальцев.

– Тут, похоже, всё истлело, – проворчал Речник, стряхивая с плеча жирную многоножку – подальше, чтобы Нецис её не увидел. – Только труха и гнилые кости. Тоскливое место…

Здесь пахло смертью, но запах уже почти выветрился – так тянуло бы от рыбы, задохнувшейся на речном берегу, или от черепа товега, запутавшегося в степной траве. Лес съел этот дом, дожевал останки его жильцов, теперь он владел этой землёй – и Фриссу при мысли об этом становилось лишь немного грустно. «Да не иссякнет жизнь,» – думал он, отмахиваясь от летучих мышей. «И здесь она не иссякнет.»

Они вошли в большой зал, пол которого сплошь выстлан был корнями Гхольмы и её опавшей листвой и багровел от истлевших лепестков – много лет они сыпались сюда сквозь пролом в крыше, в него же втекала дождевая вода, и на полу, взломав деревянные полы, поднялась моховая поросль. Она была Речнику по пояс – ровный строй тёмно-зелёных «метёлок» с лохматыми кронами.

– Та! – Нецис преградил Фриссу путь и ткнул пальцем в пол. – Ин гвелсаа хвэк!

С неяркой багровой вспышкой сторожевое заклятие высветило свои сплетения – сложный узор, паутиной натянутый меж полом и сводом – и рассыпалось серой пылью. Некромант ступил на выгнутый корень, поглядел на дыру в крыше и повесил тюк с припасами на сучок.

– Надо поесть, Фрисс, – сказал он, прислоняясь спиной к дереву.

– Как знаешь, – Речник сбросил на корни дорожную суму.

Здесь была не только дыра в крыше – одну из стен наполовину разворотил страшный взрыв, сейчас её обломки лежали под корнями Гхольмы и зелёным мхом, а на замшелых краях пролома ещё виднелась копоть. Фриссу не слишком хотелось думать, что было здесь в тот день, когда эта дыра появилась, но невольно он прикинул, как разлетались обломки… и куда отшвырнуло бы тела тех несчастных, кто оказался бы на пути этой волны. Взгляд его упёрся в каменную плиту, оплетённую и придавленную корнями и прикрытую мохнатым мхом. И в тот же миг плита шевельнулась.

Мгновение спустя Фрисс стоял над плитой, направив на неё острие меча. На свободной его руке, сжатой в кулак, блестело серебряное кольцо – здесь скорее следовало опасаться мертвяков, чем живых, а что мертвякам меч?!

Камень снова заскрежетал по полу. Из просвета меж корнями медленно, неуверенно просунулась костлявая рука и замерла в воздухе. Фрисс увидел в темноте два белесых огонька.

– Ксатот ил ти’инх, Илриэн, – послышалось из-под корней. – Шэ’эн айлья са ти’инх…

Если бы рука мертвеца шевельнулась ещё раз, Речник разрубил бы её, не задумываясь. Но скрежет смолк, и огоньки сквозь сеть корней горели ровно и бесстрастно. Фрисс растерянно мигнул.

– Кэ ил т’инх ксатот, – Нецис положил руку на плечо Речника и встал рядом, с интересом разглядывая костлявую ладонь. – Мне кажется, о Квайет, или это положение под корнями отнюдь не является для тебя удобным и привычным?

Фрисс ещё раз мигнул – смысл сказанного от него ускользал, зато глаза мертвяка радостно сверкнули, и он вновь зашевелился, цепляясь костлявыми пальцами за корни. Его кости почернели, тонкие кожаные ремешки, когда-то обвивавшие их, сейчас поросли мхом и едва держались. На среднем пальце блестело тяжёлое кольцо с полосатым рыжевато-чёрным камнем.

– Не подобает говорить с гостями из-под камня, – с лёгкой досадой в голосе сказал мертвец, – и я признаю свою оплошность – но встать, увы, не могу. Взрыв не пощадил ни гостевую залу, ни мои бренные кости. Надеюсь, вы не обижены на моё пренебрежение приличиями…

– Ничего страшного, – Нецис потянул на себя паутину корней. – Фрисс, помоги мне его вытащить.

– Думаешь, надо? – Речник с опаской посмотрел на мертвяка. – Это же умертвие! Пусть бы лежало, где лежит, так от него вреда меньше.

– Это не умертвие, Фрисс. Это ирн, и к тому же раненый, – Нецис укоризненно взглянул на Речника. – Ты ведь один из ирнов дома Нор’нгвени? Тагвана Нор’нгвени – твой хозяин?

– То-синхи, – глаза нежити вспыхнули ярче. – Я – Фоэ Тхи’нгвени, и вам знакомо имя моего хозяина. Жаль, он едва ли сможет принять вас лично, как и другие домочадцы… в последний раз я видел его нанизанным на копья бунтовщиков на ступенях главной лестницы.

– Очень жаль, – пробормотал Речник, рассекая корни, опутавшие ирна, и смахивая с него прелую листву. Почерневшие кости нежити нелегко было отличить от перегноя.

– Илкор ан Кигээл, – склонил голову Нецис, легко, как тюк сена, отбрасывая в сторону базальтовую плиту и протягивая ирну руку. Раздробленные кости нежити громко заскрежетали, занимая положенные места. Мертвец выпрямился и почтительно поклонился. Фрисс посмотрел на его полуистлевшую ладонь в белых пальцах Нециса и поспешно отвёл взгляд.

– Очень печально, что я не могу вспомнить ваших имён, – задумчиво сказал Фоэ. – Столь благородные лица в Эртану появлялись нечасто. Илар’и чистейших кровей с кожей, подобной серебру, и воин-коатек, вооружённый двумя мечами… и мой череп совершенно пуст. Повелитель Тагвана знаком был с вами? Может, вы знали молодого Аданну? Увы, и он не может вас встретить. Он взорвал лабораторию, когда бунтовщики вломились в неё. Вы можете увидеть, где она была, но навряд ли вам удастся рассмотреть его кости…

– Не печалься, Фоэ, – покачал головой Нецис. – Ты нас не знаешь. Меня называют Нецисом Изгнанным, Фриссгейн – изыскатель, вошедший в легенды, и мой друг. Твой хозяин был не только Магом Жизни, но и алхимиком?

– И очень неплохим, – с гордостью ответил Фоэ. – Юный Аданна в последние годы ему не уступал. Я – всего лишь ирн, его служитель, но если вы хотите что-то узнать…

Он оглянулся и чуть не развалился надвое – перебитый хребет держался непрочно. Нецис направил ему в поясницу зеленоватый луч, ирн резко выпрямился, глаза его позеленели.

– Благодарю, – он поклонился. – Я очень хотел бы оказаться небесполезным, но, увы, мой череп разбит, а лаборатория взорвана, и свитки дома Нор’нгвени… боюсь, это всё, что от них осталось.

Он кивнул на нишу в дальнем углу. Плита, придавившая Фоэ, когда-то закрывала её. Сейчас на дне ниши лежала кипа чёрных, изъеденных личинками листов – Фрисс угадал несколько обрывков велата, рассмотрел свинцовую печать, когда-то подвешенную к свитку…

– Да будут они прочтены в Кигээле, – вздохнул Нецис. – Судьба дома Нор’нгвени меня печалит, но всё же пришёл я сюда не из-за неё. Ты был служителем чародея… Тебе доводилось покупать для него реагенты? Может, ты помнишь, что из них он сам выращивал?

– Я помню их в точности, – кивнул Фоэ, и его позвонки скрипнули. – Я покупал их, и я знал, где найти каждый из них, и по какой цене. Едва ли мои советы сейчас будут вам полезны. Я очень давно не слышу городского шума, при том, что в стенах полно дыр. Вы лучше меня знаете, что происходит снаружи, но я почти уверен – лавки реагентов сейчас закрыты.

– Так и есть, – склонил голову Нецис. – Более никто ничего не купит в лавках Эртану. И всё же есть реагенты, которые не портятся от времени. Ты слышал что-нибудь о цветке Морихийки?

– Ха-ах, – рот ирна широко раскрылся, он попытался выдохнуть, забыв, что лёгких у него нет, да и не было. – Разумеется, о Илриэйя. Мой череп не настолько разбит, чтобы я забыл алхимию вовсе. Это великолепный реагент, редчайший и крайне ценный. Не могу похвалиться, что держал его в руках, но слышал немало. Повелитель в последнюю весну вознамерился получить хотя бы четверть ишти его лепестков, но успехом эти намерения не увенчались.

– Значит, нигде в Эртану этого растения нет, – пробормотал Нецис, с сожалением глядя на проломленную стену. – Не растёт и не хранится… Что же, это печально. Где же почтенный Тагвана собирался его искать?

– Хс-са, – голова ирна безвольно качнулась. – Мы слышали, будто оно есть в Хлимгуойне, но её Кемирейкс… Вы знаете его, должно быть, – бунтовщик Нгварра, Нгварра-Слепец…

– Знаем, – кивнул Нецис. – Так вы знали, что в Хлимгуойне есть это растение, или только предполагали, что оно может там быть?

– Хс-с-са, – Фоэ покачнулся и чуть не упал, Фрисс выставил вперёд руку, чтобы удержать его, и еле успел отвернуться – его передёрнуло от омерзения. – Хлимгуойна – такая местность… Мы только предполагали, о Илриэн.

– Твоим костям сильно досталось, – покачал головой Нецис и кивнул на корни. – Садись, Фоэ Тхи’нгвени. Фрисс, я отлучусь на четверть Акена. Отдохни, поешь. Мы долго здесь не задержимся.

– Будь осторожен там, – нахмурился Речник. – Эти фиэнчи…

Он покосился на багровое запястье.

Чёрная летучая мышь скользнула над обломками и вылетела в пролом. Фрисс опустился на корни и отщипнул кусок лепёшки. «Только не смотреть на мертвеца,» – мелькнуло в голове. «Как эти кости ещё ходят?!»

Когда Фрисс вспомнил об ирне, мертвяка рядом уже не было – он стоял, держась руками за стену, и смотрел в затянутое мхом окно. Его плечи дрожали.

– Фоэ, – окликнул его Речник, заталкивая подальше отвращение. – Здесь была большая битва?

– Я мало знаю о битвах, о коатекский воин, – ирн медленно развернулся к нему. – Мы слышали, будто бунт уже подавлен, дикарей отогнали в лес… а потом в одно утро рухнула и стена, и весь город. Повелитель Тагвана взял тогда корзину с зельями и встал у двери. Я слышал много воплей… Аданна велел мне тогда идти к повелителю, принести ему ещё зелий, но я увидел его убитым. Дикари убили бы и меня, но я никогда не был живым…

Он беззвучно рассмеялся, широко разевая безгубый рот, и провёл пальцами по рёбрам. Между ними прочно застрял каменный наконечник.

– Говорили, что бунтовщики убивают всех, чья кожа светлее угля, – сказал он, взглядом ощупывая лицо Речника. – С того дня я не видел никаких людей, ни чёрных, ни светлых. Кожа моего повелителя была, как бронза… не такая красивая, как у тебя и чародея Нециса. И всё же он был хорошим магом здесь, в Эртану… я могу спросить, из какого города вы пришли? Кто остановил бунтовщиков?

– Фоэ, мы пришли с севера, – покачал головой Фрисс. – И я плохо тебя понимаю. Если ты говоришь о норси – они сейчас владеют всей этой землёй. А от тех, кто жил в городах, ничего не осталось. За все эти годы никто не приходил сюда, к тебе? Никто, ни живой, ни оживлённый?

Глаза ирна потускнели на мгновение и засветились вновь. Он склонил голову.

– Иногда я слышал крики… разные голоса, но обычно это были птицы, – тихо сказал он. – Бунтовщики после того дня ушли отсюда, а помощь так и не пришла. Мне тяжело было считать дни, но четыре или пять рассветов назад я видел живых. Это были хески, рослые и крепкие, в скудной одежде. Головы у них, как у выдр, а кожа – серая, но кажется синеватой. Один из них ткнул копьём в окно. Когда я окликнул их, они убежали и больше не возвращались.

Издалека долетел тихий грустный вой. Демон-падальщик бродил за городом, и от его стонов Фриссу было не по себе.

– Фоэ, ты говоришь об Инальтеках? Инальтеки были здесь недавно? – недоверчиво спросил он. – Где-то рядом Провал?

– Я мало знаю о хесках, о воин, – качнул головой ирн. – Из-под плиты очень плохо видно. Но я никогда не видел таких хесков в городе. Может быть, они мирные, а может быть, и нет. Но оружие у них есть, и они чего-то боятся. А напуганные хески могут кинуться на любую тень.

Шорох крыльев послышался в проломе, у древесного ствола из темноты соткался силуэт Некроманта.

– Ничего, Фрисс, – покачал он головой на вопросительный взгляд Речника. – Вижу, у тебя всё хорошо. Фоэ Тхи’нгвени не будет против, если я возьму во дворе токатля? Как только он вывезет нас к плотине, я отправлю его назад.

– Навряд ли повелитель Тагвана возражал бы, – ирн слегка смутился. – И едва ли он спросит об этом токатле в ближайшие несколько дней. Если он нужен вам – берите. Для дома Нор’нгвени честь оказаться вам полезным.

Немёртвый подошёл к нише с истлевшими свитками, тронул пальцем почерневшие и слипшиеся листки, растерянно посмотрел на дерево, пронизавшее корнями весь дом. Речник сидел на корнях и ждал, пока Нецис поест, и лишний раз на нежить старался не смотреть – слишком сильно затронуло её разложение… И всё-таки ему было не по себе.

– Ну ничего, Фрисс, – пожал плечами Некромант, перехватив его взгляд. – Если бы такие травы росли прямо под ногами, никто не считал бы их ни редкими, ни ценными. А время у нас ещё есть…

Он замолчал – костлявая ладонь ирна коснулась его плеча. Немёртвый стоял рядом, смущённо рассматривая пол.

– Я хотел спросить, о Илриэн… Возможно, воину-коатеку это покажется невежливым, но… Я услышал, что города Нерси опустели, и бунтовщики захватили всю страну и правят теперь ею. Так ли это?

– То-синхи, – кивнул Некромант. – Ни одного города Нерси не осталось по эту сторону Зелёного Моря. А прошло с тех пор двадцать два века. Квайет и фиэнчи ещё делают своё дело, но хозяев у них давно нет. Пожалуй, что ты, Фоэ, сейчас единственное разумное существо в Эртану.

Ирн молча поклонился и обхватил плечи полуистлевшими руками, как будто его знобило. Фрисс неохотно поднял взгляд, увидел огоньки в пустых глазницах.

– Фоэ, так ты немного помнишь алхимию? Мог бы ты приготовить зелье, хоть из самых простых? Например, алмазную воду или воинский бальзам?

Мертвец со скрипом развернулся и наклонил голову.

– Мой череп проломлен, но некоторые знания там ещё задержались, о воин, – отозвался он. – Десятка четыре несложных рецептов… да, я мог бы их воспроизвести, но на большее рассчитывать трудно. Впрочем, не думаю, что мертвецам Эртану пригодились бы эти зелья.

– Ещё не все в Орине умерли, – сдвинул брови Речник. – Нам очень нужен обученный алхимик – и нам нужен тот, кто мог бы учить других. Иди с нами, Фоэ Тхи’нгвени.

– Неплохая мысль, Фрисс, – Нецис поднялся на ноги и встал рядом с мертвяком. – Если ты хочешь, Фоэ, мы заберём тебя с собой. Мы скрепим твои кости и найдём тебе одежду – и мы не оставим тебя под корнями и камнями.

Немёртвый долгим взглядом смерил Некроманта, покосился на Фрисса и медленно склонил голову набок.

– Благодарю вас, о Илриэйя, – что-то в его теле громко хрустнуло. – Боги вознаградят вас за такую щедрость. Однако… однако я не приму ваше предложение. И попрошу вас о другом.

Нецис растерянно мигнул.

– Жаль, что ты решил так, Фоэ, – медленно проговорил он. – Но принуждать тебя мы не будем. О чём ты просишь? Я постараюсь это исполнить.

– Я прошу о покое, – ирн прижал ладонь к чёрным рёбрам. – Пусть мой прах вернётся туда, откуда был взят. В моём существовании теперь нет смысла.

– Да нет же! – Фрисс протянул к нему руку. – Зачем тебе умирать?! Мы не смеёмся над тобой, мы возьмём тебя на север, там…

– Я откажусь, о воин, – голос ирна был уже еле слышен. – Мой род сгинул, как и моя страна, и ни к чему таскать туда-сюда мёртвые кости. Дайте мне покой, о Илриэйя. Вы щедры и милосердны, вы не откажете мне…

– Но… – Речник осёкся – холодная ладонь Нециса сжала его запястье.

– Не надо, Фрисс. Подожди меня у двери, я скоро подойду.

– Фоэ Тхи’нгвени, – Речник с трудом произнёс заковыристое имя, – пусть… пусть будет лёгким твой путь в Кигээл.

– Да не оставит тебя благосклонность Хо’каана, о воин, – проскрипел ирн, и Фрисс вздрогнул всем телом и шагнул к нему, но ладонь Нециса уже легла на обгоревшие рёбра.

– Илкор ан Кигээл-Рейкс – цокхэннул са ти’инх…

Фрисс услышал только тихий треск и шелест – и негромкий стук костяных обломков, упавших на переплетённые корни. Череп ирна развалился надвое, глазницы опустели. Нецис замер на мгновение, прижимая ладонь к груди, и повернулся к Речнику.

– Пойдём, Фрисс. До темноты нам лучше отсюда выйти.

По груди Гедимина, взломав верхние броневые пластины, протянулся широкий след раскалённой лапы. Теперь все взгляды невольно утыкались в неё, и Огден тоже не мог отвести от неё глаз – и Древний Сармат снова пожалел, что не разгладил пластины сразу же после возвращения. «Опять ведь забуду – так и буду ходить,» – подумал он с досадой, ожидая, пока Огден забудет о полосе и вспомнит, о чём его спросили.

– Всё хорошо, командир, – кивнул сармат-медик и наконец встретился взглядом с Древним. – Хаген легко отделался. Плечо я вправил, сухожилия быстро восстановятся. Если бы не сотрясение мозга, я отпустил бы его завтра, но лучше подержать в коконе ещё одни сутки. Его только шлем и спас…

– Да, – кивнул Гедимин, вспоминая крылатого ящера, повисшего над Хагеном и пытающегося расклевать ему голову. После двух разрывных в упор ящер его выпустил, ещё две добили его, но Хаген уже встать не смог.

– Что с Кейденсом? – спросил он.

– Выживет, – Огден был уверен в своих словах. – Лёгкие прижились, мягкие ткани регенерируют. Кисти рук были обуглены, пришлось убрать их, дней за пять вырастут новые. Завтра займусь глазами, если пересадка пройдёт успешно – через неделю очнётся. Ожогов много, но это не страшно… и не удивительно. У него половина брони к телу прикипела, отделяли с мясом. Гедимин, так он в самом деле Скарса на топливный стержень насадил?

– На два стержня, – поправил Древний без тени усмешки. – Исключительно удачно. Скарс, зажаренный в нейтронном потоке… мне там уже делать было нечего. Если бы у Кейденса фильтры не поплавились…

Он тяжело качнул головой.

– Скажешь, когда можно будет его навестить. Экипаж беспокоится, – бесстрастно закончил он. – Никакой помощи не нужно? Нашёл время на образцы из могильника?

– Четверых помощников мне хватает, – пожал плечами Огден. – Образцы… Да, командир, мы изучили их сразу же. Не могу поверить, что вы с Хагеном видели этих существ живыми. Это трудно назвать биологическими образцами, скорее, это радиоактивные отходы.

– Если ты о Скарсе, то это ожидаемо, – хмыкнул Древний. – Я предлагал его оставить в могильнике, там он был на своём месте. Остальные образцы были более чем живы, когда мы прилетели. Один из них клевал Хагена, ещё двое поцарапали нам броню. Один экземпляр оставил мне вот это.

Он пощупал широкий рубец на груди.

– Я видел запись передатчиков, – кивнул Огден. – И тем не менее… Они практически полностью обуглились к вечеру того же дня. Кроме химического состава, изучать было нечего, а он… Я направил данные на «Руту», командир. Кронион сразу же вышел на связь. В костях этих существ кальций замещён ирренцием не на доли процента, как обычно, а на четверть. И их изотопный состав… Это короткоживущие изотопы ирренция. Никогда не видел их в такой концентрации, не то что в живом существе – в отчётах о самых безумных опытах.

– Короткоживущие изотопы? – глаза Гедимина сузились и стремительно темнели. – Откуда они у знорков?!

– Ни одна из технологий, доступных им, не позволяет разделять изотопы, – покачал головой Огден. – И всё же их кости поглотили очень много ирренция. Такое ощущение, что раствор ввели им в кровь. Каждому из них, и Скарсу, и полуденникам. Но смысла в этом действии я не вижу. Единственный возможный результат – мучительная смерть подопытных и радиационное поражение всех, кто оказался поблизости. Живые излучатели?

Гедимин и Огден одновременно пожали плечами.

– Что-то не то происходит в этом году, – тихо сказал Древний, глядя в стену. – Практически повсеместно. Спасибо за содействие, Огден. Если понадобится помощь – сообщи немедленно. Я переговорю с Гвенноном и Альгесом, спрошу совета… но если спросят меня – вылеты к Змеиным Норам следует прекратить. В вакуум такую дозиметрию…

Он поправил сфалт на плече и пошёл прочь. На прикладе оружия Огден рассмотрел небольшую вмятину и несколько царапин. О стычке, случившейся в боковых туннелях Змеиных Нор, знала уже вся станция. Некоторые сомневались, что Гедимин мог размозжить голову Скарсу одним ударом приклада. Огден не сомневался уже ни в чём.

«Короткоживущие изотопы ирренция… видел я, как их получают,» – Древний быстро шёл по коридору, кивая встречным сарматам и пытаясь сосредоточиться. «В Ураниуме ещё должна была сохраниться та установка… реакторный синтез ипрона – помню я этот проект,» – он поморщился, вспомнив, как получил несколько трещин в позвоночнике. «Зноркам не создать такое оборудование… мало получить – надо ещё разделить изотопы, а с их технологиями…»

Он остановился и стиснул виски ладонями – голова работала прескверно. Впору было поверить в утечку ЭСТ-излучения, причём постоянную, с полностью открытого реактора, и не одного. Если бы только Гедимин сам не изучал десятый день подряд показания счётчиков Конара. ЭСТ-фон на станции был чуть-чуть выше нормы – везде, где стояли счётчики, а стояли они повсюду. «Кейденс очнётся,» – подумал Древний – это была единственная приятная мысль. «Но не к этому вылету. Кто ещё в списке?»

Он посмотрел на экран передатчика и помрачнел. Предпоследнее имя в списке – имя Ангирана – только что перечеркнула красная черта.