Текст книги "Солнечный змей (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 60 страниц)

Он повернулся к помощникам – их было, как теперь увидел Фрисс, шестеро, не считая тех, кого он уже видел.

– Я буду у кострища. Готовьте их к полёту. Будьте очень осторожны, Умма Ксази, эти двое опаснее тупых ходячих костей!

– Ничего, и не таких видели, – буркнул кто-то над головой Речника. – Будь спокоен, почтенный Яо.

– Хаэй! – Фрисс посмотрел в спину Ксази, и тот обернулся. Воин с трубкой вскинул оружие, копейщик сделал шаг вперёд.

– Что вы будете делать с Акитсой? Тоже прирежете – или обойдётесь поливом?

Речник хотел добавить ещё пару слов, но Ксази с недобрым оскалом наступил ему на грудь.

– Молчи, коатек. Всё жаждешь крови? Скоро напьёшься своей же. Никто, кроме Умма Ксази, пусть не подходит близко!

Он вышел. Двое воинов наклонились над Фриссом, вытирая его мокрыми листьями, ещё раз проверили, прочны ли ремни, и влили ему в рот пряную жидкость с очень знакомым сладким запахом.

«Джеллит,» – Фрисс попытался выплюнуть отраву, но ему закрыли рот и зажали нос. «Вот почему я не чуял, как связали… Они опоили нас Джеллитом! Хорошо в Миджити принимают гостей, ничего не скажешь…»

Кто-то перешагнул порог. Сквозь трепещущие цветные блики – дурман уже затуманивал глаза – Речник разглядел печального жреца. Он отдал одному из Ксази несколько исчирканных листков.

– Это видел почтенный Яо? – настороженно спросил тот. – Это взято из руки Нерси?

– Водяной Стрелок обещал построить путь для воды в Миджити, – вздохнул жрец. – Это его рисунки. Почтенный Яо их видел.

– Лживый выродок! – поморщился Ксази. – У тебя зоркие глаза, о Темецти. Ты вовремя увидел, какой это злой человек, вовремя позвал нас. Почтенный Яо расстроен, но он так же уважает тебя. Оставь печали!

Жрец кивнул, прикоснувшись ладонью к груди, но лицо его не повеселело. Он покосился на Фрисса и с трудом сдержал вздох.

– Темецти, – Речник перехватил его взгляд и невесело усмехнулся. – Меня опоили Джеллитом, но вы-то чего напились?! Ты всерьёз думаешь, что мы хотели вас всех отравить и погубить? Что я…

Копьё снова уткнулось в его шею, и он поневоле замолчал – каменный наконечник был острым, как тончайший стеклянный скол. По лицу Темецти пробежала тень.

– Я прошу прощения, о Водяной Стрелок, – тихо сказал он. – Я сожалею о вашей судьбе. Люди Миджити попросят богиню о милосердии, чтобы ваша смерть не была мучительной.

«Это, наверное, из-за Кровавого Солнца,» – думал Фрисс, отгоняя видения, но всё вокруг уже качалось, и из стен прорастали зубастые пасти. «Трудно удержаться в своём уме, когда с неба течёт отрава. Все как с ума посходили в этом году, и всем целителям их не вылечить. Как бы теперь уйти отсюда – и лучше бы не в Кигээл…»

Глава 28. Укухласи

– Фррхррисс!

Сдавленное рычание послышалось слева, из-за плетёной стенки. Казалось бы, толкни её – и свалится… Речник осторожно выпрямил кисть – неестественно выгнутые пальцы от напряжения свело судорогой – и перевёл дух.

– Алсаг? – прошептал он, высматривая в стене щель, но прутья и ленты прочной коры были сведены плотно. – Как ты там?

– Парршиво, – отозвался хесский кот, тихо зашипел и фыркнул. – Пасть завязали, много не поговорришь.

– Ты до верёвок дотянуться можешь? – Фрисс покосился на собственные путы. Стебель, к которому привязали его руки, в пазах бултыхался свободно, вот только гнулся во всех направлениях – как ни крути, не сломается.

– Фррисс, меня ррастянули, как стрруну, – сердито ответил Алсаг. – Лежу на бррюхе. Хвост, и тот прривязан. Внимательные зноррки, запомнили, где у меня перрепонки…

– Плохо, – Фрисс выгнул кисть, царапнул упругий стебель и досадливо поморщился – эту лиану и меч не вдруг разрубил бы. – Тебя хоть кормят?

– Коррмят, прроку-то… – фыркнул кот. – Вот мы попались, хуже, чем к «изумррудникам»…

По ту сторону стенки послышались шаги, кто-то затопал по скрипучей деревянной лестнице, и Фрисс перевернулся на другой бок – настолько, насколько позволяли путы. Из-за стены донёсся сдавленный рык, испуганный визг огромной крысы и недовольные возгласы южан.

– Нецис? – можно было говорить в полный голос, за воплями Алсага и тех, кто не давал ему покоя, даже шум корабельных движителей нельзя было расслышать. – Нецис, ты здесь?

Из-за правой стенки не донёсся даже шорох. Речник тяжело вздохнул. Трудно было поручиться за свои глаза – когда его втащили в трюм, ему ещё мерещились хищные лианы и змеи с сотней голов – но Нециса, кажется, внесли в ту комнатушку. Его тащили на длинных жердях, тело безвольно раскачивалось, и носильщики шарахались с воплями, когда оно приближалось к ним. В тот трюм кто-то спускался с тех пор, и не раз, но там было тихо.

Голоса за левой стеной смолкли – Алсагу сунули в пасть еду, и он что-то жевал, сдавленно порыкивая и шипя. «Дело к полудню,» – Фрисс посмотрел на потолочные балки. Палуба была там, за нетолстыми досками, но их пригнали плотно – ни в одну щель не сочился свет. Шелест и шипение движителей не смолкали, но пол перестал качаться из стороны в сторону – вакаахванча более не извивалась. «Причалили,» – Речник настойчиво царапал стебель лианы и прислушивался к звукам снаружи. «Где-то в лесу, должно быть. Теперь висим на дереве.»

Жжение на запястьях слегка ослабло, язычки пламени на груди улеглись, опали, из тёмно-пурпурных стали рыжими. Речник выгнул обе ладони, вцепился в стебель. «Ещё раз…»

– Лаканха!

Пламя побагровело и взметнулось на локоть вверх, но Фриссу было не до него – он тихо шипел от боли, попав под удары десятка огненных плетей. Руки онемели, перед глазами поплыли алые пятна, сердце забилось где-то под ключицами, стремясь выскочить в горло. По лицу тёк холодный пот, заливая глаза. Речник зажмурился.

– Боги мои! – за гулом крови в ушах он не услышал шагов по лестнице и хруста открывающейся дверки. Крыса-Призыватель опустила на пол корзину и нависла над пленником, ощупывая грудь и запястья.

– Достойное упорство, – громко вздохнула она. – Теперь я знаю, как коатеки срезали под корень горы. Но тут нет гор, а ты надорвёшь себе сердце.

– Тебе какая забота? – поморщился Речник. – Мне его живьём вырвут.

– Ц-ц-ц, – поцокал языком Призыватель, щедро выплёскивая на Фрисса приятно пахнущее масло из кувшина. – Не приписывай нам ваши коатекские обычаи. Не живьём.

Речника снова намазывали маслом с ног до головы, и очень тщательно, и, судя по запаху, это было не то масло, что два или четыре Акена назад. Сколько у них там благовоний?..

– Призыватель… я твоё имя знаю? Никак не вспомнить после дурманного пойла, – вздохнул Речник и повернул голову, чтобы взглянуть крысе в глаза. Существо – как он и ожидал – выронило губку и шарахнулось к стене.

– Хватит уже, Водяной Стрелок, – оно недовольно шевельнуло усами и перешагнуло через его руку, подсовывая под шею неудобный валик. – Называй меня как угодно, моё имя ты не узнаешь.

«Стать бы таким магом, каким меня тут считают, я бы оружие против Тзангола не искал,» – мечтательно сощурился Фрисс. «Я бы ему хвост в пасть затолкал и Гедимину сдал на опыты. В нём, небось, ирренция – на все станции хватит…»

Крыса вылила масло ему на голову и возилась сейчас с волосами, распутывая их и собирая в косу. «Выберусь – до зимы не отмоюсь,» – Речник посмотрел в потолок.

– Призыватель, на кой ты меня маслишь? – недовольно спросил он. – Жарить собрался?

– Это для очищения, – ответила крыса, коротко пискнув – видно, сначала на языке вертелось другое. – А когда с тебя снимут кожу, эти мази хорошо её сохранят. Ты есть будешь?..

…Сверху часто доносился топот, и что-то похрустывало – корабль, небесная змея, извивался меж ветвей и едва успевал уклоняться от прутьев и лоз, метящих в шар. Весь корпус вакаахванчи ходил ходуном, выгибаясь во все стороны, и Фрисс бултыхался в трюме, как на дне корзины, летящей вниз по склону холма.

– Мрря-ау! Мрря, мерртвяки, что за меррзость… Мрря-а! Фррисс, где ты?! – метался в забытьи хесский кот, колотясь о пол. Его снова терзали кошмары.

– Алсаг! – крикнул Речник. За стеной завыли.

– Мерртвяки, пррочь от меня-ау! Пррочь! Мррау-у-у… – вой оборвался громким шипением, и всё стихло.

– Алсаг, чего ты кричишь? – громким шёпотом спросил Фрисс.

– Мерртвяки… – еле слышно ответил хеск. – Еле выррвался, меррзкие тварри…

Корабль с треском налетел на дерево, сверху захрустели ветки, зашуршала листва. Кто-то сердито кричал, движители корабля громко шипели, весь он качался из стороны в сторону. Фрисс, уставший от болтанки, раздосадованно вздохнул.

–Хаэй! Во что вы там влетели?! – крикнул он, глядя на потолок. Никто не ответил ему. Шипение в трюме смолкло, корабль висел на месте, плавно покачиваясь. «Кажется, долетались,» – Речник закрыл глаза. «Поспать бы…»

…Вокруг было темно и тихо – только лягушки надрывались на отдалённом болотце. Фрисс пошевелил затёкшими пальцами, выгнул ладони, цепляясь за удерживающий его стебель. На прочной лиане уже можно было нащупать глубокие тонкие пропилы и множество щербин.

«И ещё раз…» – Речник стиснул зубы и глубоко вдохнул.

– Лаканха!

Сквозь гул крови в ушах он услышал слабый хруст. Руки, сведённые судорогой, дёрнулись вверх. Фрисс осторожно пошевелил ими – они поддались. Ремни, обмотанные вокруг запястий, неохотно соскользнули с размочаленного стебля. Речник судорожно выдохнул и сел, настороженно озираясь. Багровые ленты огня по-прежнему опоясывали его тело и обвивали руки, под ними уже проступили розовые полосы ожогов. Фрисс подул на руки, унимая боль, и подёргал стебель, удерживающий ноги. Ещё немного наклониться и…

Несколько мгновений спустя лиана захрустела и брызнула соком. Речник оборвал разлохмаченные волокна, вытащил стебель из запутанных ремней и рывком поднялся на ноги. Голова кружилась, в груди неприятно ныло. Фрисс вслушивался в ночную тишину – кажется, его трепыхания никого не разбудили…

Хлипкая плетёная дверца выгнулась пузырём, костяные засовы повылетали из пазов. Речник придержал их и выскользнул, пригибаясь, к лестнице. Тонкая стенка захрустела под руками, прутья медленно разошлись. Фрисс отломал мешающие полосы коры и протиснулся в дыру. Несколько секунд показались ему бесконечными, но всё же костяная защёлка с громким хрустом распалась надвое, и очередная дверца качнулась на разболтанных петлях. Фрисс вошёл в клетушку, ладонью ощупывая потолок. Нецис, обвитый огненными лентами, лежал в двух шагах от двери и светился на весь трюм. Крохотная стрелка по-прежнему торчала в его груди.

– Нецис! – Речник вырвал стрелу и пропихнул сквозь решётчатый пол. Некромант прерывисто вздохнул и зашевелился, с трудом разлепив веки. Глаза сверкнули холодной зеленью.

– Сейчас, потерпи, я тебя вытащу, – прошептал Фрисс, ощупывая путы на руках колдуна. Сквозь ремни был пропущен гибкий стебель лианы – такой же, от какого недавно отделался сам Речник. От запястий до плеч руки притянуты были к полу широкими кожаными петлями, такие же петли обхватили живот и грудь – Некромант был привязан к кораблю намертво. Фрисс дёрнул ремешок, резко выдохнул и вцепился в него зубами.

– Фрисс, как ты… – прохрипел Нецис, изумлённо глядя на Речника, тут же сузил глаза и обмяк. – Оставь меня. Беги и не оглядывайся. Ну?!

– Тише. Я никого не оставлю, – сверкнул глазами Фрисс, выплёвывая пожёванный стебель. Обломки выпали из ремней, руки Некроманта дёрнулись и замерли – три браслета из тугой кожи так просто было не перегрызть…

– Дёргайся, пусть оковы ослабнут, – прошептал Речник, растерянно оглядываясь. – Я наверх. Найду, чем перерезать.

Нецис приподнял голову, тяжело дыша. От яда, влитого в кровь, пена засохла на его губах, он хрипел и судорожно сглатывал.

– Фрисс, беги, – прошептал он. – Ты ещё можешь уйти. Цо’от нирну!

– Без тебя и Алсага я не уйду, – тихо, но твёрдо ответил Речник, на цыпочках пробираясь к лестнице. Специально так, что ли, строили, чтобы доски скрипели и трещали при каждом шаге?!

Люк на палубу открылся беззвучно, и ночь показалась Фриссу светлее дня. Листья громадного дерева лежали на ограждении справа от него, слева шевелил боками огромный корабельный шар. Рядом с ним, у ограждения, блестели отполированные кольца – к ним крепились канаты, сейчас лежащие кольцами на палубе. Фрисс оглянулся – ему померещилась тень в листве, но всё было тихо.

«А вот и дорога,» – усмехнулся Речник, глядя на «причал» – толстую крепкую ветку, на развилке которой, как на ладони, улёгся корабль. Земля была где-то внизу – мрак поглотил её, только блики лунного света виднелись на скользких листьях. «Как-нибудь слезем по стволу. Но – высоко же тут, прокляни меня Река…»

Он широко ухмыльнулся – из того, что сначала показалось ему скамьёй вдоль ограждения, торчали гладкие топорища. Длинная ветка, накрывшая собой полкорабля, не тянулась от дерева – это была уже гора нарубленных обломков, на которых ещё сохранились листья. «Авось кожа не крепче дерева,» – хмыкнул он про себя, вытаскивая топор из скамьи и ощупывая каменное лезвие, вставленное в рукоять под странным углом. «Сгодится.»

Он успел услышать тихий треск за спиной, а затем голова зазвенела от удара, и палуба качнулась под ногами и полетела в лицо.

…Что-то слабо, но неприятно кололо грудину. Фрисс попытался открыть глаза – веки не слушались. Кто-то повернул ему голову набок, Речник почувствовал, как по щеке стекает слюна, но не смог ни сглотнуть, ни шевельнуть губами. В ушах мерно шумело – словно маленькие волны одна за другой накатывались на песок.

Скрипнули половицы. Несколько пар ног прошагали над Речником и остановились. Кто-то наступил ему на грудь, придавливая к полу.

– Ты очень смелый охотник, Нкуву, – коротко хохотнули над головой Фрисса. – И очень удачливый. Славная добыча – целый коатек! Богиня не оставит тебя без награды.

Речник узнал по голосу «почтенного Яо». Другие – а Речник слышал даже их дыхание – молчали.

«Нкуву? Видно, это он огрел меня по затылку,» – Фрисс поморщился бы, но лицо не слушалось. Ему казалось, что его дух вытрясли из тела и засунули в недвижный ком глины. Затылок ныл – удар был, похоже, неслабым.

Яо перешагнул через пленника и вновь поставил на него ногу. Кто-то шумно шмыгнул носом.

– Смотрите на него, – усмехнулся Ксази. – Не бойтесь, он больше вам не навредит. Видите, как отвратительны коатеки, эти могильные упыри, пожиратели сердец?!

Он схватил Речника за волосы, рывком поднял его голову, поворачивая к сопящим слушателям.

– Погляди на него, Нкуву, и ты, Акитса, не отводи глаз. У него кожа, как у недельного трупа. Посмотрите в его лицо – оно оплывшее, как гнилая чинпа! Видите слизь в его глазах, слюни, стекающие изо рта? Этому вы протягивали руку, по слову этого собирались в опаснейший поход? Экая мерзость – да на него смотреть невозможно!

Кто-то снова шмыгнул носом, другой вздохнул.

– Почтенный Яо, довольно, – дрожащим голосом сказал невидимка. – Он коатек, но он сейчас беспомощен. Недостойно нас, воинов, издеваться над ним.

Ксази выпустил волосы Речника и шагнул назад. На миг все голоса смолкли.

– Яд глубоко в твоей крови, о Акитса, – пробормотал Яо, и у Фрисса по спине пробежал холодок. – Я помогу тебе, но моей силы едва ли хватит. Впрочем, пусть решает сама Укухласи. Может, тебя очистит его кровь…

Снова заскрипели половицы. Наверное, Речник задумался и незаметно провалился в полудрёму – очнулся, когда кто-то дёрнул на себя стрелу и вытащил её из-под кожи, возвращая дух Речника в его тело. Он открыл глаза, но шевельнуться не смог – четверо южан раздвоенными шестами прижали его ноги и руки к полу. Огромная белая крыса со сверкающими глазами склонилась над ним, вытирая слюну с подбородка, и воровато оглянулась, прежде чем накрыть языком кровоточащую ранку.

– Хвала всем богам! – громко выдохнул Призыватель, увидев, что Фрисс на него смотрит. – Ты жив, Водяной Стрелок. Если богиня не пощадит тебя, я надеюсь, мне разрешат омыть лапы твоей кровью. Это было бы для меня великой честью!

– Пощадит? – язык Речника опух и еле ворочался во рту. – Бывало так, что она кого-то щадила?

Ксази-стражник над головой громко хмыкнул.

– Не надейся, коатек, – буркнул он, крепче прижимая руку Фрисса к доскам.

– Укухласи милосердна, ничья смерть её не радует, – шевельнул ухом Призыватель. – Было время, когда она призывала героев на помощь мирному народу – и никогда не оставляла просьбы без ответа. Сам Илирик, и Келга-Лучник, и Миндена – все они были под рукой Укухласи, она и дала им силу, чтобы защищать слабейших. Вы, коатеки, сделали очень много зла. Но, может быть, она сжалится и над вами…

Крыса снова сунула нос в ранку. Фрисс прикрыл глаза – тошно было смотреть на свою кровь на усах существа. «Слышал я легенды о Илирике,» – думал он, лениво вылавливая мысли из вязкой каши, наполнившей череп. «Он бы посмеялся, увидев меня. Верно, Укухласи тоже повеселится…»

Умма Ксази торопились, быстро гнали корабль вперёд – движители шипели и клокотали, не останавливаясь ни на миг, печи дышали жаром. О Речнике забыли, и он лежал в забытьи, не в силах пошевелиться, то всплывая из вязкой дремоты, то проваливаясь во мрак. Когда мрак в очередной раз отступил, Фрисс почувствовал под ногами холодный металл. Стены, покрытые многогранными серыми пластинами, плавно покачивались, изогнутый коридор упирался в приоткрытый люк. На его крышке виднелись угловатые зеленовато-синие узоры, за ним что-то светилось неживым белесым сиянием. Фрисс мигнул, поднося к лицу ладонь. Тонкий серо-зеленоватый покров обтягивал руку, твёрдая маска со странными выступами закрывала лицо. Речник ощупал прозрачный щиток на глазах, втянул воздух сквозь фильтры скафандра – пахло чем-то резким, неживым и тревожащим.

Ему надо было идти к приоткрытому люку, и быстро, но он медлил – ему было не по себе. Руки против воли цеплялись за рукоятку бластера. Это оружие не блестело – его словно облили пятнистым зеленовато-серым фрилом, спрятав мерцающие кнопки и сверкающие грани. Тяжёлая рукоятка холодила руки, когда Речник бесшумно протискивался между створками толстой двери. Неживое сияние накрыло его, как ледяная вода.

Здесь был не иначе как щит управления – множество странных клавиш и рычагов с полузнакомыми значками, горящие огоньки и огромные экраны на два человеческих роста вверх, один к одному, на полукруглой стене. Двое в прочнейших тяжёлых скафандрах стояли у щита, глядя на дрожащие картинки в стеклянной глубине. Фрисс увидел золотые извилистые узоры на красной броне, глухой шлем и длинноствольный громоздкий бластер за плечом одного, чёрную броню с серебряными насечками и коротко стриженный тёмный затылок, не прикрытый шлемом, другого. Двое Древних Сарматов глядели на экраны, ничего не замечая вокруг, Речник бросил взгляд туда же и едва сдержал крик.

Там были руины – тысячи гигантских зданий, окна которых казались крохотными щербинками на высоченных стенах, разом оплавились и накренились, крыши просели внутрь, стены пошли трещинами и потёками. Внизу, в ущельях улиц, громоздились друг на друга стальные машины, что-то ещё дергалось и пыталось выползти из-под завала. Одни экраны показывали развалины сверху, издалека, оттуда, где улицы казались тонкими, как волоски – и Фрисс видел, как башни, будто от удара с двух сторон, клонятся к центру, а на двух окраинах поднимается чёрный дым. Сармат в чёрной броне смотрел туда, задумчиво потирая подбородок. Второй быстро двигал рычажки, и боковые экраны при каждом движении вспыхивали. Там сменяли друг друга пылающие здания, поваленные друг на друга небесные корабли, участки улиц с корчащимися на мостовой людьми. Они выглядели странно и странно были одеты, но Фрисс уверен был, что это люди – и что они умирают.

Некоторые уже умерли – неподвижно лежали под обломками кораблей, у стен своих домов, съёжившись и прижав окровавленные ладони ко рту. Другие ещё шевелились, пытались ползти, вставали, покачиваясь, и складывались пополам, выплёвывая кровь. Сармат в красной броне ударил «чёрного» по плечу и коротко хохотнул, тыкая пальцем в экран. Там лежал, направив нос в небо, тёмно-зелёный корабль с бластерами на крыльях, и человек свисал из его люка, лицом вверх, неестественно вывернув шею. Глаза его вытекли, на щеках засохла кровь. Речник, вздрогнув, посмотрел на свою руку… да, такая же серовато-зелёная одежда, слишком тонкая, чтобы стать бронёй…

У корабля были ещё люди – они судорожно царапали себе лица, пытаясь содрать маски. Один из них стоял, прислонившись спиной к броне, и кричал что-то в небо – бесполезный фильтр, наполовину оторванный, свисал на грудь, рот широко раскрывался. Потом его повело в сторону, и он схватился за грудь, мучительно кашляя, и сплюнул на землю чёрной слюной.

– Сработало, – довольно кивнул сармат в чёрной броне, и Фрисс вздрогнул ещё раз – будто ледяной плетью заехали по спине. «Гедимин?!»

– Ты знаешь, что делаешь, Гедимин Кет, – посмотрел на него «красный». – Ты накрыл этот обезьянник. Так бы всегда! Как считаешь, многие добежали до убежищ?

– Излучение догнало всех, – «чёрный» внимательно рассматривал развалины. – Ни к чему терять время. Успеем ударить ещё раз. Цель?

– Смотри, – «красный» щелчком кнопки смахнул всё с экранов. – Вот она. Флот и купол на нас, с тебя – красивый взрыв. Не подведи, Гедимин, пусть макаки увидят зелёное солнце!

Он с силой сжал плечо сармата. Тот хмыкнул.

– Ца атеска! Выводи на цель. Мне нужно семь или восемь секунд до нырка.

– Будет, – кивнул «красный». – Действуй. Ца атеска!

Фрисс вжался в стену, но сармат не пошёл в его коридор – скрылся в большом люке чуть левее, и тяжёлые шаги затихли. Гедимин снова хмыкнул и покосился на пульт. Стены мелко задрожали, экран замерцал, но сармат не шелохнулся – он смотрел на очертания города, выплывающие из стеклянного тумана. Ещё один Старый Город, башни, пронзающие небеса, стекло и сталь…

Что-то невидимое сбоку надавило на уши Речника, он судорожно сглотнул. Город приближался, Древний Сармат замер на месте и очень медленно потянулся к пульту. Фрисс шагнул вперёд, поднимая бластер.

– Стой!

Он не ждал, что его услышат, – обугленные стены и люди, захлёбывающиеся кровью, всё ещё стояли перед глазами, и сердце колотилось в горле. Пальцы до боли стиснули рукоять. «Обжечь лицо. Чтобы не дотянулся. Потом – в пульт,» – мысли стрелами свистели в голове. Кнопка на рукояти плавно погрузилась в металл.

Сармат успел повернуться – на самую малость. Луч сверкнул, впиваясь в его затылок – чуть-чуть позади виска – и оставляя чёрную дыру, и экран вспыхнул и вздулся пузырями. Руки сармата вздрогнули и повисли, он неловко, боком, повалился на пульт – экраны полыхнули красным – прокатился по нему, ломая рычажки, и рухнул навзничь. Фрисс, выронив бластер, бросился к упавшему, уже видя выжженную дыру на месте глаза и судорожно сгибающиеся пальцы.

– Гедимин! – он обхватил ладонями голову сармата – от серой кожи ещё шёл жар. Уцелевший глаз Древнего удивлённо смотрел прямо на Речника. Губы сармата едва заметно шевельнулись.

– Фриссгейн?!

Град холодных брызг накрыл Речника, и он взвыл – но ни звука не сорвалось с оцепеневших губ. Яд сковал его прочнее оков. Он всё ещё лежал в трюме вакаахванчи, и белая крыса, вырвав из его груди короткую тонкую стрелу, украдкой слизывала кровь. Речник зажмурился и стиснул зубы, ногти до боли впились в онемевшую ладонь.

«Гедимин видел меня. Узнал меня. Он был там, не морок – это точно был он! И я… я убил его,» – кровь брызнула из-под ногтей, но Фрисс ничего не заметил. «Я стрелял в него, в безоружного… в спину…»

Он тихо застонал.

– Уже воешь, коатек? – кто-то пнул его под рёбра, и крыса сердито взвизгнула, хвостом, как плетью, проходясь по ногам стражника.

– Через полдня мы будем в Джегимсе, – сказал Призыватель, вытирая Речнику лицо. – Что бы ты ни совершил, Водяной Стрелок, кровью ты смоешь вину. Да пошлёт тебе Укухласи лёгкую смерть!

– Призыватель, – язык и губы ещё подчинялись Фриссу, но слова куда-то разбежались. – Что… где Нецис? Я хочу… поговорить… с ним. Ради всех богов…

Стражники переглянулись и потянулись к стреляющим трубкам. Крыса подпрыгнула на пол-локтя вверх и метнулась к стене.

– Если позволит почтенный Яо, – пробормотала она и заторопилась к лестнице. Стражники, воткнув в Речника стрелу, пошли следом, то и дело на него оглядываясь. Он попытался закрыть глаза – получилось. Похоже, он начал привыкать к яду, – он снова чувствовал веки и губы, и даже мог шевелить ими, хоть и очень медленно.

Когда он снова открыл глаза, воины Ксази снова выстроились вокруг, а Призыватель торопливо слизывал кровь. Кожа вокруг ранки покраснела, каждое прикосновение отзывалось болью. За стеной было тихо – движители замолчали, и корабль не поскрипывал бортами на поворотах, и пол не раскачивался вместе с Речником. Дверца была открыта и покачивалась на сквозняке, снаружи едва уловимо тянуло илом, рыбьей чешуёй и мокрым камнем. Где-то совсем рядом текла большая река.

– Где мы? – прохрипел он, и крыса снова отлетела в сторону, испуганно сверкнув глазами.

– В Джегимсе, – ответила она, опомнившись, и поднесла к губам Речника фляжку с жижей, пахнущей варёной рыбой и водорослями. – Пей, Водяной Стрелок, набирайся сил. Скоро ты предстанешь перед Укухласи.

«Джегимс…» – Фрисс жадно вдыхал мокрый речной ветер. «Тут есть река. Значит, болотный туман здесь пожиже и не так выедает разум. Должен тут хоть кто-то дружить с головой и слушать, что ему говорят!»

Он залпом осушил флягу. Внутри потеплело, в голове прояснилось.

– Призыватель! – он встретился взглядом с крысой. – Кто главный у Умма Ксази? Верховный жрец? Кому подчиняется Яо?

– П-почтеннейшему Унгване Токатукуфу, – усы Призывателя задрожали. – Да, он ждёт нас внизу, он увидит тебя, прежде чем тебя отнесут в храм – но как ты узнал об этом?!

– Догадался, – Речник посмотрел на потолок. – Я хочу поговорить с ним, Призыватель. Я прошу об этом перед смертью – не отказывай.

Четверо стражников, переглянувшись, крепче прижали его к полу. Крыса растерянно мигнула.

– Поговорить с почтеннейшим Унгваной? Н-ну… я скажу о твоём желании, когда мы сойдём с башни. С-скажу. Не держи на меня зла, Водяной Стрелок.

За ним пришли быстро – те же четверо стражников принесли длинный шест и продели его в петли гибких лиан, к которым привязан был Речник. Протаскивая шест и пленника сквозь узкую дверцу, они старались к Фриссу не прикасаться. Снаружи слышен был сдавленный вой и приглушённая ругань – Алсаг изловчился и выгнулся так, что застрял в проёме, и никак было не протолкнуть его. Фрисс покосился на соседнюю дверь, когда его проносили мимо, – как там Нецис?

Воины отвязывали Некроманта от корабля – точнее, отвязывал, вытянув руки и отвернув лицо в другую сторону, один, ещё трое подбадривали его и стучали копьями об пол. Нецис не шевелился.

Ослепительный свет полоснул по глазам, и нескоро Фрисс смог посмотреть по сторонам – лишь когда над ним вместо раскалённого докрасна вечернего неба оказался каменный свод, а воины потащили его вниз по бесконечной винтовой лестнице. Мимо плыли стены, сложенные из гладких мраморных плит – белый и розовый мрамор словно врастали друг в друга, едва заметны были щели меж камнями. Иногда Речник видел узкие окна, ничем не прикрытые, и за ними, вдали, верхушки деревьев.

– Что это за башня? – спросил он, с трудом ворочая языком, – от яда тяжелело всё, не только мысли. – Изнутри – как длинная витая ракушка…

– Молчи! – дёрнулся стражник, на которого упал взгляд Речника. – Даже перед смертью ты ищешь, что ещё осквернить!

– Верно говоришь, – кивнул другой. – Почему ему не вырвали язык?!

Фрисс запрокинул голову и уставился в потолок. «А-а… башня Уджумбе, вот что это. Видел…» – усмехнулся он. «Тут такая же. А Нецис говорил, что норси в каменный город под страхом смерти не войдут…»

Ему довелось увидеть башню и снаружи – краем глаза и всего на мгновение. В закатных лучах она окрасилась пурпуром. Сбоку грохнули о камень копья, Речника сдёрнули с шеста и поставили на ноги – вернее, он повис на руках стражников. Голова упала на грудь, Фрисс с трудом поднял её и увидел Нециса. Некромант так же бессильно свисал, и воины Ксази держали его за плечи. Вокруг стрелы, впившейся в грудь, расплывалось багровое кольцо.

– Мррф, – устало выдохнул Алсаг. Его не стали отвязывать – он так и болтался на палке, свесив язык и лениво помахивая хвостом.

– Во имя Укухласи и силой её! – Речник увидел покрытую красной бронёй спину «почтенного Яо». Стражники расступились, пропуская понурых жителей Миджити. Их было всего двое – Акитса и Нкуву, и оба избегали смотреть на пленников и глядели только под ноги. Перед ними стояли шестеро в красной броне – и Фрисс видел, что у кого-то доспехи сшиты из шкуры Скарса, а кто-то выкрасил кожу Существа Сиркеса багрянцем и покрыл чем-то блестящим… или каждый день натирает маслом, чтобы от шкуры Скарса было не отличить. Речник покосился на себя – и его кожа блестела и по цвету едва отличалась от начищенной медяшки. Он подумал мельком, что доспех из него получится неважный – а потом поднял взгляд и увидел седьмого Ксази.

Его лицо перечёркнуто было красными полосами, капюшон из шкуры, снятой с головы ушастого Квэнгина, опускался до самых бровей. И этот человек был облачён в доспехи, вот только рассмотреть их Речник не смог – поверх пластин натянута была тонкая бледная кожа. Фрисс мигнул – не так часто он видел кожу, содранную с человека, но не узнать её было трудно…

– Укухласи хранит нас, – отозвался он на приветствие и поклон Яо, но сам едва наклонил голову. – Ты достоин похвалы, Яо Ксази. Я прочел донесение – и рад, что ты был тогда в Миджити и защитил его людей. Вдвойне похвально то, что ты довёз захваченных тобой до Джегимса, несмотря на то, что случилось в пути. Ты сделал всё, что должен был сделать. Теперь отойти и дай мне взглянуть на этих Нээр’иси…

Речник на мгновение встретился с ним взглядом, и ему стало не по себе. Чёрные, как провалы в Запределье, глаза не вытягивали силы – но ничего, кроме пустоты, в них нельзя было рассмотреть. Унгвана не подошёл к нему и смотрел на него недолго, не более секунды. Затем он покосился на Алсага и остановился перед Нецисом, глядя на него сквозь растопыренные пальцы. Нахмурившись, Унгвана шагнул назад.

– Я их видел. Теперь слово за богиней. Кто с тобой, Яо Ксази? Эти люди – уасига, те, кто упомянут в донесении?

– Да, они стали уасига, – кивнул Яо, выталкивая южан вперёд. – Акитса, охотник из Миджити, и Нкуву из Умма Хвани. Моей силы мало, чтобы очистить их. Они ждут твоей милости и слова Укухласи.

Верховный жрец притронулся к плечу Акитсы – охотник вздрогнул и съёжился. Унгвана сдвинул брови и кивнул.

– Вода, дым и песок не очистили их? Что же, омоем их кровью и огнём. Если и это не поможет – я дам им мясо этих Нээр’иси. Вы, уасига, живыми и чистыми вернётесь домой. Я, Унгвана Ксази, обещаю.