Текст книги "Солнечный змей (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 60 страниц)

Речник пригнулся, ныряя в пролом, и посветил в темноту фонариком. Что-то булькнуло чуть ли не под ногами. Ирн одобрительно шипел, то и дело останавливаясь и оборачиваясь на гостя. Фрисс сделал ещё несколько шагов, миновал привратный коридор, сплошь устланный влажным зелёным мхом, и замер, ошарашенно глядя вперёд.

Эту ступенчатую башню строили, как подставку под жертвенник, едва ли кто-то хотел жить внутри неё, но одна небольшая зала там всё же была – и в ней были каменные чаши, и огромные сундуки, и светильники из костей и черепов, и выложенные костями и клыками неизвестных существ узоры на чёрных стенах. Сейчас всё это тонуло в белесом мху – и мутной гнилостной водице. Зала для подношений превратилась в затхлый пруд, вода затопила чаши – только края виднелись над поверхностью, и серая тина липла к ним. Что-то плеснуло хвостом, на миг вынырнув у края чаши, и снова ушло в глубину. Фрисс направил луч церита на середину водоёма, и ему показалось, что вода отливает багрянцем, и маслянистые пятна расплываются по ней.

– Хсса? – вопросительно посмотрел на него ирн. Мертвяка вода не смущала – он по крышкам утонувших сундуков почти уже добрался до самой большой чаши. Что-то желтело на её дне… Речника передёрнуло.

– Откуда тут вода? – спросил он, высматривая сухую тропку – наступать в пруд ему не хотелось.

– Сснизу, – пожал плечами Тлапиайа. – Здессь вообще ссыро. Тухлая Заводь затапливает вссё, теперь некому помешшать ей… Помнитсся, повелитель Кэйшшесс вссё выясснял, как можно очисстить её, да кто мог бы это ссделать, пробовал вссякие зелья, криссталлы… Теперь она размывает плотины и приходит в город. Она здессь повссюду, ссмертный. Из-за этого сстены падают, и вссё гниёт.

Оттянув к плечу широкий рукав полуистлевшей мантии, он показал Фриссу свою руку. Едва ли половина фаланг пальцев сохранилась на ней, отвалилась и одна из костей предплечья, а плечевые кости болтались по отдельности, удерживаемые только искрами Квайи, перетекающими от одной к другой. Речник судорожно сглотнул.

«Сёстры Элвейрин, наверное, очистили бы заводь,» – подумал он с сомнением. «Но тут уж слишком всё испорчено. Стены-то прочнее не станут…»

Луч скользнул по замшелым камням, высвечивая костяные узоры – часть их ещё была видна из-под наросшего мха и плесени, и в их глазницах чернели кристаллы мориона. Никакой тропки вдоль стены не было – только вода, от края до края залы.

– Пойду я, наверное, – громко сказал Речник, пробираясь обратно мимо шевелящихся прядей мха. – Тут слишком много воды.

Он вышел из храма и вдохнул полной грудью – воздух Хлимгуойны казался свежим по сравнению с гнилостным туманом под чёрными сводами. Вокруг было тихо, только издалека доносился скрежет проржавевшей стали по камню – голем, застрявший под обломками, неутомимо пытался вылезти.

– Тлапиайа, – начал было Речник, повернувшись к двери, но тут же замолчал. Ирн исчез. Фрисс удивлённо мигнул и огляделся по сторонам.

– Хаэ-эй! Тлапиайа!

Тишина была ему ответом.

– Куда же ты? – Речник недоумённо пожал плечами.

Небо над городом понемногу окрашивалось золотом и пурпуром, воздух был недвижен, жаркий зловонный туман висел над мостовыми. Фрисс вышел за ограду храма, оглянулся – ирн так и не появился, словно омут внутри башни поглотил его.

«Река моя Праматерь! Что я делаю?!» – Речник с досадой стряхнул с себя ползучий гриб и посмотрел в небо.

– Тирикка!

Треск молнии, ушедшей ввысь, был так оглушителен, что даже голем перестал царапать мостовую, а сам Фрисс пригнулся и с опаской огляделся по сторонам. Несколько мгновений спустя большой чёрный нетопырь развернулся в воздухе, обретая человеческий облик.

– Та-а! Что такое, Фрисс? – озадаченно мигнул Нецис. Его пальцы светились зеленью.

– Тут живёт один мертвяк, – Речник махнул рукой в сторону храма. – Он помнит, что тут было при Кэйшесе. Ты был на полигоне Утукуту? Там, у северной стены…

Некромант поднял руку и удручённо покачал головой.

– Ныне полигон Утукуту вернее будет называть озером Утукуту, – вздохнул он. – Снизу к нему просачивается Заводь, сверху – затапливают дожди. Там нельзя пройти, не утонув по колено, хотя сейчас в Великом Лесу стоит великая сушь. Слишком сыро для Морихийки. Я был у всех стен – если что-то и было там, сейчас там лишь гнилая вода и грозди ползучих грибов. Они разбрасывают повсюду споры и…

Нецис поморщился, вытирая ладонь о мох на стене.

– Вижу, Фрисс, что и ты ничего не нашёл. Вернёмся на сухую землю. Тут больше нечего искать, как это ни неприятно, особенно мне… Фрисс, у тебя на макушке два гриба.

– Вайнег их дери! – Речник стряхнул слизистых тварей обратно в мох. – Да, если чёрная трава не любит болота, здесь она никогда не прорастёт.

Он оглянулся на храм. Ирн сгинул бесследно.

– Нецис, подожди. Тут ходит один мертвяк… хорошо бы забрать его с собой, пока грибы его не съели.

– Та-а! – Некромант удержал Речника за плечо. – Благородные порывы – то, за что тебя следует уважать, Фрисс, но… Судя по твоим словам и запаху Джеллита от твоей брони, ты встретился с Тлапиайа?

Фрисс изумлённо мигнул.

– Ты знаешь его, Нецис? А говорил – тут не осталось разумной нежити…

Некромант покачал головой.

– Та-а, си-меннэль… Я о нём слышал, Фрисс, и слышал много. Яд для стрел нужен всем… а значит, в каждом селении вокруг Хлимгуойны время от времени рассказывают, как отважнейший охотник проник в гнилой город и едва не стал жертвой повелителя мертвецов в плаще из тумана… Зелган говорил о нём, когда показывал мне город впервые. Но сам я так его и не нашёл. Этот ирн отлично знает, что для него лучше… и нежелательным гостям на глаза не попадается.

Речник вздохнул.

– Видно, он боится, что мы его упокоим. Жаль…

– Та-а… ему тут лучше, Фрисс, – Нецис отвернулся от храма и постучал сапогом о сапог, скидывая с себя ползучие грибы. – Пойдём, пока мы сами не вросли в мох.

Счётчик Конара с тихим щелчком вынул ветвистые «усы» из пазов под настенным датчиком, втянул их и погас. Гедимин прикрыл экран броневой пластиной и пожал плечами.

«Шутки шутками, а фон с весны вырос вчетверо. И солнечный спектр чем дальше, тем страннее…»

Коридор спиралью поднимался вверх, прочь от бесконечных подземных хранилищ, разделённых на малые отсеки, мимо нерасчищенных завалов, собранных тут крысами за пять тысячелетий, и гор странных деталей и обломков механизмов, неведомых даже Гедимину. Несколько поворотов – и лестница вывела к оружейному складу. Его не распечатывали, как помнил Древний Сармат, чуть ли не с Года Дракона, но на стене там был ещё один датчик – и Гедимин нехотя шагнул в коридор, за поворотом которого начинался путь к складу… и замер на месте, прижимаясь к стене. Со стороны склада слышались приглушённые, но отчётливые голоса.

– Ещё один, – устало выдохнул сармат – судя по голосу, это был Деркин, и он держал на весу что-то тяжёлое. – Я бы сказал – достаточно. Закрывать?

– Погоди, дождёмся Ангирана, – отозвался второй, и это был Кейденс, не так давно освоившийся с пересаженными лёгкими. – Сверим карты – увидим, сколько нужно. Пока у нас четыре цели к северу от «Идис», Ангиран расскажет, чего ждать в большом рейде.

– Ну, две цели из четырёх накрываются одним ударом, – хмыкнул Деркин, выпустив тяжесть из рук. – Главное – подобрать снаряд… Уран и торий, всё же очень жалко подстанции! Без этого совсем никак?

– И мне жалко, – угрюмо ответил Кейденс. – Возни с ними было… Но придётся взорвать, пока нас ими не взорвали. Надо же было отдать такое оружие в руки макак…

Древний Сармат вздрогнул и плотнее прижался к стене. Его глаза стремительно темнели.

– А что будет четвёртой целью? – снова оживился Деркин. – Зноркская столица?

Он прошёлся туда-сюда по коридору и потёр руки – ему было слегка не по себе. Кейденс тяжело переступил с ноги на ногу, пластины его брони тихо захрустели.

– Было бы на что тратить ирренций, – буркнул он. – У макак в любой норе столица, и любая крыса – правитель. Взрывать будем Нур-Кем. Ты же видел, как там искалечили командира…

– Хэ-э-эх, – протяжно выдохнул Деркин. – Правильно. Где это на карте?

– Там же, к северу, – неуверенно ответил Кейденс. – Погоди ещё, может, Гвеннон с Ангираном планы изменят. Но подстанции взорвать надо…

– Командир знает? – встревожился вдруг сармат. – Будет он в рейде? Он знает толк в бомбах, у него опыт – а Гвеннону я карту размечать не доверил бы.

– Не знает, – угрюмо ответил Кейденс и снова переступил с ноги на ногу – терпение сармата было на исходе. – Опыт опытом, но ты знаешь ведь, как он трясётся над знорками. Лучше ему ничего не знать, пока не вернёмся из рейда…

– Не понимаю, – броня Деркина снова захрустела – младший сармат попытался пожать плечами в тяжёлом скафандре. – Зачем командиру защищать макак? Он же рабом у них был, вон, всё тело в шрамах, вся кожа – один ожог… Я бы давно всех их в пыль разбомбил…

– Был рабом? – хмуро повторил Кейденс. – Он им и остался. До сих пор всего боится. Его серьёзно искалечили, Деркин. Но ничего, мы это так не оставим. Знорки очень скоро получат своё… Ну где Ангиран?! Его там что, на сборку намота…

Древний шагнул из-за поворота и встретился с ним взглядом. Кейденс и Деркин были в тяжёлой броне, но лица не закрыли – и Гедимин увидел, как их глаза расширяются от удивления.

– Вы в своём уме?.. – глухо вскрикнул Древний и тут же замолчал. Скафандр стиснул рёбра теснейшими обручами, сармат пытался вдохнуть, но не мог – и смотрел, оцепенев, как Кейденс срывает с плеча тяжёлый плазмомёт, с хрустом выпускает широкое сопло подствольника и направляет Древнему в грудь.

– Мне очень жаль, командир, – бесстрастно сказал младший сармат, и оружие дрогнуло в его руках, выпуская маленький блестящий снаряд. Он взорвался на дальнем конце коридора, но там никого уже не было.

– И мне жаль, – прошептал Гедимин, отталкиваясь от потолка и мягко приземляясь. Снаряд промчался под ним, от взрыва дрогнули стены, и тревожно замигали сигнальные огни. Древний распрямился, как пружина, и успел ещё увидеть изумлённые глаза Кейденса. Кулак Гедимина врезался в грудь младшего сармата, и тот пролетел несколько шагов и растянулся на полу, хрипя и подёргиваясь. Деркин, принявший на себя удар второй руки, врезался в стену и остался лежать под ней, закатив глаза.

Гедимин подобрал плазмомёт, вырвал подствольник и отшвырнул оружие к стене. Прочный металл гнулся и хрустел в дрожащей руке. Древний посмотрел на Кейденса и трещины в его промявшейся броне и прошёл мимо – к распахнутым воротам оружейного хранилища. У стены, забытая всеми, лежала малая ракета – «Гельт». Гедимин осторожно подтолкнул её к воротам, она прокатилась по полу и остановилась, налетев на защитный купол.

– Гедимин вызывает «Идис», – прошептал Древний, опираясь на стену. Ворота с глухим лязгом захлопнулись, «усы» передатчика впились в пазы управляющей панели, намертво запечатывая вход. Стена мигнула зеленью, волна жара прокатилась по коридору. Где-то вдали взвыла сирена.

– Перекрыть оружейное хранилище, – приказал Гедимин, прикасаясь к неровно мерцающей стене. – Не открывать до моего приказа.

Потолок лязгнул, выпуская дополнительные створки, сверху над многослойными воротами схлопнулось защитное поле. Гедимин оглянулся на неподвижных сарматов. В коридоре уже слышен был грохот тяжёлой брони.

– В жилой отсек, – прошептал Древний, глядя в зелёный огонь. – Двери запечатать.

Когда зеленовато-белесое мерцание погасло, оставив сармата в дымящейся броне в пустом отсеке, Гедимин прислонился спиной к стене, глядя в пустоту. Воздуха не хватало, кровь билась о виски, и череп трещал изнутри.

«Рейд. Большой рейд. Гедимин, куда ты смотрел…» – он комкал в кулаке обломки подствольника, и металл послушно гнулся и мялся.

– Хранитель, ты меня слышишь? – он ударил ладонью по стене. Взгляд сорока раскалённых глаз устремился на него.

– Перекрыть ангары и ракетные шахты. Закрыть доступ к орудиям дальнего боя и внешним излучающим мачтам. Заблокировать системы управления кораблём, – бесцветным голосом приказал сармат. – Запечатать выходы изнутри. Ждать моего приказа.

Вой аварийных сирен прокатился по коридорам. Где-то лязгали тяжёлые ворота, отрезая станцию от внешнего мира. Передатчик на руке Гедимина глухо рявкнул, замигал, но Древний, не глядя, с хрустом придавил экран пластиной брони.

– Выйти на связь со станциями «Эджин» и «Флан», – Гедимин недобро оскалился. – Передать их хранителям те же распоряжения. Без моего приказа не отменять их. Рейд? Будет тебе рейд, Гвеннон…

Жар пульсировал внутри стены, под пластинами, укрывающими полы и своды, красные огни перемигивались над дверью. Пучок ЭСТ-излучения проходил сквозь неё свободно, вырисовывая на экране передатчика смутные силуэты сарматов в тяжёлых скафандрах, с оружием и без него. Кто-то с силой толкнул створки двери в разные стороны, но они даже не шелохнулись. Древний стоял неподвижно и смотрел на экран.

«Мне страшно, командир,» – раскалённые нити протянулись от стены к его вискам. «Очень страшно. Помешай им!»

– Буду жив – помешаю, – тихо ответил Гедимин. – Держись, хранитель.

«А если умрёшь?» – в вое сирены слышалось отчаяние.

– Если умру – закрой ворота навсегда, – он отбросил искорёженное оружие и потёр бок, пытаясь вдохнуть полной грудью. Жар под рёбрами сменился холодом, отчаяние – тоской. «Что-то не так, Гедимин,» – он беспомощно огляделся и пожал плечами. «Да всё тут не так!..»

Передатчик снова рявкнул, сверкнул красным огнём. Древний взглянул на экран.

«Гедимин, ты идиот!» – вторя его мыслям, протянулась по красному чёрная строка, символ станции «Флан» проступил под ней.

– Гвеннон… – криво усмехнулся Древний, прикасаясь к клавишам.

«Рейд отменяется,» – ответил он, и экран полыхнул ярче прежнего, затмевая вспышки тревожных огней. «Оставь знорков в покое.»

Гвеннон не стал медлить с ответом. Между двумя станциями была толща горных пород, широкий поток и прочные стены из рилкара и металла, но ЭСТ-излучение текло от передатчика к передатчику свободно, не встречая помех.

«Гедимин, ты… тебе… да ты…» – символы проступали на экране и снова исчезали, наконец Гвеннон сосредоточился: «Древний, ты совсем спятил?! Цель рейда – излучатель в восточной пустыне, угрожающий безопасности станций, и прочие вредоносные объекты на территориях знорков. Открой ворота немедленно!»

Гедимин мигнул. «Зачем тебе ядерное оружие, Гвеннон? Хочешь подкинуть этому излучателю энергии? Это его только усилит. Я не дам тебе угробить своих сарматов и станции впридачу.»

Снова символы, вспыхивающие и тающие, побежали по экрану. Древний сузил потемневшие глаза. Судя по всему, Гвеннону давно следовало зайти в медотсек… или Гедимину – срочно отправлять ликвидаторов на «Флан».

«Откуда такая информация, Гедимин?» – собрался с мыслями командир «Флана». «От твоих бесценных знорков? Ты до сих пор веришь им, Гедимин Кет?!»

«Других источников у нас нет,» – отозвался Древний. «Ты проводил опыты с кристаллами мориона? Если хочешь помочь, займись ими. Против восточного излучателя нужна Квайя, один я много не добуду. И – ещё раз – оставь в покое знорков.»

Дверь захрустела и слегка прогнулась – кто-то крепко приложил её прикладом длинноствольного огнемёта. Гедимин отошёл в сторону, задумчиво глядя на сомкнутые створки. «Чем-то не тем я занимаюсь…»

«Древний, ты псих,» – снова мигнул экран передатчика. «Не знаю, как тебе удалось запечатать «Флан», но это было нападение, и Ураниум о нём узнает. Немедленно сообщи мне открывающий символ!»

«Ураниум узнает, что ты хотел начать Четвёртую Сарматскую,» – еле слышно хмыкнул Гедимин. «Доложи – и мой сигнал отправится следом. Открыть ворота может мой приказ – или полное уничтожение «Идис». Хочешь начать Четвёртую Сарматскую – взорви нас.»

Экран резко почернел. Где-то на том берегу Великой Реки сармат отшатнулся от передатчика.

«Ураниум узнает обо всём,» – ответил Гвеннон спустя несколько томительно-долгих мгновений. «Вспомни, как ты защищал безволосых макак, когда твои реакторы станут грудой обломков.»

Передатчик с тихим свистом отключился, и пластины брони сомкнулись над ним. Древний сел на пол и стиснул в ладонях гудящую голову. Перед глазами плыли круги.

Экран снова приоткрылся, чёткий силуэт проступил в ЭСТ-лучах – у двери стоял сармат в тяжёлом скафандре и держал в руках шлем. Оружия при нём не было.

«Гедимин, открой. Это Хиу. Я безоружен,» – крупные знаки не гасли, передатчик вопросительно посвистывал. Древний поднялся на ноги. Забытый сфалт болтался за спиной – Гедимин даже не прикоснулся к оружию.

«Надень шлем и входи,» – ответил он, отступая от двери. По ту сторону створок облегчённо вздохнули.

Хиу переступил порог, настороженно глядя на Древнего Сармата. Ему явно было не по себе. Гедимин показал пустые ладони, Хиу покачал головой и как бы случайно пощупал броню над солнечным сплетением.

– Командир, мы… – Хиу никак не мог подобрать слова. – Это очень неприятное происшествие. Я сожалею, что… что всё оказалось под угрозой. Твоё решение – насчёт рейда и ворот – окончательное?

Древний молча кивнул. Младший сармат склонил голову.

– Скажи, как ты сделал… что ты сделал с Кейденсом? – осторожно спросил он. – Мы все… Этому можно научиться?

– Нелепые трюки, – недовольно сощурился Гедимин. – Лучше научитесь стрелять. Что сейчас с Кейденсом… и Деркином?

Он помедлил, прежде чем произнести последнее имя. «Зря я его ударил,» – Древний подавил сокрушённый вздох. «Вот это было зря.»

– Живы, – ответил Хиу. – Оба в медотсеке с переломами рёбер. Все слышали взрыв, есть записи… Если ты будешь настаивать на расстреле, то…

Древний покачал головой.

– Мы не тем сейчас занимаемся, Хиу, – медленно проговорил он, глядя на дозиметр. – Мы должны следить за станцией, её сохранностью… Весь Восточный Предел идёт вразнос. Нужно с этим разобраться. Я могу рассчитывать на помощь?

Хиу молча кивнул.

– У тебя есть какая-то информация, командир, – нерешительно сказал он. – О восточном излучателе, фоновом излучении и о том, что мы узнали из кошмаров. Ты поделишься с нами?

Гедимин покачал головой.

– Я ни в чём не уверен, Хиу, – тихо сказал он. – Есть один надёжный источник, и я постараюсь до него добраться.

====== Часть 13 ======

Глава 33. Норы

Благовонное масло медленно стекало по горячему камню, и дымок клубился над купальней, пропитывая приятным запахом тело и проясняя разум. Фриссгейн задумчиво смотрел на утопленную в камень полупрозрачную пластину. Под ней виднелось что-то длинное, тонкое, волокнистое. Оглянувшись, Речник осторожно поддел пластину и изумлённо мигнул.

– Река моя Праматерь!

Из стены выступали ветвящиеся отростки чёрного блестящего корня. Масло капало с них, и они едва заметно извивались, прогоняя его по тончайшим канальцам. Речник потрогал корень – тот был холоден, как рука Некроманта Нециса… или даже холоднее.

– Та-а… Фрисс, не надо портить чужую собственность, – недовольно покосился на него чародей. Он уже закончил омовение и выбрался из чаши, и теперь отдыхал в вихре горячего тумана, выходящем из странной спиральной прорези в полу. Фрисс видел эти прорези, когда заходил в купальню, но счёл их причудливыми узорами – и теперь озадаченно мигал.

– Стены из базальта, и чаша тоже, – хмыкнул Речник, выбираясь из тёплой воды. Крысы не обманули – их благовония и впрямь приглушили боль и зуд, оставшиеся после бесчисленных прижиганий, и даже красные пятна на коже заметно побледнели.

– И неживые корни внутри стен… Нецис, так ты говоришь – южане боятся всего, что сделали Нерси, и ни к чему в жизни не притронутся?

– Та-а… – теперь мигнул Некромант. – Речь шла о южанах-норси, Фрисс. А это – дом Призывателей. А Призывателей польза волнует сильнее, чем ритуальная чистота или происхождение. Они своего не упустят…

Костяные скрепы – Речник принял их сначала за обычные украшения на засове – щёлкнули, размыкаясь и втягиваясь в тяжёлую дверь, суставчатые желтоватые «лапы» на стенах согнулись, разводя створки в сторону. На пороге, привстав на цыпочки, переминалась большая белая крыса с длинными кусками ткани в лапах.

– Вам не холодно? – с тревогой в блестящих глазах спросил Призыватель. – Вот, я принёс вам одежду.

– Спасибо, Тингиша, – кивнул Нецис, протягивая Фриссу набедренную повязку. – Ваша купальня лучше всяких похвал.

– Кьонгози спрашивает о ваших ранах, – крыса ощупала Речника взглядом так, что ему стало не по себе. – Принести ещё углей?

– Нет, не нужно, – покачал головой Некромант. – Ни один ползучий гриб на наших телах уже не вырастет. Передай Кьонгози нашу благодарность – без его прижиганий мы едва ли дожили бы до рассвета.

Речник покосился на розовые поблескивающие пятна на руке и поёжился. Прижимать к коже раскалённый обсидиан – очень неприятно, неприятно и натирать кожу горячей золой, из какого бы дерева она ни была изготовлена… но чувствовать, как споры слизистых тварей прорастают под кожей, ещё хуже. Он никак не мог понять, как грибы просочились под скафандр… или споры насыпались с ветвей уже в лесу, на дамбах Ламбозы? Кто знает, как далеко их относит ветер…

– Кьонгози ждёт вас к ужину, – слегка поклонился Тингиша. – Он надеется, что еда понравится вам.

Выбираясь из купальни – всё-таки потолок там был слишком низким для рослого Речника, он несколько раз едва не рассадил макушку – Фрисс высматривал на стенах следы Некромантских устройств – не целых скелетов, нет, всего лишь несложных конструкций из кучки небольших костей, оживлённых корней и веток, спрессованного праха… Много интересного было замуровано в камень здесь, в родовой норе Призывателей – и Речник подозревал, что он – первый из людей, кто видит это, со времён, когда Улгуш был Некромантским полигоном. Город с тех пор сильно изменился… но только не эти прибрежные норы.

Алсаг с тихим урчанием лизнул дно опустевшей миски и положил тяжёлую голову на ногу Речника. На боках и загривке огромного кота виднелись маленькие проплешины – грибные споры добрались и до его шкуры, и, как он ни сопротивлялся, крысы выбрили шерсть над ними и прижгли ранки. После трёх мисок мвенги Алсагу уже не было дела до выдранной шерсти – он тихо урчал, закрыв глаза, и вид у него был самый довольный. Фрисс хмыкнул, но сгонять Хинкассу не стал – тут, в прохладных подземельях, можно было вытерпеть и горячего кота под боком…

– Кикора, хватит уже дымить мне в глаза! – поморщился он, отмахиваясь от крысы с курильницей. Крыса не шелохнулась – как и прежде, она смахивала на Речника дымок и вполголоса читала заклятия. Алсаг, вдохнув благовония, громко чихнул и недовольно посмотрел на Кикору.

– Вы прошли по дамбам Ламбозы, мимо башни Утакасо, вы видели гнилой город, – нараспев сказала крыса, помахивая курильницей и добавляя в неё щепоть опилок. – Теперь вы – уасига, и вам нужно очищение. Вода, огонь и камень очистили вас, и дым очистит вас. Во имя Куэсальцина, Всеогнистого, которому противен всякий тлен…

– Фрисс, попробуй соленья, – Нецис толкнул Речника в бок и поставил перед ним плошку с чем-то мелким, округлым, погружённым в зеленоватую жижу. Фрисс нахмурился.

– Нецис, я не буду есть медузью икру, – прошептал он, возвращая плошку Некроманту. – И личинок тоже есть не буду.

– Тогда возьми ползучих грибов, – едва заметно усмехнулся колдун, протягивая Речнику горшок с тёмным рассолом и белесыми лепёшками, плавающими среди лохмотьев травы. – Тут даже самое никчёмное существо умеют вкусно приготовить…

– Река моя Праматерь… – вздохнул Фрисс, подцепляя кончиком ножа большой ломоть тушёной рыбы и вываливая его на лепёшку. – Еда, о Илриэн та-Сарк, выглядит вот так…

Нецис хихикнул и выловил из рассола расплющенный гриб.

– Ещё бы сюда свежей чинпы… – вздохнул кто-то на дальнем краю длинной циновки. С возмущённым писком Кикора подпрыгнула на месте и едва не запустила в него курильницей. Фрисс пригнулся.

– Тише, Кикора, все мы одинаково сокрушены последними вестями, – размеренным голосом сказал Кьонгози – здоровенный крыс, увешанный пучками змеиных перьев и разноцветного меха. – Все мы ждём дождей и мечтаем о завершении Мадживы.

– И новые бочки закатать не помешало бы… – вздохнули на том же дальнем краю. Кикора тихо всхлипнула.

«Тзангол, провалиться ему в Бездну…» – Фрисс привычно уже поднял глаза к небу – хоть между солнцем и Речником был сейчас базальтовый свод, толща земли над ним и древняя мостовая наверху. «Даже здесь умудрился всё испортить…»

На стенах подземного зала висели гирлянды из белых и красных лепестков – к празднику плодов Чинпы весь город, и крысиные норы тоже, готовился уже неделю.

– И почему я не толковый маг… – тяжело вздохнул Речник, заглядывая в кувшин с прошлогодней мвенгой. Свежую готовить ещё не начинали – и богам ведомо, начнут ли в этом году вообще, если не пойдут настоящие дожди. Весь Улгуш сейчас ходил подавленный, и украшения бесполезно сохли на горячем ветру, – день плодов Чинпы так и не настал.

– Это ещё не погибель, Фрисс, – прошептал Нецис, на мгновение сжимая его ладонь. – Чинпа – малая потеря…

– Если так пойдёт и дальше, то отменят и большую охоту, – пробормотал кто-то из старших крыс, перебирая шерстинки своей накидки. Она сшита была из шкуры, мех которой казался Фриссу очень знакомым.

– Это едва ли, – покосился на него Кьонгози. – Крылатые тени едят не чинпу, и плодятся не от неё. Охоту объявят со дня на день, вестник, верно, уже в пути.

– Большая охота! – мечтательно вздохнул Тингиша, взбираясь на спину Алсага. Кот и ухом не повёл. Крыса, взволнованно шевеля усами, смотрела, как Речник ест. Фрисс думал про себя, что до темноты придётся ещё не один раз поведать о гнилом городе и его тварях – и о том, как Речник выстоял против «повелителя мертвецов»…

– Водяной Стрелок, ты охотился когда-нибудь на крылатую тень – на Квэнгина? – спросил Тингиша, устраиваясь поудобнее на спине кота. Речник поперхнулся.

– Та-а… – протянул Некромант, перехватывая его руку. Крыса юркнула за спину Нециса, испуганно сверкая глазами.

– Мой друг – Квэнгин, – процедил Фрисс, до белесых костяшек сжимая кулак. – Хвала богам, что вы хоть себя не жрёте!

– Укка-укка… – Призыватель выглянул из-за Некроманта, растерянно моргая. – Никак не может быть, чтобы твой друг был крылатой тенью. Когда Квэнгин видит знорка, он немедленно разрывает ему горло и выдирает внутренности. Квэнгины всегда сначала едят внутренности и глаза, так им нравится. Никогда не было, чтобы знорк дружил с крылатой тенью. Они очень-очень злые.

– Ушш! – Кьонгози поднял лапу, призывая к молчанию, и обвёл взглядом притихших крыс. Здесь, как думал Фрисс, собралось не меньше сотни Призывателей, крупных и мелких – нежданный приём гостей, похоже, заменил им отменённый праздник. Но всё равно у длинной циновки, расстеленной на каменном полу, были и пустые подушки – явились не все. Речник посмотрел на стол и еле слышно хмыкнул – он очень вовремя взял себе кусок рыбы, на блюде, где она только что лежала, уже и костей не осталось – и последнюю каплю рассола из-под ползучих грибов только что слизнул какой-то крысёныш.

– Нет ничего приятнее, чем видеть вас всех под этими сводами, – Кьонгози поднялся на задние лапы и взмахнул хвостом, и все Призыватели зашевелились, поднимаясь с подушек. Нецис положил руку на плечо Речника, удерживая его на месте.

– Нет ничего приятнее, чем видеть, как вы все едите и пьёте за благосклонность богов и процветание нашего рода, – продолжал Кьонгози. – И приятно будет ждать дня Джинбазао, чтобы снова увидеть всех вас. Но сейчас нам суждено расстаться. Хвала Укухласи и Всеогнистому!

– Хвала! – нестройно отозвались крысы. Алсаг вскинулся и растерянно зашевелил ушами, глядя, как белый поток исчезает за дверью. Фрисс и глазом не успел моргнуть, как у пустого стола остались всего шестеро Призывателей – сам Кьонгози, двое старейшин, Кикора, Тингиша, так и отсиживающийся за спиной Нециса, и ещё одна крыса, с которой Речник не успел познакомиться.

– Хорошее угощение, уважаемый Кьонгози, – склонил голову Нецис. – Спасибо тебе.

– У нас редко бывают гости, особенно в глубоких залах, – Призыватель снова сел на подушку. – А гости-коатеки сюда не заглядывали с тех пор, как из Улгуша уплыл последний корабль с рудой. Я смотрю на вас – кажется, боги сжалились, и недуг вас оставил… что же, это очень хорошо. Удивляет лишь одно…

Тингиша осторожно выбрался из-за спины Нециса и сел на край подушки поодаль от Речника, но исподтишка всё же разглядывал его – и Фрисс тут же захотел найти и надеть доспехи. Да и перевязь с мечами лучше положить под рукой…

– Что же? – Нецис, как мог, скрывал настороженность, но глаза его слегка сузились.

– То, что видел Тингиша на твоей груди – впрочем, все мы это видели, – усы Кьонгози не дрогнули. – Знак Гелнагзота, высеченный на коже. Тот, кто носит его, может приказать камню полететь, а туче – упасть на землю, может послать реку вспять, а из воздуха сковать мост. Удивительно, что Гелнагзоту понадобились наши прижигания и притирки – отчего бы не велеть спорам не врастать в живые тела, или врастать к великой пользе живых?

Фрисс сдавленно охнул и отстранился от Некроманта, глядя на него во все глаза. Крысы навострили уши. По лицу Нециса пробежала судорога, он прижал ладонь к груди и опустил взгляд.

– Не удивляйся, о Гелнагзот, что мы распознали тебя, – теперь в голосе Призывателя слышалась тревога. – Знак этот не каждый день видишь… а мы всегда считали, что собирать знания – почётно, а быть невежественным – позорно. Если что-то заставляет тебя опасаться…

Некромант хмуро посмотрел на него, и Кьонгози замолчал.

– Та-а, ассинхи… Этот знак непросто свести – он даже с кожей не сходит, – буркнул Нецис, убирая руку от груди. – Я знаю, что Призыватели – просвещённый народ. Вот только я – не Гелнагзот, и никогда им не был. Я – Нецис Изгнанный, тот, кто не прошёл испытание. Не знаю, кому досталась в итоге сила, но у меня есть только знак, и тот – не по праву.

Повисло молчание. Крыса и Некромант смотрели друг на друга, остальные замерли вокруг. Призыватель первым отвёл глаза.

– Пусть это будет так, о Нецис Изгнанный, – кивнул он. – Тогда мне жаль, что я заговорил об этом. Что, если мы вернёмся к делам, о которых говорили с утра?

Лицо Некроманта слегка просветлело.

– Это было бы хорошо, – ровным голосом сказал он. – Так что ты решил, о Кьонгози?

– Это опасный поход, – зашевелил усами Призыватель. – Более чем опасный и такой странный, что даже мы сочтём его странным. Проплыть по Киджитонгве до каменного города… уже много лет никто так не плавает. Да, говорят, канал ещё не обвалился, в нём даже решаются рыбачить лесные жители, охотники черпают из него воду… но проплыть от реки до каменного города, до его пристани – совсем другое дело. Мы не норси, и суеверия не отнимают у нас разум, но каменные города всё же очень и очень опасны…