Текст книги "Солнечный змей (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 60 страниц)

– И тебе мир, – нестройно ответили голоса из зеленоватого полумрака. Свет просачивался в хижину сквозь многочисленные щели в стенах, светильников здесь не было вовсе. Дальняя стена упиралась в огромный, раздутый, как бочка, ствол дерева, там же чадил очаг и шипел кипяток, выплеснувшийся из котла. Вдоль ближней стены стояли бочонки, и полые стебли тростника тянулись к ним сквозь отверстия в крыше. Между очагом и бочонками на всё том же настиле, только заваленном циновками и листвой Самуны, устроились люди.

Тёмные лица нелегко было рассмотреть в сумраке хижины – только глаза блестели в неровных сполохах очага. На пришельца все смотрели спокойно, даже без удивления.

– Еды? – одна из женщин, склонившихся над очагом, повернулась к Фриссу с лоханью, полной дымящихся водорослей и маслянистой жидкости. Фрисс покачал головой.

– Тут был человек с белой кожей. Куда он пошёл?

– Волшебник с огромным котом? – один из жителей зашевелился на циновке. – Был, да. Как вам не жарко под такой горой тряпья и шкур?! Был, потом ушёл. Там, у двери, приколол листок. Буквы наши, а слов не разобрать. Посмотри, может, для тебя писалось…

«Я у правителя,» – чёткий, хоть и не лишённый завитушек-украшений, почерк Нециса узнать было несложно. «Буду к вечеру. За постой уплачено, корм для Флоны – в хозяйственном дупле. Под мостки не ныряй, вода здесь дрянная.»

«Заметил уже,» – поморщился Речник.

– Есть тут чистая вода? – спросил он. Житель, ближе всех сидевший к огромной бочке, поднялся и повернул ручку ворота. Маленькая бадья показалась над краем бочки. Фрисс подобрал с пола пустую чашку, подставил под бадью. Вода в бочке пахла илом и палой листвой.

– Откуда берёте? – спросил Речник, понюхав содержимое чашки. – Из канала?

– Дождевая, – недовольно покосилась на него одна из женщин. – Хорошая вода, лучшей тут нет.

– Ясно, – пожал плечами Фрисс. – Давно были дожди? У нас, на севере, страшная сушь.

– Ц-ц-ц, – житель, оставив в покое бадью, подошёл поближе. Те, кто сидел на полу, прекратили свои беседы и повернулись к пришельцу.

– Так и у нас то же, – помрачнел житель. – На той неделе ещё что-то пролилось, на этой – ничего. Ветер дует, а облаков нет. Мы тут говорили – может, все наши дожди выливаются над северными землями?

– Если бы, – покачал головой Речник. – У нас небо белое, как серебряная плошка. В месяц половодья не упало ни капли. Болота – и те горят.

– Горят?! – житель покосился на щелястую стену, за которой плескалась вязкая солоноватая вода. – Болота?! Ц-ц-ц…

– Проклятая всеми богами сушь, – нахмурилась женщина. – Скоро хорошая вода кончится. Будем варить воду из канала. Хоть бы боги отвели от нас сапфировую пыль, не то вообще без воды останемся…

Хозяйственное дупло Фрисс нашёл быстро – оно было продолблено в том же дереве, к которому прислонялась хижина, только немного сбоку. Это было огромное дерево, ветви его высоко поднимались над водой, и на них Речник различал какие-то немаленькие плоды. Жители называли такие деревья «Мафенеса» – Фриссу это название было незнакомо.

Загнав Двухвостку под наскоро надстроенный навес – обычно тут устраивались жители, когда жара спадала – и высыпав перед ней пару охапок нарубленных листьев, Речник подозвал кота и шёпотом велел ему приглядывать за Флоной и ждать Некроманта. Кот немедленно улёгся на панцирь Двухвостки и закрыл глаза. Речник подсунул ему под лапу полупустой тюк, в котором раньше лежали припасы, а теперь остались в основном обёртки и пустые фляжки, и выбрался на солнцепёк.

Деревья, обступившие Темицату, должны были давать густую тень – но чем ближе подходил полдень, тем тени становились короче, и мостки выплыли из сумерек на испепеляющее солнце. Ил под ними отчётливо дымился, запах рассола и тухлятины становился всё сильнее. Потоптавшись по зыбким мосткам и не найдя нигде твёрдой земли, Фрисс понял, что смотреть в Темицате не на что – везде одни и те же кое-как построенные хижины, навесы, уложенные непонятно на что, изъеденные морской солью сваи и воздушные медузы, развешивающие икру по ветвям и пологам. Даже рыбаки ушли с мостков, и лодки торговцев попрятались в тени нависающей над городом рощи.

– Хаэ-э-эй! – донеслось из-за большой хижины, а следом раздался оглушительный плеск и растерянные вопли. Фрисс невольно потянулся к мечам и прибавил шагу.

За хижиной, обвешанной челюстями цеготов, в кольце мостков, обнесённых шатким ограждением, плавала у самой поверхности огромная двуглавая рыба. Чешуя её скорее похожа была на костяные щитки или звенья кольчуги, острый изогнутый плавник слегка приподнимался над водой. За рыбой в мутном иле неотступно двигались продолговатые серые тени. На мгновение Фрисс встретился взглядом с ярко-жёлтыми выпученными глазами – и невольно вздрогнул. Рыба видела его – и, будь он в воде, настигла бы его в ту же секунду и разорвала на части. Это существо не было голодным – оно источало ненависть и очень хотело убивать.

– Хаэй! – крикнул житель, облокотившийся на ограждение. – А ну-ка ещё раз… Держите меня!

Двое зевак из толпы, собравшейся у огороженного пруда, ухватили его за руки. Он перекинул ноги через ограждение и оцепенел, кончиками пальцев опираясь на самый край настила. Рыба, мрачно выписывающая круги в невидимой, но, похоже, очень прочной подводной сети, подплыла ближе – и житель с радостным возгласом встал ей на спину.

– Руки! – крикнул он, выворачиваясь из чужих ладоней, и пригнулся, цепляясь за плавник. Другой житель сунул в воду длинный шест, обвязанный пучками листьев, и ткнул рыбе в бок. Она молниеносно развернулась и сомкнула челюсти на палке. Жители с радостными возгласами повисли над водой. Шест был довольно толстым, листья на нём удерживала какая-то смола – рыба прилипла и напрочь забыла о непрошеном седоке.

– Хватит, – кто-то из жителей посмотрел на него с тревогой. – Слезай!

– Да ну, – отмахнулся наездник. – Давай по кругу!

– Держись! – ухмыльнулся владелец шеста и медленно потянул палку на себя, пятясь вдоль ограждения. Рыба ударила хвостом по воде, серые тени вокруг неё приблизились к поверхности. Что-то громко хрустнуло.

Серая тень стрелой взлетела над водой и вцепилась жителю с шестом в руку. Он заорал и шарахнулся в сторону. Наездник с громким плеском упал в пруд.

Речник сбил кого-то с ног – толпа бросилась прочь от пруда, как раз навстречу Фриссу. Палки и обломки досок полетели в воду. В пруду, среди кровавой пены, винтом вертелась огромная рыба. Житель бил её по глазам, пытаясь вырвать свою руку из челюстей. Почему его не перекусили пополам сразу, Фрисс не понимал – разве что рыбьи зубы слиплись от смолы…

– Хаэй! – житель с шестом опомнился первым, подсунул палку под ноги пловца, и тот упёрся, приподнимаясь над водой. На его лодыжке висела, намертво вцепившись, небольшая серая рыбина. Другой житель подвёл шест с противоположной стороны, третий поймал «утопающего» за ноги и потянул вверх. Серая рыба после удара палкой по голове приоткрыла пасть и выпустила добычу. Жителя потащили за ограждение.

– А-а-а! – он рванулся назад. Его рука, вывернутая под странным углом, всё ещё торчала из пасти огромной рыбины. Щёлкнув челюстями, та продвинулась вверх – от локтя к плечу, будто надеваясь на жертву. Житель закричал.

– Ич-вакати! – выдохнул Речник, ткнув пальцем в плавник. Между ним и рыбой была только мутная вода и хлипкая ограда, и серая тень немедленно метнулась навстречу. Фрисс отдёрнул руку, выискивая взглядом, чем можно было бы ударить плавучую тварь – но бить уже было некого.

– Нангалика! – жители, опасливо обходя Речника стороной, снова сгрудились у воды. По поверхности пруда расплывалось мутно-красное пятно. Огромную рыбу поддели баграми и выволокли на мостки вместе с жертвой. Человек ещё был жив, но бледен, тяжело дышал и пытался свободной рукой разжать челюсти чудовища.

– Погоди, – Фрисс остановился рядом, мельком отметив, что зубы у мёртвой твари короткие, но острые. – Набок её поверните…

Меч опустился на нижнюю челюсть и вспыхнул золотым огнём, разрубая изогнутые кости. Ил и кровь полились на мостки. Орудуя палкой, как рычагом, жители оттолкнули в сторону отсечённую челюсть.

«Отчего она сдохла?» – одна мысль не давала Речнику покоя, пока толпа расступалась перед спешно вызванным целителем, пока раненого, остановив кровь, поднимали на руки и уносили в хижину, а зеваки тыкали палками и – самые смелые – пальцами в мёртвое чудище. Иссушающее заклятие как будто не сработало – чешуя рыбы осталась прежней, вот только из жаберных щелей до сих пор сочилась кровь…

– Хаэй! – зычный возглас заставил жителей шарахнуться от рыбы. Сквозь толпу в окружении четвёрки воинов в плетёной броне пробирался невысокий человек в широкой шляпе.

– Стадо остолопов! – он остановился у мёртвой рыбины и окинул всех недобрым взглядом. – Что я сказал сделать? Я сказал – всем совать лапы к нангалике?! Я сказал – искупаться в её пруду?! Кто тут не знает, что такое нангалика?! Нецис, вот, полюбуйся, с кем приходится работать!

Некромант, идущий следом за ним, неопределённо хмыкнул. Воины покосились на зевак и взмахнули длинными палками. Жители с воплями кинулись врассыпную, Фрисс насторожился было, но услышал в криках больше досады, чем страха. Листья, прикреплённые к палкам, хлестали неприятно, но убивать тут никто никого не собирался – и, разогнав толпу, стражники опустили оружие.

– Нангалика… – Нецис опустился на корточки, с интересом разглядывая огромную рыбу. – Целая стая?

– Видели восьмерых, не считая прилипал, – кивнул человек в шляпе. – Шестерых убили, одну изловили. Я поставил стражу в горловине Эйлуацты… стражу и решётки с поплавками. Нангалики тут появляются, бывает, но не стаями же!

– Странно, – Некромант повернул рыбу набок, провёл пальцем вокруг сморщенного глаза. – Никаких чужеродных чар. Кто-то приказал – и они подчинились. Фрисс, ты её Иссушением убил?

– Выручал жителя, – понуро кивнул Речник. Ему было не по себе.

– Эти остолопы… – махнул рукой человек в шляпе. – Скука их разбирает, прокляни меня Макехс! Все уйдут в ночные патрули, не будь я… Так ты – чародей Фриссгейн, друг Нециса Изгнанного?

– Так и есть, – кивнул Речник. – Что тут творится?

– Ничего, о чём чужеземцам следовало бы тревожиться, – отмахнулся житель. – Тем более – столь сильным магам. Что ж, Нецис, что мог, я тебе показал. Не раздумал идти в Эйлуацту – попутных тебе течений. Стража пропустит.

Он гортанным воплем подозвал к себе воинов и, не оборачиваясь, ушёл в большую хижину. Фрисс посмотрел на Некроманта.

– В высшей степени интересно, – пробормотал Нецис, вынимая руку из жаберной щели и слизывая с пальцев кровь. – Мозг рыбы слишком мал, чтобы вместить разум, но две головы… не исключено, что беседа была бы возможна. Если подвернётся случай…

– Нецис, выплюнь гадость! – не выдержал Речник. Сама по себе рыба, хоть и с двумя головами, омерзения у него не вызывала, но при взгляде на ил, из которого её выудили, Фрисса начинало мутить. Вайнег знает, что она ест в этой гнилой мути – и что течёт в её крови…

– А? – Некромант растерянно посмотрел на Речника, потом – на свои руки. – Прости, Фрисс. Сейчас отмоюсь.

– Не в болоте, – покачал головой Фрисс, извлекая из воздуха водяной шар. – Нецис, такое, прежде чем есть, нужно битый Акен в углях продержать. Ты чуешь, чем пахнет ил? А оно там плавало…

– Ил? – Некромант, вытирая руки, покосился на чёрную муть. – Местные обычаи, Фрисс… Мне они тоже не по нраву, но изменить их не в моих силах. Они предписывают хоронить мертвецов в болоте, с камнем на груди. То, что под городом, болотом не считается, но всем лень, это во-первых, и течений никто не отменял, это во-вторых. Нангалики, кстати, костями брезгуют… они любят мясо с кровью. Там, внизу, много мертвечины… Хорошо, что вода всё удерживает.

Зелёные искры сверкнули на пальцах Некроманта и тут же погасли. Фрисс поёжился.

– Что же, местным дров не хватает?! Ясно, почему тут тухлая вода… Нецис, так что тут происходит? Нашёл ты то, что искал?

– Ничего особенного я не искал, Фрисс, – покачал головой Некромант, выискивая на узких улицах одному ему знакомые приметы. – Обменял один кристалл аметиста на большой плот. Вечером его подгонят к постоялому двору. Надеюсь, Флону он удержит. Утром выйдем в озеро. Если верить местным, Ацтарис никуда не уплыл за те годы, что я тут не появлялся, и Силлиги по-прежнему там живут, и желающих ходить к ним в гости не стало больше. Их, впрочем, с той осени тут тоже не видели…

– Силлиги? Те существа, которые нас спрячут от… – Фрисс покосился на раскалённое небо. – Ты их нашёл? Узнал что-нибудь о них?

– Ничего нового, – пожал плечами Некромант. – Доплывём до Ацтариса – узнаем побольше.

– А рыбы откуда? – Фрисс оглянулся на пруд, уже скрывшийся за хижиной правителя. – Это какие-то демоны?

– Да нет, просто злобные твари, – качнул головой Нецис. – Плот я прикрою магией, а ты воздержишься от купания – и о нангаликах можно будет забыть. Странно только, что в этом году они сбиваются в стаи… и так осмелели, что проникли в город. Обычно огонь их пугает, а факелы тут горят каждую ночь. Может, дело в засухе…

– Непохожи они на простых рыб, – нахмурился Речник. – Река-Праматерь такого не создавала. По суше они ползают?

– Недалеко, – ответил Некромант с досадой. – Фрисс, у меня уже подозрения, что на ночь придётся зачаровать и постоялый двор. Нам нужны будут припасы дня на три… что скажешь о местной дождевой воде?

Глава 12. Ил и кости

– Нецис, ты, может, заболел по весне? – Речник озадаченно смотрел на Некроманта, с измученным видом рухнувшего на плот. – Здесь не море, а озеро. Той осенью мы переплывали озёра, и тебя вроде не так укачивало…

– Фрисс, это озеро слишком большое для меня, – мутными глазами взглянул на него Нецис и судорожно сглотнул.

Речник подобрал шест и оттолкнулся от невидимого дна… хотя, скорее всего, это была полусгнившая коряга, обросшая соляной коркой и отяжелевшая. В попытках нащупать настоящее дно Фрисс едва не упустил шест и сам еле удержался на плоту – а падать в черную муть, что колыхалась со всех сторон, Речнику не хотелось. По глади Эйлуацты бежала рябь, и плот слегка покачивался. Наколдованное течение лениво тащило его вдоль прибрежной рощи. Фрисс следил за коварными подводными корнями и искал, где причалить. Двухвостка, привязанная к плоту, уже недовольно фыркала и раздувала ноздри, вынюхивая свежую траву.

– Справа! – буркнул Нецис, прижимая ладонь к горлу. Почерневший пучок листьев высовывался из воды, под ним виднелись очертания ветвей. Большая сучковатая Кийча рухнула в воду совсем недавно, её корни, совсем не тронутые гнилью, ещё торчали над поверхностью, путаясь в нижних ветвях устоявших деревьев. Речник осторожно обогнул поваленное дерево и повёл плот к берегу. Меж корней огромной, раздутой, как бочка, Самуны виднелась крошечная бухта.

– Здесь и пристанем, – сказал Речник, цепляясь шестом за торчащий корень. Двухвостка радостно взревела и замотала головой, пытаясь дотянуться до листьев. Нецис с тихим стоном сполз с её панциря, привязал плот к прочному на вид суку и перебрался на верхний ярус корней, подальше от воды.

– Мрря, – Алсаг одним прыжком взлетел на соседний корень и подозрительно обнюхал дерево. В ветвях с негромким писком мелькнули полосатые хвосты – зверьки заметили огромного кота и поспешно сбежали.

– Нецис, нарви листьев. Флона сама не дотянется, – сказал Речник, извлекая из воздуха большой водяной шар. Пить то, что текло под корнями Самуны и Кийчи, он не стал бы, даже умирая от жажды. Двухвостка, ненароком глотнув солёного ила, долго хрипела и пускала слюну – и больше на «подножную» воду не смотрела. Может, ей и странно было пить из висящего в воздухе шара, но приспособилась она быстро.

– Фррисс, как думаешь, мне тут нужно скррываться? – тихо спросил Алсаг, покосившись на плоты, что проплывали шагах в двадцати от него. Жители перегоняли в тень плавучие огороды – местное солнце было слишком жгучим даже для теплолюбивой Матлы, которую тут выращивали.

– На Коуцате – да, – кивнул Речник. – Если тут живут куванцы, то они ведь могут снова приплыть на Реку. А дальше, в Мецете, уже ни к чему. Хаэй! Нецис! Подожди, я иду!

Флона неторопливо поедала жёсткие листья Самуны и Кийчи – всё, что росло тут, пропитывалось солью от корней до верхних веток и отвердевало так, что даже Двухвостке трудно было разжевать. Время от времени Фрисс протягивал руку к груде нарванной листвы и бросал Флоне ещё охапку. Внизу, под корнями, скользили на север смутные тени. Речник видел их часто с тех пор, как покинул Темицату, но ни разу ему не удавалось зацепить их шестом.

– Цегот? – Нецис повертел в руках полосу тёмного вяленого мяса, смахнул лишнюю соль и отщипнул несколько волокон. – Помнится, тебе не нравилась эта еда…

– Цеготы, по крайней мере, плавают в море, а не в болоте, – поморщился Речник и огрыз большой кусок. В Темицате он обошёл всех торговцев, выискивая морскую рыбу, но найти её было очень непросто – а вот мясо цегота он узнавал по запаху. Чем дальше от побережья, тем труднее будет раздобыть съедобную пищу, но раньше времени есть болотную тухлятину Фрисс не собирался.

Рыбачья лодчонка, виляя, огибала поваленное дерево. Из неё, ненадолго забыв о вёслах, на путников таращились жители – но ни подплыть, ни окликнуть чужаков никто не пытался.

– Та-а… определённо, это течение, – Нецис уронил в воду обрывки листа и смотрел теперь, как они медленно уплывают куда-то под корни Самуны. – Исток Алаци, скорее всего. Тогда нам осталось проплыть ещё столько же или немного меньше. В Темицате говорили, что Ацтарис не менял расположение, надеюсь, они не ошиблись.

– Странно, что кто-то что-то о нём говорил, – хмыкнул Речник, запуская руку в шерсть задремавшего кота. – Я так и не нашёл никого, кто хотел бы говорить о Силлигах. Словно никто во всей Темицате о них не знает ровно ничего. Целый народ тут живёт, и никому он не интересен.

– Вот этому у них и надо научиться, – Нецис взглянул Речнику в глаза, пристально и задумчиво. – Я всегда завидовал Силлигам. Жить тут со времён Повелителей Демонов – и никого не интересовать… Если они нас спрячут наполовину так, как прячутся сами, Тзангол не увидит нас и у себя под щупальцами…

Речник недоверчиво покачал головой.

– А тебя, Нецис, тут знают? – тихо спросил он. Некромант опустил взгляд.

– Если ты о «изумрудниках», то они здесь бывают редко, – в его голосе чувствовалось смущение. – Этот островок им неинтересен. Если о жителях… тут я не уверен. Они каждый раз смотрят так, будто видят меня впервые. Прикидываются или нет, сказать трудно. А если о Силлигах… да, Фрисс, они меня помнят. Скорее хорошо, чем плохо… впрочем, о них тоже трудно говорить с уверенностью. Увидим на месте…

Заросли вдоль побережья понемногу редели. В бухтах, оцепленных хлипкими изгородями из корней и верёвок, Фрисс видел скреплённые вместе плоты – огороды, хижины, плавучие кухни… Странные строения громоздились на торчащих над водой корнях Самуны и Кийчи, опираясь на сваи и свисая с ветвей. Из строений доносился скрип отсыревших досок, негромкие шаги и голоса. Дома поселенцев выглядели шаткими и непрочными, а омут под ними казался бездонным. Фрисс видел на корнях рыбаков – и даже их улов, зеленоватых илистых рыб и странных двулапых ящериц с пучками жабр вдоль шеи. Как-то раз мимо, проседая под тяжестью груза, проплыл большой крепкий плот. На нём, надёжно привязанные, лежали большие отёсаные камни со странными параллельными пропилами. Фрисс озадаченно смотрел на них, думая, откуда их могли выловить, и кто на Коуцате может строить из камня. Плотовщики на свой груз смотрели с гордостью и по озеру пробирались осторожно, будто везли нечто очень ценное.

– Погребальные камни, – Нецис кивнул в их сторону и снова уткнулся взглядом в брёвна плота. Качка, незаметная Речнику, не давала Некроманту ни секунды покоя, и поднять голову он осмеливался, только сойдя с плота на «сушу» – пусть сушей здесь и были корни деревьев.

– Погре… – Фрисс не сразу понял слова Нециса, а когда понял – сдавленно охнул. – Бездна! А плывут так, будто сокровище везут…

– А ты попробуй тут, на Коуцате, добыть хороший погребальный камень, – хмыкнул Некромант. – Их привозят с материка… похороны на Коуцате – дело не из простых и дешёвых.

– Нецис, не рассказывай, – поморщился Речник. – Иначе грести будет некому.

– Мрря, – с отвращением сказал хесский кот и забрался на панцирь Двухвостки – подальше от воды и гниющих в ней костей. Они были там, Фрисс почти видел их – желтовато-чёрные под буро-зелёным илом. «Убереги меня Река от такого погребения,» – на миг зажмурился он. «Хуже только мертвяком шататься…»

Последнюю ночь они провели в бухте поселенцев, привязав плот к корням за оградой. Жители как будто не решались отойти от неё – долго шептали что-то над шаткими воротами, щупали верёвки и несколько раз проверяли засов из хитро скреплённых челюстей цегота. Факелы чадили над заводью всю ночь, и Фрисс несколько раз просыпался от шагов и плеска – поселенцы по очереди пробирались к ограде по проседающим плотам, чтобы зажечь погасший огонь. Речник вечером снял было доспехи, но к полуночи, поддавшись общей тревоге, надел их снова и ночь провёл в броне. На рассвете старший из поселенцев вышел открывать ворота – и опять проверил каждую верёвку и каждый прут. Он что-то шептал, глядя на воду, а от любопытного взгляда Фрисса шарахнулся, как от удара.

– Та-а… могу ошибаться, Фрисс, но раньше островитяне были не столь молчаливы, – озадаченно пожал плечами Некромант, когда бухта скрылась за пузатыми стволами.

– Они чего-то боятся, – нахмурился Речник, провожая взглядом погасшие факелы над переплетёнными корнями, зубастые засовы, настороженных жителей, выглядывающих из хижин, как совы из дупел. – Может, нангалики?

– Это должно быть целое нашествие нангалик, – покачал головой колдун. – Обычно хватает уголька, брошенного в воду, чтобы они не подплывали близко… или одной лучины, зажжённой в окне. А этой ночью, похоже, всё побережье опоясалось огнями. Хаэ-эй! Ми-ир ва-ам!

Житель, склонившийся над засовом, отшатнулся и чуть не упал в воду. Фрисс и Нецис переглянулись.

Где-то поблизости брала начало одна из рек Коуцаты. Фрисс не сразу понял, что это не волны бьются о плот – это шумит широкий поток, омывающий корни деревьев. Река подхватила тяжёлую посудину и поволокла за собой, и Речник с трудом вывел плот со стремнины в тихую заводь. Впереди, за пучками листьев Кийчи и торчащей из воды порослью тростника, темнело что-то большое, расплывшееся по воде и нарочито отстранившееся от стены прибрежного леса. На глади озера колыхались сотни плотов, верёвочные мостики протянулись между ними, толстые канаты соединяли цепочку плавучих брёвен, протянувшуюся к зарослям. На плотах выстроились округлые хижины, большие и маленькие, аккуратно обшитые листьями Самуны. Пучок листьев Кийчи венчал каждую остроконечную крышу.

– Нецис! Тут что, даже сваи не вбиты?! – Фрисс во все глаза смотрел на плавучий город. А это, несомненно, был город, единое целое, сплетённое в сложный узор. Всё это скопление плотов было крепко связано, с одного на другой можно было перейти, не замочив ног, а некоторые дома, не уместившись на одном плоту, занимали сразу несколько. Город покачивался на волнах и таинственно молчал – Фрисс слышал только плеск и тихий шелест не то листвы, не то мягко ступающих лап.

– А здесь факелов не видно, – заметил Речник, проталкивая плот в узкий канал. Протока заканчивалась крепко сколоченным причалом с деревянными кольцами. Все они пустовали – никого не было в «порту» Ацтариса.

– Ни одного факела, – Фрисс посмотрел по сторонам. Что-то шелестело за стенами хижин, но что – он не видел под «чешуёй» из листьев Самуны. Плотные дверные завесы были опущены до самой «земли» – кто-то спасался от жары и не спешил выйти, чтобы поглазеть на чужаков. Фрисс поправил свёрнутую из листа шляпу и шагнул на причал.

– Силлиги огонь недолюбливают, – вполголоса сказал Нецис, бросая ему канат. – Как и полуденное солнце. Мы приплыли рановато, надо было подождать до заката…

От хижин потянуло дымком, запахло жареной рыбой и чем-то кисловато-влажным. Алсаг заинтересованно шевельнул ухом.

– Ждите здесь, – Некромант, сойдя на берег, подозрительно огляделся. – Проверю, что тут изменилось за последние годы. Смотрите, чтобы Флона не объедала крыши…

– Нецис, ты бы Грамоту взял, – Речник сунул руку в сумку. – Пригодится в переговорах.

– Фрисс, из меня такой посланник Реки… – отмахнулся маг и тихо скрылся за хижинами. Флона громко выдохнула и с любопытством уставилась на стену, обшитую листьями. Речник надавил ей ладонью на нос и заставил отвернуться.

– Тише, Флона, – он сгрёб с плота остатки затоптанной листвы и положил перед мордой Двухвостки. – Скоро поплывём в лес, я тебя покормлю.

Полуденную тишину нарушал только плеск воды. Принюхиваясь к запаху чужой еды, Фрисс задумчиво жевал сушёное мясо и ждал. Что-то мелькнуло за хижинами – Речник спрятал припасы и выпрямился.

– Мир тебе, северянин, – беловолосый, бледный до синевы житель в длинном пёстром балахоне с бахромой остановился на краю причала и склонил голову. – Почтенный Имальксиат приглашает друзей Нециса Изгнанного отобедать в его доме.

– Приятно слышать, – кивнул Речник и придержал за шкирку Алсага, поспешившего сигануть на берег. – Но здесь Двухвостка, она голодна, и оставить её я не могу – она полгорода сжуёт.

– Ну что ты, – житель неуловимо усмехнулся. – Для твоего зверя приготовлена еда, и за ним присмотрят.

Четверо в похожих одеждах выбрались из-за дома, неся на шестах охапки листьев Кийчи. Двухвостка радостно зафыркала и потянулась к еде. Фрисс осторожно перебрался на шаткий причал. Кот последовал за ним.

…Под сплетённой из листьев крышей просторной хижины было темно и прохладно – заметно холоднее, чем обычно бывает в тростниковом доме, Фрисс даже озяб и порадовался, что пришёл сюда в броне. Под расстеленными прямо на полу циновками еле слышно плескалась вода, от лепёшек, сложенных на огромное блюдо, поднимался пар, длинный судок с кислейшим соком матлы и утонувшей в нём варёной рыбиной медленно двигался по кругу, от одного едока к другому. Фрисс выловил небольшой кусок и завернул в толстую лепёшку. Вкус теста, солоноватый и водянистый, был ему незнаком и ни не что не похож.

– Плоды Мфенеси, – привычно пояснил Некромант, отрывая кусок лепёшки и обмакивая в сок матлы. – Полезнейшее растение местных болот… Ешь рыбу, Алсаг. Немного приправы вкус не испортит.

– Это, по-твоему, немного? – шевельнул усами Алсаг. – Это чистый хашт, а не пррипррава.

Некромант подобрал с циновки большую закупоренную флягу из плода Кими. Странный зубчатый орнамент был вырезан на ней. Некромант плеснул немного жидкости на ладонь и задумчиво лизнул пальцы.

– Кислуха? – усмехнулся Речник, проследив за вспыхнувшим взглядом Алсага – кот учуял знакомый запах. – Из чего же её гонят? Тут и тины-то пригодной нет… Где служители? Позову, пусть принесут чашки.

– Постой, – Нецис поднял руку и жестом подозвал хеска. – Алсаг, это тебе.

– Хаэй! – Речник цапнул его за запястье. – Тут что, отрава?! Не вздумай травить Алсага…

– Фрисс, ты в себе? – поморщился Некромант. – Тут нет никакой отравы. Это уланзи, отличная пальмовая брага. Наверное, привезли вместе с тем грузом камней… её гонят в Мецете, по ту сторону пролива. Но нам, в отличие от Алсага, нужен будет ясный разум. Силлиги не просто так решили угостить нас – им явно понадобилось время на размышления. А вот о чём они размышляют, сказать трудно.

– Река моя Праматерь… – Фрисс ненадолго прикусил язык, выжидая, пока беловолосый служитель унесёт пустой судок и скроется сам. – Думаешь, они готовят ловушку?

– Та-а… си-меннэль, – покачал головой Некромант. – Навряд ли. Но что-то у них на уме есть. Иначе мы сухой лепёшки от них не дождались бы.

Фрисс с сожалением покосился на миску, наполненную уланзи. Алсаг лакал его громко, с явным удовольствием, и понемногу впадал в расслабленно-блаженное состояние. Речник усмехнулся, но тут же насторожился – кто-то подходил к двери, медленно и тяжело ступая по тростниковому настилу. Нецис поднялся, встречая пришельца.

Дверная завеса вновь опустилась за спиной островитянина. Он был в длинной и широкой мантии, полы которой волочились по циновкам. Поверх накинут был балахон покороче – всего до пояса, украшенный бахромой и снабжённый капюшоном, полностью скрывшим лицо.

– Вы нассытилиссь, – голос пришельца, глухой и присвистывающий, показался Фриссу неприятным – настолько, что Речник поёжился, как от холода. – Хорошшо…

Он жестом велел Некроманту садиться и опустился на циновку сам, откидывая на спину капюшон. Бледная кожа блеснула тусклым серебром. Светлые волосы, похожие на мягкий пух, толстой нитью связаны были в пучок на затылке, на худом костистом лице едва выделялся маленький бугорок носа, под прозрачной, похожей на стекло плёнкой светились лишённые век глаза – зеленовато-жёлтые, сверкающие, прозрачные, как чистый кварц. Всё, что ниже носа, закрыто было полосой плотной ткани, обёрнутой вокруг шеи.

– Он засслуживает доверия? – Силлиг указал бледной ладонью на Речника.

– Фриссгейн заслуживает доверия больше, чем ты и я, вместе взятые, – хмуро кивнул Некромант. – Что насторожило тебя, почтенный Имальксиат?

– Многое насстораживает меня, Нецисс Изгнанный, – прошелестел тот, переводя немигающий взгляд с мага на Речника. – Эти дни несспокойны, повссюду видитсся угроза…

– Ты опасаешься меня? – растерянно мигнул Фрисс и потянулся за сумкой. – Напрасно, я вовсе не…

Грамота неярко сверкнула в его руке, озарив сумрачную хижину бирюзовым и изумрудным светом. Силлиг отшатнулся.

– Хассса! Сспрячь! – он закрыл глаза узкой ладонью. Нецис бросил на Речника свирепый взгляд и молча указал на сумку. Фрисс озадаченно заморгал.

– Сссс… сслишшком яркий ссвет опассен для глаз, – Имальксиат медленно отвёл руку от лица. – Вот это и ссмущает меня, Нецисс Изгнанный. Сслишшком много ссвечения…

– Я сразу сказал, что работа не из лёгких, – покачал головой Некромант. – Но ваши умения…

– Нашши умения недёшшево сстоят, – Силлиг низко надвинул капюшон. – Мы иссполним твою проссьбу, ученик Зелгана, вопросс лишшь в цене…

– Моя цена кажется тебе низкой? – насторожился колдун. – Или ты боишься обмана?

– Ссссс… Ты чесстный Некромант, это вне ссомнений, – слабо махнул рукой Силлиг. – Жемчуг, аметиссты… ссокровища ссеверных земель… У насс ессть камни подороже… ссущесственно дороже. Вернее, были до посследних дней… Несспокойные дни, Нецисс Изгнанный, дни, полные тревоги и сстраха… Ессть вещи, которые для насс дороже ссеверных ссокровищ. Ессли тебе нужна нашша помощь, верни их нам.