Текст книги "Меч и проводник.Дилогия. (СИ)"
Автор книги: Макарка, Гыррр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 71 (всего у книги 86 страниц)
В руках казначея возник и исчез кинжал, блеснув всеми цветами радуги. Это ровным счётом ничего не значило: советнику по финансам нравилось играть с ножами и кинжалами вне зависимости от настроения – конечно, только среди тех, кто знал его истинную сущность, то есть исключительно на таких вот заседаниях. Или попутно он отрабатывал какие-то навыки создания оружия. Сколько Дерек ни пытался, никакой закономерности между цветом, формой, скоростью возникновения или исчезновения клинка и настроением третьего советника он найти не смог. Даже не мог сказать, что Ильм отвлекает таким образом внимание – во всяком случае, далеко не всегда.
– Хочешь совет? – выдал наконец меч. – Что ж. Создай независимый департамент по делам вампиров, и главой туда назначь Роксану. С правом казнить и миловать. Вечноживущих, естественно. Проблем больше не будет. Поверь, для Земериула это куда страшнее показательной казни.
Что назначение Роксаны главой куда бы то ни было много страшнее показательной казни, Дерек ничуть не сомневался. Но справится ли она? Можно было спросить: "Проблем и правда не будет?" И услышать ставшее уже привычным: "Ты сам знаешь ответы на все вопросы..." Но кто его знает – чем руководствуется меч на этот раз. Может, ему всего-навсего захотелось найти любимой женщине какое-нибудь занятие, чтобы не таскала его постоянно то в эльфийскую оперу, то по Торговым рядам. Или пытается увеличить прибыли "Тропинки" от торговли с вампирами за счёт влияния Роксаны. Или создаёт ещё одну властную структуру, чтобы отстранить владыку от правления. В любом случае – на данный момент это лучше, чем война. Хорошо, хоть Хельм с Бородой не стали кивать. Почему независимый департамент – понятно, вряд ли эта женщина потерпит над собой какое-либо начальство, кроме владыки, да и насчёт владыки весьма сомнительно, с другой стороны...
– Ильметас, – вкрадчиво поинтересовался Дерек, – если твоё предложение будет принято, могу ли я рассчитывать, что тебе удастся уговорить госпожу Роксану вложить в департамент ту треть казны, которую она до сих пор отказывается вернуть? И что она не потребует себе на содержание все те налоги, что поступают в казну от вампиров?
– Тех налогов, что платят вампиры, ей вряд ли хватит и на два дня, – хмыкнул господин Хант. – А насчёт казны я поговорю, действительно, уже столько раз её утроила, что пора бы и поделиться...
– А почему, – всё-таки не удержался владыка, – не предпринималось попыток полностью уничтожить вампиров? Только не говори мне, что я сам знаю все ответы.
– Да, – поддержал его тайный. – Судя по тому, как вы легко справились с ними в Хоржеше, особых сложностей возникнуть не должно.
– Ну скажем так, – осторожно начал господин Хант, разглядывая очередной кинжал, – у вас есть все необходимые данные, чтобы сделать выводы самостоятельно. Причём тайному советнику по должности полагается думать больше, чем владыке. И почему?
Дерек едва сдержался, а вот Хельм выругался. Борода же лишь усмехнулся – внешне его отношение к господину Ханту не изменилось, он лишь перестал постоянно просить третьего советника за чем-либо сбегать. Зато казначей теперь иногда упреждал просьбы главнокомандующего и резво мчался исполнять роль посыльного по собственному желанию.
– Надо полагать, это по каким-либо причинам невозможно, – развёл руками тайный советник. – Это сейчас они укусами размножаются. Но откуда-то же они взялись изначально? Причём если учесть, что при укусе вампира дети до серебряной дюжины либо умирают, либо выживают, но никогда не обращаются, а из взрослых обращается примерно один из дюжины... Предположу, что в случае полного истребления всех кровососов они рано или поздно вновь возникнут, причём дикие.
– Возникнут, – подтвердил казначей. – А откуда?
– Из обычных людей, больше неоткуда, – решил Хельм. – Причём если обратится быстро, скажем, за полночи – всю деревню перекусает. А медленно... всё равно наверно успеет. Пока численность кровососов стабильна – можно не опасаться, что сосед перегрызёт тебе горло, если же они начнут возникать самопроизвольно...
– Ну вот видишь, – обрадовался Ильм, – всё совершенно очевидно. Проблема в том, что обращаются они и правда очень быстро, и предположить, кто конкретно станет вампиром – крайне сложно.
– И ты не можешь предсказать? – полюбопытствовал Борода.
Дерек обрадовался – вопросы главнокомандующего меч игнорировал крайне редко. Но Любозар очень редко и спрашивал.
– Не всегда, – казначей полюбовался на возникший клинок и растворил его в ладонях, – и меня в каждую деревню не пошлёшь, и сторожа к каждому потенциальному вампиру не приставишь... он же не факт, что вообще ещё обратится. Может и повезти... Всё это мы уже проходили.
Земериул не побледнел, не покраснел, не упал на колени и не застонал: «Пощади, владыка...» Он лишь взял копию приказа, склонился и спросил:
– Правильно ли я понимаю, что у нас нет другого выбора?
– Правильно, – подтвердил владыка.
– Что ж, – ещё ниже склонился князь, – у тебя хорошие советники. Есть хотя бы один шанс, что вы, владыка, прочтёте постановления Роксаны прежде, чем они воплотятся в жизнь?
– Непременно, – обнадёжил его Дерек. – Но вряд ли отменю. Так что ваша жизнь, как и жизни ваших подданных, теперь в руках начальника департамента по делам вампиров.
Земериул изучающе взглянул на Дерека. Интересно, подумал вдруг владыка – не могли же все вампиры выглядеть одинаково при жизни. При жизни? Ну скажем так – до обращения. Не все же они были черноглазыми брюнетами.
– Вы немного не точны, владыка, – попытался усмехнуться князь. – Не теперь... но в остальном вы совершенно правы.
– Скажите, князь, – неожиданно для себя спросил Дерек, – а вы помните свою прошлую жизнь? Кем вы были до... обращения?
И тут же привычно насторожился – не навеян ли вопрос мечом. Вроде нет, он давно интересовался этим, изучил кучу трактатов, большинство из которых противоречили друг другу, и ни один не вызывал доверия. Да и когда ещё доведётся спросить?
– Помню, – не удивился Земериул, – не всю. Но многое. Князем и был.
– И вы не попытались вернуться к родным?
– Нет. В одиночку я не смог бы взять замок штурмом, а когда обзавёлся кланом... прошло слишком много лет.
– А разум? – продолжал настаивать Дерек. – Вы его теряли?
– Терял, – бесстрастно согласился князь, – впрочем, как я понимаю сейчас, он мне и до обращения часто отказывал. Жажда наслаждений, владыка, – то же безумие, что и жажда крови, и так же гасит разум, не так ли?
– А чувства? – пока ответы Земериула не противоречили тому, что он услышал и от первой вампирьей головы, и от остальных, кого доводилось допрашивать.
– Смотря какие, – позволил себе улыбнуться князь. – Те, которые можно назвать жаждой – крови, женщин, власти, могущества, – есть безусловно. Остальные – у кого как. Как ни странно, чем лучше удаётся удержать в себе разум, тем разнообразнее возвращающиеся чувства.
– Почему странно?
– Потому что люди обычно их противопоставляют.
– Вампиры действительно не боятся смерти? Вы лично?
– Сложный вопрос, – задумался князь, – по-разному. Я как бы не совсем жив, хотя в нашем обществе и принято этот факт отрицать.
– А от чего зависит?
Земериул замолчал, словно к чему-то прислушиваясь.
– От... памяти, наверно, – постарался подобрать он слово, – от... того, где страшнее, от... намёка на шанс, может быть?
– Не понял, – честно признался Дерек и вдруг осознал, что меч сейчас бы сказал: "Ты сам знаешь все ответы..." Где находится личность вампира? Если жив – здесь. А если мёртв? Уж не в верхних мирах, надо полагать. Те, кому суждено наверх – не переродятся. Либо внизу, либо здесь. Если внизу, то перед ним – лишь оболочка. Тогда откуда разум? Если же – условно жив? И сам мир – на грани?
– Где вы находитесь, Земериул?
– Поверьте, владыка, я не особенно стремлюсь находиться там постоянно, – чуть искривил губы вампир. – Здесь всё-таки лучше. Иногда.
– Ладно, – махнул рукой владыка, – забирайте копию приказа и ступайте к Роксане.
Вампир вздрогнул, и Дерек как можно небрежнее добавил:
– С ней и разбирайтесь. Кстати, князь, вы находите её красивой?
Земериул совсем по-человечески прикусил губу клыками.
– Красивой? – чуть заметно запнулся он. – Что вы, владыка. Я нахожу её... прекрасной...
* * * * * * *
– Ну что, упырёк, допрыгались?
Планировать на плоскую, обнесённую вычурным литым парапетом, крышу каменного двухэтажного жёлтого особняка было бы очень удобно, но вход располагался на первом этаже. К тому же летать в крупных городах категорически запрещалось – снесут из луков и арбалетов, глазом не моргнут. За высоким каменным забором позади особняка – несколько одноэтажных жёлтых вспомогательных зданий. Охрана – дюжие оборотни и маги, вооружённые сплошь серебряными мечами и кинжалами. Прихожая и лестница – в золотисто-оранжевых южных коврах, наверняка снабжённых не только грязеотталкивающими заклинаниями.
– Допрыгались, спрашиваю? Не успели рядом поселиться, как младенцев жрать начали?
– Пить.
Ответ еле слышен – он прокусил клыком нижнюю губу. Прокусил и прокусил – ни боли, ни крови – старая привычка, а столько лет держится. Странно.
– Что пить, гнида? У тебя ж блок на кровь стоит! Таргенайского возжелал? Последнее желание, надо полагать?
Кресла – тёмно-красный бархат, бронзовые заклёпки, дубовые ножки – когтистые медвежьи лапы.
– Не есть, – самое главное было – не поднять глаз на начальника департамента. – Пить. Мы не людоеды.
– Пить, есть... По мне – никакой разницы. Людоеды. Хуже – те хоть врагов жрут. Мразь.
Отблески далёкого зарева на золотистом ковре. Разум и тело пытаются сопротивляться обжигающему ужасу. Только не поднять взгляд.
– Вы... не должны гневаться, госпожа. Младенцы... их путь предрешён. Это благо, госпожа...
– Что?!
Вспышка чёрной молнии. Жар. Холод. Мрак. Отвести взгляд. Не упасть – только не упасть в этот омут...
– Вырастут – уйдут на дороги нижних. А так... не успеют.
Вспышка. Ворс на ковре – закат сквозь туман. Она... ответит? Или...
– Упырёк, твоя кличка случаем не Свистун? Кто из вас у кого учился словоблудием заниматься? Благо?! Не дать выбора – благо? Утопить мир – благо? Думаешь меня разозлить? Чтобы другой вместо тебя разбирался?
Не поддаваться. Не поднять взгляд. Не получилось. Разбираться придётся самому.
– Ты куда смотрел, мразь? Тебе что, не доносили? Куда смотрел, я спрашиваю?! Самому лакать неохота, диких поишь?! Ты что, не понимал, чем это закончится?
– Я... не успел. Простите, госпожа. Собирался – на два дня не успел всего. Мне тоже эти донесения... не нравились. Владыка... я... уже вылетел, когда... доложили... Виноват.
Оторвать взгляд от сполохов на ковре и сосредоточиться на кольцах. Одно, два, три... сколько их? И все – чистого золота с рубинами. Кармин и охра.
– Собирался? Куда? Проверять выполнение твоего личного приказа о повышении разумности диких вампиров путём поедания младенцев?
Яхонты вспыхивают в лучах осветительных шаров и растекаются кровавыми каплями...
– Да.
– Что да?
На ковре – отблески пламени, на пальцах – плавящиеся рубины...
– Именно так, госпожа. Поедания.
Дубовый стол в изящной эльфийской резьбе. Стрельчатые окна: оранжево-красные витражи – горящие костры и кленовые листья. Не осиновые – хоть не осиновые.
– Замечательно. Слушай мои пожелания: выходишь отсюда и – с войском по всем деревням, где твой личный приказ выполняли. Немедленно. Всех кто выполнял – казнить показательно. Прилюдно. При всей деревне, с зачитыванием приговора. Чтоб мало не показалось. Если я найду, что акция устрашения недостаточно... устрашающа, следующим будешь ты. Причём разделаем так, что желающих на твоё место не найдётся. Ясно? Это только владыка по странным обычаям своего мира считает, что старый враг лучше нового врага, мне данное утверждение кажется весьма сомнительным.
Алый шёлк на стенах – свободно струящиеся, спадающие причудливыми волнами драпировки. Картина в золочёной раме – багровое море, багровое солнце, раскалённый песок.
– Слушаюсь.
– Никаких кровососов в старостах – вам отныне запрещено занимать любые должности. Хотите начальствовать – селитесь отдельно. Попробуете влиять – маги донесут, мало не покажется. Хоть один ребёнок в совместных поселениях или вблизи ваших пропадёт – сам поедешь уничтожать всех своих как цивилизованных так и диких сородичей в радиусе дня пешего перехода. Взрослый – в половине дня пешего перехода.
Золотое гномье перо, хрустальная витая чернильница. Чернила – тёмно-зелёные, эльфийские. Холодные.
– Вы не понимаете... они сами предлагают. Сами. Откажемся мы – отец сведёт ребёнка в лес. Мы не можем отвечать за каждого пропавшего ребёнка. Мы не можем следить за всеми отцами. Не все могут устоять. Не верите? А ведь это правда...
– Правда, увы. Где-то в четверти случаев. Причём откажись вы – и ещё половина никуда бы детей не повела, быстренько замуж, к бабкам, в батраки или в город. Значит – приставишь к каждому младенцу охрану. Предложат сожрать – казна выкупит, будете посредниками. Бесплатно.
Сейф справа – роспись красной эмали по золотому фону: рябина, калина, боярышник.
– Да.
– О чём беседовал Турилиул с тремя магами вчера ночью?
Стопка листов на столе – плотные, глянцевые. Книга – бордовый переплёт из кожи рыси или южного хищника. Турилиул беседовал через его голову? Плохо.
– Не знаю. Первый раз слышу.
– Зато я знаю. Организуй слежку. Завтра доложишь. С посыльным.
Пепельно-серая блузка тончайшего южного шёлка. Чуть заметная жилка на шеё. И на запястье руки. Верхняя губа чуть дрогнула, пытаясь обнажить клыки. Привычка – это уже новая привычка.
– Да.
– Завтра я поговорю с претендентами на твоё место. Ступай. Диких не забудь отлавливать по дороге.
Разломанный гранат у левой руки – безумно дорогое южное яство. Изящный серебряный ножик, капли сока на блюде. Серьги красного золота с рубинами, открытая шея без амулетов, едва заметная голубая жилка. Если присмотреться – видно пульсацию. У неё есть кровь – это должно быть смешно. Интересно – смешно ли ей? Зачем ей кровь? Сволочи-маги хорошо поработали – не отвлекает даже вид незащищённой шеи в вырезе пепельной блузки.
– Зема, упырёк, не делай вид, что тебя интересует моё горло.
Бездонные угольные глаза и агатовые волосы. Плавящееся золото и отблески дальнего зарева сменяются падением в выжженную пустоту. Мрак и огонь. Сполохи ледяных молний. Ветер развеет его пепел, но этому ужасу не суждено закончиться. Никогда. Языки огня растекаются по краю сознания, то обжигая холодом, то исчезая в потоках тьмы и пляшущих тенях на тускло-серых каменных сводах. Воспоминаниям и чувствам никогда не стать пеплом – и нет ничего страшнее этого. Капли воды в стылых омутах. Круги на воде. Намёк на бесцветное осеннее небо в приоткрытом окне. Осень. Здесь есть осень. У него есть ещё один день осени.
– Ступай.
Смешные люди – считают эту женщину красивой. Она прекрасна.
* * * * * * *
В столице лужи по утрам уже подёргивались льдом, а в Путаре ещё полыхали жёлтые листья клёнов – горы останавливали холодное дыхание севера. Талина с дочерью и... с сыном задерживалась с возвращением. Это было правильно – казна подняла оплату магам, уезжающим в совместные поселения людей и вампиров. Поговаривали о возможности войны, хотя обе стороны её не желали. Ходили слухи о смене власти у вампиров, несмотря на то, что нынешний князь держал свой народ в железных тисках, пройдясь осиной, кострами и серебром по северным поселениям. Гозрений скучал по Ренине, одновременно радуясь возможности погрузиться в работу и учёбу. Преподаватели ни о чём его не спрашивали, сокурсники – иногда, и каждый раз он настораживался, подозревая, что вопросы о дочери и о владыке задаются по приказу Главы Ковена. Нет, он не знает, когда они вернутся. Нет, у него нет с ними связи – владыка этого не одобрил. Нет, он ничего не знает...
До дня зимнего солнцеворота оставалось меньше двух дюжиниц, когда Аледер привез, наконец, семью обратно в столицу, и Гозрения вызвал к себе Хельм.
– Мы установили, – бесстрастно сообщил он, – что часть вампиров вступила в сговор с Ковеном. Цели – достаточно разные. Кому не нравится Земериул, кому – Аледер, ищут способы влияния или устранения. Короче – им может потребоваться Ренина. Не перебивай – Аледен тоже, но он слишком мал, и следить за ним легче. К тому же – за территорию замка он не выходит, а Ренина... сам понимаешь. Предложение – находим двойника и вяжем всех на месте покушения. Не перебивай! Охрану тебе утроим, амулетами снабдим, прикрытие будет. Подозрение в сговоре падает на двоих магов-телохранителей. Возьмём с поличным – Ковен не успеет их ликвидировать, будет повод прижать вашу Академию. Теперь слушаю.
– Вы сошли с ума! – отшатнулся Гозрений. – Ни за что! Это бесчестно и подло! Был бы ещё взрослый агент....
– Подло, – согласился тайный без особого отвращения. – Но я, если ты не забыл – начальник службы безопасности. Работа такая. А теперь успокойся и выслушай. Для начала: пока маги на свободе, твоя дочь в постоянной опасности. Это тебе ясно? Твоя дочь. Мы сделаем всё, чтобы ребёнок не пострадал, но...
Тайный был прав. Но целитель в Ренни протестовал.
– Казна оплатит тебе все долги за обучение, – с нажимом добавил Хельм.
– У меня отберут ребёнка, если я откажусь? – взглянул Гозрений в почти чёрные глаза Дагора. – Лучше так, чем подставлять чужого...
Взгляд тайного чуть посветлел, и он задумчиво поинтересовался:
– Значит, когда ты требовал опекунства, ты предполагал, что попадёшь в зависимость? И был согласен? Или надеялся этого избежать?
– Нет, – честно признался Ренни, – до сих пор мне даже в голову не приходило, что ты станешь меня вербовать.
– Извини, – развёл руками Хельм. – Когда мне было столько, сколько тебе сейчас, я тоже думал, что... а, ладно... я тебя, в общем, и не вербую... С другой стороны: если тебя вербует сам начальник службы безопасности – это почётно... Хотя чего уж почётного – кому ещё вербовать свойственника владыки, как не второму советнику...
– Нет, – повторил Ренни. – Ни за что. Пусть лучше не выходит из дворца.
– Так ведь дело в том, – расстроился тайный, – что во дворце ничуть не безопаснее. Так мы хоть знаем, что родной отец – маг, и глаз с ребёнка не сведёт. Своим агентам я доверяю, а вот дворцовым магам... Ещё и Аледен – запереть их с матерью на нижних этажах? Ты бы слышал, как Ренина орёт... что это я? Наверняка слышал. А вот как они на два голоса вопят... если честно – тебе я доверяю больше.
– Нет, – обозлился Ренни. – Я уже ответил.
– Ладно, – вздохнул Хельм, – что бы ты там про владыку не думал, а слово он держит: дочку тебе оставим, охрану увеличим, дадим вам ещё пару амулетов связи... не переживай. Но... может быть... – засомневался он, – скажи, как целитель, вот ты лично – в каком случае посчитал бы риск оправданным для ребёнка? Может, ты выдвинешь условия, которые я сочту приемлемыми? Подумай: ведь для твоей дочери опасность будет ежедневной – не только, когда ты рядом. Ну, допустим, в тебе я уверен, а в телохранителях? Ты сам-то в них уверен? Ты – ты! – сможешь прожить эти четыре дня до встречи спокойно? Не будешь бродить вокруг дворца? При том, что компромисс можно найти почти всегда. Должен быть выход. Какой?
Гозрений молчал. Выход у Дагора есть: тот лишь хочет, чтобы Ренни сам его озвучил. Гозрений тоже видел его, но...
– Так нельзя, – упёрся он, – рисковать ребёнком, чужим ребёнком...
– Конечно, – поддержал его Хельм, – лучше рисковать своим, не так ли? Охрана будет – как у Ренины, если не больше. Ответственность – на мне. Если... если, например, мы найдём девочку, которой всё равно не жить, и... когда всё обойдётся – а всё обойдётся – казна оплатит лечение, которое было не по силам её родителям?
– И кто будет давать согласие? – поинтересовался Ренни. – Родители? Я так понимаю – они уже дали? И за сколько?
– Обошлось гораздо дешевле, чем станет её лечение у твоей работодательницы, – Дагор вовсе не казался смущённым или виноватым. – Одна из тех, кого выкупает казна, из окрестностей Гнездилища, то ещё местечко. И родичи, поверь, те ещё....
– А потом? Что будет с ней потом?
– Да уж хуже, чем дома, не будет, – пожал плечами Хельм, – если тебя так волнует, могу забрать её себе – нянек мы с Ульрикой можем себе позволить. Хорошее приданое в ближайшую дюжину лет – тоже.
* * * * * * *
Талина вернулась сама не своя. Всю дорогу домой она кусала губы, с тревогой разглядывая Дерека. К некоторой не всегда уместной ревности жены он давно привык, поэтому спокойно ждал очередных вопросов и подозрений. Пусть лучше выговорится, чем мучается молча. Иногда, когда она слишком расходилась, ему казалось, что бессмысленно переносить все эти упрёки без повода, и надо бы действительно развлечься, чтоб не оправдываться впустую, но потом вспоминал рыжего мага, сжимал кулаки и... у него и без женщин работы невпроворот, чтоб ещё и Талину заставлять так же страдать, причём в ущерб государственным делам.
Упрёков в этот раз не было. Заверения "Я был тебе верен, ты зря переживаешь, мне с этими кровососами делать больше нечего, только о женщинах и думать, нет, именно о женщинах, но не в том смысле, потому как Хант свою ненаглядную на выгодную должность всё-таки пропихнул, и теперь они оба через мою голову такую прибыль "Тропинке" наворотят в ущерб казне..." Талина выслушала молча и без особого интереса. Дерек встревожился – агенты ничего не сообщили, но... может ведь статься, что ей понравился какой-нибудь подгорный мастер. Или сын старейшины. Или она случайно встретила старого знакомого... да, под горами так не принято, но это ведь не значит, что такого вообще не бывает, вполне может статься, что матери двоих детей захотелось почувствовать себя желанной не только в объятиях мужа. Надо будет тщательнее опросить телохранителей.
– Скажи, – Талина сжала губы и надолго замолчала, внимательно разглядывая ножны с клинком, – это правда... что он... разумен? Меня много расспрашивали о твоём... напарнике.
Разумен ли господин Хант? Безусловно – если не видеть его вместе с Роксаной. Впрочем, он и тогда разумен не менее, чем сам Дерек рядом с Талиной... только вот о нём ли идёт речь?
– Да, – признал Дерек, – вполне.
– Он разговаривает с тобой? – Талина подобралась, словно для прыжка.
– Нет, – не так уж сильно соврал Дерек.
– Тогда как ты узнал, что он разумен?
Лучше бы она устроила сцену ревности – ту хоть можно ко взаимному удовольствию погасить нежными объятиями и страстными поцелуями. Лучше бы она сообщила ему о своём интересе к какому-нибудь красавцу из-под гор – любовь жены вполне можно вернуть тем же испытанным способом. Теперь же владыка врал и изворачивался до вечера – итогом изнурительной беседы с Талиной стала выдумка, будто он слышит голос разумного оружия в своей голове, но крайне редко. Только на особо важных заседаниях совета. И в бою тот его вёл всего несколько раз. И вообще – не стоит так переживать, он никогда не брал оружие с собой в спальню... и... железка она и есть железка... и... слышал бы его Ильм! Дереку стало ничуть не лучше, чем Талине – вполне могло статься, что господин Хант присутствовал при их беседе. Не должен бы... но... Дерек усилием воли запретил себе об этом думать.
Вместо ужина и всю ночь до утра Талина разъясняла ему опасность общения с разумными артефактами. Изредка её нравоучения прерывал просыпающийся Денек. Она кормила сына, укладывала спать и вновь заводила одну и ту же песню – как это ужасно и как Дерек не должен доверять мечу. Под утро она начала строить планы, как избавиться от оружия: самый простой – расплавить в огненной шахте, самый сложный – заморозить где-нибудь на вершине горы, полубредовые промежуточные – расколоть, бросить в море, закопать, отправить куда-нибудь телепортом... закончилось всё воплями проснувшегося Аледена, которым Дерек впервые обрадовался.
Она не успокоилась и в последующие дни – доводы, что без меча он не сможет окончательно выбить тёмного и основать династию, до неё не доходили. До неё никакие доводы не доходили. Ей позарез было нужно, чтобы он от клинка избавился. Дерек бы и сам этого желал, вот только господин Хант обещал предоставить ему такую возможность не раньше, чем убьёт своего врага. Можно было бы демонстративно выбросить клинок – но рано или поздно она сообразила бы, что он находится не только в ножнах, и Дерек боялся себе представить, что случится тогда. Да и нельзя владыке идти на поводу женских страхов, тем более – в вопросах выбора оружия.
Дерек терпел и успокаивал, сколько мог, и, наконец, не выдержал:
– Хорошо, – заявил он, – раз с таким мечом я тебе противен, я дам тебе развод. Полностью на твоих условиях. Чего ты хочешь?
Как он и ожидал, глаза Талины расширились от ужаса.
– Как... развод? – не поняла она. – Почему... развод?
Теперь уже Дерек подробно и обстоятельно объяснил супруге, почему он считает, что развода хочет именно она, а никак не он, и почему он с горечью вынужден – исключительно из нежелания принуждать её жить с нелюбимым – пойти на такой шаг. Но пусть она не волнуется – наследником престола останется Аледен, и она никогда и ни в чём не будет нуждаться, даже если выйдет замуж второй раз.
– Ты не понимаешь, – разрыдалась Талина, – я не хочу развода! Я хочу... всегда быть с тобой, всегда, слышишь! А если ты не избавишься от этой твари, то... рано или поздно она тебя утащит, и я никогда, слышишь – никогда! – тебя не найду... мы никогда не встретимся больше...
Дереку удалось её успокоить: объятиями, поцелуями, увещеваниями, клятвами и заверениями – отнюдь не в вечной любви и верности, а в том, что как только он убьёт тёмного, так сразу от меча избавится. Хорошо – выкинет в одну из огненных шахт. Обязательно. Именно так он и поступит, пусть она не волнуется. Да, прямо вместе с ней пойдёт и бросит в шахту. Обязательно! Правда обязательно... да, выбросит... да, вместе с ней... да в шахту... в огненную, конечно в огненную... там ему самое место? Она так думает? Она даже уверена... Обязательно вместе с ней – сама увидит... даже сама бросить сможет... обязательно... В шахту Делорины? Хорошо, Делорины так Делорины... обязательно...
На следующий день Дагор вызвал его в подвалы службы безопасности: такое с ним случалось крайне редко – в случае возникновения непредвиденных обстоятельств или проблем, второй советник предпочитал сначала советоваться с третьим, а потом уж обращаться к владыке. Дерек не возражал: Дагор был вполне независим в решениях, в отличие от владыки, не мучился вопросом, влияет ли на него господин Хант.
Тайный ждал в тюремном коридоре. Открыл дверь камеры, пропустил вперёд. Пленником оказался вампир – не дикий и далеко не бедный.
– Князь Земериул в подтверждение своих намерений решил выдать вам беглого преступника, – доложил Дагор.
Вампир, по всей видимости, был крайне опасен – серебряные цепи обвивали его с ног до головы, а тюремных магов в подвале насчитывалось трое. Попыток освободиться кровосос не делал и не шевелился.
– Какие сложности? Блок на кровь стоит?
– Да.
– Тогда в чём дело?
– Гродан, тайный советник предыдущего владыки, – едва разжал губы Хельм, – я не могу решить этот вопрос один.
Словесный портрет бывшего советника Дерек помнил, как помнил и его портреты кисти художников департамента безопасности, но едва увидел человека за обычной для условноживущих внешностью.
– Хорошо, – ответил владыка, глядя в чёрные глаза вампира, – позовите первого и третьего советников.
– Гродан, – сразу узнал пленника вошедший Любозар. Ильм прищурился и сжал губы. Дерек отослал охрану.
Воцарилась тишина, не нарушаемая даже звяканьем цепей.
– Надо решать, – произнёс, наконец, Хельм.
Три пары глаз уставились на Ильма.
– Да, – согласился казначей. – Но не мне.
– И не мне, – добавил Дерек.
Борода молчал. Долго.
– Пусть идёт, – решил он. – Ступай, Гродан. Ты всё равно уже не жив. Ты ведь не этого искал?
И добавил:
– Владыка, Хельм, считаю, что вербовать господина Гродана не следует. Думаю, мы обойдёмся без его услуг.
Дерек кивнул и позвал охрану.
– Проследите, – приказал Хельм магам, – чтобы господин Гроданиул покинул столицу немедленно.
Владыка с советниками двинулись к выходу.
– Это месть или милость? – слов не было в вопросе вампира – только эльфийская мелодия.
– Не знаю, – развернулся Борода. – Не знаю. Но, надеюсь, мои побуждения не совпали с побуждениями предыдущего правителя.
– Владыка? – всё так же без слов спел вампир.
Дерек резко развернулся – одновременно с господином Хантом.
– Ты сам знаешь ответы на все вопросы, – бесстрастно произнёс Ильм. – Как знал, что предательством всё равно никого не спасёшь. Твою жизнь не взял тёмный, тебе не удалось умереть в схватке с вампирами – это ли не ответ, Гродан? То, что кажется милостью, может быть местью, и наоборот. Тебе решать.
Вечером в спальню Дерек едва не крался, опасаясь новых приступов ненависти к мечу у супруги. Но Талина ждала его в хорошем настроении. Владыка улыбнулся – осторожно и недоверчиво, кто её знает, может, она придумала новый способ уничтожения клинка, и горит желанием о нём сообщить или немедленно его опробовать...
– Дерек, – довольно сообщила жена, распахивая дверь спальни, – смотри, что я купила сегодня. Это новая мода. Эльфийский батист. Не удержалась. Он напоминает сияние плесени на стенах у нас дома – такие же переливы. Тебе нравится?
Какое счастье, когда женщина занята покупками! Дерек взглянул на постель, готовясь изобразить подобающие любящему мужу восторг и восхищение. И чуть не ахнул. Так выглядело небо в часы Танца Семи Лун, так мерцали поля ранним утром, когда первые лучи солнца играли на полураспустившихся цветах, так переливались облака погожим днём. Он уже и забыл, как чудесно это было. Впрочем, в бытность воеводой, любоваться всем этим ему доводилось крайне редко.
Жаль, подумал он, знай я, что всё так сложится... проводил бы больше времени среди полей под тем прекрасным небом. Встречал бы каждое утро.
– Да, любимая, – выдохнул он в восторге, поднимая жену на руки, – да, радость моя, сегодня мне будет казаться, что мы с тобой любим друг друга среди этих нежных и благоуханных цветов... Как я счастлив, что ты так понимаешь меня...
Надо будет послать завтра человека, чтобы скупил весь оставшийся батист. Мода пройдёт – а у него будет такое чудесное напоминание о былом доме.
