355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Макарка, Гыррр » Меч и проводник.Дилогия. (СИ) » Текст книги (страница 5)
Меч и проводник.Дилогия. (СИ)
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 02:21

Текст книги "Меч и проводник.Дилогия. (СИ)"


Автор книги: Макарка, Гыррр



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 86 страниц)

   Мих лениво натянул тетиву и прицелился.

   – Осторожней, – зашептал возница, – Горицвета нашего не задень ненароком.

   Тренькнула тетива, и одна из гиен затихла. Из-под неё выбрался драный пёс и прыгнул на телегу.

   – Ну молодец! – одобрительно проскрипел рыжебородый. – В самое яблочко, а то плохо Цветику нашему приходилось.

   "Откуда с нами собака?" – машинально подумал я. – "Не было ведь..."

   Вот будет хохма, если с нами едет оборотень.

   Возница спрыгнул с телеги и присоединился к находящимся впереди мужикам, которые принялись оттаскивать трупы и отволакивать дерево с дороги.

   – Мих, – поинтересовался я, – ты ж меч, зачем из лука стрелял?

   – Ты хочешь, чтоб я руки об это марал? – поинтересовался тот, сунул в рот очередную травинку и лёг, заложив руки за голову. Через полминуты он поинтересовался:

   – Может, мне пойти ещё дерево на дороге порубить?

   – Между прочим, было бы неплохо, – встряла Роксана, вытаскивая топорик, – неизвестно ещё, что там впереди, чем быстрее тронемся, тем лучше. Витёк, давай, не симулируй, бери топор, пошли поможем!

   Быстро тронуться не пришлось – крестьяне сволакивли трупы в кучу и принялись жечь прямо посреди дороги, видимо рядом не нашлось ни одной поляны. Вонь стояла неописуемая, но отходить далеко от костра я боялся. По мере своих сил мы с Роксаной рубили для него сучья, потом слабая женщина тащила их к огню. Я же тихо радовался тому, что меня ещё ни разу не стошнило – привыкаю потихоньку.

   Гореть оборотни не желали: чадили и дымили. Меня опять начало мутить.

   – Их нельзя так оставить, – ответила Роксана на мой безмолвный вопрос, – во-первых, родственники они селянам, а, во-вторых, тело запросто может ночью встать и тебя покусать. Упырь называется. Увы, погребальный костёр здесь – печальная необходимость. Надеяться на падальщиков можно далеко не всегда...

   Откуда-то пришёл Мих с эльфийкой – он тащил косулю, а она – двух зайцев и перепёлку... Впрочем, я не зоолог, поэтому перепёлка могла оказаться и рябчиком, а косуля – оленем. Единственное, в чём я был уверен – это были не глухарь, не павлин и не лось. Этих я видел в детстве на картинках.

   Переговорив с мужиками, Мих отправился разводить четвёртый костёр – явно с целью поужинать этой самой дичью. В таком смраде они собирались есть!

   Под чад костров они с Усладой свежевали тушки, а я аккуратно отползал в сторону от дыма. Между тем начало резко темнеть. Поднялся ветер, пригибая к земле верхушки деревьев. Внизу он не чувствовался, а наверху шумело и завывало. Не надо жить в деревне, чтобы понять, что вот-вот пойдёт дождь.

   С его первыми каплями наш отряд перебазировался в глубь леса под прикрытие деревьев. Крестьяне спешно принялись обдирать лапник с близлежащих елей – боялись, наверно, что костры затухнут. Услада соорудила вертел и принялась жарить косулю – совсем как шаурму, срезая верхний слой по мере готовности на широкий лист и протягивая эти куски соседям. Радостар, наш возница и остальные с видимым аппетитом их поглощали, посыпая солью. Роксана поднялась и пошла за своей порцией. Эльфийка покосилась на Миха и мрачно настрогала Роксане мяса. Весь её вид говорил, что с куда большим удовольствием она бы настругала саму Роксану. Роксана присела у костра, тыкая в мясо кинжалом и посматривая на меня.

   – Эх, красавица, – обратилась к ней одна из женщин, уловив этот взгляд, – молода ты ещё, жизни не знаешь... Кто ж так за мужиком ухаживает? Не видишь разве – мужчина солидный, хозяин, не вертихвост какой, перед ним не задом вертеть надо, ему забота нужна! Хату убрать, рубаху постирать, поесть приготовить, и только потом тёплый бочок подставить...

   Бабка была абсолютно права – моя супруга именно по такой схеме и действовала. Это теперь (и в немалой степени благодаря протекциям тестя) благосостояние позволяет нам нанять домработницу, которая и приготовит, и постирает, и погладит, и уберёт, разве только бочок не подставит, потму как ей шестьдесят два. Кто б её пустил в дом, будь она помоложе! Кто б меня туда обратно пустил.

   Роксана, вняв поучениям тётки, поднялась с места и понесла мне свой ужин. Просить ещё кусок у эльфийки, откровенно оскалившейся ей в лицо, она не стала.

   Да они все оборотни, раз способны есть такое! Мясо пахло хвоей и копотью и разорвать его могли бы только волчьи клыки, моим зубам это точно не под силу. Я взял кинжал и попытался отпилить кусочек размером с ириску. Минут через пять мне это удалось. Я кинул ириску в рот и принялся сосать, как леденец. Жевать я не рискнул – сломаю зуб, стоматолога здесь тоже не найду. Роксана сидела напротив и томно ловила каждое движение моих челюстей. Пока я возился с этой импровизированной ириской, мужики прикончили косулю и принялись за зайчатину. Я с трудом сглотнул, и протянул оставшееся мясо Роксане. Авось, сочтёт это за заботу. Она действительно взяла его с благодарной улыбкой и в момент заглотила. Вот и чудненько. А впредь постараюсь держаться от её забот подальше.

   Дождь усилился, листва от него уже не защищала. Мужики составили телеги треугольником, насколько позволяли деревья, загнали внутрь лошадей, а в проёмах зажгли костры. Ветер то накрывал нас чадом от погребальных костров, то приносил свежий воздух. Першило в горле и слезились глаза. Кошмарные призраки насморка и гайморита снова встали передо мной в полный рост. Первую смену дежурили три мужика с головной телеги. Когда мы вчетвером улеглись спать, возница прикрыл всех шкурами от дождя. Шкуры облезли и воняли, но влагу пока не пропускали. Роксана нежно прижалась к моей спине и тут же засопела. Я бы предпочёл лечь между Михом и возницей, но перелезть через меч не рискнул. Интересно, знают ли они здесь древний обычай о мече в постели между мужчиной и женщиной, подумал я. И согласен ли Мих выступать в этом качестве? И ещё я подумал о том, что буду делать, если они с Роксаной меня бросят. Попрошусь к Груше в батраки за ночлег и похлёбку из потрохов? С этими безотрадными мыслями я заснул.

   Четверг, утро

   Утро встретило меня серой промозглой сыростью и чадом. Трава размокла, сено на телеге было влажным.Я вдруг осознал, что заснул только потому, что рядом с Михом чувствовал себя в безопасности. Стараясь не потревожить Роксану, я спрыгнул с телеги и увяз в чавкающей грязи и конском навозе. На последней телеге сидели трое караульных и прихлёбывали из фляжек. Смотреть на некурящих мужиков было непривычно. Надо бы отойти, но ноги отказывались мне повиноваться. Проклиная себя за трусость, я взял в руку топор и направился в лес, надеясь, что чад костров разгонит окрестных монстров. Я намеренно постарался пройти мимо караульных – не дадут же они загрызть героя, идущего на мокрое дело. Больше, чем на семь шагов я от лагеря удаляться не рискнул, но всё равно на обратном пути уловил шевеление в кустах. Ноги сами сделали прыжок в сторону, и правая по голень провалилась в мерзкую зелёную жижу. Кусты продолжали шевелиться, я в панике рванулся, оставив яме в качестве отступного кроссовку, и за две секунды долетел до лагеря в одном носке. Удивительно, но необутую ногу я не пропорол и не порезал, только носок изгадил.

   Роксана встетила меня томной улыбкой, которая при виде моей обуви стала откровенно мерзкой. Пери попыталась согнать её с лица, изобразив сочувствие, но это ей плохо удалось. Миха и возницы на телеге уже не было.

   Хорошо, что в вещмешке есть сапоги, подумал я. Может, кроссовки и лучшая обувь для турпохода – но точно только до первого болота. Сапоги-то были, и великолепные, вот только надеть их придётся на босу ногу – не поганить же новую обувь носком из навозной жижи!

   Пока я тоскливо вертел сапоги в руках, подошёл Мих.

   – Мих, – я чувствовал себя идиотом, – у тебя лишней пары носок нет? А то я как-то о них не подумал...

   Меч искренне удивился.

   – Ты чего? Там две пары портянок, я ж тебе сам их клал.

   Портянок? Если б я ещё знал, как они выглядят... Стоп, вот эти полотенца и есть портянки? А я ими вытираться собирался.

   Под истерический хохот не могущей себя сдержать Роксаны я вынес получасовой урок по наворачиванию портянок. Мих умудрялся намотать их обе секунды за две, не больше. С совершенно серьёзной миной он раз тридцать демонстрировал мне этот процесс в ускоренном и замедленном темпе, честно предупредив, что в случае складок я натру себе ноги. С соседней телеги на нас с изумлением взирали крестьяне. Когда я, наконец, надел сапоги, все, кто не был занят спектаклем со мной в главной роли, успели поесть и запрячь лошадей.

   Трупы оборотней ещё полностью не прогорели, но в своём нынешнем виде вряд ли могли встать и кусаться. Мужики подбросили в костры лапника, ничуть не опасаясь лесного пожара, и тронулись в путь.

   Было сыро и пасмурно, отбитые бока болели, но шагать по раскисшей дороге в свеженамотанных портянках и новых сапогах я несколько опасался, поэтому сел на влажную солому, рискуя вымокнуть. Надо бы прояснить обстановку и начать как-то приспосабливаться к такой жизни.

   – Долго ещё? – спросил я, чтобы как-то начать разговор.

   – Да не, – ответил возница, – к обеду доедем, ежели опять кто не выскочит. Оно без старшого ну никак – вишь, что творят, а? Так-то эти выродки тихие, да и мало их осталось, Драгоцвет-то наш мужик мощный, всех в кулаке держал, не баловал никто... Как уж мы без него будем...

   Я сунул в рот травинку и занялся сосредоточенным пережёвыванием. Дурной пример заразителен.

   Глава шестая. Мокрое дело

В которой выясняется, что у слов могут быть разные значения.

Виктор

   Четверг, день

   Как выяснилось, каждая семья в Верхних Волчках помимо дома в дерене имела ещё землянку в лесу. У одной из таких землянок мы остановились, и наши провожатые сразу ринулись в чащу, разыскивать родственников и знакомых. Из-за четырёхметрового забора, окружавшего деревню, доносились рёв, рычание, звуки падающих предметов и треск брёвен. Там кто-то бесновался, изредка кидаясь на стены, от чего забор содрогался. По мне, так эти брёвна могли спасовать только против танка.

   – Надо бы оценить обстановку, – задумчиво протянул Мих, оглядывась.

   Рекогносцировку мы проводили с ближайшего дерева, благо уж чего-чего, а тут мне позориться не пришлось. Деревню опоясывала пограничная полоса – безлесный участок вдоль всего забора метров пяти шириной – а за ним уже начинались вековые деревья, причём сучья у них со стороны деревни были обрублены на половину ствола. Впрочем, забраться можно было спокойно. Похоже, отсюда наблюдали за деревней не первый раз.

   Верхние Волчки стояли в лесу, и до ближайшего поля, по словам мужиков, надо было ехать дальше на северо-запад ещё километров пять по извилистой дороге. С высоты вековой сосны я насчитал три улицы, по семь домов в каждой. Дома, как мне показалось, низенькие, но очень широкие, сады небольшие, хозяйственных построек немного. Эх, бинокль бы сюда!

   Староста выскочил из-за дома, сжимая в руке топор. Сверху не особо понятно, но ростом он не уступал медведю, телосложением тоже. Почти стандартные здесь для мужчин косы болтались ниже колен, белая борода прикрывала мощную грудь. Староста посмотрел вверх и издал утробное рычание. Звук ударил меня по ушам м покатился дальше в лес. Мужик, между тем, подбежал к забору и попытался на него запрыгнуть – до края он не дотянулся на полметра. Кажется, я понял, зачем здесь такой забор. И зачем землянки. Но тогда, выходит, подобные приступы у жителей (или только у старост?) этой деревни достаточно часты? Похоже, мы дошли-таки до того сумасшедшего дома, о котором я думал при первой встрече с Михом. И санитаром в нём буду я.

   Впрочем, оставалась ещё версия, что мужик просто допился до белой горячки. Но это ничего не меняло. Все равно сумасшедший.

   Дяденька внизу бесновался по полной программе: рычал, визжал, пытался сорвать ставни с окон. Частенько ему это удавалось. Тогда он с остервенением крушил ставни топором на мелкие щепки. Раза два жахнул по окнам, першибая переплёты рам.

   – Мих, – спросил я, – а стрелой его отсюда никак?

   Мих задумался, внимательно изучая разыгрывавшуюся внизу картину. Или план местности.

   – Можно, – наконец отозвался он. – Но тогда бы нас звать не стали. У них по части обрядности всё очень строго – никаких отступлений от традиций. Причём сами они с выполнением своих же обрядов не справляются. Впрочем, спрошу. Стрел, правда, на него штук тридцать уйдет, даже если с серебряными наконечниками, и даже если в глаз с первого раза попасть.

   Мы ещё минут десять полюбовались разыгрывающимся внизу погромом, наконец Мих с чувством сплюнул и спрыгнул на траву.

   – Крайне тяжёлый случай, – с видом профессионального психиатра сообщил он собравшемуся внизу народу. – Может его просто... того? – он выразительно провёл рукой по горлу. – Вам это встанет всего в пару монет и три десятка серебряных наконечников, да и нам безопаснее. А если мечом – так вообще бесплатно.

   Вот это мне крайне не понравилось. Если Мих готов уложить старосту забесплатно, то как бы нам не нагореть по-крупному с этой работёнкой. Не понравилось это не только мне. Собравшийся вокруг нас народ дружно опустил глаза.

   – Что ж мы, без понятия что ли, не видим разве? – произнесла мрачная женщина лет шестидесяти, закутанная в тёмную шаль. Была она крепкая, статная,властная, и впечатления старухи не производила. Глаза тёмные, глубокие. Незаурядная тётка. И ростом едва ли не с нас с Михом. Волосы уложены венком вокруг головы, как и у большинства женщин. А мужики здесь либо с косами, либо лохматые. – Да только ведь сам знаешь – у нас обычаи строгие. Не годится от них отступать, пока хоть малейший шанс есть все обряды провести. Ты попытайся, а? А мы еще дюжину монет накинем. А уж коли совсем никак не получится, вот тогда... делай, как знаешь.

   – Да уж, родимый, – запричитала стоящая рядом с ней маленькая рыжая бабка, по виду так точно местная ведьма, – на том только и держимся, что традиции дедов блюдём. Как не блюсти-то, мир на том стоит, как же уж можно нарушать-то... только тем и живы. Никак нам без обрядов наших не прожить, рассеемся, сгинем из леса этого! Вон Нижние Волчки сгинули, быльём поросли, а всё отчего? А? Как женить ить забыли, как дитё родить здоровенькое забыли, как убить правильно забыли, как похоронить строго по обычаю забыли, и нету их теперь! Пустырь один! Вы уж постарайтесь,а?

   Все дружно склонили головы, соглашаясь с её словами.

   Леший бы их побрал с их дурацкими языческими обрядами!

   – Ладно, – махнул Мих рукой, – давайте только уточним детали. Давно это с ним?

   – Да пятый день, так что двое суток у вас ещё, есть, а уж там, коли замочить строго по обрядам-то нашим не выйдет, вот уж тогда... – высокая женщина сдержанно всхлипнула. – Ничего другого, кроме стрелы или кинжала, и не останется. Припасены они у нас, не волнуйся.

   – А с чего это началось? – решил внести я свою лепту, надеясь, что не ляпнул ничего идиотского.Впрочем, какая теперь старосте разница.

   – Да как обычно, – скривилась рыжая. – Седина в бороду, пёс в ребро, мужики-то они все кобели, куда от этого денешься! И так эта напасть нас уж почитай тридцать лет как миновала, а раньше-то чуть не каждые пять лет страдали.

   Мих сочувственно слушал, склонив голову.

   – И кто ж это вам такой подарочек приподнёс? – поинтересовался он.

   – Так купец проезжал, отрезами и посудой торговал, охрана, обоз, собак две, всё как положено, не успели его ребята наши завернуть обратно, уж не знаю, то ли денег им дал, то ли по молодости... Ну мой-то как Ладу ихнюю увидел, так и всё...с цепи сорвался. А сам знаешь, староста, он клятвой повязан, теперь вот ни туда, ни сюда... Сам ведь народ уж сколько лет в порядке держал, все выродки, почитай, от старости померли, и на тебе... Уж от него такого никто не ожидал!

   – Да уж, – сказал Мих, – неудачно, конечно. До завтра тянуть опасно, а сегодня устали, тряслись всё утро. Найди, хозяйка, где немного передохнуть и перекусить, и готовьте снаряжение и лошадей.

   Потом взглянул в глаза высокой женщине и тяжело вздохнул.

   – Ты прости, мать,– он виновато тронул её за плечо, – проведём обряд для твоего мужа как сможем. Уж очень здоров.

   Затребованное снаряжение состояло из шести рыболовных сетей, трёх мотков каната и телеги с лошадью. Местные женщины обмотали нам руки кожаными ремнями и надели перчатки из непробиваемой кожи. Перчатки Мих забраковал – руки в них сжать было невозможно в принципе. Приодевшись таким образом, меч в сопровождении пятерых мужиков, каждый из которых был на голову выше его, направился к забору. Деревенским достались сети, а мне – три мотка верёвки. Я плёлся в хвосте, размышляя над вопросом, для чего жителям деревни потребовалось именно ритуальное убийство, и почему страросту нельзя просто полоснуть ножом по горлу, как и предлагалось ранее. Что Мих способен провести эту процедуру за полсекунды, я не сомневался. Наверно, тут опять замешаны упыри, решил я. Или дух его должен куда-нибудь переселиться.

   Наблюдатель на сосне крикнул, что "Драг находится у западных", и наш отряд направился к южным воротам. Четыре здоровенных амбала отодвинули наружный засов и чуть-чуть приоткрыли створки, только чтобы мы могли пролезть внутрь.

   – Вы это...– замялся один из них, пудовый кулак которого был едва ли не больше моей головы, – уж постарайтесь,а? Не мучьте тятьку моего шибко сильно-то...

   Лично мне казалось, что мучить нас будет тятенька, если догонит.

   Мужики развернули сеть и встали полукругом, я за ними, поближе к заветному выходу, от всей души надеясь, что в случае чего оставшаяся снаружи группа поддержки ворота нам откроет. Если честно, я бы на их месте очень долго открывал. До тех пор, пока необходимость в этом не отпала бы. Мих встал впереди, так что создавалось впечатление, будто ловить собираются именно его.

   Староста налетел внезапно. Я не понял, из-за какого угла он выскочил, успел только увидеть взметнувшиеся косы, выпученные безумные глаза и ржавое лезвие топора. Рванул он прямо на Миха, тот поднырнул ему под руку и мужик по инерции пролетел вперёд, прямо в рассавленную сеть. Тут же Мих выхватил сначала один, а потом и второй конец сети у детины, потянул на себя, и староста забился на земле, опутанный верёвками. Сети хватило секунд на пять. Она просто рассыпалась – так показалось мне. Взбесившийся староста громко зарычал, пуская пену изо рта, и бросился к ближайшему нашему помощнику. Мих схватил его за ногу, староста опрокинулся, и меч в спешном порядке начал оттаскивать его от изрядно трясущихся парней. Психопат скрёб ногдями по земле пытаясь дотянуться до топорища. Один из парней оттолкнул топор ногой. Староста вывернулся и попытался вцепиться Миху в горло. Зубами.

   Был бы у меня пистолет – всадил бы в сумасшедшего всю обойму не задумываясь.Не до гуманизма.

   Мужики разворачивали вторую сеть, сеть путалась. Мих провёл подсечку и опять ухватил беснующегося за ногу, давая парням время.

   Вторая сеть накрыла старосту и тут же начала рваться.

   – Верёвки! – заорал Мих, и я швырнул ему моток.

   – Сеть!

   Пока Мих пытался заарканить рвущего вторую сеть старосту, парни накинули на него третью. Затрещала и она.

   Все повторилось снова.

   -Верёвки! – Сеть! – А чтоб вас всех! – Сеть!

   Шести сетей хватило. Староста лежал на земле, спелёнутый по рукам и ногам, с верёвкой во рту. Верёвку он грыз с остервенением, и, похоже было, скоро с ней справится. Мих сидел сверху, старательно увязывая ему руки и ноги.

   – Ещё сеть и верёвки, быстро! – рявкнул меч, и мужики бегом ринулись к воротам.

   Створки приоткрылись на ширину двух ладоней и оттуда закинули требуемое.

   Минут десять они вшестером обматывали Драгоцвета. В итоге получился кокон, откуда виднелась только голова с бешено вращающимися безумными глазами.

   – Не покусал? – озабоченно спросил у Миха один из помощников. Для меня они все были на одно лицо.

   – Нет, Грив, всё нормально. Давай за телегами, быстро.

   Пять человек во главе с сыном повязанного старосты закинули спутанное тело на телегу, Мих и Грив вскочили сверху, придерживая извивающийся кокон, я залез следом (очень не хотелось!), и уже знакомый мне возница хлестнул огромного рыжего скакуна. Телега рванула вперёд, меня швырнуло на борт, и мы помчались. Придя в себя и вернув равновесие, я заметил вторую телегу в десяти шагах за нами. Запряжена в неё была не прежняя плюгавая лошадка, а тоже огромный серый конь. Видимо, дело решала скорость. Рядом с возницей на телеге сидела Роксана, явно наслаждаясь скачкой.

   – На, – Грив вынул из-за голенища кинжал и протянул Миху. – Вдруг не получится по-человечески...

   – Если не получится, – обозлился Мих, подпрыгивая на старосте, – я ему башку в момент снесу без всякого кинжала! – Грив мотнул головой и содрогнулся всем телом. – Думать надо было, когда купца в деревню пускали! За обычаи трясётесь, перестрелять вас как собак за обычаи ваши!

   Работа мечу явно нравилась всё меньше и меньше.

   Телега свернула, нас опрокинуло на бок, староста зарычал, Мих злобно придавил его коленом. Веревки на груди бесноватого начали лопаться.

   На следующей кочке днище резко ушло вбок и назад и меня вышвырнуло за борт. Грив с Михом удержались на телеге, вцепившись в старосту с обоих сторон. От нашего отборного мата на три голоса осыпались листья с близлежащих деревьев. Возница посмотрел на нас с уважением. С подлетевшей сзади телеги спрыгнули четыре мужика и в момент отволокли нашу развалину на обочину. Грив, Мих и возница подхватили старосту и зашвырнули на вторую телегу. Роксана достала откуда-то верёвку и протянула Миху, указывая на старосту. Тот уже почти перегрыз свой кляп. Мих резко замотал психу рот и перевернул его, опутывая по новой. Телега тронулась, оставляя сзади четырёх парней, пытающихся приладить сломанное колесо.

   – Болваны! – крикнула Роксана, – распрягите лошадь и скачите за нами!

   Веревки на старосте лопались, и Миху на полной скорости приходилось постоянно его подматывать. При этом он недвусмысленно высказывал, что он думает о старосте, его родственниках и жителях деревни. Никогда не думал, что за десять минут смогу так обогатить свой словарный запас.

   Мы вылетели на берег реки совершенно неожиданно. Лошадь остановилась у самой кромки воды. Роксана спрыгнула с телеги и кинула Миху еще моток верёвки. Тот принялся с остервенением заматывать прорехи в коконе старосты. Как связанный по рукам и ногам человек умудряется непрерывно рвать верёвки? Впрочем, меня давно уже не оставляло оч-чень неприятное ощущение, что человек среди всей этой компании только я один...

   Перемотав старосту по новой, Мих выпрямился и сказал:

   – Ну ладно, Виктор, ты со мной, поможешь, если что не так пойдёт. Бери ноги в руки и вперёд. Потащили.

   Я взял старосту за ноги, Мих за плечи. Мужик оказался неимоверно тяжёлым и к тому же извивался как змея. Закончилось это тем, что я выпустил ноги из рук и дальше только наблюдал под злобные ругательства Миха, как тот волочёт спелёнутое тело к реке. За эти полметра песчаного пляжа я узнал про себя больше, чем за всю предыдущую жизнь.

   Миху заволок старосту в воду, развернул лицом вниз и принялся хладнокровно топить под виртуозное матерное сопровождение. Может, это заклинания или часть обряда? Мужик хрипел и вырывался, Мих придерживал его за плечи, явно стараясь, чтобы всё тело бывшего главы деревни оказалось под водой.

   – Психует Мих, – прокомментировала подошедшая сзади Роксана. – Привык все проблемы одним ударом решать. – Она сделала лёгкое движение кистью. – А тут старосту ни в коем случае не порежь, покусать себя не дай, амбалов этих тоже покусать не дай, под воду всего упихай, можно подумать, он задницей дышать может! Спокойно можно было за ноги и в колодец головой! Так нет – колодец им, понимаешь, не оскверни! Лень, понимаешь, новый им копать... Дикари, тьфу!

   Извивающийся староста подбрасывал Миха над водой и окатывал брызгами. Мих удерживал его с явным трудом, изредка подпрыгивая вместе со спелёнутым мужиком. По мне, так упорный Драгоцвет давно бы должен был упокоиться. А он всё брыкался.

   – А с другой стороны, – Роксана говорила совершенно спокойно, зрелище водного родео явно не вызывало у неё ничего, кроме ленивого интереса, – тогда бы в прошлом им пришлось каждые пять лет новый колодец копать. Это сейчас зажрались... Отвели бы уж один специально для этих целей, что ли. Надо будет толкнуть им такую идею. Что-то долго он сопротивляется, а? Тебе не кажется? Старый, видимо, сильно. А на вид так не больше пятидесяти.

   Как она может определять возраст под длиннющей бородой и косами? Там, кроме глаз и носа, и не видать ничего.

   – Вон стоят, вылупились, – Роксана небрежно махнула в сторону мужиков, – сами трясутся, а туда же, зырят, чтоб наперекосяк что не пошло... Ага, началось!

   Верёвки, удерживающие старосту, лопули, спина его выгнулась дугой, выворачиваясь из захвата, руки выкрутились под неимоверным углом, а из под воды вынырнула жутко оскаленная морда с выдающейся вперед челюстью. Голова извивалась в разные стороны, разбрызгивая воду и поднимая пену, и от этого казалось, что она непрерывно меняет форму. Мих схватил старосту за волосы и попытался погрузить под воду, мужик издал нечеловеческий рёв. Блин, да он сейчас вырвется!

   Я обернулся в поисках какой-нибудь дубины. Отломать оглоблю? Как? А если я промахнусь и попаду по мечу?

   Я влетел в реку и со всего размаху врезал старосте кулаком по лбу. Глаза сумасшедшего сошлись на переносице и сконцентрировались на мне. Почему у меня мокрые джинсы? А! Это же я просто стою по пояс в воде!

   Мужик продолжал вырываться и корчить неимоверные рожи, вытягивая вперёд челюсть и шевеля чёрным носом. С клыков летели клочья пены.

   Я схватил старосту одной рукой за бороду, другой за шею, и потянул вниз. Пришлось плюхнуться на колени и напрячь все свои силы. Мих придавливал его за затылок и плечи. Мы вдвоём остервенело наваливались всем нашим весом, но мужик продолжал ворочаться и выгибаться. Наконец, пара судорог прошла по его хребту, и он затих. Мих перестал материться и разжал руки. Мои мышцы свело, пальцы впились в шею старосты и не желали разжиматься, а тело само продолжало упорно прижимать утопленника ко дну.

   – Всё, успокойся, – сказал Мих, откидывая со лба мокрые волосы, – да успокойся уже! Нам сказано его замочить, а не утопить... Всё, отпускай, он уже тихий, ошейник вон несут. Молодец, не ожидал. Отпускай, не бойся.

   Глава седьмая. Выборы

В которой я присутствую на выборах.

Виктор

   Четверг, вечер

   Где-то через час подъехала вторая телега, за которой сгонял верхом один из наших сопровождающих. Довольные мужики похлопали меня по плечу, Роксану по попке, а Миху пожали руку.

   – Эх, Цветушка, Цветушка, Драгушка, Драгушка, – вздыхал рыжебородый возница, привязывая к телеге здоровенную лохматую кавказскую овчарку, – что ж ты нас так подвёл, а? Мы ж так в тебе уверены были, а теперь что, нового старосту выбирать? А кого? Две с половиной дюжины годков тебе ведь равного не было. Весь лес в кулаке держал! Ужо погоди, жёнка твоя так тебя дома отходит! Это она мужиков уломала за подмогой послать, а то пристрелили б тебя как собаку! Вот опозорил семью, так опозорил... Я б его и сам отделал, – объяснил он нам, – да жалко, брат он мне единоутробный, вот так вот...

   Староста не сопротивлялся, виновато помахивая спутанным хвостом.

   Возницу звали Огнецвет, выяснил я. Можно просто Лис. Или просто Цвет. Но лучше Лис. Был он крепок, коренаст, и на участках кожи, свободных от растительности, покрыт весёлой россыпью веснушек. Лет ему могло быть от тридцати пяти до пятидесяти. Во всяком случае в бороде не наблюдалось ни одного седого волоса. И имя и прозвище ему очень шли. Интересно, это просто прозвище, или оно несёт какой-то смысл? Лис беспечно сидел на телеге, насвистывая какой-то мотивчик, Роксана опять пыталась ко мне прижаться, Мих выискивал в траве очередной стебелёк, свесившись за борт, Драгоцвет трусил рядом, не поднимая глаз. Остальные мужики погрузились на вторую телегу и достали бутыль и закуску. Они звали и нас, но мне кусок в горло не лез, Роксана не пожелала от меня отлипнуть, а Мих предпочёл травинку тёплой компании. Впрочем, бутыль и краюху хлеба нам выставили, и мы дружно к ним приложились. Мне не полегчало. К тому же я не был уверен, что не загнусь от местного самогона. Да и стеснялся я ехать на телеге босиком, вывесив сапоги и портянки для просушки. Джинсы уже приспособились сохнуть прямо на мне. А вот Миха, похоже, смутить было сложно.

   – Мих, – спросил я шёпотом, указывая на кобеля, – а он теперь навсегда так?

   – Да нет, – ответила за него Роксана, – сутки-двое, не более.Только старостой ему теперь не быть, другого выберут. Может, мы даже успеем на выборах поприсутствовать. Это занятно.

   – А ты откуда знаешь? – у меня возникло очень нехорошее подозрение.

   – Так я ж тебе говорила, мой шестой от конца муж, ну тот, которого загрызли, он этим делом увлекался. У него целая библиотека на эту тему была. Я читала, когда делать нечего было. Даже уточнения кое-какие вносила.

   Я вздрогнул.

   – Не бойся, – встрял Мих, – она просто много путешествовала. Ну и мужики у неё разные были, не только султаны. Так что она тебе почти по любой теме справку дать может. И в любой научный труд уточнения вставить.

   Пятница, утро

   Верхневолчкане расплатились с нами совершенно честно. Даже не потребовали заплатить за сёдла и уздечки, которые я сдуру не включил в договор – видимо, посчитали, что упряжь входит в понятие «лошадь», а может, это у них подразумевалось.

   Зато мой ляп с охранниками они обыграли полностью – в договоре не было указано, что охранники должны быть верховые. Охранники были предоставлены на наш выбор – пешие. После долгих торгов мы пришли к компромиссу – один охранник и одна лошадь на выбор деревни. А трёх лошадей мы можем выбрать сами.

   Лошадей Мих выбрал как на подбор. Серого в яблоках жеребца для себя, вороную кобылу для Роксаны и белого скакуна для повелителя. Меня то есть. Жеребец красив был неимоверно, вот только в холке почти вровень с моей головой. Естественно, прежде чем пуститься в долгий путь на незнакомой тачке её хоть немного следует обкатать. Я долго раздумывал, к кому мне обратиться за уроком верховой езды – к Миху или к Роксане. Роксана точно не откажет, вот только не воспримет ли она мою просьбу как знак согласия с её домогательствами? К тому же я совсем не считал, что она менее опасна, чем меч.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю